Текст книги "Нетерпение сердца (СИ)"

Автор книги: Severlika

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Глава 1. ==========

– При всём уважении, профессор, это невозможно!

Гарри никогда не слышал, чтобы словосочетание «при всём уважении» было сказано в столь оскорбительном тоне. Он с тоской смотрел в высокое аркообразное окно в кабинете директора, и думал, думал… Мысли его лениво переваливались в голове, неохотно продираясь сквозь пелену усталости и скверного настроения. В это мгновение принимались серьёзные решения, касающиеся его безопасности, а он мог только вяло кивать и с неохотой слушать препирания МакГонагалл и Снейпа.

Минерва за последние две недели словно постарела на десяток лет. В волосах серебрились седые нити, и их определённо было больше, чем тёмных прядей, которые директор Хогвартса туго зачёсывала в пучок. Под глазами залегли тени, лицо прорезали морщины – Гарри не помнил её такой усталой даже в самые сложные времена школы. Однако, волшебница упрямо стояла на своём, и твердила одно и тоже уже два часа подряд.

– Уймитесь, Северус Снейп! Я многое простила вам в последнее время, со многим смирилась, даже не до конца понимая ваши мотивы, просто поверив вам, но то, что произошло вчера… Мы не можем игнорировать опасность, нависшую над мистером Поттером. И ваш долг, как преподавателя, и как члена Ордена Феникса, уберечь его любой ценой! Разве не этого хотел бы Альбус? Вспомните его последние слова.

Мрачный, разъярённый, словно стая голодных вепрей, бывший профессор зелий, стоял посреди кабинета, закутанный в свою чёрную мантию. Его длинные волосы свисали вокруг лица, делая его ещё более узким, отталкивающим и бледным. Если бы взглядом можно было убить, в кабинете полегли бы все, и в первую очередь Гарри.

Парень вяло усмехнулся про себя – это было не ново.

После его бесславного поединка с Принцем-Полукровкой, он лежал на траве возле хижины Хагрида, вдыхая запах влажной земли, чувствуя боль в правом запястье. Снейп не трудился тратить на него волшебство, он безжалостно выпнул палочку из руки Гарри ботинком, и она улетела далеко в сторону. Парень осознавал свою никчемность и бессилие против этого человека, и ненавидел его люто. Наверно именно ненависть и желание поквитаться вздёрнула его тогда на ноги, и заставила возвратиться в замок.

Отряд Дамблдора, Орден Феникса – на что это всё, если он не может справиться с одним единственным своим врагом, не говоря уж о Волан-де-Морте.

Снейп вернулся в Хогвартс через неделю, когда ученики разъехались по домам. Гарри узнал об этом уже в доме тёти и дяди на Тисовой улице. Рон прислал ему письмо, в котором рассказывалось, что МакГонагалл растеряла всю свою сдержанность и швырялась в бывшего директора всеми чарами и заклинаниями, на какие была способна. Снейп весь вспотел, пока отбивался, всё хотел что-то сказать, кричал, ругался, потом на нем загорелась мантия, и он, чертыхаясь, вытащил из кармана пергамент, спасая его из огня. Минерва согласилась прочитать его только в присутствии всего Ордена, и при условии, что Снейпа свяжут, обезоружат и доставят в Азкабан.

Экс-профессор недобро усмехнулся, сам отбросил палочку в сторону, и дождался, пока Люпин набросит на него веревки. Впрочем, уже через несколько минут было известно, что драгоценный пергамент был письмом Альбуса Дамблдора, в котором он подтверждал, что Снейп действовал всецело по его приказу. Он рассказал, что юный Малфой весь год пытался его убить, и что Снейпу было велено сделать это за него, если Драко не справится. А тут ещё и нерушимое проклятие подкосило великого волшебника, и, по стечению обстоятельств, Снейп, в некотором роде, спас старика от страшной, мучительной смерти.

Так же в письме Дамблдор рассуждал о дальнейшей судьбе Хогвартса. Он призывал не противиться нововведениям министерства магии, которое наверняка захочет протолкнуть в школу парочку Пожирателей Смерти. Всё это делалось для того, чтобы дать время Гарри, для его миссии.

Тут МакГонагалл вскричала:

–Миссии? Какой ещё миссии? Что должен сделать этот несчастный мальчик?!

Снейп промолчал. Это молчание его было полно знания и… печали. Спустя год, Гарри понял, почему.

Через несколько недель после этих событий в Хогвартсе действительно были произведены кадровые перестановки в лице брата и сестры Кэрроу, а Снейп стал директором. Но Гарри узнал об этом намного позже, поскольку началась погоня за крестражами.

Многие ночи, пока нес он свою вахту возле палатки, или возле окна дома на площади Гриммо, следя, не появятся ли Пожиратели на горизонте, Гарри думал о Снейпе. Существовало весомое доказательство, что зельевар всё это время действительно был двойным агентом, и преданность его принадлежала Ордену Феникса, а вовсе не Волан-де-Морту. Гарри понимал, что Снейп не мог поступить иначе в ночь, когда умер Дамблдор. Он не мог позволить раскрыть себя, как шпиона Ордена, поэтому ему пришлось скрыться вместе с другими Пожирателями. Однако, это никак не влияло на их личные отношения.

Если Гарри и чувствовал тень уважения к этому удивительно изворотливому, хитрому и умному человеку, то не анализировал свои чувства глубоко.

Всё раз и навсегда изменила битва за Хогвартс.

Что толкнуло Гарри тогда в том сарае для лодок заступиться за Снейпа, до сих пор остаётся для него загадкой. Может то, что они, вопреки всему, бились за одно дело, и были на одной стороне. Или эта вопиющая несправедливость и неслыханное вероломство Волан-де-Морта, задумавшего столь безжалостную расправу над самым верным из своих слуг, подняли в его груди обжигающую волну ненависти, которая буквально втолкнула его между Снейпом и Нагайной.

Отчаянное «Протего» вспыхнуло с такой силой, что тёмное помещение озарилось синеватым светом, и защитная, спасительная стена выросла перед ним. Об неё ударилась гигантская змея, ломая зубы и тряся головой от боли – Гарри бы посмеялся над этим зрелищем, если бы не было так страшно. Он вжал Снейпа в стену, раскинул перед ним руки в стороны, защищая, оттесняя его к выходу, и его магическая защита никогда ещё не была такой сильной. Краем глаза он видел, как в сарай вбегают Рон и Гермиона, и даже не успел испугаться за них. Снейп, среагировавший мгновенно, метнулся чёрным вихрем, схватил обоих и исчез с громким хлопком, утащив друзей с собой в пространство. Позже они рассказывали, что отбивались и брыкались, как могли, но Снейп притащил их в замок, наорал, обозвал глупцами, которые чуть было все не испортили, и был таков. Спустя много времени они узнали, что Гарри был незапланированным крестражем Волан-де-Морта, а Снейп должен был посвятить в это Гарри, но не успел.

Дальше события разворачивались с головокружительной скоростью. К лодочной пристани со всех сторон бежали Пожиратели. Должно быть, это Люциус Малфой позвал их на помощь своему господину. Будто Волан-де-Морт нуждался в ней.

Из той короткой дуэли Гарри помнил мало. Ему запомнилась только пригибающая к полу безысходность, которая навалилась на него тогда. Он был не готов. Его палочка вертелась в его руке, выстреливала защитные и атакующие заклинания, но в один момент Беллатриса Лестрейндж, должно быть жаждущая выделиться перед своим господином, подцепила его Круцио, и Гарри умер. Быстро, безболезненно, потому что Волан-де Морту не терпелось приступить к властвованию над миром.

Какого же было его удивление, когда он, встретившись в своём разуме с Дамблдором, и узнавший от него, что Снейп всё это время незримо помогал им, вернулся обратно, живой и невредимый. Маленькая ложь Нарциссы Малфой сыграла чуть ли не главную роль в его судьбе, и вот он снова в Хогвартсе, среди возобновившейся битвы, скрытый под мантией-невидимкой.

Гарри помнил, как радовался, когда его друзья, однокурсники, члены Ордена побеждали врагов, повергали и уничтожали их. Помнил он так же и то, как Молли Уизли, рыча от ненависти, боли и злости, с искажённым лицом, молниеносно расправилась с Беллатрисой Лестрейндж. Он не сразу понял, почему её лицо мокрое от слёз, почему, даже умертвив своего врага, она заливается горьким воем, словно дикий зверь.

Его взгляд коснулся рыжих волнистых прядей, слипшихся от крови, и мир для Гарри на секунду померк.

Он, в ослеплении, сорвал с себя мантию-невидимку. Не слышал удивлённых возгласов, не видел, как Волан-де-Морт оборачивается на всеобщее изумление, как расширяются от бешенства и неверия его глаза. Он видел только Джинни, только её нежное лицо, раскрытые, невидящие глаза, бледную кожу её шеи, бескровные губы, из которых никогда не вырвется больше тепло дыхания.

Гарри упал возле неё на колени, смотрел на неё, вбирая её глазами, и тяжёлая волна горя накатывала на него словно морской прибой.

А потом он заметил Волан-де-Морта, поднимающего палочку, и глумливо улыбающегося безгубым ртом, и чей-то предупреждающий крик вырвал его из оков оцепенения.

– Поттер!

Одно слово. Его фамилия, названная человеком, которого он ненавидит, ненавидел, и больше не сможет ненавидеть никогда. Гарри поднялся на ноги молниеносно, от него полыхнуло обжигающим заревом на весь Большой зал, и проклятие, посланное в Волан-де-Морта, было такой силы, что уцелевшие в главном зале Хогвартса стёкла разлетелись мелкими осколками, а все присутствующие пригнулись, прикрывая голову.

От волшебника, державшего в страхе всю Великобританию, не осталось ничего. Ни тела, ни пепла, ни следа. Гарри, тяжело дыша, выронил палочку, и упал на тело Джинни без сознания.

Через день, очнувшись в больничном крыле, он пожалел, что остался жив. Чёрная скорбь рвала его изнутри, терзала так, что смерть казалась спасением. А вокруг разворачивалось всеобщее празднование. В Хогвартс стягивались родственники и тех, кто победил, и тех, кто пожертвовал жизнью для победы. Эти дни, пропитанные слезами радости и слезами скорби запомнятся Гарри на всю жизнь, как самые тяжелое время в его жизни.

Новоиспеченный герой слонялся по полуразрушенным коридорам Хогвартса, не зная, куда податься, как жить дальше. Вместе с Волан-де-Мортом исчезла цель, он не представлял, что сможет выжить, и не понимал, что ему делать дальше.

Как выяснилось, не понимал не он один.

Странные звуки, доносившиеся из лаборатории, заставили Гарри войти в комнату, и тут же броситься к корчившемуся на каменном полу Снейпу. Изо рта бывшего профессора зелий шла кровавая пена, руки и ноги его дергались в неудержимой агонии, а взгляд метался в страхе. Гарри, не помня себя от испуга, кинулся к шкафу с ингредиентами, нашел безоары, и затолкал один в рот Снейпу, не без труда разжав челюсти. Его посетило дежа-вю, кажется, однажды он уже спасал жизнь таким образом.

Снейп, кашляя и отплёвываясь, жадно вдыхал воздух, и медленно сел, прислонившись спиной к стене. Гарри опустился рядом, опустошённый, словно его душу вывернули наизнанку. Так они и сидели некоторое время, тишину нарушало только тяжёлое дыхание обоих.

– Поттер, почему я снова вижу ваше лицо на пороге смерти? – спросил негромко Снейп. Голос его был хриплым, но с намеком на язвительность, – Почему бы вам просто не оставить меня в покое?

Гарри повернул голову и взглянул на человека, которого не сможет никогда больше назвать врагом. Его посетило странное чувство, и он ни с того ни с сего вдруг вспомнил, как они с Джинни, в один из зимних вечеров, удрали с уроков, и гуляли в сумерках возле озера. Как он целовал её холодные губы, а она смеялась и в шутку отталкивала его.

Воспоминание причинило такую боль, что перехватило дыхание. Он горько усмехнулся, и встал на ноги, возвышаясь над Снейпом, который сидел, бессильно привалившись к стене.

– Мне нет до вас никакого дела, – безразлично произнёс он, – но вам не кажется, что война унесла достаточно жизней?

Снейп ничего не ответил, и Гарри быстрым шагом вышел из лаборатории, проклиная идею, пойти прогуляться в подземелья слизерина.

Через несколько дней он вернулся на площадь Гриммо, и прожил там затворником неделю, в компании Кикимера и собственных мыслей, а потом они пришли.

Пожиратели, улизнувшие от мракоборцев, сплотились в некое подобие бывшей армии Волан-де-Морта, напали на Гарри в его собственной доме. Парень проснулся от шороха в прихожей и последовавших за ним воплей миссис Блэк – вот от кого помощи никак не ожидал. Вскочив с постели, он едва успел надеть очки и схватить палочку с прикроватного столика, как в его спальню ворвались четверо. Заклинания обрушились сплошным потоком, Гарри буквально ощущал направленную на него ненависть, но он не для того убивал Волан-де-Морта, чтобы умирать от рук каких-то безызвестных его прихвостней.

Отбив заклинания удачным «протего», Гарри ранил одного, другого скрутил «ступефаем», оставшихся не удавалось достать, к тому же, раненный уже поднимался на ноги, зажимая окровавленную шею.

– Сектумсемпра! – воскликнул Гарри, делая широкий взмах палочкой, и двое упали, как подкошенные.

Кто именно достал его режущим проклятием, он не знал. Не было времени выяснять. Гарри выпрыгнул в окно с четвёртого этажа и трансгрессировал, не коснувшись земли.

Почему-то первое, о чём он подумал, это была Тисовая улица. Он больше года не видел дом, в котором провёл детство, и удивился его запущенности. Оказалось, что Дурсли так не вернулись в своё жилище – всё еще боялись? Гарри это не волновало.

Разбив окно, он влез в пыльную кухню, нашёл в аптечке бинты и перевязал глубоко порезанную ногу. В колдомедицинских заклинаниях он был полный ноль, поэтому разжевал таблетку обезболивающего, и без сил повалился на пол. Несколько минут спустя, он отыскал в шкафу дяди Вернона домашние брюки и рубашку, кое-как подвязал их ремнем, ибо они были необъятных размеров. Он выпрыгнул из окна на улицу в пижаме. Нужно было одеться. Гарри рассуждал, куда ему теперь идти. В доме тёти и дяди было оставаться нельзя. Подвергать опасности семью Уизли, тем более после похорон Джинни, он не собирался. Оставался Хогвартс.

Гарри позволил себе отдохнуть полчаса, и, опасаясь, что его могли снова выследить, трансгрессировал в центр Лондона, а оттуда – в Косую Аллею. Доехал на Ночном рыцаре до Хогсмида, а там пешком, подволакивая, вконец разболевшуюся ногу, дошел до Хогвартса.

Уже начинало светать, и на счастье Гарри, возле самых ворот его заметил Хагрид. Полувеликан сначала удивился, а потом не на шутку испугался, узнав, что парень ранен. Не слушая никаких возражений, он отнёс Гарри в школу, так он и оказался в кабинете директора, которым снова стала МакГонагалл.

А уже через час собрался мини-совет из оставшихся в живых Орденцев.

Снейп вошёл в директорский кабинет полностью одетый, несмотря на ранний час. Он окинул Гарри небрежным взглядом, и отошёл к окну. Помфри хлопотала над ногой национального героя, Люпин, Андромеда Тонкс, МакГонагалл, Слизнорт, Флитвик и Кингсли Бруствер решали что делать теперь, когда Гарри совсем некуда податься и его жизни опять грозит опасность.

– Мы не можем оставить мистера Поттера в Хогвартсе, – сказал низкорослый профессор Флитвик. – К сожалению, наша безопасность сейчас оставляет желать лучшего. Замок в аварийном состоянии, требует восстановления. Так же нужно привести в порядок и магическую защиту. Неизвестно откроется ли вообще школа в будущем году. Необходимо спрятать мистера Поттера в действительно безопасном месте.

Гарри утомлённо прикрыл глаза. Как ему это надоело! Словно он вещь. Драгоценная побрякушка, которая отслужила свой век, вышла из моды, но выкинуть жалко. Теперь, когда у него появилось время хорошенько поразмышлять над поступками и мотивами поступков Дамблдора, он начал сомневаться в том, что великий волшебник руководствовался его, Гарри, интересами.

Если бы почивший директор действительно столь тепло относился к нему, как говорил, оставил бы его в годовалом возрасте Дурслям? Как-то попытался проконтролировать Гарри на первом курсе, когда он впервые встретился с Волан-де-Мортом? Или на втором, когда он чуть не умер от яда василиска? И самое главное, когда в конце четвёртого курса погиб Седрик Диггори, и его смерть так сильно повлияла на Гарри, Дамблдор просто оставил его с собственными мыслями. Отстранился от него, закрылся именно в тот момент, когда так был ему нужен.

Гарри любил профессора Дамблдора, уважал, восхищался им, но не мог отделаться от мысли, что он был всего лишь пешкой в его большой игре против Волан-де-Морта. Пешкой, которой охотно пожертвовали в нужный момент. И даже теперь его, героя, победителя, флаг и знамя магической Британии, никто не спрашивает. Ему указывают.

Великолепно.

– Министерство тоже бессильно, Минерва, – пробасил Кингсли Бруствер, – сейчас идёт массовая зачистка Пожирателей, и даже я не смогу ручаться ни за одного из сотрудников. Много людей убиты, ещё больше запуганы. Даже если я приставлю целый батальон мракоборцев к Гарри, нет никакой гарантии в том, что среди них не будет предателя.

– Что же, тогда остаётся спрятать мистера Поттера у одного из вас, – непреклонно проговорила МакГонагалл.

Она присела в кресло за директорским столом. По правую руку от неё высились стопка пергаментов, по левую стояла красивая, резная чернильница. Гарри помнил её ещё при Дамблдоре.

– Пока мы расследуем дело, касательно покушения на мистера Поттера, мы можем рассчитывать только друг на друга. И поскольку все присутствующие, кроме мистера Люпина, Северуса и мистера Бруствера – профессора Хогвартса, то Гарри должен спрятать кто-то из вас.

– Почему я просто не могу отсидеться в Норе? Или на площади Гриммо? – спросил вдруг Гарри с усталым удивлением, – Вряд ли мне грозит большая опасность, нежели при Волан-де-Морте. А на Гриммо они вряд ли снова заявятся.

– А если они все же решат проверить вернулся ты или нет? – негромко произнес Люпин, – Нет, нет, мы не будем так рисковать.

– Послушайте, – начиная сердиться, проговорил Гарри, – Я сам могу о себе позаботиться. Не нужно всё усложнять…

– Конечно, наимудрейший мистер Поттер знает всё лучше, чем кто бы то ни был, – ядовито отозвался Снейп, доселе молчавший в своём темном углу. – Вздорный мальчишка.

Гарри не знал, что его взбесило больше: «мальчишка», или «вздорный».

– Которому вы обязаны жизнью, – холодно проговорил Гарри, глядя на Снейпа в упор.

– Как и вы мне, – парировал Северус, – Мы квиты.

Гарри молча приподнял брови, не сводя глаз со Снейпа. Его взгляд ясно намекал на происшествие в лаборатории, о котором парень никому не рассказал. И, должно быть, именно этот намёк сыграл свою роль.

Северус Снейп не любил ни у кого оставаться в долгу.

– Поскольку у Римуса вас будут искать вернее всего, а Кингсли – министр магии, остаётся один вариант, – проговорила Макгонагалл.

Все повернулись к Снейпу и воззрились на него, не зная, чего ждать. Гарри тоже посмотрел.

Снейп выглядел таким же мрачным, как и его одеяние. Глаза оставались бесстрастными и холодными.

– При всём уважении, профессор, это невозможно.

– Северус…

– И я не стану продолжать эту вздорную беседу!

Пытавшийся что-то сказать Люпин, вздохнул, будто набирался терпения.

– Гарри и правда некуда больше пойти, что ты предлагаешь, жить на улице?

– А меня это каким-то образом касается? – приподнял брови Снейп, – В самом деле, господа, мы все были свидетелями магической силы Поттера, хотя и проявилась она под воздействием сильного потрясения. По-видимому, Поттер не в состоянии изобразить ничего стоящего, кроме как во время нависшей над ним смертельной опасности. Но не об этом речь. Давайте рассуждать логически, почему никто не охраняет множество одиноких людей, которые так же противостояли Темному Лорду, и Пожиратели Смерти вполне могут прийти и за ними? В чем уникальность мистера Поттера, позвольте мне узнать?

– Вы совершенно правы, профессор.

Гарри словно со стороны услышал собственный голос – тихий, надломленный и бесцветный. Он поднял взгляд на Снейпа, который смотрел на него с неприязнью, и произнёс.

– Гарри Поттер выполнил свою функцию, и больше не нужен.

– Что ты такое говоришь, Гарри! – Люпин подошёл к креслу, где сидел национальный герой и потрепал его по плечу, – перестань, не слушай Северуса.

Снейп закатил глаза.

– Да, не слушай правду, живи в счастливом неведении, а мы, снова рискуя жизнью, будем тебя охранять и прятать, как когда-то прятали твоего крёстного.

Из глубины души Гарри поднялась такая волна обжигающей ненависти к Снейпу, к его тихому, отравленному голосу, к его мрачной фигуре, ко всему его образу, что парень вскочил на ноги.

– Не смейте говорить со мной о Сириусе! Никогда, слышите?

Снейп всем своим видом излучал презрение. Он отвернулся от Гарри и отошёл от него в противоположную сторону.

– Северус, вы помните, какую клятву вы давали профессору Дамблдору? – вдруг спросила МакГонагалл, – какую клятву давали мы все.

Снейп вздрогнул. Едва заметно, просто чуть напряглись мышцы его рук. Он ничего не ответил.

– Мы клялись защищать Гарри, – напомнила ему Минерва, откидываясь на спинку стула, – Альбус никогда не говорил, что клятва распространяется лишь на время войны с Волан-де-Мортом.

Повисла гнетущая тишина, в которой только часы отсчитывали мгновения.

Солнце за окном поднималось всё выше. За окнами вечного замка расцветало летнее утро, стремительно набиравшее зной и яркость. Недвижимая гладь озера чуть подёрнулась рябью. Это шаловливый ветерок, прилетевший с юга, заигрывал с водным зеркалом.

– Проклятие, – произнёс наконец Снейп почти неслышно.

– Вот и прекрасно. – Подытожила Минерва МакГонагалл. – Вам лучше быстрее отправиться в путь. Мы обнесём ваш дом заклятиями ненаходимости и, я думаю, заклятие доверия будет не лишним…

– Нет. Благодарю покорно, – прошипел Снейп, – никаких посредников в деле защиты Поттера я не потерплю, коль уж теперь это моя забота.

Гарри подивился поворотам его судьбы. Он ненавидел Северуса Снейпа с тех пор, как увидел, а теперь будет жить в его доме.

– Мы постараемся поймать этих негодяев как можно быстрее, Гарри, – пообещал Кингсли Бруствер.

Поттер только кивнул.

– Следуйте за мной, – сквозь зубы проговорил Снейп, и, не проверяя, идёт за ним Гарри или нет, быстрым шагом вышел из кабинета директора.

========== Глава 2 ==========

Дом Северуса Снейпа издалека был похож на разваливающееся нежилое помещение, заросшее плющом, клевером, вереском и прочими представителями флоры.

Когда Гарри, собрав свои немногочисленные вещи, коих набралось всего одна небольшая спортивная сумка, трангрессировал вместе с профессором на обширное поле, и тут же увяз в мягкой сухой земле по щиколотку, он и представить не мог, что Снейп живёт здесь. Почему-то он всегда думал, что этот мрачный, нелюдимый мужчина должен обитать в каком-нибудь захолустье с сомнительной репутацией, вроде Лютного переулка. Гарри никак не ожидал, что здесь окажется столько воздуха, пространства и… пустоты…

Парень огляделся.

На многие мили вокруг, куда доставал взор, не было ничего, кроме земли, травы и мелкого кустарника, не считая остатков жалкой лачуги и неясной полосы леса, маячившего вдалеке. Гарри подумалось, что здесь-то уж его точно никто не найдёт, вот почему Минерва так настаивала именно на опекунстве Снейпа.

На взгляд Гарри, все эти разговоры о долге перед почившем Дамблдором, данные ему клятвы, были слабой мотивацией. С таким же успехом, его, Гарри, можно было запросто спрятать в Норе. Наложить на дом Уизли заклятие доверия, сделать хранителем ту же МакГонагалл, и он преспокойно жил бы там всё это время.

Но теперь, когда он видел это забытое Богом место, он понимал, что лучшего убежища не найти.

– Поттер, что вы встали столбом? Пошевеливайтесь.

Оказывается Снейп ушёл от него уже довольно далеко, пока он осматривался. Гарри, спотыкаясь о вспаханную почву и увязая в ней, побрел к своему спасителю.

– До границы антитрансгрессионного барьера полторы мили, – проговорил Снейп, – скоро полдень, мне не хотелось бы идти под палящим солнцем, а вам?

Нога болела нещадно. Гарри старался не наступать на неё всем весом, но то, что они шли по неровной и крайне нестабильной поверхности, значительно усложняло дело. Снейп на него не оглядывался. Шел вперед по направлению к лачуге, будто не замечая, как край его чёрной мантии возится в пыли, а ноги утопают в почве так же как и у Гарри.

Парень честно старался не отставать, но сумка, хоть и не была тяжёлой, оттягивала плечо, и он начал сильно хромать.

Становилось жарко. Утренняя прохлада сменилась дневным зноем, отчаянно хотелось пить и отдохнуть, но профессор всё удалялся, и Гарри ковылял за ним.

Странно, но нога начала болеть как-то резко и сразу везде. Мадам Помфри наложила какие-то холодящие чары, и они давно выветрились, так что боль пульсировала от бедра до голени теперь в полную силу.

Гарри оценил расстояние до спины Снейпа и остановился на мгновение передохнуть. Если всего секунду постоять, сильно он не отстанет. Перенеся весь вес на левую ногу, он достал первую попавшуюся в сумке футболку и вытер ею лицо. На ткани остались грязные пятна. Он закатал штанину и увидел, что порез покраснел по краям и выглядел неважно.

– Поттер!

Гарри поднял голову.

Снейп стоял далеко от него полуобернувшись. Сухой жаркий ветер трепал его чёрные волосы, то и дело бросая их ему в лицо, а потом слизывая обратно. Мантия раздувалась за его спиной, как огромные чёрные крылья, и Гарри вспомнились вдруг легенды о падших ангелах, которые были в наказание сосланы на землю к людям, но так и не сделались людьми. Одно короткое мгновение Снейп казался человеком не этого времени, далёкого от современного мира. Здесь, среди зелёного поля, пространства, заполненного ветром и небом, он походил на английского джентльмена девятнадцатого столетия, в цилиндре, удлинённом фраке и темном шейном платке.

Гарри удивился своим мыслям, но понимал, откуда взялись эти аналогии. Тетя Петунья любила книги Джейн Остин и часто смотрела их экранизации. В это время она обычно не замечала маленького Гарри, который мог спокойно играть в игрушки Дадли или смотреть телевизор из-за дивана.

А Снейп всё стоял на ветру и ждал, пока он подойдёт к нему.

– Идёмте.

Гарри буквально видел, как ему хочется съязвить что-нибудь о его медлительности, нерасторопности и отсутствии выносливости, но Снейп ограничился лишь одним словом и снова направился в сторону покосившегося домика.

Внезапно что-то оглушающе хлопнуло, и Гарри показалось, что его пропихнули сквозь полиэтиленовую плёнку. Дряхлая лачуга оказалась небольшим одноэтажным домом, который будто стлался по земле, пригибаясь крышей, касаясь окнами.

Дом был обнесён облупленной железной изгородью, за которой по всему периметру участка густо рос вереск. Со всех сторон дом обступали раскидистые яблони, а меж их стволов расположился бурьян.

Снейп прикоснулся палочкой к изгороди напротив деревянного крыльца, и появилась небольшая калитка, которая замерцала серебристо и предупреждающе.

– Дайте руку.

Снейп приложил его ладонь к калитке и беззвучно произнёс ещё одно заклинание – Гарри почувствовал, как магия, которой был защищён дом, меняется. Северус вплел в неё разрешение для Гарри.

– Входите.

Калитка скрипнула неожиданно приятно и мелодично. Как только Гарри оказался внутри, по изгороди прошла мерцающая рябь магической защиты. Волшебные врата закрылись за ним.

Снейп открыл дверь и поманил его в дом, тут же скрывшись в его недрах.

Из-за яркого света снаружи, внутри казалось чересчур темно. Дело было в том, что яблони заслоняли окна, и дом был всегда в тени. Гарри прошел маленькую прихожую и оказался в коридоре. Справа узкая винтовая лестница уходила вверх, к потолку и небольшому люку – должно быть, на чердак. За ней находилась дверь. Она была приоткрыта и из-за неё слышались шорохи – туда ушёл Снейп.

Гарри свернул по коридору налево, в кухню, которая оказалась проходной, оттуда попал в небольшую гостиную с большим камином, старым пыльным фортепиано слева от него, зелёным диваном, креслом и огромным книжным шкафом у противоположной от камина стены. Проведя пальцем по пыльным корешкам книг, Гарри с удивлением обнаружил, что это были маггловские книги. Среди имен на корешках он нашёл и Уильяма Шекспира, и Оскара Уайльда. На полках теснились тома Чарльза Диккенса, рядом – Томаса Гарди. А на нижней полке стояли сочинения Киплинга. Он нашёл на полках даже Джейн Остин.

– Осматриваетесь?

Гарри вздрогнул и обернулся.

В дверях стоял Снейп. Свою мантию он снял, оставшись в сюртуке, брюках и рубашке. Рукава её были закатаны до локтей. Северус растирал в руках какую-то мазь.

– Ваша комната там, – он указал на дверь рядом с камином, которую Гарри не заметил сразу, – в ней имеется смежная ванная. Дом обнесен маглоотталкивающими чарами, чарами ненаходимости и приглушения звуков. Антитрансгрессионный барьер, как вы уже знаете, поставлен намного дальше. Вы можете беспрепятственно выходить во двор, перемещаться по дому и, так же, в вашем распоряжении чердак. Но там – хранятся старые вещи, вряд ли вам это будет интересно.

Справа от входа планируется моя лаборатория. Пока там пустая комната, и вы можете входить, но когда я перевезу оборудование, прошу вас забыть туда дорогу. Помня вашу «любовь» к зельеварению, и для вашей же безопасности входите в лабораторию только в случае самой крайней необходимости.

Гарри немного помолчал, ощущая себя словно школьник на экзамене. Он поставил на пол сумку и растёр нывшее плечо.

– Мне всё понятно. Могу я кое-что вам сказать?

Снейп кивнул.

Гарри продумывал эту речь всю дорогу от Хогвартса до дома профессора. Он не знал, как воспримет его предложение Северус, но высказать его казалось правильным и необходимым.

– Прежде всего я хочу поблагодарить вас за… – чёрт. За гостеприимство? вряд ли язвительные замечания по поводу и без в течение всего путешествия можно назвать этим словом. – За то, что вы, не смотря ни на что, согласились мне помочь. Я знаю, каких эмоциональных сил вам это стоило, сам испытываю такие же чувства по поводу нашего вынужденного заточения. Словом, спасибо, что помогаете.

Северус мрачно молчал, всё ещё потирая руки. Гарри ожидал, что он всё-таки ответит что-нибудь, но тщетно.

– И… у меня к вам предложение. Раз уж мы здесь, и изменить ничего нельзя, то давайте попробуем сделать наше совместное времяпрепровождение терпимым. Конечно то, что было между нами просто так не сотрёшь из памяти, но я готов, так сказать, зарыть топор войны. Что скажете?

Снейп выглядел отстранённым и холодным. По его лицу невозможно было понять, о чём он думает, и на Гарри вдруг навалилось отчаяние. Он запустил руку в волосы, вобравшие в себя дорожную пыль, отчего они встали дыбом.

– Слушайте, перспектива жить с вами в вашем доме энное количество времени тоже кажется мне далеко не радужной, но я хоть что-то предлагаю. Давайте просто…