Текст книги "Главная тайна рекламного бизнеса (СИ)"

Автор книги: scoobygang8

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 3

ДЖАСТИН

Чёрт побери, да что он возомнил о себе? Теперь Марк думает, что я либо нахал, либо идиот, а, может быть, и то, и другое одновременно, и мне пришлось вешать ему лапшу на уши, что у новёхонького компьютера произошёл программный сбой. Ну не мог же я рассказать ему, что произошло на самом деле!

Проклятая Дафна хохотала так, что едва не упала со стула.

– О боже! Я безумно хочу с ним познакомиться! – отдышавшись, пискнула она.

– Даф! Из-за него меня едва не вышибли с практики, из-за него я теперь выгляжу полным идиотом, а ведь я ему ничего не сделал! Он жуткий кретин!

– Джастин, да ладно тебе! – она посмотрела не меня так, как будто я только что заявил ей, что хорошо разбираюсь в регби. – Из-за него тебя едва не вышибли с практики? Ты преувеличиваешь, хотя, что ещё от тебя ожидать. К тому же, нельзя утверждать, что ты ему ничего не сделал. Ты же пререкался с ним и называл его незрелым и непрофессиональным. Да этот парень гений, и это самый смешной розыгрыш, о каком мне только доводилось слышать!

– Ну хорошо. Первое, он нанёс мне психологическую травму. Так что не смей смеяться над страдающим человеком, – сказал я, погрозив ей пальцем. – Второе, он спровоцировал меня, поскольку действительно повёл себя крайне непрофессионально и незрело. Третье, это вообще не смешно, потому что я выгляжу идиотом, а это непрофессионально и даже не оригинально.

Дафна посмотрела на меня.

– Ты всё сказал? – саркастично спросила она.

Я кивнул.

– Ты же понимаешь, что теперь от тебя требуется?

Я непонимающе уставился на неё.

– Ты должен с ним поквитаться ещё изысканнее и хитрее, чем он! – Дафна разве что не прыгала от возбуждения. Я никогда раньше не думал, что можно так радоваться происходящему в чужой жизни.

– Что-о-о? Нет! Так нельзя! Даже если бы я и сделал что-то, это было бы непрофессионально и по-детски, а я и без этого именно так я сейчас и выгляжу, – пробормотал я. – В конце концов, он же босс. Если я создам ему малейшее неудобство, он даже разбираться не станет, а просто уволит меня. Надо сделать что-то такое, чтобы он не догадался, что это сделал я, а если он не догадается, то какой тогда смысл это делать?

– Ошибочка вышла, – сказала Дафна. – Ты должен придумать что-то такое, чтобы он не смог доказать, что это сделал ты.

Я задумался.

– Любопытно, Даф. А что именно я должен сделать?

Она пожала плечами.

– Ну не знаю…

– Ну спасибо, блин, большое за помощь.

– Подумай, составь план… Раньше или позже тебя озарит, – она похлопала меня по плечу, ещё раз хихикнула. – Поп-тарт! – и ушла в свою комнату.

***

Озарило меня через два дня. Я нёс макеты в кабинет Вэнса, когда увидел Брайана, разговаривающего по сотовому. Ох, господи! Какая, всё-таки, жалость, что он такое отродье сатаны, потому что таких красавцев, как он, ещё поискать. Вне зависимости от его ориентации, и даже, если он и потерял для меня всякую сексуальную привлекательность... А может ли быть привлекателен человек с таким поведением? Э-э-э… Так о чём это я? Ах, да, вне зависимости от его ориентации, я бы обязательно попросил его позировать для портрета. Его глаза, губы просто просятся быть увековеченными на холсте и… Ого! У него сотовый такой же модели, как у меня…

Стоп!

У него сотовый такой же модели, как у меня!

И-де-аль-но.

Дома я сообщил о своём открытии Дафне, и после бурного обсуждения мы перерыли всю её немаленькую коллекцию дисков с песнями девяностых и составили идеальный план.

Когда я шёл на следующий день на практику, я улыбался до ушей. В начале рабочего дня, как на заказ, Брайан заходит в художественный отдел. Похоже, звёзды сегодня мне благоприятствуют, и господь на моей стороне.

– Мистер Кинни, у вас что-то случилось? – как можно жизнерадостнее спрашиваю я. Надо сбить его с толку.

– Абсолютно ничего. Просто зашёл посмотреть, как продвигается работа над кампанией Ремсон Фармасьютикл. А как у тебя дела, Джеймсон? – усмехается он.

Я усмехаюсь в ответ:

– Вы купили книжку «Как назвать ребёнка» и дальше буквы «дж» не смогли осилить? – прежде, чем Брайан успевает ответить, я опять усмехаюсь:

– Шучу-шучу, мистер Кинни. Вообще-то… – я разворачиваю кресло к нему, смотрю прямо в глаза и говорю:

– Я хотел извиниться за то, что на днях устроил сцену в вашем кабинете. Вы меня разыграли, а я отнёсся к этому как-то уж слишком серьёзно. До меня иногда слишком долго доходит, – я хихикаю. – Поп-тарт? Да тут животик надорвёшь! – и начинаю смеяться. Он тоже неуверенно усмехается. Я продолжаю:

– Давайте забудем. Что было, то прошло. Я уже забыл.

Он колеблется.

– Ну… да.

Придумай, что ответить на такое, о великий и страшный босс!

– Вот и хорошо. Пожалуй, я теперь вернусь к работе. Я рад, что мы поняли друг друга, – я разворачиваюсь обратно к столу и периферическим зрением вижу, что он несколько секунд смотрит на меня, потом разворачивается и идёт к двери.

– Э-э-э-э… Брайан!

Он оборачивается. Он до такой степени не ожидал, что я начну извиняться, что даже не замечает, что я обратился к нему по имени.

– Это не вы забыли сотовый? – спрашиваю я, указывая на телефон, лежавший на столе в центре комнаты.

Он изумлённо смотрит на него, и я точно знаю, что он сейчас думает. Что-то типа: «Я совершенно не помню, чтобы я клал туда свой телефон, но странное поведение этого Джастина до такой степени сбило меня с толку, что, возможно, я его туда положил и просто не заметил. Это же мой телефон, глупо в этом сомневаться».

Он произносит: «Да», – суёт телефон в карман и выходит.

Внимание! Все системы, полная боевая готовность!

***

БРАЙАН

Синтия начинает вступительную речь перед мистером Ремсоном и его подчинёнными. Мне скучно. У Ремсона галстук цвета петрушки. Это ж надо такое нацепить! На мой взгляд, этот цвет символизирует отсутствие воображения. С человеком, на котором надет подобный галстук, никто не захочет заниматься сексом, и мне очень хочется надеяться, что любовь к подобным галстукам не помешает ему увидеть преимущества рекламы антидепрессантов именно при помощи секса.

Синтия доходит только до середины речи, как вдруг раздаётся припев этой мерзкой песенки Спайс Гёлз. Ну, той самой, где «любовник» и «друзья», «наша дружба навсегда». О господи! Неужели так трудно перед презентацией отключить телефон? Будет адски смешно, если выяснится, что это у мистера Ремсона такой рингтон. Ничего не понимаю. Почему идиот-владелец телефона с этой идиотской мелодией не берёт трубку или не отключает телефон? Припев идёт по второму кругу. По третьему. Кто бы ни оказался владельцем этого телефона, он меня жутко бесит.

И тут я вижу, что все смотрят на меня. Даже Синтия.

– Брайан… Ты не хочешь… – Синтия приподнимает бровь и выразительно смотрит на меня. Теперь уже я приподнимаю бровь и выразительно смотрю на неё.

– Это не мой телефон, – я стараюсь не смеяться.

Она продолжает смотреть на меня, приподняв бровь. И тут я понимаю… что припев звучит… из кармана моего пиджака.

Такое ощущение, что плёнку пустили в замедленном режиме, что звучит скрежещущая мелодия из Психо. Я сую руку в карман, достаю свой телефон, и именно из него исходит эта идиотская песенка.

– Ка-ко-го хре… Я же не… – Я даже заикаюсь. Это я-то заикаюсь!

– Брайан! – уже шипит Синтия.

– Да всё в порядке, Брайан, ответьте, – любезно предлагает мне Ремсон, но в интонациях явственно слышится лёгкое осуждение.

– Нет-нет, я…

– Я настаиваю, – Ремсон делает жест в сторону двери.

Я выхожу из конференц зала, совсем как тот парень из Зелёной мили. Едва я оказываюсь в коридоре, я открываю телефон.

– Какого хрена? Это, блять, кто?

В ответ тишина, а потом:

– … мистер Кинни? Вы?

– Джастин?

– Ого! Вы всё-таки смогли запомнить, как меня зовут,  – ДА ЧТОБ ЕГО. – А как у вас оказался мой телефон?

– Ты, блять, что несёшь? Это МОЙ телефон, и что ты, блять, о себе возомнил, поменяв звонок на моём, блять, телефоне?!

– Я не понимаю, о чём вы, мистер Кинни. Вы сейчас держите в руке мой телефон. Я никак не мог найти, куда он делся, и поэтому позвонил на свой собственный номер. Трубку сняли вы. Посмотрите внимательно, у него верх антеннки отломан, – я смотрю на телефон. Верх антеннки действительно отломан. Блять!

– Вопрос в другом, где же находится ваш телефон? – голос у него какой-то уж слишком невинный.

– Тейлор, если ты что-то сделал с моим телефоном, слово тебе даю, тебя уволят прежде, чем ты успеешь допеть первый куплет этой идиотской песенки.

– Что-о-о? Только не это! Вы что, хотите сказать, что ваш телефон тоже исчез?

– Я… – я сую руку в карман брюк. Гос-по-ди! Я вынимаю точно такой же телефон. Ничего не понимаю. Как? Откуда?

– Знаете что? Вы, наверное, по ошибке утром прихватили мой сотовый, когда заходили в наш отдел.

Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО положил телефон в карман, когда утром выходил из художественного отдела. А ну-ка подождите!

– Ты же САМ мне сказал, что это мой телефон. Когда я был в вашем отделе, я свой даже не доставал!

– Упс. Ошибочка вышла. Я вечно вещи разбрасываю. Короче, я к вам во время перерыва на обед забегу телефон забрать. Надеюсь, я своим звонком ничему важному не помешал? Если да, то я приношу свои извинения, мистер Кинни. Щёлк.

Вот ведь мелкий дерьмец.

Я возвращаюсь в конференц зал, с лицом цвета сырого мяса мученически выдерживаю до конца презентации, возвращаюсь в кабинет и сажусь ждать его.

В районе 11:30 он заглядывает и стучит в и так распахнутую дверь.

– Стук-стук-стук! – жизнерадостно объявляет он.

Я пристально смотрю на него. Надеюсь, мой взгляд выглядит угрожающе, но он, похоже, этого не замечает.

– Садись, Тейлор.

Он неспешно подходит, садится, закинув ногу на ногу, и пожимает плечами.

– Можешь назвать мне хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя незамедлительно уволить?

Он изумлённо смотрит на меня.

– Я не понимаю, о чём вы…

– Не вешай мне лапшу на уши, Тейлор, я знаю, это всё твоих рук дело. Просто ответь прямо.

Непонимающий взгляд сменяется снисходительным, а потом он поудобнее устраивается в кресле и уверенно начинает:

– Я думаю, это вы, мистер Кинни, должны назвать хотя бы одну причину, по которой вы сможете меня уволить. Неужели только потому, что вы по ошибке забрали мой телефон из кабинета, в котором я работаю, и положили его в свой карман?

Я открываю рот, чтобы ему ответить, и только потом соображаю, что сказать-то мне нечего. Мальчишка прав. Шансов, обвинить его в этом, у меня нет. Я сижу и пытаюсь придумать, что сказать. Он встаёт и забирает свой телефон со стола.

– Если это всё, то, пожалуй, я вернусь к работе. И, кстати, Брайан, – он оборачивается в дверях, – если я говорю, что это далеко не конец, это и есть не конец.

– Вот и хорошо, потому что это точно не конец. Конец будет тогда, когда я скажу, что это конец, а я говорю, что это ещё далеко не конец! – отвечаю ему я, в надежде, что он сможет понять, что я хотел сказать этим очень сложноподчинённым предложением.

Он кивает.

– Значит, мы пришли к полному взаимопониманию.

– Вот именно.

– Вот и хорошо.

– И даже очень.

С этими словами он уходит.

А я…

Да чтоб его!

ГЛАВА 4

ДЖАСТИН

Прошло около недели, прежде чем он нанёс ответный удар. Вернее, прошло около недели, прежде чем я узнал о нанесении этого удара. В комнате отдыха я обнаружил кружку, на которой была моя фотография с вручения аттестатов и подпись: «собственность Джастина Флойда Тейлора». Мне очень хотелось надеяться, что эта кружка была принесена туда незадолго до моего прихода. А уж выяснять, каким образом Брайан раздобыл мою фотографию в мантии, шапочке и с аттестатом в руке, мне не хотелось вообще. К вашему сведению, зовут меня не Флойд.

У меня теперь есть и радостные новости. За эту неделю благодаря моему очарованию мне удалось перетянуть секретаршу Брайана на свою сторону. Как оказалось, она пришла в не меньший, чем я, восторг от его публичного унижения (Я под большим секретом признался ей, что выходка с песней Спайс Гёлз моих рук дело), а иметь под рукой кого-то, имеющего неограниченный доступ в его кабинет, весьма полезно.

Пробил час возмездия.

БРАЙАН

Когда это случилось в первый раз, я просто подумал, что это странно. Когда это случилось во второй, я почувствовал себя сбитым с толку. Но, когда я в пятый раз нажал кнопку быстрого набора, и мне ответили из кризисной психологической службы доверия для геев, я понял, что произошло, и швырнул трубку на аппарат. Это проклятый Тейлор сменил номер быстрого набора. Апофеоз наступил тогда, когда из кризисной службы доверия позвонили уже мне, заявив, что если им несколько раз звонят с одного номера и вешают трубку, они обязаны выяснить, кому этот номер принадлежит, и перезвонить. Более того, они действительно выяснили, что номер зарегистрирован на меня, и какой-то мальчишка с задушевными интонациями начал: «Брайан, я думаю, вы приняли правильное решение, позвонив нам. Я знаю, это решение было страшно принять, но пожалуйста, найдите в себе силы не вешать трубку в этот раз и поговорите со мной. Для начала скажите, бывало ли у вас ощущение, что вы ужасно одиноки в этом жестоком и равнодушном мире?» Сами понимаете, хорошего настроения мне эта беседа не добавила.

Ну что ж, Джастин, ты меня разыграл. Но всем известно, что не надо пытаться трахнуть своего господина, если, конечно, вы не поклонник садо-мазо.

ДЖАСТИН

– Джастин, ты забыл блокнот в комнате отдыха, – Дэн протянул мне блокнот и при этом как-то странно посмотрел на меня.

– Спасибо, Дэн.

Когда я посмотрел на лицевую сторону обложки, я понял, причину столь странного взгляда. На обложку была наклеена фотография Патрика Суэйзи. А на внутренней стороне многократно с росчерками повторено «Джастин Суэйзи» и «миссис Патрик Суэйзи».

Если он решил, что подобное заставит меня остановиться, то сильно ошибается.

Я не из тех, кто только и делает, что разыгрывает всех и вся. По счастью, я был фанатом «Офиса» и приходил в восторг от короля шутников Джима Хэлпрета. Мне очень хотелось надеяться, что Брайан этот сериал не смотрел, потому что в этом случае исчез бы эффект неожиданности.

Шаг первый: найти два маленьких, но очень мощных магнитика. Спасибо вам, ребята из хозяйственного отдела!

Шаг второй: купить Синтии кофе. Вернее не так. Купить два кофе: Синтии И Брайану. Попросить Синтию, отнести кофе Брайану, предварительно насыпав в эту чашку синий пищевой краситель. Это чтоб зубы у него стали голубыми, ну и чтоб сам Брайан не скучал. Ну да, да, я коварен.

Шаг третий: пробраться в кабинет Брайана, поместить один магнитик в трубку, а второй – в аппарат.

Шаг четвертый: убрать оба магнитика в подходящий момент.

Синтия вбежала в художественный отдел, остановилась у моего стола и с деловым видом сообщила:

– Мистер Кинни только что ушёл обедать с клиентом, сразу же по возвращении мистер Вэнс хочет зайти к нему, – она выразительно посмотрела на меня.

Всё складывается как нельзя лучше.

– Понял. Это мне подходит. Действуем, – ответил я ей шёпотом.

Она улыбнулась и вышла.

– Господи боже, – прошептал Дэн, сидевший за соседним рабочим столом, – ты спишь с ним, да?

Я весьма убедительно высмеял Дэна за столь дикое предположение, хотя почему-то сказанное им немало разозлило меня. Хотя Дэн идиот, что с него возьмёшь?

Мнение Дэна меня не волнует. Если всё пройдёт, как я запланировал, об этом годами будут вспоминать в ВэнГарде.

Час спустя я сидел в комнате отдыха один. Вбежала истерически хохочущая Синтия и захлопнула дверь.

– Как всё прошло? – я подхватил её, опасаясь, что она рухнет на пол от хохота.

– Идеально… Врезал себе… прямо в лоб! – она изобразила, безуспешную попытку снять трубку с аппарата и удар по лбу.

Теперь смеялись мы уже оба.

– Вэнс видел?

Она кивнула, продолжая смеяться.

– Он ещё там.

Мне пришлось ухватиться за стол, чтоб не сесть от хохота на пол.

– Меня послали принести пузырь со льдом! – пискнула она.

– О господи! Боже! Я сейчас расплачусь! – всхлипнул я.

Это был мой самый интересный день в ВэнГарде.

БРАЙАН

В течение нескольких дней все меня спрашивали, откуда взялся синяк на лбу. Я понимал, что Джастин имеет к нему какое-то отношение, но я так и не смог понять, как он это проделал. Я по-прежнему размышлял над этим, задержавшись как-то на работе, когда налетел на него в коридоре. В прямом смысле слова налетел.

– Простите пожалуйста, мистер Кинни, это я виноват, – сказал он, наклоняясь, чтобы собрать те папки, которые разлетелись по полу.

Для мелкого дерьмеца задница у него очень даже ничего. Кинни, возьми же себя в руки!

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – усмехнулся я в ответ.

Он выпрямился и посмотрел на мой лоб.

– Ого! Вы обо что-то ударились?

Я видел, что он изо всех сил старается подавить ухмылку.

– Не изображай невинную овечку, Тейлор. Я знаю, это твоих рук дело.

Он направился было в сторону художественно отдела.

– А ну-ка подождите, вы что, хотите сказать, что я виноват в том, что вы исхитрились себя трубкой по голове стукнуть?

Я пошёл за ним. В отделе, слава богу, уже никого не было.

– Если ты не имеешь к этому отношения, откуда тебе знать, что произошло?

– Все только об этом и говорят, – усмехнулся он, уселся за чертёжный стол и принялся отрезать нужного размера доску для макета.

– Врёшь, – ответа получше я придумать не смог.

Он улыбнулся этой своей фирменной улыбочкой и продолжил резать.

– Извините, Брайан, но вам придётся смириться с тем фактом, что невозможно доказать, что я имел к этому какое-то отношение. Также как и я не смогу доказать, что это вы наклеили фотографию Патрика Суэйзи на мой блокнот и принесли кружку с моей фотографией в комнату отдыха. Кстати, а почему Джастин Флойд Тейлор? Почему именно Флойд?

Я ухмыльнулся:

– Я сначала хотел назвать тебя Филлипом, но потом решил, что Филлип не настолько уж дурацкое имя.

Он оторвался от работы и посмотрел на меня.

– Да как вы… Ай! Мать вашу!

Он тут же вскочил и понёсся к раковине в углу. Я заметил капли крови рядом с ножом на столе. Впредь мне урок: не удивлять его, когда у него в руках бритвенно острый инструмент. Я даже почувствовал себя виноватым. Он стоял, сунув палец под струю холодной воды, и пытался открыть аптечку другой рукой. Чёрт побери! Я почувствовал себя безумно виноватым.

ДЖАСТИН

Ну просто потрясающе. Я чуть не отхватил себе палец. А ещё пытаюсь доказать ему, что более интеллектуально развит, чем он. Пытаясь открыть аптечку, я даже не заметил, как он бесшумно подошёл ко мне.

– Всё нормально? – тихо спросил он, хотя некоторый сарказм всё-таки присутствовал.

– Да. Это просто царапина, – я всё ещё пытался открыть аптечку одной рукой, но вместо этого, заталкивал её всё дальше и дальше на полку.

Он вздохнул, открыл её, вытащил пластырь, снял защитный слой.

– Дай сюда палец.

Я ошарашено посмотрел на него, вытер руку бумажным полотенцем и протянул ему палец. Он осторожно наклеил пластырь. А ну-ка подождите! Он что, ведёт себя любезно? А ведь и в самом деле. И не только любезно, а даже, я бы сказал, робко и он… заботится обо мне. Заботится?! Он наклеил пластырь, но руки не отпустил. Я посмотрел на него. Он держал меня за руку и смотрел на меня. И на лице не было этой вечной усмешечки. Я только сейчас разглядел, какие у него глаза, оттенки всех моих самых любимых цветов. Какое удивительное совпадение. Мы смотрели друг на друга секунды две. Не больше. Но это было. Однако ещё через две секунды нахальная усмешечка и вздёрнутая бровь вернулись на свои места.

– Похоже, ты не собираешься сдаваться, – мурлыкнул он.

– А вы?

Он фыркнул.

– К твоему сведению, если, конечно, ты обратил внимание, счёт сейчас равный. Так что, как только ты выкинешь белый флаг, всё это прекратится, – произнёс он, направляясь к двери.

– Мечтать не вредно, мистер Кинни! – крикнул я ему в спину.

Он ушёл, а я остался готовить доски и безуспешно пытаться избавиться от странных предчувствий.

ГЛАВА 5

Я чувствовал себя виноватым, что с начала учебного года ни разу не заходил к Линдси. Как-никак это она помогла мне сделать первый шаг в мир живописи, она пригласила меня участвовать в самой первой выставке, и она же написала рекомендательное письмо в Питтсбургский Институт Изящных Искусств. Я был занят учёбой и практикой, но знал, что Линдси поймёт.

– Дасин! – услышал я, едва открылась дверь, и маленький монстрик ростом 85см, иногда именуемый Гасом, рванул ко мне.

– Мистер Барабан! – поприветствовал я его.

– Я не мистел Балабан! – воскликнул Гас в притворном возмущении.

– Не Барабан? А ну-ка послушай, судя по звуку, всё-таки барабан, – я сделал вид, что стучу по его голове воображаемыми палочками, и издал звуки, имитирующие барабанный бой.

Гас, мой маленький друг, просто лопался от восторга.

– Привет, Линдси, – сказал я и чмокнул её в щёку.

– Привет, Джастин, – ответила она, – как де…

– Дасин! Ты плинёс ням-ням?! – воскликнул Гас, прыгавший у наших ног.

Обращаясь к Линдси, я одними губами произнёс:

– Фруктовый мармелад ему можно?

Линдси кивнула.

– Конечно! – ответил я Гасу, вытащил пакет с мармеладом и дал ему парочку конфет.

– Как дела, Джастин? Как институт? – спросила Линдси, проводив меня в столовую.

На столе уже стоял кофе, как и положено в доме образцовых лесби.

– Всё хорошо. Правда, я теперь всё время занят. Я приношу извинения, что так и не смог выкроить времени для того, чтобы зайти и…

– О боже мой! Только извиняться не надо! Это же, наоборот хорошо, что ты всё время занят! – замахала на меня одной рукой Линси, одновременно другой вручая мне чашку с кофе.

– Я сейчас даже не рисую, учёба и практика поглощают всё моё время.

– Зато летом ты будешь абсолютно свободен. В течение года ты изучаешь технику живописи, зато потом ты сможешь создать, всё, что захочешь, не задумываясь о том, каким способом выразить это на холсте.

– Твой взгляд куда позитивнее моего.

Линдс рассмеялась, прижав к себе кружку. Есть в ней что-то успокаивающее, материнское, она никогда не осуждает, рядом с ней безопасно. Гасу крупно повезло. И даже крутая и прямолинейная Мел была для них прекрасным дополнением. Когда у Линдс собирались гости-художники, именно с Мел можно было выйти покурить, чтобы не слушать, как все ругают лицемеров-критиков, и не видеть, как пришедшие наливаются бесплатной выпивкой.

– Кстати, как практика? Куда тебя взяли? – спрашивает Линдси.

– Дасин! Смотли! – малыш с разбега плюхается мне на колени, я ставлю кофе на стол, чтобы не облиться.

Он сует мне лист бумаги. Это рисунок мелками, на котором изображено что-то типа башни с часами, лампы, рождественской ёлки какого-то насекомого.

– Это мама, – он тычет пальцем в лампу, – это мамочка, – он указывает на ёлку, – это папа, – палец указывает на башню, – а это я! – он тычет в маленького клопика.

– Вот это да, Гас! Здорово! Очень похоже! – я передаю рисунок Линдси. – Похоже, у вас в семье скоро будет на одного художника больше.

– Должно быть, сказываются те уроки рисования, что ты ему давал, – смеётся она.

Гас стоит передо мной вытянув руки и выжидающе растопырив пальцы. Я вздыхаю и сую руку в карман.

– То есть, я интересую тебя лишь только потому, что приношу конфеты, да?

Я вручаю ему ещё парочку, и он тут же убегает куда-то.

Линдси расспрашивает меня об учёбе, потом рассказывает о выставках, которые готовятся в галерее Блума. Я слышу, как открывается дверь. Посчитав, что это вернулась Мел, я не стал оборачиваться.

– Где мой сын?

– Папа-папа-папа-папа-папа-папа-папа! – маленький вихрь по имени Гас проносится через столовую и гостинную и подлетает к двери.

Я слышу, как они о чём-то разговаривают в холле.

– Плисол Дасин!

– Твой друг-художник? Давненько он тебя не навещал!

– Да!

– Пришёл Брайан, – сообщает мне Линдси.

Вообще-то чтобы понять это, не надо быть физиком-ядерщиком: я уже и сам догадался, что это и есть тот самый «папа Брайан» о котором я столько слышал, но которого ни разу не видел.

– Ага, значит, он всё-таки существует на самом деле, а не только на словах, – шучу я.

Я слышу шаги: одни лёгкие и быстрые, другие потяжелее и помедленнее. Вбегает Гас и тянет за руку, огосподибожемой, моего босса.

– Это папа! – Гас показывает на него пальцем.

Мы с Брайаном смотрим друг на друга.

– А что ты тут делаешь? – спрашивает он меня.

– А я и есть «Дасин», – говорю я и, повторив жест Гаса, указываю на себя.

Он издаёт смешок и качает головой.

– То есть, это ты с ним рисуешь и приносишь ему «ням-ням»?

Я улыбаюсь и вытаскиваю из кармана мармелад. Гас тут же протягивает руку. Я вытряхиваю ему на ладонь ещё несколько штучек.

– Вы знакомы? – в голосе Линдси явные подозрения.

Я прекрасно понимаю, о чём она сейчас думает, и по скептическому выражению лица Брайана вижу, что он понимает это тоже. «Эй, не надо такого скепсиса, ты ведь и впрямь чуть было не трахнул меня», – мысленно обращаюсь я к нему.

– Мы вместе работаем, – говорит он, – он проходит практику в художественном отделе.

Линдси смотрит на него раскрыв рот.

– Так это из-за него у тебя на лбу была шишка?

Он что, рассказал ей об этом?!

– Да, должно быть из-за меня, – застенчиво отвечаю я.

Она хихикает:

– Ты коварный мальчик. Я только одного не понимаю, почему он не уволил тебя?

– Он сам напросился, – отвечаю я на вопрос, глядя на него, и добавляю уже тише:

– Я не думал, что он так себя двинет, что останется синяк.

– Нисколько не сомневаюсь, что и то, и другое правда, – отвечает она, – однако в прошлом ему ничто не мешало применять власть по отношению к подчинённым. Должно быть, есть причина, по которой он хочет, чтобы ты был рядом, – при этом глаза у неё как-то уж слишком шаловливо поблёскивают.

Я смотрю на Брайана. Он стоит и внимательно изучает пол.

– Сынок, хочешь опробовать новые качели?

Гас тут же срывается с места, Брайан неспешно идёт за ним.

– Так ты и есть тот самый знаменитый практикант?! – улыбаясь, спрашивает Линдси.

– Поверить не могу. Как я до сих пор не догадался, что он и есть мой босс… А ну-ка погоди, в каком это смысле знаменитый?

Он что, рассказывает обо мне всем друзьям и смеётся надо мной? Вот ведь подонок!

– Он рассказал о происшествии с телефоном, когда я поинтересовалась происхождением синяка. Когда я поинтересовалась целью, с которой некто произвёл манипуляции с аппаратом, он признался, что с одним из практикантов начал что-то вроде игры, кто кого переплюнет, разыгрывая друг друга на работе. Как я уже говорила, я сильно удивлена, что он не уволил тебя. Я давно и хорошо знаю Брайана. Если бы ты ему хоть чем-то помешал, он бы это сделал, и качество твоей работы не играло бы никакого значения. Он не из тех, кто будет молча терпеть и мириться с розыгрышами подчинённых.

Я фыркнул:

– Если я ему не мешаю и не беспокою, то зачем он превращает мою жизнь в ад?

Она прыснула:

– Судя по тому, как он об этом рассказывал, он от происходящего ловит непередаваемый кайф. Если бы я не знала его настолько хорошо… я бы предположила, что он столь странным и извращённым способом флиртует… Правда, я не слышала, чтобы он когда-нибудь с кем-нибудь флиртовал.

Что? Что-о-о?!

– Ты что, серьёзно? Почему ты думаешь, что Брайан никогда ни с кем не флиртовал? На мой взгляд, он само воплощение секса.

– Именно поэтому он и не флиртует, – она сделала глоток кофе, – в этом просто нет необходимости. Мужчины сами ему под ноги ложатся, ему остаётся лишь выбрать. Ты на него-то смотрел?

Я внимательно принялся изучать узоры на скатерти.

– Да. Смотрел.

Линдси понимающе улыбается.

Мы ещё поболтали около часа. Хлопнула дверь, и вбежал мокрый и покрытый грязью Гас. Один, без Брайана.

– Мамочка! Я упал! – он триумфально развёл руки, чтобы продемонстрировать степень перепачканности.

– Да я и сама уже вижу. Гас, а где папа?

– Пускает дым.

– Курит, – перевела мне Линдси. – Ну ладно, дружище, тебя надо вымыть. Джастин, ты уж прости пожалуйста, но я тебя брошу на пару минут одного.

– Да всё в порядке.

Она увела грязного Гаса. Просидев в одиночестве около минуты, я встал из-за стола и вышел на заднее крыльцо. На ступеньках с сигаретой сидел Брайан. Джинсы и рубашка спереди были заляпаны грязью.

– У вас не найдётся закурить? – робко спросил я.

Он посмотрел на меня, словно оценивая ситуацию, и не просто протянул сигарету, а даже дал прикурить.

– Выходит, – сказал я, затянувшись, – вы и есть отец Гаса?

Он улыбнулся, кивнул, а потом сказал:

– А ты и есть «Дасин», который приносит конфеты и рисует. Он иногда рассказывает о тебе.

Эти слова заставили меня улыбнуться.

– Зато о вас он говорит всё время, – я снова затянулся, – а каким образом вы исхитрились его так перемазать?

– Вот таким, – он указал сигаретой на громадную грязную лужу справа от качелей. – Господом богом клянусь, я отвернулся всего на секунду… На что угодно готов поспорить, он вам сказал, что упал, да?

Я кивнул.

– Скорее, он с разбегу плюхнулся на живот в самый центр лужи, да ещё принялся ворочаться и похрюкивать. Ну поросёнок! – он усмехнулся, но глазах явственно читалась гордость за сына.

Возможно ли такое: Брайан Кинни и я ведём беседу? Это оказалось в разы проще, чем должно бы было.

– Никогда бы не подумал, что вы семейный человек, Брайан.

– Я, кстати, тоже, – согласился он. – Я был просто донором спермы. Вернее, так предполагалось поначалу.

– Что же изменилось? – поинтересовался я.

Он пожал плечами.

– Он родился и… даже не знаю… всё пошл`о совсем не так, как я предполагал, – он принялся крутить сигарету в пальцах.

Я улыбнулся.

– Вы его полюбили.

Он застыл, потом вздохнул.

– Отцовская любовь в нашей семье, видимо, генетически не передаётся, – произнёс он небрежно, но серьёзность подобного заявления не ускользнула от меня.

– Я вообще не думаю, что любовь может генетически передаваться, Брайан. Возьмите к примеру хоть моего отца. Когда мне было шестнадцать, из-за того, что я гей, он отрекся от меня и выгнал из дома. Но я не думаю, что поступлю также со своим ребёнком, если он у меня когда-нибудь будет.

Он посмотрел на меня. Я отвернулся и затянулся ещё раз.

– Не всем везёт с отцами, – он затянулся тоже и горько усмехнулся.

Я стоял и разглядывал его: выражение лица, когда он говорил о сыне, дорогущую одежду, покрытую грязью, а ведь он, кстати, даже ни разу не пожаловался…

– Вы хороший отец, Брайан.

– Ты меня совсем не знаешь, Тейлор, – тут же возразил он.

Я улыбнулся.

– Но зато я хорошо знаю Гаса. Он самый классный малыш из всех, а вы его идеал. Значит, то, что вы делаете, вы делаете правильно.

Я решил, что всё происходящее как-то уж слишком начинает напоминать сериал «Изящный цветок»*, поэтому я встал и затушил окурок.

– Спасибо за сигарету, – бросил я через плечо и вернулся в дом.

Примечание к части

* http://www.kinopoisk.ru/film/297213/