Текст книги "Снег (СИ)"

Автор книги: Сельман Зик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

  – Не хочу. Посиди со мной.

  – Ладно, – сказал я и остался сидеть с ним. Я был удивлён его словами, его поведением, его странным состоянием. Я привык видеть Славку жизнерадостным и бесшабашным. Задумчивый вид не шел ему, как фиолетовая рубашка на три размера больше.

  Но тогда передо мной сидел подавленный и уставший молодой мужчина, будто что-то за прошедшие два года изменилось в нём безвозвратно, будто что-то сломалось в этом красивом теле, рождённом для радости.

  – Серёг, ты мой лучший друг. Ты ведь меня никогда не предашь, да?

  Я уставился на него удивлёнными глазами:

  – Слав, ты допился.

  Потом похлопал по плечу.

  – Я серьёзно, – ответил он. – Я много об этом думал. – Он сделал паузу. – За всю жизнь у меня не было человека ближе тебя. Ты один не боялся меня, не избегал. Ты будто всегда был сильнее. Ты всегда со мной спорил. Я никогда никого не слушал... Ну, разве что мать... – Он снова запнулся. – Но ты – это другое дело...

  – Слав, пойдём в зал, а?

  – Это ничего, что ты голубой. – Я замер на полпути. – Я об этом тоже долго думал. Ты всё равно мой лучший друг.

  – Слав, заткнись, я тебя прошу.

  – Я любому за тебя морду разобью.

  Я так и не нашёлся с ответом. Мы ещё посидели вместе. Выкурили по сигарете и пошли в зал. В коридоре Славка обнял меня за плечи и сказал заикающимся голосом: "Д-д-друууууг!". Я обнял его в ответ, и это был один из лучших моментов в моей жизни.

  Странно, но я никогда не жалел, что Славка был натуралом. Хотя гей из него вышел бы просто сказочный. Обложка для журнала! Не меньше.

  Когда-то на месте «Осириса» был простой советский кинотеатр «Труженик». «Крокодил Данди», первая часть «Звёздных войн», даже «Терминатор»... Сидя на неудобных креслах, обитых потертым текстилем, мы, малолетние ещё пацаны, разевали рты от удивления и с головой окунались в прекрасный мир приключений, о которых могли только мечтать. Мы заучивали диалоги любимых героев, неделями обсуждали корабль Люка Скайуокера и кожаный наряд Шварценеггера.

  Когда в Россию пришла видео-лихорадка, кинотеатры начали медленно умирать. Прекратил свой труд и наш "Труженик". Около года здание пустовало, потом его начали сдавать разным организациям. Пару лет там торговали шубами, дублёнками и кожей. Года два назад помещение выкупила столичная компания, уже создавшая сеть ночных клубов в других городах нашей области.

  Примерно тогда же Славка устроился в службу охраны "Осириса". Другими словами, он был вышибалой. И девушки, прилетавшие в клуб, как мотыльки на огонь, млели от одного его вида. Через год Славку повысили до менеджера, а несколько месяцев назад он стал управляющим.

  В оформление клуба вбухали чёртову уйму денег. Вход был сделан в виде пирамиды, в её центре чернел провал, к которому вели ступеньки. Поднявшись по ним, человек попадал в длинный коридор, освещённый слабыми, похожими на болотные огни светильниками. Где-то вдалеке ухала музыка. Казалось, что погребённый тысячи лет назад фараон вдруг ожил в глубине своей гробницы и решил устроить по этому поводу праздник.

  Как-то я задал Славке интересовавший меня вопрос:

  – А почему клуб назвали "Осирис"? Он же был богом, а не фараоном? И никогда не жил в пирамидах? Назвали бы "Тутанхамон".

  Он только махнул рукой и потащил меня к бару. Его такие тонкости не интересовали.

  Странно, но даже днём первого января около «Осириса» толпились люди. Многие стояли в одних рубашках и свитерах, что-то громко обсуждали и размахивали руками с зажатыми в них сигаретами. На запястьях виднелись тёмно-красные печати в виде стилизованной надписи «Осирис», заменявшие входной билет. У некоторых печати отличались тремя маленькими буквами VIP чуть ниже и правее основного рисунка. Точно такую же мне поставили на входе, когда на вопрос «Ваша фамилия?» я ответил: «Волков». Славка предупредил своих, что я приду.

  Раздевшись, я прошёл в главный зал, сел за барную стойку и позвонил ему на мобильный.

  – Привет, – весело откликнулся он. – Ты где?

  – Уже жду тебя в баре.

  – Подожди минут пять. Сейчас приду. Дай-ка трубку Валерке.

  Валерой звали бармена. Я протянул ему телефон. Он взял трубку и внимательно прислушался. Потом пару раз кивнул, сказал "хорошо" и вернул телефон мне.

  Через минуту он поставил передо мной бокал с бейлиз и сказал:

  – Сергей Владимирович, пройдите, пожалуйста, за свободный столик. Вам

  принесут обед.

  – Спасибо, – ответил я с легким удивлением. Забота Славки была неожиданной, но приятной – тем более, что с утра я ничего не ел.

  После двух глотков ледяного бейлиз принесли обед. От приятных запахов закружилась голова. Я не стал дожидаться Славку и, мысленно поблагодарив Бога за такого друга, принялся за еду.

  Когда тарелка с пастой наполовину опустела, по моей спине дружелюбно

  постучали.

  – Серый, здорово!

  Он стоял передо мной, улыбающийся и довольный жизнью. В дорогом костюме и блестящих ботинках. Мы обнялись. От Славки пахло летом и цитрусовыми. Похлопав друг друга по спинам и расцепив объятия, мы уселись за стол. Я всё ещё продолжал жевать свой обед.

  – Ты жуй-жуй, – сказал Славка и развернулся к барной стойке: – Валер, скажи, чтобы мне пива принесли. – Потом снова посмотрел на меня и спросил:

  – Ты откуда идёшь-то?

  – Откуда, откуда? С Нового года! Я даже не понял, где проснулся сегодня.

  – Это как это?

  – А вот так. Наотмечался вчера... Cветка с Мишкой меня спасли. А так бы остался хер знает где.

  – Где-где?

  – У Наташки. Есть такая особа... Ты её не знаешь.

  Славка засмеялся:

  – Вот дебил! – Официантка принесла пиво. Слава кивнул ей и продолжил: – Ты почему заранее не позвонил, не сказал, что приезжаешь?

  – Сюрприз хотел сделать. Получилось?

  – Ага.

  Полчаса мы просто болтали ни о чём. Со Славкой это было очень легко. Мы не боялись говорить ерунду или показаться друг другу дураками. Даже молчать с ним было приятно.

  – Как у Ленки дела? – спросил я, когда клуб уже начал наполняться людьми. Похоже, все проснулись после празднования Нового года и решили продолжить банкет.

  – Через два месяца должна родить. А так всё нормально. Решаем, как назвать. Она меня уже замучила.

  Леной звали жену Славки. Он познакомился с ней два года назад в этом же клубе. Она пришла на вечеринку вместе с подругами, долго смотрела на симпатичного охранника, а потом дала ему свой телефон. Славка, всегда пользовавшийся популярностью у женщин, принял дар хладнокровно. За время работы такое случалось уже много раз. Но на следующий день почему-то решил позвонить. Через год он попросил её стать своей женой. А теперь готовился стать отцом замечательного, но пока безымянного сына.

  – Может, твоим именем назвать, а? – продолжал свои размышления Славка.

  – Назовите Алексеем. Очень хорошее имя, – сказал я и осёкся. Думаю, Славка заметил, как внезапно изменилось моё лицо.

  – Почему вдруг это имя стало хорошим? – спросил он заговорщицки.

  – А чем оно тебе не нравится? – сказал я и понял: теперь главное – не сдаваться. Славка сощурился, словно увидел мои усилия.

  Эта была та сторона наших отношений, которая доставляла мне больше всего неудобств. Славка был моим лучшим другом и потому знал меня, как облупленного. От него было невозможно ничего скрыть. Учитывая особенности моей интимной жизни, каждое признание было для меня хоть и небольшим, но всё-таки испытанием. Думаю, Славка уже давно привык к тому, что я сплю не с женщинами, а с мужчинами. Но я всё никак не мог привыкнуть спокойно с ним об этом разговаривать.

  В общем, выходило, что всё утро я только и делал, что рассказывал всем, с кем, когда и при каких обстоятельствах занимался сексом. Будто эта сторона моей жизни единственно представляла интерес для окружающих меня людей.

  – Серый, погоди, – сказал Славка после того, как я рассказал ему о своих недавних приключениях. – Это что же, значит, вы сначала трахнулись в электричке, потом он тебе минет в подъезде сделал. И только после этого вы познакомились. – В этом месте он криво улыбнулся, будто понял насколько глупо в этой ситуации звучит последнее сказанное им слово.

  – Ну-у-у, – протянул я, – можно сказать и так.

  – Ага. Ясно. – Славка выглядел озадаченным. Но всего секунду.

  – И как тебе? – спросил он, отхлёбывая пиво.

  – Да нормально. Точнее, знаешь, Слав, я всё время об этом думаю.

  – О нём то есть?

  – Ну да. Он у меня из головы не идёт. Это помутнение какое-то. Я его и увидеть снова хочу, и боюсь этого. Уж больно все как-то серьезно получается. Бред какой-то, да Слав?

  Не знаю, Серёг. По-моему, так ты малость чокнулся. В пределах разумного, конечно, но чокнулся. Это факт. Я просто понять не могу, на кой хрен тебе это надо: в электричках, по подъездам, с едва знакомым человеком. Нет, я понимаю: экстрим, романтика, там, но только до тех пор, пока тебя триппером не заразили или башку не проломили монтировкой.

  – Об этом я как-то не подумал. Спасибо за предостережение, папаша. Ты случайно матери моей речи не пишешь?

  – Я серьёзно говорю. Хочешь с такими, как он, – ради Бога. Я тебя не отговорю. Только смотри, потом не жалуйся, что он, мол, падла и козёл оказался...

  – Слав, мне от твоей заботы в туалет захотелось.

  Я поднялся и похлопал Славку по плечу:

  – Закажи ещё "Миллера", ладно?

  – Ладно...

  Воздух в туалете казался белёсым из-за табачного дыма и был похож на сладкую вату, висящую в воздуху рваными клочьями. Кондиционер не справлялся с курящими посетителями клуба.

  Я зашёл в свободную кабинку и расслабился, отдавшись на во власть естественных потребностей организма. Закончив, посмотрел на часы. Половина восьмого вечера. Блин! Куда время-то подевалось?!

  Вымыв руки и сполоснув лицо холодной водой, я посмотрел в зеркало и увидел вполне пристойную картину: слегка взъерошенные волосы, слабый румянец на щеках, блестящие прищуренные глаза. Иногда я нравился сам себе. Чаще всего по пьяному делу. Тогда приступы нарциссизма давали о себе знать.

  Я тряхнул головой и направился к сушилке. Сунул руки под старенький аппарат. Тот сначала не реагировал, потом всё-таки загудел и выдал слабую струю тёплого воздуха. Я блаженно закатил глаза и принялся крутить руками. В этот момент телефон разорвался звонком. Ругаясь, я достал трубку и посмотрел на экран. Незнакомый номер. Справа хлопнула дверь. В туалет вошёл парень в тёмно-синих джинсах и чёрной футболке. Я даже отвлёкся от телефона, засмотревшись на его задницу, обтянутую потёртой тканью. Телефон заверещал громче. Когда аппетитный зад скрылся в одной из кабинок, я все-таки решил ответить на звонок:

  – Да? – Огрызнулся я на незнакомца, прервавшего мою медитацию.

  – Привет.

  Голос показался знакомым, но вспомнить, чей он, не получилось. На всякий случай решил ответить тем же:

  – Привет.

  – Ты где? – спросил низкий шершавый голос, словно его хозяин был простужен.

  – А это кто? – наконец-то догадался спросить я.

  – Не узнал, что ли?

  Нет, бл$, узнал! Просто делать нехера! Дай, думаю, попритворяюсь. Что за тупые вопросы?! Жаль, сказать все это вслух не позволило воспитание.

  – Не узнал. И что?

  На том конце явно о чём-то задумались.

  – Это Алексей.

  Я чуть не выронил телефон. Вдруг показалось, что кто-то невидимый со всей дури заехал кулаком в живот. От фантомного удара спёрло дыхание, а живот скрутило мерзкой судорогой. В голове завертелся рой абсолютно нелепых мыслей. Я даже не знал, что мне следует говорить. Просто стоял с телефоном и пытался вздохнуть. Парень, привлёкший моё внимание пару минут назад, вышел из кабинки, бросил на меня короткий взгляд, подошёл к раковине и начал мыть руки. Я смотрел на него, словно заколдованный. Видел, как вода разбивается о загорелые кисти, смывая остатки жидкого мыла. Он снова посмотрел на меня – и ухмыльнулся. Даже не губами. Это было видно по его глазам. А я стоял, как истукан и слушал шершавый голос, царапающий мои уши, вдруг ставшие горячими, как раскаленная сковорода. Сам я едва не кипел от переполнявших меня эмоций.

  – Алло! Ты где там? Алло! Серёга-а-а...

  Незнакомец выключил воду и, подойдя к сушилке, спросил:

  – Можно?

  Я не сразу понял, что ему нужно. Он кивнул на аппарат, который я оккупировал, и снова посмотрел на меня. На этот раз – с любопытством. Наверное, в этот момент я был похож на человека, установившего контакт с инопланетянином. К уху в ритуальном жесте прижат телефон, рот раскрыт, глаза удивлённо хлопают.

  Я неловко отодвинулся от сушилки и прислонился к стене напротив зеркала. В туалете раздалось знакомое жужжание. Оно немного заглушило голос, от которого я стремительно становился идиотом:

  – Серёга, ты меня слышишь?!

  Наконец, я собрал волю в кулак и ответил:

  – Д-да. – Потом запнулся, но уже через секунду спохватился: – Откуда у тебя мой номер?

  – Неважно. Ты что сейчас делаешь?

  – Я в "Осирисе". – Господи! Почему я перед ним отчитываюсь?!

  – В клубе что ли?

  – Да. – Он кто, Кашпировский?!

  – Серёг, – пауза. – Приходи ко мне.

  Парень всё стоял возле сушилки, словно изваяние. Короткая чёрная футболка едва закрывала ремень. На правом кармане джинсов виднелась красная вышивка DDL. Сам карман настойчиво обтягивал упругий зад...

  Я будто не хотел понимать, что только что услышал. Вместо этого пялился на стоящего передо мной парня. Кто-то вошёл в туалет, промелькнул и исчез в одной из кабинок. Складка на чёрной футболке сломалась, потом исчезла и снова появилась, чуть выше и левее.

  – Серёг, – напряжённое молчание.

  – Да.

  – Да – что?

  – А... – Почему то не хватало воздуха. – Адрес какой?

  Я хотел заплатить за обед, чем разозлил Славку и заработал звание придурка. Я сказал ему, что мне нужно срочно помочь родителям. Кажется, даже соврал, в чём именно им вдруг понадобилась моя помощь. Обнял друга, похлопав по спине с какой-то отчаянной нежностью. Попросил передать привет Ленке и ушёл, будто сам воздух в «Осирисе» вдруг стал давить на меня своей невидимой тяжестью. Славка сначала выглядел удивлённым, потом смиренно вздохнул и отпустил меня, на прощание сильно сжав мою руку, будто знал, куда и зачем я на самом деле иду. Я не удивлюсь, если он действительно обо всём догадался. Ведь он же мой лучший друг.

  – Восемь часов в Москве! Друзья, продолжаем эфир и продолжаем отмечать Новый год!..

  Таксист свернул с главной улицы налево. Мы оказались во дворе, со всех сторон окружённом девятиэтажками. Под горящими фонарями ещё гуляли люди. К вечеру мороз ослаб, с неба повалили крупные, с ноготь снежинки. Ветер стих.

  Снег громко скрипел под колёсами. Такси проехало мимо первых подъездов и остановилось только возле четвёртого.

  – Приехали, – устало сказал водитель. Похоже, он не разделял общего праздничного настроения, хоть и неплохо зарабатывал в последние дни.

  – Спасибо. – Я протянул ему деньги и вышел из машины, аккуратно закрыв дверь. Почти тут же такси сдвинулось с места. Снежинки заплясали в свете фар.

  Здание многоэтажки уходило вверх тёмным исполином, упиралось в низкое небо, светилось квадратами окон. В некоторых из них мелькали разноцветные гирлядны.

  Я подошёл к двери, набрал номер квартиры на домофоне. Несколько секунд слушал какую-то тоскливую мелодию, слишком громкую в вечерней тишине. Потом раздался его голос:

  – Да?

  Я снова застыл, как вкопанный, не зная, что делать дальше. Я не понимал, зачем приехал сюда, не понимал, чего жду от этой встречи. Но чувствовал, что хочу его видеть. Плевать, чем всё закончится. Всё тело ломило, словно во время лихорадки. Кончики пальцев покалывало. Я просто хотел увидеть его. Нет, даже не так. Я просто хотел его.

  – Это я. – Собственный голос показался сиплым, будто что-то душило меня, не давая спокойно вдохнуть.

  Еле слышно щёлкнул замок, и дверь запиликала. Я потянул её на себя и через секунду оказался в тепле чистого подъезда.

  6.

  Он открыл дверь и пропустил меня внутрь. Толко сейчас я понял, что пришёл с пустыми руками, и в ту же минуту испытал чувство жгучего стыда. Он будто заметил моё смущение и ободряюще произнёс:

  – Проходи, разувайся.

  Я послушался, присел, снимая ботинки. Пока дрожащими то ли от холода, то ли от волнения руками я боролся со шнурками, он с завидным спокойствием закрыл дверь и буквально проплыл в сантиметре от моего носа. От него всё так же пахло чем-то свежим и немного горьким.

  Я снял пуховик, побросал на полку шапку и шарф и встал по стойке смирно, не зная, что делать дальше. Кажется, всё это время он с интересом меня рассматривал. Копошась с обувью, я не видел его глаз, потому что, как ребенок,

  боялся поднять голову. Но могу поклясться, что он рассматривал меня, будто

  диковинное животное.

  И вот я наконец-то посмотрел на него, застыв, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда деть руки. Со стороны это, должно быть, выглядело довольно забавно. Я нервничал, будто пришёл в гости к девчонке-однокласснице, которая мне безумно нравилась, и которой я безумно стеснялся. Только одноклассница эта была рослой, широкой в плечах и носила легкую однодневную небритость, что для юной школьницы, согласитесь, довольно странно.

  – Пиво будешь? – спросила кареглазая школьница, прогоняя дурацкое наваждение своим чересчур низким голосом.

  – А можно чаю? Замерз. – По-моему, я сказал это чересчур жалобно, потому что он заметно усмехнулся и пожал плечами:

  – Чаю так чаю.

  Маленькую кухню заливал тёплый свет матового абажура. Атмосферу уюта дополняли обои с рисунком кирпичной кладки. И только встроенная техника стального цвета не вписывалась в общую цветовую гамму. Я даже поморщился, увидев такое кощунственное несочетание цветов. Хотя какое мне дело? Я же не интерьер пришёл оформлять! А зачем я сюда пришёл?..

  Нет, я, конечно, предвидел возможные исходы этого визита доброй воли, но сознательно запрещал себе думать о возможном развитии событий, хотя в тайне очень на это развитие рассчитывал.

  – Садись, – снова скомандовал он. И я снова послушался.

  Со своего места, за обычным кухонным столом, я наконец-то смог рассмотреть его. Свое развитое тело от моих жадных взглядов он спрятал шерстяным свитером и черными спортивными брюками с лампасами на манер адидасовских. К слову, брюки эти очень заманчиво подчеркивали красоту его мускулистых ног. Ложкой дегтя во всей этой красоте были заношенные домашние тапки причудливого коричневого цвета. Увидев их, я даже улыбнулся. Он заметил мою улыбку и впервые с момента нашей встречи смутился.

  Леха поставил чайик на плиту и развернулся ко мне.

  – Как встретил Новый год? – спросил он хозяйским тоном.

  – Нормально... – Отвертелся я, благоразумно умолчав о постыдной пьянке и ее последствиях. – Слушай, а откуда у тебя мой номер?

  Я ждал, что он начнет врать, придумывать что-то нелепое. В общем, уже приготовился к спектаклю одного актера, но он, не теряя железного спокойствия, словно врач, объясняющий пациенту всю серьезность ситуации, ответил:

  – Помнишь, я попросил у тебя телефон в электричке. Потом сказал, что не взяли трубку?..

  Я кивнул с видом совершенного идиота, до которого наконец-то начал доходить ответ на простейший вопрос.

  – Я звонил на свой телефон. Хотел узнать твой номер. Сам не понял тогда, почему. Не думал, что позвоню. – Он опустил глаза и через несколько секунд продолжил: – Я вообще много чего не думал...

  Я еще раз внимательно всмотрелся в стоящего передо мной человека. К образу "Железного Феликса" добавилась новая едва уловимая черта. Кажется, он выглядел растерянным.

  – Понятно, – произнес я как можно спокойнее, хотя всё внутри закипало от

  охватившего тело жара. Горячего чая больше не хотелось. – У тебя пиво

  холодное?

  – Да, – ответил он с какой-то нескрываемой надеждой в голосе.

  – Давай.

  Он кинулся к холодильнику, будто боялся, что я передумаю. Наверное, нам обоим нужно было выпить для храбрости, просто не мог же он пить пиво, пока я с видом гребаного эсквайра церемонно прихлёбывал чай.

  Лёха поставил на стол две тут же запотевших бутылки и сел на табуретку.

   – Там ещё полторашка есть. И водка. И сок.

   – Ага. – Отозвался я, а про себя не без удовольствия подумал: "Подготовился, зараза!" – У тебя открывашка есть?

  Через секунду он открыл обе бутылки и снова уселся рядом, глядя на меня любопытными глазами. В этот момент мне почему-то показалось, что он старается мне понравиться. В животе рефлекторно потеплело.

  Мы чокнулись бутылками и хором в полголоса произнесли самый уместный в этой ситуации тост: "С Новым годом!".

  – Это твоя квартира? – спросил я, осматривая кухню.

  – Да. Раньше здесь бабушка жила. – Простое, даже детское слово "бабушка", произнесенное им совершенно естественно, заставило меня внутренне улыбнуться. – Она умерла два года назад. Родители в другой квартире живут. Недалеко отсюда.

  Он говорил, размахивая бутылкой в воздухе, словно итальянец, не способный объясняться без жестикуляции.

  – Сколько комнат?

  – Две. Хочу ремонт сделать, – будто извиняясь произнес он. – Никак руки не доходят.

  После того, что у нас было, весь этот разговор казался стопроцентным бредом. Отрывком из какой-то мыльной оперы. Отчего-то наше степенное общение казалось попросту невозможным. Ведь он трахнул меня в электричке, потом отсосал в каком-то затхлом подъезде. А теперь сидит в домашних тапках и рассказывает о квартире, как старому знакомому.

  Мои размышления прервал писк кипящего чайника. Лёха соскочил с табуретки и одним точным движением выключил газ. Я засмотрелся его движениями, как телезритель обычно засматривается грациозностью диких пантер по каналу "Дискавери".

  Видимо, постоянные мысли о сексе делают человека не умнее овоща. Иначе как можно объяснить всю мою слюнявую радость от одной возможности просто сидеть и смотреть на него, разговаривать с ним, видеть, как он тянется к плите, как между штанами и свитером на секунду появляется узкая полоска обнаженной кожи, матовой и тонкой, скрывающей под собой напряженные мышцы. От этой безобидной картины тут же пересохло во рту. Я бросился нервно заливать в себя пиво, но утолить жажду не получалось.

  Естественно, я хотел его. Причем сильнее, чем прежде. Но не знал, как об этом сказать. Да и мог ли? Я просто пил пиво и молил Бога, чтобы он вершил мою судьбу хотя бы с небольшим учетом моих пожеланий.

  Когда я очнулся от своих размышлений, на столе уже стояли водка и апельсиновый сок.

  – Есть хочешь? – чересчур заботливо спросил Лёха, отвлекая меня от появления на столе новых предметов.

  – Не отказался бы, – ответил я после некоторых раздумий.

  Потдверждалась информация о том, что пиво возбуждает аппетит. И полнит вовсе не оно, а то, что человек, перебрав этого напитка, начинает жрать, как свинья, не контролируя процесс.

  Если пиво возбудило мой аппетит, то тот, кто мне его предложил, уже целый час возбуждал меня самого. Возбуждал и, похоже, не замечал этого. Абсолютно. Сама мысль об этом была болезненной. И верить в неё совсем не хотелось. Не могло же всё, что он уже сделал, быть случайностью. Размышляя так, я, конечно, походил на ребенка, но что поделать – когда чего-то очень хочется, получение желаемого становится навязчивой идеей.

   – Есть тушеная картошка и курица. Устроит?

  Я кивнул. В голове вертелись какие-то непотребные мысли, озвучивать которые было по меньшей мере опасно для здоровья. Я же не знал, как мой собеседник отреагирует на бьющую через край сексуальность. Меньше всего хотелось выглядеть придурком. Приходилось строить из себя умного и серьезного, хотя после выпитого выходило это с трудом. Пиво будто растворилось во всем теле, просочилось в каждую клетку, расслабляя и придавая мне оголтелой смелости. Показная сдержанность наоборот – с каждой минутой давалась всё труднее.

  С едой и непочатой водкой мы переместились в зал довольно скромной отделки и совсем нескромным плоским телевизором на стене, под которым, словно верный пес у ног хозяина, лежала коробка домашнего кинотеатра. Тонкие колонки, расставленные по углам, я заметил, когда основательно огляделся.

  – Это отец подарил, на день рождения, – бросил Лёха, заметив моё удивление.

  – Понятно. – Я поставил тарелку на журнальный столик. – Видимо, с зарплатой у него все нормально.

  – Он управляющий сети автозаправок, – подтверждая мое предположение, пожал плечами Леха.

  – Ты у него работаешь? – Я попробовал угадать еще раз.

  – Ага, – только и ответил он.

  Лёха включил телевизор и уселся прямо на пол. Видимо, так ему было удобней. Потом пододвинулся к столику, скрестил ноги по-турецки и принялся за еду. Через секунду я последовал его примеру, правда, сидеть решил на диване.

  Когда аппетит был утолен, Леха открыл водку. Разлил по стаканам сок, а потом протянул одну рюмку мне. Сдерживая дрожь во всём теле, я аккуратно принял подношение, едва задев его пальцы своими. Уж не знаю, как там бывает у электриков во время короткого замыкания, но что-то очень на него похожее в тот момент испытал и я. Что же будет дальше, если от одного прикосновения я готов упасть в обморок, как впечатлительная барышня перед первой брачной ночью?!

  Только вот будет ли оно, это "дальше"?..

  Прогнав плохие мысли, я сцепил зубы и решил не накладывать на себя руки, даже если дальше банальной пьянки дело сегодня не пойдет. В конце концов – не всё же трахаться с нормальными парнями. С ними можно и просто выпить, поговорить...

  Через полчаса я понял, что все мои доводы расходятся по швам, как китайский ширпотреб. Разве можно просто говорить с парнем, если джинсы, словно та же китайская подделка, лопаются от одного прикосновения к его тонким смуглым пальцам?!

  – Давай – за знакомство. – Слова дошли до меня с трудом, словно сквозь белое марево, похожее на липкий туман. Он ударил своей рюмкой по моей и выпил её содержимое одним глотком. Я сделал то же самое и закусил водку оставшейся картошкой.

  – Слушай, – спросил он, прислонившись спиной к дивану и развернувшись ко мне лицом, – а как твоя фамилия?

  – Волков, – ответил я и через некоторое время добавил, сам не зная зачем: – Сергей Владимирович.

  – Ты здесь живешь? – снова спросил он.

   – Нет, в Москве. Я здесь родился. Там квартиру снимаю.

  Мои ответы напоминали реплики человека, подозреваемого в убийстве и впервые участвующего в допросе.

  – А сюда зачем приехал?

  – К родителям. На Новый Год. Они меня видят редко. Обижаются. Вот, решил обрадовать. Вроде, получилось.

  Я сидел, привалившись к мягкой спинке дивана, и чувствовал, как внутри становится легко и тепло. Наверное, действовала водка, а может, этот разговор.

  – А я, – заговорил мой собеседник, – Муратов. Алексей. – Он сидел ко мне спиной, и я снова, как тогда, в поезде, засмотрелся на его затылок. – Я здесь и родился, и живу.

  – Понятно. – Мне вдруг захотелось дотронуться до его головы, погладить короткие волосы, но вместо этого я только выпалил: – Давай еще выпьем.

  Я взял бутылку и наполнил рюмки. Он следил за моими движениями, словно я не водку разливал, а бесценный эликсир вечной молодости. Потом забавно тряхнул головой и взял рюмку.

  – За что пьём? – спросил он, пристально глядя мне прямо в глаза.

  – Давай за родителей, – ответил я и подумал, что третьим тостом должен стать "За любовь". От этой мысли рот скривился в глупой ухмылке. Перспектива показалась мне нелепой. Я почему-то решил, что выпить, например, за торжество ядерной физики будет гораздо уместнее.

  По телевизору шла стандартная праздничная программа. Лёха щелкал каналами, потом остановился на чьей-то рекламной паузе.

  – Ты не против, если я закурю? – спросил он.

  Я помотал головой.

  Когда в воздух взвилась первая струйка дыма, Лёха убежал на кухню и принес оттуда пепельницу.

  – Лёх... – произнес я и понял, что называть его по имени не так уж и трудно, – а зачем ты мне позвонил сегодня?

  Похоже, вопрос крутился где-то на подсознании, и контролируй я себя лучше, так и остался бы там, надежно запертый. Теперь же мне пришлось замереть в ожидании, будто спросил я нечто совсем невозможное. Например, любит он меня или нет? Я сидел и жалел, что раскрыл свой чёртов рот. Лёха курил и хранил молчание. Потом, так и не поворачиваясь, ответил:

  – Не знаю, – от этих слов стало почти по-детски обидно. – Я не понимаю даже, зачем тогда и телефон-то твой решил узнать...

  Он говорил с большими паузами, тщательно подбирая каждое слово, как сапёр, крадущийся по минному полю. Я чувствовал его напряжение, но мне ведь и самому было не легче. Таааак, нужно срочно менять тему разговора. Или заткнуться вовсе. Но молчание в его планы, похоже, не входило.

  – А ты почему приехал? – спросил он со странной обидой в голосе.

  Честно говоря, такого поворота событий я не ожидал. Поэтому минуты две собирался с мыслями. Потом решил плюнуть на предосторожность и выпалил:

  – После того, что было... – Тут я сделал мхатовскую паузу и нагнал на себя важности. – Ну, электричка, подъезд... Хотелось посмотреть на того, кому я позволил всё это сделать. А еще понять, почему? Ясно?

  С каждым словом он втягивал голову в плечи, будто я не говорил, а бил его по темечку. Он затушил сигарету и разлил по третьей. Не знаю, заметил ли он, как часто я задышал. После откровенного монолога кровь прилила к лицу, а

  ладони вспотели. Его молчание действовало на нервы.

  – Понятно, – наконец выдавил он. – Можешь смотреть, сколько влезет.

  Он ухмыльнулся, а я уставился на его наглую рожу, даже не заметив, как вызывающе отвисла моя челюсть.

  Запив водку, он поставил пустой стакана на стол, и тут я почувствовал, как его плечо прислоняется к моей ноге. Конечно, это было случайностью, ведь мы сидели рядом. Но реши он в тот момент отодвинуться, я бы застонал от досады.

  Ощущение было таким приятным, тёплым и каким-то домашним, будто мы частенько вот так сидим перед телевизором и прижимаемся друг к другу, как влюбленные.

  Пока я пытался успокоиться и внушить себе, что он пьян и не контролирует свои движения, Лёха удивил меня еще раз, напрочь разрушив все доводы, которыми я уговаривал себя сидеть тихо и не дергаться.

  Он слегка развернулся (я не мог видеть его лицо полностью, глаза были опущены и прятались за ресницами) и дотронулся до моей на щиколотки, потом медленно повел руку вверх, легко сжимая икроножную мышцу сквозь джинсы.

  Сначала я сидел, как истукан, решая, галлюцинация это или нет. Я даже решил, что просто допился до чертиков, и теперь мой мозг рисует мне то, о чем в тайне мечтало мое подсознание. Однако, чужая рука, продолжавшая гладить мою ногу, говорила о полной реальности происходящего.