Текст книги "Нетерпение сердца (СИ)"

Автор книги: Severlika

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Гарри такого подвоха не ожидал, и, восстановив равновесие, воскликнул:

– Гермиона, что ты творишь? Ты рехнулась?

– Возможно, – отозвалась девушка из-за двери приглушенно, – но мне простительно. У меня гормоны и навязчивые состояния беременных. Я не выпущу вас до тех пор, пока вы не поговорите.

– Да не о чем нам разговаривать. – Проорал Поттер, – всё сказано!

– Не стесняйтесь, у меня много времени. – Ласково заверила их девушка, – Уизли придут только под вечер. – И с этими словами она шумно потопала вниз.

Гарри глубоко вздохнул. Потом ещё раз, пока Снейп не сказал:

– Ты сейчас весь воздух всосешь.

Гарри повернулся к Северусу.

В лице профессора появилось снисходительная насмешка, но добрая. Гарри сложил руки на груди и расправил плечи.

– Что ты хотел мне сказать? – спросил он как можно нейтральнее.

– Всё, что хотел, я сказал в письме, – спокойно ответил Северус, —

– судя по тому, что спрашиваешь – ты не читал его.

– Нет. Я его сжег.

Снейп кивнул, не особо удивляясь.

– Я ожидал, что ты так поступишь. Тебе вообще свойственны импульсивные поступки. Поэтому я написал его ещё раз. – Он протянул Поттеру желтый конверт, – посмотри.

Гарри всерьез хотел послать Снейпа к такой-то матери вместе с его конвертами, письмами и планами! Но почему-то протянул руку и взял послание.

«Поттер.

Теперь, когда опасность, грозящая тебе, миновала, я уже ничего не смогу для тебя сделать. Видишь ли, моё присутствие в твоей жизни было обусловлено множеством личностей, желавших тебя убить, и защищать тебя – вошло в привычку. А вот то, что ты появился в моём, мне казалось, уже пропащем существовании – абсолютно иррационально. Я не раз говорил тебе, почему, однако, должен признать, хоть это мне дается нелегко, ты – моё отражение.

Когда-то ты спросил меня, каким я был тогда, в детстве, и как реагировала на мой скверный характер Лили. Я ответил тебе, что был другим.

Я был похож на тебя. Был таким же великодушным и доверчивым, таким же влюбленным в неё и в жизнь. И таким я был только с ней, потому что она гасила мой гнев, скрашивала мою печаль и заставляла смеяться, заставляла поверить, что в мире больше добра, чем мне казалось.

Мы жили недалеко друг от друга в городе, и я под любыми предлогами убегал из дома, только бы увидеть её. А однажды я попросил моих бабушку и дедушку взять её с собой к нам на несколько дней летом. Её родители разрешили. И я впервые узнал, что такое два дня абсолютного счастья.

У нас с тобой, Гарри, было мало времени, чтобы прочувствовать счастье. Но всё-таки, то почти забытое и умершее чувство отозвалось во мне. Отозвалось, не когда ты мне признался впервые, и не в одну из наших ночей – они были лишь последствиями. Оно воскресло, когда ты впервые поцеловал мою руку. Да, одно невинное прикосновение губ к запястью, и я – вредный профессор зельеварения Северус Снейп – ощутил нечто давно погребенное в глубинах моей души.

Я поступил жестоко. Я это осознаю. Но если бы всё повторилось, и мне вновь пришлось сделать то же самое – я бы предпринял точно такие же меры, поступил точно так же ещё раз. Потому что твоя жизнь намного ценнее моей, потому что ты для меня – отражение того моего света, который когда-то был в моей жизни.

Я могу попросить прощения, но сожалею я лишь об обстоятельствах, которые вынудили меня на все это, а не о своих поступках.

С.С.»

Гарри поднял взгляд от письма на Снейпа. Тот стоял без движения и, казалось, вовсе не дышал. Лицо у него было такое, будто его всё происходящее не касается, однако пальцы на руках с такой силой вцепились в подоконник, что побелели, да и на скулах виднелись желваки.

Гарри скользил по лицу Северуса, по его фигуре взором, и все его чувства, которые он с такой тщательностью заглушал четыре с половиной месяца, вернулись в один миг. Он видел, что Снейп старается быть спокойным, но по мелочам, которые его выдавали, было понятно, насколько он волнуется. Гарри безрадостно хмыкнул про себя. «Нелегко признаваться в сокровенном, не так ли, профессор?»…

– Не подозревал в тебе склонности к поэтической манере речи, – негромко произнёс Поттер, взмахнув письмом, – «ты моё отражение», «погребенные глубины моей души», «отражение моего света»… Надо же.

Северус не ответил, продолжая выжидающе смотреть на него, и Поттер покачал головой.

– Не понимаю, что это письмо должно изменить между нами. Здесь нет почти ничего, что я бы хотел услышать от тебя.

Снейп приподнял голову, весь выпрямился и лицо его, и так имевшее замкнутое выражение, закрылось окончательно.

– Я вижу, что тебе нелегко было написать эти строки, – продолжал Гарри, – но…

– Поттер, я здесь по собственной воле. – Мягко перебил его Снейп, – миссис Уизли вломилась в мой камин не далее, как два дня назад, и сказала, что если я не прекращу вести себя, как обиженный первокурсник, она заберет назад все хорошие слова, которые когда-либо говорила обо мне в жизни. Не то чтобы меня это сильно волновало, но что бы ты понимал: я пришёл единственный раз.

Гарри, не меняясь в лице, смотрел на Снейпа. Пауза затягивалась. Наконец, Поттер произнёс:

– Вот в этом весь ты.

Северус приподнял брови.

– Я сейчас что, должен испугаться, что ты больше не придешь мириться, и кинуться тебе на шею? – пояснил Гарри, – а тебе не приходит в голову просто извиниться? Может, одно простое слово окажется сильнее всех этих красноречивых оборотов, которых ты понаписал?

– Извиниться за что? – упрямо проговорил Снейп, и Гарри возвел глаза к потолку.

– Мы ходим по кругу. Всё это – бессмыслица какая-то! – воскликнул он в отчаянии и запустил руку в волосы, взлохмачивая их ещё сильнее, – Северус, ты мне дорог, пока ещё так, но есть вещи, с которыми я не смогу смириться никогда. Даже если допустить, что по-другому было сделать невозможно, будь я на твоем месте, я никогда не стал бы рисковать твоей жизнью! Не стал бы придумывать многоходовую комбинацию, основанную лишь на том, что Дин захочет убить меня лично, или же с твоей помощью, не принимая во внимание то, что вокруг, на минуточку, полно Пожирателей смерти. Полно ненормальных психопатов и фанатиков, которые в любой момент могли бы меня прихлопнуть, не спросив при этом твоего разрешения!

Если начало своего монолога Гарри задумывал говорить спокойно, то к его концу он всё-таки повысил голос. Невозмутимость профессора выводила его из себя.

– Это было исключено, я…

– Да откуда ты знаешь? – проорал Поттер, потеряв терпение. Ему надоело прикидываться таким же спокойным, как Снейп, он не мог и не хотел быть похожим на него, – думаешь, ты читаешь души так же хорошо, как Дамблдор? Так вот, новость специально для тебя: ты вообще ничего не знаешь ни о чувствах, ни о душах, а тем более – о моей! Ты – эмоциональный инвалид, Северус. Рядом с тобой скорее замерзнешь, чем будешь счастливым!

Снейп окаменел. Лицо его напоминало посмертную маску – такое же бескровное и безжизненное. Через несколько мгновений он сказал:

– Вспомни, я никогда не обещал тебе, что со мной будет легко. – Гарри покачал головой, скривившись.

Профессор помолчал, отошел от окна и приблизился к парню на несколько шагов.

– Я не верил в то, что ты действительно испытываешь ко мне серьезные чувства до тех пор, пока не увидел твой новый патронус. Олень потерял свои рога, Поттер?

Гарри вздрогнул. Ему хотелось отойти назад, не давать Снейпу к себе приближаться, потому что его глупое сердце тянуло его в противоположную сторону, к Северусу, но уходить было некуда – он упирался спиной в дверь.

– Вместе с моей невинностью, видимо, – скептически проговорил Гарри, и Северус мягко рассмеялся.

Его смех был словно чудо – такое редкое явление, что его требовалось отмечать, как праздник, с застольями и песнями. Он заставлял Гарри чувствовать то, что он сейчас чувствовать не хотел вообще.

– Я – не самый приятный человек по эту сторону вселенной, и, возможно, мне потребуется некоторое время, чтобы научиться называть тебя по имени. Так же я до сих пор не совсем понимаю, в чём я виноват перед тобой, но если так – прости. Я уверен, ты научишь меня, как надо чувствовать и любить…

Гарри показалось, что его дыхание замерло где-то попути в легкие, а сердце забилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди прямо в руки к Снейпу. Он прокашлялся и сказал:

– Ты меня предал.

– Да. – Он сделал ещё шаг к нему навстречу.

– Ты меня чуть не убил.

– Да. – Снова согласился Северус.

Гарри мог разглядеть, как пульсирует тонкий ободок зрачка внутри его радужки. Он осознавал, что сейчас этот наглый слизеринец бесцеремонно пользуется его невесть откуда взявшейся нерешительностью, и ничего не мог поделать.

Северус нежно погладил его щёку тыльной стороной ладони, и Гарри неосознанно наклонил голову в эту же сторону, стремясь прижаться к ней. Профессор слегка улыбнулся.

– Ты ни разу не позволил мне вести в сексе.

Мда…

За такое выражение лица Снейпа стоило, пожалуй, помучиться четыре месяца. Полная растерянность. Ровно одну секунду.

– Если тебя это так волновало, почему мы просто не обсудили этот вопрос?

Гарри усмехнулся и покачал головой, признавая свое поражение.

– Я пожалею об этом, – сообщил он, обвивая его талию руками и прижимаясь к его груди.

Он и забыл, какой Северус высокий…

Он будто бродил где-то в пустыне много дней, мучаясь от жажды, а теперь его напоили холодной ключевой водой. Снейп прижал его к себе и поцеловал в макушку, потом в щеку, и, наконец, в губы. И этот поцелуй был особенным. Он обещал долгие годы вместе, он сулил много проблем и их решений, он был началом чего-то нового.

Горячие ладони Северуса медленно двинулись по телу Гарри в чувственном танце. Он прогнулся в его руках, не в силах контролировать свое тело, которое, похоже, послало разум подальше и само тянулось к любимым прикосновениям.

И вдруг с нижнего этажа послышался мучительный стон. Пронзительный и полный боли.

Они посмотрели друг на друга с одинаково испуганным видом.

– Гермиона!

– Миссис Уизли!

Впоследствии Гарри никак не смог объяснить, каким образом он преодолел запирающее заклинание, наложенное Гермионой на дверь. Они с Северусом бегом спустились в гостиную, где нашли девушку на полу в позе потягивающейся кошки.

– Гермиона, что…

Северус довольно грубо отстранил Гарри и опустился рядом с ней на пол.

– Когда начались схватки? – спросил он.

– С утра. Примерно в восемь часов…

Гарри обернулся. Часы над камином показывали три часа дня.

– Сколько интервал? – продолжал допытываться Снейп.

– Ми… минута… О, Боже мой!!!

Игнорируя яростный вопль, повергший Гарри в ужас, Северус встал и осторожно поднял на руки роженицу.

– Поттер, отомри, – скомандовал он, – набери воды и поставь греться, принеси чистые полотенца, прокали на огне ножницы и неси всё сюда. Живо!

Гарри подпрыгнул на месте и кинулся выполнять.

Через десять минут, он вошёл в комнату со стопкой чистых полотенец и левитируемой ванночкой с кипяченой водой, и увидел, что Северус положил Гермиону на диван, накрыл её простынёй, держал её за руку и что-то успокаивающе шептал. Время от времени он приподнимал простыню, что-то там проверял и опускал обратно.

– У нас есть как минимум ещё минут пятнадцать, – сказал он, – потом мне понадобится твоя помощь. Вызывать колдомедиков уже поздно.

Гарри смутно представлял себе, чем он может помочь. Гермиона лежала и беспрерывно поскуливала, метаясь головой по подушке.

– Я отправлю патронуса Рону, – сказал он.

Ровно через пять минут после того, как сияющая лань вылетела из палочки Гарри, на пороге дома послышался дикий топот, и в гостиную ввалился жутко бледный Рон.

– Профессор Снейп?! Что вы здесь делаете?

– Очевидно, помогаю вашей жене рожать, – отозвался Северус, и дальнейшие его слова потонули в жалобном полном боли крике.

Рон побледнел ещё сильнее, даже веснушки пропали. Он сделал несколько шагов к Гермионе, но подойти к кровати не решился.

– Но ведь ещё рано! – пролепетал он, – еще не время, ты говорила…

– Предлагаешь засунуть его обратно и уговорить посидеть ещё недельку? – выдавила Гермиона.

Вслед за Роном, хватаясь за грудь, прибежала Молли, сзади неё топтались все остальные члены семьи.

– О Мерлин всемогущий! – всплеснула руками мать семейства, – ещё не время. Господи!

Послышался слабый звук, и Северус гаркнул:

– Поттер! Живо сюда, показалась головка. – Его тон мгновенно изменился, когда он обратился к Гермионе, – давай, милая постарайся еще немного! Осталось совсем чуть-чуть…

На словах «показалась головка» Рон ничком с грохотом рухнул на пол, а Молли завизжала.

Северус, потеряв терпение, обложил всех матом и выгнал взашей, оставив одного Гарри.

Когда Поттер, слегка осоловев от шока, взял на руки орущее, перемазанное нечто, весьма далекое от его представления о детях, он почувствовал, что сейчас тоже свалится подобно Рону. Но крошечная девочка на его руках, конечно, уберегла его от обморока.

Северус ещё что-то делал, давал какие-то указания Гермионе, щелнули ножницы, и Гарри бережно обмыл маленькое тельце, а потом передал её матери.

Гермиона мокрая и измученная сияла от радости.

– Рози… дочка моя…

Гарри отошел на пару шагов назад, чтобы не мешать им наслаждаться первой встречей.

Снейп открыл дверь в комнату и впустил счастливого отца, новоиспеченную бабушку и прибывшего колдомедика, явившегося осмотреть мать и дитя.

Когда семья Уизли в полном составе отправилась умиляться и рукоплескать, Северус вышел на крыльцо, вытирая руки полотенцем от крови.

Гарри присоединился к нему.

– Где ты научился принимать роды? – с восхищением спросил он.

– Принять роды не так тяжело, Гарри, – отозвался Снейп, – гораздо тяжелее матери.

Гарри улыбнулся.

– Ты умеешь всё на свете?

Северус перекинул полотенце через короткие перила лестницы и повернулся к нему. На губах у него была улыбка.

– Как выяснилось, не всё.

Поттер опустился на ступеньку ниже и с наслаждением обнял его за пояс, уложив свою голову к нему на грудь.

– Не переживай. Я тебя научу

========== Эпилог ==========

Гарри поставил сумку на пол и постучал. Охранные чары на калитке впустили его, стоило ему поднести к ней руку.

Вереск разросся и цеплял колючками за одежду, сад оставался прибранным, но слегка запущенным. Яблони отдыхали в этот год от плодов, яблок было мало. Они висели красными веснушками на самых верхних ветках, и к ним то и дело прилетали полакомиться птички.

Северус открыл дверь.

– Входи. Как добрался?

Гарри внёс спортивную сумку с вещами в прихожую, скинул олимпийку, оставшись в одной футболке и чёрных шортах.

– Отлично. Трансгрессировал прямо с вокзала. Гермиона передавала тебе привет. Её зачислили. Она начинает обучение в сентябре, но волнуется уже сейчас.

От Снейпа пахло горькими травами – значит, опять варил свои зелья целыми днями. Парень легко мазнул губами по его щеке, светло ему улыбнулся и жизнерадостно осведомился:

– Что на ужин? Умираю с голоду!

– Еще бы, – сварливо отозвался Снейп, – чем вас там кормят в этой вашей столовой общежития?

Гарри ухмыльнулся про себя. Северус постоянно ворчал, что он приезжает к нему худой и бледный, словно над ними ставят какие-то опыты, не иначе.

В университете Поттер окончил свой первый курс. Жил в одной комнате с Роном и ещё одним парнем с другого факультета. Рон трансгрессировал домой каждые выходные, а иногда каждый день. Он боялся, что Гермиона начнет на него обижаться за то, что его нет дома, и он не помогает с Рози, но она только поддерживала его в учебе.

Рози росла необычайно сообразительной, в девять месяцев встала на ножки, и почти сразу пошла. Она была любимицей семьи Уизли, и чрезвычайно тянулась к Северусу, который вместе с Гарри навещал Нору по праздникам.

Молли принимала его очень тепло. Она говорила, что это чудо, что Снейп тогда оказался рядом и помог Рози появиться на свет. Северус скупо улыбался, но, пока никто не видит, совал девочке конфеты. Рози беззубо улыбалась ему и не слезала с его коленей.

Гарри появлялся дома только в каникулы. Они со Снейпом писали друг другу письма о всякой ерунде. Гарри рассказывал об их преподавателе по зельям – милейшем человеке, который объяснял все так, что даже тролль бы понял материал. Северус ревновал его к нему в шутку. Поттер писал ему о теоретических делах, которые им, якобы, нужно было раскрыть. К настоящим преступлениям студентов пока не подпускали. Практика в министерстве начиналась с третьего курса. Северус в ответ писал, что все его заказчики – идиоты, потому что попадаются заказы даже на перечное зелье, которое учат готовить на втором курсе школы. Гарри писал ему, как он скучает по нему, а профессор отвечал, что тоже…

Умяв целую тарелку картофельного пюре с котлетами, Гарри сыто вздохнул.

– Обожаю, когда ты готовишь, –улыбнулся он. – У тебя даже самое простое блюдо получается таким … знаешь, с изюминкой. Что добавил в котлеты?

– Гвоздику.

Северус сидел рядом и наблюдал за тем, как Поттер поглощает ужин. Они не виделись с пасхальных каникул, и Гарри заметил, что у него опалены брови и волосы стали короче обычного.

– Что-то случилось? – он указал на его лицо, и Снейп качнул головой.

– Ерунда. Котел взорвался. Я готовил экспериментальное зелье, но, видимо, перестарался с драконьей кровью.

Гарри поднялся на ноги и, прежде чем Снейп успел его остановить, вошел в лабораторию.

Комната выглядела так, будто в ней швырялись мебелью. Всё было со следами огня и мокрое – будто пожар случился несколько часов назад. Поттер обернулся к профессору:

– Северус, ты в порядке? – он дотронулся до его плеч, с тревогой заглядывая в лицо, – как это произошло? Не припомню, чтобы у тебя взрывались котлы…

Снейп пожал плечами. Вид у него был недовольный и раздосадованный. Он явно не хотел, чтобы Гарри знал об этом инциденте.

– Всё в порядке, – повторил он негромко, – завтра я всё уберу, а ты мне поможешь. Пойдём.

Они вернулись в кухню, где Гарри, весело болтая об экзаменах, перемыл всю посуду, а потом оба переместились в гостиную.

– Как там Драко? – спросил Северус, когда Гарри, удобно устроившись в его объятиях, примостился рядом с книгой. – Я знаю, что вы держите связь. На мои письма он отвечает крайне неохотно.

– У него всё хорошо. Состояние Малфоев обрушилось на него, как снег на голову – он единственный наследник. Нарцисса так и живёт в поместье, а Драко послал всех к черту и ушел в мир магглов. Его достали репортеры, обожатели и ненавистники. Он живет в Лондоне.

– Чем занимается?

– Не говорит, – Гарри потер глаза детским и милым жестом, и сел, чтобы не уснуть.

Полчаса прошли в молчаливом наслаждении обществом друг друга. Гарри чувствовал себя дома, а Северус был погружен в чтение какого-то журнала по зельеделию.

Наконец, он отложил чтение и негромко проговорил:

– Гарри, сыграй для меня что-нибудь.

Поттер улыбнулся. Северус часто просил его об этом, когда он приезжал. Усевшись на высокий круглый стул без спинки, он открыл инструмент.

– Что тебе сыграть? – его пальцы прошлись по клавиатуре в беглом арпеджио.

– Что-нибудь проникновенное.

Гарри задумался на мгновение, а потом его пальцы нашли многознаковый соль-диез-минор. Вальсовый ритм задала левая рука, мягкими аккордами кружа «раз-два-три!» А правая – затянула витиеватую, прекрасную мелодию. Она навевала мысли о галантном веке, о непышных и небогатых провинциальных балах и светлом лете в оправе из диких роз и белых лилий.

Когда вальс закончился, Северус, как всегда, поаплодировал ему.

– Это тоже был Шопен?

Гарри кивнул.

– Знаешь, Фридерик вывел легкие жанры музыки на новый уровень. До него вальсы и мазурки были лишь музыкой, под которые танцуют, а этюды – фортепианными упражнениями. Он вложил в них смысл, сюжет и чувственное наполнение. Например, этот вальс посвящён девушке, которую он любил, он светлый и ненавязчивый. У Шопена есть этюд, в котором он передал революционные настроения, но он слишком сложный, я не смогу его сыграть.

Северус слушал его, подперев подбородок рукой. Гарри всегда говорил о музыке с такой трепетной и нежной любовью и становился при этом одухотворённым и счастливым. Профессор поднялся с кресла, легко поцеловал его в губы и потянул за руку.

Поттер, хитро улыбаясь, позволил увлечь себя в спальню.

Руки Северуса всегда были неизменно нежными, вне зависимости от того, сколько Гарри не было дома. Он прикасался к нему всегда деликатно и осторожно.

Когда одежда была скинута, и дыхания сплелись в бесконечном поцелуе, Снейп уложил Гарри на кровать, а сам опустился рядом. Но через несколько мгновений, парень мягко, но настойчиво надавил на его плечи и заставил остаться лежать на подушке, в то время как сам приподнялся и навис над Северусом, опираясь по обе стороны от его головы руками.

Удивление промелькнуло в глазах Снейпа лишь на долю секунды, тут же сменившись лукавым любопытством.

– Ах, вот как, мистер Поттер? – с усмешкой спросил он, не сводя с Гарри восхищенного взгляда.

Гарри улыбнулся. Дыхание его срывалось, сердце билось неистово, он готов был умереть от нежности и желания.

– Ты позволишь мне?..

Северус вместо ответа стремительно подался вперед и поцеловал его страстно, неистово, а потом откинулся на спину, предоставляя себя в полное распоряжение парня.

Если Гарри и волновался, он этого не показал. Он поклонялся телу Снейпа, ласкал его, целовал, нежил и лелеял. И когда голова Северуса запрокинулась назад, рассыпая по подушке чёрные волосы, когда с губ сорвался слабый стон, когда руки его судорожно прижали Поттера к себе в сминающем объятии, Гарри получил свою награду.

Получасом позже, когда они оба отдыхали, гриффиндорцу больше всего хотелось прижимать к себе его – своего Северуса. Он-то знал, что нелюдимый и замкнутый Снейп на самом деле жаждет того, чего хотят все люди без исключения – быть любимым.

Гарри чувствовал, что способен дать ему эту любовь. Это нетерпение сердца, когда один человек становится для тебя всем миром.

Он скользнул взглядом по изящным рукам профессора, по его опущенным ресницам, по мерно поднимающейся груди, по черным шелковым волосам, и улыбнулся.

Ему предстояло ещё многое пережить, но он знал одно: вместе они справятся!

5.07.2018.