Текст книги "Охотник для вампира, вампир для охотника (СИ)"
Автор книги: Shelly Eclipse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
– Может, – Радэк прислушался.
После многочасового рыка и чавканья тишина оглушала. За спиной что-то булькало, там, в оставленных комнатах. Безжизненно, обреченно.
– Надо проверить остальные помещения, – Антон перевел дух. – Упыри гнездятся ближе к земле, но, кто знает, может, здесь им просто не хватило место на нижних этажах. Если пропустим, то потом все заново начинать.
Старший тяжело привалился к стене.
– Так, – Радэк пощупал ему лоб, горячий, в испарине; жаль глаз не видно из-за почти полной темноты.
Зрачок наверняка расплылся от боли, реакции не те. Доверить ему спину сейчас – самоубийство. Еще и Дари. Юнец совсем сдал.
– Распределимся. Антон, вы с Дари оставайтесь здесь, мы с Ионом проверим верхние этажи. Если что – кричите, здесь хорошая слышимость.
– Не лучше убраться отсюда и подождать утра? – Антон кое-как затянул оставшееся от куртки – из-под нее невозмутимо проглядывала тонкая серебристая кольчужка – таких уже лет сто не носили, но именно она и спасла охотнику жизнь. – Или…
Радэк незаметно сжал кулак. Острые грани золотого колокольчика – крошечного, вычурного, и уже никаким образом не забытого прежними хозяевами поместья – больно врезались в ладонь узорчатыми лепестками. Охотник подобрал его на ступеньках. Ехидно и беззастенчиво приглашающий.
– Неизвестно, что тут скопится к следующему дню. Надо закончить, потом уходить.
– И правда, Антон, – поддержал неожиданно Ион и встряхнулся, собираясь. – Если поймем, что не справимся, тогда отложим до утра или спалим к небесам всю эту красоту. Если повезет с погодой – то наверняка.
Антон с сомнением покачал головой. Оставаться раненому с испуганным ребенком не хотелось, но он и сам понимал, что не помощник. А в Ордене не погладят по головке за провалившийся рейд.
– Хорошо, – тяжело и неохотно согласился старший рейда с Радэком. – Но если нарветесь на лежанку больше трех, возвращайтесь. Это приказ.
Ион поудобнее перехватил арбалет. Радэк придержал его, первым двинувшись по лестнице. Каменная кладка истекала холодной сыростью. Под сапогом хрустело. Первый зал сразу после лестницы. Маленький, аккуратный, совсем непохожий на «декорации» внизу. Темнота расползлась везде, оставляя острые звуки и мешая глазам.
– Погоди, – Радэк остановился, с подозрением рассматривая стену – вдруг показалось.
В пазах торчали два старых, но вполне пригодных факела. Из общего фона поместья они выбивались, как чертополох на розовой клумбе. Высечь искру было минутным делом, и сумрак недовольно заворчал, отодвигаясь на несколько шагов.
Белоснежные стены, покрытые грязными разводами, расходились полукругом и двумя автономными коридорами.
Маринель с досадой цокнул языком. По разговору – тайному, насмешили – охотники решили все-таки разделиться, но нужный «песик» пошел в другую сторону. Что ж, подождем. Все равно вернется. Поиграть можно и с этим. Вампир улегся на древнем шкафу, свесив руку и перебирая пальцами в воздухе – браслеты тускло сияли, ловя очень далекий и еще совсем неверный свет факела. Рыжий с предвкушением улыбнулся.
– Направо, – Ион кивнул, говорил шепотом, с присвистом. – Я пойду налево.
Радэк колебался. Разделяться – не самый лучший вариант. Но так они сэкономят время, к тому же, если он не ошибся, то Иону опасность не грозит. Этот вампир придет за Радэком. Колокольчик, убранный в карман перепачканных штанов, жег бедро.
Белокурый охотник еще раз обернулся, цепко глянул и двинулся вперед. Радэк дождался, пока он скроется в темноте, факельный оранжево-бледный круг съест темнота. Постоял, слушая затихающие шаги. Сердце билось сильно и часто.
Полоски приоткрытых дверей равнодушно смотрели щелками разбитой древесины. Поддавались неохотно, с натужным скрипом, царапая полы просевшими скобами. Покалеченная мебель, сваленные в кучу рамы, порванные холсты. Все под слоем пыли. Ни следа упырей. Грязно, заброшено и пусто. Сухие стены и доски пола, потолочные перекрытия – оскаленные, как зубы – чертили кривые расшатанные узоры. С них свисали длинные хлопья паутины и той же пыли.
Охотник вступил в последнюю полукруглую комнату, как на весенний лед. Осторожно, пробуя его прочность сначала носком и только потом перенося вес на всю ногу. Маринель наблюдал за ним, сидя в единственном уцелевшем кресле, прячась в тени угла. Хорошо идет. Вампир беззвучно оскалился и сбросил с подлокотника старую полусгнившую книгу – листов осталось едва половина, остальное испортила влага. Охотник тут же среагировал на звук. Щелкнула тетива. Ион развернулся, следуя за мелькнувшей тенью. Чтобы перезарядить арбалет, надо было выпустить факел. Охотник бережно положил его на край подвернувшегося перекошенного стола, не давая подобраться к себе полному мраку.
Смазанное движение сзади. Голубоглазый отмахнулся кинжалом.
– Ох, как шустро, – рассмеялась темнота, сверкнула на мгновение белозубой улыбкой.
Клыкастой, оскаленной ухмылкой. Охотник зашептал про себя молитву. Вампир! Это точно вампир. Не подранок, тупой и хоть и быстрый, но все-таки не настолько опасный.
– И что вам, псам, не сидится-то в питомнике своем? – тень приблизилась и снова отошла, уже с другого бока обрисовался силуэт.
Ион хотел было перезарядить арбалет, но побоялся, что не успеет. Поэтому просто прижимал бесполезное оружие к себе, второй рукой держа клинок на острую защиту. Тварь кружила, не смея вступить в круг света, скалилась. Охотник почувствовал, как взмокает спина, как прилипает и без того грязная рубаха к позвоночнику, по которому прошелся ледяной холод, вцепился в загривок.
Рискнув, Ион взял кинжал зубами, быстро взводя тетиву и укладывая болт в ложе. Щелкнул взвод. Тень обозначилась справа. Охотник выстрелил. Раздался вскрик. И через мгновение болт прилетел обратно к ногам Иона. Чистый и небрежно брошенный. За ненадобностью. Охотник схватил факел. И застыл.
Совсем молодой мужчина, юноша, мягко и медленно вступил в световой круг. Почти раздетый, в украшениях, с распущенными длинными волосами. Ион отвесил челюсть – он таких никогда не встречал. Ярко-рыжая шевелюра взялась черно-теневыми полосами, а пухлые алые губы изогнула улыбка. Мягкая, нежная и манящая. Ион отчаянно заморгал и сглотнул.
– Доброй ночи, – певучий голос гипнотизировал и обволакивал. – Что, не спится?
Иона открыл рот ответить и не смог произнести ни звука. Все тело одеревенело, налилось неестественной тяжестью. Ни руки, ни ноги не поднять.
Рыжий глубоко вздохнул. Цепочки, ожерельем спускавшиеся на грудь звякнули, сбиваясь открывая впадину грудной мышцы. Охотник смутно понимал, кто перед ним, но не мог отвести глаз. Вампир придвинулся ближе. Движение почти неуловимое глазу. Ион встряхнулся, сжал зубы и схватил его за плечи, пытаясь сдвинуть, свалить. Рыжий неожиданно легко поддался. Уступил, увлекаемый крепкой хваткой, шагнул в сторону, задев стол, а потом и вовсе впечатавшись спиной в ближайшую стену. Тонкие пальцы, унизанные перстнями, схватились за растерзанные рукава куртки. Серебро оставляло на персиковой коже темные пятна ожогов. Ион выронил ненужный факел, чудом не спаливший вампиру волосы. Он упал к ногам и откатился.
– Зачем же так грубо, – против ожиданий, рыжий подался вперед, лицом к лицу.
Охотник рассмотрел, что глаза у вампира не красные, как он всегда думал, а зеленые, глубокие. Руки снова вышли из-под контроля. Вампир потянул охотника на себя, просовывая колено ему между ног и гладя стопой по голени.
– Стоя не очень удобно, – пухлые губы чуть тронула улыбка, густые ресницы опустились, бросив тень, – но если настаиваешь. Ты сильный. Удержишь?
– Что? – хрипло каркнул Ион и испугался собственного голоса.
– Такой сильный, отважный… – вампир шептал, наклоняясь ближе к уху, прижимаясь голым животом.
Прохладные пахнущие свежестью волосы щекотали охотнику щеку, хотелось зажмуриться и потереть о них. Ион дернулся, но его не пустили.
– Маринель!!!
Ион, мгновенно вынырнув на поверхность из затянувшего зеленого омута, с ужасом увидел, как совсем близко соблазнительные манящие губы раскрылись в усмешке, обнажив белоснежные клыки. Последнее, что охотник запомнил – ужасная боль в шее, короткий рывок, удар и…
Радэк протиснулся в очередную дверь и остановился. Обрывки, мебель, обломки, нехоженый пылевой ковер. Бесполезно. Пусто. Здесь нет никого. Ни упырей, ни того, кого охотник ищет. За стеной отчетливо что-то грохнуло. Радэк развернулся и бросился обратно. У развилки-площадки он замедлился, перевел дыхание и оставил факел у дверей. Свет выдаст с головой еще на подступах. Не сегодня. Оскалившись не хуже вампира, охотник затоптал огонь. Постоял еще с минуту, моргая, чтобы глаза привыкли, и двинулся вперед.
Голоса… голос, негромкий, вкрадчивый. Обольстительный, мягкий, от которого мурашки бежали и хотелось забыть обо всем и растворится в его сладкой нежности,Радэк услышал издалека. Пришлось красться, замирая, обходя прямую линию от распахнутой двери. Световой круг внутри комнаты дрожал, факел валялся на полу. Перехватив метательный кинжал за кончик лезвия, Радэк осторожно выглянул из-за створки и остолбенел. Маринель обнимался с Ионом так, словно они были давними любовниками. Вампир страстно обвивал охотника за шею, оплетал ногой и прижимался, ласково нашептывая на ухо. Рука Иона лежала на открытом шелком бедре…
– Маринель!!! – выкрикнул Радэк.
Рыжий вампир осклабился, разом сбросив покорность, но, к сожалению охотника, не растеряв ни капли привлекательности. Тонкая рука в кольцах сжалась на шее Иона, сдавливая через горжет. Рывок, и голубоглазый отлетел головой в стену. Тяжело хрустнуло, жертва очарования вампира мешком осел на пол.
– Ой, ты тоже тут? – Марин встряхнул руками – следы от серебра стали светлеть и пропадать. – Соскучился?
Радэк снизу, коротким рывком бросил нож. На нежном плече остался яркий красный след. Марин зашипел и нахмурился.
– Нет, ну что это такое? Где приличия? Где вежливость? – второй и последний оставшийся у охотника кинжал рыжий сбил ладонью, поднес ладонь ко рту и демонстративно лизнул порез. – Что за манеры, Радэк?
Охотник поднял меч. Маринель ступил прочь от света, силуэт размазался. Но Радэк слушал колокольчики. Кривая дуга, Марин ощерился, получив еще один порез поперек груди. Золотая цепочка лопнула, колокольчики со звоном посыпались, теряясь в щелях пола. Под ногу попал арбалет. Охотник споро взвел затвор, не целясь, выстрелил и тут же, отшвырнув ставшее бесполезным оружие, взмахнул рукой в утяжеленной перчатке. Кулак врезался в мягкое.
– Мы даже не целовались с твоим другом, что ты так разозлился? – Маринель снова обозначился на самом краю светового пятачка. – Не сердись, милый. Я верен только тебе. По крайней мере, из охотников – точно.
Радэк закусил губу, борясь с соблазном ответить. Перебить, заорать, что плевать он на это хотел. По животу вампира проходил четкий след от ожога серебром – попал охотник хорошо. Нога Марина, обутая в легкий сапожок, наступила на арбалет. Хрупнуло ложе, как сухая ветка. Плечи-дуги, освободившись от напряжения, беспомощно разогнулись. Рыжий хмыкнул, дразня и вызывающе улыбаясь. Радэк швырнул болт. Без арбалета утяжеленная стрела далеко не пролетела, но вампир подошел слишком близко. Болт вонзился в гладкую грудь, чуть ниже ключицы и застрял. От него стрелками побежали темнеющие сосуды. Тонкая струйка крови потекла по розовому, возбужденно сжатому соску, капнула на живот. Радэк не дал Марину опомниться, атаковал. Кровь вампира – такая же красная, как и у человека – широко брызнула, попав на одежду. Марин негромко вскрикнул, уворачиваясь, но врезался в стол, замедлившись. Радэк с силой вбил клинок в незащищенный бок. Рыжий издал стон, сжал до хруста запястье охотника и вырвал изо руки меч, рассадив ладонь до кости. Ножки стола подломились, выпуская вампира из импровизированного тупика, и Маринель скрылся в тени. Радэк слышал звук падения тела, звон клинка. Кровь осталась на перчатках, на одежде. Яркая против черного, такая настоящая против черной жижи упырей. Подхватив еще один валяющийся болт, Радэк пнул перед собой факел, освещая лежащего ничком вампира. Тот зажимал располосованный бок. Болт вошел глубоко и точно под лопатку. Рука охотника дрогнула в последнюю секунду. Судорога изогнула обнаженную спину вампира, и он обмяк.
Радэк рухнул на колени, не в силах осознать, что все. Все, это свобода. От кошмаров, видений, бессонницы.
========== Глава четвертая. Замок Кроитору ==========
Комментарий к Глава четвертая. Замок Кроитору
Маленький кусочек, который относится к третьей главе, но был из шалости, уж простите, убран)
Для интриги) Все вопросы к Марину, он очень просил:)
И четвертая часть Х)
Со спины прижалось теплое гибкое тело. Руки обхватили поперек груди, а волосы, порядком испачканные бурым, защекотали лицо и шею.
– Я же убил тебя! – взвыл охотник.
– О да, – зашептал Маринель в самое ухо, цепляя языком сбившуюся пряжку горжета. – Это было прекрасно. Повторим?
Радэк отмахнулся, пытаясь выкрутиться из держащих рук. Ярость, обида, разочарование и непонятное, странное облегчение смешались и вылились в крик.
– Тваааарь! Когда ты оставишь меня?!
Ответом был мягкий смех. Охотник попытался дотянуться до меча, и вдруг Маринель исчез. Из темноты швырнули гроздь золотых колокольчиков с рубинами вместо язычков.
– А разве ты этого хочешь? – шепнул мрак, издевательски усмехнувшись.
Глава четвертая. Замок Кроитору
Развалины удручали. Проросшие молодыми деревцами, затянутые землей и травой гари. Каменный труп, который природа пыталась хоть как-то вписать в свой ландшафт. Еще немного времени, и ей это удастся. Память людей тоже сохранит только самое яркое, потом пропадет и оно, оставив легенды и страшилки.
Радэк передернул плечами. Не от холода, не от страха. От мерзкого ощущения тлена. Он расползался, как снежная поземка, несерьезный, но не избавишься, не успеешь глазом моргнуть, обернется метелью-забвением. Винетор размышлял о людской памяти по дороге сюда, пока трясся под мелким дождем верхом. Кобыла шла с ленцой, норовила остановиться. Охотник подгонял и снова погружался в невеселые размышления, нашептанные моросью. Или голосом Маринеля в голове. Радэк принял свое сумасшествие, но не сдался. Победить, избавиться. Который год, а он упорно продолжает сопротивляться безумию, мучаясь жаркими кошмарами по ночам и собирая сведения о рыжем вампире между рейдами.
– Молодой человек, вы что-то ищете? – окликнули охотника.
Радэк обернулся. Высокий мужчина в добротной одежде, с мечом и тем колючим острым взглядом, какой бывает у военных и охранников. Или разбойников.
– Ищу развалины замка Кроитору.
– Чего ж их искать, на них стоите, – с холодной усмешкой ответил мужчина, небрежно махнув на остатки башни. – Зачем только? Проклятым родом интересуетесь?
Радэк молча показал бляху на отвороте. Оскаленная собачья морда на геральдическом щите ярко сверкнула клыками, поймав солнечный блик.
– Вон оно что, – хмыкнул мужчина. – Что вам угодно, господин охотник?
Винетор пнул плотный мох, с чавканьем охвативший носок высокого сапога. С разрушенной стены сорвалась птица, заклекотала недовольно, пролетев над головами людей низко-низко, показывая белый живот в мягких перьях. Мужчина осенил себя крестным знаменем. Лес вокруг безмолвствовал, настороженно наблюдая
– Что-то сохранилось?
– Нет. Все растащили, а что уцелело – сожгли. Знатное пламя было, – неприятная ухмылка искривила губы говорившего. – Рассказывали, что замок за одну ночь развалили. И правильно. Исчадие ада, родившееся тут, не должно разыскать свои корни. Вы же о нем, о проклятом рыжем отпрыске рода Кроитору хотите знать?
Радэк пожевал нижнюю губу. Столько ненависти и яда было в словах. Словно у этого человека личные счеты к рыжему вампиру.
– Ваша семья с ним связана?
– Боже упаси, – мужчина вновь небрежно перекрестился, подумал и сплюнул через левое плечо. – Нет. Моя бабка служила в замке, но давно выжила из ума, бормочет что-то странное. А так, никто из моего рода не общался с этими.
Охотник мгновенно насторожился.
– Жива? Бабка-то?
– Жива, но уже недолго осталось. Что, хотите с ней поговорить?
Радэк осторожно кивнул. Камень под ногой поехал, вывернулся, игриво заскрипев. Охотник ловко спрыгнул, успев приземлиться до маленькой осыпи. Мог бы и ногу подвернуть или сломать. В шуршании крон послышался легкий смешок. Винетор вздрогнул. Его наваждение преследовало всегда. Теперь и наяву. Отмахнувшись, охотник осторожно двинулся за мужчиной, стараясь держаться на шаг позади. Будто дороги не знает, но внимательно наблюдая за руками и движениями. Адептов Ордена слушались, но мало ли что взбредет в голову местным жителям. Никакая бляха не спасет.
Мужчина, назвавшийся Милошем, провел его кругом замковых развалин, позаброшенной, но все же хоженой тропинкой. Деревья подступали совсем близко, пытаясь еловыми лапами дотянуться до костей-камней, но не доставали, только качали и оплакивали, как погибшего левиафана. Радэк, как ни старался, торжества справедливости почувствовать не мог. Здесь погибли люди. Ни в чем не повинные. Молодой охотник был уверен, что не пощадили никого. Может, Маринель в праве был мстить за такое?
Да нет, бред! Вампиром он стал раньше и много лет скрывал это. Какая справедливость у кровососа. Милош упоенно рассказывал, как жгли замок, как убивали всех, вырезая гнездо тварей. Говорил, словно сам принимал участие, но помянул отца, который был местным старостой в то время. Он и собрал народ, едва дождавшись прихода орденцев. Как бабку не убили, не ясно. Видать, стара уже была совсем…
Крепкая деревенька-городок встретила неласково. Здесь редко появлялись чужаки, а уж вооруженные и мрачно зыркающие исподлобья и подавно. Женщины настороженно провожали взглядами, мужики высматривали что потяжелее. Милош кивал им, успокаивающе махал рукой. Но Радэк все равно чувствовал спиной взгляды, как стрелы. Перекованный в ненависть страх горькой полынью плыл над заборами.
Милош остановился перед ветхим домишком на отшибе, почти на изломе оврага. Запущенный огород зарос травой выше пояса взрослого человека, сейчас этот частокол из тонких голых былинок торчал вверх, ощерившись, как щетина на загривке кабана. Неопрятно запустившиеся деревья, опаленные сильными морозами мертвые ветки, похожие на скрюченные пальцы.
– Бабка, как из ума выжила, так ее отселили, – объяснил Миклош, видя, как кривится лицо охотника. – Люди хотели ведьмой прославить, по мне, так лучше сумасшедшей. Не трогают, и ладно.
Радэк сжал меч до боли в суставах. Ему, никогда не знавшему родной семьи, любая бабка, даже полоумная была бы в радость. А здесь, собственные дети вышвырнули старуху, как собаку. Что же она такого несла?
– Вас подождать? – участливо спросил мужчина, не поднимаясь на обветшалое крыльцо
По потемневшим от времени доскам шли трещины, рос мох, как на замковых камнях. Сбоку у двери стояла корзинка, накрытая чистым полотенцем, пахло съестным.
– Спасибо, не надо, – стараясь сохранить вежливость, выдавил Радэк сквозь зубы и быстро поднялся.
Дверь поддалась со скрипом, распахнулась сразу во всю ширь. Петли плохо держали. Стылый воздух улицы рванул внутрь, а из домика поплыл навстречу аромат сушеных трав. Радэк думал, будет пахнуть плесенью и старостью, но пахло лесом. Осенним, теплым лесом. Рыжим… с легким привкусом терпкой яблочной сладости. Крошечный сенник, открытая дверь в комнату и кухню. Печь едва давала тепло, угли, если и были, давно прогорели и обернулись серой золой. Под потолком висели пучки трав, на полу стояли ведра, кадушки и маленькие кадки, полные сухостоя. На окнах потрепанные занавески, на подоконнике букет чертополоха. И впрямь жилище ведьмы из сказок.
– Кто там? – старческий голос из единственной комнатушки был слаб, но не дрожал и не скрипел.
– Я пришлый, из города, – Радэк аккуратно пригнулся, чтобы не задеть головой низкую притолоку, вошел, щурясь от густой пыли. – Мне бы поговорить о замке Кроитору.
Каркающий смех охотника смутил. В нем не было безумия, только усталое ехидство.
– Иди сюда, мальчик, посмотрю на очередного охотника за сокровищами.
В изголовье кровати на добротном недавно сколоченном табурете стояла одинокая свеча. Темная и согбенная. Но пламя идеальной капелькой горело ровно, не обращая внимания на сквозняк. В круг света попадала взбитая высокая подушка и лежащая женщина. Она была очень стара. Кожа сморщилась, покрылась пигментными пятнами, рот беззубо запал, челюсть все время мелко двигалась. Яркие бусинки когда-то темных глаз ушли под набрякшие веки, а на тонкой шее выделялись крупные синеватые нитки вен. Радэк сглотнул.
– Добрый день, – поздоровался он, давая бабке себя рассмотреть.
Та подтянулась сухонькими ручонками и села повыше, сцепив покореженные пальцы на животе.
– Охотник, – промолвила тихо бабка, тон ее изменился, любопытство исчезло, сменившись откровенным пренебрежением. – Но не за сокровищами. Покоя от вас теперь нет. Зачем пришел, сопляк? Мало твой Орден натворил бед? Еще хочешь?
– Я хочу узнать, что стало с замком, – Радэк опустился на пол, глядя на старуху снизу вверх.
– Сам, что ль, не видел? – бабка махнула веткой-рукой в глухо зашторенное окно. – Сожгли, разрушили. Всех убили, детей, стариков, девок изнасиловали. Видал, аль сам, небось, такое умеешь?
– Орден? – охотник нахмурился. – Нет, мы так не поступаем.
Старуха засмеялась, утирая слезящиеся глаза. В темноте ее смех неприятно отражался от стен, пронзал голову насквозь. Тонкий, заливистый, совсем не старческий, не вяжущийся с внешней оболочкой.
– Тогда считай это бредом больной старухи и спи спокойно дальше.
Радэк хотел бы. Отмахнулся от всего, вернул нормальный сон. Но не мог.
– Расскажите про Маринеля Кроитору.
– Про хозяйского сына? Али про вампира? Про кого ты хочешь услышать?
– А разве это не один и тот челов… ну… – Радэк замялся, не зная, как выразить то, что хотел сказать.
Один и тот же человек? Маринель не человек. Но был им. И разве, он такой же? Вопросы заклубились так плотно, что охотник опустил голову, нахмурился. Зашуршали сухие листочки над головой, на чердаке заскрипело, захлопало распахнутое окно – ветер бил створку в стенку, рвался внутрь, пытался проникнуть в теплую комнату.
Бабка терпеливо ждала, внимательно наблюдая за сменой эмоций и теней на лице непрошеного гостя.
– Марин всегда был хорошим мальчиком. Послушным и тихим, – внезапно заговорила старуха, прикрыв тяжелые веки. – Умный, усидчивый и очень стеснительный.
Радэк вспомнил рыжего вампира, одетого в украшения и какие-то невнятные ботинки или туфли или хрен там разберет, как назвать нечто пронзительного фиолетового цвета, вьющиеся распущенные волосы, нахальную, дразнящая ухмылка. Стеснительный?
– Отец пытался ему военную карьеру прочить, да куда там. Не интересно Марину было. Он к другому тянулся. А потом и вовсе попал к господарю. Я не знаю подробностей, но он никогда не мог стать таким, как его ославили твои собратья. Я знаю. Маринель Кроитору мог стать жестким, жестоким, хитрым, изворотливым – любым, каким его сделала судьба. Но он никогда не мог стать хищным чудовищем, обезумевшим от крови, как преподносит его твой Орден, мальчик.
– Но он же вампир теперь. Это точные сведения, я сам его видел.
– Он жив? – бабка вдруг села, цепляясь за край постели, старческие руки обрели силу, глаза заблестели еще ярче, а на щеках взялись лихорадочные пятна румянца. – Слава богу!
Радэк удивленно вскинул брови. Такой искренней радости на лице человека, которому сообщили о вампире, он еще не видел. Старуха удовлетворенно кинула сама себе, снова оседая на жесткую подушку, прикрыв веки.
– Значит, мальчик остался прежним, – резюмировала бабка и закрыла глаза совсем.
Охотник уже хотел потормошить ее, привстал, но старуха заговорила сама. Снова ровно, тихо и почти бесстрастно.
– Когда пришли жечь замок, здесь были его родители, младшие братья и сестры. Думаешь, их бы пощадили?
Радэк вспомнил записи о семье Кроитору. Все числились умерщвленными насильственным образом, преданными огню во избежание последствий. Дети… про детей не упоминалось. Сказано «все». Радэк ощутил себя наивным глупцом, он думал только о родителях.
– Орден перекрыл входы и выходы, заложил двери порохом и просто поджог с одной стороны. Тех, пытался бежать от огня, расстреливали и бросали в большой костер на площади. Кажется, демонстративно осматривали шеи и качали головами. Я плохо видела из-за дыма. Кричали, метались. Кто-то силился выскочить в окно. Куда там. Твои товарищи расстреливали серебряными болтами. Кого из девок раскладывали прямо на земле, пускали по кругу. Один придумал забаву, пользованную девку голой отпускать так, чтобы один путь был – через огонь.
Радэк представил и отвернулся. Одно дело выжечь деревню упырей – видел он такое, сам подносил огонь к изрубленным стремительно разлагающимся и смердящим трупам – но людей?! Орден?!! Не может быть. Просто не может! Старуха выжила из ума, или это были наемники, а жители оказали сопротивление. Но насилие…
– Сомневаешься? – усмехнулась старуха, угольки глаз блестели, ловя свечной отблеск. – Правильно. Сомнение не губит душу, как говорят, оно заставляет думать. Думай, мальчик. Думай…
– А Маринель?
– А что Маринель? – бабка вздохнула. – Вам его не достать. Я верю в это. И молюсь за его здоровье каждый из отпущенных дней. Недолго мне осталось.
Внезапная злость ударила в голову, Радэк вскочил на ноги.
– Ваш Маринель убийца и кровосос! Не щадит даже женщин! Хороший? Нет! Молитесь? За упокой его помолитесь!
Бабка снова села, с трудом, без прежнего запала. Устало посмотрела и снова тяжко обреченно вздохнула.
– Ты глуп мальчик или слеп. Если глуп – сгинешь, если слеп – прозреешь или сгинешь. В любом случае, твой Орден не божья длань, а мой маленький господин не приспешник Ада. Думаешь, я сама выбралась из того огня? Да еще мимо солдат?
Радэк застыл с открытым ртом. Маринель был здесь во время пожара?! Спас кого-то? Надо сообщить в Орд…
– Все это бред старухи, мальчик, – бабка неприятно усмехнулась, словно читала мысли охотника, лихорадочно заскакавшие туда-сюда. – Никто тебе не поверит. А я просто испугалась, вот и мерещилось невесть что. Поди, охотник. Можешь спросить у местных, тебе расскажут, как задорно и правильно все было. Правду знают только мертвые. Я устала, поди.
Радэк остановился на крыльце, глянул на корзинку с едой. Кто-то подкармливал «городскую сумасшедшую».Родственники или сердобольные соседи. Мысли лихорадочно прыгали с одного на другое. Слова старухи мешались с насмешливыми фразами рыжего вампира. Его обидные подначки перемежались спокойным отстраненным рассказом выжившей в пожаре женщины. И поверх всего – проступали сухие строчки отчета Ордена. Восемнадцать лет своей жизни он верил в то, что вампиры это безжалостные чудовища, которые не помнят ни своей человеческой жизни, ни своих близких и, уж тем более, не способны на человеческие чувства. Маринель играл с ним с той самой первой встречи на кладбище, он был жесток, да, но старуха права. Он никогда не походил на оголодавшее, бесчувственное чудовище, стремившееся насытится кровью. Где прятался обман, в чем иллюзия? Оставался еще один шанс – заставить Маринеля сбросить облик и явить хотя бы внешне суть.
– Все узнали, господин охотник? – Милош озабоченно хмурился, жуя былинку с длинной сухой метелкой.
Он стоял на дороге, настороженно оглядываясь и едва заметно кивая проходившим мимо. Мужчина явно нервничал. У дальнего, через три, дома собралась группа крепких ребят, они делали вид, что заняты чем-то у брошенной телеги, но поглядывали через плечо, о чем-то переговаривались.
– Да, – Радэк поставил корзинку в сени, затворил недовольно закряхтевшую дверь и вышел на улицу. – Благодарю вас, больше мне нечего здесь делать.
– Донесете в Орден?
И Радэк понял, что Милош до смерти боится того, что охотник мог рассказать. Боится последствий прихода Ордена на эту землю еще раз. Скажи сейчас охотник, что он приведет с собой адептов или группу зачистки – живым его не выпустят. Избавятся, как избавились бы от того самого вампира.
– Мне нечего доносить, – равнодушно пожал плечами Радэк. – Это дело давно забытое. Мне только нужно было посмотреть на замок, подтвердить записи. Старуха давно лишилась рассудка, все бормотала про огонь и видения. Кто-то еще помнит, как все было?
– Нет, – Милош покачал головой. – Все уже умерли. Бабка последней будет, да и та, вы видели, на ладан дышит. Молодежь не бегает к замку, дети там не играют. Охотники обходят стороной, дорога давно заросла. Мы чтим приказ и не тревожим проклятое место. Я шел за вами. Не более. Сам бы не сунулся.
– Понятно, – Радэк покивал. – В таком случае, я ухожу.
До самого тракта, где на перепутье ютилась маленькая таверна, оставленная лошадь и жуликоватый хозяин, охотник ждал, что его нагонят. Но дорога была безлюдна. Ее не тревожили шаги и разговоры, скрип колес или бряцанье сбруи. Только птицы обменивались новостями, замолкая, когда мимо них проходил одинокий путник.
Поужинав постной кашей, охотник ушел в комнатушку, запер дверь на хлипкий замок и вытащил из сумки свои записи. Сегодня он узнал о Маринеле Кроитору еще немного больше, но не радовался. Уверенности это знание не прибавило.
Отбросив сомнения и размышления, которые раз за разом заводили сознание в тупик, Радэк начал комплекс упражнений. Физическая нагрузка и размеренное дыхание, за которым приходилось постоянно следить, отвлекли и помогли отстраниться.
****
Огромная полная сливочно-желтая луна поднималась над замком. Собравшиеся было на закате облака благоговейно разошлись, уступая право первенства. Лента реки внизу серебрилась, ласкаясь к высвеченному гравюрными тенями берегу. Лес молчал, птицы и ночные хищники не тревожили тишину, очарованные полнолунием.
– Холодрыга, – проворчал Драгош, заворачиваясь в меховой плащ и уходя с балкона.
Маринель улыбнулся вслед. Драгош не пошел к себе, а поднялся на крышу. Можно подумать там не холоднее. Но луна нависает совсем низко и ласкает лучами. Чудесное время, только кто-то никогда в этом не признается. Воздух звенел прохладной, напоенной свежестью чистотой, щекотал нос и небо. На крыше заворчали, притихли. Спустя долгое время полилась едва слышная песня. Сначала неразборчивая и неохотная, но голос Драгоша набирал силу, переливался, словно бурный поток по камням. Старинная баллада о любви, разбавленная простыми и печальными нотками, вплеталась в ночь.
Рыжий разлегся поудобнее на перилах, жмурился и слушал. Ночной ветер шевелил шелковые одежды и играл локонами. Последний летний месяц готовился уйти на покой, уступая место осени. Маринель зевнул и потянулся. Влада не было в замке уже вторую ночь. Но его присутствие ощущалось совсем рядом. Раду был спокоен и задумчив. И рыжий отдыхал и немного скучал. С весны его мотало по всему краю. Он уводил охотников дальше от замка, оставлял нарочно следы, играл с рейдовыми отрядами, сбивая их с толку, путая. И вот уже два месяца тишина.
