Текст книги "Красный лист (СИ)"

Автор книги: С.О.Город

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Матёр Рауд, старший каравана, пил напиток из высокого, сужающегося кверху кувшина. Мне он протянул такой же с... неохотой, но, видя, как меня сначала передёрнуло, потом скукожило, потом отпустило, обрадовался. Первое ощущение – переспелый кислый квас, второе ощущение – лимонный сок, третье – простокваша.

– Кумыс сначала взболтать нужно, шаман! – явно довольный, поделился мудростью Рауд.

– Ты сам распечатал кувшин.

– Да? Прости, старина... Зато теперь самое вкусное, да?

– Да, Рауд, и пузырится лучше.

– Точно, не люблю, когда кумыс взбалтывают, пузырьки пропадают. – Довольный Рауд протянул мне запечатанный кувшин.

– Я ещё этот не допил.

– Это тебе в дорогу, тебе вон по той, ты же к Альрину на побережье, она как раз на континентальную страду выводит. По ней редко кто ездит, ям мало, зато дойдёшь быстрее... Ну, или поехали с нами, через день до логова доедем, но потом возвращаться придётся. Ну, или для тебя напрямки...

– Да я, пожалуй, сейчас пойду… Благодарю за гостеприимство.

– Во благо, шаман. Ну, будь здрав, и пусть твои пути будут ровными.

Рауд тот ещё молчун. За всю поездку треть слов сейчас сказал.

Я слез с фургона и пропустил караван. Остался на перекрёстке один, если не принимать во внимание людей, населяющих этот мир... да, если весь мир не принимать во внимание... Короче, дороги Красного листа – это удивительное сооружение. Вымощенные красным камнем, они могут петлять, поворачивать чуть ли не назад, идти параллельно самим себе. Но перекрёстки всегда и везде одинаковые. Четыре направления, крест под прямым углом, и в середине – колодец. Из колодцев не у логова редко кто пьёт. Воду даже с собой возят. Но у каждого колодца ковш. И у каждого колодца... у любого не бывает ям боли. Это было первое, что сказал Рауд, ну и практически единственное, не считая речи про кумыс и прощания.

– Боль не любит воду, а движущаяся вода убивает боль.

А, нет, вру, ещё мы познакомились, когда он меня в свой фургон пригласил.

Я уселся, прислонившись спиной к колодцу. Если учесть, что за последнюю неделю караван Рауда был единственным, кого я встретил, да и до этого на дорогах никого не было, то получается, эта страда... автострада... континентальная – самое одинокое место в этом мире или на континенте.

Я уже три месяца в пути. «Прошёл» перевал Звенящей лестницы. Горный хребет, разделяющий континент на три части, имел только четыре дороги, которые позволяли его пересечь, и три из них соединяли западный сектор – там, где я появился, – и восточный – куда я иду. Дорога на южный сектор одна, и она запретна. Ну то есть те, кто живут там, не могут прийти сюда, и наоборот.

Хочешь в южный сектор, иди с караванами через горы, и не факт, что выживешь. Кстати, тигр, которого нужно убить, чтобы получить лапу тигра, водится именно там, в южном секторе. Хорошо, что мне туда не нужно.

Там живут ужасные... люди-дикари, на лицо прекрасные... чёрные... негры, короче. И у них нет боли, ну ям, зато у них есть микстура жизни. Кстати, эта микстура называется «жила». И, учитывая, насколько она дорогая, караваны через горы ходят пешим ходом постоянно.

Вот, а йо-йо – это вообще… Это специальный орган, добываемый из организма горных козлов... Не так. Йо-йо – такой камешек, появляется в печени козла и бывает трёх видов. Синие – это куда боль собирается, один камешек – одна яма… синяя яма. Синий камешек у всех козлов встречается, для это их в основном и разводят, козлов. Коз – на молоко, а козлов – на синие йо-йо. Пять синих йо-йо сливают в один красный йо-йо – эти из луговых козлов добывают, тоже часто встречаются. А уже шесть красных сливают в один жёлтый – золотой йо-йо, жёлтый йо-йо есть только у горных. Вот и мои две шкатулки по пять синих йо-йо – это так... А жила стоит десять золотых йо-йо, не считая того, что золото тоже нужно за золотой йо-йо покупать. Вот, а сливать боль из йо-йо могут только шаманы. И берут они за свою работу... ага, йо-йо.

Короче, как они до сих пор не вымерли? Зато стаи, что водят караваны через хребет, – самые большие и сильные. Собственно от этих стай и берут своё начало все остальные, и чаще у родительской стаи и покупают жилу. А поскольку таких стай пять, то и, грубо говоря, пять родов на континенте. Ещё есть шестой род, добывающий золотой йо-йо, но первые пять и сами добывают – не так успешно, но всё же.

А вот зачем золотой йо-йо нужен южанам? Говорят, они бусики из них носят – дикари, что с них возьмёшь? Ну, кроме жилы.

Собственно коготь тигра – такой сувенир из похода через горы, как магнитик на морозилку, короче, никому не нужный. У меня их два, ещё один мне пытались подарить. Ну как подарить? Стая шакалов Маугли оказалась не единственной... Но принцип тот же – не сильно умные, жаждущие свободы, выражающейся в отсутствии ответственности. Короче, отбраковка.

Вот такая экономика из товаров: йо-йо да смола с пылью. Смола смешивается со специальной пылью и кровью дичи и наносится на стены вокруг логов и посёлков, чтобы ямы боли не заходили. Да-да, а пыль – это перемолотое сено.

В общем, что к чему и зачем, я разобрался. География тоже понятна, осталось прийти и победить... а ещё увидеть. Да, я увидел Звенящую лестницу и Озеро слёз.

Звенящая лестница – это что-то. Прямо что-то... Увидеть звон и умереть. В прямом смысле.

Торговый посёлок за счёт неё и живёт. Чтобы пройти к лестнице – заплати три синих йо-йо, за это тебя, во-первых, пропустят, во-вторых, проинструктируют и, в-третьих, снимут твоё тело и похоронят. Вот. И, невзирая на это, многие идут. Это самый короткий путь, доступный, правда, только пешим ходом.

– Старший! – Меня остановил мальчишка при входе в посёлок. – Прошу пройти со мной.

Я тогда удивился, но пошёл к небольшому домику, этот мальчишка дал мне беседу, я уселся рядом с пожилым лютом под навес. Лют налил мне чаю.

– Ты пришёл в наш посёлок, чтобы пройти перевал? Проходил ли ты его раньше?

– Нет, не проходил.

– Знаешь ли, как проходить?

– Не знаю.

– Чтобы пройти, нужно заплатить один синий йо-йо за проход и один синий йо-йо за выход и по желанию (если ты не в первый раз, то ладно) синий йо-йо за инструктаж. С тебя три синих йо-йо.

О том, что тут всё не просто так, я слышал. Ещё слышал, чтобы я не ходил сюда, а шёл через Перевал кукушки – путь длиннее на месяц, но надёжнее.

И хоть у меня и осталось всего четыре йо-йо, спокойно отдал три. Еду я и сам добуду, красные бабочки вкусные... а для другого мне и не нужно. Пробовал заряжать синие кристаллы йо-йо – не получилось, пару раз добыл красные, но опять же, всё это мне не нужно.

– Во-первых... ты вожак или шаман?

– Шаман.

Лют убрал кристаллы в шкатулку.

– Мой тебе совет, иди Перевалом кукушки, ну, на крайняк, через Озеро слёз. Во-вторых, вот эта дорога, – он махнул рукой, указывая, – ведёт на Звенящую лестницу. В-третьих, поспать там не получится, выспись заранее, одни сутки на подъём, сутки на спуск, одна лестница в ту сторону, другая в другую. Пока ты идёшь по ней вверх, никто другой не будет допущен. Есть подъём послезавтра. – Я кивнул. – Хорошо, он твой. Идёшь по лестнице босиком, не производя никаких звуков. Любой звук, звонкий шаг, что-то упадёт... Любой звук – и он отразится от всех ступеней, тебя либо сразу убьёт, либо скинет. Ну и пока вниз катишься, опять же, вряд ли без звуков, короче, с гарантией умрёшь. Если ты просто хочешь умереть, то посередине лестницы будет проход – иди туда, оттуда мы тебя снимем. Будешь спускаться, звона можешь не бояться, но ступени небольшие, что вверх, что вниз. Короче, навернуться легко с теми же последствиями. Начнёшь подниматься, первые ступеньки красные – тренировочные, не звенят. Если хочешь, можешь вернуться. Когда умрёшь, тело снимем и похороним. Один из трёх... Двое из трёх проходят. Отдыхать можешь в этом доме. – Лют указал на дом за спиной. – Если очередь подойдёт раньше, тебя известят. Всё.

Ну что я?.. Прошёлся, посмотрел на эту лестницу, ступеньки нормальной ширины, гладенькие, ровные, уходящие в точку к самой вершине. Вот, а теперь вопрос – а на хрена собственно? И я пошёл через Перевал кукушки.

Потом уже выяснилось, что всё не так трагично, что двое из трёх – это среди новичков, а уже проходившие раз, те почти все выживают.

Но и до Перевала кукушки я не дошёл. Потому что – Озеро слёз. Главная мекка шаманов Красного листа. Я, конечно же, его посетил, шаман я... или дикий какой? Ну и не посетить, собственно, не мог, дорога шла прямо по нему. Тут либо лестница, которую я благополучно не прошёл, либо озеро, либо месяц вдоль хребта.

Идёшь, идёшь, под ногами красные камни дороги, слева и справа – камни скал. Идёшь дальше и... понимаешь, что это уже не красные камни... а идёшь по воде и если притормаживаешь, то начинаешь опускаться вниз, где километры или метры воды, там целые миры... Но лучше туда не смотреть – начнёшь разглядывать и утонешь.

И я знаю, о чём говорю... Я уже утонул. В самом начале, где глубина с полметра, я стоял и смотрел на эту красоту неимоверную, а ноги – хоп, и оперлись на дно. Как бы ну и ладно, только вот сделать шаг... невозможно. Возможно, но очень, очень медленно. За... час я поднял ногу над поверхностью озера и, опираясь на неё, стал вытаскивать вторую... Опирающаяся нога... тонула быстрее... сильно быстрее, поэтому я потратил полдня, чтобы пройти эти два метра назад.

Идущие мимо люди не обращали на меня внимания. Как сказал тот шаман, что стоял на берегу: зашёл на озеро и иди, не отвлекайся и не останавливайся, пока не выйдешь. Потом зашёл и пошёл. И тут прямо аншлаг по утрам, подошедшие к вечеру встают на ночлег на площадке у озера. Меня, только вышедшего, напоили чаем, накормили.

И с утра один за одним мы пятеро двинулись по озеру. Мне как перворазнику сказали только: тонешь, тони и руками не маши, каждый сам идёт.

Я зацепился взглядом за деревянную пуговицу впереди идущего, и мы шли больше суток, только к вечеру второго дня и вышли.

– Ты видел красных драконов? Блин, я – нет, придётся ещё раз идти... Зато видел Город теней, – начали мои спутники общаться между собой, готовя ужин.

– Я видел Серый город и Площадь колонн.

– А красного дракона? Что, никто не видел? А ты, перворазник?.. Говорят, в первый раз Озеро слёз показывает миры за гранью?

Ну что я мог сказать? Пуговица деревянная, три дырочки, над верхней дырочкой скол из-за сучка, две полоски. Годовые кольца.

– Я видел механизм, – вспоминал я то, что видел ещё на земле. – В нём сидит человек, он как фургон, но сверху доски такие, они крутятся. Два... механизма, и один пускал огненные струи в другой.

– Ну ты дикий... Это же вертолёт. Они с помощью ветра в воздух поднимаются, я видел место, где их выращивают.

– Что, прямо выращивают? – не удержался я от сарказма, впрочем, совершенно незаслуженно незамеченного.

– Это такое поле огромное, там их сотня, наверное. Люди такие мелкие, что-то носят, кормят, чистят.

– А я видел Серый город с площадью, – влез тот, что видел Серый город.

– Да кто его не видел?

Ну, например, я, подумал я.

– Скучный мир. Там, кроме как собственно города, и ничего нет, туман сплошной. Вон у новичка и то... ну немного, но живее. Там люди такую дичь творят.

– Ну, допустим, не дичь, – вновь заговорил видевший Серый город. – Это мир экспериментаторов, видел у них город, в котором жили все жители, а остальной мир отдали механизмам – вот это я понимаю.

– Понимает он, – сказал желающий увидеть красного дракона.

Я уже клевал носом и не улавливал всю суть разговора, так, местами:

– Я хотел увидеть зарождение солнца, но увидел только пустоту.

– Мой учитель сказал мне настроиться на красного дракона, смотреть в точку горизонта и... Но я видел только огонь.

– Вот, красный дракон в огне и живёт.

– Это я знаю и так, и уж точно смогу отличить огонь от красного дракона.

– Ты видел красного дракона?

– Нет, конечно. Чего бы я сюда шёл? Дракона смотреть.

– А что тогда говоришь, что отличишь?

– А ты сам видел?

– Нет.

– Ну и…

– Ну и что?

Короче, я всё-таки уснул. Эти крайне нетипичные болтливые местные... болтали всю ночь – о красных драконах, о мирах, где одни механизмы, о мире, где жизнь возможна только под землёй, ибо солнце сжигает любого, посмевшего на него посмотреть, и как они смотрели на это солнце и им было жарко...

А на утро они пошли обратно. Один – за своим красным драконом, второй... тоже, чтобы рассказать первому, как этот красный дракон выглядит, третий – за парящим в воздухе домом, вроде как дирижабль, четвёртый – у него дом-логово с той стороны, а пятый – смотрел на них и удивлялся... И это был не я, я был шестым. А вот пятый, не сказавший ни слова, смотрел и слушал своих спутников... и удивлялся, и радовался, и огорчался вместе с ними. Занятный человек, и это его пуговка маячила передо мной.

Увидеть новые миры – очень... заманчиво, но у меня и так хватает впечатлений, и последнее из них – это Озеро слёз. Озеро, показывающее другие миры, при этом оно само, как... другой мир. Ни разу и ни в одном мире не видел ничего подобного.

И если я захочу когда-нибудь кому-нибудь рассказать о чём-то... невообразимо невозможном и красивом, я расскажу об Озере слёз.

Воистину, если живёшь у моря, то плаваешь в бассейне... Люди и миры разные, а люди и миры одинаковые.

– Заходи, шаман, – пригласил меня шаман из седьмого логова и первого после Озера слёз.

– Приветствую... шаман, – сказал я и сел на предложенную беседу.

– Ты, видимо, прошёл дорогой Озера слёз, так ли это? – Шаман налил мне чаю в пиалу.

До этого мы славно отобедали, а ещё я почти впервые разглядел тварь – полулошадь. Лошадь, она и есть лошадь, только морда – пасть с клыками и открывается широко, шкура – то ли чешуя, то ли шерсть – я, надо сказать, особо близко не подходил, да и не предлагали. Ноги... лапы… пальцы с копытами. Когда сжатые в кулак – копыта, разжала – почти человеческие, что передние, что задние. А ещё взгляд, словно так и думает, что бы откусить...

– Да, не далее как позавчера и вошли, и вышли.

– Расскажи, каково оно – пройти дорогой тысячи миров.

– Прости, шаман. – У этого шамана так же не было имени, их довольно много, шаманов без имени, я бы сказал, большинство. – Я видел только озеро.

– Ты странный шаман, – сказал тот то ли с удивлением, то ли с уважением... – Идти к озеру, чтобы увидеть озеро.

– А ты, когда наливаешь чай, хочешь... воду?

– То-то… и оно... что оно... Уф, мой учитель и мой ученик ходили к озеру. Учитель не вернулся, а ученик подался в караванщики. Озеро меняет людей.

– Я бы сказал, озеро показывает то, что ты хочешь.

– И...

– Что?

– И скажи, что оно врёт!

– Озеро?

– Видение.

– Только, если ты врёшь сам себе, то и увидишь ложь.

– Ложь... слово... такое резкое. Что ты знаешь о лжи?

– Ложь – моё второе имя, – пошутил я, хотя тут же понял, что нет. Ага, а первое – лень, лень и ложь.

– Ты странный шаман, прости, я не многих видел, да и не стремился... не стремился расширить мир. Мне хватает изучения того, что вокруг меня.

– Почему же беседуешь со мной?

– Ты удивительным образом... в моём мире, как часть мира.

– Я ничего не знаю о шаманстве.

– Да, это видно, и мой тебе совет – не ищи учителей... и не слушай советов.

– Как же мне освоить шаманство?

– Ты – шаман! Кто, кроме тебя, лучше знает тебя?

Я почему-то разозлился... на себя... наверное.

– А хочешь совет от меня?

– Хочу, шаман, я тот шаман, что вырос на советах и чужом примере.

– Не давай советы. Самое бесполезное это... дело. Ни удовольствия, ни прибыли.

– Ну не скажи... Советующий занимает позицию мудрого учителя, ощутить себя мудрым, ха-ха, не являясь таковым, уф, это многого стоит...

– Лучше быть мудрецом, чем ощущать себя мудрым.

– Чем отличается бытие и ощущение?.. И я не знаю... Доводилось ли тебе когда-либо читать путь потока?

– Нет, я не встречал на своём пути... путь потока.

– Путь потока – о том, как соединить бытие и чувства, сознание и тело. Пройдя испытания, мы всё это сделали... но, знаешь, будто бы не до конца. Я тоже не читал и, следуя твоему совету, не буду советовать тебе найти его и прочесть.

– А как же ощущения?

– Зачем ощущать себя тем, к чему не стремишься и не имеешь таланта?

– Талант... Мудрость – это талант?

– Всё в этом мире либо навык, либо талант.

– Либо талант – это развитие навыка.

– Точно сказано, в тебе есть задатки.

– Задатки болтуна.

– Точно! Ты прямо... талант.

– Приятно было с тобой пообщаться, шаман. – Я поставил пиалу и встал с беседы – уходить нужно на хорошем слове.

– Доброго пути, шаман, – сказал шаман, доливая себе чаю, а я вышел.

Начинался вечер... точнее, ночь. Я прилёг на своё любимое место. Обычно я ложился метрах в пяти от дверей, без сил и желания заползти внутрь. Да и там место занято, поэтому чуть в стороне.

Хорошая стая, дружная, молодая, но уже с шаманом, и место хорошее. Горы, озёра... озеро... Озеро, возле которого я не стал бы жить никогда и к которому никогда больше не вернусь. Невнятное ощущение прекрасного лучше, чем изучение.

Я вышел до утреннего воя. Что-то сон мой совсем обнаглел, общаясь со мной меньше, чем раньше.

Впереди пара недель пути. Я ясно ощущаю, что портал, нужный мне, там, или не ощущаю, а так оно и есть. Этот шаман ничего во мне и не сломал, нечего ломать, но картину мира... взбаламутил. Впрочем, мне не привыкать, впору вообще отказаться от составления оной. Хорошо это или плохо, но она сама по себе собирается. Хорошо, что я на это уже мало обращаю внимания. Плохо, что оно – мировоззрение – обращает внимание на меня.

Глава 17

Солнце клонится к закату. Я, наверное, здесь на перекрёстке и останусь ночевать.

Эта страда... прямо автострада, точно. Камни, которыми она выложена, огромные, метров пять на пять, в четыре ряда, гладкие, красные с сероватостью... Ну что? Как я понял, неделю на страду – и я на побережье у Вольного города.

Это особое состояние, когда один миг сменяет другой, повторяющиеся движения вводят в ритм... Неделя, как один вдох и один выдох. И бирюзовые моря, как на картинках песчаных пляжей с пальмами, шезлонгами и бокалом... Что там?.. С вишенкой.

Ощутимо почувствовалась влага, а переливающиеся луга стали обычными, изумрудно-зелёными. Без болот, с обычными рощами, обычными животными, не размазывающимися от скорости перемещения. Правда одни коровы да козы... с козлами. Ну и пастухи у каждого стада. Ладно, не очень-то и хотелось... мяса. Впрочем, красные бабочки тоже кончились, а обычные – гадость!

У меня три синих полных йо-йо, пустые бледнее. Разжился у желающих разжиться у меня. Один синий – пустой и два красных – пустых, пустые можно и в мешке хранить, а полные – только в шкатулке, причём для каждого цвета своя шкатулка.

Зачем мне в Вольный город? Информацию собрать, шамана Роха найти, что, конечно, вряд ли. За время моего пути я встретил ещё двоих шаманов, оба Биора. Так вот, то, что я дикий по сути, – это они поняли, и то, что первый наставник у меня уже был, тоже почувствовали. Короче, отвечать не стали, посидели на беседах – и дальше по своим делам. Новый э... первый шаман возможен только роховский, который и сможет меня научить быть... идти путём Роха. И вообще, я же шаман только на бумаге... ну, в смысле, только по чему-то там, но ничего не могу.

Вольный город. Хм... ну, посёлок, состоящий из телег и изредка домиков. Есть логова полуземляные и огромные дома. Вольный город – развалины, в которых живут вольные волки и почти не живут шаманы, мало их здесь... Те очень немногие, что добрались, они сразу в основном отправляются в море, где добрая шхуна (или чего у них?) и старый морской волк. Набирают крыс сухопутных и путём жесточайшей дисциплины превращают их в... волчат, а затем и в морских волков, и всё это чтобы ловить рыбу, а, нет, ещё ради романтики и шторма.

Видишь свободную развалину? Заходи, можешь жить. Поставил посередине палку с портками – и жильё твоё. Поставил, восстановил стены и крышу – и всё, ты житель... вольный житель, делай что хочешь.

С крышей я увидел три сооружения – дом морских волков, «школа» шаманов и дом главы города, она же гостиница – два синих йо-йо в сутки, но всё включено: и солнце днём, и вода в море, и еда на рынке в виде рыбы, и ещё... это... эта гадость морская капуста, что постоянно прибывает с приливами с каждой волной. И это единственная работа, кроме рыболовства, что есть в городе, – очищать линию прибоя от капусты, заодно можно её есть, она очень даже полезная и питательная, но вонючая и противная.

Но мне как шаману, конечно же, надо в школу, где, что логично... ага, рохошамана нет, так что вали, добрый человек... куда шёл. Сюда шёл? Ну тогда вали не сюда... в другое сюда. У них тут приличное заведение – ну, это я уже от себя добавил, когда ночлег искал. Вот, а по ночам тут часто дождь... А заработать синие йо-йо... один синий йо-йо можно за один день очистки побережья от капусты. И ведь конкуренция, переделы сфер влияния и лучших пляжей на побережье.

В общем и целом, двинул я по линии прибоя в сторону Мерцающего города. Ну, минут тридцать двигал, пока линия прибоя была почищенной, потом пришлось изрядно удалиться, ибо капуста... она, если полежит, то ещё полезнее становится.

Райское место утратило свой... шик. Еды мало, капусты много. Синие йо-йо есть, а ям боли нет. Шаманы есть, да, шаманы тут хорошо есть, и пить, и жить... наверное.

Мне же урчание в животе оставалось скрывать только звуками своего же чарующего голоса:

– Где... мои крылья, которые нравились мне? Где... мои бёдра... которые вкусные... где? А я иду, шагаю по земле. И я к воде не подойду…

Эх, такой талант пропадает. Через день стали встречаться переливающиеся луга с бабочками, на второй – исчезли зелёные, зато стали попадаться чёрные поля, пыль и пепел. Никакого желания в них заходить, но если луга не залезали на дороги, то поля – сплошь и рядом, и не всегда их можно обойти.

Очередное поле, потом луг и холм... И когда я поднялся на вершину холма, открылся вид... обалдеть, на военный лагерь. Нет, лагерь – это лагерь, а здесь почти от горизонта до горизонта... тысяч на сто лагерь-посёлок, разбитый на сектора, с фургонами, с караулами и караульными. Разве что центрального штаба не видно, все шатры одинаковые.

Увидев, заценив и оценив, заметил главную дорогу, что ведёт в лагерь, а также то, что только по ней прибывают и убывают. Но главного так и не увидел. Лагерь растянулся на пару километров вдоль побережья, а вот Мерцающего города нет.

Что ж, будем посмотреть. Ям боли, несмотря на встречающиеся переливающиеся луга, нет. Можно и вздремнуть, и посмотреть, и ещё чего...

– Эй. – Меня пнули по ноге. – Вставай, воин, рассвет проспишь.

Трое. Все трое – вожаки, двое с копьями, один с мечом в ножнах, скалится.

– Вставай, пошли.

Я молча встал, меня молча взяли в коробочку – мечник впереди, копейщики по бокам сзади. Мы шли к главной дороге.

– Ох... ренеть... – Я замер.

Красное море, красное небо и первый луч... край солнца. Море и небо сливались в красном зареве. Солнце красной точкой начало светиться интенсивнее, источая красность.

– Что, в первый раз видишь? Стой! – Вопрос, видимо, был задан мне, но я замер с раскрытым ртом. – Стой, Боярд, дай ему посмотреть в первый раз... это... охренеть…

Солнце поднималось медленно, с каждой секундой насыщенность красного росла... Вот солнце целиком вышло и вспыхнуло красными искрами во всё небо, и вмиг краснота ушла, сменившись сначала жёлтой, но ослепляющей вспышкой, потом вернув и небо, и море. А искры красного цвета образовали над водой шар... купол в полнеба, отражаясь, мерцая, и потом опали.

– Мерцающий город, – произнёс тот, кто всех остановил.

– Он... в море?

– Затоплен... Всё, идём. – Это уже мечник. – Тут не так, как там, – сказал он, подходя к навесу у дороги. – Подожди... – Сам зашёл под навес, где стоял стол, стул и сидел ещё один.

– Товарищ майор, шпиона привели, – доложил лейтенант. Майор устало посмотрел на меня. – На холме засел, наблюдал.

– Или дрых? – уточнил майор.

– Или дрых, – согласился тот.

– Ты, лейтенант, шаманов наслушался, откуда здесь шпионы? Кто он, откуда?.. Ага, не узнал, зато сюда приволок. Ладно, иди уже... А ты, – сказал майор уже мне, – заходи... рассказывай.

– А чё рассказывать-то?

– Кто, как звать, кто вожаком был – всё.

– Э... шаман, имя... Балу. Вожак Фри.

– Фри... Фри... молодой, видимо. Ладно, в канцелярии скажут, а что шаман... – Он с сомнением посмотрел на меня. – Точно шаман? Шаманы с копьями не ходят.

– Не научен ещё... шаманить.

– О как... Что, дикий? Фри! Точно, он ещё ни одного вожака не дал. Гляди ж ты, сразу шамана… Лейтенант, твоё налево, ты шамана привёл... шпион хренов. Вот веди его сам к Паутине.

– Да... кто ж знал-то? Эх, не будет выходного после наряда.

– Не будет... шпион… Можешь, шаман Балу, своё вооружение здесь оставить, там уже оно нах... Нет? Ну как знаешь, топай сам, мы к шаманам в носильщики не нанимались. Понял... шпион? – Это уже лейтенанту.

– Ты это... – стоило нам отойти, сказал лейтенант, – майора не слушай, у нас всё ровно с шаманами, инструкции соблюдаем. Тебя вот... ну, по ошибке, конечно, но задержали. Э... нет, это не надо, вот, до Паутины проводили... да?

– Да... Тут все лейтенанты такие говорливые?

Ощущение, как в родной полк вернули, с интригами, подколами, подставами, но в пределах, ага, в пределах части. В штабе с говном, извиняюсь, сожрут, в поле грудью прикроют, так и живём... жили.

Что можно сказать? Порядок блюдут. Короче, здесь всё в норме, но, что как бы радует, пары встречаются – копейщики, так понимаю, рядовой состав. Браслеты на виду носят. Рубахи, специально сшитые, с одним рукавом, левым.

Как оказалось, лагерь стоит на возвышенности, а ниже ещё один уровень – у воды. Каменные ангары, пирс с кораблями, стены.

– Тебе... А, всё одно до ворот надо, пошли. – Лейтенант... нервничал.

Спустя минут десять спуска по хорошей лестнице мы подошли к мини-крепости. С двух сторон ангары, одна стена в море с пирсами уходит, и одна стена с воротами, у которых мы и остановились.

Лейтенант подолбил ногой в створку.

– Старший караульный смены лейтенант Барси, шамана привёл.

Раздался щелчок.

– Заходи, – вздохнул Барси и зашёл за мной. – Старший караульный...

В сером балахоне на нас смотрел лысый истощённый или просто тощий мужик.

– Не кричи, лейтенант, я слышал и видел. И иди пока в дежурку. – Он махнул головой, указывая на комнату справа.

Барси вздохнул и пошёл туда.

– Хм... хм... пошли, шаман.

Это не стена. Видимо, такой же ангар. Мы шли, поворачивали, загибали, шли, поворачивали и, наконец, вышли во двор.

– Туда иди. – Мужик в балахоне указал на здание слева с одной дверцей, неприлично и непривычно маленькой.

А внутри ангара – ангар... Ни одной перегородки, просто огромный зал, по которому в некоем порядке движутся люди. Полностью обнажённые и истощённые. И неистощённые... полноватые и одетые... в одежду или в железо. И все они движутся в едином режиме, на едином вдохе. Шумный вдох через нос и глубокий выдох… Посреди ангара возвышается постамент, но котором стоят люди в серых балахонах и задают ритм дыхания хлопками ладоней. Их четверо, они стоят по краям, а в середине – стол, за которым... сидит майор, не тот, конечно, но одет так же.

Отлично. Я огляделся – стоит скамья, каменная. Ну и я вроде как намёки понимаю, сел.

Сидел я долго... весь день. Хорошо, что котомки у того майора не оставил, плохо, что там еды нет…

За время моего сидения зашли трое, один сел рядом, потом его забрали, двое прошли дальше, один до сих пор ходит по ангару, другой... другого не вижу. Тот, кого забрали, вышел. Всё это молча, только громкий вдох... Ну и вышел один, получается. А эти движущиеся... в общем, логика их движения от меня ускользает. Но, в целом, самое хреновое досталось тем, в балахонах, – стоять и бух-бух... Они вроде бы меняются, но не скажу точно, со скамейки их плохо видно.

Зато, когда один из них перестал хлопать, трое других стали хлопать реже. Это уже было под вечер – окна под потолком позволяли слегка ориентироваться, где солнце.

Дышат реже, вдыхают тише. Потом второй, третий... четвёртый, бедняга, ещё хлопал где-то час раз в минуту. Я пробовал так дышать. Ну пару раз получилось... Да не, что я наговариваю? Я раз двадцать вдохнул на его хлопок, ну и между ними тоже.

В общем, скорость перемещения никак не зависит от дыхания и хлопающих, но когда последний прекратил хлопать, все остановились и сели, кто где стоял.

О, я понял... и оценил. Солнце зашло, и включили фонари под полом. Пол стал почти прозрачным. Под полом оказался ещё один этаж, с комнатами и коридорами. Так там внизу люди двигались по коридорам, а сели по комнатам – каждый в своей.

Ёжики... Тот последний хлопающий захлопал вновь, и люди сверху пошли вправо, а люди внизу, в комнатах, двинулись влево. Двадцать девять хлопков – и они поменялись местами. Те, что весь день тут ходили, улеглись на койки, те, что снизу, встали. Свет погас, и четверо стали хлопать, а люди – ходить и дышать.

– Да... ну вас нах… – Я вышел во двор, где меня ждал тот, который сюда привёл.

– Пошли.

Мы вернулись к двери в стене и комнате, куда ушёл лейтенант и куда сейчас завёл меня этот. Комнатушка оказалась больше и длиннее, чем кажется, и кровати стоят.

– Спать! – сказал мой сопровождающий.

– Есть! – сказал я.

– Ешь. – Он указал на стол. На пустой стол и стул.

– Да... ну вас, опять же... и туда же. – Я развернулся и попробовал выйти.

Этот, в сером балахоне, на меня даже не смотрел. Дверь без видимых запоров не отворялась.

– Спать, – повторил он после моих попыток толкать и тянуть.

– Есть!

– Ешь!

Постоянство – признак мастерства. Ага, дверь, ведущая внутрь комплекса, также закрыта.

– Спать!

– Есть!

– Ешь!

Какой там фильм был?.. Беги, прячься… бей. Жёсткая кровать на голодный желудок сну не способствует, думал я, потому... Да не думал, лёг и уснул.

Красный восход. Сейчас я стоял на пирсе, и он происходил вокруг меня. Красное море слилось с красным небом, красный воздух с красной тиной. Солнце всходило медленно, открывая новые грани красоты и насыщенности. Взрыв алых брызг. Солнце полностью вышло, а искры опали, высветив купол, внутри которого я и красные камни пристани... поднялись... или красная вода расступилась, открывая коридор в центр, к самой яркой искре.

– Подъём.

Я проснулся резко и сразу. Сразу сел... встал. Нас тут двое, тех, кто спали, и этот, в сером, но не вчерашний, а другой. Этот поживее, посветлее... свежее.

– Идём.

– Завтракать?

А в ответ тишина. Мы вышли во двор и в ту мелкую дверцу не пошли, зашли с торца в тот же ангар, но теперь в нормальную дверь.