Текст книги "Немезида (ЛП)"

Автор книги: Серайа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 18

СОФИЯ

Переход с асфальтированного шоссе на грунтовую дорогу заставил меня проснуться: под шинами хрустел гравий.

Я открыла глаза, когда Тео повернул налево и поднялся по крутой гравийной дорожке. Я уставилась через лобовое стекло на появившееся в поле зрения строение, расположившее посреди небольшой поляны, темный внешний вид которого сливался с окружающей природой.

Лес был густым, и я не могла ничего разглядеть, но полагаю, что мы прибыли к месту назначения.

– Мы на месте, – объявил он, остановившись перед каким-то домиком. Или лучше сказать хижиной, судя по его размерам. Он потянулся вперед и заглушил двигатель, вынув ключи из замка зажигания.

Без лишних слов он достал наши сумки на заднем сиденье, затем вышел из машины и захлопнул за собой дверь, а я сидела неподвижно, глядя на это место.

Мы находились буквально в глуши. Я сомневалась, что смогу поймать сигнал на своем телефоне. Я проверю позже, но надежды были невелики.

А это означало, что я в полной заднице. В буквальном смысле.

Я не только застряла здесь, одна, с ним, но у меня даже не было удаленного доступа к чему-либо в Бемесе.

Я подождала еще минуту, прежде чем открыть дверь. Холодный воздух хлестнул меня, и я плотнее укуталась в куртку, холод покусывал мои голые ноги.

Кто бы мог добровольно жить здесь при такой температуре?

Это было все равно, что шагнуть в морозильную камеру. Я вздрогнула, мои зубы стучали. Я соскользнула со своего сиденья и закрыла за собой дверь, затем шагнула к передней части машины.

Я не могла точно сказать, сколько сейчас времени, так как большую часть поездки проспала после того, как Тео продолжал наматывать круги. Я не знала, было ли это сделано для того, чтобы дезориентировать меня или потеряться из виду от тех, кто мог бы нас преследовать.

Солнце садилось, холод обжигал мою кожу. Я прикрыла глаза ладонью от остатков солнечного света, пробивавшегося сквозь густой лес, и осмотрела местность.

Лес, казалось, тянулся бесконечно, ничего, кроме уединенного домика, в котором нам предстояло остановиться. Я вдохнула, в нос ударил запах земли, воздух был влажным.

Я закрыла глаза, чтобы услышать звук текущей воды, но ничего не услышала.

Было совершенно тихо. Слишком тихо, на мой взгляд, а я ненавидела тишину.

Что это за место?

Должно быть, я сказала это вслух, потому что голос Тео нарушил тишину.

– Это место принадлежит одному моему знакомому. Мы подумали, что будет лучше отвезти тебя туда, где тебя не смогут отследить.

Я отвела взгляд от вида и снова посмотрела на Тео.

Перекинув наши сумки через плечо, он снова взглянул на меня. Его глаза на мгновение задержались на мне, прежде чем он отвел взгляд и направился к хижине. Я выдохнула и последовала за ним, поднявшись на несколько шагов по деревянным ступенькам небольшого крыльца.

Несмотря на то, что домик был небольшим, в нем были большие стеклянные эркерные окна по всему периметру, которые позволяли любому заглянуть внутрь. Интерьер напомнил мне обстановку моей старой студии, только без беспорядка и бесчисленных компьютерных мониторов.

Он толкнул дверь и повернулся ко мне лицом, ожидая.

Он переоделся в черный свитер тонкой вязки, полоска белой повязки проглядывала через воротник. Скорее всего, он подлатал себя и переоделся по дороге сюда, потому что, насколько я помню, когда мы выходили из дома, на нем все еще была окровавленная рубашка.

Я обошла его, войдя внутрь, и он последовал за мной, поставив сумки у двери и закрыв ее за собой.

Здесь пахло именно так, как можно было бы ожидать от старой, необитаемой хижины в глуши – заплесневелое дерево и влажная сажа вторглись в мои органы чувств.

Пока я осматривала помещение, он обошел вокруг, открывая окна. Интерьер оказался немного больше, чем я ожидала, но все просто слилось воедино, как одна большая комната с узким коридором сбоку.

В центре гостиной стоял кожаный диван деревенского вида, перед ним – маленький потертый журнальный столик, в дальнем углу – камин с дровами. Перед камином и диваном лежал толстый ковер, а все остальное было покрыто голыми дощатыми балками.

На кухне стояла черная плита и раковина рядом с ней. Посудомоечной машины не было, только сушилка рядом с раковиной. Холодильник находился справа, а посередине распологался островок для разделки мяса.

Я предположила, что спальни и ванная комната, вероятно, находятся в коридоре.

Я направилась в дальний правый угол, потирая рукой затылок, массируя мышцы, вызванные странным сном в машине, и направилась к коридору. Я открывала двери в коридоре одну за другой, ища, где каждый из нас будет спать.

Я нашла кладовку, ванную, но спальни все еще не было. Я подошла к последней двери и отперла ее, затем шагнула внутрь.

Между моими бровями мгновенно образовалась складка.

Esto tiene que ser una broma. (пер. Это должно быть какая-то шутка.)

Меня встретила односпальная кровать.

Как одна кровать. В единственном числе. Как будто она была только для одного человека. И к тому же узкая. Два человека могли поместиться на ней, только если они спали в обнимку, один человек на другом.

Я повернулась, чтобы выйти из комнаты, когда врезалась в твердую гору мышц. Его шаги были такими тихими, что я едва услышала его приближение. Испугавшись жара его тела, обжигающего мое, я сделала шаг назад, но при этом врезалась спиной в дверную раму.

Дрожь пробежала у меня по позвоночнику от того, как близко он был, моя грудь касалась его груди при каждом вдохе.

Я провела взглядом по его твердой груди, и у меня перехватило дыхание, когда наши глаза столкнулись, в них промелькнуло что-то, что я не могла расшифровать. Мой желудок сжался от тревоги, что это может быть тот момент, когда он поймет, кто я. Что следующим, что сорвётся с его губ, будет мое имя, мое настоящее имя.

София.

Мой взгляд переместился на его пухлый рот, и я сглотнула.

Он отпрянул назад, как будто мысль о том, чтобы прикоснуться ко мне еще раз, была физически мучительной, и его взгляд скользнул выше моей головы в спальню.

– Ты можешь занять кровать, – сказали мы одновременно, встретившись взглядами.

Мускул на его челюсти дрогнул, когда он оглянулся через мое плечо, пристально глядя на кровать, как будто это заставило бы волшебным образом появиться еще одну.

– Миссис Моралес, займите кровать. Я могу спать на диване.

– Мистер Альварес, я настаиваю.

Он перевел взгляд обратно на меня.

– ¿Te despiertas cada día pensando en maneras de fastidiarme? (пер. Ты каждый день просыпаешься и думаешь о том, как бы меня приструнить?) – пробурчал он, разочарование ясно читалось на его лице.

– Ay, Mr. Alvarez. Me voy a dormir pensando en eso también. (пер. Увы, мистер Альварес. Я сплю, размышляя об этом). – Я усмехнулась.

Поскольку коридор был узким, никто из нас не заметил, что в процессе спора о том, кому достанется кровать, мы оба шагнули ближе друг к другу, и его резкое дыхание обдало мое лицо, эмоции кипели в воздухе.

Мы простояли так на мгновение дольше чем следовало, прежде чем он сделал шаг назад, создавая между нами еще больше расстояния.

Раздражение пробежала по моим венам от того, что он сделал шаг назад. Я знала, что это не должно меня так сильно беспокоить, но почему он всегда должен был отступать первым?

Он выругался под нос, проведя рукой по своей бороде.

– Мистер Альварес был мне как отец. Со мной все будет в порядке, миссис Моралес. Я—…

Зарычав, я прервала его, прежде чем он успел продолжить.

– А Моралес – мой муж. Тем не менее, ты настаиваешь на том, чтобы называть меня миссис Моралес. – Я протиснулась мимо него и вернулась в гостиную. – Я сказала тебе занять кровать, так сделай это. Кроме того, ты работаешь на меня, а не наоборот, помнишь?

Он разочарованно вздохнул.

– Оливия, я просто волнуюсь о тебе.

Я внутренне застонала от того, что он использовал вымышленное имя, в глубине души желая, чтобы вместо него было названо другое.

Я остановилась, повернувшись к нему лицом.

– Не стоит, – прошипела я. Мое заявление прозвучало резче, чем я намеревалась, но мне нужно было создать четкое разделение, если я собиралась провести следующие несколько дней в непосредственной близости от него.

Он закатал один из рукавов и задрал его выше локтей, обнажив рельефные мышцы рук. У меня свело живот от этого небольшого действия, и я вздохнула, раздраженная тем, что мое тело продолжает так бурно реагировать на него, несмотря на все мои усилия сдержаться, чтобы не выдать себя.

Он принялся за другой рукав, когда я поняла, что тишина вокруг нас была вызвана тем, что я смотрела на него. Он вскинул бровь, выводя меня из транса.

– Я пойду осмотрю окрестности, чтобы убедиться, что за нами не следили.

Ветер дул в открытое окно, и я задрожала, на этот раз от холода, и натянула куртку поближе. Он двинулся через комнату, закрывая их.

– Я также постараюсь найти дрова, чтобы разжечь камин, – закончил он, проходя мимо меня к входной двери. Не дожидаясь ответа, он ушел, закрыв за собой дверь.

Как только он скрылся из виду, я схватила свою сумку у двери и села на диван, бросив сумку на стол. Подождав немного, чтобы убедиться, что он не вернется, я расстегнула молнию на сумке и потянулась во внутренний карман, чтобы достать маленький черный телефон.

Я проверила, нет ли ответа на мое предыдущее сообщение, и только тогда заметила, что у меня нет связи.

Mierda. (пер. Черт)

Я прошлась по комнате с поднятым телефоном, чтобы проверить, не ловит ли связь тут, но ничего. Я засунула телефон обратно и взяла спортивные штаны и толстовку, чтобы переодеться.

Я знала, что это всего лишь на несколько ночей, но это был первый раз, когда мы будем с ним под одной крышей за семь лет. Мне нужно было увеличить между нами как можно больше расстояния, судя по нашему опыту нахождение рядом друг с другом, не уверена, что пройдет без проблем.

Как бы я ни старалась не обращать на это внимания, я не доверяла себе рядом с ним.

ГЛАВА 19

TEO

Это была ошибка.

Почему я решил, что остаться с ней наедине на несколько дней – хорошая идея?

Но после прочтения записки, которую она получила перед тем, как в нее стреляли, в сочетании с тем, что случилось с покойной женой Виктора, мой мозг заработал на полную мощность.

Я всегда разделял личную жизнь и работу. Однако, когда дело касалось Оливии, у меня возникла внутренняя потребность защитить ее.

Я пытался убедить себя, что мои доводы основаны исключительно на том, что это моя работа – обеспечивать ее безопасность, но я терпел неудачу, потому что в глубине души знал, что лгу самому себе.

Этот свободный доступ к ней на ежедневной основе может навлечь на меня неприятностям.

По дороге сюда мне пришлось держать руки приклеенными к рулю, чтобы не поддаться желанию прикоснуться к ней. Большую часть пути сюда она спала, но с каждым движением ее юбка задиралась все выше, обнажая все больше ее гладких ног. В конце концов, я просто взял свой пиджак с заднего сиденья и накрыл ее.

Что-то изменилось той ночью в домике у бассейна, когда я поймал ее за тем, что она роется в моих вещах, переступив черту, которую я никогда не должен был переступать.

Я не позволял себе хотеть никого, кроме нее. София все еще была всем, о чем я мог думать, даже после всех этих лет. Смотреть на кого-то еще, хотеть кого-то еще было равносильно предательству.

Все это не имело смысла, но я ничего не мог с собой поделать.

Она была запечатлена на моей коже, в буквальном смысле, и у меня все еще было это глупое желание однажды найти ее снова. Чтобы она вернулась ко мне. Ради меня.

То, что происходило между мной и Оливией, было другим, но в то же время таким похожим. Она заставляла меня чувствовать что-то, чего я пока не мог объяснить. Любопытство? Искушение? Узнаваемость?

К счастью, планирование благотворительного гала-вечера занимало ее большую часть дня, что означало, что я почти не видел ее, разве что для того, чтобы водил ее с собой на разведку мест, выполнял поручения или смотрел через экран моего компьютера, когда я проводил ночи за просмотром записей с камер, чтобы изучить любые отклонения во время наших прогулок.

По крайней мере, я убеждал себя, что делаю это именно поэтому, а не ради возможности смотреть на нее часами напролет. Теперь я застрял с ней на Бог знает сколько времени в этой крошечной хижине, моей крошечной хижине. В том самом, в котором я не останавливался уже много лет.

Я прошелся по территории, еще раз убедившись, что никто за нами не следит, прежде чем взять запасной телефон из заднего кармана и набрать номер Ноя.

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – спросил он, перекрикивая звук закрывающейся двери на заднем плане.

– Был немного занят, уворачиваясь от пуль.

– Я слышал. Кто-нибудь пострадал?

– Пуля задела мое плечо, но с Оливией все в порядке.

Он выругался себе под нос.

– Где ты сейчас? Я не могу отследить твое местоположение с тех пор, как ты покинул ресторан. Кроме того, почему ты звонишь мне со своего телефона?

– Может, хватит допрашивать меня? Мы в безопасном месте. Это все, что тебе нужно знать на данный момент.

Я вернулся к машине и открыл багажник, щелкнув люком. Я зажал телефон между ухом и плечом, пока доставал файлы.

– Слушай, кто бы ни отправил эти записки, он знает, как замести следы, – сказал я, изучая записку. – В этих записках есть что-то общее. Нет никаких опознавательных знаков. Я не смог ничего отследить. Единственное, что у меня есть, это то, что они от одного и того же отправителя, поскольку бумага, которую он использует, и каллиграфия идентичны. – Я сделал паузу, обдумывая информацию. – Кто бы за ней ни охотился, он не такой дурак, чтобы оставить на ней отпечатки пальцев.

Он помолчал минуту, прежде чем назвать меня по имени, что он делал редко.

– Тео…

Прежде чем он продолжил, я выпалил: – Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу.

– Услугу? – спросил он, недоумевая.

– Мне нужно, чтобы ты нашел все, что сможешь найти об Оливии Моралес.

Он задумался над моим заявлением на мгновение.

– И зачем мне это делать?

– Это личное.

– Мне нужно нечто большее, чем просто "это личное", если я собираюсь вторгнуться в частную жизнь гражданина, – пробормотал он с разделением в голосе.

– У меня предчувствие.

– Предчувствие? – Его разочарование было ощутимо даже через телефон. – В чем, собственно, дело? – Он настаивал, несмотря на то, что знал, что может получить от меня ответ, а может и нет. Ноа обладал интуицией и знал меня лучше, чем кто-либо другой.

– Ты должен доверять моим чувствам. Итак, ты сделаешь это для меня или нет?.

– Пожалуйста, не говори мне, что речь идет о твоей нелепой теории, что якобы она София. Прошло семь лет, Альварес. Отпусти ее.

Никогда. Я никогда не смогу отпустить ее.

Злость бурлила в моих венах.

– Просто дай мне то, что у тебя есть, – сказал я сквозь стиснутые зубы и повесил трубку. Я бросил телефон на войлочное покрытие, размышляя над содержимым, высыпавшимся из манильской папки.

Я хотел знать больше. Мне нужно было знать больше.

Что-то не сходилось. Начиная с того, что Ной назначил меня телохранителем жены миллиардера, и заканчивая тем, что теперь кто-то пытается ее убить.

Если его нежелание делиться подробностями этого дела казалось мне странным, то осознание того, что за ней охотится человек, обладающий навыками снайпера, убеждало меня в том, что здесь что-то не так.

Я прихватил несколько оставшихся бревен со стороны хижины и вернулся в дом, когда над лесом опустился густой туман.

Я просматривал запись с камер наблюдения, когда услышал приближающиеся шаги. Перед тем как мы покинули дом, Джексон прислал мне копию всех записей, которые им удалось собрать. Я просматривал ее по кругу, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.

– Что ты делаешь? – спросила она.

Я украдкой бросил взгляд в сторону, когда она обогнула диван и заняла место на противоположном конце от того, где сидел я. Она переоделась из юбки и куртки в серый спортивный костюм. Она подтянула ноги и еще больше свернулась калачиком на диване.

– Просматриваю некоторые записи, сделанные ранее, – сказал я, выключая видео.

– Удалось что-нибудь найти?

Закрыв глаза, я разочарованно выдохнул, зажав переносицу под очками.

– Пока нет, – ответил я напряженно, опуская руку на бок. – В ресторане было только несколько камер внутри, но ни одной в переулке, откуда был сделан выстрел.

Я почувствовал сильную головную боль, усиливающуюся из-за многочасового просмотра видеозаписи, которую я только что смотрел, снова и снова. Я откинулся назад, подняв очки над головой, затем провел рукой по лицу.

Я просмотрел все записи камер наблюдения. Главный зал. Лифты. Лестницы с выходами.

Ничего.

По сути, все, что на нем было видно, – это разбитые стекла, и я все еще не мог точно определить точку входа или в каком здании находился стрелок, когда стрелял.

Я даже взломал уличные камеры наблюдения, но ничто не охватывало достаточно территории, чтобы показать переулок за зданием, а большинство из того, что я нашел, показывало только статичные кадры.

Я наклонился вперед и положил локти на колени, сцепив пальцы. Я повернул голову в ее сторону и неуверенно посмотрел на нее.

– Ты что-нибудь знаешь о том, что произошло сегодня, или почему кто-то так преследует тебя?

Она нервно заерзала под моим взглядом, ее челюсть слегка сжалась от моего вопроса. Я посмотрел вниз и увидел, что она вцепилась в края дивана, а костяшки ее пальцев побелели.

Она посмотрела на меня, прежде чем отвернуться от меня.

– Откуда мне знать? – наконец проворчала она.

Я наклонил голову и внимательно изучил ее. Я быстро становился экспертом в чтении Оливии Моралес, и ее разочарованное отказ меня не обманул.

Что-то было не так.

Я колебался.

– Это была встреча в последнюю минуту. Как кто-то мог узнать, что мы были там? – пробормотал я, больше для себя, чем для нее.

Она только пожала плечами. Я встал и пересек комнату. Присев перед камином, я кинул в нее еще дрова. Огонь разгорался, треск пламени наполнял комнату, пока дождь бил по окнам.

На мгновение мы замолчали, пока я регулировал огонь, когда ее желудок издал глубокое урчание, достаточно громкое, чтобы испугать нас обоих.

Я тихонько хихикнул и снова обратил свое внимание на нее, приподняв бровь. – Проголодалась? – спросил я, вставая с места.

– Я в порядке.

Конечно, в порядке.

Я прошел мимо нее и направился на кухню.

– Оливия, ты не ела с самого утра.

– Я сказала, что я…

– Я клянусь, если ты еще раз скажешь, что все в порядке… Dios mío, Оливия, почему ты всегда и во всем со мной споришь?

Я взял несколько ингредиентов из холодильника и поставил их на столешницу, чтобы быстро приготовить ей что-нибудь. По дороге сюда я зашел в магазин, заплатил мальчишке, чтобы он купил несколько необходимых вещей.

Она прошла на кухню и оперлась локтями о столешницу.

– Подай мне нож, – тихо приказал я.

Она открыла ящик и достала оттуда один, а затем протянула его мне без единого слова.

Это было впервые.

Я нарезал кусочки хлеба, затем сделал то же самое с помидорами и салатом. Взяв сыр и индейку, я приготовил два сэндвича, не забыв спросить, не хочет ли она что-нибудь добавить.

Я залез в один из шкафов и достал тарелку, затем положил на нее сэндвичи и протянул ей.

Она сморщила нос.

– Что не так?

– Хм, ты не мог бы разрезать корочку? – Она сделала паузу. – Пожалуйста?

Пожалуйста. Еще один первый раз.

Я покачал головой, в моей груди раздался небольшой смешок при воспоминании о том, что София всегда просила меня о том же.

Я подчинился, вытеснив мысли о Софии из головы, и передал тарелку обратно Оливии, на этот раз без корочки. Я вернулся к дивану, и она последовала за мной, на этот раз усевшись ближе ко мне.

Она подогнула одну из ног под себя, а затем взяла половинку, и пока она ела, я снова надел очки для чтения и погрузился в просмотр видеозаписей.

Время от времени я поднимал на нее глаза и ловил на себе ее пристальный взгляд. На этот раз ее взгляд не был враждебным, а скорее оценивающим, как будто она пыталась разгадать меня.

Я заметил, как близко друг к другу находились наши бедра, едва ли дюйм разделял нас.

Я ждал, что она что-нибудь скажет, но она, казалось, была довольна молчанием. Я не знаю, сколько времени мы просидели так, она ела, а я продолжал анализировать экраны, в то время как дождь затихал.

В какой-то момент она встала, и я услышал, как она роется на кухне. Через несколько минут она вернулась и что-то протянула мне. Я оторвал взгляд от ноутбука и только тогда понял, что она приготовила еще одну тарелку.

На этот раз это было для меня.

Необъяснимым образом мое сердце заколотилось, и я поднял на нее глаза. Мы смотрели друг на друга, пока я не заставил себя отвести взгляд, пробормотав слова благодарности.

Возможно, это ничего не значило, но никто не заботился обо мне уже очень давно, и ее маленький жест задел мои сердечные струны. Я попытался переключить свое внимание и сосредоточиться на задаче найти что-нибудь, хоть что-нибудь из того, что дал мне Джексон, но время от времени я не мог не смотреть на нее.

Было уже за полночь, когда сон овладел моим сознанием. Я переключил свое внимание на Оливию, но обнаружил, что она уже крепко спит. Я изучал ее в тусклом свете камина, и при виде того, как она прижалась к углу дивана, у меня сжались дыхательные пути, и воздух с шумом покинул мои легкие.

Я вздохнул и провел руками по своим прядям.

Боже, от нее просто дух захватывает.

Я осторожно закрыл экран ноутбука и поднялся с дивана. Я хотел подхватить ее на руки и перенести в спальню, зная, что спать на диване будет неудобно, но она выглядела такой умиротворенной, что было такой редкостью, что я не хотел нарушить ее сон.

Мои глаза задержались на ее фигуре, а затем изучили ее лицо, замечая детали, которых я не замечал раньше. Изгиб ее носа, обрамляющие густые ресницы, высокие скулы, едва заметное созвездие светло-коричневых веснушек на носу, изгиб пухлых губ.

Блядь.

Я отвел взгляд, и моя челюсть сжалась от непрошеных образов, заполнивших мои мысли. Я знал, что не должен так думать о ней, но ничего не мог с собой поделать.

Ее тихий храп вывел меня из задумчивости, и я медленно встал, стараясь не разбудить ее.

Я взял одеяло из шкафа и накинул его на ее тело. Ее локоны были собраны в свободный пучок на макушке. Выбившийся локон упал ей на лицо, и я встал на одно колено, наклонившись, чтобы дотянуться до него и заправить ей за ухо.

При этом мой большой палец провел по ее скуле, и она зашевелилась, издав умиротворенный вздох. Моя кожа зудела от желания прикоснуться к ней снова, и хотя я не должен был этого делать, я снова провел большим пальцем по ее мягкой коже.

– Dios, eres asombrosa, – прошептал я.

Я наконец встал, посмотрел на нее в последний раз, затем взял свою сумку, которая стояла у входной двери, и отнес ее в спальню. Я сбросил с себя одежду, оставив только трусы-боксеры, и взял белую футболку, которую натянул. В ванной я сменил испачканную повязку на плече и вернулся в спальню, выключил свет и забрался в кровать, мягко опустив голову на жесткую подушку.

Я сцепил руки за головой и постарался не обращать внимания на острую боль, поселившуюся в груди. Я закрыл глаза, желая уснуть.

В конечном итоге я заснул с воспоминаниями о ней.

Только крик вырвал меня из моих грез в темной ночи.

Оливия.

– Нет! – закричала она, в ее голосе звучал ужас.

Я вскочил с кровати, схватил свой "Глок" из-под подушки и бросился в гостиную, держа пистолет наготове. Я огляделся вокруг, чтобы опознать незваного гостя, но никого в комнате не было.

Какого черта?

Мой взгляд упал на тело Оливии, и я увидел, что она корчится от боли, прижимая руку к боку. Ее лицо потеряло всякий цвет, глаза были крепко зажмурены.

Мое сердце оборвалось, когда ее следующие слова прозвучали сдавленным звуком.

– ¡Mama! No me abandones. (пер. Мама! Не оставляй меня!)