Текст книги "Время Драконов (СИ)"

Автор книги: Shelma-tyan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Глава 1 ==========

I’m waking up

I feel it in my bones

Enough to make my systems go

Welcome to the new age

To the new age

(с) Imagine Dragons

Когда ее сносит волной режущего воздуха, Эльза летит кувырком как все прочие. Рев. Она слышит его не только слухом, но всем телом. Он прокатывается по позвоночнику физически осязаемым сигналом опасности. Самые древние, презренные и сильные инстинкты заставляю ее выкарабкиваться из-под завалов, скидывать с себя камни, балки и чьи-то безвольные тяжелые тела. Эльза чувствует, как горит раненная нога, но от ужаса творящегося вокруг, ощущения притупляются. Она понимает, что ранена, но в этот момент не чувствует боли. По коже змеятся мурашки, тело дрожит, в любую секунду готовое к отчаянному рывку. Бешеный адреналиновый туман в голове пульсирует, не оставляя места никаким другим чувствам кроме безраздельного, всемогущего страха за свою жизнь. В ушах стучит лишь одно короткое слово: Беги!

***

Вокруг тишина. Неестественная, мертвенная, неколебимая.

Ее не сразу замечаешь, к ней не скоро привыкаешь, но осознав, она становится не менее раздражающей, чем зудение в ухе. Тишина давит и пугает, но отчего-то они с Нацу все реже решаются нарушить ее.

И когда в этой тишине, Драгнил, раздолбай и забияка, втягивает воздух носом, оплот порядка и правил Эльза Титания тут же нащупывает рукоять меча. Она все еще с трудом ходит, но верит, что если будет нужно, то сделает все, что необходимо. Верит слепо, отчаянно.

Так проходит первая неделя. Тишина, редкие песни одинокой лесной птицы, недлинные дневные переходы. Часто когда Эльза не может больше идти, Нацу оставляет ее где-нибудь в укромном месте и уходит «поразведать». Возвращается всегда с одним и тем же – ничего, никого. Эльза не отличается особой проницательностью, но она точно знает, что сегодня они ночуют не далее чем в трех километрах от славной деревушки, где она однажды останавливалась. Особенно хорошо она помнит необычайно живописный колодец во дворе гостиницы: старый, местами покрывшийся мхом, с навесом, увитым прошлогодней виноградной лозой. Сейчас, осенью, она должна быть пышной, раскрашенной фиолетовыми гроздьями ягод и первыми желтыми листками.

– Ничего – говорит Нацу, когда возвращается, и Эльза, прикусив изнутри рта губу до крови, улыбается ему ободряюще. Он лжет, чтобы подбодрить ее, а она отвечает взаимностью. Простой обмен любезностями, не отменяющий факта – в их мир пришли драконы.

Первый раз они встречают тварь у ручья.

Эльза не умеет жить в мире, где возможен подлый удар со спины, а если и предположить, что он возможен, то у нее всегда есть надежные как земная твердь доспехи. Поэтому когда многотонная зверюга словно невесомое перышко бесшумно опускается с небес за ее спиной, непобедимая Титания как ни в чем ни бывало продолжает вымывать грязь из-под ногтей.

Появившийся из ниоткуда Нацу толкает ее в плечо, и она в тяжелом вооружении летит прямо в ледяную мутную воду. Панцирь несколько мгновений пытается утопить хозяйку. Волна огня прокатывается над водой слепящим светом, пока Эльза глотает бурую воду. Через две бесконечные секунды она берет себя в руки, меняет доспех и выныривает на поверхность.

Ресницы слиплись от воды, растрепанные волосы залепили лицо, кашель рвет грудь, а голова звенит от нечеловеческого рева, сотрясающего округу. Раненая нога от контакта с водой горит, будто ее положили на раскаленную жаровню, а все тело словно прожгли сотней игл – вода в ручье студеная. Но Эльза была бы не Эльзой, если бы обращала внимание на такие мелочи.

Два сильных гребка и вот она уже цепляется за скользкую траву на берегу ручья, а ноги тонут в мягком склизком иле. Секунда и она на твердой земле, откидывает волосы, сжимая в руках верный меч.

Дракон падает.

Хрипит, заваливаясь на бок. Истерзанные огнем, все в подпалинах крылья еще пытаются поймать воздух, снова поднять животное вверх, но его масса слишком велика для прожженных насквозь ошметков плоти. От падения вздрагивает земля, поднимается целое облако пыли, а от последнего отчаянного взмаха крыльев поднимается такой ветер, что Титанию чуть не уносит обратно в ручей.

Светлый силуэт Нацу мелькает где-то около пасти, и Эльза слышит еще один, последний и мучительный, почти жалобный рев дракона. Гигантская туша вздрагивает несколько раз в отвратительных судорогах и испускает дух.

Медленно все затихает. Пыль оседает на землю, перестает качаться потревоженный лес, выравнивается гладь ручья. Эльза удивительно четко слышит свое судорожное дыхание в опускающейся тишине, чувствует, как ледяные струйки воды бегут по телу под латами.

Нацу запрыгивает на шею поверженного чудовища, проходится по дракону, словно по холму. Он кажется по-игрушечному маленьким рядом с ним, словно оловянный солдатик, которого поставили на бок огромного плюшевого медведя. Спрыгнув со зверя, Драгнил подходит к Эльзе. Он неловко трет уголки губ, в которых проступают капли крови, словно он впервые извергал ими огонь и обжегся.

– Ты как? Живая?

Только услышав его голос, Эльза понимает, что так и стоит, сжав побелевшими руками меч.

– Да, – отвечает она – Спасибо.

Он кивает. Просто и обыденно, словно помог ей поставить книжку на дальнюю полку или вымыл пару грязных тарелок. Эльза заставляет себя опустить меч, смотрит на поверженного дракона. Пересилив трепет, решительно идет к нему. Хромота пробивается на третьем шаге, но Титания не останавливаясь, приближается.

Чешуя на лапах насыщенно бордового цвета, гребень на спине плавно темнеет от алого на боках до черноты на кончиках зубцов. Все в этом животном словно кричит – опасно! Запах от сожженных крыльев напоминает паленую человеческую плоть, и к горлу подступает тошнота.

– Надо уходить. Могли слышать другие.

– Нет. Мне нужно понять…

Этот дракон не такой крупный, как те, что явились им в тот роковой день в столице. Может быть он еще молод. Интересно, по драконьим меркам молод – это сколько? Эльза подходит к лапе и внимательно осматривает когти в половину ее роста, касается подушечек, что по твердости походят на каменную мостовую.

– Ты чего? – Нацу забравшись на драконью голову с любопытством глядит вниз на Эльзу. – Дракон как дракон.

Она, хмуро глянув на Драгнила, продолжает свой скрупулезный осмотр.

Ударяет мечом по шее со всей силы несколько раз в одно и тоже место и внимательно смотрит на тонкие сколы на чешуе. Меняет оружие и бьет в другое место.

Меняется ветер, и Нацу вдруг настораживается, прищуривается, как зверь почуявший хищника, вдыхает воздух глубокими медленными вдохами.

– Уходим. Сейчас же.

Эльза не смеет спорить. Когда Нацу нахмурив тонкие брови так внимательно смотрит на небо, ей становится по-настоящему жутко. Они уходят в лес, идут несколько часов и уже остановившись на ночлег, видят вспышки света и далекий гул на том месте, где они оставили труп дракона.

Они смотрят и молчат. Ни один не решается озвучить свои мрачные подозрения.

Но когда приходит время ложится спать, Нацу впервые затаптывает костер и засыпает его землей, что бы даже духа от огня не сталось – ни золы, ни углей.

– Мы замерзнем, – нерешительно возражает Эльза. Она может вытерпеть ночь и без костра. Да, в такую позднюю осень ночевать на голой земле ей еще не доводилось, но разве это так уж ужасно? И да, ее одежда под латами все еще отвратительно-влажная. Она могла бы сменить доспех, но не делает этого из злого упрямства, привычные латы греют ее хрупкой иллюзией надежности больше, чем холодят влагой. Оставлять костер слишком рискованно, они оба это прекрасно понимают. Однако лишение огня, как и смена привычной брони, кажется Эльзе еще одним шагом в пропасть, еще одной проигранной чудовищам битвой, и она просто не может смолчать.

– Не замерзнем, – обещает Драгнил.

Он накидывает на землю целую кипу мха и прошлогодней сухой листвы, и когда Эльза нерешительно устраивается на этом ложе, укладывается рядом. Нацу забрасывает их листьями сверху и, обняв Титанию, сладко вздыхает и закрывает глаза.

– Так не учуют, – бормочет он, раскидывая руки-ноги по ее телу.

Возможно, для него это привычно и естественно, но Эльза окаменев боится лишний раз вздохнуть. Она недовольно косится на ставшего неприлично близким напарника и незаметно пытается отодвинуться подальше от его полуобнаженного горячего торса. Она чувствует ненормально высокую температуру Нацу даже сквозь тонкий металл привычных лат.

Она не привыкла быть так близко с другим человеком, ей кажется это пугающим и неловким, а дыхание Нацу, словно громкая музыка из соседней квартиры мешает заснуть.

– Спи, – бормочет он ей в ухо и то, что его дыхание щекочет кожу, отбивает последние крохи дремы.

– Я не могу! – взрывается Титания и вскакивает на ноги.

Сонный Нацу недоуменно трет глаза.

– Что? – жмурится он, и Эльза скорее готова откусить себе язык, чем признаться в том, что она смутилась.

– Нога болит, – беззастенчиво лжет она и демонстративно хромает несколько шагов.

– Давай посмотрю, – бесхитростно предлагает Драгнил.

– Ты же не врач, – раздраженно огрызается Эльза и, глядя как Нацу недоуменно приподнимает брови, чувствует вину. – Прости… Извини… Я просто… – Эльза смотрит на Нацу, а тот откровенно недоумевая на нее. –Извини, – наконец ставит она точку и, прохромав еще пару шагов, возвращается на лесную постель.

Нацу аккуратно сматывает бинт с ее лодыжки и в темноте пытается осмотреть рану. На секунду замявшись медленно наклоняется, быстро нюхает ее ногу и тут же отстраняется, словно хочет, чтобы Эльза не заметила этот далеко не человеческий жест.

– Заживает вроде неплохо, – чешет Саламандр затылок.

Эльза, исчерпав свой лимит вранья на один вечер, просто угрюмо молчит. Нацу осторожно обматывает ее лодыжку несвежим бинтом, заботливо укладывая слои один на другой.

– Можем зайти в ближайший город и поискать лекарства, – предлагает он, осторожно поднимая на хмурую Титанию взгляд.

Эльза молчит. Представив, что они могут увидеть в этом городе, где им предстоит «поискать» лекарства, она проклинает свое неуклюжее вранье на чем свет стоит.

– Нет, не будем задерживаться.

Нацу кивает.

Они оба неожиданно отчетливо вспоминают, что их блуждание по живописным диким местам Фиора имеет цель – они идут в Магнолию.

Драгнил вытягивает сильные ноги, опирается на руки, скругляя спину.

– Жалеешь, что не пошла с Джераром? – глядя в непроглядную лесную тьму вдруг спрашивает Нацу. Эльза несколько секунд серьезно раздумывает над этим вопросом.

–Возможно я была бы уже мертва, если бы пошла с ним, – уходит она от прямого ответа. В темноте среди жестких сухих листьев Эльза находит теплую ладонь Драгнила и легонько пожимает. – Спасибо, что спас мне жизнь.

Нацу рассеянно кивает, словно задумавшись о чем-то куда более важном.

Они молчат в тишине, и Эльза не решается отпустить его руку. На безумную секунду ей кажется, что стоит отпустить Нацу, и слепая черная мгла леса утащит ее в свою глубину. Поддавшись детскому ужасу, Эльза порывисто обнимает Нацу и утыкается лицом в его мягкий шарф. Драгнил неловко, с явной опаской, проводит по ее волосам. Не встретив упрека, осмелев прижимает к себе крепче и воровато целует в макушку. Когда первая неловкость проходит, они расслабленно стекают на свою спартанскую постель и тихо засыпают.

Эльза просыпается еще до рассвета. Ее будит лютый, невыносимый холод. Вокруг серая глухая дымка, тишину кажется можно потрогать руками. Осмотрев их неприметную стоянку, Эльза не находит напарника.

– Нацу! – Негромко зовет она, но вокруг лишь мокрый предрассветный лес, потонувший в мистическом тумане. – Нацу! – Эльза приподнимается до рези в глазах вглядываясь в просветы между деревьями.

Собственный голос кажется Титании жалким писком испуганной мыши и она усилием воли удерживается от третьего зова. Поднимается, раскидывая сухую подстилку, и бредет к пню, в котором собралась дождевая вода.

Зачерпнув ледяной влаги Эльза пьет из ладони. Зачерпывает еще немного воды и бросает ее себе в лицо. Не удержавшись ахает от холода и совсем уж постыдно стучит зубами в стылом панцире. Она позволяет себе эту слабость лишь наедине с собой – зябко переступить с ноги на ногу и растереть бесчувственные холодные латы, в попытке согреться. Ночевать завернувшись в металл невыносимо холодно, а осень неумолимо опускается на Фиор.

Ей хочется есть, и она роется в сумке, что бросил Нацу. Найдя заветревшиеся ягоды, что они собрали вчера по дороге, скрупулезно отсчитывает ровно половину и съедает, морщась от кислого вкуса. Потом снова закидывает ноги сухими листьями и отчаянно пытается уснуть, стуча зубами.

Медленно светлеет, Эльза сквозь ресницы сонно наблюдает за облачками пара, вырывающимися изо рта. Так холодно, что хочется умереть. В этих местах не бывает настоящей зимы со снегом и морозами, и температура всего лишь близкая к нулю не жалит до боли. Но она вымораживает тело, словно медленно обволакивает холодной водой.

Эльзе кажется, что Нацу нет целую вечность, но лес всего лишь немного посветлел, едва зашевелился, когда он возвращается. Где-то далеко только-только встает солнце, яркое и холодное. Эльза поднимается Драгнилу навстречу.

– Привет, – говорит Нацу, осматривая ее со странным недоверием во взгляде.

– П-привет, – стучит Титания зубами.

– Замерзла?

– Все в порядке, – упрямится Эльза.

– У тебя изморозь на доспехах, – осторожно возражает Нацу, предупредительно отойдя на шаг назад.

Эльза опускает взгляд вниз и действительно видит, что на краю лат змеятся ледяные разводы.

– И что? – гордо вскидывает она голову – Где ты был? Мы не можем задерживаться.

Нацу задумчиво прикусывает губу и, решительно шагнув вперед, зажигает на руках огонь. Жаркое пламя разгорается на его ладонях, и он приближает их к животу Эльзы, туда, где на краю доспехов особенно четко разросся морозный узор. Он мигом капитулирует, превращаясь в воду, а потом и в пар. От жара тепло растекается по доспеху, а потом и по телу. Эльза закрывает глаза и недовольно морщится, чтобы не дай бог не показать свое облегчение.

– Спасибо, – едва слышно шепчет Титания. Нацу ничего не отвечает.

Когда он гасит огонь, от тепла на Эльзу нападает такая нега, что ей кажется, она готова упасть и заснуть снова.

– Я нашел дорогу, – говорит Нацу, и Титания, запоздало спохватившись, открывает глаза. – Будем держаться нее – не заблудимся.

Эльза вспоминает, что вчера они, уходя с места схватки, заплутали в темном лесу и совершенно потеряли ориентацию в пространстве. Значит Нацу спозаранку пошел искать им путь?

– Ты молодец, – говорит Титания, незаметно для самой себя озвучивая мысли в слух.

Нацу кивает неожиданно холодно. Отворачивается, подхватывает сумку, что они нашли по дороге, и идет в лес. Эльза идет следом.

Они идут молча, не сбавляя темпа, не останавливаясь на отдых. Змейка дороги видна сквозь мельтешение стволов, но выйти на нее и пойти по открытому пространству слишком опасно. Нацу идет впереди, а Эльза не отстает, упрямо уставившись ему в спину.

Она замечает свое состояние только ближе к полудню, когда споткнувшись не сразу осознает, что упала. Земля просто неожиданно придвигается к самому лицу, и вот уже в глаза лезет опавшая хвоя, а по странной вертикальной земной тверди к ней бегут обутые в открытые черные шлепки ноги Нацу.

– Эльза! Ты чего?!

– Ничего, – растерянно говорит Титания, но неожиданно понимает, что не слышит собственных слов. Ссохшиеся, обветрившиеся губы шепчут их почти неслышно, в горле что-то надсадно то ли скрипит, толи шипит – она потеряла голос. Нацу приподнимает ее, а Эльза растерянно хватается за шею.

– Ничего не понимаю, – произносит она, но с губ срывается только сиплый шепот.

Нацу глядит испуганно, кладет руку ей на лоб. Морщится, отнимая ладонь.

– Черт, у меня же другая температура! – Ругается он. – У тебя может жар, а я не могу почувствовать… – он беспомощно трясет ладонь, дует на нее, пытаясь остудить. – Эльза?

– Я в порядке, – едва слышно сипит Эльза, вяло пытаясь отстранить руки Драгнила, но сама понимает, что эта ночевка в лесу без огня во влажной одежде ее, похоже, доконала. Горло скребет, больно глотать, тело колотит мелкой дрожью. – Это, наверное, ангина…

– А?

– Ангина.

– Чего? – Нацу придвигает ухо к самым ее губам, но Эльза, разозлившись, отпихивает его и молча поднимается. Кивком показывает, что надо идти дальше.

Нацу терпит ее второе падение, отчетливо скрипя зубами. Молчит, когда она отбрасывает его руки и поднимается сама. Эльзе ненавистна собственная слабость, она знает, что может идти еще, идти дальше столько, сколько потребуется, и ей неприятно, что Нацу внезапно забыл об этом.

– Ну все, с меня хватит! – Безрассудно громко кричит Нацу, и это заставляет Эльзу вынырнуть из полуобморочного состояния, в котором она продолжает упрямо передвигать ноги.

– Что ты делаешь? – Шепчет она и, бессильная помешать, смотрит, как Нацу поднимает ее руку, закидывает себе на шею, а потом вталкивает свою спину между ее бедер и подхватывает ноги под колени. Ее ноги голые над сапогами и прикосновение кажется бесцеремонным.

– Перестань! – Возмущается Титания, пытаясь слезть со спины Драгнила.

– Я вырублю тебя, клянусь! – Грозит Нацу, и в голосе нет ни капли баловства. Эльзе стыдно за свою слабость до слез, она кусает губы, и все же обнимает Нацу за шею, смиряясь.

Кажется, он бежит, Эльза не смотря на тряску, отключается ненадолго. Но как бы она не доверяла Нацу, как бы не дрожала от жара, почти впадая в бред, она живо приходит в себя, стоит только чуть ослабнуть давлению металла у нее на груди.

Она хватает руки, которые развязывают крепления лат, и откидывает прочь. Нацу упрямый и молчаливый снова берется за кожаные ремешки.

– Нет! – Эльза приподнимается. Судорожно закрывает ремни доспехов руками, словно зажимает кровоточащую рану.

– Перестань! – Злится Драгнил – Ну чего ты?

Эльза обводит глазами незнакомую комнату и гадает что это – бред? На комоде свеча в старом подсвечнике, неровные отблески прыгают по рамкам с фотографиями незнакомых людей, на полу лоскутный коврик, а маленькое высокое оконце закрыто фанерой.

Рядом с постелью стоят ее сапоги. Эльза заторможено переводит взгляд на свои ноги. Голые ступни скользят по изумительно гладкому постельному белью, и после трех недель ночевок в лесу ей кажется, что за всю жизнь она не испытывала более тонкого удовольствия, чем это тактильное ощущение.

– Где мы? – шепчет она.

–Кажется в Дубовой Роще.

Эльза непонимающе хмурится и снова обводит взглядом комнату. Это комната в каком-то доме и никаких дубов и рощ в ней не видно.

– Так поселок называется, – поясняет Нацу, снова углубляясь в сложную систему ремешков.

– Не надо, – слабо сопротивляется Эльза. Она абсолютно уверена, что без доспехов ей точно не светит ничего хорошего. Разум мутится бредом, но последним усилием она переворачивается на правый бок, пряча расстегнутые застежки и подставляя взгляду Нацу туго затянутые металлические латы на левом.

– Эльза-а… – горестно стонет Драгнил. Несколько секунд он ничего не делает, и Эльза уже почти отдается наваливающейся дреме. Но потом ее перекатывают на спину и она недовольно хнычет, когда Нацу все-таки расстегивает последние ремешки.

– Не хочу… – шепчет она осипшим голосом, но Драгнил неумолим. Он стаскивает с рук железные перчатки и наручи, отстегивает пояс с ножнами, расстегивает крепления на другом боку и снимает переднюю часть лат. Эльза чувствует как по блузке начинает гулять свежий воздух. Тело от жара все взмокло, ткань влажно липнет к коже, и Эльза морщится от мысли, что Нацу увидит ее такой. Драгнил приподнимает ее, и Эльза бессильно утыкается лбом куда-то ему в плечо. Он вытаскивает из-под спины заднюю часть лат и бросает на пол.

– Надень обратно! – приказным шепотом хрипит Эльза, но сил нет даже на то, чтобы открыть глаза.

– Ага, уже бегу, – слышит она отнюдь не веселый голос Нацу. Он осторожно опускает ее на постель и укрывает одеялом. – Эльза… ты только не умирай, ладно? Я ведь себе не прощу, понимаешь? Не знаю что делать… Нашел лекарства, но те ли?… Ты не знаешь?.. Черт, я даже не знаю что с тобой такое! Я же никогда не болел!..

Эльза слушает голос Нацу где-то на границе сна и бодрствования. Чувствует прикосновения: горячие – его рук, холодные – влажной ткани, когда он обтирает ее лицо.

– Слушай, я нашел книжку… У тебя голос пропал и жар – похоже на ангину… – пробивается сквозь сон смутно знакомый голос, а потом Эльза падает в мучительные кошмары, где она бьется в руках палачей в Райской твердыне, и снова и снова сверкающее лезвие приближается к ее глазу. Она кричит, а они смеются и приговаривают «Эльза, Эльза…» с мерзкой сочувствующей интонацией. Кровь течет по лицу, она пытается стереть ее, понимает, что это слезы и пытается стереть их еще яростнее. Кто-то перехватывает ее руки, вытирает лицо, и Эльза шепчет «Джерар» с облегчением падая на руки Фернандеса. Она обнимает Джерара-мальчишку, а отстранившись, понимает, что это Джерар-мужчина. Она пытается вырвать руку, но он жадно сжимает ее запястье, смеется и волоком тащит к кристаллу. Швыряет ее в липкие объятия лакримы, как щепку швыряют в огонь. Топит в голубой вязкой жиже, не давая вдохнуть. Эльза бьется, вырывается, отталкивает его руки, не понимая почему он снова делает это, почему опять хочет ее смерти, ведь он же изменился! Джерар смеется. Заходится сладким хохотом, запрокидывая голову назад. И Эльза понимает – нет, он не изменился. Он убьет ее, утопит в магическом кристалле и не спасет в последний момент, не одумается, не смягчится. Надежды нет, но она продолжает бороться. Она не может сдаться, ведь она все еще верит в Джерара. Лакрима вязкая и плотная, сил чтоб раздвинуть ее нет, и больнее всего смотреть в зеленые глаза, что жадно ждут ее смерти. Она зовет его, она все еще верит, что он не оставит ее вот так, не даст ей умереть на своих глазах. Эльза не хочет верить в это, не желает верить. Лакрима обжигающе холодная касается лица, скользит к шее, и Эльза в панике бьется изо всех сил, кричит Джерару что-то… и вдруг перед ней снова появляется Нацу. Нацу Драгнил который отмахивается от ее рук и упрямо продолжает обтирать ее холодной влажной тканью.

– Эльза, пожалуйста, хватит… – просит он. – Ну, пожалуйста, не плачь… Я не могу это слушать! – срывается он на яростный крик.

От муки в его голосе, Эльза чувствует такую вину, что слезы еще сильнее текут из глаз. Она закрывает глаза и снова падает в кошмары.

Пустая гильдия. Разбросанные столовые приборы, словно друзья только что ушли. Эльза зовет их, всех по очереди, но никто не отзывается. Она обходит пустынный главный зал снова и снова, не понимая почему же она тут одна? Подходит к двери, желая выйти наружу, но створка не поддается. Эльза дергает ее, налегает плечом, но сколько бы она не толкала и не тянула – двери гильдии не поддаются. Она пинает их ногой снова и снова и вдруг видит, как из-под двери ползет дым. «Огонь!» – вспыхивает в голове полуистлевший ужас. Она не понимает отчего так жутко, но страх сжимает сердце сильнее чем когда-либо. Эльза в панике бьется у закрытой двери, сбивает костяшки, смотрит на свою руку, медленно осознавая, что по коже ползут капли крови.

Доспехи! – вспыхивает в голове. Эльза осматривает себя и едва не кричит от ужаса. На ней нет доспехов, нет перчаток и наручей. Она абсолютна беззащитна! За дверью ревет пламя, а Титания судорожно вертится, не имея ни выхода, ни оружия, ни защиты. Створки вздрагивают от удара, Эльза стонет, она безотчетно знает кто там, знает кто пришел по ее душу… Она уже видела его когда-то. Янтарные холодные глаза и зловонное жаркое дыхание из пасти…

– Не надо, – стонет она закрывая уши, когда гильдию сотрясает рев. – Не надо!

Вдруг все темнеет. Краски гаснут, огонь скукоживается до маленького огонька свечи, а зал до крохотной комнатки. Эльза сонно безразлично смотрит, как пламя танцует от легкого сквозняка.

– Ладно… ты меня наверное убьешь… – слышит она голос Нацу, в минутном просветлении приоткрыв глаза. – Но лучше ты меня, чем я тебя.

От резкого холода Эльза вздрагивает всем телом. Приподняв голову, видит, что Нацу сдернул с нее одеяло. Он смотрит на нее виновато, но потом решительно хмурится. Эльза чувствует, как ее переворачивают на бок. Рука совершенно рефлекторно тянется одернуть юбку, но Нацу перехватывает ее и отстраняет.

– Что ты делаешь? – Морщится Эльза. Ее голос так тих, что Нацу, наверное, не слышит. Она вздрагивает, когда чувствует как ей бесцеремонно, рывком заворачивают юбку на пояс. От такого все словесные возмущения вылетают из головы, и Эльза резко дергается, пытаясь сесть.

Нацу сильной рукой пригибает ей голову. Наваливается сверху, вжимая в матрас.

– Прости! Прости! – Шипит он отчаянно.

Эльза влажная от жара, обессиленная, вымотанная, охрипшая рычит в подушку, пытаясь скинуть Нацу с себя. Ее рык превращается в отчаянный яростный визг, когда она чувствует, как Нацу торопливо сдвигает с ягодиц трусы.

Она бы никогда не подумала, что способна визжать как какая-нибудь девчонка, но от такого бесцеремонного, невыносимого покушения на ее тело, она просто не может контролировать себя и яростно бьется и визжит, пытаясь избавится от чужих рук.

Мимолетный укол боли заставляет ее дернуться особенно отчаянно, она высвобождает одну руку, переворачивается и со всей яростью бьет Нацу. Драгнил слетает с постели.

– Нет! – кричит Эльза и непослушными руками натягивает на себя одеяло, прикрывая тело. – Н-не смей!

От нечеловеческого усилия сказать это громко, горло скручивает мучительный приступ кашля. Эльза изгибается, сжимается в комок, сотрясаясь от судорог. Ей кажется, что легкие хотят вырваться из тела, настолько ее выворачивает наизнанку. Из глаз текут слезы, голос окончательно захлебывается в хрипах и Эльза не помня себя, кашляет еще и еще.

Она корчится на влажной простыне, а Нацу чуть не плача подползает и утыкается лбом в ее вздрагивающее плечо.

– Прости… Ну прости, меня Эльза! – Стонет он и вдруг со злостью кричит в ухо. – Я должен! – И безжалостно заламывает Титании руку за спину.

Кашель только отпустил, она только вытерла влажные глаза, но от бессильной ярости Эльзу на этот раз пробивают злые слезы отчаяния. Нацу прижимает ее к постели, садится на спину, придавливая своим весом и Эльзе ничего не остается, как давится слезами и выть в подушку, когда он сдергивает с нее одеяло, задирает юбку и стаскивает белье на бедра.

Она не понимает, почему Нацу делает это с ней, чем она заслужила такое унижение? Обида и страх, лишают ее последних остатков здравого рассудка. Измученная, раздавленная Эльза даже не вздрагивает от боли, когда что-то колет ее в ягодицу. Болезненное чувство растекается под кожей, Нацу слезает с нее, а она так и лежит уткнувшись лицом в подушку с постыдно задранной юбкой и голыми ягодицами.

– Это укол, понимаешь?! – Ругается Нацу. – Антибиотики, черт их побери! Их надо вколоть или ты умрешь! Я не могу позволить тебе умереть, понимаешь ты это или нет?!

Он расхаживает по комнате, потом решительно подходит к ней и осторожно, не коснувшись кожи, натягивает на нее белье. Поправляет юбку, разглаживая каждую складочку.

– Прости, я не хотел… Клянусь, я не хотел… но пришлось. – Шепчет он, уткнувшись лицом в ее поясницу. – Я бы никогда… только не тебя, только не так… Эльза, ну скажи что-нибудь!

Эльза вытирает слезы, стараясь чтобы Нацу не заметил, что она плакала.

– Все нормально, – шепчет она. – Прости меня, я ничего не поняла…

– Я говорил, говорил, но ты бредила… – он обнимает ее за талию, зарываясь носом в пропитанную потом блузку, и рывком отстраняется, закутывает ее в одеяло.

– Спи, должно полегчать. Должно.

Эльза не знает легче ей или хуже. Все что она понимает в редкие минуты бодрствования – это то, что ей жарко. Жарко невыносимо, жарко так, как не было никогда в жизни. Ей хочется надеть доспехи огненной царицы, что бы избавится от этого жара, но нет сил. Эльза ворочается и дергает ворот невыносимо влажной блузки. Нащупывает пальцами пуговицы, но те такие маленькие и верткие, что она никак не может заставить их выскользнуть из петель. Эльза жалобно стонет и на ее мольбу тут же отзывается голос Нацу.

– Что такое?

– Сними, пожалуйста… – шепчет она. – Противно…

Вся одежда и в правду так липнет к коже, что нет сил терпеть. Нацу сдвигает одеяло и расстегивает пуговицы одну за другой. Эльза, закрыв глаза, чувствует как воздух ласкает голую кожу и сладостно вздыхает. Ей вдруг так хорошо от этой прохлады, что она в полубреду дергает и лямки бюстгальтера. Неловкие горячие пальцы отчетливо подрагивают, расстегивая его, но Эльза не хочет замечать этого. Где-то далеко бродит тревожная мысль о тяжелом дыхании Нацу и о том, что так нельзя, стыдно и неправильно, но блаженство избавления от мокрых тряпок затмевает все.

Кажется, она не просила снимать с себя юбку, но когда молния тихо вжикает, Эльза понимает что вовсе не против. Она послушно приподнимает бедра, помогая раздеть себя. Пальцы Нацу проскальзывают по надбедренным косточкам, по краю трусиков, чуть сдвигают ткань вниз и вдруг пропадают.

Чертыхнувшись, Драгнил накрывает ее одеялом, которое Эльза тут же недовольно скидывает.

– Эльза…– выдыхает Драгнил, снова пытаясь накрыть ее одеялом. – Ты совсем голая, не надо со мной так, а? Я очень, очень стараюсь не смотреть, но как-то так выходит…

Эльза не понимает, что там Нацу жалобно бормочет. Она понимает только то, что он снова душит ее мерзким жарким одеялом и недовольно скидывает его прочь.

– Жарко… – выдыхает она снова и снова. Время течет невыносимо медленно, ей кажется, что она провела в этой влажной горячей постели долгие недели – так мучительна каждая минута. Волосы прилипают к шее, и Эльза неловко пытается завернуть их наверх, подставляя спину прохладному воздуху.

Ее будит холодное, влажное прикосновение. Оно заставляет ее сладко выгибаться навстречу. Прохлада скользит по лицу, по шее, по плечам. Потом одеяло скользит ниже и ниже, а приятные ощущения катятся по телу волной.

Эльза приоткрывает мутные глаза и видит как Нацу, хмурый и сосредоточенный, обтирает ее живот, упрямо стараясь не отводить глаз от пупка. Но то и дело шальной взгляд пробегается по ее телу и тогда Драгнил сжимает зубы и хмурится, яростно отжимает полотенце, чертыхаясь себе под нос. Он встречается с ней взглядом и замирает.

– Интересно, ты это будешь помнить? – Усмехается он, возвращаясь к ее коже, проходится с нажимом по бедрам. – Даже не знаю, хочу ли я этого… Ты такая красивая, я даже не думал… Хотя кого я обманываю – еще как думал! – Вода капает с полотенца в тазик, и Эльза медленно поворачивает голову на звук. Заторможено смотрит, как Нацу отжимает ткань. – Вот же воистину бойся своих желаний, – невесело усмехается Нацу. Он поднимает ее ногу, сгибает ее и тщательно обтирает голень и лодыжку. – Я себе говорю – не смотри, не смотри, а сам смотрю. Не могу не смотреть. Это просто сильнее меня. Сможешь меня простить, Эльза?.. Наверное, Грей бы удержался, а я не могу. Смотрю… даже рассматриваю… Я и обтирать тебя решился, потому что прикоснуться хочу до сумасшествия. Придумал себе отмазку, вроде как я ничего такого не делаю. Хех, хитрый я, да? Только все к чему я прикасаюсь, это вот это мокрое полотенце. – Нацу, встряхнув махровую тряпку, складывает ее вчетверо и принимается обтирать вторую ногу. – Да, какие-то остатки мозгов еще есть… Просто, понимаешь… я ведь огненный, а не каменный…Ты бы поправлялась скорее, а то я такими темпами совсем сбрендить могу…