Текст книги "De dos caras: Mazmorra (СИ)"
Автор книги: Shayndel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Выпей вот это, – сдается она и протягивает ему пузырек. Драко осматривает его покрасневшими глазами:
– Что это? – хрипло спрашивает он, ощущая, как дерет горло.
– Пей, станет легче, – уверяет Гермиона.
Драко выпивает и ловит на себе взгляд одного молодого человека, о чем тут же сообщает Гермионе. Но он не успевает ее предупредить, молодой человек уже подходит к ним.
– Доброго дня, – в его голосе что-то настораживает Драко. Гермиона же реагирует более спокойно и вступает в разговор, приглашает присесть и обсуждает с ним поездку. Драко не очень понимает, какого черта Гермиона его не прогоняет – но решает не вмешиваться.
– Да, мы с друзьями часто путешествуем в это время года, знаете, гораздо больше молодежи и поменьше стариков, – он смеется, и, к ужасу Малфоя, Гермиона смеется тоже. И тут же Драко ощущает жгучую ревность. Этот неведомый тип так легко завязал с Гермионой беседу, а та очень даже не против.
Но Малфою сложно вклиниться в диалог – он боится сказать что-то не то. И ему остается лишь слушать, стараясь не выказать раздражения и ненависти.
– Я, кстати, увлекаюсь фотографией. У меня много снимков, но я не уверен в их качестве. Не оценишь своим взглядом?
– Но я не фотограф, – удивляется Гермиона.
– Зато у тебя красивый взгляд, – улыбается маггл. Гермиона соглашается, маггл подходит к ней и, склонившись, показывает какую-то дурацкую коробку – фотоаппарат, но Драко этого не знает, и ему все равно. Он видит, как соприкасаются их локти, и как незнакомец нагло заглядывает в декольте Гермионы.
– Эта обезьяна украла у меня пиво, – смеется маггл, и Гермиона улыбается, рассматривая фотографию. Маггл кидает быстрый взгляд на Малфоя, и тот понимает, что плохо скрывает свои эмоции.
– С тобой все в порядке, парень? – спрашивает маггл, отметив крайне напряженный вид Малфоя.
– Иди к черту, – цедит Малфой, сверля того взглядом и с силой сжимая волшебную палочку в кармане.
– Не понял? – переспрашивает маггл, выпрямляясь.
Малфой переводит тяжелый взгляд на Гермиону:
– Ты знаешь, что я сделаю, если он сейчас же не уйдет.
– Сделаешь что? – начинает нарываться маггл. Кажется, его зовут Джон.
– Ты меня слышала… Анна? – Драко ничего больше не видит, кроме укоризненного взгляда карих глаз.
– Джон, прости, мне нужно поговорить с моим… спутником, – Гермиона тяжело вздыхает и встает. Малфой следует за ней и, как только они оказываются в безлюдном коридоре, он останавливает ее, схватив за руку, и разворачивает лицом к себе.
– Вывести меня решила?! Вдруг это шпион, а ты только и горазда с ним флиртовать! – он повышает голос.
– Ты просто псих, Малфой! – тут же кричит она в ответ, вырываясь. И они снова ругаются. Поток взаимных претензий и обвинений бесконечен. В какой-то момент Малфой хватает ее за обе руки и прижимает к стенке:
– Тебе пора решить, Грейнджер, со мной ты или нет. Если нет, я тут же уберусь отсюда, и ты будешь дальше общаться с гребанным магглом, а может, и со всеми мужчинами на этом пароме! – жарко шипит он ей в лицо.
Пожалуй, последнее было лишним. Но сказанного не вернешь, и Гермиона грубо отвечает:
– Отпусти меня и убирайся, – в ее взгляде столько ненависти, что Малфою становится больно. Ведь он не имел в виду сказанного, и уходить он тоже не собирался.
– Ты сделала свой выбор, – из ее глаз текут слезы, и он замечает, что слишком сильно сжимает ее запястья. Драко отпускает Гермиону и замечает на ее руках красные отметины от своих пальцев. Какой же он идиот…
Она не сдвигается с места, по-прежнему сверля его ненавидящим взглядом. Наступает вязкое напряженное молчание. Ее нижняя губа трясется. Так плохо ей могло быть только с Малфоем. Дыхание Гермионы становится рваным, но она старается держаться, пока он не аппарирует или не уйдет.
– Я люблю тебя, – глухо произносит он, ненавидя себя и ее, и всех, вместе взятых. Но в ответ она молчит. Драко поджимает губы.
– Прощай, – с этим словом он аппарирует.
– Драко! – кричит она и закрывает руками лицо, слыша собственный сдавленный всхлип.
Это было очень глупо, Малфой знает. Но он аппарирует в мэнор – и его тут же хватают. Возможно, этот выбор был сделан намеренно, назло Гермионе, но Драко все равно.
Его доставляют к Хмурому, и постепенно он начинает осознавать, какую глупость совершил. Его раздевают до пояса и хлещут по спине, заставляя встать на колени перед Повелителем. Только сейчас Драко приходит в себя после ссоры, и его бросает в пот, когда Метка на руке, оживая, начинает гореть. Он сдерживает крик, пытаясь выглядеть сильным, но видит Хмурого – и его душа уходит в пятки: тот почти перевоплотился в Волдеморта. Черты его лица настолько изменились, что сложно узнать в нем Хмурого.
Драко испуганно оглядывается. Вокруг черные создания: водяные демоны с тяжелыми секирами, готовые в любой момент зарубить его насмерть, и низкорослые уродливые карлики. Малфой предполагает, что его собираются пытать, и единственное, чему он рад – он успел ей сказать. Те ненавистные слова, которых он никогда не говорил, потому что боялся признаться даже самому себе. Теперь она знает, и от этого еще более горько – ведь она ничего не ответила.
– У меня мало времени на разговоры, Малфой младший. И если ты не собираешься добровольно раскрывать местонахождение Гарри Поттера, я распоряжусь о начале пыток.
– Распоряжайтесь, – еле слышно отзывается Малфой и закрывает глаза.
Его уводят свиньи. За ними следуют несколько карликов – по всей видимости, они и будут его пытать. Затем Драко ненадолго оставляют одного и приказывают раздеться. Но он лишь оседает на пол и роняет голову на руки. Он ничего не намерен раскрывать, а значит, его ждут бесконечные пытки.
И если Малфой готовился к волшебным пыткам, о которых он многое знал и видел своими глазами, то к тому, что происходит сейчас, он оказывается совершенно не готов.
Хоть Волдеморт и был похож на самого себя, но некоторые черты Хмурого в нем остались. Средневековые пытки – вот что ожидало Драко.
Вопросы доносятся до него смутно, будто сквозь вату. Перед глазами сверкают вспышки, и он то и дело теряет сознание. Голос он срывает практически мгновенно, и его крик становится немым, а все тело дрожит и непроизвольно дергается, словно больше не принадлежит ему. Ему уродуют пальцы, загоняя под ногти раскаленный металл. Затем ломают, возможно, все – это сейчас неважно. Он ничего не говорит и никого не раскрывает. Горло распухает, спину саднит от безжалостного хлыста в руках жадного до крови карлика. Малфой очень старается не смотреть никому в глаза, но даже если кто и проник в его сознание – мыслей там не осталось, только нестерпимая боль.
Потом Малфоя бросают в подвальное помещение. Как изуродованную куклу. Но он знает – это лишь начало. И от того, сколько он продержится, будет зависеть его жизнь.
Слышится хлопок аппарации и мягкие шаги в его сторону.
– Они убьют вас, мой господин. Нет – тсс! Молчите. Не нужно слов. Выпейте вот это, – Малфою вливают в рот какую-то жидкость, но он этого почти не чувствует. – Ваше тело онемеет, но боль уйдет. Вы должны собраться. Хоть он и выглядит как самый могущественный черный волшебник – таковым он пока не является. Поэтому есть шанс его обмануть и выиграть время. Будьте же благоразумнее! – Умелый что-то делает с его руками. – Я смогу прийти только в следующий пасмурный день, иначе меня выследит вездесущая луна, – Умелый что-то защелкивает на его запястье. – Это браслет мистера Поттера. Ваш я достать не смог – слишком опасно сейчас являться к мисс Грейнджер. Надеюсь, он защитит вас от черных тварей. А сейчас послушайте – не пытайтесь бежать самостоятельно, у вас не получится. Я оставлю еще зелья от боли, но сторонитесь карлика Фаго, который повыше остальных – он самый беспощадный. И как только к вам придут, объявите, что готовы на переговоры. Далее вас отведут к Хмурому. Он еще не может владеть легилименцией, поэтому обманывайте его, сколько сможете. Но, как только они поймут это, вас тут же уничтожат…
Малфой не может с точностью сказать, когда уходит Умелый. Его сознание отключается без спроса – едва боль отступает, он блаженно проваливается во тьму.
*
Гермионе не сразу удается унять колотящееся в груди сердце. “Куда?! Куда он отправился?!” – некоторое время после аппарации Драко она остается на месте, делая вид при посторонних, что изучает содержимое сумочки и натыкаясь пальцами на его рубашки. Но он не возвращается. Ни сейчас, ни потом.
Она устраивается в одной из комнат в отдаленном от центра домике Дублина. Денег ей хватит на пару недель при условии строгой экономии. Жить одной, в полной неизвестности – она этого не вынесет… Но ничего другого не остается. Она одна – вокруг чужой город и чужие люди.
Такой бесполезной Гермиона давно себя не ощущала. Депрессия гнетет ее, и она начинает посещать местную библиотеку, которая находится далеко – но это и к лучшему, Гермиона хочет как можно больше времени проводить вне дома.
Однажды она сталкивается с Джоном. Первая мысль – он ее выследил. Возможно, это так. Поначалу он ведет непринужденную беседу, но затем его вопросы становятся конкретнее: “Где ты остановилась? Как надолго?” Действительно ли он с ней флиртует, или он и вправду шпион? Он приглашает ее к себе, Гермиона отказывается, и Джон поспешно ретируется, сделав вид, что ему “пора бежать”. Она провожает его взглядом и замечает еще одного человека, к которому тот подбегает – и, по всей видимости, о чем-то докладывает. Затем оба садятся в машину.
Теперь Гермиона уверена, что Малфой был прав. И она решает сделать хоть что-то – проследить за этими двумя. Она ловит такси и велит ехать за ними. Машина тормозит у дома на другом конце города, и оба молодых человека выходят. Гермиона перебежками, не упуская их из виду, идет следом . Они заходят в дом и спускаются в нижний этаж – окна, находящиеся почти на уровне земли, выходят на улицу, и Гермионе удается увидеть, чем эти люди занимаются. Пожалуй, это был самый бессмысленный ее поступок. Они включают порно-ролики, кажется, что-то обсуждают. Затем пьют пиво и начинают просматривать снимки. И на одном из них Гермиона видит себя и Драко. Похоже, что Джон тайком снимал их – точнее, Гермиону – Малфой лишь мельком попадает в кадр. Но в его взгляде Гермиона читает последние слова, сказанные им. И прикрывает глаза, ощущая, как жгучее чувство потери наполняет ее. Хочется верить, что с ним все хорошо, но что-то подсказывает, что это не так, и ее глаза наполняются слезами.
Джон – обычный парень, возможно, озабоченный, но не более того. Никакой опасности он не представляет. И Гермиона возвращается к себе.
Однако дома ее поджидает сюрприз, которого она так давно ждет – Умелый с грустными глазами встречает ее. Он сообщает, что Драко в плену и его пытают. Нет, он жив и ничего не рассказал. И не расскажет. Но Умелый просит Гермиону об услуге, и та сразу же соглашается.
– Никогда не возвращайтесь, – Умелый сверлит ее черными глазками-бусинами. – Сегодня ночью он перевоплотится окончательно, и вы прекрасно знаете, что это будет означать, – Гермиона хочет возразить, но Умелый тут же ее перебивает: – Я знал, что вы не захотите меня слушать. Поэтому я не оставлю вас здесь одну.
Из-за дверей выходит Грейс.
– Я буду с тобой, – говорит она, пряча глаза.
– Мне пора. Не наделайте глупостей, – настойчиво повторяет Умелый и исчезает.
Гермиона рада компании – и в то же время растеряна.
– Ты его видела? – спрашивает она у Грейс. Та отрицательно качает головой. – Но что ты знаешь? Расскажи мне, – тихо просит Гермиона, и желая, и боясь услышать подробности.
– Что я предательница, – еще тише отвечает Грейс.
Гермиона хмурится:
– Что? Как это предательница?
Грейс снова качает головой:
– Какова же должна быть цена? Цена всему этому? Какова?! – она внезапно кричит и так же быстро замолкает.
– Не переживай, – Гермиона подсаживается поближе, осторожно касается светлых волос. – Расскажи мне, что случилось.
Грейс поднимает на нее печальный взгляд:
– Он тогда рассказывал, как вы… как все здорово у вас получалось. Я начала верить, что у меня тоже получится, хоть и в одиночку. Но ничего не вышло. Когда он меня бросил…
– Кто? – уточняет Гермиона.
– Гарри… он, – Грейс запинается, ощущая, как жар приливает к щекам, – он бывает таким разным. И в тот день я его разозлила, – она пожимает плечами. – Я его понимаю. На его месте я бы поступила так же. А потом я пошла туда одна. Я должна была попасть в портал, ведущий к Третьему Подземелью, но это все было зря – ведь наш состав изначально не был полным. Не хватало старца.
– Какого старца? – в недоумении спрашивает Гермиона.
– Я не знаю, но в тот момент я точно вспомнила – он всегда являлся в сказках деда Джоша. В ключевой момент. Без его явления ничего не получилось, и все было провалено.
– Но почему он не появился в тот момент?
– Гермиона… ты любишь Малфоя? – неожиданно задает вопрос Грейс, и Гермиона отшатывается, словно ее окатили ледяной водой.
– Зачем ты меня об этом спрашиваешь, и какое отношение…
– Значит, нет, – грустно кивает Грейс и с какой-то злостью в голосе продолжает: – И вы все такие… Вы сами не знаете, чего хотите и что чувствуете, не можете себе признаться, боитесь сделать себе больно. Из-за этого страдают Подземелья. Ваши души уже заблудшие, вы забыли, что значит любить…
Гермиона мало знакома с Грейс, и сейчас она ошарашенно молчит, стараясь подобрать в ответ нужные слова, но ничего толкового в голову не приходит.
– А я смогла, Гермиона Грейнджер. Я сделала себе больно – и, возможно, другим. Но только так восстановится Равновесие.
– Что ты наделала?! – не выдерживает Гермиона.
Но Грейс замолкает и, несмотря на крики и мольбы Гермионы, больше ничего не говорит.
*
Они уходят. Надолго. Возможно, на ночь или дольше. Как и предполагал Гарри, бурлящую жидкость заливают ему в рот, и он теряет связь с происходящим и со временем. К моменту, когда он просыпается, его руки ощущают перекрут веревок вокруг запястий. Он в своем теле – Гарри облегченно выдыхает. Но затем замечает, что он движется, вместе с конструкцией из мебели. Его куда-то везут.
– Эй! – кричит он, радуясь своему голосу. Никто ему не отвечает. Кажется, наложено заклятие тишины.
Гарри пытается вырваться, но это уже не просто веревки – вся конструкция обрела какой-то магический смысл и держит его в магических тисках.
Внезапно все вокруг начинает грохотать, словно куда-то падая, и конструкция дает небольшую трещину – Гарри жадно прислоняется к ней. Это чудища. Они чем-то похожи на фестралов, но гораздо больше, их ноги гораздо длиннее и почти достают до облаков. Один из них склоняется, по всей видимости, к одному из стариков. Его морда огромна, а весь он будто он соткан из тумана. Когда дует сильный ветер – он воет, и его очертания размываются. Гарри замечает воронки, уходящие вверх – в облака. Воздушные, медленно крутящиеся вихри, и чем дальше он глядит – тем больше их замечает. Словно дыры в атмосфере. А сами чудища пристегнуты исполинскими цепями за шею, но в клетку заключены лишь ноги. На мгновение Гарри кажется, что они вот-вот сорвутся с цепей – это ведь должно быть так просто для них. Но нет. Они лишь воют и то поднимают, то опускают головы, будто сетуя на количество воздуховоротов.
Старик возвращается. Это Дуглас.
– Нет, – качает он головой, – этой жертвы будет недостаточно.
Другой понимающе кивает.
– Что ж, мы хотя бы попробовали, – они забираются обратно на повозку, которая снова приходит в движение, словно ее уносит водоворотом, и Гарри слышит утробный и протяжный вой чудищ, осознавая, что только что побывал в Чертогах Стражей – Четвертом Подземелье.
Переход обратно дается ему с трудом – у него начинается паническая атака, и он заново переживает множество страшных событий своей жизни, которые, как ему казалось, давно прошли и забыты. Но теперь его память будто беспощадно вскрывают ножом, в ушах – непрерывный нарастающий вой. И Гарри кажется, что это длится бесконечно, но на самом деле проходит лишь несколько секунд.
Они вновь в Первом Подземелье.
– Раскрой его, – слышит Гарри голос мистера Саммерса.
Слабые лучи солнца, достигающие Подземелий, ослепляют Поттера, и он тут же кидается в тень, издавая шипение, словно змея.
– Ты не свободен, даже не думай, – обращается к нему Дуглас.
Гарри осматривается – он в незнакомом ему каменном помещении с решетчатым потолком. Можно предположить, что это преддверие перед стадионом, где собирают всех на торги.
Гарри не может свободно перемещаться – он прикован к цепи. Почти как чудище. Дотянуться он может лишь до кувшина с водой и каких-то мисок. И Гарри снова шипит. Парселтанг. Он пытается заговорить, но издает лишь шипение.
– Пять загонов и заключенных в клетки чудовищ – разбуди их, и они будут тебе повиноваться для злых и добрых деяний, – начинает читать мистер Саммерс. – Пять Посвященных откроют замки в день, когда кровью будут переполнены сосуды, и восстановят Равновесие, если их души будут чистыми, сродни воде Кристальной Ниши Второго Подземелья. Ты взялся за дело, которое тебе оказалось не по зубам, мальчишка!
– Тише, тише, мистер Саммерс, он не стоит того, – успокаивает его Дуглас, – у нас еще хватит сил для последнего рывка.
– Слабак и зазнайка. От таких, как ты, страдает полмира, а тебе невдомек – так не мешался бы под ногами!
– Я вижу, вы уже все подготовили, – еще один знакомый голос. Это Каррехен – вокруг сразу же разливается благоухание трав, и этот запах оказывается приятным.
“Значит, не сгнили”, – запоздало отмечает Гарри. Он пока сидит в тени, стараясь успокоить колотящееся сердце
С Каррехеном его советчик – Дуррей. Тот тут же подходит к Гарри и склоняет свои ветви к нему, защищая от солнца.
– Вы только не сердитесь, мистер Поттер. Вокруг и так уже слишком много злобы. Вам лишь помогают выполнить то, за что вы изначально взялись, но довести до конца не смогли.
К Гарри понемногу возвращается способность говорить:
– Воды, – шепчет он.
– Воды ему! А заработал ли ты чистой воды, мальчишка?! – Каррехен пыхтит в его сторону черным дымом. Он все так же ненавидит Гарри.
– Мистер Каррехен, прошу вас, – рассеивает дым Дуррей. – Он – наша последняя надежда, потерпите еще несколько дней, – и он выжимает сок одного из своих листиков Поттеру в рот.
– Нечего его холить, давайте приступать! – требует Каррехен.
– Нет, надо подождать, – возражает мистер Саммерс. – Он только совершил краткий переход из Четвертого и Третьего Подземелий. Мы не особенно с ним церемонились.
“О да”, – отмечает про себя Гарри, все еще слыша в голове свои же крики и плач по Сириусу, Дамблдору, Букле… Список оказывается довольно внушительным, но, к удивлению Гарри, он это действительно пережил, и сейчас отголоски той боли лишь отпрыгивают от него, как мягкие мячики. “Хм… Дурацкое сравнение”, – он хрипло смеется. Все четверо в помещении переглядываются.
– Признаться, вы правы, – соглашается Каррехен, вглядываясь в зеленые глаза Поттера. Пожалуй, это единственная причина, по которой он решился на это дело. Зеленый – цвет надежды. Даже в Подземельях.
========== Глава 14 ==========
Джинни залечивает его раны, каждый раз при этом ругаясь с мужем и мамой.
– Нас могут вычислить из-за твоей жалости к нему! – умоляет Молли, но Джинни никого не слушает. В глазах чужака благодарность, какой она давно не встречала. Несмотря на неотесанный вид и грубый язык, он всячески пытается выразить свои чувства – приносит ей смоченные тряпочки и кладет на лоб, в то время как Мирч о таких вещах и не задумывается. Она тайком ест принесенные им снадобья из трав. Даже те, что вперемешку с землей. Несмотря на выносливость, Джинни крайне тяжело со второй беременностью, но она не готова это показывать никому, кроме чужака. Когда она спрашивает его имя, он кивает на свои руки – все в мозолях. Джинни не понимает, но называет его Чужестранцем. Остальные не настолько лояльны.
И когда все начинается – а Джинни старается даже в этот момент, когда все тело раздирает боль, не подавать виду – он замечает первым и сразу спешит принести еще своего снадобья. Но Мирч, поняв его намерения, отталкивает чужака, не пускает к рожающей жене. Сбегаются все, но никто не знает, как вести роды, особенно сложные – всегда используется большое количество магии, но никто не знает нужных заклинаний, все слишком растеряны и напуганы.
Джинни не может больше терпеть, и ее отчаянный крик заполняет заброшенный стадион. Молли старается изо всех сил, но ничего не помогает. Молли приходит в панику – она никогда не видела свою дочь такой. Затем они слышат другой крик – грубый и очень громкий. И огонь. В руках у чужестранца самодельный факел из бревна и тряпок. Он машет им, рыча, словно зверь, и отгоняя всех от Джинни. А затем он колдует. Его магия – черная, и все сходят с ума от ужаса. Он нависает над ней, взывая к темной силе, и та слышит – Джинни вздымает вверх черными потоками тумана, тянущегося из-под земли, и ее крики стихают.
Она рожает, и роды принимает чужак, он ведет себя так, словно для него это будничное занятие. Артур едва сдерживает Мирча – тот не в силах вынести зрелища своего новорожденного ребенка в мозолистых руках чужака. Он плачет. То ли от ужаса, то ли от счастья.
– Спасибо! Спасибо тебе! – первой приходит в себя Молли. Она подбегает к чужаку, обнимая и его, и свою дочь с крошечной внучкой. Еще одна девочка.
Остальные не сразу приходят в себя, но спустя несколько дней их отношение к чужаку тоже меняется, и ему дают имя – Берт.
*
– Я не могу на это смотреть! Она… Она словно ухаживает за ним! – Мирч старается шептать, но выходит громко. Молли тяжко вздыхает и не знает, что ответить. Сложно не замечать и продолжать списывать на трудные роды поведение Джинни в последние недели. Она холодна практически со всеми, кроме Берта. При общении с остальными в глазах дочери читается постоянный упрек – и пусть только кто-то посмеет что-то плохое сказать в его сторону!
– В эти неспокойные времена все ищут поддержку…
Мирч прекрасно понимает, что имеет в виду Молли, наблюдая, как этот верзила водружает на голову его жены венок из ромашек. И где он их только нашел?! Но сейчас лето, и вполне вероятно, что они растут где-то неподалеку. А теперь он видит ее глаза. Они светятся счастьем и какой-то детской забытой радостью, ведь он так неуклюж и в то же время застенчив, но стоит только кому-то подойти – и он превращается в зверя, готового любому вырвать глотку. Даже самому Мирчу.
Молли подбадривающе гладит его по плечу.
– Я с ней поговорю.
Николеску кивает и уходит, чувствуя себя преданным. И все его жалеют, ополчаясь против Джинни и “этого верзилы”, как величают чужака за глаза. Но все же их с Джинни отношения становятся поводом для пересудов и даже неким развлечением для вынужденных скрываться волшебников.
Молли втайне не может не признавать, насколько счастливой и беспечной выглядит ее дочь. Ее волосы и глаза блестят, когда она бегает с ним по стадиону, в свете полуденного солнца кажется, что мимо проносится рыжее пламя со звонким смехом, заставляя многих против воли улыбнуться. И в такие тяжелые времена это всем необходимо как воздух. Но все же Молли решается поговорить с дочерью, стараясь подбирать слова как можно мягче, но реакция в ответ все равно бурная:
– Как ты можешь, мама?! – выкрикивает та. – Если бы не Берт, я бы… я… – она задыхается от возмущения, и Берт тут же показывается неподалеку, грозно сверля глазами Молли.
– Детка, я лишь хочу до тебя донести, что твой муж не в восторге от…
– А что Мирч тогда сделал?! Что он сделал, мама?!
“Ничего”, – крутится на языке у Молли, но она молчит и приобнимает рассерженную дочь. “Никто бы ничего не сделал, но это не означает, что нужно…” – Молли вздыхает и отпускает Джинни.
– Я очень рада, что Берт оказался рядом, – искренне произносит она. Взгляд Джинни сразу смягчается.
– Спасибо, мама, – тихо произносит она, порывисто обнимает Молли – и остальные разногласия более не волнуют мать, остается лишь ощущение счастливого дитя в ее объятьях.
Потом Молли так же пресекает любые недоброжелательные высказывания в их адрес. Мирч же отдаляется от их палаток, ища поддержки у жаждущих перемыть всем кости. Но он возвращается обратно, стоит сгуститься тучам и появиться Министру Магии. Он что-то очень долго обсуждает с Артуром, после чего их лагерь начинают готовить к нападению. И все забывают о Берте и Джинни – все становится таким неважным перед страхом смерти. Волшебные палочки вздымаются вверх, волшебники колдуют до изнеможения, Министр же лишь коротко кивает, видя их усилия, и вновь возвращается к Артуру Уизли:
– Не стоит никуда бежать, – спокойно говорит он. – Когда все начнется, будьте готовы к сильным изменениям погоды – вплоть до урагана. Спрячьтесь в своих палатках и ждите меня. Я вернусь и помогу вам возвратиться в ваши дома. А до тех пор больше никакой магии.
Артур кивает, стараясь не задавать лишних вопросов и не выказать сковывающий его страх. И все же на один вопрос он решается:
– Где же мои сыновья? – вопреки стараниям, горестно звучит его голос.
Макдей надевает шляпу и застегивает мантию, словно не услышав вопроса. Но затем все же отвечает:
– В конечном итоге, каждый ищет в этой жизни покой. К кому-то он приходит слишком рано и неожиданно. А кто-то ждет его долго и обретает мир, – он кивает и аппарирует, оставив озадаченного Артура стоять посреди стадиона.
*
Сил остается совсем мало. Подчиненные негласно разделяются на тех, кто “за”, и тех, кто “против”. Умелый очень осторожен. Не все свиньи такие. Но большинство тянется за ним в надежде на переворот. Снова прибывает народ Хмурого, их некуда девать – все плохо организовано, а про эту низшую касту даже Умелый с трудом говорит без омерзения. Есть, разумеется, несколько приемлемых – только мужчины, преуспевшие в боевом искусстве, охоте и темной магии. Но они крайне вспыльчивы, агрессивны и совершенно неразборчивы, словно на их глазах стерли все запреты и некому удержать их жажду похоти и разврата. Они разворовывают Лондон и его окрестности – а скоро, наверное, разворуют всю Англию – пробираясь по ночам в дома в поисках любых признаков волшебников и магии. И еще вещи. Они надевают на себя украшения – красивые костюмы и платья, выглядят при этом порой совершенно нелепо и неправильно, и в таком виде продолжают ночные нашествия. Но волшебники оказываются не такой уж простой добычей – они надежно спрятались, не без помощи мистера Макдея. А точнее – если бы не он, их бы давно уже нашли и доставили к Хмурому. Но человекоподобные черви каждую ночь погружаются все глубже под землю и рыщут все дольше.
Сегодня в Подземельях сгущается атмосфера. Свин чувствует это кожей. Водяные демоны охраняют его несчастного господина – мистера Малфоя. Умелый удерживается от нелестных комментариев в его адрес – некогда осуждать и обвинять. Только помощь и время – это все, что нужно Умелому, чтобы освободить Драко Малфоя из мучительного плена. Видит Третье Подземелье – осталось ему недолго.
– Вот этот поворот – самое оно. И склонишь голову, словно что-то унюхал, понял меня? – обращается Умелый к своему первому помощнику Льстивому. Тот быстро кивает, и Умелый продолжает: – Не больше пяти секунд. Потом сразу возвращаешься, но перед этим словно невзначай проверяешь, нет ли посланий от Слушателей.
– Мне прочитать их, сэр?
– Прочитай.
Маленький свин еще раз кивает, но медлит:
– А если там будет что-то важное?
– Важное сожрешь сразу! – нетерпеливо хрюкает Умелый. – Ничего! Слышишь меня? – он встряхивает маленькую свинью за плечи. – Ничего важного не должно достигнуть ушей Хмурого.
– Я понял, – пищит Льстивый и уходит выполнять задание, как бы невзначай держа крохотные часики с крышкой-зеркальцем в руке, обеспечивая себе безопасный путь со всех сторон. Нынче темные твари повсюду. Малфой-мэнор оказался отличным местом для создания перехода – подкопа к главному проходу в Мутные Воды. Черви постарались и довольно скоро вырыли тоннель. Теперь все твари пролезают сразу в мэнор. Умелый замечает абсолютно весь нанесенный поместью ущерб. Каждую трещинку и каждую разбитую вазу. Как и переломанные пальцы и ушибы на теле хозяина. Да, их много. Карлики не устают придумывать пытки – это их любимое занятие. Но наносимый урон стал гораздо меньше, благодаря браслету. Хоть что-то еще работает, хотя бы магия Посвященных еще не сдалась и в силе. Значит, Посвященные что-то делают. Умелый не успевает многое разузнать, теперь его главная задача – это мистер Малфой, ждущий передачу от Льстивого. И Льстивый справляется. Приказав склонить голову, Льстивый закрывает обзор от Луны и передает Малфою передачку с лекарствами. И несколько слов:
“Она знает. С ней оставили Грейс Камерон. Мы позаботимся о ее безопасности”.
Малфою запрещено отвечать, и ответа не последует. Льстивый спешит в свежевырытый отдел, где очень тихо. Сюда не пускают никого, кроме свиней Слушателей. Те имеют более выраженные уши и очень маленькие глаза – они им не нужны. Днем они спят – а ночью слушают. У них большие трубы, словно от саксофонов, которые ловят волны с Поверхности Мутных болот. И они жадно прижимают к трубам уши, ловя от фальшивой луны любую рябь, которая может быть важной, и только от тех, кто под Надзором. Имена и локации каждый день обновляются. И сегодня Льстивый проверяет сообщения. Они нашли место, где “резко повысилась активность”. Разумеется, речь идет только о магической активности. Свин сжирает пергамент и поспешно удаляется, не забывая о крохотном зеркальце. Отражение несколько дрожит – но он справился, и теперь можно гордиться собой. По пути ему встречаются несколько карликов. Те, как обычно, ворча на своем противном крякающем языке, тащат в руках очередной громоздкий аппарат для пыток. Свин против воли испуганно хрюкает и тут же осознает, что ему придется выполнять подобное задание еще как минимум несколько раз.
*
Это всегда больно. Она часто ему повторяла: “Терять друзей, свободу, честь… Всегда надо знать – все когда-то закончится, как бы больно ни было”. И после недолгого молчания добавляла: “И терпеть”. Драко знал – в этот момент она боролась со слезами. Это были темные дни. Отца забрали в Азкабан, и вроде бы теплилась надежда, что это ненадолго. Но оказалось – надолго…
“Сколько терпения надо, мама?” Его снова пытают. Скончается ли он в этой пыточной, весь в поту и крови, без чести и друзей, как и его отец? Пожалуй, одиночества он боится больше всего. И невозможности знать наверняка ответов на постыдные для самого себя вопросы, вызывающие отвратительное чувство жалости к самому себе. “Нужен ли я еще кому-то?”
