Текст книги "New born (СИ)"
Автор книги: Schnizel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Шериф качает головой, потирает переносицу со странно смущенным видом.
– Послушайте, я не собирался вас ни в чем обвинять, я прекрасно знаю, откуда там взялся динамит и кто в этом виновен. Напротив, я хотел…
Стук входной двери прерывает его на полуслове; спустя минуту Джон появляется на пороге комнаты и, углядев гостя, замирает в дверном проеме.
– Шериф… Чем обязан?
Его голос звучит слегка напряженно, но на лице вежливая улыбка. Лоуди поднимается из-за стола, оглядывает их обоих с каким-то непонятным выражением. Кашлянув, произносит.
– Собственно, я здесь вот зачем. От лица мэра и жителей города, я хочу выразить нашу признательность мистеру Лайнусу за его необычайно смелый поступок. Мы все перед вами в долгу.
Теперь уже они оба застывают с бесконечным удивлением на лицах; Джон переводит взгляд с шерифа на Бена, и обратно, машинально проводит ладонью по гладкому затылку.
– Признаться… я не в курсе о чем вообще идет речь.
Пока Лоуди цветисто живописует героический поступок Лайнуса, лицо Джона все больше мрачнеет – образ Бена среди пламени с ящиком динамита в руках его отнюдь не вдохновляет. И не рассказать об этом было очень в его духе. Закончив свою прочувствованную речь фразой о том, что если им понадобится помощь, они могут на него полностью расчитывать, шериф пожимает Джону руку и исчезает за дверью, оставив их с Беном наедине. Кажется, им нынче есть что обсудить.
Звездное небо ковшом висело над головой. Над Островом оно было каким-то иным, не таким как виделось с материка. Бен лежал навзничь, подложив под голову левую ладонь и аккуратно пристроив на груди правую руку, шевелить которой было еще не особенно комфортно. Он бездумно глядел в небо, слушал голоса ночных птиц и животных, потрескивание костра, вдыхал аппетитный запах поджаривающегося на вертеле кролика. Сейчас ему казалось, что он может лежать вот так бесконечно, выкинув из головы все мысли. Позади остались спертый воздух люка, полумрак, постоянное легкое ощущение клаустрофобии и досада от проваленной миссии; впереди его ожидали привычные заботы и хлопоты вроде падения акций «Дхармы Инишиэйтив» на фондовой бирже, опухоли в позвоночнике, с которой надо было срочно что-то делать, корабля полного наемников, отправленного Уитмором по его душу, неродной дочери, которая в последнее время его ни в грош не ставит и ненависти, что так тщательно скрывала от него Джульет. Впервые за все время в роли лидера его обуревало острое, болезненное желание все бросить и уйти. Подобное чувство частенько посещало его в десятилетнем возрасте, еще до Острова, когда он стаскивал со спящего отца ботинки, накрывал его одеялом, сгребал в мешок все пустые бутылки и банки из-под пива и шел к мусорному баку. А потом садился на крыльцо, глядел на небо и мечтал о том, как он в один прекрасный день соберет вещи и уйдет. Куда-нибудь подальше от людей, ведь люди обязательно вернут его отцу, если поймают. Хорошо было бы поселиться в лесу, ловить рыбу, собирать грибы и ягоды. Спать возле костра, и чтобы рядом был верный друг, с которым можно поговорить о чем угодно, или даже просто помолчать. Можно было бы приручить дикого пса и научиться вместе охотиться, как в книгах Джека Лондона. Усмехнувшись, Бен подумал о том, что в данный момент его детская мечта практически исполнилась – он лежит возле костра, вокруг лес сплошной стеной, а рядом «верный друг», готовит для них ужин. Повернув голову, он искоса глянул на Локка и тот, поймав его взгляд, вопросительно приподнял бровь. Бен качнул головой, и тот вновь перенес свое внимание на вертел с жарящимся кроликом. Очень, очень странный человек этот Джон Локк. Как он ворвался тогда в каморку, где Саид допрашивал его в компании Анны-Люсии, у него было такое выражение лица… Локк хотел его защитить. Его. Защитить. Невероятно. И это желание было столь яростным, что даже если бы его слова не возымели эффекта, он перешел бы от слов к действиям, и справился бы с этими двумя, несмотря на сломанную ногу и отсутствие специальной подготовки. Что он там им говорил? Чем они лучше чужаков, если позволяют себе держать взаперти и пытать человека, не будучи уверенными в его виновности. Как-то так. Смысл его слов помнился смутно, зато выражение лица врезалось в память намертво. Они отступили под натиском Локка, оставили пленника в покое. На время. А ночью Локк вывел его наружу и ушел вместе с ним.
Локк снял тушку кролика с вертела и, разложив на листьях, разрезал на куски. Они молча жевали, сидя рядом, потом по очереди глотали из фляги родниковую воду.
«Почему я?» – этот вопрос мучил и интриговал Бена куда сильнее, чем все остальное. Даже если Локк предпочитает мужчин, во всем этом нет никакого смысла. Грубо говоря, Локк мог отыметь его там, в люке, не спрашивая согласия. Это можно было понять, это как раз вписывалось в привычную картину мира. Но не желание защитить, пожертвовав ради него интересами своих людей. А может, не стоило искать в этом смысл? Возможно, это была одна из тех вещей, которые нужно принимать на веру, без аргументов и логических конструкций? Потому что в ней нет ни капли логики. Бену теперь уже казалось недостаточным просто привлечь Локка на свою сторону, накрепко привязать и дергать за ниточки, будто марионетку, как он планировал изначально. Он хотел докопаться до сути, и ради этого был готов на любые эксперименты.
========== 4. ==========
«А тут на редкость уютно» – такая первая мысль посещает Лайнуса, когда школьный охранник приводит его в директорский кабинет и оставляет одного с просьбой подождать возвращения мисс Вествуд. «Мисс Вествуд» – отмечает про себя Бен, он скорее подумал бы «миссис Вествуд», но директриса живет с женщиной, и, кажется, они даже зарегистрировали брак, сейчас это возможно. Странно, да. Как быстро меняется мир. Он никогда не придавал значения таким вот вещам, они лежали вне сферы его интересов. Теперь нечто подобное может непосредственно повлиять на его жизнь.
Кабинет обставлен мебелью светлых оттенков, нарочито грубоватой, но стильной, чувствуется рука местного мастера. Каминг, кажется, «Каминг и К», так вот незамысловато. Старый Уилл Каминг и двое его дочерей, одна замужем за братом Дага Оушена. Почти все в городке заказывают у него мебель, у них с Джоном тоже есть пара образчиков. Вокруг легкий беспорядок, который, скорее, признак занятости, чем неаккуратности. И книги. Много книг. Несколько стеллажей от пола до потолка плотно уставлены книгами. Шагнув ближе, Бен, нарочно, не глядя, протягивает руку к книжным полкам. Ему нравится эта игра, всегда любопытно, что же попадется. Слепо шарит ладонью по растрепанным корешкам, тянет наугад один из увесистых томов. Хмыкает, глядя на обложку, улыбается уголками губ. «De revolutionibus orbium coelestium» – и да, теперь ему придется коротать время до прихода директрисы, читая Коперника в оригинале. Таковы правила игры, приходится им следовать. Удобно устроившись в кресле и водрузив на нос очки, открывает книгу и, наморщив лоб, продирается через мудреные латинские обороты. Давненько ему не представлялось возможности напрячь мозги, от ведения домашнего хозяйства здорово тупеешь. Бен с головой уходит в свое занятие, забывая о времени, так что прозвучавший над самым ухом ворчливый женский голос заставляет его ощутимо вздрогнуть.
– Только не говорите, что вы знаете латынь!
Подняв голову, он упирается взглядом в крепко сбитую среднего роста особу с коротко стриженной густой русой шевелюрой, одетую в строгого покроя брючный костюм и закрытую водолазку, которая стоит посреди кабинета, уперев руки в бока, и глядит на него вроде как даже с оттенком неодобрения.
– Э-э-э… прошу прощения, – торопливо поднявшись, он ставит книгу обратно на полку, – Я тут слегка похозяйничал, пока вас дожидался. Мисс Вествуд, я полагаю?
Рукопожатие у нее по-мужски крепкое, широкая теплая ладонь. Признак открытости характера и чуть повышенной эмоциональности. С такими людьми хорошо иметь дело, они не затаят камня за пазухой.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Бен картинно поднимает брови.
– А разве вы задали мне вопрос? Кажется, вы сказали, чтобы я не говорил, что знаю латынь.
Уловив добродушную иронию в его тоне, директриса улыбается одними глазами, слегка качает головой.
– Хорошо. Вы на самом деле знаете латынь, или хотели произвести на меня впечатление?
– Да, я знаю латынь, – отвечает Бен совершенно честно и открыто. На самом деле, это удивительно – с тех пор как они здесь, он ни разу не соврал, он говорил правду, не прилагая ни малейших усилий, правда легко слетала с языка, периодически рождая внутри восхитительное ощущение свободы, – и Алекс тоже, хотя я, в свое время, был не особенно доволен ее успехами.
Вествуд с минуту глядит на него раздумчиво, склонив голову набок.
– Знаете, – произносит она, наконец, – У меня родилась идея в отношении вас. Но сперва я хотела бы поговорить об Алекс, в конце концов, я вызвала вас сюда, чтобы поговорить об Алекс. Присядьте.
Лайнус садится напротив стола, заваленного папками и учебными пособиями, наблюдает, как директриса вертит в руках карандаш, морщит лоб и сжимает губы. Судя по всему, разговор предстоит не из легких. Он был слишком погружен в себя в последнее время, он словно бы ждал, что окружающий их мирок вот-вот лопнет, будто мыльный пузырь, поэтому был слишком мягок с Алекс, позволял ей практически все. Там, на Острове, Бен установил за дочерью тотальный контроль, что явилось одной из причин разлада между ними, здесь же он вел себя в точности наоборот. Хотя, он интересовался ее оценками, но не особенно регулярно. Кстати, об оценках…
– Кстати, об оценках, – кашлянув, произносит он вслух, первым нарушая молчание, – У нее ведь неплохой средний балл, верно?
Вествуд кивает, оставив в покое карандаш, хмурится, скрещивает пальцы.
– Меня беспокоят не столько ее оценки, сколько компания, с которой она связалась. Уэсли Груббер, сын мясника. Трудный парень, не пожелала бы своей дочери такого друга. Ну, знаете, как это бывает – рос без матери, отец не дурак выпить, мальчишка с раннего детства был предоставлен сам себе. Помимо регулярных нарушений дисциплины, он втихую приторговывает тут дурью, но его еще ни разу не удавалось поймать с поличным. Колин Спенсер, тихоня, себе на уме. Думаю, все пакости, совершаемые Уэсли организует Колин, у Груббера слишком мало для этого мозгов. Анна Розенберг, лучшая подруга Алекс. Раньше училась на отлично, сейчас едва-едва вытягивает средний балл, плюс серьезные проблемы с дисциплиной. Алекс, она…, – взгляд директрисы, устремленный на Бена, делается острым и пытливым, – вы жили долгое время где-то вне цивилизации, насколько я знаю?
Лайнус прерывисто вздыхает. Кажется, с этой секунды он ступает на зыбкую почву. Впрочем, если выдавать информацию строго дозировано, то можно не врать ни единым словом.
– Я работал на компанию «Дхарма Инишиэйтив», в одном из их отдаленных филиалов. Да, благами цивилизации нас не особо баловали. У Алекс было мало возможностей нормально учиться и общаться с ровесниками.
Директриса понимающе кивает.
– Сейчас она всячески пытается это компенсировать. Учитывая отсутствие у нее опыта общения, ею очень легко манипулировать и подавать дурной пример, понимаете?
– Если я начну запрещать ей дружить с кем-либо, то она просто будет продолжать делать это тайком от меня. Подростки… , – Бен беспомощно разводит руками, – Мне не хотелось бы терять связь с дочерью, терять ее доверие.
– Вы правы. Насильственными методами эту проблему не решить, но на вашем месте я бы не спускала с нее глаз. А ваш партнер… мистер Локк? Какие у них с Алекс отношения?
Бен едва заметно улыбается, вспомнив увиденную вчера картину – Джон чинит забор, Алекс незаметно подкрадывается сзади и по-кошачьи запрыгивает ему на спину. Хохочет, уговаривая покатать ее по двору, не обращая внимания на недовольное ворчание, впрочем, больше притворное.
– Она воспринимает его, скорее, как друга. Хотя, в некоторые моменты, ему даже быстрее удается заставить ее слушаться, чем мне.
– А ее биологическая мать?
Губы Бена непроизвольно сжимаются в тонкую линию, он слегка качает головой.
– Я растил ее один. С младенческого возраста.
– Ясно. Понимаю, насколько вам было нелегко. Однако, мистер Лайнус, я хочу предложить вариант, который позволит вам одновременно присматривать за дочерью и принесет пользу нашей школе. Мистеру Уитни, нашему учителю истории, уже семьдесят шесть. Его мучает подагра, он часто берет больничный и мечтает уйти на покой. Заменить нам его некем. Как вы смотрите на то, чтобы занять его место?
Сказать, что Бен удивлен, значит ничего не сказать. Он буквально ошеломлен этим нежданным предложением. Откинувшись на спинку стула, он с минуту глядит на директрису, чуть приоткрыв рот. Потом к нему возвращается дар речи.
– Но… я ведь не учитель. У меня нет опыта преподавания, я не знаком с программой…
– Вы неплохо подготовили Алекс, у вас, определенно, есть педагогические способности. А с программой можно ознакомиться за пару недель. Разумеется, мы не сможем оформить вас как преподавателя, поскольку у вас нет соответствующего диплома. Только как временно замещающего. Это минус в зарплате при той же нагрузке.
Бен хмыкает.
– Умеете вы делать соблазнительные предложения. Я могу подумать, или вам требуется немедленный ответ?
Покинув директорский кабинет, Бен стоит в пустом коридоре, пытаясь привести в порядок хаотично мельтешащие мысли. Окружающий его мир, этот город, Дарк Лейк, что казался поначалу призрачным маревом, потихоньку обретает плоть и краски, и, кажется, они с Джоном и Алекс начинают пускать тут корни, будто молодые деревца. Сперва визит шерифа, потом воскресная служба, любопытные взгляды горожан, перешептывания, мэр, пожимающий ему руку и тот тощий вертлявый парень, репортер местной газетенки, который вынырнул вдруг из толпы и сделал снимок, вызвав у Бена неконтролируемое желание тут же отобрать камеру и шваркнуть ее о пол. Даже малая толика публичности могла представлять для них опасность, Уитмор вряд ли прекратил поиски. Вместо этого ему пришлось стоять, улыбаться, сжимая рыхлую ладонь мэра Кэссиди левой рукой, с которой уже сняли повязку. Теперь вот предложение поработать учителем… Деньги интересовали его в последнюю очередь – тех сбережений, что он снял с одного из многочисленных счетов Дхармы и положил в местный банк, им хватит не на один год, плюс заработок Джона. А вот от возможности приглядывать за Алекс не стоило бы отказываться. Не считая того, что роль домохозяйки успела ему порядком осточертеть.
Резкие трели школьного звонка бьют по ушам, заставляя Лайнуса вздрогнуть от неожиданности. Коридор в один миг наполняется шумом, гамом, топотом ног. Ученики снуют взад-вперед, галдя и толкаясь, передвигаются группами и поодиночке; кто-то ковыряется во внутренностях шкафчиков, кто-то переругивается, кто-то гордо шествует по центру коридора с видом кинозвезды, кто-то застенчиво жмется по углам. Бен слегка ошеломленно вертит головой, прислушиваясь и присматриваясь – этот маленький мирок кажется ему воплощением хаоса, совершенно непонятно как можно органично в него вписаться и не сойти при этом с ума. Однако, уже спустя минут десять наблюдений, он начинает улавливать некие закономерности в поведении детей, безошибочно выделяет из толпы лидеров, представителей «свиты», аутсайдеров, фриков-одиночек и местную шпану. Спускаясь по лестнице вниз, он замечает, как молниеносно и незаметно крошечный пакетик с марихуаной перекочевывает из одного кармана в другой в обмен на смятую купюру, как торопливо, на коленках переписывается домашняя работа из чужой тетради, как щедрой рукой раздаются сладости, пинки и подзатыльники.
За зданием школы, где он оставил свою машину, у большого мусорного контейнера тусит группка мальчишек лет двенадцати. Троица крепышей прочно держит в кольце щуплого сутулого пацаненка, по уши закутанного в махровый шарф домашней вязки. Слов их диалога не разобрать, но разговор явно идет на повышенных тонах. Бен стоит у машины, наблюдая за развитием событий. Наконец, троица переходит от слов к действиям – подхватив слабо трепыхающуюся жертву за руки и за ноги, они открывают крышку контейнера и сбрасывают ее внутрь, словно мешок с мусором. Довольный гогот спугивает стаю ворон неподалеку; победно побарабанив по пластиковой крышке кулаками, троица удаляется. Бен медленно идет к контейнеру, не успев до конца сформировать внезапно посетившую его идею. Жертва хулиганов, тем временем, с трудом выбирается наружу и принимается уныло стряхивать с одежды шелуху.
– Как зовут? – деловито интересуется Лайнус.
Мальчишка шмыгает носом, поднимает на него бледно-голубые глаза, подслеповато моргает, достает из кармана очки и водружает на нос. Типичный школьный ботаник, чем-то похож на него самого в детстве, разве что вместо русой челки надо лбом у него темный стриженый хохолок.
– Тим… Тимати Лотнер. Сэр, – добавляет он после короткой паузы, учуяв в собеседнике некое начальство. Голос у него сиплый, паренек явно простужен.
Бен рассматривает его, склонив голову набок, потом произносит таким тоном, словно они знакомы уже не первый год.
– Что ж, Тимати. Я бы угостил тебе мороженым, но сейчас это не очень хорошая идея. Как насчет горячего шоколада?
… – Ты будешь… кем? Учителем истории? – Алекс замирает с отвисшей челюстью, ложка, незаметно выскользнув из ее руки, плюхается в тарелку с рагу, – Ну, ты даешь, – она прыскает, мотает головой. – Средняя группа, да. Они сожрут тебя живьем, это мелкие монстры, вся школа от них стонет.
Бен приподнимает бровь, косится в сторону Джона, сидящего за столом с непроницаемым выражением лица.
– Так уж и сожрут. Не забывай, что я управлял Островом.
– Ну, это разные вещи. Ты не сможешь никого уволить и отправить на материк, если тебя не станут слушать и слушаться.
– Как-нибудь справлюсь.
– Тебе директриса что-то про меня говорила? – подвижная физиономия дочери делается крайне подозрительной.
– Задавала разные вопросы. А будешь сильно любопытной, так кто-нибудь непременно прищемит тебе нос.
Алекс фыркает, утыкается в тарелку. Ужин проходит в разговорах на темы, не имеющие отношения к школе, Джон не спешит с расспросами, явно ждет момента, когда они останутся наедине. Наконец, Алекс поднимается в свою комнату, оставив на столе недопитый чай и обещание спуститься и помыть посуду где-то, наверное, через полчасика.
Отодвинув чашку, Джон вопросительно поднимает бровь.
– Ты уже тщательно все обдумал? Уверен, что это хорошая идея?
Бен лишь пожимает плечами.
– Сложно сказать. Знаешь, я ведь никогда даже не задумывался о том, чем могу заниматься вне Острова. Все, что меня интересовало, находилось там, и нигде более. Даже будучи на материке, я всегда знал, что вернусь, обязательно вернусь, даже если придется совершить для этого невозможное. Уитмор такой же. Он глава одной из крупнейших транснациональных корпораций, у него миллиарды на счетах и агентурная сеть по всему миру, он имеет то, о чем большинство людей может только мечтать. Но единственное, чего он по-настоящему хочет в этой жизни – Остров. А я изменился. Мне сейчас надо как-то… Надо с чего-то начинать, куда-то двигаться. А что? – Его взгляд, устремленный на Локка, делается пристальным и пытливым, – Ты против?
Тот мотает головой.
– Нет, вовсе нет. Признаться, я рад. Тебе ведь наверняка наскучило сидеть дома.
Поднявшись, Локк собирает со стола посуду, и Бен вдруг улавливает промелькнувшую на его лице болезненную гримасу, а секундой позже замечает чуть более скованные, чем обычно движения левой руки.
– Что-то случилось? Ты здоров?
– Да ерунда. Уронил доску на плечо.
Бен озабоченно хмурится.
– Где-то у нас была мазь от ушибов. Поставь, ради бога, посуду на место, Алекс все уберет.
В их спальне он перетряхивает аптечку и, отыскав нужный тюбик, помогает Джону снять рубашку. Присвистнув, рассматривает багровый кровоподтек на левом плече, слегка касается пальцами.
– Надеюсь, трещины в кости нет. А то, может снимок сделать?
Джон фыркает.
– С каких пор ты превратился в наседку, Бенджамин?
Бен картинно изображает на лице оскорбленную добродетель и чуть сильнее сжимает пальцы, заставив Локка зашипеть от боли.
– Эй, эй, я пошутил!
– Не особенно удачно, прошу заметить.
Джон сидит на краешке кровати смирно и молчит, пока поверхность ушиба тщательно обрабатывается мазью с резким запахом хвойных масел, украдкой рассматривает Лайнуса снизу вверх, всего, целиком. Вид у того до крайности сосредоточенный и настолько по-домашнему уютный, что внутри словно бы разливается что-то теплое и щекочущее. Подцепив Бена пальцами за пояс штанов, он притягивает его поближе, не обращая внимание на недовольное ворчание, утыкается носом в шероховатую колючую поверхность свитера крупной вязки, куда-то чуть повыше живота, жадно втягивает ноздрями запах, его запах. Бен пахнет неповторимой смесью кондиционера для белья, бергамота и каких-то трав, лосьона после бритья, дыма от костра, наверняка, еще с прошлой рыбалки, и еще чем-то таким, неизъяснимо своим, собственным. Организм Джона отзывается на этот запах вполне определенным образом, ему, организму, по всей вероятности, наплевать на ушибленное плечо и то, чем Бен в данный момент занят. Каким-то образом, спустя пару секунд, Бен оказывается у Джона на коленях, оседлав их верхом. Он шипит, чертыхается сквозь зубы, просит дать ему хотя бы вытереть испачканные мазью руки, но все тщетно. Ловко перевернувшись, Джон валит его на кровать и с видимым удовольствием пристраивается сверху. Колючий свитер словно по волшебству покидает поле битвы, а пуговицы на светло серой в полоску рубахе, во мгновение ока, частично расстегиваются, частично разлетаются по сторонам, капитулируя перед непреодолимым натиском. Бен уже не протестует. Он молчит, часто дышит через нос, сглатывает, сжимает губы в тонкую линию, а его расширенные зрачки частично перекрывают радужку, отчего глаза кажутся темнее. Управляясь с его брючным ремнем, Джон не отпускает его взгляд ни на секунду, будто гипнотизирует; победно улыбается, запуская руку ему в штаны и обнаружив там непоколебимо твердое подтверждение того, что все его действия полностью одобрены.
Бен в его руках привычно гибкий, податливый, чутко откликающийся на все движения, подобно хорошему партнеру в танце. Он, внезапно, перехватывает инициативу, и все тут же становится похожим на довольно жесткий поединок – кусает за губу, почти до крови, безжалостно вдавливает палец в ушибленное плечо, заставив охнуть от боли, по-кошачьи извернувшись, оказывается сверху, рывком стягивает с него штаны вместе с трусами и, небрежно отбросив их в сторону, берет в рот – сразу, глубоко, почти до основания. Джон, не сдержавшись, стонет в голос, но тут же замолкает, вцепившись зубами в собственное запястье – комната Алекс в другом конце коридора, но стены в доме довольно тонкие. Уютного, домашнего Бена и след простыл, а тот, кто явился на его место, вытворяет языком и губами такое, от чего у Джона под опущенными веками вспыхивают и гаснут яркие сполохи, а все мышцы как будто скручивает судорогой. Его хватает ненадолго – мир на секунду становится багрово-алым, потом его заполняет яркая синева, и Джон словно наяву слышит плеск волн…
Мягкие пальцы неторопливо скользили по нагретой солнцем коже спины, втирая крем для загара. Вверх-вниз, вверх-вниз, с завораживающей монотонностью. Вывернув шею, Джон Локк поглядел назад, туда, где расплывчатый диск солнца просвечивал сквозь сочную листву тропических растений, а ниже, прямо над его головой маячила бледная физиономия Бена с полуприкрытыми веками. Это было странно, нереально, ошеломляюще, похоже на фантастический сон – их неожиданный пикник в крошечной уединенной бухточке, и то, что сам Бен Лайнус, лидер островитян, сидел в данный момент верхом на его заднице и натирал ему спину кремом для загара, как будто они уже давным-давно стали любовниками. У Бена было странное выражение лица, как будто он не просто совершал простейшие механические движения, а решал некую важную для себя задачу, или напряженно прислушивался к собственным ощущениям. А может и то, и другое. В любом случае, за ним было бы любопытно просто наблюдать, если бы его поза и его действия не вызывали у Джона реакций, несовместимых с созерцанием и анализом. Ему повезло, что в данный момент он лежал на животе. Хотя, если так будет и дальше продолжаться, то дискомфорт ему вскоре обеспечен.
– Может, достаточно? Не хотелось бы тебя напрягать. Джек сказал, что тебе стоит пока избегать физических нагрузок.
Бен замер с таким выражением лица, будто его вырвали из глубокого раздумья, глянул на свои измазанные в креме ладони.
– Не назвал бы это занятие физической нагрузкой. И ты… ты меня не напрягаешь, я сам предложил. В итоге, это было… даже приятно.
Некая нотка удивления прозвучала в его голосе. На самом деле да – ему было приятно просто прикасаться к Джону Локку. Странно, раньше он не видел необходимости в тактильном контакте ни с кем, кроме Алекс, разве что. Как союзник, Локк оказался невероятно полезен – он без вопросов привел в расставленную ловушку Шеппарда, Остин, Форда и Хьюго, которого сразу же отпустили восвояси, он помог уговорить Шеппарда согласиться на операцию, он раскрыл предательство Джульет. И он вел себя так, как будто был лично заинтересован в том, чтобы Бен благополучно избавился от опухоли в позвоночнике и остался жив. Он хотел… чего? Отношений? А может просто секса? Хотя, вряд ли ради перепиха сомнительного качества стоило так стараться. И все бы ничего, с этим можно было со временем разобраться, но вот повышенный интерес Локка к личности Джейкоба и его постоянно растущее влияние среди людей, вызывало у Бена нешуточное беспокойство. Два вожака – чересчур много для одной стаи.
– Знаешь, я тут подумал о нашем разговоре.
– О котором?
Джон слегка поерзал, словно бы намекая, что не прочь сменить позу, но, судя по всему, Бен намеков не понимал.
– Ну, ты сказал, что не торопишь меня, хочешь, чтобы я разобрался во всем. В том, что между нами происходит. Думаю, я разобрался. И я готов к большему.
Джон еще больше вывернул голову, приложил ладонь козырьком ко лбу, защищаясь от слепящих лучей, вглядывался в лицо Бена. Тот выглядел до чертиков серьезным и сосредоточенным, машинально вычерчивая пальцем на его спине какой-то узор, с трогательно розовеющими на солнце оттопыренными ушами и нахмуренным лбом.
– Ты хорошенько все обдумал? Знаешь, все может получиться не так… как в теории.
– Знаю. Я изучил… предмет. И, кстати, ты уверен, что будешь сверху?
Бену казалось, что его вопрос должен прозвучать дерзко и вызывающе, но так ли оно было? Он не успел понять реакцию Джона по его лицу, мир вдруг перевернулся с ног на голову – только что он сидел верхом на заднице Локка, получая удовольствие от удобства своего положения, и вот он уже лежит на спине, а Локк нависает сверху – голый до пояса, горячий, будто аккумулятор, впитавший энергию солнца, с этой своей неизменной полуулыбкой на лице, довольно щурится, будто кот, поймавший мышь. Бена в какой-то момент пронзает яркое, как вспышка, ощущение физического превосходства над ним другого человека, одновременно пугающее и бередящее некие струнки в душе, о наличии которых он даже не подозревал. Масса тела, широкие ладони, стальные пальцы – Локк может скрутить его в момент, покалечить, убить голыми руками. Он держит ладони под спиной Бена, страхует. Инстинктивно страхует, защищает. С ним можно хотя бы ненадолго отпустить контроль. Совсем ненадолго.
– Уверен ли я? – резко очерченные обветренные губы растягиваются еще шире, – Абсолютно.
========== 5. ==========
Бен бежал по джунглям, бежал панически, без оглядки и продуманного плана. На одних инстинктах преодолевал ямы и неровности почвы, перепрыгивал через сплетения лиан, полусгнившие стволы деревьев. Но даже длительная практика передвижения по Острову с любой скоростью не помогла, когда под ногами внезапно образовалась пустота, и он кувыркнулся вниз по склону, каким-то чудом не свернув себе шею. У него получилось сгруппироваться так, чтобы избежать серьезных травм, а боли от ушибов он даже не почувствовал. Мир вращался с бешеной скоростью, потом вращение стало замедляться и, наконец, прекратилось. Бен лежал, уткнувшись лицом в сгиб локтя, пытался отдышаться. Тяжелые испарения с запахом гнили поднимались откуда-то неподалеку, забивали ноздри и гортань, а грудную клетку словно бы стискивало огненными обручами. Именно в эту минуту паника схлынула, мгновенно, подобно волне, а на смену ей пришло ощущение абсолютной и необоримой безнадежности. От НЕГО невозможно убежать, невозможно скрыться. ОН даже не стал тратить время на преследование, он и так знает в точности, где Бен находится в данную минуту, ему потребуется минимум времени, чтобы попасть в любую часть Острова. Бен услышал характерный звук – гул и потрескивание, но продолжал лежать, даже не поднимая головы. Внутри него царила обморочная пустота. То самое ощущение, которое настигало его всякий раз, когда он слышал этот звук, ощущение, что внутренности сворачиваются в противный склизкий комок, а нервные окончания дрожат, будто струны, пропало бесследно. Звук прекратился; треснула ветка под ногами человека, ногами, обутыми в добротные коричневые походные ботинки, слегка испачканные глиной, с налипшими травинками. Ботинки приблизились и остановились в полуметре от его лица. Бен не чувствовал себя униженным, валяясь в грязи у чьих-то ног, он бы валялся так и дальше, если бы это помогло ему избежать неизбежного. Но увы. Морщась от боли в ушибленной спине, он начал медленно подниматься на ноги; распрямляясь, выхватывал кусками вид коленей стоящего перед ним человека, бедер с накладными карманами на широких штанинах, металлическую пряжку ремня, клок темно-коричневой футболки, выбившейся из-за пояса, крепкую шею, волевой подбородок, широкий рот… Едва заметно вздрогнул, заглянув в глаза. Цвет глаз серо-голубой, как предгрозовое небо, аккуратная точка зрачка, знакомый прищур. Но Джон Локк никогда не глядел на него с таким холодным злорадством и явным выражением намерения. Джон Локк просто убил бы его. Если бы смог. В тот раз ведь не смог. Просто убил бы…
Бен резко садится на кровати, на секунду задерживает дыхание и, выдохнув, старается дышать тихо и размеренно. Шевельнувшись, Локк бормочет что-то во сне и переворачивается на другой бок. Кажется, у него начинает со временем получаться не будить Джона из-за своих кошмаров. Бен бездумно глядит в темноту – циферблат и стрелки настенных часов слабо светятся на стене напротив. Без четверти семь. Что ж, он поспал достаточно, чтобы не заснуть прямо на уроке. Хотя, заснуть ему, в любом случае, не дадут.
