Текст книги "New born (СИ)"

Автор книги: Schnizel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Когда же это все прекратится? И прекратится ли? Все эти ложные воспоминания, которые приходят во сне и наяву, будоражат, пугают, заставляют мучиться бессмысленными сожалениями. Хотя, почему «ложные». Джейкоб ясно дал понять, что все случившееся случилось на самом деле, только в другом варианте развития их судеб. А таких вариантов много. Каждый их поступок, каждый шаг приводил к последствиям. Все зависело только от них самих. Он вспомнил события, что снились ему. То, как они с Локком стояли на краю ямы, куда он много лет назад сбросил тела сотрудников «Дхармы Инишиэйтив». Стояли, целясь друг в друга в упор. Помнил, как боролись в его душе растущая привязанность к этому человеку, неоднократно спасавшему ему жизнь, и страх пополам с ревностью, страх, что тот перетянет на свою сторону его людей и займет его место лидера. И Джейкоб… Да, близость к Джейкобу была на первом месте, в конце концов, от людей всегда можно избавиться и завербовать новых. Но когда Локк первым опустил свой ствол, Бен последовал его примеру. В нынешней реальности. В иной реальности он выстрелил Локку прямо в сердце и сбросил его тело в яму. А потом Локк вернулся в образе Черного Дыма, вернее, тот принял облик Локка. Он переманил на свою сторону его людей, стал их божеством. И все обернулось на редкость скверно, так скверно, что хуже не бывает …

Бен трясет головой, яростно трет виски пальцами, пытаясь мысленно переключиться на другой предмет. Прекратится ли это когда-нибудь? Ответ на его вопрос знает лишь Джейкоб. Что ж… Выспаться не удалось, но стоит рассчитывать на то, что холодный душ и чашечка кофе помогут ему пережить очередной суматошный день.

– С утречком!

Тренер Бизли, чей столик в учительской располагается как раз напротив двери, салютует ему наполовину обглоданной куриной ногой, пытаясь одновременно дожевать то, что у него во рту, и изобразить на своей физиономии широкую улыбку.

– Доброе утро, Сэм.

Бену, определенно, нравится этот человек – чистота и незамутненность сознания, откровенность на грани грубости, отменный аппетит и наверняка молодецкий сон. Просто позавидовать можно. Они с Бизли здесь единственные мужчины, так что тот в первый же его рабочий день с ходу предложил образовать коалицию для противостояния «бабскому засилью» в учительской. Бен дипломатично увильнул от ответа и постарался завоевать симпатию коллег прекрасного пола, что удалось ему практически сразу и без особого труда. Теперь каждое утро его приветствуют с теплотой, а не просто с дежурной вежливостью, и даже миссис Бертрам, преподаватель естественных наук, на лице которой как будто навечно отпечаталась вселенская скорбь, слегка приподнимает уголки тонкогубого рта при встрече, регулярно поят чаем и закармливают домашней выпечкой, которой он по-братски делится с Бизли.

Галантно ответив на приветствия дам, Бен выкладывает на свой стол стопку листов с тестами, учебник и несколько методичек. Запихнув объедки обратно в коробку для завтрака, Бизли вытирает руки салфеткой, выдвигается из-за стола всей своей грузной фигурой, будто туча из-за горы, обменивается с Беном рукопожатием.

– Приятель, я каждый раз удивляюсь, когда ты переступаешь порог этой комнаты. Я хотел заключить пари с Вествуд, что ты и недели не протянешь, эти мелкие поганцы изведут тебя напрочь, но она послала меня куда подальше. И, видит Бог, я бы проиграл это пари.

– Не все так плохо, – отвечает Бен, рассеяно улыбаясь, – не все так плохо.

Их школа была единственной в Дарк Лейк, здесь под одной крышей учились дети разных возрастов, хотя директор Вествуд старалась придерживаться программ для младшей, средней и старшей школ, установленной в их штате, насколько это было возможно при ограниченном количестве учителей. Бена взяли на работу даже без сертификата, с условием, что он дистанционно пройдет обучение на курсах в Сент-Луисе и предоставит сертификат позднее. Если с младшей группой все изначально складывалось более-менее благополучно, в старшей наличествовал костяк из учеников, нацеленных на колледж, так что уровень дисциплины и успеваемости был сравнительно неплохим, то со средней дела обстояли довольно плачевно. Значительная часть учеников происходила из семей простых работяг, зачастую неблагополучных, где крепкая ругань, побои и запах перегара являлись неотъемлемой частью как будней, так и праздников. Большинство детишек предпочитало не напрягать свои мозги наукой, а находить занятия поинтереснее, подвергая, вдобавок, насмешкам и издевкам тех, кто хотел учиться. Верховодили в этом маленьком мирке братья Хадчинсоны – Глен и Марк, с чьим папашей Бену довелось столкнуться на тёмной улице спустя месяц после их с Джоном переезда. Каждое занятие в средней группе было для учителей настоящим испытанием, порой дело доходило до срыва уроков и женских истерик в директорском кабинете. Бен поставил себе целью переломить сложившуюся ситуацию, а добиваться своих целей он умел. Чтобы завоевать авторитет в любом коллективе и начать контролировать его членов, необходимо было, для начала, избавиться от предыдущих лидеров. «Избавиться» не всегда означало устранить физически, испорченная репутация и потеря уважения к лидеру работали всегда, и работали без сбоев. Так произошло с Чарльзом Уитмором, которого, в итоге, выдворили с Острова, к вящему удовольствию Лайнуса.

Изначально Бен мысленно поделил учеников на три группы – «зачинщики», «зрители» и «галёрка». К «зачинщикам» принадлежали братья Хадчинсоны и еще человек пять отпетых хулиганов, задававших тон среди одноклассников. «Зрители» были самым крупным сегментом в этой структуре, эти ребятишки представляли собой инертную массу, толпу, готовую поддержать любого, кто даст им возможность развлечься, а «на галёрке» оказались тихони, зубрилы и прочие аутсайдеры, вроде Тимати Лотнера, с которым Бен познакомился еще после своего первого визита к директору. Лотнера он взял под свое крыло, впрочем, никак не демонстрируя это публично, ибо парнишке пришлось бы совсем туго в роли любимчика нового учителя. Тот оказался весьма полезен, предоставив Бену подробную информацию о каждом из учеников, в том числе и ту, которую не найдешь в личном деле. Также из малыша Тима получился неплохой шпион – он узнавал о планах «зачинщиков» и заблаговременно предупреждал Лайнуса, позволяя ему постоянно быть на шаг впереди. Война началась потихоньку, исподволь – Бен никогда не лез за словом в карман и умел поставить кого угодно в неловкое положение, и, оказавшись несколько раз объектами дружного хохота со стороны «зрителей» и «галёрки», братья Хадчинсоны начали мстить. Месть их не отличалась изощренностью и изобретательностью по причине примитивности интеллекта – подложенные на учительский стул кнопки и «пукалки», попытка написать краской неприличное слово на заднем стекле лайнусовского старенького внедорожника, прерванная своевременным появлением школьного сторожа, гогот на уроках, после коего, впрочем, источники шума тут же без церемоний выпроваживались за дверь. Военные действия протекали с явным перевесом в пользу Бена, и вот уже «зрители», коих он регулярно обеспечивал достойным внимания зрелищем за счет проколов противника, глядели на него с явным уважением, а «галёрка» воспряла духом, что не могло не отразиться на средних показателях по успеваемости.

На сей раз, Глен Хадчинсон маячит прямо в дверях класса, опершись плечом о косяк и засунув руки в карманы. Оба брата это уменьшенные копии их папаши – широколицые, скуластые и рыжеволосые, с физиономиями, сплошь усеянными веснушками. Глену исполнилось четырнадцать в прошлом месяце, но из-за патологической неуспеваемости в старшую группу его не перевели; его брат был двумя годами моложе. Приближаясь, Бен размышляет о том, что от парня так и веет самодовольством, и даже если бы Лотнер не предупредил его об очередном готовящемся «теракте», можно было об оном легко догадаться.

– Доброе утро, мистер Лайнус!

Вместо ответа, Бен внезапно хватает Хадчинсона за плечо и насильно вталкивает внутрь. Обалдело приоткрыв рот и взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, тот влетает в класс, попутно задев ногой невидимую глазом проволоку, и мгновенно оказывается с головы до ног заляпанным неаппетитного вида и запаха субстанцией, выплеснувшейся откуда-то сверху. Далее следует немая сцена с участием всего класса; в гробовой тишине, рядом с испачканным левым ботинком Глена приземляется, сорвавшись с крепления, грязный пластиковый таз, с глухим стуком ударившись о пол.

Переждав, когда затихнет последовавший далее громовой хохот и улюлюканье, Бен сокрушенно качает головой.

– Надо быть осторожнее, Хадчинсон. С такой координацией у тебя нет шансов попасть в футбольную команду, тренер Бизли выбирает самых лучших.

Глен пару секунд молча хватает воздух ртом, потеряв дар речи от ярости и унижения, а потом срывается с места и выбегает из класса, едва не сбив с ног двоих опоздавших. Пока проветривается классная комната, а срочно вызванный школьный уборщик оттирает пятна на полу, Бен с любопытством рассматривает устройство приготовленной ему ловушки, а часть учеников почтительно топчутся у него за спиной.

– Что ж, – резюмирует он, – миссис Бертрам говорила, что Глен безнадежен, однако у него внезапно открылся инженерный талант, это весьма радует.

Урок начинается с опозданием, а царящая в классе атмосфера нездорового возбуждения не способствует сосредоточенности, но Лайнус, кажется, не обращает на это ни малейшего внимания.

– Итак, – произносит он, выводя мелом на доске аккуратные ряды чисел, – я напишу даты, имеющие отношение к периоду Реконструкции Юга. Кто расскажет мне о событиях, которые соответствуют этим датам, тот будет освобожден от завтрашнего теста, автоматически получив высший балл.

Бен не может не испытывать морального удовлетворения после происшествия, воздвигнувшего его на довольно высокий пьедестал крутизны в глазах подростков, однако бумажный шарик, что просвистел рядом с его ухом и звонко щелкнул о доску – это явное свидетельство того, что война еще не выиграна.

У Марка Хадчинсона малиновые уши и написанная на лице крупными буквами жажда мести за позор брата; он дерзко сверлит ненавистного учителя взглядом, почти не пряча коротенькую пластиковую трубку, сделанную из шариковой ручки. Бен глядит на него пару секунд, чуть склонив голову набок. От его действий сейчас зависит многое, он может потерять отвоеванные позиции так же легко, как и занял. Самым логичным было бы выдворить нарушителя с урока, а то и отвести к директору, но такие меры братьев уже давно не пугают. Поэтому он решает рискнуть и поставить на карту все.

– Да, Марк, мне тоже надоела эта бестия.

Тон его мягок, а фраза заставляет младшего Хадчинсона замереть в недоумении, приоткрыв рот. Впрочем, как и всех прочих учеников.

– Я про это назойливое насекомое, – развернувшись к доске, Бен указывает пальцем на здоровенную жирную муху, блаженно прилепившуюся к закрепленной над доской продолговатой лампе, – Было бы неплохо от нее избавиться, но тут нужна настоящая меткость. Может, попробуешь еще разок?

В классе стоит гробовая тишина; Марк недоверчиво пялится на Бена несколько секунд, потом пренебрежительно дергает уголком рта и вызывающе хмыкает.

– Да раз плюнуть!

Отрывает уголок от тетради, тщательно пережевывает снаряд, прикладывает трубку к губам. Класс замер, проснулись даже самые ленивые и равнодушные, еще бы – такого доселе никто не видывал. В царящей тишине щелчок бумажного шарика, ударившегося о лампу почти на полметра левее цели, звучит как выстрел. Муха лениво шевелит крыльями и переползает чуть в сторону; по классу проносится сдержанное «у-у-у-у…» и возбужденный шепот. Незадачливый стрелок стискивает в кулаке свое оружие, рискуя сломать, теперь уже все его лицо полыхает румянцем, но не гнева, а стыда.

– Может, дашь мне попробовать? – ласково произносит Бен, протянув руку.

Младший Хадчинсон безропотно позволяет отобрать у него трубку и вместе со всеми глядит, как Бен основательно готовит свой выстрел. Это огромный риск, да и директор по головке не погладит за такие игры, но кто не рискует, тот не пьет настоящий шотландский односолодовый виски десятилетней выдержки, который Вествуд обещала ему в качестве ставки в их пари, что Бен до конца осени наведет порядок в средней группе. Бен целится так тщательно, словно от этого зависит его жизнь. По крайней мере, в помещении не надо делать скидку на ветер. А когда трупик мухи соскальзывает с лампы и падает на пол под восторженные вопли класса, он позволяет себе лишь тень торжествующей улыбки.

Остаток дня проходит без происшествий; уже перед уходом домой Бен узнает, что Бизли после тренировки младшей группы полез поправить покосившееся баскетбольное кольцо, упал с лестницы и сломал ногу. Прискорбное происшествие, ставящее под угрозу участие школьной футбольной команды в региональных соревнованиях, но к самому Лайнусу непосредственного отношения не имеющее. По мнению Бена, по крайней мере. Он и не подозревает, что травма тренера уже запустила целую цепочку событий, и он окажется в самом их эпицентре.

Бен слегка улыбается, пока идет к машине, прокручивает в голове происшествия этого дня, машинально вертит на пальце ключи. Принюхавшись и уловив запах дыма, ускоряет шаги, ощутив внезапный укол тревоги. На пустыре, чуть в стороне от здания школы и автомобильной парковки, школьный уборщик сгребает опавшую листву в кучи и бросает в костер. Бен вдруг замирает, словно споткнувшись о невидимую стену, глядит, как загипнотизированный на красно-буро-золотисный ворох листьев, подобно живому существу подползающий к языкам пламени, на комья земли, что застревают между зубьями садовых грабель, на смятые пожухлые травинки, на ровный столб дыма, поднимающийся к верхушкам деревьев. Сердце, будто сорвавшись с привязи, пускается вскачь, шум в ушах нарастает, начавшись с визгливого пиликанья, похожего на радиопомехи, меняет тональность на более низкую, и Бен почти наяву слышит в нем человеческие голоса, выкрикивающие что-то… Что-то про еретика, который пошел наперекор их божеству. Его руки дрожат; он дважды не попадает в замок, роняет ключи на землю, кое-как все же открывает дверцу авто и плюхается на водительское сидение. Делает несколько глубоких вдохов-выдохов, стремясь подавить внезапную паническую атаку, образовавшуюся на пустом месте, и лишь когда она отступает, трогается с места.

Весь сегодняшний день похож на рассыпанные по полу листы бумаги, или ворох листьев – все, начиная со скверно проведенной ночи накануне, вплоть до самого вечера, когда Алекс удаляется, якобы, делать уроки, хотя наверняка будет снова допоздна сидеть в чате, а они с Джоном смотрят бейсбольный матч по спортивному каналу внизу, в гостиной. Бен бездумно пялится на экран, не воспринимая происходящего там, потом придвигается ближе, пристраивает голову у Локка на груди, слушает ровные удары его сердца и старается дышать с ним в унисон. От Джона неистребимо пахнет лесопилкой, этот запах ничем не перешибить, да и не нужно – Бену он кажется исключительно приятным.

– Ты сегодня какой-то тихий, или мне кажется?

Джон вытягивает шею, пытаясь заглянуть Бену в глаза, получается забавно. Тот рассматривает каждую черточку лица, обращенного к нему «вверх ногами», молчит с минуту. Потом произносит, как-то по особенному:

– Пойдем в постель.

Последний кусочек уходящего дня, он похож на лист, уносимый ночным ветерком. Свет фонаря, пробивающийся сквозь шторы, отдаленный лай собак, скрип кровати и их дыхание, очень громкое, настолько громкое, что его слышно на многие мили, так кажется Бену. Сердце где-то у самого горла и мысли в голове – беспорядочные, хаотичные, словно мечущиеся сполохи света. Он уже давно не боится признаться самому себе, что любит все, что делает с ним Джон, хотя какое-то время назад ему показалось бы немыслимым находиться в полной власти другого человека, получать от этого удовольствие, и, главное, не стесняться показывать, что ты получаешь от этого удовольствие. Покрытые любрикантом пальцы Джона двигаются у него внутри, очень медленно и осторожно, Джон до сих пор частенько ведет себя так, как будто каждый раз лишает его девственности. Бен запрокидывает голову, шипит сквозь стиснутые зубы и нетерпеливо подается навстречу. Дождавшись, пока пальцы выскользнут наружу, он одним движением перекатывается набок, а потом на живот, становится на четвереньки, упершись локтями о кровать. Ловит всей кожей секундную заминку со стороны Джона, который знает, насколько Бен не любит эту позу. Тот, однако, уже почти на пределе, ему не до лишних вопросов – рвано дышит, стискивает бедра Бена до синяков, едва сдерживается, чтобы не вломиться одним рывком, но Бен сам подается назад, кусает подушку, наблюдая, как под опущенными веками расцветают и гаснут огненные кольца – одно, второе, третье, заменяя собой языки пламени, что лижут черные, обугленные травинки и жирную, влажную землю…

========== 6. ==========

– А можно мне еще?

Пухлощекий Джейк Паттерсон, отличающийся завидным аппетитом, первым протягивает миску за добавкой, следом и остальные. Бен, едва заметно улыбается, разливая по тарелкам большим алюминиевым половником свое экспериментальное варево – что-то среднее между рагу, супом и кашей. Предпоследний день похода подходит к концу, и ассортимент продуктов заметно иссяк, а когда настала его очередь готовить, то пришлось импровизировать, и, судя по всему, импровизация имела успех.

В костре, мигая, догорают угольки, над головой мерцают звезды и шумят ветви деревьев, сливаясь со звуками детских голосов, эхом уносящимися ввысь, и Бену почти хорошо. А поначалу, идея присоединиться к традиционному ежегодному походу, приуроченному ко дню основания Дарк Лейк, заменив выбывшего из строя тренера Бизли, привела его в уныние. Даже живя на Острове, он предпочитал максимально возможный комфорт, и никогда не понимал, как можно сознательно лишать себя всех благ цивилизации, отправляясь в глушь, жить в палатке, без горячего душа и туалета, ограничивать себя в еде, подвергаться разного рода неприятностям, вроде плохой погоды, или назойливых насекомых, и даже опасностям. Но Вествуд была настойчива – детей, в количестве тринадцати душ, непременно должны были сопровождать двое взрослых, одним из которых, из года в год, являлась она сама. В данном вопросе её ярым союзником стал Джон, который посчитал, что поход пойдет Бену на пользу и поможет еще больше сблизиться с учениками. Под двойным напором Лайнусу пришлось сдаться, хотя с самого начала он был уверен, что сильно пожалеет. Но, в итоге, все оказалось не так уж плохо.

– Всем внимание! – Вествуд поднимается на ноги, держа свою кружку с чаем, будто маршальский жезл, – будем готовиться ко сну! В туалет отходить по трое, сначала девочки, потом мальчики. И далеко не разбредаться! Всем ясно?

– А как же истории у костра? – подает голос белобрысая тихоня Линдси Кален, что нынче помогала Бену организовать ужин, – Вы сегодня ничего нам не расскажете?

– Сегодня был тяжелый день, все устали. Завтра у нас последняя ночевка на берегу Темного озера, и я расскажу вам одну из его жутковатых легенд.

На крошечной полянке, где они разбили лагерь, состоящий из двух шестиместных палаток, начинается броуновское движение, а Вествуд подсаживается поближе к Бену. Ворошит палкой едва тлеющие угли в костре, заглядывает в установленный на треноге походный котел, стенки коего выскоблены дочиста, улыбается – тепло и немного устало.

– Признаюсь честно – я взяла вас с собой лишь из-за официальных требований к такого рода походам. Я ожидала, что вы будете слабым звеном, Бен. Но в итоге, вы оказались даже полезнее, чем Бизли. Его единственное преимущество – способность нести на себе двойной груз.

Лайнус щурится, глядя на вновь разгорающийся огонь.

– Вы мне безбожно льстите.

– Да нет же, я серьезно. Вы очень выносливы, хотя по вам не скажешь, и вы отлично со всем справляетесь. Вы умеете разводить костер, ориентироваться в лесу, узнавать следы животных, отлично готовите в походных условиях. Что вы еще можете, признавайтесь?

– Нуууу…, – Бен задумчиво скребет указательным пальцем намечающуюся щетину на подбородке, – Помнится, мне случалось ставить силки на кроликов.

– Отлично. Значит, это будет темой завтрашнего тренинга.

– Вы, верно, шутите?

– Ни в малейшей степени. Каждый раз я пытаюсь научить детей навыкам выживания среди природы, взаимодействия с природой. Это вполне вписывается в концепцию.

– Но здесь заповедник, здесь нельзя охотиться.

– А мы и не станем. И, кстати, как вы отнесетесь к тому, чтобы сопровождать нас на постоянной основе?

Бен шутливо вскидывает вверх руки.

– Насколько я успел вас узнать, Элли, вы властный и даже местами деспотичный начальник. Вам сложно в чем-либо отказать. Но я, все же, предпочел бы не занимать нишу, принадлежащую Сэму. Это было бы не по-товарищески.

Вествуд смеется, качает головой.

– Ну, вы и хитрец! Ладно, вернемся к этому вопросу в следующем году. А пока что, идите отдыхать. Сегодня вам пришлось здорово потрудиться.

– Нам повезло, – приближаясь к одному из расставленных силков, Бен замечает над поросшими мхом корнями наполовину высохшего дерева какое-то движение. – Только аккуратнее!

Детишки столпились у него за спиной, перешептываясь и сопя от любопытства; чья-то взъерошенная башка уже подлезла ему под локоть, кто-то припал на четвереньки, стремясь поближе рассмотреть отчаянно бьющуюся в веревочной сети коричнево-серую тушку, вздернутую наверх распрямившимся молоденьким деревцем.

– На самом деле, – произносит Бен, доставая из кармана складной нож, – для этого требуется много времени и терпения. Одними силками не обойтись, нужно как минимум несколько. Как я уже говорил – нельзя нарушать окружающую обстановку. Не затаптывайте следы, оставленные животными, и не оставляйте следов своего пребывания в данном месте.

Скрывайте запах. Старайтесь как можно меньше прикасаться к ловушкам, пользуйтесь перчатками. Свой запах можно замаскировать, к примеру, окуривая приманку дымом костра, а свежие срезы дерева замазать грязью. Если ловушка будет непрочной, то добыча может освободиться.

– Мы же отпустим, его, да? – тощенькая угловатая Джоан Коул не в силах оторвать от пойманного зверька свои серые глаза-блюдца, – Может, дома его ждет семья!

– Дура! – гоготнув, подает голос Марк Хадчинсон, попавший в число участников похода по личному ходатайству Бена, у которого были на мальчишку свои планы, – Кроликов ловят, чтобы есть, а не отпускать!

– Марк прав, – тон Бена – сама серьезность. – Но, поскольку мы находимся на территории заповедника, где запрещено охотиться, мы его отпустим.

Он перерезает веревку; пленник несколькими судорожными рывками выпутывается из ловушки и исчезает в зарослях под приветственные возгласы ребят.

– Мистер Лайнус, а вы и вправду жили в джунглях? – Джоан стоит уже вплотную, цепко держится за левый рукав его ветровки, заглядывает ему в глаза, запрокинув вверх любопытную обезьянью мордашку.

– Вместе с мистером Локком? – подает голос ее лучшая подружка Венди Уинстон, обладательница золотистых кудряшек и длинных кукольных ресниц, пристраиваясь с другой стороны, – Как Тарзан и Джейн?

Кто-то из мальчишек заливисто ржот и резко замолкает, будто получив пинка. А Бену, впервые за долгое время, хочется ретироваться куда подальше.

– Не то, чтобы совсем уж в джунглях, – произносит он, кашлянув, – У нас было электричество, канализация, водопровод…

– Ну что – всем понравился урок? – Вествуд, что до сего момента держалась позади группы, приходит ему на выручку, отвлекая внимание на себя. Она выступает вперед, благосклонно кивает в ответ на нестройный хор одобрения, прозвучавший в ответ на её вопрос, – Отлично! Выдвигаемся как и планировали, будем идти вдоль ручья, а через пару миль устроим привал.

Спустя час с небольшим, Бен аккуратно снимает с плеч рюкзак, и устало опускается на поросший мхом камень. Сердце колотится о ребра в ускоренном, рваном темпе, ноги как ватные. Кажется, Вествуд сильно переоценила его выносливость – два последних перехода дались ему нелегко. Странно, раньше ведь такого не было. Хотя, возможно, Остров придавал ему силы. Остров делал его могущественным, значимым. А кто он сейчас? Простой школьный учитель без должной физической подготовки. Он ощущает нечто похожее на зависть, глядя, как ребятишки без устали снуют вокруг – кто-то прыгает по камням, играя в догонялки, кто-то плещет в лицо ледяной водой из ручья, кто-то копается в рюкзаке, кто-то затеял перепалку… Бен прикрывает глаза; шум голосов, плеск воды и едва слышимые звуки леса сливаются в смутный гул, окутывают сознание дымкой, убаюкивают.

– Бен…, – голос Вествуд выводит его из транса, он резко вздрагивает, моргает, подслеповато щурится от солнца, – Вы в порядке?

– В полном, – он улыбается, смущенно поводит плечами, – Кажется, я все же слегка устал под конец.

– Это ничего. – В её тоне нет и следа начальственной твердости, – Последняя ночевка – и мы отправимся назад. Крепитесь.

Бен безропотно хватается за протянутую ладонь, медленно поднимается на ноги. Странно все же, что головокружение не проходит. Если ополоснуть лицо холодной водой, то, вероятно, ему станет легче.

Ледяные капли оседают на коже, а суставы кистей рук сводит от холода, если долго держать их в воде. Но Бен вновь и вновь опускает руки в воду, пока они не начинают неметь. Слабость и головокружение отступают, и на него накатывает привычная приятная усталость, когда натруженные мышцы слегка ноют, а голова ясная и легкая. Окружающие звуки воспринимаются фоном; лишь когда голос Вествуд, что в отдалении разговаривает с одним их ребят, повышается на пару тонов, Бен поворачивает голову и прислушивается.

– … да откуда я знаю! – коренастый темнокожий крепыш Уолт Пэриш, один из компании братьев Хадчинсонов, досадливо хмурится, прикусывает нижнюю губу, – Я ему в няньки не нанимался!

Бен поднимается со вздохом, вытирает руки и лицо бумажной салфеткой, подходит ближе.

– Что случилось?

– Опять Хадчинсон! Теперь его нет, и никто не знает где он! – голос Вествуд явственно вибрирует от напряжения, – Говорила же – нельзя было брать с собой этого поганца! Даже если его показатели по успеваемости выросли, невозможно измениться за такое короткое время!

– Элли, успокойтесь, я найду его. Он наверняка где-то поблизости.

Обернувшись, Бен подзывает к себе всех ребят.

– Кто последний видел Марка? И когда это было?

Тимати Лотнер по школьной привычке тянет руку вверх.

– Он говорил, что ниже по течению ручей станет шире, и там можно наловить рыбу острогой. И что это круче, чем какие-то там силки на кроликов.

– Я пойду и приведу его, – Бен с ясной улыбкой глядит на Вествуд, – эти мальчишки… Они всегда такие.

Бен по привычке ступает легко, держит в поле зрения окружающее пространство, настороженно прислушивается и даже принюхивается. Впервые он совершенно один, а вокруг лес, и этот лес не такой, как на Острове. И дело даже не в разных широтах, климате, иной флоре и фауне. Это место… У него своя аура. Можно быть сколько угодно прагматиком и не верить в какие-то далекие от реальности вещи, но Бену доводилось сталкиваться с вещами, в которые не верило большинство людей. Впрочем, пропажа Марка Хадчинсона вряд ли имеет отношение к мистике. Нарушитель дисциплины обнаруживается довольно скоро, примерно в четверти мили вниз по течению. Пристроившись на полусгнившем стволе поваленного дерева, Марк сосредоточенно работает ножом, заостряя кончик деревянной палки.

– В древности, охотники обжигали наконечники копий на костре, чтобы те были крепче, – подает голос Бен.

Марк поднимает голову; смесь досады и пренебрежения мелькают на его лице.

– Что, уже кто-то на меня настучал? – Он картинно сплевывает струйкой сквозь зубы, прячет нож. – Ну и компашка подобралась. С такими только в парк аттракционов ходить. Сопляки.

– Ага, – хмыкает Бен, – Ты у нас единственный крутой мужик. Именно поэтому все сразу заметили твою пропажу. Ведь больше некому их защитить в случае опасности, на тебя вся надежда.

Марк пялится на Бена бледно-голубыми глазами, морщит усеянную веснушками переносицу.

– Издеваетесь, да? Это вы умеете.

– Спасибо, что признал мои таланты, – Бен сардонически улыбается, выгибая бровь, – А теперь нам пора вернуться в лагерь. Время обеденное, и я чертовски проголодался.

– Хрен с вами, идемте.

Небрежно отбросив в сторону острогу, Марк делает шаг вперед, и вдруг замирает, словно наткнувшись на невидимую стену.

– Ох, твою мать…!

Резко обернувшись, Бен глядит в том направлении, куда устремлен остекленевший взгляд мальчишки. Метрах в пятидесяти от них ворочается, издавая утробные звуки, покрытая густой черной шерстью медвежья тушка, кажущаяся просто огромной, если смотреть на нее глазами двух безоружных людей, один из которых подросток. Склонившись над развороченным муравейником, грозный обитатель леса увлеченно лакомится его жильцами, не замечая двух незадачливых туристов, замерших в некотором отдалении. Марк делает два шага назад на негнущихся ногах и пригибается перед низким стартом; Бен едва успевает ухватить его за предплечье.

– Далеко собрался? Тебе жить надоело?

– Пустите! – сипит тот, делая слабую попытку вырваться.

Бен щурится, втягивает ноздрями воздух, пахнущий хвоей и адреналином.

– Слушай внимательно. Сейчас ветер в нашу сторону, он нас не почует. Стой спокойно, не шевелись. Если я скажу «беги», то ты побежишь прямо по руслу ручья, вверх по течению. Не оглядываясь. Все понял?

Марк машинально кивает; на его мучнисто-бледном лице еще более явственно проступают веснушки, а нижняя губа беспомощно дрожит. Проходит минут пять, но им кажется, что целая вечность. Закончив трапезу, медведь вразвалку удаляется, и Бен с облегчением выдыхает сквозь стиснутые зубы. Ему нужны буквально секунды, чтобы вернуть утраченный самоконтроль, поэтому его голос звучит обыденно, словно на уроке.

– Думаю, на занятиях по естественным наукам вам рассказывали, что барибал отличается от бурого медведя гладким черным мехом и более мелкими размерами. Особенно, если сравнивать с гризли. Даже самцы достигают максимум двух метров в длину.

В ответ Бен слышит придушенный всхлип, и, обернувшись, видит, как Марк отстраняется и, скорчившись, обхватывает себя руками.

– Ну…, – осторожно произносит он, делая шаг вперед, – Ты чего? Опасность миновала, мы целы. Давай двигаться, директор Вествуд нас заждалась.

Ловит отчаянно-ощетиненный взгляд мальчишки; тот смаргивает, будто стряхивая с коротких бесцветных ресниц капли влаги. А потом Бен опускает глаза вниз и замечает, что штаны цвета хаки, надетые на Марке, между ног поменяли свой цвет на более темный.