Текст книги "Давай попробуем любить (СИ)"

Автор книги: Sofie Montero

Соавторы: Зарина Солнцева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Ведьмочка.

Совсем неопытная, пугливая и до одури желанная.

Глава 13

«Ещё совсем недавно моя жизни начиналось от рукоятке моего меча и заканчивалось на его остром конце, сейчас же все помещается во взгляде серенивых глаз молодой ведьмочки с тяжёлым прошлым и упрямым нравом.»

Садэр Ориандрэ

– О чем думаешь?

Мужской голос, прозвучавший у самого уха за спиной, звучал так же спокойно, как колыхался камыш по ту сторону берега бурлящей реки. Он действительно воплощал настоящего, таинственного шаада – воина, шпиона, прирожденного мастера боевого искусства. Так что было очевидно, что подойдёт он ко мне так же бесшумно, как будто ходил по перинам. К счастью, я лишь вздрогнула, но в ту же секунду взяла себя в руки и то ли от страха, то ли от нервов прикусила нижнюю губу.

Почувствовав поясницей, даже через толстую ткань одежды, мужской крепкий бок, я очень аккуратно сползла с валуна чуть вниз, подальше от мужчины.

Не прошло и секунды, как крепкая рука оплела мою талию, а широкая ладонь, так же, как я ранее, аккуратно надавив на живот, притянула к себе обратно. На этот раз, будто насмехаясь, прижал к себе так близко, что и моя несчастная спина почувствовала крепкую грудь шаада.

А ещё острый укол пронзил живот до той степени, что я аж поморщилась. Видимо, это последствие прогулки на его плече. Так или иначе, но, возможно, там останется синяк, и надо вечером его чем-то замазать, чтобы прошла боль. Кажется, у меня была настойка с календулой с собой.

Но она в сумке, так что придётся потерпеть.

– Да так, о мелочах… – отмахнулась я, даже не разворачиваясь к шааду, тот отпустил подбородок на моё плечо и лениво поинтересовался:

– И что в твоих глазах кажутся мелочами?

Клянусь, в этот момент он так легко задал этот вопрос, при этом нагло прижимая меня к себе, будто мы знакомы не меньше десяти лет и он, по меньшей мере, мой муж, судя по наглым конечностям на моей талии.

От близости мужчины я смущалась, ведь ничего другого ранее не то что бы не чувствовала, а вообще – мой опыт с противоположным полом стремительно катится к нулю.

И всё-таки я отчаянно не понимала, что он от меня хочет и с какой стати так себя ведёт. Это не на шутку нервировало.

– Можно задать вопрос? – не выдержала я, когда тёплое мужское дыхание согрело шею, и поинтересовалась дрожащим голосом.

Спокойный, даже я бы сказала, чу-точку ленивый голос прозвучал у самого уха:

– Говори.

Глубоко вздохнула, так что синяки на животе опять заныли, да и сердце в груди чуть не остановилось, я всё-таки задала вопрос, который давно блуждал в моей бедной голове, каждый раз вводя в недоумение.

– Почему вы так со мной себя ведёте?

На мгновение воцарилось молчание, от которого мне было не по себе. Казалось, ветер стих, камыш больше не качается, и шаад больше не дышит на нежную кожу моей шеи. Но это было лишь на мгновение, после которого опять прозвучал голос Садэра.

– И как я себя веду?

Как ни странно, он не злился, более того, мужчина умудрился сохранять хладнокровие и спокойный тон, разве что в нем не звучало насмешки. Иначе бы я и впрямь подумала, что я себе сама придумала, и всё вокруг в порядке.

Хотя какое, в бездну, в порядке, если он каждый раз так нагло меня обнимает, будто я его игрушка. И командует, как со своей собственностью. Отнюдь, что это ненормально.

Но только я не понимаю, какого черта он лезет ко мне?

– Ну так как?

Опять прозвучал вопрос, от чего я малость растерялась, глупо хлопая глазами и наблюдая, как мирно течёт речка. Шаад же, наоборот, чувствовал себя в своей стихии и совсем не страдал ни угрызениями совести, ни смущением.

– Обнимаете… – неуверенно промямлила я, ощущая, как руки вокруг талии сжались сильнее. Дыхание перехватило, если бы не боль от синяка на животе, я бы точно зажглась ярким пламенем от смущения.

– Что дальше? – так же спокойно фыркнули на ухо. Я попыталась вспомнить, хоть в ушах и кипела кровь.

– Эээ… Вы постоянно… раздаёте… раздаёте… указы… ии… и угрожаете!!!

Дойдя до угроз, я как-то даже попыталась распрямиться в его руках, придавая себе оскорблённый вид. Но, видимо, совсем не вышло, или же Садэра моя мимика не удивила.

– И?

Несмешливо приподнял он правую бровь на гладком лбу, изображая само спокойствие, разворачивая меня к себе боком, чтобы мы могли смотреть друг на друга.

– Это неправильно. – вздохнула я, борясь со смущением и бурей внутри грудной клетки, там, где сердце билось неумолимо быстро, гоняя кровь под кожей пуще прежнего, тем самым окрашивая кожу в бордовый оттенок. – Вы не должны так поступать.

В синих глазах разгорелись тёмные крапинки озорства, мужчина слегка ослабил хватку и совсем немного отодвинулся от меня, осматривая меня внимательно.

– А если я хочу?

Наверное, это даже не был вопрос, наверняка просто констатация факта, точнее своего желания. У меня пересохли губы, и кровь мгновенно застыла в жилах.

– Чего хотите?

Мой голос звучал так тихо, что казалось, будто я и не задавала вопроса. И все-таки он услышал и ответил. Загоняя меня своими словами в жестокую реальность, о которой я позабыла.

– Хочу трогать эти волосы, – он накрутил кончик моей косы на палец, а потом отпустил, жадно осматривая тело, пальцы заблуждали по лицу. – Хочу эти глаза, эти губы, шею…

В подтверждения своих слов пальцы шаада спускались все ниже, оглаживая, очертив. Нагло, самодовольно, собственнически.

Мне стало плохо и страшно. От собственной глупости и наивности! Как, чёрт возьми, я, зная, через что прошла мама, Алисия, как родилась Эзра, могла наивно отпустить данную ситуацию до этой точки, когда мне фактически сказали в лоб, что этот шаад желает моё тело.

Дура! Дура!

Сколько лет пряталась от всех в академии. Разве не знала, что случится, если кто-то заинтересуеться во мне? Кто меня возьмёт, с тремя сёстрами. Одна из которых больная, вторая беременная, а третья ещё ребёнок. Кто позарится на такое богатство без матери и отца, без приданного и честного имени?!

Идиотка!

– Хочу это тело. От пальчиков ножек до пухлых губ.

Сердце сжалось в груди от боли и несправедливости. Он просто хочет, он… А не я!!!

– А завтра?

Прохрипела я не своим голосом, полным звонкой пустоты и с привкусом боли. Он непонимающе взглянул на меня и слегка поджал губы.

– Что завтра?

– Ну так сегодня хотите, а завтра перехотите, – пожала я плечами, презирая эти синие глубокие глаза. – Или меня как ценный товар по кругу пустите, сначала одному, потом другому. – язвительно продолжила, ощущая желчь на языке при мысли, что все они знали, эти мои «коллеги», видимо, просто не сунулись вперёд шаада, уступая ему первенство. – Хотя нет, господин Зен и Арс вроде мной побрезговали, не любят людей в постели?

– Ты что несешь?!

Опасное шипение буквально излучало его злость. Мужчина сжал мою талию так сильно, что, клянусь, я почти почувствовала, как лопнули ребра. Встряхнув меня пару раз, отчего пару прядей выбились из хвоста, скрывая моё лицо от его глаз. От гнева, что, словно синее пламя, все росло и росло в ореоле тёмных ресниц.

– Моя, только моя!

Со злостью припечатал он, будто я была его рабыней. Страх и душевные терзания вдруг отошли на второй план, уступая гневу.

Сейчас я отчётливо чувствовала себя в шкуре Алисии. Тот же сценарий, та же горькая участь, как будто нас заговорили не иначе. Тот нааг тоже её силой возле себя по-любовницей держал. Не будь моя сестра потомственной ведьмой, вряд ли бы смогла сбежать накануне смотрин, куда этот змей убежал найти себе достойную жену.

Меня, стало быть, то же самое ждёт.

– Моя… моя…

Уже спокойнее, будто уверяя самого себя в данной действительности, произнёс мужчина совсем тихо. Меня же прорвало:

– На сколько твоя? – смело заглянула в его глаза, поднимая подбородок и понимая, что так просто не сдамся. Будь он тысячу раз богаче, сильнее, властнее и красивее. Нет, мне такого не надо. Быть утехой на время. Нет. Тем временем в его взгляде промелькнуло непонимание, я хмыкнула, нервно перечисляя: – На день? Десятину? Может, месяц? Или год? Сколько попользуешь, а потом бросишь?

Идеально белые, ровные зубы сжались в тонкую линию, выдавая злость шаада, но я, вопреки всеми страхами за свою жизнь и здоровье, поняла, что здесь и сейчас надо навсегда отрубить концы. И больше не подпускать к себе другие расы и сословия.

Я бедная ведьма без рода с тремя сёстрами и ещё кучей проблем, не знаю, соблаговолят духи дать мне дитя. Но так или иначе, мой малыш родится в любящей семье. Он не будет бастардом или ненужной обузой для своего отца. Если быть с мужчиной, то только так. А на другое я не согласна рисковать собой.

Так что, собрав в себе всю свою злобу на мужское племя и мужество, я без утайки заглянула ему в глаза и четко проговорила:

– Я не лягу под тебя, господин Садэр. Наказывай, бей, злись… Но не буду твоей подстилкой и утехой на ночь. И больше ко мне не лезь!

Не знаю, откуда взялись силы, или изумленный моим отказом мужчина сам отпустил, и я смогла вырваться из его объятий.

Взглянув в последний раз на солдата, я для себя решила, что это и вправду последний. Больше не заговорю, не посмотрю и даже не подумаю о нем. О всех них.

Хватит, слишком быстро я забыла, из какого теста сделана, и то, что такие блюда не подают к господскому столу. Мне сестёр надо поднимать, вот скоро двойняшек Алисий нянчить. А глупые эмоции – это лишь возраст, и всё.

Хоть он и красив, но такая сволочь…

***

Она всегда глотала обиду и искала компромиссы. Почти никогда не грубила и не поднимала голос. Но чаще всего эта девчонка прятала глаза.

Сегодня я их увидел в своей истинной стихии – грозовое небо. Может быть, она и была юной ведьмой с нежным телом и мягкой улыбкой. Но её сердце и душа отображались в этом взгляде, пропитанном болью, гневом и ненавистью. Недаром говорят, глаза – зеркало души.

Её истинной натурой была гроза, серо-сиреневые крапинки вокруг дужки буквально гипнотизировали. Она ещё сильнее тянула меня к себе. Не оставляя шанса для маневра или трусливого побега.

Такие женщины были созданы, чтобы отпускать на коленях самых властных и сильных мужчин.

Она скрывает свою силу в этих глазах под ресницами, своё мягкое, спелое тело под старой, тёмной одеждой. Она даже свои мысли и желания до недавних пор скрывала. А сейчас, в кратком мгновении, она обнажилась мне до границ душевных.

«На сколько?»

Звучал в моей голове её голос с лёгкой насмешкой и издевкой, будто она со мной торговалась. Да только глубокая серая пелена неба в глазах выдавала горечь от собственных слов и моих желаний.

Она не была в меня слепо влюблена, чтобы исполнить любую прихоть по щелчку моих пальцев в силу своей наивности и молодости. Нет…

Она не была влюблена в славу и богатство, чтобы понять моё истинное положение в обществе и самой лечь в мою кровать, предварительно стянув с себя одежду, готовая на всё ради блеска монет. Нет…

Будь она такой, я бы не страдал ночами от порочно-сладких снов и не тосковал по её телу, как волк по одинокой луне.

Не ловил бы любой звук, что исходил из её сочных губ, и не пытался бы в каждый удобный случай украсть мимолетное прикосновение к этой нежной коже.

Но она не хотела.

Не хотела меня? От этой мысли моя мужская сущность приходила в бешенство. И тем не менее я помню, как она смущалась в моих руках и таяла от моих губ на белоснежно-белой шее.

Нет, дело не в моей внешности. Дело в её неопытности и твердом желании держаться своих принципов.

Похвальная черта характера. И это объясняет её категоричное: «Я не лягу под тебя, господин Садэр. Наказывай, бей, злись… Но не буду твоей подстилкой и утехой на ночь. И больше ко мне не лезь!»

Значит, она хранит себя. И видит бездна, что эта новость оказалась мне по душе. Никогда не был таким ценителем женского нетронутого тела, а сейчас стало необыкновенно сладко на душе от мыслей, что я буду первым, кто попробует её плоть, и последним. Зачем же бить? Глупость какая, такую маленькую куколку надо только покорять. И наказывать лаской, нежностью, подарками и объятьями, а лучше всего страстными ночами.

Она не хотела стать моей утехой. Сомневаюсь, что я так быстро закончу с ней. Не знаю, хватит ли десяток лет, чтобы утихла жажда по её душе и голод по прекрасному телу.

Эта девчонка глубоко ошибалась, если думала, что отделается от меня парочкой ночами. Наивная маленькая куколка Давина…

А то, что не хочет быть подстилкой, – прекрасно. Потому что она станет женщиной. Моей женщиной.

Эта мысль слегка меня отрезвила. Злость после её монолога и ухода немного угасла, и я с трудом взял себя в руки.

Она младше меня, неопытней и такая ранимая по сравнению с моей жёсткой натурой, поэтому я не стану напирать и закрою глаза на её преждевременное заявления, рано или поздно всё равно она уснёт в моих объятьях и проснётся там же.

Этот разговор измотал меня окончательно. Серое небо заволокли грозовые тучи, и в сопровождении грома начали падать с неба крупные капли дождя. А ведь с утра ничего не предвещало грозу, было ясное голубое небо и тёплый весенний ветер. Как же всё-таки жизнь может делать такие крутые повороты. Ещё совсем недавно моя жизнь начиналась от рукоятки моего меча и заканчивалась на его остром конце, сейчас же всё помещается в взгляде серенивых глаз молодой ведьмочки с тяжёлым прошлым и упрямым нравом.

Заглянув в тёмные тучи, как и её глаза, я хмыкнул себе под нос. Неужели природа и впрямь защищает своих детей? А ведьмы из покон веков были её дочерьми.

– Не обижу я её, – проворчал в небесную гладь. И дождь усилился. В мгновение ока я промок, но вопреки стихии добавил твёрдо: – Моя она, и точка.

Мне уже было наплевать на холодные капли, что добрались через мокрую одежду до кожи, и даже на тот факт, что, пока не утихнет стихия, мы застряли на горе, я медленно брёл обратно к нашей стоянке.

И только мысль, что моя девчонка тоже промокла и, вероятно, замёрзла, заставила идти быстрее.

Ничего страшного, куколка, ничего страшного… Тебе надо привыкнуть и понять, что рядом со мной тебе будет тепло, сыто и хорошо. И я тебе это наглядно готов продемонстрировать.

Глава 14

«Нельзя подпускать его близко, нельзя… Иначе, останусь без ничего. Без чести, без сердца, без счастья и с вечной тоской в глазах как и старшая сестра.»

Давина Фиалковски

– Такой дождь в третьем месяце весны настоящее чудо!

Восхищенно молвил медведь, заглядывая из широкого входа пещеры, в которой мы спрятались, на грозовое небо.

Тучи заволокли небесную гладь, спрятав в мрачных шелках и луну, и звезды. Все выглядело так темно и устрашающе, что мурашки побежали по коже. Крупные капли дождя не желали прекращать падать с неба. А широкая и неожиданно яркая дуга молний иногда озаряла пространство пугающим светом. Но хуже всего было, когда громыхал гром. Я и так дрожала от холода, а слыша этот звон небесных грозовых облаков, и вовсе дрожала пуще прежнего, в придаток ещё от страха.

Мои товарищи по несчастью разожгли огонь и, сняв верхнюю одежду, поставили её сушиться. Лошадей мужчины пристроили в глубь пещеры, а мы расположились прямо к выходу.

Моя обида на мужское племя не угасла даже от такого сильного дождя. Подумав немного, я поняла, что, возможно, не было у них на меня никаких видов, а не вмешались между мной и Садэром, очевидно полагая, что он друг и товарищ, а я уже взрослая девочка. И их можно понять, потому что это логично.

В остальном они проявляли ко мне уважение и лояльность. Это я умом понимала, а вот сердцем ещё была обида на всех и на вся. Так и хотелось сейчас сжаться калачиком под боком мамы и пожаловаться ей на весь белый свет. Она бы поняла, приласкала, утешила и дала бы хороший совет.

Но она рано покинула нас. А сёстры… Как бы близки мы ни были друг с другом, я осознавала, что они нуждаются в моей поддержке и помощи, а не в соплях и оправданиях.

Отдавая должное этим мужчинам, я вынуждена признать, что, увидев моё состояние, они ко мне не лезли. А я, пусть и невоспитанно, отошла подальше и развернулась к ним спиной, рассматривая узор каменистых пород на стене, тоже сохраняла молчание.

А вот шаад так и не пришёл.

Это немного меня волновало. А вдруг что-то случилось? Ведь по округе бродят разбойники, но его товарищи сохраняли спокойствие, и я тоже промолчала.

Неловко обнимая себя за колени, я опять поморщилась от боли в животе. Чертов синяк… Будет ныть ещё очень долго.

Надо бы хоть посмотреть, что там.

Медленно стянув с себя мокрый, тяжёлый плащ, я аккуратно задрала сначала кофту, а потом и рубаху, ещё сильнее морщась при виде фиолетовых кругов на животе с шикарными желтыми краями, в некоторых местах были даже красные пятнышки, видимо, кожу оцарапали.

– Что там у тебя?

Прежде чем я успела ответить, меня ухватили за плечо и буквально уложили поясницей на своё колено.

Знакомый голос и обрадовал, и напугал. Я же решила для себя, что больше не взгляну в сторону шаада, и что не тронет его фигура больше ни моего сердца, ни разума. А тут как услышала его грубый голос, как от сердца отлегло.

Всё в порядке.

Но это, к сожалению, не меняет наших с ним отношений. Пусть я и отреагировала на эмоциях немного бурно, ведь надо было быть более хладнокровной при виде мужчины, тем не менее своего решения я не собиралась менять. Нельзя подпускать его близко, нельзя…

Иначе останусь без ничего. Без чести, без сердца, без счастья и с вечной тоской в глазах, как и старшая сестра.

Оттого и дёрнулась в руках шаада, пытаясь освободиться. Но, кажется мне, истинной его силы я ранее и не знала, ибо сейчас чувствовала себя тряпичной куклой в мужских руках.

Безвольной.

Он держал крепко.

Одной рукой прижимая мои колени к своей ноге, а второй плотно держал запястья вместе сжатыми. Я, не желая привлекать к нам внимание, окончательно опозорившись, тихо зашипела на него.

Да и вряд ли кто-то из мужчин вмешается в нашу короткую перепалку, поддерживая меня. Поэтому извивалась, как змея. По этой причине, видимо, и прилетело мне по заднице.

Лёгкий шлепок был не столь болезненным, сколько обидным.

– Тихо ты.

Устало вздохнул Садэр, рассматривая меня озадачено. Оценив быстрым взглядом мою позу, он быстро и ловко переместился, да таким образом, что мне теперь точно было не пошевелиться.

Быстро перекинув ногу через мои коленки, он прижал их тем самым к валуну под нами, тем самым освобождая левую руку и лишая меня возможности двигать ногами. Удобнее перехватив мои запястья, мужчина завёл их за мою спину, аккуратно придерживая правой рукой. Тем временем сидела я вроде на камне, но полулежала на его бедре, касаясь затылком ткани его мокрых от дождя штанов.

Удобно расположившись, он опять задумчиво оглядел меня, пока я отчаянно краснела и мёрзла.

Было стыдно быть так близко к мужчине, особенно когда он ещё и обездвижил меня.

Было страшно не иметь возможность сбежать.

Было обидно, что я слабее его, и Садэр показывает свою силу надо мной.

– Я же вам сказала, что не буду спать с вами.

Прохрипела я полушепотом, ощущая, как уже першит в горле. Заболеть ещё не хватило.

– Я и не собирался, – устало фыркнул мужчина, рассматривая меня пристально, при этом прикусив нижнюю губу и нахмурившись, отчего глубокая складка легла между тёмных бровей.

Я растерялась.

Бездумно хлопая глазами и не зная, что ответить, да и стоит ли что-то говорить.

Мужчина не стал заострять внимание на мою реакцию, наоборот, повёл свободной рукой по мокрым, тяжёлым кудрям, что свисали вдоль сильной шеи, и в свойственной себе манере холодно изрёк:

– Я подниму рубаху и посмотрю, что у тебя с животом, и отчего ты морщилась. Только не ори.

– Не надо… – тихонечко проговорила я, по-прежнему пытаясь освободиться. Но куда мне там до этой пугающей силы.

К удивлению, его пальцы обжигали не иначе, покуда казались такими горячими по сравнению с холодной, влажной кожей живота, мокрая рубашка мигом прилипла и к его пальцам, и я непонятно почему зажмурилась, когда мужскому взгляду открылся синяк с фиолетовым отливом и желтыми краями.

На неизвестном мне языке Садэр процедил сквозь плотно сжатые зубы пару крепких фраз, судя по интонации. И я инстинктивно опять сжалась, совсем не ожидая лёгкое поглаживание костяшками пальцев вокруг синяка.

– Откуда он у тебя?

Грубый тон вопроса совсем не совпадал с нежными прикосновениями вокруг пупка и больного места, я невольно терялась, не зная, что делать или ответить.

– Сегодня… когда на плечо закинули… – губы пересохли, а меня вдруг начала бить крупная дрожь, и разумеется, что Садэр это почувствовал.

Мне было холодно, а дождь по-прежнему лил, отпуская температуру воздуха ещё ниже.

– Почему не сказала сразу?

Хмуро поинтересовался шаад, заглядывая в мои глаза своими яркими сапфирами, проникая в саму душу. Я не смогла выдержать эту битву взглядов и первая отвела глаза в сторону, обидно добавив:

– Разве вы слушаете меня?

Мужчина хмыкнул.

– Всегда.

И с такой интонацией это было сказано, будто все уже решено… Или все потеряно? Так или иначе, мужчина что-то признавал перед самим собой, а я, как всегда, ничего не понимала.

– Фаарат, дай мазь для синяков.

Поднял голос Садэр и в обычной для себя приказной манере обратился к товарищу, даже не разворачиваясь.

На пару мгновений тихий разговор воинов у костра затих, потом послышалось шуршание тканей, и шаад ловко поймал пузырек с лекарством, будучи спиной к наагу, при этом только подняв руку.

Достав деревянную пробку, он аккуратно начал наносить на кожу холодную слизь. Приподняв слегка голову, я непонимающе уставилась на янтарную жидкость, что тянулась как мёд.

– Что это?

Вздохнула я, впрочем, любопытство взыграло во мне, и я наблюдала за мазью больше с научной точки зрения.

– Тебе не стоит знать, куколка. Главное, что поможет.

Голос Фаарата за спиной Садэра звучал привычно низко, меланхолично и с долей скрытой философии. Но и вправду кожу в тех местах, где шаад массировал пальцами, втирая мазь, начало холодить, и я и вовсе перестала чувствовать боль.

– Вот и хорошо.

Покачал головой шаад, довольный своей работой, и, к моему великому удивлению, отпустил меня аккуратно на валун, на котором сидел ранее. Я тут же села и отдернула рубашку, а за ней и кофту, которые были ужасно липкие и мокрые.

Развернувшись, шаад подошёл к выходу из пещеры, попутно кинул пузырек обратно змею и, дойдя до края каменистого укрытия, высунул руки под дождь, тщательно омывая их от лекарства под дождевой водой, что капала с небес вот уже несколько часов.

Закончив с этим, брюнет встряхнул руки, тем самым брызнув на стены капельками воды, и зашагал вглубь пещеры к лошадям.

Все это он проделал под скучающим взглядом своих товарищей, которые неспешно о чем-то беседовали, чистя сапоги или оружие, и под моим изучающим взглядом.

В той части пещеры, куда скрылся Садэр, было темно, и свет огня из костра не освещал это место, чтобы я могла увидеть, что он делает, но пропадал там шаад недолго. Вскоре он вернулся с кожаной сумкой подмышкой, на этот раз подходя точно ко мне.

– Раздевайся. – коротко бросил, растягивая пряжку сумки. Я похолодела. Подтянула к себе колени и нервно посмотрела на выход из пещеры. Если что, бежать. Куда глаза глядят, но главное – унести ноги.

– Не надо.

Проговорила с посиневшими от холода губами, смотря на него с тихой мольбой в глазах. Ну почему он сначала спасает, а потом наказывает, в одно мгновение лечит, чтобы в следующее причинить боль?!

Садэр тяжко вздохнул и устало провёл рукой по волосам.

– Не трону я тебя, хватит трястись, – с раздражением повёл он плечами. Я аж вздрогнула от такого тона и обняла себя руками. Этот жест не остался в тайне от шаада, ещё раз вздохнув, он присел передо мной на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– Послушай меня внимательно, куколка. Ты промокла до нитки, уже вся трясешься. Дождь ещё будет лить целую ночь, мы здесь будем ночевать. А спать на холодных камнях в мокрой одежде – плохая идея, не мне об этом травнице говорить. Давай раздевайся, и мы поставим сушиться твою одежду, а ты возьмёшь пока мою рубаху.

Его доводы были разумны, а голос непривычно тёплым и усталым. Я понимала, что никому не в радости ухаживать за больной практиканткой.

– А ты во что будешь?

Я осмотрелась получше и заметила, что штаны мужчина уже поменял, ибо те, прежние, были чёрные, а эти отдавали серым оттенком.

Да и босиком он был, как и остальные, что поставили одежду сушиться, как обувь, у костра.

– Мы солдаты, девочка, так что запасную рубаху и штаны всегда носим с собой, никогда не знаешь, когда проснёшься в лазарете с кровавой одеждой…

Эта горькая усмешка мужчины заставила меня на краткое мгновение вспомнить своё детство при военном лазарете.

Встряхнув плечами, я прогнала воспоминания и пусть неохотно, но приняла протянутую рубаху шаада.

Сухая ткань чуть не ранила холодную кожу рук. Оставаясь по-прежнему в мокрой рубахе и желете, Садэр одним махом их скинул с себя, обнажая мокрый торс.

Я невольно сглотнула, цепляясь руками за несчастную рубаху в руках, не в силах отвести взгляда. Он не был так широк в плечах, как Бельяр, Зенон или Эктар, и все равно рельефное тело манило к себе прикасаться. Светлая кожа была тщательно обрисована тугими жгутами мускул и рваными узорами шрамов на руках, под грудью, на спине, на плоском животе. На левой лопатке в свете костра замаячил чёрный рисунок прямо на коже. Как и у Зенона, точно такой же оставил свой отпечаток на правом плече. Как странно, что это?

Отойдя слегка в сторону от меня, мужчина, не напрягаясь, хорошенько скрутил одежду, выжимая из нее до последней капельки воды, а потом, легко шлепая босыми ногами по камням, ушёл к костру, забросив на тоненькой веревочке над огнём и свои вещи.

– Не бойся, я разверну плащ, ты можешь спокойно переодеться.

Возвращаясь обратно ко мне, этот мужчина и вправду растянул свой плащ и придержал его руками, загоняя меня в угол пещеры, чтобы я могла переодеться.

Через кожаную вещицу попадали редкие огоньки костра, и я, не мешкая, тут же принялась скидывать с себя мокрую одежду, опасливо поглядывая на сжатые пальцы шаада над краями плаща, что скрывал меня от лишних глаз. Если он сейчас отпустит… То я не знаю, что сделаю.

Мокрая кофта осела тяжёлым пятном на камни, туда упала и насквозь промокшая рубашка, специальная маечка до пупка для поддержания груди на тоненьких бретельках на плечах из белой ткани, как бы мне ни хотелось оставить, была очень мокрой и до боли сдавила грудь. Растянув шнурки на спине, я отпустила и ее возле мокрой одежды.

Спешно натянув на голые плечи мужскую рубаху, узкие перетелки будто нарочно не поддавались и не хотели сояденять две части рубахи. Или это у меня руки так дрожали?

Справившись с деревянными пуговицами, я с трудом стянула длинную юбку. И зависла, задумчиво рассматривая плетеные из тонкой нитки в круглых узорах чулки. Они были слегка влажными, но снимать и их я просто не могла. Рубашка не доходила до колен примерно на добрую ладонь, а щеголять голыми ногами я позволяла себе только перед сестрами. Чулки оставляю! Все равно поверх рубашки наброшу свой плащ, он хоть немного должен был бы обсохнуть с того момента, как мы спрятались в пещеру. С мокрых волос капала вода, увлажняя сухую рубаху, недовольно поморщившись, я подняла волосы вверх и туго затянула их длинным ремешком непонятно во что, а потом длинные края обвела вокруг головы, чтобы пересекали лоб, и завязала за затылком.

– Я… все.

Неуверенно подала я голос, собирая свою мокрую одежду с камней.

Повернувшись ко мне боком, мужчина принялся собирать свой плащ.

– Давай одежду поставлю сушиться.

Мимолетно поразмыслив, я быстренько сунула нижнюю маечку в свой мокрый плащ и протянула ему остальные вещи.

Сухая одежда приятно ласкала кожу, но одной рубахи не было достаточно, чтобы избавиться от холода. Я грустно посмотрела на свой мокрый плащ. Надевать его совсем не хотелось. Но другого выхода совсем не было.

– Иди сюда.

Раздалось за спиной хриплое спустя пары минут. Узнав голос шаада, я вздрогнула и медленно развернулась, приобняв себя за плечи. Пожалуй, я была даже готова пойти к костру, потому что продрогла до костей.

– Ч-что?

Прохрипела я, постукивая зубами, и Садэр опять тяжко сглотнул, просто протянул ладонь и схватил меня за руку,

как пушинку посадив к себе на колени. Я не успела и моргнуть, как раздался какой-то странный звук ломаных костей, и я оказалась в коконе чёрных крыльев.

За спиной крепкая, обнаженная грудь шаада. Подо мной его крепкие бедра, а вокруг темнота. И мягкие перья щекотали нос.

Меня просто заперли, как в клетке. В тёплой, уютной клетке.

– Зачем вам это?

Устало вздохнула, неохотно откидываясь на грудь мужчины и сдерживая стон с губ от прикосновения моей холодной кожи и его горячей. В замкнутом пространстве его крыльев температура постепенно стала нормальной для меня. И после трудного дня и всего пережитого я держалась зубами, чтобы не уснуть.

– Не хочу, чтобы ты заболела.

Как у него все просто.

Вырываться не было смысла. Да и желания, если быть откровенной с собой. Я безумно устала, как физически, так и морально. Хотелось просто уснуть. Забыть обо всем. О проблемах, о его желаниях на мой счёт, о собственных нуждах, о разбойниках, о несчастных амулетах. Обо всем.

Глаза медленно закрылись, и я под ухом внезапно почувствовала вибрацию.

Монотонно.

Твёрдо.

Громко.

Так билось сердце этого мужчины, который уже, независимо от того, что случится завтра, успел стать первым мужчиной, что царапнул моё нежное сердечко.

Медленно я падала в омут сна, и почему-то злость на Садэра куда-то ушла. Я спала спокойно, где-то интуитивно зная, что он защитит.