Текст книги "Охотник для вампира, вампир для охотника (СИ)"
Автор книги: Shelly Eclipse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Острая искра в зеленой прозрачной радужке обожгла холодной яростью, но Раду не изменил интонацию. Ленивый, негромкий голос, мягкая улыбка. Маринель знал, что за этим стоит, и зачастил:
– Как вы думаете, господин Влад разрешит мне завести… пса. Он,правда, без родословной, но хорошо обучен и,к тому же, на псарню его уже не вернуть.
Княжич медленно закрыл книгу, небрежно отложил ее на подоконник и обманчиво мягко погладил Марина по волосам, подцепив прядку.
– Скажи, что я ошибаюсь, и ты не приволок одну из шавок Ордена, – голос Раду стал еще тише, отчетливо проступили шипящие нотки.
Марин опустил глаза.
– Ты с ума сошел? – вкрадчиво спросил княжич, запуская руку глубже в рыжие кудри, сгребая их и кулак и запрокидывая голову Марина.
– Господин Раду, – Маринель моргнул, свел брови и ухватил запястье держащей руки обеими ладонями, прося его выслушать. – Это давняя история. Мы часто слишком с ним сталкивались. Не прихоть, не каприз. Я… мне одиноко было. А он забавный.
Пальцы разжались, Раду сложил руки на груди – рубиновый перстень недовольно мигнул.
– Рассказывай, – бросил княжич.
И Марин рассказал. Про то, как впервые встретил, про то, как потом играл. Про то, что ему было скучно и столкновения с охотником наполняли сердце радостью. Предвкушением. Заводили. Было так интересно, смотреть, что еще придумает юнец. Рассказал, как Радэк начал сомневаться в догмах, вбитых с детства, как раскопал историю семьи Кроитору, как потом старался выяснить правду. И как закрыл его от стрел собой. Пожертвовал свою кровь. Сознательно умолчал о том, что сделал Радэк, найдя убежище Марина, надеясь, что старший вампир не станет уточнять детали. Не сегодня. Потом он все равно поведает все, до последнего. Но сегодня нет, в противном случае, охотник не доживет до утра.
– И какая польза от этого щенка, помимо того, что теперь тебе есть с кем развлечься? – Раду бесстрастно изучал сверкавшего глазами рыжего.
– Он надежный, – без сомнений выдал Марин.
– Предавший своих? – скептическая ухмылка княжича скривила губы.
– Это не так. Я не знаю, как это объяснить, – Марин сцепил руки в замок, – он не знал правды и верил в то, что ему сказали. Мы все так рождены. Но…
– Но твоя хорошенькая мордашка оказала на него такое глубокое влияние, что он бросил все и пошел за тобой на край света?
– Нет! Если бы так, он бы бросил все еще после первой встречи, – горячо затряс головой Маринель. – Он засомневался позже. Я ему подкидывал идеи, а он их проверял. Осознанно. Правильно. Докапывался до истины. И он понял, уже потом. Мы провели вместе больше недели. Я наблюдал, он изменился. Теперь знает и понимает. Он не предаст. Радэк Винетор больше не охотник Ордена.
– Хм, – Раду встал.; тяжелый темно-синий, расшитый черными узорами камзол обнял его ноги, задел Маринеля, обдав холодным ароматом. – В чем выгода, Марин? Тебе не с кем спать?
Марин покаянно склонил голову.
– Нет, здесь другое. Он спас мне жизнь, я ему доверяю и хочу, чтобы он был помощником. Он много знает, много умеет и готов учиться.
Княжич, мягко двигаясь, отошел. Марин слушал шорох ткани, осторожную бесшумную поступь. Вдоль стеллажа, острый коготь двигался по корешкам книг.
– Охотник, – протянул Раду. – Обученный пес. И ты за него ручаешься.
Шаги остановились. Маринель зажмурился.
– У Влада сам спросишь, можно ли ему остаться. И гулять с ним тоже будешь сам, – княжич вытащил покрытый пылью длинный свиток, спеленатый алой лентой с печатью дракона.
– Спасибо, господин Раду, – рыжий тщательно скрывал радость в голосе.
Раду усмехнулся.
– Идем, – свиток полетел на пол, – он в кабинете работает. Писем накопилось, а помощник где-то пропал две недели назад.
Маринель беспрекословно поднялся, запрещая себе расслабляться. Если Раду сказал – да, значит Влад, скорее всего, тоже согласится. Но внутри тянуло и болело от волнения.
Раду вошел первым, оставив дверь нараспашку. Высокое пламя размеренно потрескивало в камине. Тени плясали на стене, тянулись к столу, сплошь заваленному бумагами. Как всегда. Маринель помялся на пороге, но все же переступил. Нога утонула в высоком ворсе ковра. Дракула стоял у окна. Так же как и брат, смотрел сквозь него на ночь.
– Господин Влад, я вернулся, – Марин опустился на колено.
Раду, усевшийся на подлокотник кресла у камина, усмехнулся. Было что-то в этой улыбке от хищника, затаившегося и ждущего жертву. Напружиненное тело под многослойной тяжелой одеждой, опасный прищур.
– Что так долго? – низко спросил Влад, оборачиваясь и пристально разглядывая своего первенца. – И что это за церемонии? В чем дело, Марин?
Рыжий встал.
– Я нарвался на засаду, – с места в карьер покаялся он.
– Увел? – Дракула подошел ближе, осматривая рыжего и не видя ран.
– Нет, – Марин закусил нижнюю губу, позабыв все свое красноречие. – Один нашел меня во время дневного сна. Я…
– Что?
Марин готов был провалиться сквозь землю. На лице Дракулы проступило такое искреннее удивление, брови взлетели, а глаза зажглись алыми огнями. Маринель не сразу даже понял, что это значит. А осознав, испугался.
– Я остался в городе, а туда пришел рейд.
– Его выследил один охотник, которого он за нос водил уже пять лет, – Раду покачал ногой. – Люди учатся, а кое-кто забыл про это, дав слишком много свободы и потеряв опасения.
– Но все хорошо! Да, был рейд, да, я расслабился, он меня нашел и… ну… потом остальные охотники. Господин Влад, но я выжил…
Дракула вскинул руку, приказывая молчать. Он подошел к креслу, тяжело опустился и прикрыл глаза рукой. Марин мялся рядом. Раду продолжал ухмыляться.
– Как ты мог быть таким беспечным?! – Влад вцепился в свободный подлокотник, разошедшийся под его пальцами трещинами.
– Господин Влад, – Маринель порывисто шагнул, – все уже прошло, он закры…
Влад с размаху ударил. Пощечина свалила рыжего на ковер, а над ним навис разъяренный хищник.
– Ты соображаешь, как ты подставился?! – заорал Влад. – Нельзя оставаться в городе, если там облавы и рейды. Нельзя допускать, чтобы тебя могли выследить в дневном сне! Ты мог умереть по-настоящему.
Маринель закрыл голову, свернулся, жалобно поскуливая. Не от боли. Его придавило яростью и отчаяньем, болью. Дракула за него боялся. Боялся так, что сейчас готов был убить своими руками.
– Ты совсем потерял бдительность?! – Влад больше не кричал, он рычал, сипло выплевывая звуки меж оскаленных клыков. – Замуровать в склепе!
Маринель чувствовал его дыхание, его силу, придавившую монолитной плитой. Он потянулся к сапогу, но его грубо отпихнули. Влад окончательно вышел из себя. Подхватил рыжего за шкирку, как провинившегося котенка, встряхнул. Марин рискнул приоткрыть глаза и прикипел взглядом к полыхающей алой бездне взгляда господина. Следующая пощечина окрасила щеку алым – глубокие царапины пролегли от виска и глаза, надорвав угол рта. Маринель даже не попытался закрыться. На глазах навернулись слезы, затмевая искаженное гневом лицо Влада карминовыми разводами. Он все больше и больше понимал, как подставил даже не самого себя. Господина. Умирать не хотелось, но такого шквала эмоций он никогда не ощущал.
Руки Раду легли на плечи взбешенного брата, скользнули по напряженным мышцам. Губы коснулись шеи. Дракула дернулся, уходя от прикосновения. Хищник внутри кричал об опасности, об открытом горле и спине. Но Раду только крепче вцепился. Губы разомкнулись, зашептали что-то на ухо. Маринель завороженно смотрел, не слыша слов, не смея двинуться.
В следующее мгновение его выдернуло из хватки Влада и отшвырнуло к дверям. Раду загородил его спиной, успев беззвучно рявкнуть «убирайся!»
– Прочь! – вызверился Влад.
– Старший братик в плохом настроении? – Раду нарочито медленно облизнулся, пихая Марина каблуком, чтобы поторапливался.
Рыжий с трудом отполз, ноги не слушались. Его колотило, словно снова человека, от пережитого.
– С дороги! – Влад схватил брата за волосы, намереваясь отшвырнуть прочь.
Но Раду гибкой змеей скользнул вперед, распластываясь по широкой груди Дракулы, оплел его руками, путая в себе и в длинном одеянии.
Марин вывалился за дверь, захлопнул ее, привалившись спиной и вздрагивая от раздавшегося рыка и грохота.
– С первого раза не получилось, – истерично хихикнул Маринель и упал лицом в ладони.
Рукам стало влажно. Кровь до сих пор шла – отмеченные яростью создателя раны не спешили мгновенно затягиваться. В комнате снова раздался низкий рык, бумажный шелест и новый грохот. Кажется, Влад разворотил стол с бумагами. Стараясь не прислушиваться слишком тщательно, Маринель заставил себя встать.Пошатываясь, ухватился за перила и с трудом поднялся. На середине лестницы сообразил, что покажись он Радэку в таком виде, ни о каком доверии между бывшим охотником с его никуда не девшейся принципиальностью и Владом не будет. Надо переждать. Марин сел на ступеньку, с отвращением покосился на обувь и принялся стаскивать мягкие сапоги.
Шаги он слышал, но не обернулся. Не Драгош – уже хорошо. Отбивать его едкие комментарии сейчас не было ни сил, ни желания. Гудада осторожно присел рядом. Светловолосый палач со смертью не утратил своей молчаливой внимательности и осторожности с собственными габаритами. Видимо соотношение его и Драгоша способствовало. С таким птенцом надо быть осторожным, а то сломаешь, потом ругани не оберешься. Маринель хмыкнул. Небесно-голубые глаза Гудады подхватили эту улыбку. Палач кончиками пальцев потрогал щеку Марина, сдвинул брови, изучил глубину борозд и цокнул языком.
– Да-а-а-а, – Маринель развел руками.
Гудаде не надо было объяснять ничего, он сам прекрасно понимал. Иногда рыжему казалось, что молчаливый спутник Влада, всегда безучастно стоящий у него за левым плечом, понимает и видит почти все. Но не рассказывает и не делится. Просто принимает во внимание. И ненавязчиво присматривает. За теми, кто дорог господину.
Слезы покатились сами, кровавыми дорожками, полновесными каплями. Палач улыбнулся, погладил по голове. Длинный язык прошелся по щеке, вылизывая раны.
– Не надо, пусть будут, – Марин попробовал отстраниться, но его не пустили.
Выплакаться хотелось неимоверно. А к Радэку нельзя.. нельзя… нельзя, но как хочется. Пришлось вцепиться в руку палача и сидеть, пережидая бурю.
Бесновавшийся в кабинете зверь затих нескоро. Марин навострил уши. Едва различимый шепот, слов не разобрать. Усталый ответ. Как перегоревший уголь. Гудада обнимал одной рукой,Маринель так и сидел, привалившись к палачу, неотрывно глядя на створку двери.
Вышедший Раду был страшен. Из одежды на нем оставались только растерзанные в лохмотья брюки и обувь. По гладкой мраморно-белой коже груди вились алые пунктиры-полосы – карта ярости сорвавшегося Влада. На шее багровели отпечатки зубов. Они же шли венцом по плечу и уходили на лопатку. Загривок искусан – княжич осторожно придерживал волосы, намеренно показывая отметины. Испачканный кровью рот чуть кривился, то ли от боли, то ли от усмешки. А в глазах стояла спокойная сытая муть. Маринель видел такого Раду несколько раз. И безумно боялся его. За него. За Влада. Собственные проблемы на секунду отошли назад.
Княжич улыбнулся чуть шире. Рубцы стали затягиваться, демонстративно медленно смыкаясь, растворяясь в идеальной гладкости. Только на горле остались пятна от когтей поверх вечных белых нитей шрамов.
– Ты не сказал всего, – Раду показал клыки, а Маринель сглотнул.
Пока он получил только за собственную беспечность. Теперь получит за самоуправство.
– Иди, – Раду чуть наклонил голову, приглашая жестом.
Гудада беззвучно исчез. Маринель утер щеки, размазав слезы. Княжич ждал, трогая языком нижнюю губу, прокушенную насквозь. И не однажды. Рыжий привстал на цыпочки, потянулся к губам. Раду позволил зализать ранки, поцеловать себя, не отвечая, не обнимая, просто удовлетворенно наблюдая за стараниями. Обхватил небрежно за плечи, оторвал от себя и впихнул в кабинет.
Ох. Маринель с грустью осмотрел обломки мебели, обрывки бумаги, снегом покрывавшие половину ковра. Единственное, что уцелело – кресло с растрескавшимся подлокотником. Даже камин притих – пламя ровно стелилось над почти прогоревшими дровами. Испуганно рдело, обдавая жаром.
Влад, под стать брату, был вымаран кровью, обнажен по пояс. Сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Разрушенная комната как сцена заброшенного театра – Маринель видел такие – обрамляла его, уставшего, выпустившего пар и остывшего. Рыжий опустился у ног, обнял колени и склонил голову, потираясь щекой.
– Простите меня, господин Влад. Прошу вас, простите, – мышцы под руками напряглись, Дракула тяжко и глубоко вздохнул.
На макушку опустилась ладонь. Погладила, замерла.
– Будь осторожнее, – устало произнес Влад.
Маринель перевел дух. И сразу, не давая себе и господину опомниться:
– Я обратил его. Охотника, что меня нашел, а потом заслонил собой. Господин Влад, он будет хорошей опорой. Честный, правильный, преданный. Не предатель. Просто, вы же понимаете…
– Марин! – прервал Влад.
– Что? – рыжий поднял голову, рискнув встретить взгляд господина.
– Ты в нем уверен?
Маринель обернулся на Раду. Княжич не покинул кабинет, стоял у дверей, внимательно наблюдая за разговором. Младший брат Влада невесомо кивнул.
– Да, – подтвердил Маринель. – Уверен.
– Хорошо. Веди.
Марин решил, что лучше сразу отмучиться. И послушно пошел наверх за Радэком.
– Что случилось? – охотник сгреб рыжего вампира в охапку, трогая темные едва сомкнувшиеся борозды на щеке.
Маринель фыркнул про себя, представляя, как выглядит: босой, потрепанный с рассеченным лицом и укусом на плече. Запертый в комнате Радэк небось уже все воланы на альковном покрове пересчитал, промерил стены и ковры. А тут он врывается.
– Ничего, идем. Познакомлю тебя с господином Владом.
– Это он тебя так?
Догадливый охотник. Марин не хотел врать, но и правду не скажешь. Пока еще не поймет. После. Когда ощутит, что такое Дракула. Что такое семья.
В дверь негромко стукнули. В проем тут же, не дожидаясь разрешения, сунулась встрепанная кудрявая голова Драгоша. Вампир недовольно кривился, увидев Радэка, обнимающего Марина. Желтоглазый вошел и скептически задрал брови:
– Это из-за него такой переполох? Я-то думал. Посыльным не нанимался, но так и быть, передам.
– Драгош… – рыкнул Маринель.
– Господин Раду просил зайти перед… кхм… визитом к господину Владу. С тебя причитается. Бегай тут от одного к другому.
– Ремня? – ласково поинтересовался Маринель.
Драгош фыркнул, показал неприличный жест и исчез из комнаты.
– Мне надо знать, кто это был? – спросил несколько сбитый с толку бывший охотник, поглядывая на дверь, прикидывая, какие еще сюрпризы она скрывает.
Марин рассмеялся, расправляя складки на рубахе Радэка. Потом отстранился, осмотрел охотника с растрепанной макушки до не по размеру брюк и скривился.
– Придется узнать потом. Надо тебя переодеть. И поторопиться, господин Раду не просто так приглашает.
– Как невеста на смотринах, – беззлобно огрызнулся Радэк на бесцеремонно стаскивающего с него одежду рыжего.
Тот звонко прыснул. Видел бы охотник, в каком виде были оба старших вампира, когда его «обсуждали». Но теперь надо было пройти по тонкой бритве лезвия и произвести хорошее впечатление. Причем Марин резонно больше опасался мнения княжича. Не примет он – и житья Радэку не будет. Даже если Влад согласится наперекор брату, все равно. Охотника ожидает быстрый и бесславный финал. Рыжий, как никто другой знал, на что способен младший брат господина.
– Сойдет, – вздохнул Маринель, облачив Радэка в более-менее приличный костюм, даже пояс с ножнами выдал, пустыми, на всякий случай. – Идем… погоди.
Охотник придержал едва не врезавшегося в него рыжего, стремительно обернувшегося на пороге комнаты. Стиснул крепко, жадно поцеловал в губы и толкнул перед собой.
– Идем.
Замок казался спящим. Притаившимся. Радэк снаружи не почувствовал, изнутри в полной мере ощутил его сонную задумчивость. Каменные потолки, стены, украшенные портретами и гобеленами разных эпох. Оружие, кое-где висящее и стоящее в качестве украшений. Наметанный глаз охотника распознал боевое, не раз использованное. И только утомившийся металл заставил этих «ветеранов» стать интерьером.
Марин без стука открыл тяжелую, окованную металлом дверь. Радэк поразился ее толщине и тому, что с внешней стороны ее венчал мощный засов.
Прозрачная для глаза вампира темнота, разогнанная небрежно и лениво слабо мерцающими углями в маленьком камине. Прохладный ветерок гулял, просачиваясь сквозь приоткрытое окно. Тянуло остывшим лесом и речной влагой. Еще чем-то сладким, напоминавшим аромат волос Маринеля.
Радэк осмотрелся, но не увидел никого.
– Охотник, значит, – вкрадчивый тихий и пробирающий до костей голос раздался из угла, но тень, укутанная в длиннополое одеяние, выступила с противоположной стороны. Карбункул в булавке, сдерживавшей высокий ворот, мигнул искрой. Радэк разглядывал Раду Дракулу, стараясь не сталкиваться с ним взглядами. Шестое чувство, обостренное новой сущностью, вопило об опасности. Но как же он был красив. Охотник едва удержался, чтобы глаза не потереть.
Маринель был ярким, теплым и… как яблоко. Красивым, влекущим, спелым. Он манил, дразнил чувства. Игривый, мягкий, как вихрь осенних листьев. Радэк затруднялся сказать, кого ему напоминает Раду. Высокий, в меру широкоплечий. Тонкие черты лица, нос с легкой горбинкой. Черные густые брови вразлет, резко изогнутые; прозрачные зеленые глаза. Полные алые губы в легкой усмешке. Она таилась в уголках, едва трогая изгиб. Обманчиво медленные плавные движение, текучий, его внутренняя тьма была гуще и страшнее темноты ночи.
Радэк молча опустился на колено, приветствуя того, кто был достоин склоненной головы. Маринель, закусив коготь, наблюдал. Раду равнодушно обозрел темноволосую макушку. Обошел охотника по кругу.
– Встань!
Радэк так же медленно и с достоинством поднялся. Он не вожделел стоящего перед ним, он его опасался, как опасаются стихий. Он был готов принять приказ. И Раду это чувствовал.
Вспыхнула искра в зрачке и погасла. Младший Дракула вернулся в кресло у окна.
– Влад вас ждет, – он небрежно кивнул и раскрыл книгу.
– Спасибо, – с чувством выдохнул Маринель, хватая своего охотника за руку и утаскивая за дверь.
– Выгуливать сам будешь, – напомнил Раду вслед. – Вернись до утра. Один. Нам есть, что обсудить.
Маринель поскорее закрыл дверь. У Радэка звенело в голове, он чувствовал себя опьяненным. Шатало. Руки непривычно дрожали. Он ощущал себя маленьким и слабым. Как в далеком детстве. Рыжий не торопил, стоял рядом, привалившись теплым обнаженным плечом.
– Он… – охотник попытался словами выразить все, что испытал.
Не выходило.
– Привыкнешь, – Маринель хихикнул, недовольно мотнул головой. – Господин Раду…
– Красивый. Но я не поставлю и медной монеты против того, кто перейдет ему дорогу.
Маринель засмеялся в голос. Стена не помеха. Раду прекрасно слышал фразу охотника. Искреннюю, восхищенную. Без лести или фальши. Ему понравится.
Звон оружия встретил их в коридоре. Узкий вильнувший простенок вывел в оружейный зал. Радэк про себя отметил, что изнутри замок походил на соты: отдельные ячейки-залы соединялись узкими переходами, а башня и вовсе выделена и отсекалась мощными укрепленными металлом дверями. Толстые полые внутри стены, потайные ходы.
В просторном оружейном зале кружили два человека. Один, вооруженный тяжелым пехотным копьем, мощного телосложения, светловолосый и светлоглазый с доброй улыбкой палача наносил мощные удары из самых неожиданных стоек и позиций. Широкий, но сведенный почти в иглу, наконечник копья поблескивал, росчерком проскальзывая вплотную, но никак не мог коснуться противника, работавшего в глухой обороне без контр нападений. Темноволосый и крепкий, он гибко уходил от атак. Там, где не успевал отклониться, тело защищал металл. Тяжелый палаш ходил блестящей мельницей, свивая прочный щит. Бойцы метались по залу, вспрыгивали высоко на стены, зависали вниз головой. Ни единого звука – разговаривало оружие.
Последнее парирование. Копье и палаш соприкоснулись и разошлись. Светловолосый почтительно поклонился, забрал клинок и отошел к столу в углу. Оружие следовало протереть и вернуть на стойку.
– Господин Влад, – Маринель почтительно и церемонно поклонился.
Радэк во все глаза рассматривал окутанного тайнами и кровавыми легендами правителя Валахии. Влад был выше Раду, шире, монументальнее. Как замок. Такой же мощный, но не лишенный гибкого изящества, надежный, пронизанный тайными ходами и разделенный на соты-мысли. Сколько всего клубилось в подернутых красноватым свечением глазах. Радэка придавило каменным монолитом. Если Раду проникал под кожу, его сила растекалась отравой по венам, то старший Дракула попросту сминал. Волю, разум. Его сила не пряталась по теням, она обрушивалась сразу. И в ней легко было задохнуться.
Охотник сглотнул и повторил церемонный поклон Марина. Влад без улыбки рассматривал «ищейку» из орденской псарни. Маринель чертил босой ступней узор на плитках пола, теребил край пояса, разбив плотное плетение на отдельные нитки. Он так и не переоделся, вообще не думал, занятый устройством Радэка.
– Маринель, оставь нас, – Дракула взмахом руки отослал Гудаду.
Палач придержал дверь, ожидая рыжего. Тот растерялся.
– Но, господин Влад…
Дракула повел бровью, давая понять: никаких дискуссий, никаких доводов. Он услышал все, что надо от Маринеля, теперь ему нужен был сам охотник. Скрепя сердце, рыжий подчинился. Палач ушел наверх, в свои комнаты, а Маринель заметался языком пламени по узкому коридору. То вверх, то вниз. Потолочные балки присыпали его пылью и, внезапно, пеплом. На каком-то очередном круге беспокойства, Маринель остановился и взглянул на свое отражение в узком витражном окне, темном, как зеркало, лишь немного отливающем красно-оранжевым. Всклокоченный, небрежно одетый. Потерявший где-то часть украшений.
– Господин Раду сейчас бы отверну… ой, господин Раду!
Обернувшись на глухие к вниманию и волнению двери оружейного зала, рыжий решил, что надо выполнить приказ младшего Дракулы. Пока не наступило утро. Пока Радэк занят. Не распнет же его Влад на самом деле. Следовало переодеться. Маринель взял себя в руки.
Радэк моргнул на звук закрывшейся двери, но не дернулся. Наверное, если бы сейчас рухнула стена, он бы не смог отвести взгляд, расцепить невидимую связь глаз. Дракула что-то искал в нем, что-то читал. Охотнику казалось, что его просвечивают насквозь, пробуют, выворачивают все, что хранилось внутри. И человеческое, и новоприобретенное, вампирское.
– Меч, палаш или копье? – равнодушный вопрос на мгновение поставил в тупик, но губы выдали ответ без участия разума.
– Меч, прямой.
Влад ослабил хватку и кивнул на стену. Радэк взял знакомый по форме клинок, взвесил на руке. Его меч так и не «вкусил полной крови твари». Марин бы сейчас хмыкнул: «смотря какой меч», но рыжего в зале не было. Он привычно присутствовал в мыслях. Дракула ухмыльнулся. Услышал? Понял?
Князь вернулся к палашу, проверил кромку когтем. И атаковал первым. Страшной силы удар Радэк не успевал пропустить, но подставил меч на «слив». В руках отдало тянущим напряжением, лязг резанул по чувствительному слуху. Дракула одобрительно кивнул и отступил в сторону, начиная кружить. Радэк не нападал, выжидал. Против этого вампира, даже если тот держит себя в руках и сражается исключительно клинком, охотник не выстоял бы и минуты. И оба это знали. Винетор не оспаривал превосходство, но и не собирался сдаваться.
Вампиры обменивались ударами, то легкими пробными, то полновесными, расплескивая металлический звон. Первую кровь пустил Влад. На спине Радэка пролег длинный тонкий рубец, окрасивший рубаху алым, рождая в охотнике здоровую злость. Он впервые вернул атаку, и поединок закипел с новой силой. Уже не разбирали где пол, где потолок.
– Довольно, – Влад остановился.
Еще пару шагов, и он бы прижал Радэка к глухой стене, не дав возможности маневра никуда. Но предпочел не делать охотника проигравшим. Он явно решил про себя окончательно. Вопрос, что.
Радэк тяжело дышал. Хорошо, что вампиры не потеют.
– В этом тоже есть плюс, – Влад с ухмылкой, мгновенно напомнившей Раду, отложил оружие, а Винетор только теперь понял, что шепот это тоже «вслух» для его новой семьи. – Еще что-то хочешь мне сказать?
Радэк остановил сердце, пытаясь найти правильный ответ. Влад давно не верит обещаниям – это понятно – не приемлет лжи, не терпит предательства. Что еще? Дорожит самыми близкими. Это в него Маринель вбивал все две недели в домике, как библейскую истину.
– Я буду за ним присматривать, – вырвалось помимо воли, хотел сказать другое, но вновь солнечный отголосок Марина в голове распорядился по-своему. – Он больше так не попадется.
Дракула весомо кивнул. Замер и кивнул снова. Радэк рассматривал зазубрины на лезвии и не знал, что еще сказать. Дракула и не ждал. Он уже думал о другом. По крайней мере, охотнику так показалось, но стоило двинуться, взгляд тяжелый и почти осязаемый уткнулся в спину.
Маринель неслышно, без стука приоткрыл дверь и скользнул внутрь. У Раду почти никогда не горели свечи, только камин. И тот сейчас умирал.
– Господин Раду? – Марин осмотрелся.
Двери в альков открыты, балдахин на кровати как обычно отдернут. Раду не любил тяжелые занавеси здесь, а спать вообще никогда не оставался в этих покоях. Даже если Влада не было дома, он ложился в их общую постель. И Маринель подозревал, что не укрепленные стены и дверь тому причиной.
– Иди сюда, – негромкое, как всегда мягкое,от чего волоски на шее вставали дыбом.
Раду сидел в кресле у окна. Второе пустовало. Повинуясь движению руки, рыжий опустился напротив. На самый край. Княжич бесстрастно рассматривал привычный наряд Марина: тонкая ткань, перевитые нитью жемчуга волосы. Как сам и научил в свое время. Рыжему безумно понравилось забирать локоны вверх, они рассыпались игривыми змейками из-под заколок. Углы губ Раду дрогнули, обозначив улыбку, но глаза остались холодными.
Он провернул на пальце перстень с крупным рубином, такой же, как у брата, единственное украшение, которым Раду по-настоящему дорожил. Тонкий ободок соскользнул с пальца, и перстень упал на ковер. Маринель завороженно следил за падающей алой искрой и вскочил, чтобы поднять. По пальцам больно ударило носком сапога. Раду выбил перстень из-под руки. Тот с жалобным бряцаньем скатился с ковра на пол и остался лежать у кровати.
– Не трогай, – голос все так же спокоен.
Маринель осел на колени.
– Но… – рыжий протянул руку, тронуть так близко стоящего княжича, но тот отодвинулся.
– Сядь на место.
Марин заставил себя сесть обратно. Позвоночник холодило, словно он был голоден неделю.
– Не так, – Раду вывел когтем круг.
Зелень глаз слабо вспыхивала красными искрами. Маринель непонимающе вздернул брови.
– Отвернись, – уже приказ.
Рыжий извернулся, уткнувшись лбом в высокую спинку кресла. Теперь он не видел Раду, только слышал легкий шорох его одежды.
– Вот так лучше.
– Так я вас не вижу, – Маринель пытался пошутить, но выходило не ахти, он слишком опасался настроения Раду и пытался разгадать, что ему уготовано.
– И хорошо. Одиночество – ты должен был привыкнуть. Ведь так? Когда ставишь на кон жизнь просто со скуки, беспечности ради, значит, тебе некого и нечего терять.
Марин поерзал на коленях, вцепился в обивку. Раду приблизился. Рыжий открытой спиной чувствовал его прохладу. Рука прошлась по позвоночнику, как бусины в четках, перебирая позвонки, и вдруг когти вошли глубоко, потянули вниз глубокие борозды. Рыжий ахнул от неожиданной острой боли, изогнулся. На глаза легла плотная шелковистая ткань. Узел врезался в затылок, а под подбородок скользнула ладонь, удерживая голову запрокинутой. Раду прижался грудью и зашептал, едва слышно.
– Так еще ближе к тому, как ты привык. Не видеть совсем.
– Я вас все равно чувствую, – Марин повел плечом, прижался сам, подавшись назад.
– О да? – вопрос сочился ядовитой издевкой. – Давай проверим, как именно ты чувствуешь.
Шелковые шальвары, пояс, шитые рукава – все полетело прочь. Маринель ощущал, как по обнаженному телу гуляет легкий сквозняк. Раны саднили. Но он знал, что это только начало. Раду обошел его по кругу, касаясь легко и небрежно. На спине, плечах и ягодицах расцветали красные узоры. Сплетались, обрастали, как росой, алыми густыми каплями. Теплые ручейки стекали по рукам и по ложбинке позвоночника. Боль притупилась, стала фоном. Сквозь нее пробивалось волнение.
Громкий треск заставил вздрогнуть. Ножки кресла подломились, оно завалилось вперед на спинку, оставив Марина в совершенно беззащитной позе.
– Не двигайся, – зашипело совсем рядом, и рыжий покорно замер.
Руки Раду гладили его плечи и спину, размазывая кровяные дорожки, легли на ягодицы и сжали. Звонкий шлепок Марин едва не пропустил, так был натянут. Кожа на боку лопнула, выдавив еще несколько капель крови. А потом Раду взялся за хлыст. Марин машинально закрыл усилием раны, когда княжич вытянул его поперек крестца, как норовистую лошадь. Свист хлыста, удар. Кончик гибко лег на ребра, лизнул поджавшийся живот.
– Ноги шире, – приказал Раду, и Марин сжал зубы, расставил колени, прогнувшись в пояснице.
Ожог удара змеей скользнул по ягодицам, задев раздвоенным жалом самое нежное. Марин вскрикнул.
– Так ты меня не видишь, но чувствуешь. Чувствуешь мою боль? – Раду проследил кончиками пальцев оставленный хлыстом след, погладил и сжал в кулаке поджавшуюся мошонку. – Мое волнение?
– Да.
– Думаю, недостаточно, – хлыст снова хищно свистнул.
Удары сыпались на поясницу, ниже. Плеть обвивалась, задевала тонкую кожу крайней плоти. Марин сбил повязку, закусил губу. Порка прекратилась внезапно. На израненную спину легла рука. Кончик языка слизнул кровь. Раду укусил легко, словно примеряясь. Руки зафиксировали бедра Марина. Княжич склонился, ведя языком по внутренней стороне ноги. Дошел до крупного сосуда. Маринель застонал. Клыки Раду глубоко вошли под кожу, вампир присосался, делая крупные глотки. Когти рефлекторно сжались. Силы уходили, просачивались через открытые царапины и рубцы.
Рыжий чувствовал, как холодеют кончики пальцев, как перестает частить сердце, замедляется, останавливается вовсе. Но ногам текло. Княжич пил не все, просто спускал кровь.
– Чувствуешь мою слабость? – прошелестело над ухом. – Мою уходящую силу?
– Да.
– А теперь представь, что я так же беспомощен. Я тебя чувствую, я тебя ощущаю. Я знаю, что ты далеко, что ты ослаб и твоя, моя жизнь в чьих-то руках. А я не могу тебе помочь. Не могу защитить. Только ощущать, как ты слабеешь и умираешь.
