Текст книги "Охотник для вампира, вампир для охотника (СИ)"
Автор книги: Shelly Eclipse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
****
Марин проснулся первым. Осенняя темнота, сгущенная лесом, волнами накатывала, пряча под своими крыльями домик на опушке.Шуршала листва. Лиственничная хвоя с шорохом осыпалась по шершавой коре. Ночные птицы на пробу подавали голоса. Холодный влажный воздух набирал пряный запах опавшей листвы.
Осторожно потянувшись в крепком кольце рук, рыжий уткнулся носом в плечо Радэка. Еще совсем холодное и жесткое. Охотник выглядел статуей. Чем-то неуловимо напоминая Влада. Так же жестко сжатые губы, чуть сведенные брови. Густые ресницы вздрогнули, с трудом приподнялись.
– Доброй ночи, – Маринель улыбнулся. – Выспался?
Радэк едва заметно кивнул.
– Не торопись, тело постепенно просыпается и возвращается чувствительность. Сверху вниз. Чувствуешь? – Рыжий тронул крепкую шею охотника, ласково обвел след от своих зубов.
Под крышей ухнула сова, ей вторил мышиный писк.
– Ма… ринель…
– Вот и голос, – шепнул Марин в прохладные губы, трогая кончиком языка. – А дальше, как щекотка, ниже, ниже, ниже…
Узкая ладонь скользила по плечам, груди, задержалась на поясе, над кромкой мятых простых штанов, подразнила, сползла ниже на пах. Радэк вжался в нее, неловко двинув ногой. Маринель прихватил мочку его уха зубами.
– Ты не кошмар? – вдруг спросил Радэк, Марин отпрянул, щурясь.
– Кошмар?
– Ты… ты мне снился каждую ночь.
– О! – Марин смотрел на охотника без тени насмешки. – Ну, теперь я тебе точно не снюсь. Хочешь проверить?
Рыжий потянулся всем телом, давая ощутить себя целиком. Рядом. На явку. Радэк, все еще с видимым трудом, провел по изогнутой обнаженной спине и вдруг сгреб пятерней распущенные волосы.
– Почему ты всегда ходишь почти голый?! – прошипел он возмущенно, и Марин чуть не расхохотался.
Он ожидал вопроса «что ты со мной сделал?», но, кажется, психика у охотника дала крен не в ту сторону. В потемневших глаза недобро блеснуло алым.Марин расхохотался, обхватил Радэка ногами и перевернул на спину, вольготно усевшись сверху.
– Я все еще тебя смущаю?
Радэк задумался. Маринель с любопытством разглядывал его лицо. Как хмурились брови, сжались губы и затвердели скулы.
– Нет, другое. Не знаю, как сказать, – бывший охотник замялся, подбирая слова.
– Я научу, – понимающе хмыкнул Маринель, трогая прохладную грудь распростертого под собой вампира. – Пока ты еще привыкаешь к себе.
– Нет, я сам, – Радэк стиснул ногу Марина и приподнялся. – Почему ты выглядишь так? Почему я остался таким же?
Рыжий вздернул бровь Интересные вопросы, а его нагота, значит, больше не смущает. Смущает незнание. Любопытство. Пожалуй, это их роднило так же, как выпитая кровь.
– Потому что настоящий вампир не меняет облик, – Марин прочертил когтем по груди Радэка, оставляя красную неглубокую борозду. – Не оплывает, не превращается в монстра. Все это вранье и сказки. Или упыри.
Охотник пристально наблюдал, напрягшись, как след почти мгновенно бледнеет и исчезает. Легкая боль расходилась кругами, скапливаясь глухим возбуждением.
– Тебе многое придется усвоить заново, – рыжий поерзал, нарочито плавно качнулся и продолжил. – Заодно пересмотреть взгляды. Особенно на Орден.
Радэк откинулся на подушку и устало закрыл глаза.
– Орден создали, чтобы защищать страну от нежити…
– Орден создали, – перебил Марин, упирая палец в лоб охотника, – чтобы свалить Влада. Выигранная война и начинающее набирать силу государство многим мешали. Если все будет хорошо, расскажу тебе, что было и кто именно создал твой Орден. Господин Влад не любит вспоминать…
– Ты правда его помощник? Тот самый?
Маринель лукаво улыбнулся.
– Наверное, да. Вернусь, надо будет поискать, кто еще рыжий живет в замке. Пока в его комнате я только одного замечал. Есть еще парочка брюнетов и один блондин. Тебе понравится.
У Радэка проступили желваки. Он посмурнел, нахмурился сильнее и сжал в кулаке простынь.
– Все вампиры выглядят, как шлюхи?
– Ой, так вот почему вы всем табуном за нами гоняетесь?! – Маринель сложил ладошки на груди с видом девчонки, которой подарили первое зеркальце. – А я-то думал, ты меня убить хотел. Что ж ты сразу не сказал, что с такими намереньями?
Радэк зарычал. Хохочущий Марин был мгновенно смят, перевернут и распластан на постели. Сверху тяжело навалился рассерженный охотник. Рыжий ничуть не боясь его агрессии обхватил за пояс ногами и выгнулся.
– Ты главное, не сболтни такого с господином Раду. Он не поймет шутки, а новые конечности тебе придется долго отращивать.
– Раду? – Радэк отпустил рыжего, сел, скрестив ноги. – Предатель? Ты был с ним знаком?
Теперь настала очередь Марина мрачнеть и суживать глаза. Бывший охотник остро ощутил, как дохнуло сдержанной яростью. Искра гнева вспыхнула и улеглась, привычно погашенная силой води. Но Радэк чувствовал, что Маринель словно отдалился, хотя вот он по-прежнему рядом, вплотную, уложил ноги на его колени и скрестил руки на голой груди, зацепив извечные золотые цепочки.
– Господин Раду не предатель.Официальная версия – не всегда правдивая. Объяснять не буду, просто запомни. А еще лучше, наоборот, забудь, что Раду Дракула предатель. Это не так. Тебе и в страшном кошмаре не приснится, что он сделал ради твоей и моей страны и ради своего брата.
Радэк отпрянул от неожиданности. Повисла пауза, тишина разбавила хрупкое понимание. Охотник молчал, молчал и рыжий, кусал губу и размышлял. Под потолком снова заскреблось, зашуршало.
– Но он жил у султана и был его любовником, – упрямо повторил Радэк, но его опять перебили. – Это доподлинный факт.
– Был. И жил! Скажи мне, охотник, – Марин оскалился, подавшись вперед, – ты знаешь, какого это ломать себя ежедневно, изображая покорность и любовь, изображать красивое пустое создание, обнимать, принимать и ласкать того, кого ненавидишь?! Какого жить в страхе каждый день? Не за себя, за то, что твоя ошибка будет стоить жизни и свободы твоего брата, твоей страны? Каждый день молиться, чтобы все удалось, и ходить по лезвию ножа. Сколько так можно выдержать? День? Месяц? Год?
Охотник моргал и никак не мог понять, о чем говорит Марин. В зеленых глазах бесновались алые искры. Так защищают самых близких. Так Радэк сам еще совсем недавно защищал своих.
– Раду Дракула, прозванный турками Красивым, прожил в гареме любовником султана Махмеда больше десяти лет. И все это время он был шпионом господина Влада. Благодаря ему и железной воле брата, мы победили и ты сейчас не турецкий подданный. Ты…
– Но это невозможно! – Радэк ошарашенно пытался осознать.
Воображения не хватало. Он еще недавно сам боровшийся со своими демонами и идущий им на уступки, с трудом мог представить, какой железной волей надо обладать, чтобы в течение стольких лет не выдать себя, не сломаться и не подвести, двигаясь по намеченному плану.
– Возможно, – Марин погрустнел.– Возможно, дорогой ценой только. Если честно, я не знаю, как… я знаю, что он смог. И господин Влад победил в той войне. И ты, кстати, должен сказать ему за это спасибо. Все сведенья, полученные и переданные господином Раду, Владу помогли избежать разгрома, лавировать с небольшими отрядами и подрывать поставки и многое другое. Я помогал, я знаю.
Радэк молчал. Тяжелая темнота сгущалась. За окном разыгрался ветер, небо посерело, раскисло и принялось надрывно хныкать. Мелкие капли противно зашелестели по крыше.
– Где он похоронен? – тихо спросил Радэк. – Ты же наверняка знаешь, в Ордене нет ни одной записи о его могиле.
– Чьей? – Марин вздернул бровь.
– Господаря Влада. Он же погиб в бою при…
– Да-да, – с проклюнувшейся усмешкой покивал Маринель, украшения мелодично зазвенели, а волосы улеглись непокорной волной на плече. – Он тоже так иногда думает, мне кажется. Но умереть ему спокойно не дали. И теперь точно не дадут.
– Погоди, так он жив? До сих пор?
Рыжий фыркнул, подвинул под себя подушку, вытянувшись. Напряжение ушло, вампир расслабленно повел рукой, вычертив на простыне вензель.
– Орден, конечно, спит и видит, что господин покинет эту землю, но нет. Так что, тут, признаю, сказки про страшного Дракулу в чем-то правдивы. Господин Влад страшен в гневе. Но, ты поймешь, когда увидишь. Он справедлив, иногда даже добр. Заметь, он не вырезает Орден под корень, как сделали с моим родом. А мог бы.
Радэк снова отвел глаза. Воспоминания о замке Кроитору были не из приятных. Страх, липкий, болезненный, даже спустя годы. Страх перед Орденом, не вампиром, чью семью сожгли вместе с замком.
– Не переживай, они тоже живы, – Маринель перекатился на спину, глядя на охотника снизу вверх, губы разомкнулись, показав клыки и коник розового юркого языка. – Не познакомлю, но с моей семьей все хорошо.
– Значит, та старуха не соврала? Она тебя видела в пожаре и ты…
– Та девочка? Да, я ее вытащил, – рыжий пожал плечами. – Бесполезные смерти никому не приносят удачи. Когда-нибудь Орден тоже это поймет. Может, и нет. Слишком увлечены играми во власть. Мне иногда кажется, что господин Влад не афиширует свое присутствие и не трогает приорат только потому, что знает – они сами себя уничтожат. Даже если не целиком, все равно. Цель не всегда оправдывает средства. Правда господин Раду иногда с ним спорит на эту тему.
Радэк завороженно смотрел теперь на мечтательную улыбку.
– Он тоже жив? – Винетор лег, прикрыв глаза.
– О, с господином Раду я бы не дал однозначного ответа, – Марин погладил налитое плечо охотника, украшенное крестовидным росчерком – на тогда еще юнца упала горящая балка в одном из «упыриных» домов. – Но да, жив. Они вместе и теперь все хорошо. Увидишь, я же говорю.
– Увижу? – Радэк почувствовал разливающийся холод, и не только от голода, давно уже притаившегося ледком в желудке.
– Придется, – Маринель виновато вздохнул, поерзал, взбив постель под собой и тут же беззаботно отмахнулся. – Ты им понравишься.
– Марин? – Радэк тронул задумавшегося вампира.
– М? – рыжий поднял ресницы. – Ты опять голодный.
Пальцы прикоснулись к прохладной щеке бывшего охотника. Радэк удержал гладящую руку, придавил ладонью к простыням.
– Потерплю. Объясни, откуда столько страшных историй, если вы не такие, как рассказывает Орден? Вы не выпиваете человека досуха без крайней необходимости, не убиваете просто ради забавы, не… а упыри? Вы их плодите сами! Это же подранки.
Марин застонал.
– Сколько же глупостей тебе напихали в голову. Упыри – это отдельная тема. Не все подранки становятся упырями, не все упыри когда-то были укушены вампиром. А мертвую кровь мы вообще не пьем. Убийство ради забавы не практикуем, что там забавного? На войне хватило. Вот в постель завлечь интереснее – развлечение. И поел, и воспоминания приятные.
Радэк привстал на локтях, рыкнув и ощерившись.
– И часто ты такое делаешь?!
Маринель засмеялся, потягиваясь и играя с подвеской. Знакомые охотнику колокольчики с рубиновыми язычками зазвенели на браслете.
– О да, – рыжий прикусил кончики пальцев, с хитрой подначкой поглядывая на разъярившегося Радэка.
Понимал ли бывший охотник, что это приступ ревности, неизвестно, но Маринель откровенно наслаждался. Отчего-то очень льстило такое «присвоение».
– Так кровь вкуснее…
– Ты! Больше такого не будешь делать!
– Почему? – темные ресницы снова затрепетали, Марин перевернулся на живот, беззаботно болтая ногами.
Радэк спрыгнул с кровати, неясным силуэтом промелькнул и остановился, упершись руками в оконную раму. Твердые когти сорвались и разодрали темное плотное дерево. Охотник удивленно посмотрел на свою руку, сгорбил спину, как недовольный пес, и сел на пол. В голове снова все мешалось, мысли перескакивали с одного на другое. Самое странное, что Радэк больше не чувствовал внутреннего сопротивления инстинктам. Его право сейчас утвердиться, его право сейчас прижать Маринеля покрепче к постели и … почему так не было раньше? Рыжий с легким беспокойством наблюдал, потом поднялся.
– Тебе надо поесть, – Маринель отвел с глаз Радэка упавшую прядку. – Ой!..
Охотник рывком обнял колени вампира, опрокинул на спину, небрежно, едва-едва придержав под спину. Доски пола с грохотом приняли на себя тяжесть. Радэк прижал Марина всем весом, распластав его руки, придавив ноги. Расширенные зрачки пульсировали, сверкали алые сполохи. Маринель засмотрелся на короткие массивные клыки, облизнулся, щурясь в предвкушении. Разум окончательно пал в схватке с чувствами и голодом. Радэк укусил подставленное нежное плечо, не тронув шею. Солоноватый вкус отрезвил, но Марин вцепился в охотника всеми конечностями, оплел, не отпуская, и негромко застонал.
========== Глава шестая. Семья ==========
Радэк очнулся от наваждения, замотал головой. Во рту горело, с непривычки кружилась голова, и чувствовал он себя сильным, очень сильным. Но дезориентированным и сбитым с толку. Раскинувшийся на спине Марин блаженно улыбался. Плечо и губы выпачканы в крови, штаны Радэк опять на нем порвал, но его собственные остались целы. Возбуждение скручивало живот, сводило ноги, все еще неудовлетворенное. Маринель потерся об него бедром, коснулся затылка, и шеи, обводя свои метки. Радэк вздрогнул. На горле сомкнулась стальная хватка, когти царапнули до первой боли. Марин перекатился через себя, утягивая охотника, уселся ему на бедра с привычной лукавой ухмылкой.
– Давай меняться, – шепнул он, соскальзывая ниже и расправляясь с завязками штанов.
Радэк стукнулся затылком об пол, толкаясь навстречу раскрывшимся губам губам. Клыки скользили в опасной близости от самого ценного, Маринель нарочно показывал их, но не задевал. Лизал, втягивал глубоко в рот, замирал, напрягая горло. Его не хотелось оттолкнуть, не хотелось закрыться или сопротивляться. Не казалось постыдным. Звуки, прикосновения, ощущения, мягкие движения языка, острые впивающиеся когти, удерживающие на месте, когда откровенно выгибало и манило толкнуться глубже. Радэк позволял себе, наслаждаясь каждым мгновением и не помня, почему раньше это был всего лишь запретный сон, после которого внутренности скручивало судорожным осознанием собственной вины и грехопадения.
«Грех» с упоением отдавался своему занятию. Марин прикрыл глаза от удовольствия, баловался, растягивая удовольствие, придерживая готового сорваться охотника. Неопытный, он отзывался на каждое движение, и Маринель урчал от этой искренности.
Сглотнув, рыжий приподнялся. Упущенные алые капли остались на губах, одна прокатилась по подбородку, упала на Радэка. Охотник удивленно тронул ее пальцем, размазал, поднес к лицу пальцы, задумчиво лизнул.
– Сытно, – Маринель утер рот, довольно вылизал уголки, тщательно завязал на Радэке штаны, приладил бантик и сдавленно захихикал. – Вкусный ты, охотник. Знал бы, давно попробовал.
– Многих пробовал? – буркнул Радэк; вопросы, стоило голове немного обрести ясность, начинали сыпаться из него вперемешку с ревностными претензиями, и никак не остановиться.
– Тебе правда интересно? – Маринель уселся, скрестив ноги, и с сожалением оглядывал порванный пояс.
– Нет, – отвернулся охотник, рыжий снова засмеялся.
Беззаботно раскинулся на полу, глядя на стекающие по окну капли. Лес шумел и стонал крепкими качающимися стволами деревьев. Словно там, за тонким стеклом и пеленой воды волновались неведомые существа, тревожились, разговаривали. Маринель любил непогоду, оставаясь в стенах – внимать ей, чувствовать. Ночь изменилась, стала другой. Радэк настороженно прислушивался. Для него было слишком непривычно много звуков и шорохов, ставших отчетливей и значимей. Обоняние щекотал запах крови и какой-то цветочный аромат, исходивший от волос Марина, хотя никаких притираний в доме он не использовал, а купались они вообще в реке последний раз.
– Расскажи свою историю? – вдруг попросил Радэк, изучая потолок над собой.
Маринель удивленно вскинул брови.
– А ты еще не все знаешь?
Охотник молча покачал головой. Марин скользнул и вытянулся рядом, уставился вверх, моргнул. И начал рассказывать. О себе, о том, что не нашел себе места, пока случайно на дороге не встретил Влада. Как долгое время восхищенно наблюдал за этим человеком… не человеком, об этом тоже быстро догадался, но оставил знание при себе. Не испугался. Влад пугал силой, выдержкой, хитростью и жестокостью, но не тем, кем он был. Рассказывал, как смотрел и слушал, как делал выводы, потом первый раз робко предложил свою помощь. И Влад оценил. Рассказывал, как менялось лицо князя, стоило кому-то вспомнить его младшего брата «шлюху султана и предателя собственной крови». Как побывавший на пороге смерти Марин выплывал из марева боли и с благодарностью смотрел на вернувшего его к жизни господина.
– И ты не пожалел? – тихо спросил Радэк, привстав на локте и поглядывая на жмурящегося рыжего вампира, увлекшегося ностальгией и воспоминаниями.
Несмотря на кровь и боль, про которые он рассказывал, на губах блуждала мечтательная улыбка, не звучало в голосе ни горечи, ни досады.
– О чем жалеть? – Марин развел руками. – О том, что живу и предрассудками не страдаю? Или о…
– Но ты же не человек…
Марин сел. Упер подбородок в сжатый кулак и скептически изогнул бровь.
– Что есть человек, Радэк? Хочешь, устроим философский диспут? Человек – это тот, кто сейчас перетряхивает город и, не найдя меня и тебя, просто выберет жертву на заклание? Или человек тот, кто вырезал целую деревню, сказав, что там жили вампиры, а потом переписал земли на Орден? Или человек тот, кто, получив письмо от старосты далекой деревни, отправился на помощь и отстоял в схватке с «защитниками» с крестами и серебряными цепями? Или тот, кто подсказал, где укрыть семью от охотников, возжелавших сбить цену на серебро? Кто из них человек?
Радэк не выдержал и опустил ресницы. Спорить и крыть было нечем. Слепая вера покинула его вместе с жизнью в склепе, теперь слова Маринеля не резали по живому, они просто камнями осыпались с пьедестала, на котором для него всегда стояли догмы Ордена. Крапающий дождь превратился в ливень, по крыше забарабанило звонко и сильно. Громыхнуло вдали, сверкнуло, слабо, неуверенно, без летнего размаха.
– Последняя, наверное, – вдруг встрепенулся Марин, вскочил, распахнул окно настежь.
Стылый влажный воздух хлынул в комнату, сбил все запахи, растрепал, развеял и наполнил собой. Крупные тяжелые капли вторглись на подоконник, на пол, забрызгали Марина, попали на лицо Радэка. Охотник стер их, посмотрел на прозрачные потеки. Последняя гроза на границе лета и осени. Все изменилось. Но странно не это. Странно то, что все стало правильным.
Одинокий, спрятанный от посторонних глаз домик в лесу стал им прибежищем. Радэк все еще много спал, а Маринель почти не оставлял его одного. Рыжий рассказывал истории из своего богатого опыта. Как и сколько раз они на самом деле сталкивались, хотя Радэк его не видел. Незримое присутствие вампира в его жизни не было выдуманным. Даже сон о том, что Марин с хитрым прищуром лежит у него в ногах и рассматривает с интересом, оказался правдой. Радэк тогда охотился на семью упырей, простудился, метался в лихорадке в какой-то богом забытой деревушке. Не понимал ничего и бредил.
– А ты что там делал? – Винетор удивлено и чуть смущенно потер кончик носа – представил, что мог наговорить в бессознательном состоянии.
– Мимо проходил, – фыркнул рыжий, раскрывая очередную книгу.
– А все-таки? – бывший охотник присел на край постели, на которой вампир свил себе гнездо из покрывал и подушек, разлегся, устроив внушительный фолиант на голых коленях.
– Упыри не только людям мешают. Нам тоже.
– Вам-то чем? – удивился Радэк.
– Нам, – Марин сделал на слове акцент, помедлил и продолжил, – мешают бесконтрольные голодные твари. Бешеную собаку надо пристрелить. Так что не рассчитывай, что Орден не единственно следит за чистотой этой земли. Господин Влад всегда сам проверял все сообщения о нападениях, иногда вычищал гнезда подранков.
Радэк в очередной раз надолго замолчал. Разрозненные куски мозаики, новые сведенья – а Марину Радэк верил, верил так же, как когда-то наставникам… нет, просто верил, что вампир говорит правду – все складывалось в логичную картину. Перестали мучить многие вопросы,почему и зачем. Все просто. Игры во власть. Но, по крайней мере, те, кто стоял с ним плечом к плечу, верили в свои идеалы.
Маринель жестко усмехнулся и не стал пока говорить, что Радэк поймет позже, что такое Орден идружба в нем. Когда увидит ненависть и отвращение в глазах «друзей». Когда услышит ложь про себя. Во спасение, разумеется. Как может быть иначе.
Следующей ночью Марин вернулся с улицы и замер, разглядывая охотника, сползшего на пол под окно, как в самый первый раз. Радэк смотрел в одну точку и не моргал. Зрачок то расширялся, забирая всю радужку, то снова сжимался до едва заметной точки. Маринель остановился, наблюдая. Он все ждал, когда наступит осознание. Охотник так долго боролся и проклинал «нежить», за свои ночные кошмары, за стремление получить и убить. За постоянное расхождение убеждений, веры и желаний. Теперь он сам тот, кого надо по его уставу убить.
Маринель ждал скандала в первый же день, но Винетор находился в заторможенном состоянии. Словно разговаривал сам с собой, внутри. И Марин ждал результатов этих «переговоров», отвечал на совершенно неожиданные вопросы, рассказывал, о Владе, о Раду, о себе, стараясь не срывать сразу все маски. Радэк шевельнулся, моргнул. Взгляд стал более осмысленным. Бывший охотник поднял к лицу руки, сжал и разжал кулаки, осмотрел пальцы.
– Радэк? – рыжий осторожно приблизился, присел на колени, мягко тронул, готовый к срыву. – Все хорошо?
– Да, – охотник говорил медленно, протянул гласную. – Этого я и не могу понять. Я знаю, что Орден не так свят, как мне было удобно думать, я знаю, что Влад, господарь и правитель жив, как и то, что его брат не предатель, а герой. Я знаю… но почему все так правильно? Почему я не чувствую себя выродком, не хочу убивать, не хочу только крови?
Он снова заморгал, прищурился, обхватил Маринеля за шею, наклоняя к себе.
– Я хочу посмотреть лес, узнать, как приспосабливается теперь зрение. Хочу увидеть, где живет Дракула, хотя мне страшно… этого же тоже не может быть. Вампиры не испытывают страха, других эмоций.
– Радэк, я же говорил…
– Я хочу тебя, – перебил его Винетор. – И не чувствую, что это плохо или неправильно. Почему?
Маринель невесомо поцеловал его в губы. Радэк запустил обе руки в рыжие волосы и вернул поцелуй. Крепкий, глубокий.
– Все охотники так хорошо целуются? – с ухмылкой спросил Марин, дразня кончиком языка клыки Радэка.
– Начнешь проверять, оторву все, что у тебя в теле без костей.
– Язык?
– Его в последнюю очередь, – охотник замер на полуслове, тряхнул головой и откинулся назад. – Марин, я не понимаю. Правда, не понимаю. Объясни мне, почему все это правильно в моей голове? Я не про политику. Я чувствую себя живым.
Вампир помолчал, подбирая слова. Пытался вспомнить свои вопросы после перерождения, но не мог. Не было у рыжего времени на вопросы. Да и обращал его Влад, за кем он готов был и в огонь, и в воду, не то что в вампира. Маринель только помнил незнакомое чувство свободы. От всего. От правил, он решений родственников, от косых взглядов и того «хорошо» и «плохо», что проповедовалось в обществе. Наверное, это оно.
– Ты просто теперь свободен, – прошептал он на ухо Радэку, прижимаясь, обволакивая собой. – Ты не чудовище, ты не безмозглый упырь. Ты это ты. Немного сильнее, быстрее и крепче. Но это все еще ты, Радэк.
Охотник тяжко вздохнул, закрыв глаза. Рыжий улегся ему на колени, как ласкающийся кот, вытянулся, отвлекая от раздумий.
Ночь сменялась ночью, Маринель все чаще смотрел на запад. Тянуло домой все сильнее. Еще немного, и господин Влад начнет беспокоиться. Он чувствует, что Маринель жив, но все равно. Рыжий не задерживался никогда без уважительной причины. И всегда ее обозначал. Теперь с причиной придется знакомить, и чем ближе подходил срок, тем больше Марин начинал волноваться.
Осторожная разведка показала, что город все еще стоит в неприличной позе. Орден бесновался. Шутка ли, потерять сразу целое звено из шести охотников и умелого старшего. На задворках, в старых брошенных бараках полыхали пожары. Склепы на кладбище были все до одного разрушены и разграблены, не взирая на ранги и происхождение похороненных. Охотники получили полный карт-бланш после пощечины от вампира. Маринель про себя порадовался, что обрушил потайной ход. Тропинку у реки никто не нашел. Конечно, домик в лесу тоже просто так не сыщешь, но озверевшие от ярости охотники могли бы просеять все пространство. В город спешно прибывали целые сыгранные группы.
Марин прошел по широкой дуге, обойдя небольшое озеро, проверил заброшенный изгиб дороги. Новых следов не прибавилось, и вампир с чистой совестью вернулся в убежище. Открыл дверь и оторопел.
Радэк, перемазанный кровью с головы до ног, сидел на кровати и с отвращением смотрел на оленью ногу в руке.
– Что случилось? – Марин не спешил отходить от порога, втягивал воздух – пахло исключительно кровью животного, немного хвоей и размокшим деревом.
Радэк криво улыбнулся.
– Пробовал… не подходит, – и столько было искреннего, немного детского разочарования в этой фразе, что Маринель захохотал. – Прекрати. Ты же не сказал, что нельзя ничего кроме человеческой крови. Марин! Хватит!
Рыжий сполз по стеночке, заливаясь звонким безудержным смехом. Радэк зарычал, отшвыривая сомнительный трофей, одним прыжком взвился на ноги. Маринель извернулся, уходя от атаки. Припал к теплым доскам пола и с удовольствием показал Радэку язык. Охотник снова прыгнул, вверх и в сторону, предопределяя движение Маринеля. Прижатый к полу, рыжий задергался, прикусил запястье неосторожно подставленной руки. Но Радэк все равно чувствовал, что ему сопротивляются не всерьез. Осознание ударило изнутри, породило странное чувство хищной удовлетворенности. Охотник позволил Маринелю перевернуться на спину. Вампир замер, распростертый.
– И все? – лукаво взлетела темная бровь.
Радэк сжал ему горло и поцеловал.
Запад. Охотник быстро понял направление. Они шли на запад.
Маринель непривычно молчал и даже на вопросы отвечал односложно. Радэк не лез. Просто смотрел в спину, облаченную непривычно в простую белую рубашку, тонкую – лопатки просвечивало – но слишком плотную для обычных нарядов рыжего вампира. Ступал шаг в шаг, иногда все еще удивляясь, как размывается темный полог деревьев, сливаясь в сплошную полосу.
Лес редел перед крутым оврагом – последнее, что совпадало с общепринятыми картами. Дальше пошли сплошные сюрпризы. Основная дорога раздваивалась, терялась среди ландшафта, не позволяя угадать, куда она пойдет дальше. Там, где на карте значился густой лес, открывалось поле. Там, где каменные россыпи – деревня. Радэк удивленно наблюдал аккуратные ухоженные дома.
Замок показался неожиданно. Просто возник, проступил контурами из темноты – неосвещенный факельным огнем, не озвученный людским присутствием и гомоном. Намеченный чернотой, заключенный в кольцо стены. Узкие бойницы, глухие ворота. Где-то за ним звенела вода, лес, будто страшась, не смел приблизиться. Низкое небо наседало, укрывало тучами. Золотые проплешины пожелтевшей листвы казались седыми прядями в обсидиановой косе ночи.
Радэк невольно залюбовался. Было что-то в этом замке, в его тайне. Он никогда бы не ощутил это охотником, но теперь, молодым вампиром, чувствовал. Маринель крепко стиснул его ладонь, прижался щекой к руке и улыбался.
– Дом, – прошептал он. – Дом там, где семья.
И вдруг встрепенулся, закусил губу.
– Подождешь в моей комнате, – рыжий поправил шнуровку на рубахе охотника – маловатая Радэку одежда не давала ей полностью сомкнуть полы, показывая ровную грудь и белесые полоски шрамов. – А я расскажу господину Ра… Владу, что произошло. Ну и… сообщу, что теперь ты…. В общем, пойдем.
– Ворота закрыты, – Радэк кивнул на створки, шов на которых не помогало разглядеть даже его резко обострившееся зрение.
– Зачем тебе-то? – Маринель, отвлекшись от своих тяжелых дум, хмыкнул. – Через стену.
Монументальные обводы поднялись, закрыв небо. Радэк потрогал камни. Ледяные, шершавые. Марин прижался к ним лбом. Совсем как обычный подросток перед чем-то важным, экзаменом или свиданием.
– Идем, – рыжий первым взмыл в бесшумном прыжке.
Во дворе было безлюдно и тихо. Только в конюшне всхрапывали лошади. Маринель открыл неприметную дверь в задней части башни, прятавшуюся за свисающим плющом. Винтовая лестница, узкие ступеньки.
– Подожди меня здесь, – Марин встряхнул волосами, стащил через голову рубашку, с отвращением отшвырнув ком ткани. – Не выходи.
Охотник даже возразить не успел: вампир испарился, только замок лязгнул. Радэк потер шею и принялся осматривать комнату Маринеля. Стопки книг, большая кровать, укрытая балдахином, столик, полный всякой всячины, какую Радэк видел только в богатых домах. Камин, ковер. Укрытые гобеленом стены, портрет на дальней. Семейный, в тяжелой старой, потемневшей и посеченной раме. На окне тяжелая плотная штора и ставни. Охотник провел пальцем по скосу, снимая стружку и задумчиво наблюдая, как она свивается рыжеватым локоном под когтем. Здесь пахло Марином. Валялись его безделушки и любимые книги. Радэк хмыкнул. В мечтах он так далеко не заходил. Даже в самых откровенных снах.
Маринель запер дверь, потер пальцы. Прикрыв глаза, он вслушался в замок. Знакомые запахи и звуки успокаивали. Каменные стены обняли, как родного. Мягким теплом чувствовалось присутствие близких.
– О, вернулся? – звонкий голосок Драгоша разорвал волнительное оцепенение.
Черноволосый стоял у противоположной лестницы, ведущий на излюбленную им крышу. Янтарные глаза переливались раскаленным углем. На короткой курточке застыли несколько бурых капелек. Маринель подметил, что младший из семьи сыт, полон сил и расслабленной томности.
– Доброй ночи, – Марин кивнул. – Где все?
– Я-то откуда знаю?! – пожал плечами Драгош. – Сам найдешь, не маленький. Господин Влад про тебя спрашивал недавно. Дня три назад.
Марин вздохнул. Этого он и боялся. Рыжий тихонько сбежал вниз, проскользнул мимо расширявшегося коридора. Дверь в библиотеку была приоткрыта. Маринель осторожно просочился внутрь.
Раду полулежал на кушетке, глядя в темное окно. На коленях покоилась раскрытая книга. Тонкие пальцы ласково оглаживали кожаный переплет, перебирали срезы страниц.
– Влад волновался, – негромко заметил он в ответ на крадущиеся шаги, не поворачивая голову, только едва заметная улыбка тронула сжатые губы.
– Так получилось, господин Раду, – Марин подошел и замер.
– Получилось? – Раду повернулся, вздернул бровь. – Что тебя задержало?
– Охотники, – честно ответил рыжий, опускаясь на пол и ухватывая золотистую кисть на поясе княжича. – Попал в засаду.
