Текст книги "Покажи мне свой мир (СИ)"

Автор книги: Смай_лик_94

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Как я и предполагал, мальчишка сидел на кровати и нервно грыз ногти. Услышав мои шаги, он испуганно оглянулся, но, признав меня, вскочил и бросился ко мне. Я сначала не понял, что он хочет, но он повис на мне, как мартышка, крепко обнимая руками за шею.

– Испугался?

– Ужасно. Что случилось? Отчего такая паника?

– Никакой паники – просто мы ещё раз осмотрели тело и пришли к неутешительным выводам. Монстр не может проникнуть сюда, но всё равно ради безопасности лучше отсиживаться дома, лишний раз не выходить за порог квартиры и бояться всего и вся. Ясно? В первую очередь это касается беременных омег.

– Да никуда я отсюда не выйду, я ж не самоубийца, – он прижался ко мне ещё крепче. Я погладил его по голове, чтобы он немного успокоился.

– Ну всё, всё, чего ты? Всё в порядке, мы знаем, чего опасаться и как избежать жертв. Всё хорошо. Ты в полной безопасности, слышишь?

– А ты?

– Я тоже, – я солгал ему, чтобы он не нервничал, ему сейчас это нельзя ни в коем случае. Так что он не узнает о том, что сегодня мы пойдём в его город, а возвращаться, возможно, придётся поздно ночью.

– Это значит, что мне не стоит волноваться за тебя? Что ты не станешь делать глупостей? Правильно? – он с беспокойством всматривался мне в глаза, положив тёплые маленькие ладони на мои скулы. Я улыбнулся ему и, глядя в глаза, бессовестно соврал.

– Конечно, не стану. Я не могу рисковать собой, у меня же ещё есть ты. То есть, вы, – я указал взглядом на его всё ещё нормального размера живот.

– Ну ладно, смотри у меня. Ты сегодня ночуешь дома или дежуришь?

– Дежурство начинается через пару часов, – я снова солгал. Через пару часов я ухожу не в дежурство, а в Шеридан вместе с группой самых сильных и отчаянных ребят. Но это ему знать совсем не обязательно.

– А сейчас ты что делаешь?

– Свободен как ветер. Я уже осматривал останки Грэга, записал объявление, так что имею право и отдохнуть.

– Ты знаешь, – он потупился, – у меня такое странное чувство… Я не очень понимаю, откуда оно, но это никак не даёт мне покоя.

– Какое чувство?

Он покраснел и отвернулся, сминая пальцами подол футболки. В мою голову закралась мыслишка по поводу характера этого его чувства, но он молчал как рыба и краснел как рак, не в силах озвучить свои желания.

– Ты хочешь заняться со мной сексом?

– Ты очень прямолинейный, и этим немного смущаешь меня и ставишь в тупик, – он бормотал себе под нос невнятно и в ужасном смятении, – но если быть откровенным, то да, именно этого я и хочу.

– Это нормально, – констатировал я. – Я знаю, что омеги, вообще-то, реагируют на беременность по-разному, одни – совершенно не думают о сексе, а другие становятся немного, – я хохотнул, – озабоченными. И, коль скоро мы выяснили, что ты принадлежишь ко второму типу, то как бы ты не заездил меня до смерти.

Он вспыхнул и трогательно отвесил мне подзатыльник.

– Ладно, ладно, я шучу. Иди сюда, – я взял его на руки и, дойдя до постели, осторожно в неё уложил. Он всё ещё смотрел куда-то в сторону, не рискуя поднять глаза на меня. Вот застенчивый-то, кто бы подумал. И это называется пять лет в браке, ага. Смею предположить, что этот его Тюк, или Дюк не был покорителем омежьих сердец.

Я не стал раздеваться, потому что совершенно не планировал заниматься сексом в прямом смысле того слова. Это не самое лучшее время, посмотрим, как отреагирует его организм. Сегодня я вознамерился самым альтруистическим образом удовлетворить нужды Бэлла, а потом скромно дрочнуть в душе, чтобы не обременять его своими желаниями, которые не заставят себя ждать во время экзекуции. Осторожно и неторопливо раздев переставшего так краснеть омегу, я навис над ним, опираясь на локти и колени. Склонившись к его лицу, я поцеловал его, ловя удивлённый вдох. Он замер подо мной и только робко отвечал на поцелуй. Чтобы не напугать его, я действовал медленно и, как оказалось, дразняще. Когда я скользнул языком в его рот, он замычал и выгнулся, обхватывая руками мою шею. Одной рукой я не спеша провёл по его шее, левому плечу, груди и рёбрам, вызвав мелкую дрожь и вздохи. Потом мои губы спустились на его шею, и теперь его стоны не заглушались поцелуем. А он, кажется, сдерживать их не собирался. Растягивая удовольствие, я начал спускаться и губами и руками всё ниже, заставляя омегу метаться и комкать руками простынь, выгибаться в пояснице и закусывать губы.

– Слушай, ты так стонешь, как будто ты девственник. А это уж никак не может быть правдой.

– Просто… ммм… ни ты, ни Дюк ни разу… ахх… не сделали мне приятно…

– Ах вот как, то есть я же ещё и эгоист? Ну ладно, я тебе сейчас покажу, что такое приятно, – я куснул, а затем облизал его затвердевший сосок, и он аж взвизгнул и дёрнулся. – Ого-о, да с тобой можно здорово поразвлекаться. Посмотреть, на что и как ты реагируешь. Изучить твоё тело. Узнать, где тебе приятнее всего. Ты ведь этого и сам не знаешь, а?

Вся моя болтовня сопровождалась укусами, облизываниями, поглаживаниями, пощипываниями и прочими радостями, и омега, вроде, каждый раз хотел возмутиться, но в итоге просто выдавал следующую порцию сладких всхлипов и стонов. Бэлл уже безо всякого стыда выгибался в пояснице, расставив колени как можно дальше, ёрзал аппетитной попкой по простыне, кусал собственные пальцы и вообще всячески демонстрировал мне, что я уже могу делать с ним всё, что мне вздумается. Но, как я уже говорил, я не собирался делать с ним ничего, что представляло бы хоть малейшую угрозу ребёнку. Поэтому максимум, на что я готов был согласиться, это пара пальцев, а уж никак не мой немаленький член.

– Перевернись, – я отстранился от него и прекратил полглаживания, чтобы он смог осознать мою просьбу.

Он покорно перевернулся на живот и инстинктивно приподнял бёдра, хоть я его и не просил. Умничка. Я навис над ним и провёл языком вдоль его позвоночника. Несколько минут меня целиком и полностью занимали его тощая спина и шея, которые, кстати, оказались ужасно чувствительными. Он прямо-таки чуть не кричал, когда я прикусывал его кожу, оставляя на ней тёмные пятна.

– Ты боишься щекотки?

– Да-а, ужасно, – он почти скулил.

– Прекрасно. Всё тело – одна большая эрогенная зона.

В ответ он только всхлипнул и прижался ягодицами к моему паху, потираясь нежной кожей о грубую ткань штанов. Оторвавшись от его шеи, прикосновения к которой почти доводили его до слёз, я снова провёл языком по его позвоночнику и на этот раз опустился ниже, чем вызвал хриплый стон.

Когда я коснулся языком его розовой дырочки, комнату огласил такой звук, что я даже затрудняюсь сказать, был ли это стон, всхлип, рык или плач. Но это было громко, жалобно и возбуждающе до дрожи. Он лежал на животе, бесстыдно приподняв бёдра и разведя ноги, и глухо скулил в подушку. Несколько минут я ритмично и быстро проникал языком в тугое отверстие, а потом, просунув руку вниз, обхватил пальцами его член, и тут же он закричал, задёргался подо мной, а потом без сил опустился на кровать и замер, тяжело дыша.

Однако экзекуция ещё не закончилась. Я поднял его и перевернул на спину. Он приглашающе раздвинул ноги, но я лёг рядом и снова принялся гладить его по животу и бёдрам, возбуждая и дразня. Добившись нужного эффекта, я сполз на кровати ниже и обхватил губами его член, при этом осторожно проникая пальцем внутрь. Он блаженно застонал, забыв обо всяком стыде, и сам двинулся навстречу моему пальцу. Его правая рука судорожно сжала моё плечо, и я на минуту возблагодарил небо за то, что я лысый – иначе он обязательно вцепился бы именно в волосы. Он стонал громко, самозабвенно двигался мне навстречу, шептал какую-то невнятную чушь и запрокидывал голову.

Я с сожалением подумал о том, что будь у меня несколько пар рук, я смог бы гладить его в нескольких местах сразу, и это было бы здорово. Глупая эволюция. Зачем мне чешуя и чёрные глаза? Лучше бы лишние руки. Я озвучил ему эту идею, и для его возбуждённого тела и не менее возбуждённого сознания этого было достаточно, чтобы кончить.

Он обмяк и закрыл глаза, обессиленно раскинув руки. Я лёг на своей стороне постели, положив ногу на ногу и закинув руки за голову. Собравшись с силами, он подполз ко мне поближе и лёг рядом на бок, обняв рукой и ногой. Наверное, его тоже надо обнять. Я осторожно просунул руку под его спину и прижал к себе так, что он оказался почти на мне. Видимо, ему было удобно, и он почти сразу заснул, прижавшись щекой к моей груди и разметав вокруг своей головы тёмные дреды. Я пролежал так часа полтора, потому что мне было, во-первых, лень подниматься, а во-вторых жалко будить Бэлла. Потом всё же пришлось вставать, чтобы собираться на вылазку. Я осторожно переложил омегу с себя на кровать, накрыл его одеялом и, одевшись, быстро ушёл.

***

Было ещё около двух часов дня, и я надеялся, что нам удастся засветло расправиться с делами и вернуться домой в безопасности. Я спустился в нижний ярус, где, кроме всего прочего, хранились боеприпасы, прихватил с собой две лазерные пушки, метательные ножи и бронежилет. Ребята уже тоже снаряжались, выбирали оружие, строили предположения о том, чем закончится наша рисковая вылазка.

Нас было всего пятеро: я, Роджер, брат убитого Грэга и ещё двое парней из охраны. Я в пол уха слушал их болтовню, занятый своими собственными догадками и предположениями. Наконец, когда всё было готово, мы поднялись наверх, сели в небольшой грузовик, работающий на солнечной батарее, и отправились к городу людей. Доехать на машине было делом получаса, и вскоре мы уже стучались в высокие деревянные ворота Шеридана. Нам ответил хриплый голос.

– Кто?

– Открой и увидишь. Мы пришли вам помочь, – в переговоры, естественно, вступать должен был я.

– Ещё я буду открывать всяким проходимцам! Пошли прочь, кто бы вы ни были.

– Во-первых, глупо отказываться от помощи, когда её предлагают. А во-вторых у нас такое оружие, что мы разнесём ворота в щепки и всё равно зайдём. Да, вот такие у нас методы, открывай давай!

Мои доводы, что естественно, подействовали, и через несколько секунд ворота приоткрылись. В них просунулась голова альфы несколько алкоголического вида и воззрилась на нас круглыми глазами. Полюбоваться-то, собственно, было на что. Я во всей своей лысой красоте, Роджер с синими волосами, Нэд, брат Грэга, с жёлтыми глазами, клыками и когтями, Эшби – бугай на голову выше нас всех (а уж я-то сам к двум метрам) и с шрамированием по лицу и рукам и, наконец, Пол – парень с огненно-рыжими волосами и хитрым прищуром.

– Рот закрой, ворона залетит. Мы тут с вами о деле говорить пришли, а не подрабатывать экспонатами музея.

Я сам нахально открыл ворота до конца и шагнул в них первым, проходя мимо остолбеневшего человека. Зайдя, мы аккуратно закрыли за собой ворота и грозно нависли над этим горе-охранником.

– Ну? Мы пришли говорить о деле. Кто главный? Где его найти?

– Да кто вы такие?

– Мы мутанты. Живём тут неподалёку, можешь заходить в гости. Мы напоим тебя чаем и мило поболтаем. Но сейчас не время – мы знаем, сколько ваших полегло от этой неведомой хрени, которая шляется по округе и жрёт потроха. Так что давай, отведи нас к главному, и мы обсудим план действий. Ну? Топай, топай.

Кажется, от переизбытка мыслей и впечатлений, а может и от страха, альфа решил, что не ему с нами разбираться, и повел нас в центр по кривым узким улицам.

Я уже бывал здесь, когда мы устраивали налёты и уводили к себе омег, но впервые у меня была возможность рассмотреть всё как следует, не спеша. Зрелище город людей представлял собой, откровенно говоря, убогое. Мы шли между деревянных домов, залатанных и покрашенных краской слой за слоем. Домишки ютились и жались друг к другу, низкие закопчённые окна смотрели на нас, как подслеповатые глаза, везде ходили животные, путались под ногами, стоял шум.

Зато очень забавно было смотреть, как останавливаются на улице альфы и омеги, чтобы посмотреть на нашу небольшую делегацию. Мы проходили по живому коридору, сопровождаемые ошарашенными взглядами и шёпотом. Холостые Роджер, Нэд и Эшби подмигивали хорошеньким омегам, и те либо хихикали и отводили взгляд, либо с визгом убегали в дом, под защиту надёжных (ну, или не очень) рук своих отцов, братьев или мужей. Мы торжественно шагали среди опешивших людей, гордо задрав носы и едва сдерживая смех.

Спустя четверть часа мы оказались перед большим домом, расположенным почти в самом центре города. Нам навстречу уже спешил альфа пятидесяти лет с хмурым обветренным лицом и проседью на висках. Подойдя к нам, он окинул нас беглым взглядом.

– Вы мутанты?

– Они самые. Только, вопреки распространённому мнению, мы не едим человечину.

– Вы из Буффало?

– Опять двадцать пять! Нет. В Буффало никого нет, мы истребили ту ветвь, потому что они были опасны. Это произошло около десяти лет назад, но вы, почему-то, этого не знали.

– Зачем вы пришли?

– Может, ты нас в дом сначала пригласишь? М? Так и будем тут стоять?

Он махнул рукой, и мы последовали за ним. В его доме было темно, окна почти не давали света, а свечей было немного. Тёмные стены, грубая деревянная мебель, одна большая комната и кухня с печью и громоздким столом. Крестьянский дом, самый настоящий. Мы расселись за столом, и хозяин дома, не предлагая нам угощения, сразу приступил к делу.

– Так что вам надо?

Я вкратце объяснил, чего мы хотим, как нам важны их омеги и как мы не хотим допустить их исчезновения. Мужик оказался умный, сразу понял, в чём дело и, не раздумывая долго, согласился. Я не сомневался, что так оно и будет – кто ж отказывается от помощи, когда неведомая напасть так и косит твоих людей направо-налево? Люди беззащитны, и альфа, кажется, прекрасно это понимал. Мы же вооружены до зубов, выше людей как минимум на голову (про великана Эшби я вообще молчу), имеем опыт в истреблении всяких гадостей вроде сородичей Боба и уж точно знаем больше, чем люди. Наша помощь была необходима здесь, как воздух.

Мы несколько часов к ряду толковали: я рассказал, что мы обнаружили при осмотре трупа Грэга, как, по моему мнению, выглядит монстр и что надо делать, чтобы его уничтожить. Потом он позвал нескольких альф, которые тоже были «политической верхушкой», если так можно назвать группку наиболее богатых и влиятельных людей. Одним словом, перед нами собрались сливки человеческого общества. Я рассказал им всё ещё раз с самого начала, то есть с того, что не собираюсь делать из них ужин, и заканчивая тем, что мы приедем завтра и обсудим всё детально, выйдем на разведку, посмотрим на следы ещё раз, и может, кто-нибудь да определит, на какого зверя это похоже.

Постепенно на город спускались сумерки, и мои ребята забеспокоились о том, что если стемнеет, мы запросто можем угодить в лапы зверюге по пути домой. Попрощавшись с людьми, мы отправились к воротам, опять ловя на себе изумлённые взгляды. Выйдя из города, мы сели в грузовик и поехали домой.

Сидели тихо, вслушиваясь в тишину, настораживаясь от каждого шороха. До дома оставалось примерно половина пути, когда Пол напряжённо привстал, вслушиваясь в окружающие звуки.

– Я слышу, – скорее выдохнул, чем сказал он.

– Что? Что ты слышишь?

– Кто-то бежит. Прислушайтесь.

К машине, и правда, приближались чьи-то быстрые мощные шаги. Это не было похоже на то, как бежит человек. Удары были более тяжёлые, и их было больше – будто бегут не на двух ногах, а на четырёх лапах.

– Гони! Гони давай к дому! Быстрее, может, ускользнём!

Ночью у нас не было никаких шансов против чудовища, потому что в темноте видели только я, Пол и Нэд. Эшби и Роджер в такой ситуации были совершенно беззащитны перед надвигающейся угрозой. Нэд прибавил скорости, и мы понеслись во весь дух. На мгновение мне показалось, что всё обошлось, когда сильный толчок встретил нас впереди, и машина, несколько раз перекувырнувшись в воздухе, грохнулась на землю. Я при этом почувствовал каждый свой грёбаный внутренний орган: нас всех бросало, будто мы были тряпичными куклами. На несколько долгих секунд повисла тишина, нарушаемая тяжёлым дыханием, стонами и кряхтением, и, наконец, я подал голос:

– Эй, ребята, все живые?

Четыре голоса по очереди отозвались мне, и я с осторожностью попытался встать. Ночное зрение позволило мне увидеть, что машина лежит на боку, а мы все, кто как, валяемся на боковой части кузова.

– Давайте вставайте, надо что-то делать.

Парни медленно и с видимым трудом встали и начали озираться. Дверь, ведущая из кузова, теперь находилась в горизонтальном положении, и нам пришлось изрядно скрючиться, чтобы в неё пролезть. Я сразу же взялся за свои пушки, ребята тоже похватались за оружие. Несколько минут мы стояли кругом, спинами друг к другу, ощетинившись пушками, ножами и дробовиками. Я упорно всматривался в темноту, но не видел ничего, кроме тёмного песка и нашей перевёрнутой машины.

– Может мы это… на камень просто налетели? – предположил Роджер.

– Очень надеюсь, что это так. Потому что иначе нам всем не жить, – шёпотом отозвался я.

Ещё несколько минут напряжённого молчания, и мы услышали рёв, грудной хриплый рёв, который не может издать ни глотка человека, ни глотка мутанта. Мы оглядывались, ища источник звука, целясь оружием в темноту, но ничего не было видно даже тем, кто обладал ночным зрением. Потом в стороне от нас раздались тяжёлые шаги, постепенно перешедшие в бег. Если это зверь, то он давно нас учуял, и поэтому сохранять тишину было бессмысленно. Оно бежало прямо на нас.

– Огонь! Он слева! – я крикнул в голос, и раздался дружный треск, лязг, шум стреляющего оружия.

Мы палили, не жалея патронов, как говорится, палили в одну сторону, с которой слышались звуки шагов. Однако угроза, невидимая в темноте, всё приближалась, и вскоре мы вынуждены были отхлынуть назад и укрыться за перевёрнутой машиной. Существо по ту сторону рычало и шумно втягивало воздух, силясь учуять наш запах, и наконец, ему это удалось.

Мы притихли, слушая, с какой стороны он пойдёт, а услышав, нацелились туда всем тем оружием, которое у нас было. Когда существо показалось из-за машины, я сумел мельком его разглядеть. Оно было огромное, чёрное и покрытое шерстью. Размерами оно чуть уступало нашему небольшому грузовику, а его глаза горели красным огнём.

Мы, не сговариваясь, открыли огонь по этому чудовищу, и, пожалуй что, должны были изрешетить его вдоль и поперёк. Оно замерло, взвыло и после, разъярённое ещё больше, бросилось на нас. Мы не успели отойти, и могли только продолжать стрелять по нему, когда оно с рыком навалилось на нас, лязгая пугающе большими челюстями. Кому-то из ребят удалось отскочить, я заметил это краем глаза, а потом здоровенные челюсти с отвратительным хрустом сомкнулись на чьем-то плече. Раздавшийся крик заставил меня, да, наверное, и всех, похолодеть, но ненадолго.

Кричал Пол.

Мы все снова начали стрелять в гигантское чёрное тело, покрытое шкурой, и зверь отвлёкся на нас. Я достал метательные ножи, и они один за другим полетели в чудовище, но это его не остановило. Замахнувшаяся лапа прошлась когтями по нам всем, оставив глубокие разрезы на груди, но мы, кажется, не чувствовали боли, войдя в раж. Мощные удары лап обрушивались на нас, сбивая с ног, мы падали и поднимались, стреляли и снова падали, а раны от нашего оружия, кажется, только ещё сильнее разъяряли зверя.

Продолжая стрелять, мы медленно пятились от машины, стараясь увести его от Пола, который глухо стонал, лёжа на холодном песке. Постепенно всё для меня слилось в один сплошной рёв, звуки выстрелов и удары мощной лапы с длинными острыми когтями. Мы теряли силы, но и зверь, кажется, тоже. Он кружил в темноте вокруг нас, временами нанося сокрушающие удары, мы стреляли наобум, у многих патроны и заряды подходили к концу.

На какое-то время мы потеряли монстра из виду, а поняли, где он, только когда услышали вопль Пола, а затем его хрип и странное бульканье. Мы кинулись туда, и я был впереди. Снова я увидел поднятую в замах лапу, а когда она опустилась на меня, я ощутил жгучую боль. Я дотронулся до живота, который уже едва прикрывали остатки бронежилета. Когти этого чудища не могла сдержать никакая защита, и кожа была распорота, из ран струилась горячая кровь.

Я с каким-то недоумением смотрел на ладонь с растопыренными пальцами, обильно испачканную моей кровью. Голова закружилась, уши заложило, и на заднем плане я всё ещё слышал рёв, выстрелы и крики парней, когда повалился лицом вниз на землю.

========== Глава 6 ==========

Проснувшись и не спеша открывать глаза, я рукой пошарил по постели, пытаясь найти в ней Глэйда. Ах да, у него же сегодня дежурство, я совсем забыл. В голове пронеслись воспоминания о том, что было до того, как я заснул, и моим щекам стало жарко. Всё ещё погружённый в эти воспоминания, я потянулся и блаженно улыбнулся, прокручивая раз за разом всё то, что вытворял со мной этот бесстыжий, наглый, похотливый… такой заботливый и ласковый альфа. В комнате было темно и, включив свет, я обнаружил, что вся постель с моей стороны заляпана, да и я сам тоже. Наскоро приняв душ, я поменял бельё и пообедал, посмотрел «Профессионала», всплакнул и направился к Майки.

Эта пронырливая зараза сразу просекла, что со мной что-то не то. Уперев руки в боки, он воззрился на меня с подозрением и спросил:

– Это что это мы такие мечтательные сегодня, а? Опять мультики, что ли, смотрел, ребёнок двадцатитрёхлетний?

В ответ я только улыбнулся самым мечтательным образом, прошествовал мимо и уселся за стол, подперев щёки кулаками и снова задумавшись. Майки уже прямо распирало от любопытства, и он, налив мне чаю, устроился рядом и выжидающе на меня уставился.

– Ну что ты так смотришь? Ничего со мной необычного, просто… – я на несколько секунд завис, придумывая, что бы такое соврать, как Майки меня опередил.

– Всё ясно с тобой, мистер «он не мой альфа». Сегодня был лучший секс в твоей жизни?

– Ах ты! Ну ты вообще! Пошляк несчастный! – я потупился и снова вспыхнул.

– Ага, я угадал, – друг улыбался от уха до уха, просто сиял. – А я говорил тебе, говорил, что он твой альфа! Говорил или нет?

– Да с чего ты взял, что он мой? Просто мне захотелось, потому что я беременный, и он мне помог, вот и всё.

– Постой, постой… Что значит – помог? Что ты имеешь в виду?

– Ну, он сказал, что для ребёнка это может быть опасно и… – мои щёки пылали, я не знал, как подобрать слова, чтобы это прозвучало наименее пошло, – и он просто гладил меня, и целовал, и…

– То есть он не был в тебе. Он делал тебе приятно, но взамен ничего не просил, да? – я кивнул ему вместо ответа. – Да ты и понятия не имеешь, как он тебя любит. Обожает тебя. Просто делает это так, как умеет. Он забыл о себе ради тебя. Знаешь, как трудно ему было сдерживаться? Особенно учитывая, что ты его омега и твой запах сводит его с ума. Полная самоотдача тебе и железные нервы. Ну Глэйд, ну удивил. Тебе очень повезло с ним, ты поймёшь со временем. Он просто никогда раньше не был так близок с омегами, дай ему время научиться выражать свои чувства, не стесняться их. Вот увидишь, он тебя потом на руках носить будет.

– Погоди-ка, что ты имел в виду – не был близок с омегами? Он что, девственником, что ли, был?

Майки расхохотался, запрокинув кудрявую голову и наморщив точёный веснушчатый носик.

– Нет, конечно, дурачок! Ой, какой ты смешной!

– Но как же тогда?

– А ты что, не догадываешься? – он с хитрой улыбкой смотрел на меня.

– Нет, не догадываюсь! Понятия не имею, ясно? Хватит надо мной смеяться!

– Солнышко, да я не смеюсь над тобой, что ты! Просто ты такой невинный и наивный, после пяти-то лет с Дюком… Они спали друг с другом. Мальчишками. Им было по пятнадцать, гормоны бурлили, и это была всего лишь дружеская взаимовыручка. Никаких чувств, просто удовлетворение потребности. Ну, а что ещё поделать, когда омег нет, а тебе пятнадцать и у тебя ураган в штанах бушует? – он хихикнул. – Именно поэтому он был груб с тобой в первую ночь – он помнил, что с альфой можно не церемониться. Конечно, это у них прошло, так со всеми бывает. В пятнадцать трудно держать себя под контролем. Никто здесь этого не запрещает, это вынужденные меры. Ну милый, не смотри ты так ошарашенно! Что такого-то? По факту и альфа и омега – мужчины. Только ты можешь родить ребёнка, а альфа не может. Не принимай это близко к сердцу, это было больше десяти лет назад, все те приключения давно забыты. Глэйд твой и только твой, можешь мне поверить. Дай ему только переключиться на новую волну, и он тебя не разочарует.

Меня поражало, с каким каменным лицом Майк говорит такие пошлые вещи. Совершенно безо всякого стыда. Да уж, он всегда за словом в карман не лез, но его прямолинейность (как и прямолинейность Глэйда) вводила меня в ступор. Возможно, это я какой-то неправильный. Я не привык обсуждать постель, это было не принято там, наверху. А с Дюком, сказать по правде, и обсуждать-то было нечего. Наверное, я научусь быть проще и свободнее, но только мне нужно время, чтобы привыкнуть.

На этот раз слова Майки показались мне правдоподобными. Глэйд и правда поступил, я бы сказал, по-доброму. Он сделал то, чего не должен был, и ничего не попросил взамен. Я привык все его действия объяснять заботой о ребёнке, но в этот раз он заботился именно обо мне. Да и я сам уже иначе отношусь к нему – волнуюсь за него, переживаю, даже скучаю по нему. А уж бросаться ему на шею, когда он заходит в квартиру, меня вообще никто не заставляет, а я, однако, это сделал сегодня. Что же это значит – Майки прав? Глэйд и правда мой истинный, человек (то есть, мутант), предназначенный мне судьбой? Тот, кого я полюблю? Никогда бы не подумал, что моя жизнь сложится именно так.

От мыслей меня отвлекло пощёлкивание пальцев под носом.

– Э-эй, ты чего завис-то? Совсем замечтался? Иди домой тогда, посмотри какую-нибудь мелодраму, и к возвращению Глэйда ты будешь лежать на постели лужицей розовых соплей. Давай-давай, иди. Ты сейчас совсем не настроен на разговоры со мной, придёшь вечером.

Я поплёлся к выходу, задумчиво улыбаясь, попрощался с Майки и, как и было велено, пошёл смотреть мелодрамы и плакать. Провалявшись в постели весь день, я ощутил настойчивое желание чем-нибудь заняться, поэтому вместе с Майком сходил проведать Шерри, который позавчера родил и теперь был очень слаб, потом с ним же навестил самого старого в колонии омегу, которому было чуть ли не за девяносто, потом мы вернулись домой и играли с Арчи в доктора, одним словом, весь остаток дня мы не скучали.

Закончив со всеми этими делами, я почувствовал себя разбитым и вынужден был отправиться спать, не дождавшись Глэйда. Всё равно он вернётся с дежурства очень поздно, ждать его бессмысленно. Я заснул сразу же, как моя голова коснулась подушки, и крепко проспал до утра. Точнее, утром меня разбудили.

Я проснулся от того, что кто-то осторожно поглаживает меня по плечу. Даже спросонья я понял, что это не Глэйд – рука была лёгкая, омежья. Дальше нетрудно было догадаться, что это Майки.

– Ммм, чего? – я приоткрыл глаза и увидел в полутьме лицо друга. – Сколько времени?

– Шесть утра. Поднимайся.

– Сдурел, что ли? Никуда я в такую рань не пойду…

– Надо, милый, это срочное дело. Пожалуйста, поднимайся, я принёс тебе крепкого чаю. Давай, давай.

– Что-то случилось? – догадался я.

– Да, кое-что случилось. Вставай, пей чай, одевайся, я пока тебе всё расскажу. Только обещай, что не будешь нервничать, ладно? Обещаешь?

– А почему я должен нервничать? Что-то плохое? Ну, говори!

– Послушай, Бэлл. Глэйд ведь сказал тебе, что будет в патруле с вечера?

– Да.

– Он был не в патруле, – Майки замолчал, и мне на секунду показалось, что речь идёт о том, что Глэйд ходит налево, прикрывая своё отсутствие байками про патруль. По ходу разговора я оделся, мы вышли в коридор и направились к лифтам.

– Но где тогда он был?

– Пожалуйста, обещай мне, что не будешь нервничать.

– Ну обещаю я, обещаю! Говори!

– Они все поднимались наверх, в Шеридан.

– Что? Да они больные, что ли? Да они хоть подумали? Конечно, они сильнее людей, но зато людей там много! Что с ними сделали?

– Люди – ничего.

Я всё понял. Мне не нужно было слов, чтобы догадаться, что с ними случилось ночью в пустыне. Это чудовище напало на них и, возможно, все они погибли.

– Что с ним? Где он?

– Малыш, только не нервничай! С ним уже всё в порядке, он живой. Ему уже оказали помощь, подлатали, и теперь он спит. Его жизни ничто не угрожает.

Я с облегчением выдохнул. Живой, это самое главное.

– Но что именно случилось? Что у него повреждено? И как остальные ребята?

– В целом картина такая: у всех распорота грудь и сломаны рёбра, у всех повреждения внутренних органов разной степени, у двоих сотрясение мозга. Глэйд ранен в живот, Роджер сломал руку, а Пол… Пол, к сожалению, погиб.

Я даже остановился, потрясённый новостью. Пол погиб? Не может быть. У него же семья – муж и двое детей… как же они-то теперь? Какой ужас… Потерять истинную пару – что может быть хуже? Бедный, бедный Дэнни… Майки мягко потянул меня за локоть.

– Идём, идём, милый. Я знаю, мне тоже ужасно жаль Пола и его семью, но теперь уже ничего не исправишь.

Я не заметил, как мы подошли к лифтам, спустились в больничный ярус, дошли до белой двери, за которой находилась палата с ранеными – меня занимали мысли о Глэйде, который тяжело ранен, о Поле, который погиб, о его несчастной семье.

Майки толкнул дверь, и мне в нос ударил резкий запах лекарств. Это была не палата, а операционная. Все четверо выживших лежали на металлических столах, накрытые белыми простынями до шеи, а к их рукам тянулись прозрачные трубочки капельниц. Глэйд лежал на втором столе слева. Я медленно, боязливо подошёл, и смог увидеть мутанта целиком. Он неподвижно лежал на холодной металлической поверхности, закрыв глаза. Его кожа была мертвенно бледна, в некоторых местах яркими пятнами красовались здоровенные синяки, а тело было скрыто, так что я не мог видеть страшных ран, рассекавших его грудь и живот. Он дышал, хоть и очень слабо и редко, почти незаметно.

Я осторожно дотронулся кончиками пальцев до его лица, провёл ими по скуле, погладил лоб, а потом наклонился и прижался губами к его щеке. На него было больно смотреть, мне было до слёз его жалко, а самое главное – я ничем не мог ему помочь. Я замер на несколько минут, так и прижимаясь губами к холодной коже мутанта, когда за спиной ощутил запах другого альфы. Ко мне подошёл хирург, лицо которого было скрыто маской. Я не мог разглядеть, что у него за мутация, да и не особо хотелось – меня волновал только Глэйд.

– Как он?

– С ним всё будет в порядке. Наш организм восстанавливается быстрее вашего, и скоро все они пойдут на поправку. Мы вводим им снотворное и обезболивающее через капельницу, так что они сейчас ничего не чувствуют. Им повезло, всё могло закончиться куда хуже.