Текст книги "Туман гор Кайана (СИ)"
Автор книги: Shkom
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Он поднял одну руку и, взяв воображаемый телефон, со всей силы ударил им по не менее воображаемому ресиверу. И ведь действительно: а, дозвонись мы, сколько нужно было бы ждать помощи? Дни? Недели? Месяцы? В журналах и газетах всегда много статей о героях-пожарных, спасающих людей из огня; о поисковых группах, разбирающих завалы старой или некачественной рухляди денно и нощно; о детективах и полицейских, находящих и спасающих несчастных заложников – таких всегда полно, но реальность… В тех же газетах нет историй о халатных идиотах, два часа присоединяющих гидрант; нет жутких интервью людей, умерших от истощения и голода в собственной моче под теми же завалами; нет сводок о копах-халтурщиках, боящихся даже заезжать в определённые районы – нет. Реальность стране ни к чему – стране нужен героизм, стране… нужен смех.
– Мы не можем вас спасти… – повторил неожиданно для себя я. – Да… Мы не можем вас спасти. Прости, – оглянулся я на Рона. – Мы с Сэмом должны были бы вытащить вас…
– Забей, – он утёр нос и принялся протирать очки. – Говоришь так, будто в кожаном кресле с долбанной сигарой во рту сидишь – мы все здесь… Все пытаемся так, как можем.
– Скажи… А зачем всё-таки ты потратил ночь на то, чтобы проверить связь?
– А? Я… Мой пёс, – он отвлёкся на секунду, но тут же продолжил протирать стёкла. – У него… операция по ампутации передней лапы. Должна была… – он взглянул на экран и улыбнулся. – Должна была закончиться пару часов назад.
– И ты искал связь, чтобы?..
– Да. Этот старик… Его ветеринар сказал, что могут быть осложнения, так что… Знаешь, у нас с ним была очень долгая жизнь, так что, если хочешь – смейся, но я бы многое отдал, чтобы сейчас его услышать…
«Собака, значит…» – подумал я и поймал себя на каком-то странном чувстве… зависти и грусти одновременно – у меня не было, за что цепляться. Небольшой дом, «офис» нашей с Сэмом фирмы, представляющий из себя старый гараж того же дома – ничего, кроме воспоминаний. А с другой… и терять меня тоже было некому.
– Как зовут? Пса, я имею в виду?
– Ты будешь смеяться, – отмахнулся Уэйн.
– Я был бы рад сейчас посмеяться…
– Гарри, – у меня ушло немало времени, чтобы понять.
– Пха… То есть: Гарри и Рон? – тот отвернулся, скрывая смех.
– Сказал же – будешь смеяться.
– Ну… Не обманул ведь?
Мы посидели так ещё несколько минут, пока горизонт не начал тускнеть – темнело. Да, это был провал, но нужно было идти дальше – нужно было воспользоваться подарком судьбы и угнать грузовик, потому что иначе и переход по реке, и смерть Сэма были бы напрасны, однако… До самого спуска я не переставал проверять телефон, что так и не забрал у меня Уэйн – там было то же самое: «Связи нет. Мы не можем вас спасти».
***
Когда мы спустились с горы, было уже совсем темно. Загустевший и посиневший туман скрывал лес, словно сама ночь была против нас в качестве гостей там, и превращал его в опасного, жуткого противника.
Как и предполагалось, спуститься чуть подальше от деревни и сразу пройти обговорённые полмили по дороге оказалось ошибочным решением – грузовика не было как после назначенного расстояния, так и немногим дальше. Никаких признаков или сигналов нашей команды – огня от костра, света фар, голосов – тоже не было.
– Думаешь, уехали ублюдки? – Рональд шёл позади меня и выглядел слишком бледным в туманной ночи.
– Скорее всего, нет. Вернёмся в деревню и попробуем найти их там.
– А если всё-таки уехали, «мистер Фогг»?
– Предлагаешь сразу идти до Кайана пешком? К тому же, я не вижу свежих следов колёс.
Я указал на дорогу и застыл; совсем не нужно было быть охотником, чтобы считать один-единственный различимый след, и он вёл в посёлок у горы. Ожидаемо, Уэйн ничего не смог противопоставить мне в ответ, и мы двинулись обратно.
Не знаю, почему, но я пустил его вперёд и, всякий раз, когда он замедлялся – я замедлялся вместе с ним. Всё моё нутро говорило о том, что нельзя было ему верить, что нельзя было больше никому верить. Получалось, что даже сами мёртвые – и те, кто умер недавно, и те, кто уже гнил в земле чёрт знает, сколько, не осознавали себя мёртвыми… не ощущали того, что они… Хотя, в этом не было ничего удивительного – когда я ударил Рональда по носу, пытаясь защитить Теккейта, у того пошла кровь; когда он злился, он краснел; когда уставал – выдыхался. Как можно было ощущать себя по-другому, если дышали они так же, если их кровь всё ещё циркулировала по телу? Но они были другими.
Деревня была прочно обвязана серо-синей пеленой. Всё, на что мы ориентировались на подходах – странные хрипы, стоны и удары о запертые деревянные двери, что были слышны далеко в лесной, опасно тихой чаще. Как-то мне доводилось сопровождать в горы одного охотника, выслеживающего пуму-убийцу по пятам от мелкой деревушки, стоящей у подножья. Нельзя сказать, что он в свои пятьдесят был приятным или, хотя бы, образованным человеком, но об охоте мог говорить, не замолкая. Одна из его фраз – полезных фраз, десятками засевшими у меня в голове после тех недель, звучала так: «Животный мир не замолкает просто так – стрекотание цикад, окрики птиц, шум стай белок, часто сливающийся в настоящий грохот – животный мир замолкает, когда он боится», – когда мы с Рональдом стояли на границе деревни, окружённые вечером, с нами было только абсолютное, неестественно чистое затишье, в котором каждый вздох, каждое моргание глаз было слышно отчётливее собственных мыслей.
– Пошли? – обернулся на меня геолог.
– Пошли, – слабо дёрнувшись от неожиданности, ответил я.
Мы вновь набрали небольшую высоту, взобравшись на гору, и спустились уже прямо к ближайшему дому. На той прямоугольной насыпи, идущей вдоль горы, всю деревушку можно было очертить очень широким овалом, дом Амарука и Теккейта в коем был в правом нижнем углу. Мы зашли с левого верхнего, и основной задачей стало пробраться через или мимо десяток домов, чтобы дойти до нужного. Всё равно, что ждёт нас в конце – пустой сарай или спокойно стоящий грузовик, но добраться, чтобы убедиться, было необходимо.
Прокравшись в рассохшийся и покосившийся домишко, мы с геологом тут же попытались оценить ситуацию, с опаской поглядывая в грязные и пыльные окна. Тамошние существа действительно были куда более извращены, чем те силуэты, что мы видели ночью. Они казались куда… древнее, чем жители утонувшей деревушки – на многих из них были старые, грубо сшитые одежды из шкур и меха; полноразмерные накидки с капюшонами, достающие до самих щиколоток; странные и в меру длинные крутки, напоминающие из-за своего пояса и кроя туники.
Тому было весьма логичное, как бы глупо ни звучало это слово, учитывая обстоятельства, объяснение. Пока мы сидели в том же доме на краю и готовились к выходу в Тагитук, Даниель немало рассказывал о том, что же стало с жителями этого места до того, как там поселились Теккейт, его отец и его брат – Инук. Мол: это был один из хуторов, что в конце девятнадцатого века решил объединиться с Кайана, бросив всё. Многим позже деревня Амарука, ясное дело, отказалась, но вот после, когда её затопило, старый шаман пришёл в этот уже заброшенный хутор и, построив там свой дом, дал ему новое название: Аипалувик – дух, забравший всех жителей его деревни; дух его собственного упрямства и глупости. Не верить не было причин – кроме того, что всё действительно выглядело слишком старым, христианской церкви в этом хуторе не было – был одинокий, развалившийся и стоящий прямо посередине верхней линии овала, храм, больше напоминающий небольшую квадратную избу.
– Вот ведь уроды… – когда мы пробрались в очередной дом через заднюю дверь, то услышали монотонный стук – кто-то бился о парадный вход головой, пытаясь достучаться до самих богов.
Через окно было видно бледно-зелёное мужское лицо, чей обладатель явно был чистокровным эскимосом: чёрные ровные волосы, скрывающие бледно-зелёную кожу черепа; карие глаза, скрытые «слепой» бледной пеленой; плоский лоб, длинный подбородок и мощные скулы с нижней челюстью, полностью покрытые странными язвами. Из них – из этих совсем не свежих, гноящихся ран – выпирало, а кое-где – и выпадало то самое бесцветное мясо, то чем-то напоминающее своей формой и многослойностью какие-нибудь цветы, схожие с пионами, то наоборот – казалось очень большим, цельным дождевым червём, что каким-то невероятным образом проник в щёку.
– Двигаемся, – скомандовал я, как только снаружи раздался очередной вой.
У нас было много, даже слишком много шансов попасться – тени, стоящие за углами; извращённые монстры, меняющие свои траектории не только бесцельно, но и непредсказуемо; банально слабая видимость – всё на свете в той деревушке было против нас, но мы всё же дошли. Дом Амарука стоял поодаль от остальных – более старых домов, и для того, чтобы зайти в него, нам нужно было пробежать. Однако даже оттуда – с расстояния в тридцать-пятьдесят футов, мы уже видели: бежать нам придётся – в сарае у домишки, покрываясь пылью, стоял грузовик Даниеля.
– Нужно бежать, – взглянул я на Уэйна.
– А если заметят?
– Тогда оповестить остальных и тоже бежать.
– А грёбаный грузовик?!
– Ты помнишь, у кого остались ключи? – не уверен, как это прозвучало, но геолог явно ощущал себя некомфортно. – Нельзя рисковать и пытаться угнать его под носом у врага – погибнем в случае провала. По той грязи, что получилась из насыпи, мы не взберёмся, – указал я на границу деревни, заканчивающуюся слишком резким и скользким обрывом, – так что будем бежать и уповать на удачу.
Выждав нужный момент, мы, что было сил, побежали к двери, однако ни один из бывших жителей – даже те, кто, как мне чудилось, обязан был бы нас заметить, даже не оглянулся в нашу сторону. Забежав внутрь, мы тут же заперли дверь на засов и, обернувшись, выдохнули с облегчением – лук Теккейта лежал у самого порога. Да, мы всё ещё были окружены врагом и собирались направляться именно к нему, но мы были вместе, мы были какой-никакой, а командой – это уже было хорошо.
– Что за?.. – вдруг прошептал геолог. – Что за звук?
За шумом шагов одного человека точно что-то проскакивало, однако я так и не смог определить, что именно. «Вряд ли это из-за нас», – подумал тогда я и успокоился.
– Вот и вы, – вышел Смит из комнаты, походящей на спальню. – Как в Кайана?
– Наверняка – туманно, – оскалился на того Рональд. – Но я хер его знает – связи нет.
– Хм… – тот утёр пальцами губы и, призадумавшись, сменил тон на более осторожный. – А вас… Вы нормально дошли?
– Почти, – в ответ я достал и бросил треснутый и мятый телефон на ближайшую тумбу. – Пара проблем, но нормально.
– Из-за тварей?
– Нет. Херовы уроды даже на милю к нам не подошли. Впрочем, как и сюда – они, сука, снаружи, как слепые котята бродят, – Уэйн покосил голову и указал в сторону деревни. – Знал бы – вразвалочку сюда зашёл бы, джаз насвистывая.
– Вот как… – спелеолог высоко поднял голову и долго молчал.
Именно тогда я услышал тот шум, что пробивался из-за шума шагов – это был чей-то сдавленный, очень глухой крик. Однако испуга в том крике хватало сполна.
– Ты же… слышишь этот звук? – спросил по глупости я у Смита.
– Разумеется.
– И?..
– Откуда он, молчун херов?! – не выдержал Рон.
– Пожалуй, прежде мне стоит кое-что объяснить: как вы оба видите, грузовик всё ещё стоит на месте, а мы все всё ещё здесь. Вы смогли вбежать сюда без проблем, пробежав, полагаю, от ближайшего дома, но если бы остановились у двери – увидели бы на ней кучу следов от ногтей и крови от кулаков да лбов, что сказало бы вам, что «слепыми котятами» эти твари стали недавно.
– И что же это, блядь, значит?!
– Что же это значит? – оглянулся он на Рональда и слабо, почти незаметно оскалился. – Это значит, что раз они стали таковыми – то и всё, что сказал парнишка, тоже правда. А правда в том, что времени у нас в обрез и вместо того, чтобы водить вас кругами, предлагаю просто один раз взглянуть.
Он сделал шаг в сторону и выставил ладонь в сторону двери, пригласительным жестом указывая на спальню, из которой и раздавался крик. Как только мы оба с опаской прошли мимо него, он вдруг остановил Уэйна, схватив того за плечи.
– Подготовь себя морально, геолог, – улыбнулся он, сдерживая того. – Мы-то оба знаем – ты не в ладах с самоконтролем.
Парень резким движением сбил руки Энтони с себя и рывком открыл дверь. К нашему общему шоку, на полу у кровати сидел связанный и раздетый до нижнего белья Теккейт, паникующим взглядом пялящийся на нас. По всему его торсу – от таза и до ключиц, шли какие-то странные пятна.
– Что за ху?..
Прямо сбоку от меня раздался оглушительный и звонкий треск. Старая, я бы даже сказал, древняя ваза разбилась прямо о темечко геолога. За тем оглушительным треском последовал не менее оглушительный звук падающего тела, едва-едва заглушаемый криками Тека.
– Помоги мне связать его, – поравнялся со мной Смит. – Он мёртв.
========== Глава 9. Команда ==========
Рональд хрипло стонал, пытаясь подняться с пола. Медленно разгребая руками осколки, он едва-едва шевелился и, не поднимая окровавленной головы, всё пытался что-то произнести, но его попытки утопали в неразборчивом, более громком и отчаянном мычании Теккейта. Смотря на кровь, стекающую между коротко стриженных волос, видя синяки на его лице, поставленные мною же, трудно было поверить в то, что он действительно был мёртв, что он был врагом. Но он… был им?
– Что стоишь? – повторил мне Смит, вернувшись с верёвкой из выцветшего тряпья. – Не медли.
Но я всё же медлил. Очевидно было, что он догадался до того же, что и я. Более того: что Тек сказал ему даже больше, чем мне. Но он, в отличие от меня, сразу принялся действовать, и в его понимании не было никаких противоречий – в его понимании мёртвые были врагами. Так что как бы мне ни хотелось просто прокричать, схватив его за шиворот: «Что, чёрт возьми, ты делаешь?!» – это явно не то, что мне было нужно. Я знал, что он делал.
– Почему ты… решился на это?
В моей голове тот вопрос звучал правильно, но только я его произнёс, как смысл от него исказился до невозможности. «Чёрт! – ругань на самого себя перекрывала все доступные мысли. – Не так! Не так!». Смит посмотрел на меня с лёгким отвращением, что едва-едва было заметно из-за очень сильного удивления, и, тут же наступив Уэйну коленом на шею, принялся вязать узлы самостоятельно, едва держа верёвку «больной» рукой.
– То есть… Как? Как ты догадался?
Нужный мне ответ лежал под ворохом других – более бесполезных ответов и вопросов; нужный мне ответ, учитывая решимость Смита, требовал слишком много времени.
– Парень сам всё сказал, – первым делом спелеолог завязал геологу именно рот. – После того, как нас засекли, и мы заперлись здесь, он решил скоротать ожидание беседой. Наивный дурак… – он поднял глаза на нашего проводника, сидящего на полу – тот всё ещё пытался что-то промычать, хотя уже и более спокойно. – Сразу сказал мне, что во время того, как наш вспыльчивый геолог схватил его за шиворот, он ухватился именно за то его плечо, что собственноручно пробил стрелой – мол: чтобы хватку ослабить. Но знаешь, какой была его реакция? – в тот момент Рон слабо развернул голову, посмотрев прямо мне в глаза. – Вижу, что знаешь. Спросил бы, как ты догадался, но полно – наш язык сидит в трёх футах от тебя.
Я перевёл взгляд на Теккейта, но увидел на его месте только собственные угрызения совести. И он, и Рональд Лео Уэйн были теми, кому я был обязан жизнью. «Держись!» – совсем недавно, ещё этим днём кричал мне этот парнишка, покрытый странными жёлтыми пятнами с половинный доллар, а спустя полдня я уже стоял возле того, кто связал их обоих, и понимал, что тот человек был точно прав в своих мыслях, но… прав ли он был в действиях?
– И я решил, – продолжил Тони, – что если плечо умершего геолога зажило после его смерти, если колено нашего проводника – то, что я самолично осматривал и «перевязывал» – тоже зажило, то и наш новый проводник, – он завязал последний узел на ногах и, оставив Рона, неспеша сел на кровать, к коей был привязан Тек, – не такой чистый и добрый, каким хотел бы казаться.
– И ты просто?..
– Я рискнул, – обернулся он на меня. – Помнишь ту тварь в лесу? С какими-то щупальцами в черепе? Когда вы все пошли вперёд, яро обсуждая всплывший в потоках общей амнезии грузовик, я решил осмотреть тело поподробнее, – в голосе Смита было даже больше язвы и самолюбия, чем обычно. – На нём, даже если взять в расчёт состояние, не было никаких внешних повреждений. Пытаясь избегать очевидный вариант со смертью от утопления, я подумал: «А что, если этот урод умер именно так – от удара головой о камень под водой?» – и, о чудо, я вспомнил, что колено нашего старого проводника тоже показалось мне несколько необычно мягким, а потом и вовсе приметил на пареньке странные, очень избирательные желтоватые оттенки на коже. Совпадение, скажешь? Мы нашли его в крови, что была, как он сам сказал, человеческой, и не обнаружили тогда ничего, но вот спустя время…
– Я в курсе. Я… сам об этом думал.
– «Думал»… – на лице моего собеседника, когда тот обернулся, появилась полная пренебрежения улыбка. – Как удобно. А действовать когда собирался?
– Я не… В этом суть вопроса – я не могу понять, зачем ты делаешь то, что делаешь, – он непонимающе покосил голову. – Они же… не представляют опасности.
– Хм… Уверен? – я молчал в ответ. – Совсем уверен?.. Ну, тогда всё. Развязывай их, и рванём по домам, – он резко повысил голос, перейдя на крик. – Я же точно стал бы повторять одну и ту же ошибку и с геологом, если бы ещё на первой узнал, что был неправ!
– Хватит.
– Да нет же – почему хватит?! Ты же действительно считаешь меня за полного и очень самовлюблённого идиота, если, выслушав, спрашиваешь такое!.. – Тони уставился на меня выпученными от злости глазами, ещё немного – и через его полуоткрытые напряжённые губы полился бы настоящий яд. – Подойди-ка. Давай-давай – прояви излишнюю смелость!
Едва заметно оскалившись от его язвы, я всё же осторожно подошёл к нему и, сжав кулаки, застыл в ожидании. Чёртов Смит – будто ситуация и без него не была достаточно сложной. Но, когда я таки подошёл, он не произнёс ни слова. Когда я посмотрел на него – улыбки на его лице уже не было. «Взгляни», – указал он пальцем Теккейту за спину.
Я осторожно наклонил того подальше от кровати, чтобы рассмотреть, и только пристальнее взглянул на одно из пятен, как меня кинуло в дрожь: пятно набухло и было больше похоже на бубон, покрытый по контуру розоватой, отмирающей кожей; «желток» внутри него занимал совсем немного пространства, но он… шевелился. Едва-едва дёргался, будто бы пытаясь найти выход; через время – бесконечно долгие секунды – я заметил ещё кое-что: все бубоны шевелились одновременно. Долго пялясь на то зрелище, мне, к собственному ужасу, всё-таки удалось вспомнить, на что же это было похоже – саккады, резкие, но очень согласованные движения глаз.
– Если думаешь, что он не представляет опасности, – не дожидаясь моей реакции, прохрипел Смит, – то он будет. В скором, возможно даже – очень скором времени.
В домишке повисла нагнетающая тишина, прерываемая только тяжёлым, затруднённым дыханием Теккейта. В каком-то смысле, Тони был прав. Во многих, даже слишком многих смыслах. Но я смотрел на тех людей и понимал, что то была моя команда, что не положено, запрещено всеми кодексами морали бросать своих, что, несмотря на недоверие к ним, они всё ещё были редкими людьми в том проклятом лесу среди проклятых гор. «Своих не бросают, – вдруг промелькнула предательская мысль. – Но свои ли они?».
«Если думаешь, что он не представляет опасности, то он будет», – означало ли это, что скоро они совсем перестали бы быть такими, как мы? Что стали бы куда ближе к той твари, что убила Сэма? К тем, что окружили нас у пещеры? Что бродили снаружи за непрочной деревянной стеной?
– Я не предлагаю их убивать. Но и брать с собой их слишком опасно.
Спелеолог присел позади меня на одно колено и бесцеремонно разрезал рукав куртки геолога на правом плече – там красовался странный, извращённый и непонятный в своей необычности синеватый нарост: с оттёками по диаметру, он выпирал треугольником, повёрнутым острым углом на четыре часа, и напоминал чем-то коготь какого-то крупного хищного животного, лишнюю кость, забредшую не туда.
– Тогда что ты предлагаешь?
– Твой вариант – тот же, что ты провернул и с проводником: оставим их здесь.
В ответ Рональд, оклемавшись, панически и громко замычал, явно противясь подобному решению. Интересно, пошло бы всё по-другому, если бы он всё-таки остался внизу? Наверное. Человек очень часто – творец собственной судьбы, но и настолько же часто – её разрушитель, просто более неявно и незаметно для публики – люди не склонны признавать виноватыми самих себя.
– А если мы ошибаемся? – очень медленно проговорил я после затяжного молчания.
– То тебе наверняка ночью придётся не спать, а испытывать муки совести от пропитых в баре денег и растраченных попросту слёз, – я покосил на него явно недобрый взгляд и инстинктивно сжал кулаки, на что он только улыбнулся. – Вижу, ты действительно рассматриваешь вариант с нашей ошибкой, как реалистичный. Пф… Ну, допустим, – он сел Рону на спину и, поставив локти на колени и опустив голову, заговорил на тон ниже. – Тогда серьёзно: если мы действительно ошибёмся, и хоть один из них двоих доберётся до Кайана пешком, то что? Ты считаешь, хоть кто-то поверит в то, что они скажут? В монстров? В мёртвых или в духов – чёрт с этими названиями? В пещеру, что вот-вот закроется? Мы – психи, Фогг, – со всей серьёзностью посмотрел он на меня. – А ты – ещё больший, если подумал, что тебе кто-то поверит.
Я хотел было противопоставить то, что если все в Кайана сказали бы военным или правительству одно и то же, то вряд ли то можно было бы списать на помешательство, но потом… Потом до меня дошло, что если туман уже был в том городке, то вряд ли хоть половина из «всех» осталась в живых. Чем больше жило в Кайана – тем больше умерло. Чем больше умерло – тем меньше шансов было у живых.
– То, что я тебя спрашиваю, вообще больше шаг вежливости, нежели значимости – я не собираюсь ехать с ними, но знаю, как угнать грузовик, – Теккейт начал истерически дёргать головой. – И парнишка знает… Но ты видел его спину. Ты видишь его сейчас, Фогг. Я спрашиваю твоего решения, потому что не хочу недопонимания, но на этом – всё. Можешь применить ко мне силу – это да… Но применишь ли? Из нас троих, – обвёл он рукой себя и остальных, – на мне одном ничего нет.
Он явно очень долго думал над этим и над своей речью. Подозревая всех, наверняка перестраховался и просчитал все варианты для всех возможных «выживших», потому что вся его речь… вся его речь была слишком правильной, слишком подобранной и вылизанной, но хуже всего было то, что это действительно работало – как бы он ни выражался, что бы ни предлагал в качестве решения, костяк его мысли был чистой правдой.
– Я… хочу поговорить с ними, – решение появилось спонтанно, но я тут же принял его. – Наедине.
– Пф… Чем дольше будешь говорить с ними – тем больше будешь держаться за совсем неправильное решение. Психология такова, что…
– Это была не просьба, и тебе меня не переубедить. Тем более – учитывая то, что ты предлагаешь.
Он поднял голову и, уставившись на меня, молчал. Не произнеся ни единого слова, он поднялся с Рональда и, взглянув на меня свысока, открыл дверь наружу.
– Что-то случится – это будет на тебе, – произнёс он, всё ещё держа ручку. – И разгребать это всё тоже нужно будет тебе. И не удивляйся, если после решения отпустить того, кто поглупее, – недвусмысленно посмотрел он на Уэйна, – ты внезапно умрёшь.
Дверь захлопнулась. То были первые слова Смита, в кои верилось с большой натяжкой. Одного нельзя было отрицать – он был неприкрытым эгоистом, так что когда он произносил: «Ты внезапно умрёшь», – то ему, в угоду «честности и отсутствия недопонимания», следовало бы добавить: «И я – тоже».
Развязывать рот обоим сразу – означало: утонуть в бесконечных перекрикиваниях, так что в первую очередь я подошёл к Теккейту – он был тем, из-за кого всё это началось, тем, кто в своём желании к помощи и правде наступил сам себе на хвост, тем, кто говорил и недоговаривал слишком много…
– Слушай, – присел я перед ним на одно колено, – Энтони сказал, что твари снаружи поутихли, но я всё равно прошу тебя не кричать. Сейчас я сниму с тебя этот кляп, а ты медленно и внятно объяснишь всё.
Тек кивнул в ответ, и я медленно, очень осторожно опустил узел тряпки, спустив её ему на шею. Откровенно говоря, я ожидал, что он закричит. Как в каких-нибудь наполовину комичных фильмах – как только у него появилась бы возможность. Но он молчал, пристально смотря на меня. И лишь потом – когда напряжение стало слишком тяжёлым, заговорил хрипящим голосом:
– Я знал это, понятно тебе? С самого начала знал.
Я взглянул на его лицо, на волосы – на нём не было никаких отметин. Но тогда… как же Смит заставил его сдаться? Ножом? Это звучало глупо, но и звать спелеолога для уточнений я не хотел.
– Почему тогда сказал, что совсем не помнишь ночь?
– А что бы мне пришлось вам всем рассказать, если бы помнил? Я не знал, что произошло. Я понять не мог, как выжил. Не помню? Я чувствовал каждое мгновение собственной смерти, – он наклонился вперёд и, оскалившись на меня, шептал. – Каждую секунду того, как меня разрывал на части и поедал живьём тот… тот!.. Демон! Лишь когда я уже умер, меня будто отбросило от него, я будто воспарил в невесомости и, ослеплённый болью, просто побежал прочь, куда ноги помнили. «Не помню»… Я не хочу это помнить, ясно?!
То, что он говорил… тяжело было слышать. Кроме того, что он уже прочувствовал смерть, мы обязаны были обречь его на ещё одну… Но… был ли то он? Был ли тот парень, с кем я говорил, тем самым Теккейтом? А что, если он уже давно, как и все жители того хутора, просто действовал по привычке?
– Но до того… До того я бежал за твоими людьми. За вот ним, – указал он на Рональда, – что нёс Дэна, и за вторым – темнокожим. Я лично видел смерть первых двух. Я… – он вдруг опустил голову. – Я сбросил свой «хвост» именно на них. Случайно! Я не имел это в виду – я!.. – мне вновь пришлось жестом указывать ему, чтобы понизил голос. – Я просто упал в реку. Когда вылез – третьего уже не было видно, а Дэн лежал на земле, брошенный этим трусом. Надолго, думаешь, ему хватило такой жертвы, а? – в глазах того паренька на мгновенье ненависти стало больше, чем у целой роты солдат. – Зацепился за корень ногой, не пробежав и сотни шагов. Умер… Нет – сдох, как и полагается трусу, – я обернулся на Рональда, и тот тут же отвёл глаза.
– Тебе ли… так говорить, если ты всё это время молчал?
В тот момент я сказал ровно то, что думал, но в ответ Теккейт взглянул на меня с такой злобой, с таким отвращением… Даже Энтони в тот момент было до него безумно далеко.
– Думаешь, я это ради себя делал? Думаешь, я не чувствую всё то, что творится с моим телом?!
– Тогда зачем?
– Какой же… – он вдруг опустил голову и истерически засмеялся. – Как же ты невыносим, чужак. Я исправляю ошибку. Мой отец оказался неправ. Мой отец в его собственном безумии, возможно, солгал и мне. Я умер – да, но не хочу остаться злобным блуждающим духом. Хочу к сестрёнке. Хочу к маме, тебе ясно?!
«Ребёнок, – вдруг промелькнуло у меня в голове. – Всего лишь ребёнок». – Но в одном он был куда взрослее всех нас: он не только принял то, что умер, но и пытался исправить то, что натворил.
– Весь этот ваш поход – одна большая ошибка. И все эти видения моего предка – знал бы… Сзади!
Я не успел полностью обернуться, но от того и не было бы никакой пользы. Всё, что я заметил краем глаза – Рональд, вставший на связанные ноги и буквально прыгнувший на меня. Более двухсот фунтов веса резко прижали моё тело, а геолог, зная, где искать, и как-то развязав руки, мигом вытащил у меня из-за пояса нож, чтобы приставить его к моему горлу.
– Ублюдок! – прокричал он на меня. – Как ты мог просто стоять и смотреть?!
– Успокойся, я…
– Успокойся?! Да ты должен был вырубить его осколками той же вазы! Прокричать: «Что за хуйня здесь происходит?!» – но нет! Нет, блядь! Ублюдок! – вдавил он сильнее лезвие и вытаращил глаза, тяжёло дыша. – Я выберусь отсюда, понял, Фогг?! Меня не ебёт, что вы там себе выдумали!
– А ты думал о том, что с тобой будет, когда сойдёт туман? – вдруг спросил Теккейт леденяще спокойным тоном.
– Завали, мелкий!
– А что будет, если выйдешь за его пределы?
Я вдруг утих, словно парализованный паникой. Меня охватил страх совсем не от того, что у моей сонной артерии было оружие – нет, а потому что Теккейт задал слишком хороший вопрос: что будет, когда сойдёт туман? Всё исчезнет? А как же тела? Как же убитые? Неужели всё, что мы должны были делать – это не пытаться спастись, бросив Даниеля, пожертвовав Сэмом и пленив его и Рональда, а всего лишь ждать?.. А вдруг… А вдруг мы все были уже мертвы?
– Я сказал: закрой ебало! Я, блядь, хуй его знает, что ты там видел, но всё, что видел я – это как та хрень промахнулась мимо меня, когда я споткнулся!
– Промахнулась? – со странной ухмылкой переспросил парень.
– Промахнулась! – в голосе Рональда звучали страх и гнев, переросшие в высокий крик. – На том холме! А я поднялся и побежал дальше!
«Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие», – эти пять слов от психотерапевта я слышал даже слишком часто. Я не знал, был ли он действительно мёртв; не знал, врал ли Теккейт, говорил ли правду, или ему просто почудилось; не мог бы в тот момент утверждать даже то, что Земля вращается вокруг Солнца, если бы меня спросили, а уверен ли я. Но точно знал одно: ему – этому парню горячей-голове – требовалось куда больше времени, чтобы осознать или даже осмыслить хоть одну из тех пяти стадий, а у него не было даже лишней секунды.
– Вот, что я тебе предлагаю: погнали отсюда, Фогг, – вдруг прошептал он, убрав от меня нож. – Имел я жёстко всю эту эпидерсию. Хера с два я в старости одобрю то, что ты ничего не сделал, пока я там на полу валялся, – он одним движением разрезал путы на своих ногах, – но давай честно: это сейчас не главное. Нужно держаться вместе!
Он поднялся на ноги и подал мне руку. С его головы всё ещё текла кровь, на его лице всё ещё красовались синяки, но…
– Твоё плечо… – даже не шевельнувшись, заметил я.
– Забей ты хуй на это плечо! – крепче сжал он рукоять ножа. – Это терпимая боль, ясно тебе?! – сжал и ударил пару раз себя по тому же плечу. – Но она есть! Наконечник стрелы там, инфекция или прочая херня – знать не хочу! Но есть! – однако я всё ещё не двигался, глупо пялясь на него. – Ой, да ладно тебе дуться за то, что я тебя под нож взял! Мы – квиты! Этот хренов Смит слишком херово вяжет узлы, чтобы не воспользоваться этим… Руку давай – чего стоишь?!
