Текст книги "Охотник для вампира, вампир для охотника (СИ)"
Автор книги: Shelly Eclipse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Радэк потер глаза – тусклая свеча давала мало света, а пыль кружилась снежными хлопьями. Охотник откинулся на спинку скрипучего стула и запрокинул голову. Где-то под потолком что-то кожисто шуршало. Высокие темные своды сходились где-то там, в непроницаемой темноте. Маринель наверняка бы увидел балки, потемневшие от времени и, сморщив курносый нос, что-нибудь бы сказал на тему свисающих каскадов паутины. Ему бы тут понравилось… охотник чуть не опрокинулся, дернувшись. Судорога ледяной волной прошлась пот поясницы вверх, бросилась румянцем в щеке. О чем он думает?!
В план следующей временной серии склепов Радэк вгрызся с отчаяньем, с каким утопающий цепляется за свесившуюся над стремниной ветку куста. Первый склеп – простой. Второй тоже. А вот третий. Охотник осторожно повернул план вверх ногами, отмечая, что к задней стене идет старое русло каменного акведука. Сейчас его наверняка засыпало сверху, но канал был глубоким, снабжал водой часть города, пока тот не отодвинулся дальше, под защиту стен и холм немного ополз, а позже нарос с другой стороны, скрыв водную жилу. Она наверняка пересохла. Но надо посмотреть. Если не обвалился спрессованный слой земли – там есть проход, как тоннель. Радэк на палец измерил толщину стен. Получалось, что за основной стенкой склепа и гробницей, есть приличная по размерам ниша. Вампиру в самый раз.
Винетор закусил ноготь. Неужели все так просто? Но только если Маринель в городе. С другой стороны, Радэк уже подметил – пока он сам здесь, рыжий всегда где-то рядом. Крутится, манит, дразнит. Позволяет многое. Охотник шумно выдохнул. Что его больше всего бесило в вампире – тот ни во что его не ставил. Не боялся меча, сдобренного серебром, зализывал раны, затягивающиеся прямо на глазах. Весело скалился, щелкая клыками в нескольких сантиметрах от голой кожи, видной в прорехах, но не кусал.
Радэк машинально потер руки.Пальцы все еще помнили мягкость и нежность кожи Маринеля. Почти неотличимое от человеческого тепло.
– Про-о-очь! – сквозь зубы выдохнул охотник, вскакивая
Стул упал с грохотом, в стороны полетели щепки.
– Эй, что творишь! – взвился свистящим фальцетом старик-библиотекарь. – Пускай вас, охотников. Пшел вон!
– Прости, – Радэк оставил на столе мелкую монетку.
Ноги с трудом шли, воздух, уже сумеречный и прозрачный, напоенный сладким тяжелыми ароматом горящей осенней листвы, душил, забирался в легкие и там оседал чем-то вязким и горьким. Радэк задрал голову, ловя обводы крыши снаружи. Мимо шпиля мелькнула тень. Охотник скривился. Ничего, осталось совсем немного.
– Как успехи? – Чавдар снова восседал в большой комнате, там же за столом расположились Тишко и Андрей.
Оба охотника выглядели уставшими и бледными. У Андрея под глазом наливался синяк, а Тишко старался не использовать правую руку.
– Что случилось? – вопросом на вопрос ответил Радэк, хмурясь.
– Ничего, мостки подломились, – Тишко криво хмыкнул. – Шандарахнулись в речку, хорошо не глубоко. Глупость, самолюбие пострадало.
Чавдар только ухмыльнулся в кружку, наблюдая за Радэком. Охотник игнорировал взгляд, намеренно не отвечая на вопрос. Ему дали три дня. Из них минуло всего два. А на третий, все закончится. Завтра все закончится.
Налившийся теменью лес вокруг городка шумел. Тревожно, сорвано. Кроны колыхались, шептались, хватались друг за друга. Воздух набирал холод. Тяжелел, тек густым ветром сквозь город к реке, дальше по просеке к оврагу. Радэк уперся лбом в окно, глядя на город. Он знал его на зубок, каждую тропку, каждый изгиб дороги. Сменявшиеся вывески, выбитые камни. Каждый год он проходил его несколько раз, помечая изменения, кивая тому, что видел, ставил мысленные зарубки и черточки в своей тетради. Здоровался, как со старым знакомцем, который уже ждал его визита. Что ж. Здесь все началось, здесь и закончится.
Он принял решение. Вопросы больше не помещались в голове, все новоприобретенные знания остро резали то, во что он всегда верил.
Маринель недовольно покосился на упавшую рядом ветку. Тонкая, сломанная, белеющая вывороченным остовом, она проскользнула по каменному шатру склепа и упала куда-то вниз с жалобным шорохом. Закричала птица. Рыжий напряженно вслушался, ловя звуки, потом успокоился. Обычный ночной хищник радовался пойманной добыче. Книга, скрашивавшая его одиночество, осталась забытой рядом. Марин смотрел на запад за лес. Завтра он возвращается. Игра стала странной, но отпущенное время заканчивалось. Господин Влад просил не задерживаться.
В этом году осеннее свидание с Радэком получилось скомканным.
– И что на него нашло? – спросил Марин у расколотой статуи птицы.
Ворон, судя по остаткам крыльев, невозмутимо продолжал высматривать что-то за склепом. Ответа он не знал.
Маринель покосился на то место, где должна была висеть луна, и показал прячущейся хозяйке ночи язык.
Радэк не смог уснуть до утра. Мысли разрывали голову изнутри. Нашептывающий голос Маринеля раз за разом повторял все сомнения и озвучивал страхи. Охотник бродил своей комнатушке кругами, бормотал, как сумасшедший. Иногда он останавливался у стола со свечным огарком, становился на колени и молча стоял, глядя на танец пламени. Рыжего, как листва осенью, изменчивого, гибкого. Радэк болезненно кривился и утыкался лбом в пол, молясь, чтобы прекратилось. Он больше так не мог.
Сбежать с первыми лучами не удалось. Сначала Тишко, без стука ввалившийся в комнату, что-то доказывал, размахивая руками и с чавканьем жуя древесную щепку. Радэк с трудом заставил себя слушать. Но никак не мог уловить смысл. Что-то про реку, про старые замки выше за холмами.
– … Чавдар считает, что здесь у него перевалочный пункт.
– У кого? – Радэк сморгнул и тяжело потер глаза.
Чернявый охотник уставился на него с веселым изумлением:
– Ты вообще, что ль, меня не слушал? Говорю, старший считает, что этот город для вампира перевалочный пункт. И приходит он откуда-то не очень далеко, но…
– Он живет в городе, – машинально перебил Радэк и замолчал, досадливо прикусив губу.
– То есть ты его выследил? – в глазах товарища зажегся нехороший огонек. – И молчишь?
– Никого я пока не нашел, – отмахнулся Радэк, хмурясь и отводя глаза.
Обманывать напрямую он устал, но рассказывать о своих планах не собирался. Маринель принадлежит ему. И никто не будет вмешиваться.
Тишко прищурился, растеряв всю бесшабашность.
– Уверен, – холодно переспросил он. – Если не хочешь, чтобы Чавдар знал – так мы не скажем. Он мне самому не нравится.
– Я. Никого. Не. Нашел, – сквозь зубы повторил Радэк. – Пока.
– Ну, смотри, – цыган вновь принялся жевать, перебрасывая языком щепку из одного угла рта в другой. – Ищейка ты отличная, мне б твои способности. Идем вниз, тебя звали.
Следующий разговор Радэк выдержал стойко. Старший забрасывал его вопросами о городе, о том, где кладбище встречается с лесом, как стены раскрываются полукругом, а дорога уходит, за первым оврагом ныряя в низину. Охотник отвечал подробно, спокойно, пока не осознал, что Чавдар вопросами повторяет его маршрут по городу. Следил?
– Завтра выходим на запад, – Чавдар покрутил ус, сцедил зевок в кулак и откинулся на стену, только лавка скрипнула. – Надо посмотреть, что в соседних деревнях говорят. Если след протянется дальше – будем искать.
Радэк молча кивнул, спиной чуя тяжелые взгляды Тишко и Андрея, с которым чернявый шептался.
Кое-как перекусив черствым хлебом и молоком, Радэк поднялся к себе. Куртка, меч, кинжалы.Охотник подержал в руках горжет. Пряжки негромко позванивали язычками, плотная кожа не поддавалась пальцам, как ни мни. На потертой поверхности проступала сетка царапин. Радэк швырнул защиту на пол и, больше не раздумывая, вышел.
Как назло день был таким светлым, что ни о каких ужасах думать не хотелось. Солнце пекло во всю, хотя уже перевалило за полдень. От леса тянуло пряной сыростью. По улицам сновали люди, суетливо куда-то торопились или просто прогуливались. Рыжая кошка сидела у стены и с наслаждением вылизывала лапу. Никому из жителей дела не было до молодого охотника и его терзаний. И не было дела до существования вампиров. Они верили в легенды, но никакой паники не испытывали. Орден был чем-то вроде символа, кто знал, чем там занимались. Еще одна длань закона.
Радэк осмотрелся на площади. Между лопатками противно зудело, затылок то и дело холодило.
Со стороны города кладбище казалось мирным. Обойдя по кругу под стеной, Винетор осторожно спустился к самой воде, едва не оскользнувшись. Крайние мостки – старые и хлипкие – оказались подломлены. Выходит, здесь лазали вчера Тишко и Андрей. Разросшиеся лопухи скрывали кромку воды у самого берега, река расплывалась зеленоватой ряской. Плотно опутывавший прибрежные кусты вьюн цеплялся за одежду и оружие, мешал идти. Радэк ступал, как по льду, ощупывая наперед землю. Здесь река уходила ниже, а берег, напротив, резко забирал холмисто вверх. Кладбище начиналось выше. Радэк видел погнутую оградку, идущую по самой кромке обрыва. Рыхлая земля, поросшая густой травой, пахла свежей могилой и водой. Берег оборвался, дальше шло мелководье. Не пройти. Охотник наклонился вперед, пытаясь заглянуть за куст. Проклюнувшаяся первыми янтарными листиками зелень мешала, застила глаза.
Радэк аккуратно шагнул в воду. Через пять шагов, охотник увидел земляной свод, закрывавший небольшую нишу и тяжелую каменную плиту. Простую, выщербленную. На месте герба – уродливый скол, оставшийся лепесток тянул витые каменные усики к воде. Винетор ощупал пористый камень. Ни ручки, ни замочной скважины. Не вручную же ее надо отодвигать. Радэк попробовал – навалился всем весом. Плита осталась равнодушна.
Охотник задумался. Скрытый механизм или хитрый замок. Дернув лепесток, Радэк прислушался. Внутри что-то хрупнуло. Покрутив внезапно легко поддающийся обломок, Радэк принялся сдвигать его по чуть-чуть, приложив ухо к камню. Глухо щелкнуло, и плита сдвинулась, как самая обычная дверь. Всего на ладонь. Охотник навалился, но механизм заклинило, или он не должен был открываться шире. Протиснуться не давал острый угол и переплетающиеся корни. Радэк скинул куртку и попробовал еще раз. Проход недовольно сдавил непрошеного гостя, но пропустил, мстительно выпачкав жирной кладбищенской грязью.
Землистый низкий свод навис над головой. Радэк поморгал, привыкая к полутьме. В пику жаркому дню, здесь было холодно и промозгло. Вытянув руки, Винетор тронул каменную в глубоких трещинах стену и двинулся вперед. Пахло сыростью и розами. Лёгкий цветочный аромат пробивался сквозь все остальное. Охотник сжал зубы, челюсть противно заныла.
Проход оказался на удивление длинным. То ли он петлял, то ли просто уходил глубоко и неровно, но Радэк уже подумывал вернуться и взять факел. Светлый прямоугольник за спиной пропал совсем. Снизу, то и дело задевая голову и плечи, свешивались корни растений, древесные толстые пробили в нескольких местах стену и корявыми змеиными изгибами выступали, потеснив кладку. В ноги бросились ступени, носок сапога глухо стукнул по первой. Охотник споткнулся, хватаясь за стену. Ладонь обожгло болью. Четыре шага вверх и снова плита. Только эта поддалась, стоило на нее легко надавить. Радэк оказался в склепе. Серые каменные стены шли полукругом, впереди еще одна дверь – в основную усыпальницу. Здесь царил полумрак, под самым сводом оставленная крохотная прорезь едва давала свет и позволяла проникать свежему воздуху. Но ни луча солнца не падало внутрь. Охотник осмотрелся. Чистый пол, стопка книг у стены. Небольшой столик. Словно комната. Для отдыха. В замке.
Радэк сглотнул. Все-таки нашел. Он его нашел. Каменное ложе, саркофаг или гроб, закрытый, похожий на простое возвышение. И вампир. Спящий вампир. Охотник глухо выдохнул и потер глаза. Наставник рассказывал, что сон делает кровососов уязвимыми. Они не могут держать личины и становятся сами собой. Истинный облик берет верх. Радэк смотрел на спящего юношу. Рыжие волосы разметались. Он лежал на боку, устроив щеку на согнутом локте. Полупрозрачные шальвары сползли, открывая бедра. Матово-персиковая кожа почти светилась. Стройное тело, расслабленное, спокойное. Только грудь не двигалась, не раздувались крылья чуть вздернутого носа. И плотно сомкнутые губы были бледнее тех, что Радэк привык видеть. Марин спал в истинном облике. В облике молодого аристократа Маринеля Кроитору. Правой руки Влада Дракулы. И он был хрупким, тонким и уязвимым. Радэк замер, жадно разглядывая, как первый раз увидел. Таким спокойным и тихим – первый. И полностью в его власти. Все. Все закончилось. Теперь дело всего за одним ударом меча. В висках гулко застучало.
Охотник осторожно расстегнул ремень, снял вместе с ножнами и положил рядом на землю. До заката еще далеко, а он должен, имеет право убедиться, что вампир его обманывал все эти годы, морочил голову иллюзиями. Радэк присел на корточки, близко разглядывая юношу. Цепочка на шее сбилась, запуталась в волосах, поблескивая среди рыжих кудрей. Приоткрытые губы не двигались, видна была лишь ровная кромка зубов. Винетор протянул руку. Занес над неподвижной грудью и сам задержал дыхание. Сердце билось где-то в горле, отдаваясь эхом в пояснице и затылке. Марин был теплым. Совсем непохожим на труп. Бархатистым и нежным. Радэк провел по его груди, спустился на живот. Густые темные ресницы вампира не дрогнули. Шелковистость кожи под рукой сменилась гладкостью шелковой одежды. Намека на нее. Радэк близко увидел, насколько эти тряпки прозрачные. Каждый изгиб. Охотника бросило в жар. Он, сам не понимая, что делает, сел на каменную крышку, прижав бедро спящего. Волосы струились между пальцев, застывшие черты лица казались совершенными. Радэк сглотнул сухим горлом, окончательно теряя нить реальности. Он словно оказался в одном из своих снов. Только Марин был молчалив и не пытался шутить над ним, не язвил. Радэк уперся в стену, склонившись вплотную к лицу вампира. Плохо соображая, охотник прикоснулся губами к щеке. Легко тронул губы, прихватил зубами нижнюю, оттягивая. Нежная, она легко поддалась. Но ни отклика. Радэк едва сдержал порыв заорать. В его видениях рыжий был страстным и сам вытворял такое… а теперь?!
– Боже, что я делаю? – прошептал Радэк, но руки сами тянулись.
Он гладил Марина, терзал его шею, цветочный аромат от волос дразнил и кружил голову. Схватившись за пояс шальваров Радэк резко дернул. Ткань лопнула с треском. Радэк впился пальцами в бедра, с каким-то благоговением видя остающиеся следы. Охотник перевернул вампира на спину. Тот как шарнирная кукла, тяжело обвалился, безучастно отвернув голову.
Охотник зарычал, судорожно хватаясь за руки, за плечи. Понимая, что сейчас может хоть на лоскуты резать вампира, тот теперь его. Полностью. Радэк сжал тонкое горло светлое, приник к губам, больше кусая чем целуя, вымещая злость, досаду, сходя с ума и жаждая отклика. Но рыжий оставался спящей красивой куклой.
– Нет-нет, нет! – Радэк взялся за расслабленный член.
Дернулся, как от удара, и озверел окончательно. Деревянными пальцами, он распустил завязки на своих штанах, привстал, рывком перевернув Маринеля на живот. Разорванный шелк сполз, послушно открыв полушария ягодиц. Радэк судорожно мял их, стискивал, бормоча под нос, как буйно помешанный. Он завалился на вампира сверху, сквозь тонкую рубашку чувствуя его тепло, его послушную податливость и кляня на чем свет стоит его неотзывчивость.
– Ты обещал мне! Обещал, что я узнаю, – злость накатывала волнами, затмевая последние искры разума.
Радэк терся о Маринеля, вжимал его в каменное ложе, хватал за волосы, теребя, словно пытаясь разбудить.Внизу живота все горело и дергало. Выпавший из штанов член болезненно пульсировал. Радэк втиснулся в ягодицы, толкнулся. Раз, другой. С рыком направил себя рукой и закусил губу. Что с ним творилось, он не понимал. Только чувствовал. Туго, неприятно. Потом легче, что-то стало помогать, двигаться проще и скользить глубже. Слепо уставившись перед собой, охотник дергано и рвано дергался, сжимая вампира до невнятного хруста, рычал ему в затылок и не мог остановиться.
Пробуждение было… необычным. Искра разума, вернувшаяся с первыми сумерками, принесла боль. Маринель моргнул, пытаясь понять, что с ним происходит и остолбенел. Если бы он мог сейчас двигаться, утратил бы способность. В нос ударило запахом Радэка, горячим, пряным, и крови. Его собственной крови. Охотник тяжело дышал над ним, дыхание щекотало шею и спутавшиеся волосы. Что?!Тело не слушалось, голос еще не вернулся. Тянущая боль карабкалась вверх по позвоночнику, туда, где его прижимала широкая грудь охотника. Руки сжимали так крепко, что трещали ребра. Радэк сошел с ума? Что он творит?!
Марин изо всех сил напряг руки, но смог только двинуть пальцами, царапнув камень, на котором лежал. Радэк зарычал, вжал его собой крепче, продолжая рефлекторно механически вбиваться. Боль растекалась шире, хлынула волной, принося с собой горечь паники. Предплечья слегка закололо, пальцы смогли сжаться. Марин вяло отмахнулся. Пятерня Радэка сжала запястье. Он вывернул вампиру руку, приподняв и выгнув в спине.
Марин застонал. Запах крови мутил, беспомощность вязала крепче серебряных цепей.
– Мой, мой, мое безумие, – бормотал на ухо охотник.
Он сам дрожал, сердце билось о ребра так сильно, что Марин слышал его оглушающее буханье.
– Ра…дэк… – с трудом удалось вытолкнуть, и охотник замер на миг.
Маринель ухватился за край саркофага. Радэк схватил за волосы, не давая выползти из-под него, но Марину и не надо было. Он извернулся и столкнулся с совершенно безумным взглядом. Радэк пребывал где-то за гранью действительности и возвращаться явно не собирался, пока не… Марин зарычал и с силой впился в открытое горло охотника. Забирая силы, забирая кровь. Никаких игр, он должен выжить. Инстинкты вампира сработали быстрее разума. На язык ударило горячим. Кровью запахло сильнее. Радэк напрягся всем телом, застонал, словно его не кусали, а целовали.Рука сдавила горло и впечатала голову в каменную крышку. Они расцепились, Радэк встал на колени, ошалело мотая головой. По шее текла густая алая дорожка, капли падали на Марина. Они застыли, глядя друг другу в глаза. Радэк открыл рот, но сказать ничего не успел.
Внутренняя дверь рухнула с грохотом, пылью и руганью. Охотники ввалились внутрь, ощетинившись стрелами и клинками. Чавдар и Тишко первыми сориентировались, увидев Марина и Радэка, перемазанных кровью. Разорванное горло Радэка, окровавленный Маринель, лежащий под охотником и щеривший клыки.
– Нашел, – выдохнул одними губами старший и отступил назад. – Стреляй!
– Нет!
Маринель попытался встать, но сил все еще не хватало. Тело выметнулось вверх и тяжело упало. Ноги не слушались. И его снова прижало к саркофагу, накрыло теплым и большим. Прочным. Только вздрагивающим, когда в него попадали толстые болты. Маринель видел, как пульсирует зрачок Радэка, как беззвучно складываются губы в «прости». Как горлом, уже не из прокуса, хлещет кровь. Как сердце судорожно сбивает ритм и заходится в истеричном бое.
– Оттащите его! – короткий приказ и опасливые шаги.
Охотник, закрывший собой, все еще дышал. Маринель обнимал и чувствовал торчащие иглы стрел. Радэк криво усмехнулся и склонился ближе, подставляя горло.
Удивляться некогда, охотники слишком рядом, а он слишком слаб. Маринель аккуратно припал к ране, широкими глотками высасывая горчащую кровь. Серебро еще не коснулось ее. Острым теплом разбежалось по венам. Трепыхнулось в груди.
Андрей сапогом свалил тело Радэка с вампира. Охотника перевернуло на бок, всадив глубже попавшие болты. Маринель на удар сердца позволил себе закрыть глаза. А потом Андрей лишился руки, со свернутой шеей упал к его ногам. Испачканный в крови, почти голый вампир был страшен. Охотники, не ожидавшие такой прыти в замкнутом пространстве, попытались перестроится, но не успели. Марин пихнул Радэка в бок, заставив лечь ничком. Чтобы не видел. Не надо…
Рыжая фурия пронеслась по потолку и еще один из охотников осел с вырванной трахеей, заливая пол густым почти черным. Чавдар ткнул факелом в Марина, но тот лишь фыркнул, сломав сначала палку, а потом руку человека. Лицо Чавдара разошлось лоскутным одеялом, куски кожи и мышц повисли разорванной бахромой. Маринель прыгнул сверху, успевая сделать глоток и сломать охотнику шею. Оставшихся трое выставили мечи, один пытался распустить сеть. Не в этот раз. Марин усмехнулся, напоказ медленно утирая губы и облизывая окровавленные пальцы. В голове все тише и тише билось сердце Радэка. Нужно спешить. Вампир вспрыгнул на стену, изящным пируэтом выгнулся, падая сверху на сгрудившихся в попытке защитить спины охотников. Броня летела клоками, бесполезная, ненужная. Последним умер Тишко. Пронырливый цыган, нашедший утром в каморке Радэка исчерканную записями тетрадь. Маринель убрал испачканные волосы с глаз. Осмотрелся, принюхиваясь и прислушиваясь. Склеп обняла тишина.
– Марин…
Вампир опустился на колени рядом с охотником. Радэк уже уходил. На губах пузырилась розовая пена. Расплывшийся от боли зрачок не реагировал.
– Марин…
Рыжий тяжко вздохнул.
– Держись, еще немного надо продержаться, охотник. И в кого ты такой неумеха?!
Маринель осторожно перекатил умирающего человека на живот, сноровисто выдернул из спины стрелы, с отвращением отшвыривая их в сторону, и снова перевернул.
– Радэк! – он легко похлопал по щеке, пытаясь привести в сознание охотника, но тот плыл. – Проклятие, ладно…
Крови в охотнике оставалось на два глотка. Жизни на два удара сердца. Но если Маринелю что-то нужно. Впервые рыжий вампир откровенно нервничал. Он никогда еще не обращал, но другого выхода просто не видел. Прокусив собственное запястье, Марин подлез под Радэка, приподняв ему голову и устроив на своих коленях, и плотно прижал руку к его рту.
– Пей! – Радэк попытался отодвинуться. – Пей!!!
Охотник слабо дышал и не двигался.
– Да что ж ты за осел такой!
Марин втянул глоток и с силой впился в губы, вталкивая свою кровь в охотника, заставляя поневоле сглотнуть. И успел оторваться, снова прижимая запястье. Радэк сделал глоток. Второй… трансформировавшиеся первыми клыки вошли в кожу. Маринель уткнулся носом в короткие темные волосы на макушке, крепче прижал к себе охотника. Радэка выгнуло, судорога прошла снизу вверх. Он попытался отшвырнуть Маринеля, но тут же вцепился в его руку, жадно высасывая кровь. Рыжий ухмыльнулся. Так-то лучше.
Сердце охотника испуганно дернулось и замерло. Марин не помнил, как это, но чувствовал, как под руками бьется перерождающийся вампир. И думал о Владе. Среди сломанных кукол-трупов, окровавленный, голый, он баюкал новорожденное существо, слушая, как оно набирает силы.
– Марин? – бывший охотник уперся еще непослушной рукой и приподнялся.
– М? – рыжий поднялся, намеренно закрыв собой трупы. – Марин, Марин, вставай. Только осторожно. Надо уходить.
Радэк встал с первой попытки, пошатнулся, неуверенно поводя руками. Маринель решительно вытолкал его в темный земляной коридор, не дав толком осмотреться. Не надо. Нельзя. Даже теперь. Это уже прошлое. А запах еще свежей крови – настоящее. Если голодный вампир не сможет себя удержать, а Радэк толком вообще не понимает, что произошло…
– Холодно, – Радэк удивленно поморщился, трогая шею и оглядываясь в кромешной раньше темноте.
– Потому что ты голоден, – Марине крепко взял бывшего охотника за руку и потянул за собой. – Идем, в этом городе больше делать нечего. К тому же, твои товарищи сейчас будут рыть землю.
Маринель прикусил язык. Напоминать, что после убийства шестерых охотников Орден встанет на уши и прочешет все и всех, всего несколько минут назад покинувшему их послушнику не стоит. Город ждет охота на ведьм. И если не найдут настоящего вампира, значит найдут кого-то на эту роль. Жителей надо успокоить показательной казнью. Рыжий фыркнул.
Радэк остановился у реки, с удивлением оглядывая ночь. Марин погладил его по руке. Охотник обернулся:
– Ты пойдешь в таком виде? – скривил бровь Радэк, приподнимая двумя пальцами лоскут фиолетового шелка, чудом задержавшийся на поясе вампира.
– А что, я тебя смущаю? – хмыкнул Марин и вдруг подался вперед, прижался к боку Радэка и легко поцеловал его в щеку.
Винетор возмущенно дернулся, нахмурился, глядя на мягкую улыбку Марина совсем рядом. И вдруг сгреб его, рыжий непроизвольно выдохнул.
– Дымом пахнет, – Радэк запрокинул голову, ноздри его раздувались, он часто моргал, пытаясь приспособиться к другому зрению. – Сладко…
Маринель беззвучно рассмеялся и потянул за собой.
Лес, тропинка едва заметная для человеческого глаза. Светлая лента сама стелилась под ноги. Марин шагал легко и бесшумно. Радэк не выдержал на середине пути и отдал ему свою рубашку. Получилось веселенькое платьице. В купе с длинными ногами, золотыми украшениями и засыхающими потеками крови рыжий выглядел странно и красиво. Опасно. Радэк рассматривал лес, крепко сжимая прохладные пальцы вампира. В голове было пусто, только знобило и тянуло в желудке. На опушке Марин остановился, осматриваясь. Чуть покосившийся охотничий домик, давно брошенный и забытый, стоял, прячась за разросшимся подлеском.
– Ты тут живешь? – изумленно спросил Радэк.
– Нет, здесь я живу, когда не успеваю домой. Близко от города, далеко от… дома. Не стой. Тебе надо лечь. Сейчас ты слаб, пока не до прогулок.
Внутри домика сильно пахло хвоей. Радэк с непривычки расчихался. Пока Марин осматривал комнаты и чердак, проверял свои ловушки и метки, бывший охотник сидел на полу под окном, обхватив колени и упираясь в них подбородком.
– Эй, ты чего? – Маринель внезапно оказался рядом, прижался, подпихивая голые ноги под него.
Радэк молча мотнул головой. Ничего. Совсем ничего. Он словно забыл что-то и никак не мог вспомнить. Очень хотелось обнять Маринеля, прижаться к шее губами. Радэк тронул свою, нащупал две маленькие точки-отметины.
– Мне нужно вернуться, – рыжий ласково потерся, погладил обнаженное плечо охотника. – Пожалуйста, не выходи, я быстро.
– Нет, – Маринель с укоризной покосился на сжавшую запястье руку.
– Я быстро, – он мягко поцеловал Радэка в висок.
Рыжий выскользнул на улицу. Оставлять новорожденного в явном раздрае опасно, но Марин прекрасно понимал, что сейчас заставить Радэка «поесть» обычным для вампира образом невозможно. Значит надо накормить.
Город только недавно заснул и пребывал в сонном оцепенении. Не рискнув соваться вглубь кварталов, Маринель быстро разыскал, у кого занять крови, выскользнул через стену. Спустившись к реке, он прокрался оставленным входом, осмотрел трупы охотников, проверяя, чтобы они не стали упырями. Сюда он больше не вернется, а самостоятельно Орден может и е вычистить образовавшееся гнездо. Тренированные тела и вбитые рефлексы будут служить упырям и после перерождения.Убедившись, что все в порядке, Маринель собрал серебряные болты, выпачканные кровью Радэка, и отнес подальше к могилам с другого края кладбища. Так себе след, но отвлечет и запутает.Выйдя к реке, рыжий безжалостно разворочал подпиравшие тоннель сваи. Земля с тяжким вздохом осела, похоронив под собой проход. Теперь склеп стал бесполезен. Теперь Марину он был не нужен. Пройдя по воде, сбивая след, вампир вспрыгнул на повлажневшую к темноте траву и двинулся по тропке.
В комнате Радэка не было. Лунный свет лежал на досках ровным прямоугольником. Марин скользнул внутрь, прикрыв за собой дверь. Метнувшаяся навстречу тень на охотника походила мало. Он все так же был в одних штанах и сапогах, встрепанный и испачканный в крови. Но передвигался быстро и бесшумно. Рыжий довольно фыркнул, удерживая стиснувшие руки и разглядывая взявшиеся внушительные когти, широкие и мощные.
– Привет, – промурлыкал он, потираясь спиной о Радэка и ощущая его мгновенный отклик.
– Ты долго, я волновался.
– Неправда, я быстро, возразил шепотом рыжий.
– Правда, волновался.
Маринель рассмеялся.
– Идем, я тебя покормлю.
– Я не буду пить кровь, – Радэк послушно сел, но упрямо сдвинул брови.
Верхняя губа дернулась, приподнялась, обнажив кончики клыков. Марин залюбовался. Радэку шло. Как будто таким родился. Чуть побледневшая кожа осталась смуглой, в карих глазах появился незнакомый блеск. Шрамы от прошлых встреч выделялись светлыми браслетами на руках и кое-где на груди. Большинство из них Маринель помнил – они от собственных шипов, нашитых на куртку, когда с легкой ноги Марина охотник скатился с лестницы.
– Что ты так улыбаешься? – вскинулся охотник, прищуриваясь.
– Ничего. Сюда иди. Ближе. Еще. Вот так. – Марин устроился на коленях Радэка, придавив ему ноги и упираясь в плечи. – Тебе надо поесть. Не будешь питаться – ослабнешь и умрешь по-настоящему. Ясно? Еще хуже, если от голода потеряешь разум. Упырей помнишь? Вижу, помнишь. Вот таким станешь. Ну, почти.
– Я не буду убивать людей ради пропитания, – упрямо выдавил охотник.
Маринель тяжко вздохнул.
– Радэк, слушай… не все, что вам говорят в Ордене правда. Точнее, почти все неправда. Вампиры не уничтожают всех направо и налево, мы не высасываем человека до смерти, только если не хотим его убить или нам срочно нужно большое количество крови, чтобы залечить обширные раны от серебра. Достаточно просто одолжить несколько глотков у здорового человека.
Радэк моргал и не верил.
– Ну, смотри, – Марин положил его руки себе на живот, хихикнул, когда они сжались, погладили его и сместились на пояс, обхватывая. – Сколько в меня физически влезет литров крови? Я же не бурдюк. Лопну.
Охотник молчал. Марин проследил кончиком пальца ровный нос, разлет скул и бровей, короткие шрамы на скуле, на виске. Касания осторожные, нежные. Радэк облизнулся. Руки сжались крепче. Рыжий наклонился, высунув кончик языка.
– Не надо никого убивать, а сейчас достаточно меня. Я тебя покормлю, – язык тронул неплотно сомкнутые губы Радэка, скользнул внутрь, размазывая алую каплю по небу.
Марин довольно прикрыл глаза, когда на затылок легла тяжелая ладонь, а Радэк сглотнул.
В ту ночь они больше не разговаривали. Напоив, Маринель увел его к ручью и долго оттирал холодной водой всю грязь и кровь, выполаскивал ее из волос, своих и охотника, пытался найти во что его одеть. Иногда Радэк замирал, словно прислушивался к себе изнутри, сводил брови и прикусывал губу. Пару раз пропорол и долго смотрел на капельку крови на пальце. Но не паниковал, оставался собран. Он послушно следовал за руками Маринеля, обнимал его, порой стискивая очень крепко, но тут же разжимал объятия, смотрел на свои руки и думал.
Солнце еще оставалось за горизонтом, но Марин утянул охотника на матрас, накрыл узорчатым покрывалом и забрался под бок. Ночь оказалась длинной. Легкая дремота незаметно перетекла в сон. Уже погружаясь в его прохладное марево, Маринель ощутил, как на плечи легла тяжелая рука.
