Текст книги "Покажи мне свой мир (СИ)"

Автор книги: Смай_лик_94

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Всплеск мысли, озаривший угасающее сознание, зажатое как в тиски между приступами безумия и запоем, снял как рукой все видимые признаки нравственного падения. В отупевшем мозгу мелькнула мысль о том, что омег мутанты не убивают, а лишь отсрочивают их смерть на время беременности, и, сделав нехитрый расчёт, Дюк с восторгом утопающего понял, что Бэлл, вероятно, ещё жив. Весь утраченный смысл вернулся в жизнь альфы, и он решил, что спасёт мужа, пусть даже это будет стоить ему жизни. Никто не знал, что болезнь Дюка вышла на новый уровень, некому было остановить его, никто не мог помочь ему.

Воспалённому разуму не понадобилось много времени, чтобы продумать безумный, неправдоподобный план, и спустя несколько дней он, вооружившись ножами, обломками садовых инструментов и топором, приманив куском мяса первого же попавшегося на улице бездомного пса, отправился бодрым шагом к воротам города.

Со времени нападения Третичных мутантов ворота охранялись по-настоящему, никто не смел спать у поста, и это было бы проблемой для любого горожанина, но безумцы способны в доли секунды выдать самую нелепую глупость, и как это ни странно, она сработает. Дюк сказал, что ведёт на убой бездомного пса, который загрыз его последнюю наседку, и охрана, ухмыльнувшись незаметно причудам сумасшедшего, выпустила его ненадолго с условием не уходить далеко.

Спустя час встающее солнце застало неуклюжую фигуру, идущую по дороге на Буффало, мёртвый город мутантов.

========== Глава 9 ==========

POV Автор

Целый день Дюк брёл по раскалённому песку, изнывая от голода, а вскоре и от жажды – прихваченная из дома фляга с водой быстро опустела. Пёс тащился рядом, вывалив из пасти розовый язык и тяжело хрипло дыша. Солнце нещадно палило, заставляя альфу щуриться, закрывать глаза ладонью, обжигая кожу и причиняя боль. Но безумец, ведомый своей затеей, упрямо шёл, с трудом переставляя ноги. В Шеридане уже давно хватились его, но разыскивать не стали – зачем же тратить своих людей, рисковать их жизнями, чтобы спасти сумасшедшего, от которого никакого проку? Конечно, незачем.

Дюк не мог бы сказать, сколько часов провёл в пути, но солнце постепенно начинало клониться к закату. В пустыне ночь означает резкий перепад температуры, и вскоре на смену духоте и зною на землю спустились темнота и холод. Дюк, однако, не останавливался. Его вела одержимость. Одержимость идеей искупления своего предательства. Альфа был уверен, что вызволив Бэлла, он заслужит прощение, и мысль об этом гнала и гнала его вперёд.

Смеркалось. Темнота покрывалом накрывала остывающую пустыню, в небе загорались звёзды, и Дюк неплохо видел всё, что его окружало. Ясная звёздная ночь хоть была на руку альфе, вряд ли помогла бы ему добраться живым до пустынного Буффало: холод и рыскающие дикие мутанты сводили шансы добраться до города к нулю. Правда, Дюк ничего не знал о гигантских зверях, и для него мутанты из Буффало, которых со смертью Боба не осталось вовсе, были единственными в своём роде.

Низкий рокочущий звук, неожиданно появившийся на грани слышимости, приближавшийся размеренно и постепенно, заставил альфу насторожиться и замереть. Шум двигался в темноте прямо к нему, и безумца охватила паника. Он со всех ног бросился бежать, отчаянно крича, слыша, как воет в ужасе пёс, тоже несущийся прочь. Рокочущий гул надвигался, накатывался волнами, застилал сознание. Уставшие за день ноги дрожали, сердце стучало в бешеном ритме.

Так не вовремя попавшийся на пути камень сбил Дюка с ног, и он кубарем полетел по земле, нелепо пытаясь выставить вперёд руки и защитить голову от ударов. Прежде чем упасть Дюк бежал с максимальной для своего состояния скоростью, и по инерции прокатился по земле на несколько метров. Остановившись, он вскочил и побежал дальше, уже выбиваясь из сил и запинаясь. Однако страх подгонял, заставлял забыть об усталости и бежать, бежать спасая свою жизнь. Как бы альфа ни старался ускориться, шум всё приближался, и в темноте показались неясные очертания чего-то большого. Отчаянный вопль погибающего вырвался из стеснённой ужасом груди Дюка, и, сделав последние несколько движений, он повалился на землю.

Нечто остановилось, и рокот стал тише. Послышалась возня, ругань, и из открывшейся дверцы вылез дюжий детина. Осветив фонарём развалившуюся на земле в неестественной позе фигуру, он зло сплюнул и бросил в железное нутро бронированной машины:

– Этот придурок помер, вроде. Тьфу! Ещё время на него тратили.

Из машины показалась голова другого альфы, окинула взглядом распростёршееся тело и коротко бросила:

– Грузите в машину, там посмотрим.

Здоровяк с помощью третьего альфы перенёс тело в машину и, закрыв все двери, мутанты тронулись с места в сторону въезда в Нижний Шеридан.

По пути «дохляк», как назвал его детина, пришёл в себя. В машине разливался тусклый свет, и Дюк рассмотрел несколько мощных, хмурых и вооружённых до зубов альф. Забившись в угол от страха, сумасшедший принялся что-то невнятно бормотать, наставив на окружающих его незнакомцев небольшой нож. Те только хмыкнули, отобрали оружие и снова погрузились в напряжённую тишину.

Машина, в которой они ехали, была покрепче той, в которой ехал первый отряд, направлявшийся к людям, бронированная со всех сторон, более массивная и тяжёлая, но ехать по пустыне ночью было всё равно опасно, и мутантам было не до разговоров. Жалобный скулёж Дюка быстро пресекли, бросив «Заткнись». Альфа замер, напуганный совершенно неясной для него ситуацией. Людей этих он не знал, находился неизвестно где, его трясло и тошнило, к тому же ушибленное во многих местах после падения тело болело. Кожа обгорела, голод скрутил желудок, голова кружилась, и Дюк, обессиленный и дрожащий от страха, снова провалился в забвение.

В Нижнем Шеридане человека сразу поместили в больницу. Посмеиваясь альфы столпились у палаты, пытаясь заглянуть внутрь и увидеть, что происходит.

– Обалдеть, первый раз привезли сюда живого человеческого альфу, – на эту реплику все дружно рассмеялись. – Нет, ну, а что? Всё омеги да омеги. А кто это, вы его не знаете?

– Да нет, мы его не видели там, наверху. Видно, он не из числа храбрых, раз не ходил с нами на охоту за монстрами.

– Точно-точно, и я его не видел. Отсиживался дома, небось, трус.

– Ладно тебе трус. С нами же не все шеридановские ходили. Только пара десятков человек.

– Да и посмотри на него – что, много пользы он бы принёс в схватке? Хилый какой-то. Да и выглядит плохо, смотри, какой бледный.

– Может, он вообще больной.

– Хватит болтать! – из соседней двери высунулась дредастая голова Бэлла. – Чего орёте-то? Глэйд спит.

– Сам чего ругаешься? У нас тут человек полудохлый. Альфа. В пустыне нашли. Этот придурок шёл в сторону Буффало, только сбился с пути. Ну, а мы были в патруле и прихватили его с собой, а то он бы там умер.

– Да ладно вам… Неужели кто-то ещё суётся ночью в пустыню? – от любопытства Бэлл вышел из палаты мужа и прикрыл дверь, чтобы его не разбудить разговором. – Да ещё и в Буффало? Псих какой-то, не иначе.

– Видел бы ты, какого он дал стрекача, когда мы за ним поехали, – альфы опять расхохотались.

– Тихо вы! Говорю же, Глэйда разбудите. А посмотреть-то можно на него? Я ведь точно его знаю, он из наших.

– Да ты что, нас самих не пускают. Он там ушибся, пока удирал, вот его там и осматривают.

– Меня – пустят, – с уверенностью сказал омега, подходя к двери операционной между расступившимися перед ним альфами. – Я ж муж Глэйда, то есть временно исполняющий его функции.

– Ты же передал свои функции Джеру, – альфы ухмыльнулись.

– Отвалите! Мне просто интересно. Сказал – посмотрю, значит посмотрю. Пустите.

Бэлл открыл дверь и заглянул внутрь помещения. Врач склонился над столом, на котором лежал бесчувственный альфа, худой и бледный. Омега не видел его лица, но бледность кожи была заметна на всём его полуобнажённом теле. Плечи, руки, бока были покрыты лиловыми синяками, и Бэлл поморщился при мысли о том, как надо было упасть, чтобы так удариться. Тихонько пройдя к столу, юноша заглянул через плечо врача, и кровь отхлынула от его лица. Серое, почему-то морщинистое лицо, покрытое сизой щетиной, седые волосы, синяки – ничто не помешало омеге узнать того, кто лежал перед ним. Губы Бэлла побелели, и он громко выдохнул, не мигая глядя на бывшего мужа. Альфы в коридоре заметили, что с ним что-то не так и, войдя, окружили его, обеспокоенно спрашивая, в чём дело.

– Что такое? Ты его знаешь? Кто это? Эй, Бэлл, да очнись же! Что случилось?

– Это… Это мой муж. Бывший.

– Та сволочь, что бросила тебя в пустыне? Вот это посмешище? Он же старый.

– Не старый, ему всего двадцать шесть. Я не знаю, почему он седой. Три-четыре месяца назад он выглядел совершенно иначе… Господи, но что же он делал один ночью в пустыне? Что с ним стало? Это… это какой-то старик, а не Дюк, которого я помню…

– Нечего тебе его помнить, у тебя нормальный муж есть. А этого «красавца» вылечим и отправим домой. Не думай о нём.

– Легко вам сказать – не думай. Я с ним пять лет прожил. Да, он сволочь и предатель, я ни в коем случае не… ну, не думаю о том, чтобы к нему вернуться. Но он не чужой мне, всё же. И с ним явно произошло что-то плохое, не могу же я не узнать, что именно.

– Прости, Бэлл, за грубые слова, но испытывать к этой сволочи какие-то чувства после того, что он сделал, ты не можешь. Так что это просто бабское, ну то есть омежье, любопытство. Оставь. Это не нужно ни тебе, ни ему. Да и Глэйд разозлится и будет ревновать.

– Знаешь, – голос омеги приобрёл металлический отзвук, а глаза под нахмуренными бровями смотрели так зло, что альфы немного струсили, – давай-ка я сам разберусь, что мне делать, а что нет. Я свободный человек. И если я проявлю немного сострадания к тому, кого знал много лет, Глэйд будет дураком, если разозлится. Ревновать к Дюку глупо. Мне кажется, мой муж умнее слепой ревности. Дайте пройти!

Разъярённый омега пулей вылетел из операционной и, войдя в палату мужа так хлопнул дверью, что тот моментально проснулся. Сонно щурясь, Глэйд сел на кровати и недоумённо воззрился на супруга.

– Ты чего это, а? Что у тебя случилось?

– Патруль подобрал в пустыне человека. Знаешь, какого именно?

Альфа только вскинул безволосые брови, как бы говоря, что не знает.

– Дюка! Моего чёртова бывшего мужа!

– И… что? – голос мутанта был вкрадчив, будто он сомневался в ответе. – Что ты собираешься делать?

– Он ужасный. С ним что-то стряслось. Он будто постарел на двадцать лет. Седой совершенно. Я хочу узнать, что произошло и помочь, чем смогу. Я надеюсь, ты не будешь ревновать, это глупо.

– Я ему не доверяю. Предал один раз – предаст и второй. Так что не советую тебе с ним связываться.

– Вы все задолбали мне советы раздавать, когда я не прошу. Я сказал узнаю – значит узнаю. С ним случилось что-то страшное, и я не оставлю его так. Ясно? Почему плохо ему помочь?

– Да потому что он – неблагодарная сволочь, а чуть с ним что случилось, ты бежишь к нему на помощь, сверкая пятками! Кто он тебе такой? С какой стати ему помогать? Ты напорешься только на хамство, если не на подлость! Я не разрешаю. И точка.

Бэлл смотрел на мужа, сжав кулаки и гневно сверкая глазами. Альфа тоже принял суровый вид, но он сидел на постели, и был в проигрыше – омега навис над ним, используя все средства моральной атаки.

– Ты дурак! Дурак! Как это глупо и по-детски – ревновать! Я думал, ты умнее! Я сделаю так, как считаю нужным!

Глэйд, забыв о ранах, вскочил с постели, и теперь физическое преимущество оказалось на его стороне – Бэлл доставал ему до груди. Почувствовав себя неуютно под суровым злым взглядом мутанта, омега съёжился. К тому же на него нахлынуло раскаяние из-за того, что он своими истериками заставил всё ещё слабого после ранений мужа встать с постели, да ещё так резко. Тут же сделав щенячьи глаза, Бэлл примирительно замурчал:

– Эй, эй, не кипятись, ну чего ты? Ладно, ладно, нельзя так нельзя. Прости, я просто хотел проявить естественное человеческое сострадание, но если ты и правда считаешь, что это опасно – я не буду иметь с ним дела. Только не злись, ляг, тебе нельзя так резко вскакивать.

Мутант, ещё раз на всякий случай грозно глянув на мужа, улёгся обратно в постель, довольно улыбнулся, когда омега заботливо поправил на нём одеяло, перехватил маленькую руку и поцеловал ладонь.

– Отдыхай. Я схожу к Джеру, доложу ему, так сказать, о человеке, а он уж пусть разбирается. Да?

– Не стоит. Ему доложат и без тебя, так что иди-ка ты домой. Тебе тоже отдых нужен. Приходи завтра, хватит со мной сидеть, ты устаёшь, я же вижу. Ну, иди, иди.

Бэлл направился к двери, и пока он был ещё в зоне досягаемости, Глэйд успел легонько шлёпнуть его по попе, и тот, глуповато хихикнув, удалился из палаты, послав на прощание воздушный поцелуй. Конечно, омега собирался ещё вернуться – было только утро, и за долгий день он умудрялся так соскучиться по мужу, что прибегал по пять раз. Отдохнуть, однако, и правда стоило – растущий живот давал о себе знать, ноги и спина постоянно ныли, и иногда необходимо было просто поваляться дома перед телевизором.

Поднявшись на жилой ярус, Бэлл сначала всё же зашёл к Джеру и Майки, попил с ними чаю, поиграл с Арчи, а потом удалился в их с Глэйдом квартиру. Там, раздевшись до одной широкой глэйдовой рубахи, в которой было очень удобно спать, он завалился на широкую, теперь по-настоящему супружескую постель, которая заждалась второго обитателя. Заранее заказанные Элу «чипсы», а точнее их подобие, воспроизведённое по старым рецептам, пришлись как нельзя кстати – каждый день Бэлл обнаруживал, что хочет отведать что-то новое, чего не пробовал раньше. Чипсы очень даже ему понравились, и он с удовольствием хрустел ими, пока смотрел очередную мелодраму. Нервы, напряжённые из-за беременности, вызывали самую живую реакцию на развитие простенького, казалось бы, сюжета – омега рыдал, как маленький, вытирая мокрые щёки и всхлипывая.

На некоторое время мысли о бывшем муже оставили его, и он полностью погрузился в историю любви нищего учителя и богатой молодой леди, которые по определению не могли быть вместе, потому что эта леди была замужем. Но настал момент, когда фильм кончился, и перед впечатлительным беременным омегой снова всплыл образ Дюка, седого и постаревшего, раненого и явно пережившего какое-то горе. Бэллу и в голову бы не пришло, что подонок, способный бросить омегу на растерзание монстрам, мог раскаяться и на почве этого сойти с ума. Причина рисовалась ему более простой и банальной, никак не связанной с предательством, совершённым четыре месяца назад.

Воспоминания, которые омега так старательно пытался изжить из своей головы, были извлечены на свет самым бесцеремонным образом, и теперь не давали ему покоя. Существование в природе бывшего мужа начинало казаться иллюзией, воспоминанием многолетней давности, а теперь вот выяснилось, что Дюк, всё же, человек из плоти и крови, тот самый, с кем прошло столько лет. Если бы он вломился в жизнь омеги здоровым, бодрым, всё тем же, то встретил бы только ненависть и презрение. Седой же старик, которого Бэлл увидел на операционном столе – худой, измождённый, покрытый ужасными кровоподтёками, в нежной омежьей душе вызвал сострадание и желание помочь.

Разнообразные варианты и предположения роились в дредастой голове; юноша сидел на постели, нахмурившись и машинально поглаживая животик. Конечно, он не собирался нарушать слово, данное Глэйду, конечно, он не планировал тайно увидеться с бывшим мужем, но он не мог бы сказать, что судьба последнего ему совершенно безразлична. Доброе сердце не способно было желать зла даже предателю и негодяю, и за несколько часов, проведённых дома, мысли о Дюке стали какими-то навязчивыми. Бэлл не выдержал и, мысленно решившись выбить у Глэйда разрешение на встречу с бывшим мужем любой ценой, направился на больничный ярус.

Там, неслышно скользнув в палату, присел на краешек постели и осторожно потряс мутанта за плечо. Тот почти сразу проснулся, сначала, не разобрав, кто его будит, скорчил недовольное лицо, но признав мужа, широко улыбнулся.

– Ну что, ласточка, соскучился? Сколько времени?

– Да уже ближе к вечеру. Слушай, я вот чего пришёл…

Глэйд напрягся, догадываясь, о чём пойдёт речь.

– Мне правда очень-очень нужно увидеть Дюка. Расспросить его, что случилось, узнать, можно ли чем-то помочь.

– Ты же знаешь мой ответ, Бэлл. Нет. Закрыли тему, ты не пойдёшь – и точка.

– Но послушай, нельзя же платить злом на зло! Что такого, если я просто с ним поговорю? – голос омеги начал дрожать, и Глэйд, морально не готовый терпеть беременные истерики, занервничал.

– Эй, ну только не плачь. Твоё участие совершенно не обязательно – с ним и так разберутся, его вылечат, отправят домой, даже довезут. Ну? Чем ты можешь ему помочь-то?

– Любому человеку нужна моральная поддержка и участие! Если тебе это непонятно, то мне – очень даже! Тебе, что трудно? – Бэлл начал всхлипывать. – Я же только поговорю с ним и всё…

– Чёрт с тобой, только не ной. Пойдёшь к нему исключительно с Джером, да и ещё с парой альф. Не смей ходить туда один, я не посмотрю, что ты беременный, я тебя запру в комнате и будешь сидеть голодом, пока не одумаешься, понял?

– Понял, – Бэлл удовлетворённо улыбнулся. – Я пока тут посижу, а потом, как Джер придёт, мы с ним сходим.

Джер пришёл нескоро, и всё время, проведённое наедине с мужем, Бэлл пытался умаслить его, разжалобить и заставить улыбнуться, но мутант был зол, почти не разговаривал, пару раз прикрикнул на омегу, и тот, наконец, замолк. Чувства, обуревающие человека, были двоякими: с одной стороны он был рад, что сумел выпросить разрешение увидеться с Дюком, с другой понимал, что как-то неправильно из-за жалости к бывшему мужу ругаться с нынешним. Неловкое молчание между супругами прервал заявившийся, наконец-то, Джер. Глэйд, не расположенный к разговорам, бросил коротко: «Присмотри за ним, пока он будет говорить с этим полудурком».

В палате, куда поместили Дюка было прохладно и светло. Альфа сидел на постели, одетый в больничную голубую рубаху, и рассеянно смотрел на свои руки. Резко открывшаяся дверь напугала безумца, и он, вздрогнув, отпрянул от двери, выставляя вперёд руки, но, признав в одном из вошедших Бэлла, счастливо улыбнулся.

– Бэлл! Это ты… – казалось, альфа не знает, что говорить, но его сияющее радостью лицо смутило и испугало омегу.

– Да, я. Что с тобой произошло? Как ты оказался в пустыне ночью? Разве ты не знаешь, какие монстры рыскают по ночам?

– Монстры? Да, да, в Буффало монстры, но туда-то я и шёл… Я думал, что ты там…

– Дюк, в Буффало давно никого нет. Здешние мутанты истребили тамошних, там пусто теперь. Весь Шеридан это знает, почему же ты не знаешь?

– Шеридан, Шеридан… Мы не в Шеридане?

– Нет. Дюк, ответь – зачем ты ходил ночью в пустыне?

– Я должен признаться тебе, Бэлл… Ты простишь меня? Простишь? Я… я такая сволочь… Я не знаю, что на меня нашло тогда… Я просто… – альфа начал всхлипывать, по его щекам, покрытым щетиной, покатились крупные слёзы, – это я, понимаешь? Я бросил тебя! Одного, в пустыне, на растерзание плотоядным тварям из Буффало…

– Я знаю, всё знаю. Дюк, в Буффало никого нет.

– О, ты знаешь? Я так виноват… так виноват перед тобой, – Дюк протянул к бывшему мужу руки, но тот отступил на шаг. – Ты не простишь меня? – в голосе альфы звучала такая горечь и боль, что сердце омеги дрогнуло.

– Такое нельзя простить. Ты бы не простил. Это я могу только забыть, и то мне придётся постараться. Хотя, надо сказать, ты всё же оказал мне услугу – именно благодаря тому, что ты сделал, я здесь.

– Ты здесь… Ты носишь ребёнка? Моего? – на лице альфы мелькнула надежда.

– Нет. Я ношу ребёнка своего истинного альфы. Прости, но для тебя не новость, что мы с тобой, хоть и прожили бок о бок пять лет, никогда друг друга не любили. А здесь я нашёл того, кто предназначен мне свыше, понимаешь?

Дюк замер. В его больной голове не укладывалось, что мутанты – симпатичные ребята, и он пытался осознать тот факт, что омега мог добровольно остаться жить с монстром. Бэлл заметил его замешательство и недоверие и постепенно начал понимать, что что-то объяснять Дюку бесполезно. Омега ещё не понял, что его бывший муж спятил, но постепенно становилось всё более и более очевидным, что он не воспринимает ничего из того, что ему пытаются втолковать. Бэлл растерянно переглянулся с Джером, который тоже был слегка удивлён, и снова обратился к Дюку.

– Эй… – омега рискнул подойти ближе и положить руку на ссутуленную спину, отчего безумец крупно вздрогнул, – слушай, чем я могу тебе помочь? Скажи, зачем ты шёл в Буффало?

– Я искал тебя… Я думал, что если найду тебя, спасу, верну домой – ты простишь меня.

Бэлл тихо выдохнул, не находя слов, чтобы ответить на это нелепое, но трогательное признание. Искал? Пытался спасти? Но зачем же? Неужели и правда раскаивался и терзался угрызениями совести? Омега искал причины, которые толкнули бы Дюка подвергнуть жизнь опасности ради уже один раз преданного мужа.

Альфа сидел тихо, глядя в сторону, нервно сжимая и разжимая пальцы. Вообще все его движения были нервными, порывистыми, выдающими полное отсутствие контроля над собственным телом. Бэлл и Джер снова переглянулись, и на этот раз в глазах обоих промелькнула одинаковая мысль о безумии. Дюк дрожал всем телом, начал бессвязно бормотать, и когда омега подошёл к нему поближе, чтобы утешить, резко подался вперёд, обхватил его за талию и, уткнувшись лицом в круглый живот, разрыдался. Растерянный Бэлл погладил его по седой голове, прошептал несколько ласковых слов, склонив голову набок, и постепенно рыдания прекратились. Подняв заплаканное лицо к Бэллу, безумец заискивающе заглянул ему в глаза.

– Ты ведь не бросишь меня? Не оставишь одного? Я боюсь… Эти глаза, знаешь? Такие пустые, холодные… мёртвые глаза покойника… Они всегда следят за мной! Понимаешь? Он смотрит на меня и спрашивает, за что я бросил тебя… А я не знаю, понимаешь? За что?

Пальцы Дюка судорожно сминали рубашку омеги, чтобы не отпустить, не дать отвернуться и отпрянуть. Но Бэлл не собирался уходить – на его лице изобразилось такое сострадание, что и лицо сумасшедшего просветлело.

– Не бойся, я не оставлю тебя. Всё будет хорошо, ты веришь мне? Я поговорю с Глэйдом, спрошу его, что с тобой делать, но пока ты не поправишься, будешь у нас, ладно?

Дюк часто закивал, улыбаясь и смахивая со щёк слёзы. В его душе зародилась надежда, что Бэлл, всё же, простит его, и всё будет как раньше. Образ мужа, раньше не вызывавший никаких сильных эмоций, теперь предстал перед альфой в совершенно ином свете: беременный омега, как воплощение домашнего уюта, семьи и тепла, показался ему верхом совершенства и пределом мечтаний. Присутствие Бэлла рядом раньше казалось обыденным и само собой разумеющимся, а теперь стало желанным, необходимым; Дюк понял, что не сможет спокойно жить, если омеги не будет рядом.

Бэлл догадался, какие чувства вызвал у бывшего мужа, и ему надо было придумать, как, с одной стороны, пресечь все эти предложения начать всё сначала, которые непременно последуют, а с другой – и правда не бросать Дюка совсем одного. Повернувшись к Джеру, омега скорчил забавную гримасу, указывая взглядом на дверь, и альфа, поняв намёк, вышел из комнаты, а Бэлл последовал за ним.

– Ну, что скажешь? – мрачно спросил омега, хмуря брови.

– Он не в себе. Может, не окончательно сошёл с ума, может и есть вероятность, что он оправится, но я не уверен.

– Это плохо, очень плохо… Что нам с ним делать? Оставить его здесь нельзя, вернуть в Шеридан – опасно. Мало ли что он учудит там один? И кто будет за ним приглядывать?

– Это не наши проблемы, Бэлл. Отправим домой, и пусть делает, что знает. Ты не обязан за него переживать.

– Не обязан, но переживаю. Можно я хотя бы поеду с вами проводить его?

– Нет.

– Да что такого-то? Мы же будем на машине, со мной будут альфы, что может случиться?

– Всё, что угодно, Бэлл. Он сумасшедший, ты хоть понимаешь, как это опасно?

– Но посмотри на него, он безопасен, как ребёнок! Он не агрессивный, он ничего нам не сделает.

– В любом случае я не имею права дать тебе согласие. Это должен сделать Глэйд, как твой муж и глава общины. Так что вопрос не ко мне. Я против, и, думаю, Глэйд скажет примерно то же самое.

Омега насупился, но смолчал. Он уже приобрёл опыт в убеждении мужа сделать так, как надо ему, Бэллу, и надеялся, что и в этот раз сумеет уговорить Глэйда. Попрощавшись с Джером, который подозрительно на него косился, он направился в палату мужа, который не спал и напряжённо ожидал результатов разговора бывших супругов. Когда омега вошёл, мутант оглянулся и пристально на него посмотрел.

– Ну что?

– Он сошёл с ума. Совершенно. Он не понял ничего из того, что я ему сказал.

– Вот и нечего из-за него переживать. Послезавтра кто-нибудь из парней отвезёт его домой, а там он уже не будет нашей заботой.

– Но как же? Он ведь совершенно беспомощный! Ты бы его видел, он совершенно как ребёнок, хоть и выглядит как старик. Его нельзя бросать на произвол судьбы.

– Давай-ка кое-что уточним, милый. Я и так пошёл тебе на уступки сегодня – мог бы и запретить с ним разговаривать, и я не сомневаюсь, что ты бы меня послушался. Так вот, я понимаю, о чём ты. Я не позволю тебе бегать, как нянька, к этому придурку в Шеридан. Ясно? Ты остаёшься здесь, а Дюка своего больше не увидишь.

– Глэйд, – омега ухмыльнулся, – да ты, никак, и в самом деле ревнуешь!

Бэлл думал, что альфа будет отрицать свою ревность, но тот лишь пожал плечами:

– Ну да, и что? Я не имею права тебя ревновать? К тому же, он, и правда, опасен. Ты остаёшься здесь, сидишь дома и не высовываешься. Уяснил? Или я тебя под замок посажу.

– Нельзя так, нельзя! Я должен ему помочь! К тому же… В Шеридане есть люди, по которым я скучаю…

– Это кто же?

– Мои братья. Мои друзья. Ты думал, там у меня их не было? Пожалуйста, отпусти меня. Отпусти, я ведь вернусь. На один денёк поднимусь, со мной будет кто-нибудь из наших… Пожалуйста… – на этот раз дрожание голоса и слёзы в глазах были настоящими. Бэлл и правда хотел ненадолго попасть домой. Глэйд поджал губы и нахмурился. С одной стороны, он ни в коем случае не хотел отпускать омегу в город, пусть даже и с охраной. С другой стороны вид готового разреветься хрупкого юноши, носящего его ребёнка, вызывал нежность и желание утешить и защитить, а единственным способом было отпустить его в Шеридан.

– Я подумаю. Это не значит, что ответ в итоге окажется положительным.

– Ладно, спасибо, – Бэлл вытер слёзы, улыбнулся и поцеловал мужа в щёку.

Глэйд, глядя на счастливого омегу, мысленно уже решил для себя, что отпустит его на один день в город людей, но рассудил, что пока не стоит говорить ему об этом – а то ещё узнает, как действуют на него слёзы и счастливая улыбка.

Два дня Бэлл приходил навестить Дюка, говорил с ним, и окончательно убедился, что альфа сошёл с ума. В день, когда человека нужно было отправлять домой, омега боязливо подошёл к мужу, ожидая его решения. Услышав «можно», он таким любящим и благодарным взглядом посмотрел на мутанта, что тот уверился в правильности своего решения – нельзя, чтобы такая счастливая улыбка стиралась с лица разочарованием.

– Но прежде я должен буду кое-что с тобой сделать, – Глэйд глянул на мужа искоса. – Подойди.

Бэлл доверчиво подошёл и сел на край постели, улыбаясь и ласково глядя своему альфе в глаза.

– Ближе. И опусти ворот рубашки.

Омега догадался, что собирается сделать Глэйд, смущённо-кокетливо опустил глаза, но всё же придвинулся и оттянул рукой рубашку, обнажая ключицы. Глэйд, склонившись к нему, сначала просто прижался губами к нежной коже, поцеловал, выдохнул горячо, а потом осторожно, но больно прикусил чуть ниже ключицы. Бэлл вздрогнул, задышал чаще, прикрыл глаза и крепко обнял мутанта. Оторвавшись от бархатной светлой кожи, альфа посмотрел на мужа, на которого простой укус произвёл весьма возбуждающее впечатление: щёки его раскраснелись, губы были приоткрыты, а дыхание сбивчиво.

– Вот теперь ты точно мой, – просто констатировал альфа, улыбаясь.

– Твой, – подтвердил всё ещё смущённый Бэлл.

– Иди, ты должен собираться. До вечера. И слышишь? Будь осторожнее, хорошо?

– Конечно! – омега склонился и на прощание долго и сладко поцеловал мужа.

***

Дорога до Шеридана не заняла много времени, и вскоре машина подъехала к воротам. В машине находилось всего трое человек: водитель, дюжий детина по имени Райан, что нёс Дюка на руках в больницу, сам Дюк и Бэлл. В Нижнем посчитали, что для отправки сумасшедшего домой не потребуется много людей, так что удовлетворились одним альфой и одним омегой.

Люди, уже знавшие, что мутантам можно доверять, без вопросов впустили небольшую делегацию, которая, впрочем, на две трети состояла из людей. Увидев Бэлла, охранники удивились, потому что в городе давно считали его погибшим. Бэлл, однако, попросил особо не рассказывать никому о том, что он вернулся, потому что он собирался уйти обратно и не хотел, чтобы все уговаривали его остаться. На улицах было достаточно мало народу, да и омега шёл, накинув капюшон на голову, так что никто его не узнал – все, кто встретились им на пути, решили, что это мутанты ведут безумца, которого поймали в пустыне. Так оно и было за исключением того, что Бэлл не был мутантом.

До дома бывшей супружеской четы добрались быстро. Там Дюк, казалось, немного пришедший в себя, усадил гостей за стол, а сам выгреб из подвала оставшиеся продукты и принялся готовить угощение. Райан и Бэлл сидели спиной к камину, тихо разговаривали, поэтому омега не сразу понял, что произошло, когда мутант, издав странный булькающий звук, повалился лицом на стол. Только заметив рукоять ножа, торчащую из спины, Бэлл с ужасом осознал произошедшее, но было поздно, потому что, не успел он и пикнуть, как что-то тяжёлое ударило его по затылку, и он отключился.

========== Глава 10 ==========

POV Бэлл.

Первое, что я ощутил, когда проснулся, была тупая ноющая боль в затылке. Потом я понял, что мне холодно, что поза, в которой я лежу, очень неудобна, что руки и ноги затекли. Я попробовал шевельнуться, и движение отозвалось резкой вспышкой боли в затылке. Однако просто лежать и гадать, где я и что случилось, я не собирался, поэтому пошарил вокруг себя руками, превозмогая боль, ощупал холодный каменный пол, втянул носом до боли знакомый запах сырости, плесени и подгнивших овощей. Подвал. Я был в подвале собственного, а точнее бывшего, дома.

Лежать на животе, давя всем весом на малышей было опасно, и я поднялся на ноги. Сделать шаг мне не позволила верёвка, охватывавшая лодыжку. В голове вертелись сумбурные мысли, вопросы, а руки от паники начали трястись. Конечно, меня не оставят здесь одного, в Нижнем все прекрасно знают, где я, и скоро хватятся, но что за это время успеет сделать со мной Дюк? Второй раз в жизни я попал в ситуацию, из которой не могу выпутаться сам, только в первый раз помощи я ждал от Дюка, но не получил её. В Глэйде я уверен. Он слишком слаб, чтобы заявиться сюда лично, но он непременно скоро отправит отряд на поиски меня. Скоро… Я даже не знаю, сколько времени. Кажется, в Шеридан мы приехали в первой половине дня. Возможно, сейчас всё ещё тот же день, и тогда меня хватятся только к вечеру. А может, уже следующий, и тогда меня уже ищут.