Текст книги "Покажи мне свой мир (СИ)"

Автор книги: Смай_лик_94

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Вернувшись, он налил мне ещё чаю, и мы проболтали с ним до самого вечера. О том, что уже наступил вечер, можно было судить только по небольшому табло с цифрами, которое Майки назвал электронными часами.

Наговорившись с другом, я вернулся в квартиру Глэйда. Это тоже Майки так её назвал – квартира. Он объяснил, чем она отличается от дома, рассказал мне об устройстве города, о том, что он состоит из нескольких ярусов, которые уходят достаточно глубоко под землю, о том, что на нижних ярусах находятся только заводы и лаборатории, а на верхних – жилые помещения. Я узнал от него так много, столько всего интересного, но вопросов в моей голове меньше не стало, а наоборот, даже больше. Я ушёл от него поздно, вернулся в квартиру, где застал Глэйда. Он невозмутимо валялся на кровати, уставившись на экран визора, где шла перестрелка, раздавались вопли и взрывались бомбы. Мало ему, что ли, того, что мы и так живём в уничтоженном мире, чтобы ещё смотреть фильмы про войну?

– Где ты был? Гулял? – спросил он, мельком покосившись на меня.

– Я хотел, но оказалось, что тут в соседней квартире живёт мой друг. Майки. Ты знаешь его?

– Конечно, знаю. Во-первых, они мои друзья – то есть, Джер и Майки, а во-вторых, его знают все – он же отец омеги. Он своего рода знаменитость.

– А ты тоже хочешь омегу?

– Все хотят, – он кивнул. – Но я буду рад и альфе, если ты об этом.

– Об этом, об этом. А где ты был ночью?

– Ого, да ты ведёшь себя, как будто мы женаты, – он наконец оторвался от экрана и подмигнул мне. Меня передёрнуло.

– Мне просто интересно.

– Я помогал на нижних ярусах.

– В лаборатории?

– Да, а ты откуда знаешь?

– Майки рассказал. Это случайно не связано с Бобом?

– И это он тебе рассказал, болтун несчастный? Да, с ним. Он убил охранника, вырвался, покалечился, короче, жуть. Его нужно было утихомирить, оказать первую помощь, убрать останки несчастного Дэвида. Не нравилась мне эта тварь, всегда не нравилась. Я был против того, чтобы оставлять его в городе, но у учёных же перец под хвостом. Теперь его придётся усыпить. То есть, они и не собираются этого делать, придётся на них как-то повлиять.

– Уж повлияй. А то вырвется, убьёт ещё кого-то, до верхних ярусов доберётся. Что тогда?

– До верхних, конечно, не доберётся – слишком много вооружённой охраны будет на пути, но мыслишь ты верно. Если он вырвется ещё раз, это будут, так скажем, лишние проблемы. А мне они не нужны.

– Это вообще жестоко. Держать его в клетке, как животное, мучить, ставить на нём эксперименты. Да, он монстр, но он тоже живое существо.

– Да нет, ты правильно сказал – он животное, и он вполне заслуживает такого обращения.

– Во-первых, животные такого не заслуживают, а во-вторых – ты сам произошёл от таких, как он. Я прав?

– Один-один, ласточка. Ложись спать.

– Есть ещё “в-третьих”.

– Ну, удиви меня.

– Всё, что находится вокруг тебя, ты называешь либо грудой железа, либо животным. Ты считаешь, что всё, что отличается от тебя – всё плохо. Знаешь, ты мог бы быть подобрее с теми, кто тебя окружает.

– С уродами и железяками?

– Да.

– Майки добр к Бобу. И ты думаешь, это помешает уроду убить его и сожрать его мозг на обед?

– Нет, не помешает. Но он – несчастное существо, заслуживающее сострадания. И знаешь, с твоим отношением к окружающему и окружающим, я бы не хотел узнать, как ты за глаза называешь меня.

– Ласточкой. И ничего больше.

– Ну, это не самое худшее, чего я мог ожидать.

– Ложись спать, я выключаю визор.

– Что будете на ужин, сэр? – подал голос Эл.

– Спасибо, но я не голоден, я поел у Майки.

– Как вам будет угодно, сэр, – табло и кнопочки помигали и затихли.

Я решил снова вернуться к теме моего пребывания здесь.

– Глэйд, я хочу домой. Отпусти меня.

– Нет. Ты носишь моего ребёнка. Я никуда не могу тебя отпустить, да и в твоей общине тебя с ним не примут.

– Ещё не доказано, что я беременный. Давай так: если я, всё же, ношу ребёнка, я останусь на девять месяцев, а потом ты меня отпустишь. А если не ношу, то ты отпустишь меня прямо завтра. А?

– Нет. Я не собираюсь продолжать подобные разговоры. Успокойся и ложись спать. Тебе лучше смириться с тем, что ты отсюда больше никогда не выйдешь.

Мне захотелось ему врезать. Сильно врезать, сделать по-настоящему больно. Но мои шансы против двухметрового альфы равнялись нулю, и я только стиснул зубы от злости и обиды.

Я начал раздеваться, когда осознал, что кроме дневной одежды на мне ничего не было, и если я разденусь, взамен надеть будет нечего. Я замешкался, размышляя, лечь ли в одежде, или наплевать на всё и раздеться догола? Боюсь, последнее повлечёт за собой ещё один заезд, а мне бы этого не хотелось. Глэйд заметил мою растерянность.

– Если тебе нужно что-то, в чём ты будешь спать, так и скажи – я дам.

Отвечать ему желания не было, и я только кивнул, не глядя ему в глаза.

Мутант поднялся, снова сверкая всеми прелестями своего обнажённого тела, и прошествовал к одной из стен, за которой находился шкаф. Он вывалил на пол гору одежды, запиханной как попало, и поднял то, что лежало сверху – это была просторная футболка. Он кинул её мне, оставил гору тряпок лежать на полу, а сам снова завалился на кровать, на этот раз не спеша прикрываться одеялом. Я старательно отводил от него взгляд, надевая футболку, которая достала мне до колен.

Не обращать внимания на голого красавчика, бесстыдно раскинувшегося на постели, было довольно просто, учитывая, что моя неприязнь к нему тихо перетекла в ненависть. По крайней мере мне казалось, что я ненавижу его: самодовольного, наглого, смеющего решать мою судьбу без моего участия. Поэтому я подошёл к постели, приподнял одеяло, забрался под него и отвернулся от Глэйда, который, кажется, уже заснул, так и не укрывшись.

***

Ночью меня разбудило странное чувство. Точнее, я проснулся сам, но сразу понял, что что-то не так. Это был не звук, не движение, не прикосновение, но я был уверен, что проснулся неспроста. Хлопнув в ладоши, я обнаружил, что мутант спит на боку, повернувшись ко мне лицом, прижав к груди согнутые в локтях руки. Я прикоснулся к нему, и он сразу проснулся. Его кожа на ощупь была очень холодной, и он скорее забрался под тёплое одеяло, чуть ли не стуча зубами. Я включил подогрев пола, надеясь, что это ему поможет. Он постепенно отогревался, и я снова заснул.

Утром я проснулся поздно, и Глэйда в комнате уже не было. Я позавтракал и отправился к Майки – на сегодня у нас была запланирована экскурсия. Я приложил ладонь к его двери, и вскоре она открылась. То есть, она открылась не от моего прикосновения, а от прикосновения Майки. Дотронувшись до двери, я дал знать, что пришёл – так мне объяснили. Это что-то вроде стука в обычную дверь.

В их квартире я застал идиллическую сцену семейного завтрака – Джер и Арчи сидели за столом и с удовольствием уминали белое месиво, а Майки, поднявшийся, чтобы впустить меня, ел салат и запивал его чаем. Фигуру соблюдает. Малыш Арчи помахал мне рукой, Джер улыбнулся, и я обратил внимание на его зубы. У него было столько же клыков, сколько у обычных людей, но они были длиннее. Клыки, рыже-чёрные волосы, вертикальные зрачки – это всё напоминало мне кошку. Тигра, если быть точным. Я присел с ними, и с удовольствием приложился к чашечке горячего чая, который тут же налил мне Майки.

– Ну, как прошла ночь? – спросил омега, поиграв бровями.

– Ой, заткнись! Ничего такого. Этот засранец лёг спать совершенно голый, а потом замёрз, и мне пришлось просыпаться, будить его и затаскивать под одеяло.

– Ну правильно, он же этот… рептилоид, или как там его, – засмеялся Джер.

– Ты следи, чтобы он не мёрз, – посоветовал мне сердобольный Майки.

– Ещё я буду за ним следить. Мне-то какое дело?

Майки и Джер переглянулись с улыбкой.

– Ну что вы лыбитесь-то? Смешно вам?

– Нет, просто мы вспомнили, как только начали жить вместе. Пять лет назад, – ответил за них обоих мутант.

Наверное, я бы ответил что-нибудь грубое, но ситуацию спас малыш, который слез со стула и, подойдя ко мне, протянул руки, застенчиво улыбаясь.

– Он хочет к тебе на колени, – прокомментировал Майки.

Я взял Арчи на руки. Я первый раз держал на руках ребёнка. Он был маленький, тёплый и очень славный. Очень хотелось тискать этого сладкого карапузика, и я не стал отказывать себе в удовольствии понянчиться с ребёнком. Всё-таки, мне-то давно пора иметь детей. Я подумал о том, что, возможно, у меня уже есть ребёнок. Как же я смогу расстаться с ним? В городе его не примут, а уйти без него я не смогу. Это будет ужас. Но и здесь я не останусь. Ни за что. У меня ещё вчера созрел коварный план – Майки покажет мне город, подробнее расскажет о системе охраны, и тогда мне проще будет сбежать. И я сделаю это как можно скорее. Я вернусь к Дюку, и, я не сомневаюсь, он позволит мне оставить малыша. Он хороший человек, неужели он не поймёт моих чувств? Не оценит того, что я вернулся к нему? Я обязательно должен вернуться домой. И, если я не ношу ребёнка Глэйда (на что я надеялся изо всех сил), я обязательно хочу завести малыша с Дюком. Хватит ждать, нам уже пора. А то, что произошло здесь, забудется.

Когда они доели, мы взяли в охапку Арчи и направились на второй ярус, то есть второй по глубине. Там находилось то, что в Доядерную Эпоху называлось «детский сад» – место, куда можно было привести малыша и оставить его, пока сам ты чем-то занят. Это было совершенно бесплатно, и детишками занимались, в основном, пожилые омеги, которые уже не работали, но хотели понянчиться с малышами.

Поскольку жителей этого подземного города было не так уж много, все здесь друг друга знали, и подобные услуги оказывались совершенно безвозмездно. Вообще, насколько я понял, мутанты жили одной дружной семьёй: пока молодые альфы и омеги трудились, чтобы обеспечить спокойное существование стариков и детей, эти самые старики приглядывали за этими самыми детьми. Честно, на мой взгляд. И разумно. Здесь начисто отсутствовали денежные отношения. Всё, что было необходимо для жизни, обеспечивалось бесплатно в нужном количестве.

Меня поразило то, насколько просто оказалось достичь той самой утопии, о которой я читал – здесь не было ни расслоения общества, ни воровства и жизни за чужой счёт, старики жили в довольстве и окружённые теплотой и заботой своих детей и внуков, все дети, появлявшиеся здесь, были желанными и никому не пришло бы в голову отказаться от своего ребёнка. Это был идеальный мир.

Итак, мы направлялись в детский сад. На второй ярус можно было спуститься в лифте – я знал это слово раньше, из книжек, и примерно представлял себе, зачем он нужен, но прокатиться на нём оказалось интересно. Дальше мы пошли по коридору, такому же, как наверху, мимо нас проходили мутанты, иногда попадались люди – омеги, Майки здоровался и заговаривал с большинством из всех, кто встречался нам по пути. Около одной из дверей он остановился, приложил к ней ладонь и она сразу же открылась. Мы вошли и оказались в просторной комнате, которая была совсем не похожа на предыдущие. Стены были разрисованы весёленькими картинками, везде валялись игрушки, самые разные; в отличие от всех комнат, которые я видел до этого, здесь царил уют. Нам навстречу вышли двое омег, один – пожилой, а другой – мой ровесник. Второй из них оказался тем самым омегой мутантом, его звали, кажется, Мэган. Майки поздоровался с каждым из них, представил им меня, а Арчи тут же оказался на руках мутанта.

Мэган был красив, что неудивительно для омеги. Как и Глэйд, он был совершенно лыс, на нём не было чешуек, но кожа его была покрыта узорами на руках и шее. Его глаза были совершенно жёлтые, но ничего отталкивающего в нём не было. Пока все трое омег болтали и прощались, в комнату ввалилась ватага детей, среди которых были и вчерашние рыцари. Малышня окружила своих воспитателей, и разговор между взрослыми прекратился сам собой. Мы с Майки вышли в коридор и отправились к лифту.

– Куда мы сейчас?

– К Бобу. Если ты не передумал. Если боишься – я схожу сам, а ты подожди меня.

– Нет, я с тобой. Слушай, а с ним же были проблемы вчера? Он вырвался, убил охранника.

– Да, я знаю. Это ужасно. Я знал Дэвида, так страшно, что его больше нет… И он умер такой жуткой смертью… Никому бы такого не пожелал. Глэйд теперь настаивает на том, чтобы его усыпили. К сожалению, это оптимальный вариант и для него, и для нас. Он настрадался здесь, в заточении, а для нас он опасен. Боюсь, сегодня его последний день.

– Глэйд говорит верно, я согласен с ним. Мы вчера говорили об этом. И если он правда что-то сделает для того, чтобы Боба усыпили, он будет прав.

– Я понимаю. И, сказать по правде, я не буду скучать по Бобу. Он жалок, он вызывает во мне сострадание, но не больше того. Когда его не станет, мне будет проще.

Разговаривая, мы подошли к лифту. Вниз ехали долго – на самый последний ярус. Молчание, затянувшееся на всю поездку, было немного напряжённым. Я боялся, а Майки размышлял о Бобе, которому жить осталось считанные часы. В коридоре нижнего яруса всё было совсем иначе – света было мало, металл был более тёмный, и всё это производило, откровенно говоря, мрачное и пугающее впечатление. Наши шаги гулко отдавались в пустом и тёмном пространстве коридора, наши тени, разросшись до невероятных размеров, стлались под нашими ногами чёрными пятнами, и мне стало по-настоящему жутко. Мы шли около десяти минут, проходя ответвления и закрытые двери, кроме наших шагов ничто не нарушало могильной тишины, и я боязливо взял Майки за руку. Он ободряюще сжал мою ладонь и шепнул «не бойся».

Вскоре мы пришли к самому концу коридора, где красовалась огромная металлическая дверь, открывающаяся не отпечатком ладони, а рычагом. Когда Майки открыл её, приложив для этого изрядные усилия, оказалось, что открывается она только снаружи. За дверью оказалась маленькая комната, в которой стояла койка, стол, стул и небольшой визор. Это была комната охранника.

За столом сидел альфа, до нашего прихода смотревший фильм, а теперь оглянувшийся на нас. Он был афроамериканцем, если это слово всё ещё уместно в мире, где не осталось рас и национальностей. Суть в том, что кожа его была чёрная, волосы и глаза синие, виски были выбриты, а на костяшках пальцев красовались небольшие, почти незаметные глазу костяные наросты, служившие ему чем-то вроде естественного кастета. Он был одет в маскировочную военную робу, на его ремне висело подобие пистолета и дубинка.

– Привет, Роджер, – Майки улыбнулся ему, – это Бэлл, он новенький. Как дела?

– Привет, ребята. Да вот, немного стрёмно. Не хочется, чтобы мои кишки тоже нашли разбросанными по комнате…

– Не переживай, завтра его усыпят. Ну, скорее всего. По крайней мере, Глэйд сказал об этом так, что все побоялись ему прекословить. Всё-таки, его слово много значит. А после такого у учёных не осталось никакого шанса сохранить Бобу жизнь.

– Ну и отлично, если так. Давай скорее, я послежу, чтобы всё прошло нормально. Доставай еду и пойдём. А ты подождёшь здесь? – Роджер повернулся ко мне.

– Да нет, я, вообще-то, посмотреть хотел.

– Это тебе не игрушки, он опасен, особенно после вчерашнего.

– Я знаю. Но ведь нас много, да? Ничего же не случится?

– Кто знает. Ладно, пойдём, только стой подальше, понял?

Мы вошли в комнату, которая тоже была закрыта на рычаг. В ней было светло, а посередине стоял большой стеклянный куб с маленькими дырочками для воздуха и одной большой для еды. В кубе спиной к нам сидело существо, сгорбившись, опустив голову. Майки осторожно пошёл вперёд.

– Эй, Боб, привет. Как ты себя чувствуешь? У тебя что-нибудь болит?

Существо повернулось к нам в пол оборота, но его лицо всё ещё было трудно разглядеть. Боб был одет в широкую белую рубаху и штаны. Его лысая голова неправильной формы была покрыта пигментными пятнами. Он тяжело хрипло дышал, издавал порыкивающие звуки. Майки звал его, но он отказывался повернуться.

– Ну же, Боб, я принёс тебе еды. Иди сюда.

Он встал, распрямился, насколько это было возможно для его кривой и сутулой фигуры, и поковылял к нам. То, что я изначально принял за сутулость, оказалось горбом, одна из кривых ног была короче другой, и длинную он немного подволакивал, когда делал шаг. Его лицо было будто изломанным, одна скула была выше другой, нос картошкой был то ли перебит, то ли был крив изначально. Губ у него не было, и рот обозначался тонкой тёмной линией ниже носа. Дойдя до края своей клетки, он остановился и посмотрел на Майки.

– Ну, ты хочешь есть?

– Я вчера наелся, – его голос был глухой, как будто проходящий сквозь вату, а гласные он растягивал, как это делают умственно отсталые. Вообще, его произношение было неправильным. Сказав слова, смысл которых я не понял изначально, он расхохотался булькающим смехом, запрокинув голову и демонстрируя отёкшую шею. Майки отшатнулся от него, и я понял, что он имел в виду.

– Господи, Боб, как ты можешь?

Урод продолжал смеяться, не понимая, что такого плохого он сказал. Майки, немного придя в себя, подошёл к клетке и снова заговорил.

– Боб. Зачем ты убил Дэвида? Ты ведь знаешь, что это плохо, что так делать нельзя?

– Я хотел есть.

– Неправда, я кормил тебя вчера три раза. Ты не хотел есть.

– Я хотел мяса, – он повысил голос и кинулся на стекло, отделявшее его от нас. – Мяса! Мяса!

Он бился о стену клетки, пытаясь добраться до нас, и мы с Майки отшатнулись, а Роджер встал перед нами. Постепенно Боб угомонился, и просто остался стоять, прижавшись к стеклу лбом и ладонями.

– Боб, – Майки выскользнул из-за широкой спины Роджера. – Послушай, ты сделал плохо, очень плохо. Убивать нельзя. – Он подошёл к клетке и посмотрел монстру в глаза, – зачем ты меня расстраиваешь? Ты же знаешь, что я переживаю за тебя. Теперь тебя накажут. Понимаешь? Ты будешь наказан. Зачем ты делаешь мне больно?

Лицо мутанта исказилось страдальческой гримасой, и он стукнулся головой о стекло. Кажется, слова Майки имели на него сильное влияние.

– Ты очень обидел меня, Боб. Ты умный мальчик, ты знаешь, что из всех, кто здесь есть, я один верил в тебя и относился к тебе по-доброму. Зачем же ты так со мной? Неужели ты хотел меня обидеть?

Боб всё ещё кривил лицо, выражая всё раскаяние, на которое был способен. Майки положил ладонь на стекло, и мутант со своей стороны сделал то же самое, и, не будь между ними стекла, их ладони соприкоснулись бы. Я молча наблюдал эту сцену, которой не мог дать никакого объяснения.

– Майки больше не любит Боба? – мутант взглянул в глаза омеги своими, полными раскаяния и скорби.

– Любит. Но обещай больше никогда, никогда так не делать. Иначе я не смогу тебя любить. Ты убил того, кто был мне дорог, понимаешь? Подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы меня вдруг не стало? Тебе было бы грустно, очень грустно. Вот, что я чувствую сейчас.

Несколько минут все молчали.

– А теперь тебе надо поесть. Ладно? Вот, – Майки подсунул в специальное отверстие контейнер с едой, который извлёк из небольшого рюкзака. – Мне надо уходить. До встречи, Боб. Мы ещё увидимся, я обещаю.

Боб ничего ему не ответил, только смотрел вслед, пока не закрылась дверь.

– Что, чёрт возьми, это было? – спросил ошеломлённый Роджер.

– Он, как и любое живое существо, реагирует на ласку и сочувствие. Я единственный, кто был добр к нему, и он понимает это, – Майки пожал плечами.

– Он думает, что ты любишь его?

– Пусть думает, что мне, жалко, что ли? Он «состраданье за любовь готов принять», понятно же. Пусть, если ему так легче. Думаете, он не понимает, что его убьют теперь? Всё он понимает. И ему страшно. И одиноко. А я прихожу, и у него есть хоть кто-то, кто сопереживает. Я приду на казнь, если это можно так назвать. Он будет знать, что я рядом. Ладно, Бэлл. Пойдём отсюда, у нас с тобой экскурсия, всё-таки.

Мы пошли по направлению к выходу, попрощались с Рождером, и вышли в коридор. По нему кто-то шёл, гулкие шаги приближались, и вскоре из-за угла вывернул Глэйд. Несколько секунд длилась немая сцена, а потом альфа подлетел и навис над нами, как Дамоклов меч.

– Ты что здесь делаешь? – его чёрные глаза сверкали яростью, а голос звучал как раскаты грома. – Кто тебе разрешил сюда ходить? Ты в своём уме, придурок маленький? Какого чёрта ты сюда потащился, совсем мозги отсохли? Жить надоело?

Мы молча выслушивали этот поток комплиментов и одинаково глупо хлопали глазами.

– А ты что? – накинулся он на Майки. – Ты-то хоть немножко соображаешь, а? Ты чего его сюда привёл? Смелые такие, да? На мутанта поглазеть пришли? Он вчера здорового альфу завалил, а вы пришли тут такие сёстры, блядь, милосердия? Дебилы, что ли? А ну пошли вон отсюда оба, чтоб я вас тут больше не видел! Вон быстро!

Мы по стеночке незаметно утекли подальше от разгневанного Глэйда и, добравшись до лифта, ошеломлённо переглянулись.

– Это что было сейчас? – возмущённо вопросил я Майки. – Да что он себе позволяет? Хам! Покажи мне, как отсюда выйти, я не собираюсь задерживаться здесь больше ни на минуту!

– Но Бэлл, подумай, как ты…

– Майкл! Сейчас же! Я хочу убраться отсюда! Покажи мне выход!

– Ладно! Только не ори, я не глухой. Покажу. Ты выйдешь буквально в миле от Шеридана, идти будет всего ничего. Ох и попадёт мне от Глэйда. Ох, попадёт…

– Спасибо. Я буду скучать по тебе, Майк. Очень. Но мне правда плохо здесь. Я не могу здесь больше оставаться.

– Это твоё решение. Я помогу тебе, хоть я и против.

Мы вышли из лифта на первом ярусе и медленно, чтобы никто ничего не заподозрил, пошли по бесконечным коридорам, петлявшим то направо, то налево. Не знаю, сколько мы шли, мне показалось, что не меньше часа. У одной из дверей Майки остановился и дотронулся ладонью. В помещении оказался альфа, стороживший выход. Я не рассматривал его, мне было совсем не до этого.

– Слушай, Сэм, тебя зовут вниз. Там ЧП, Боб опять разбушевался. Я сейчас оттуда – Глэйд нас с Бэллом выгнал, там опасно. Его усыпят прямо сейчас. Нужна твоя помощь, чтобы его скрутить.

– А почему никого не ставят на замену?

– Да там аврал, понимаешь? Он беснуется, его никак не поймать, а там только Глэйд и Роджер, мы уже позвали ребят с нижних ярусов, там все нужны. Беги скорее, за полчаса ничего не случится, там делов-то – его поймать да подержать, пока будут колоть сыворотку. Давай скорее!

И, о чудо, Сэм повёлся. Поблагодарил и опрометью кинулся в сторону лифтов. Только он скрылся из виду, как Майки открыл проход в лифт, ведущий только наверх, и затолкал меня туда. Мы ехали совсем недолго, и, когда лифт остановился, я увидел солнечный свет, пробивающийся сквозь какую-то завесу. Майки крепко обнял меня.

– Беги. У тебя полчаса, прежде чем они хватятся. Я прикрою тебя ещё ненадолго. Удачи тебе. Беги, беги скорее. Стой, ещё одно. Пообещай… Нет, поклянись, что ты никому не расскажешь, что существуют Вторичные мутанты. Если тебя будут расспрашивать, говори, что сумел удрать из Буффало. Понял? Поклянись.

– Клянусь.

Я поцеловал своего спасителя в щёку и вышел. Оглянувшись, я увидел только большой песчаный столб, умело задрапированный так, что прохода в лифт было не видно снаружи. Я, не чуя ног, побежал туда, где уже виднелись хорошо знакомые очертания родного города.

========== Глава 4 ==========

Пройти одну милю для меня не составило труда, учитывая, что я был взвинчен скандалом, который закатил мне Глэйд. Вскоре я подошёл к воротам, закрытым, как и всегда. Я постучал, и скоро услышал знакомый голос:

– Кого ещё черти принесли?

– Это Бэлл. Я муж Дюка.

Ворота не торопились открываться.

– Чем докажешь?

– Я Бэлл, сын Энтони и Бернарда, мне двадцать три года, я шатен с карими глазами и у меня родинка на заднице, только ты, придурок, об этом не знаешь! Открывай сейчас же! Я такого натерпелся за последние три дня, что если ты не впустишь меня, я снесу дверь и сожру тебя с потрохами!

– Ладно, убедил, открываю, – ворота с глухим скрипом приоткрылись ровно настолько, чтобы альфа смог увидеть меня. Убедившись, что это и правда я, он открыл ворота так, чтобы я мог пролезть внутрь.

Я не поздоровался с ним и бегом побежал мимо чужих домов и мимо знакомых людей к своему дому, надеясь, что Дюк окажется там. Я устал и запыхался, но, когда из-за поворота показался знакомый забор, я припустил ещё быстрее. Влетев во двор, я пронёсся по дорожке к порогу, распугав по пути глупых куриц, дёрнул ручку двери.

– Дюк? Где ты? Это я! Я вернулся! Дюк!

Он вышел в коридор. На его лице было недоумение, такое искреннее удивление, что мне показалось, что я почти его люблю. Я кинулся к нему на шею, прижимаясь всем телом и с удовольствием вдыхая запах не своего альфы, но своего мужа, к которому я привык. Он обнял меня не сразу, видимо, пребывая в полном недоумении по поводу моего неожиданного спасения и появления. Наконец его руки сомкнулись у меня за спиной, и я почувствовал себя дома.

– Господи, я был так напуган… Боже мой… Дюк, милый, что тогда произошло? Вы тоже были в плену? Как вам удалось бежать? Вы искали меня? Да что я, конечно, искали… Все живы? – я всё никак не мог от него отлипнуть, и он вынужден был взять меня на руки, чтобы отнести в дом. Там он осторожно опустил меня на стул.

– Да, мы сбежали и искали тебя. Сегодня был назначен третий рейд, но ты чудом оказался здесь сам. Сбежал?

– Да. Я так хотел к тебе. Я так боялся…

Он погладил меня по голове.

– Ты голодный?

– Ужасно.

***

Наевшись, я улёгся поспать и заставил Дюка лечь со мной, потому что иначе мне было бы страшно. Он осторожно поглаживал меня по спине, и эти размеренные убаюкивающие прикосновения заставили мои глаза слипаться. Я чувствовал себя в полной безопасности, три дня, проведённые вдали от дома, отошли на второй план, и меня окутала сладкая ленивая дрёма. Да, я не люблю его. Но он – тот, кто всегда защитит меня, не даст в обиду, успокоит и пригреет. В его руках надёжно, а это самое главное. Он не прекращал поглаживать меня по спине и голове, и я заснул крепко и сладко, но через некоторое время он разбудил меня, выбираясь из моих крепких объятий.

– Ты куда?

– Сейчас, я в туалет. Скоро вернусь. Спи-спи.

Я закрыл глаза и снова начал проваливаться в сон, когда услышал на улице голос Гэри. Я вскочил, намереваясь устроить эффектное появление блудного мужа, подкрался к входной двери и притаился, поджидая момента, когда Дюк заговорит о моём неожиданном появлении.

– Слушай, тут такое дело… Давай отойдём, я не хочу, чтобы он слышал.

– Кто?

– Бэлл.

– Бэлл здесь? Как это может быть? Как ему удалось удрать?

– Да я понятия не имею! Он сбежал от них, уж я не знаю как.

– И ты не рад?

– Рад. Меня мучила совесть за то, что мы сделали. Но ни слова при нём об этом, ясно? Если он спросит – мы были в плену и сбежали, искали его, и сегодня должны были искать. И не вздумай проболтаться!

– А если нас выдадут другие? Случайно? Ведь надо всех предупредить?

– Его появление – это хорошо, но так некстати! Я почти уверен, что правда выплывет наружу. Что тогда делать? Его братья меня в порошок сотрут за такое. Я труп… Я труп… Мне не жить, если они узнают, что я его жизнь выменял на собственную.

– Не только на свою, ты всех нас спас! Ты пожертвовал ради нас!

– Я мог бы пожертвовать своей жизнью вместо его. Но я этого не сделал. Только бы он об этом не узнал.

Я слушал, и волосы на моей голове вставали дыбом и шевелились. Боже мой, как всё просто. Он оставил меня там, в пустыне. Все они оставили. И тихо надеялись, что я сгнию в плену у уродов и никогда не появлюсь, чтобы терзать их нечистую совесть. А теперь вот он я, явился, так не вовремя. Я тихо, чтобы не скрипнула ни одна половица, прокрался обратно к постели и лёг, чтобы они не подумали, что я вставал и слышал их разговор. Только бы не выдать себя, не разреветься, не показать им, что я всё слышал. Я уже боюсь, что они могут и убить меня, если будет угроза того, что я выдам их тайну и опозорю их перед всеми.

Я развалился на постели и сделал безмятежное лицо. Дюк подошёл к постели, присел на край и погладил меня по щеке. Чёртов лицемер, теперь даже прикосновения Глэйда у меня вызывают больше приязни, чем твои. Он хотя бы был честен. А ты трус и лжец. Однако мне нужно было доиграть спектакль, и я сделал вид, что просыпаюсь. Потянулся, улыбнулся и приоткрыл глаза.

– Ммм, к нам кто-то пришёл? Кто это?

– Это Гэри.

– Привет, Бэлл. Я очень рад, что ты сумел сбежать и вернуться домой. Теперь всё страшное позади. С возвращением.

– Спасибо, – я сел на постели и улыбнулся им обоим. – Ну что, давайте попьём чаю с чем-нибудь вкусненьким? В честь моего возвращения?

– Давай, милый, я приготовлю, а ты отдыхай.

– Хорошо. Я и правда устал, мне надо немного прийти в себя. Позовёте меня, когда будет готово?

***

Выдержав целый день лицемерия, лжи, слащавых улыбок и поздравлений с возвращением, после которого меня уже тошнило, я лёг спать, специально прижавшись к Дюку, чтобы он ничего не заподозрил. Когда он заснул, я встал и, накинув тёплую куртку, вышел из дому. Мне не оставалось ничего, кроме как вернуться в Нижний Шеридан и жить там, воспитывая малыша, которого, возможно, я уже ношу. А про лживую тварь, которую я считал мужем и лучшим другом, мне стоит забыть – чем быстрее, тем лучше.

Выйти за ворота не составило труда – охранник, напившись, спал мертвецким сном, и я беспрепятственно выбрался за пределы города. Я медленно побрёл в темноте по остывшему песку, дрожа от холода, слёз и страха. Следуя логике, надо предположить, что Глэйд не отпустит далеко омегу, беременного его ребёнком. Значит он, наверное, уже ищет меня. Я молился о том, чтобы наткнуться на него. Я, конечно, вполне могу пережить одну ночь под открытым небом, учитывая, что сейчас лето. Но мне будет очень страшно одному.

Давно ли я хотел к Дюку? А теперь хочу подальше от него. Предатель и слабак, оставивший омегу одного в пустыне на растерзание мутантам.

Я брёл и брёл в кромешной тьме, едва переставляя ноги. Я не помнил, куда мне идти. Точнее, примерное направление я знал, но было темно, и даже если я бы дошёл, куда надо, я не увидел бы входа в лифт. А если случилось бы чудо, и я его увидел – я всё равно не знал бы, как его вызвать. Так что надежда у меня было только одна, что Глэйд найдёт меня быстрее, чем я упаду без сил прямо на песок. Усталость брала своё, и я сел на землю, поджав согнутые ноги и обхватив их руками.

– Глэйд… Где ты? Я же здесь, совсем один. Мне страшно. Пожалуйста… Я больше не могу…

Кажется, я потерял сознание, потому что вдруг обнаружил себя лежащим на песке в позе эмбриона. Я сжался в комочек, чтобы было теплее, и закрыл глаза. Здесь намного холоднее, чем я думал. А вдруг я умру? Я не хочу… Я хочу жить, я хочу, чтобы с малышом ничего не случилось. Время потекло медленно и урывками. Я периодически проваливался в бессознательную черноту, а когда приходил в себя, обнаруживал, что всё ещё лежу в той же позе. Ноги и руки совсем замёрзли, и я попытался согреть пальцы дыханием, но ничего не вышло.