Текст книги "Уравнение с четырьмя неизвестными (СИ)"
Автор книги: Scarran
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
«Птица! Спасибо тебе, ты спас мне жизнь. Все, что с тобой случилось – моя вина. Прости. Я постараюсь все компенсировать. Выздоравливай, дальше поиграем честно. Lee»
Вот как. Lee. Очень информативно, твою мать! Я открыл пакет. Из недр черного целлофана на меня глянули плотные пачки баксов. Могу поспорить, там двадцать тысяч. Нехреновый Lee! Во всяком случае, не бедный. И играет, как профи. Вася прав – это из-за бабы. Именно поэтому «ты спас мне жизнь». Тот парень, которого месили в подворотне, это он и был. В подворотне у Никеши. Все это из-за Ники.
Я вытащил из-под подушки телефон и позвонил Василию:
– Брат, я в четвертой неотложке короче.
–Да я в курсах уже, какая палата?
– ХЗ, честно говоря.
– Ну ладно, счас, – и повесил трубку. Я только собрался ему перезвонить, как услышал голоса в коридоре и через минуту в палату вошел господин Сибирцев собственной персоной.
– Птица, ты куда опять вляпался, а? Схренали тебе бОшку проломили? Ты же дома был?
– Спасибо, нормально я себя чувствую, Вась, – попытался пошутить я.
– Да что тебе сделается, бугаю! Я спрашиваю, как тебе это удалось?
– Я пошел проверять.
– Один? Дебил!
– Я к девушке пошел, нахер мне там помощники? – и я рассказал Ваське всю историю.
Васька согласился, что этот Lee и был тем парнем в подворотне. Васька даже поржал над моей удачей – сначала влететь на двадцать кусков, а потом еще жизнь спасти своему обидчику.
– Очень благородно, мой пернатый друг, без базара! Я поспрашиваю, кто он, этот Lee. Думаю, в определенных кругах мне про него расскажут. Ну, я поехал, а ты спи. Давай, скоро мой день варенья, я уже заказал феерическое party, а ты тут филонишь! Тебе надо срочно оклематься, Таир! Давай, бро!
И Васька тоже меня покинул. До ужина, а значит, до прихода родичей, оставалось еще часа два. Я снова прикрыл глаза и стал думать о Никеше. Вот вопрос – как мне теперь быть? Я очень хорошо понимал этого гадского Lee – будь у меня его возможности и знай я о нем, я бы, не задумываясь, устранил конкурента. Может, не так радикально. Может, я начал бы с угроз и мордобоя. В общем, я бы, наверное, изначально играл честно. Но самое главное – как теперь быть с Никой? Как узнать, что из рассказанного ею в тот день – полная фигня? Во всяком случае, Lee плевать хотел на то, что Нике не нужны отношения. Он как-раз уверен, что у них отношения. Я так понял, во всяком случае. Но Ника… Не стала бы она мне врать об этом. Сказала бы правду – я встречаюсь с мужиком, но хочу одноразового секса с тобой. Это в ее стиле, мне кажется. А выдумывать подонка Диму – это как-то слишком. Значит, ее вины в произошедшем со мной нет. И я по-прежнему что-то чувствую к ней? Хм… Да, чувствую. Надо быть честным хотя бы наедине с собой. Она мне ужасно нравится. Я просто голову теряю, когда я с ней. Ни одна женщина не отключала мой мозг настолько. Ни одна женщина со времен Рощиной не вызывала у меня такого желания быть с ней, совершать романтические глупости, планировать какое-то совместное будущее. Ника, Никеша…
Я размечтался вовсю, и когда дверь открылась, решил, что сплю. Вошла Ника. С пакетом апельсинов и с лицом печального ангела.
– Птичка… Привет, – и улыбнулась.
– Ника! – я дернулся ей на встречу, позабыв, что дергаться мне как-раз сейчас противопоказано.
Ника положила апельсины на тумбочку у кровати и села на стул.
– Как ты себя чувствуешь, Таир? Что врачи говорят? Серега и Санька передают тебе привет, говорят, чтобы выздоравливал, – выдала она букет больничных банальностей.
– Нормально все, – я пожал плечами, – Врачи говорят, что еще побегаю. Дай руку!
Ника протянула мне руку, и я взял ее тонкую прохладную ладонь в свою. Мне сразу стало мало:
– Ты меня поцелуешь? – спросил я, и отчего-то покраснел, как школьник.
– А тебе можно? – заговорщицки прошептала Ника.
– Можно, – нетерпеливо сказал я и даже сложил губы трубочкой, идиот.
Ника улыбнулась и легко тронула губами уголок моего рта. Если это поцелуй, то я – китайский летчик! Я ловко поймал уже отстраняющуюся Нику за шею и, притянув к себе, поцеловал. Почему она мне так нравится? Что в ней? Что делает ее рот таким притягательным? Ее слова – такими важными? Ее смех – таким приятным?
Ника засмеялась:
– Спокойно, больной Агаларов! В процедурном листке нету ничего такого!
Я улыбнулся, совершенно счастливый от этого смеха и от этого поцелуя. Но веселье не задалось.
– Таир, я хотела тебе сказать… У меня есть три тысячи. Вот, – она вынула из кармана конверт, – возьми, пожалуйста.
– Схренали? – я нахмурился.
– С того, что ты влетел с травой из-за меня. Сколько ты отдал ментам? Я все отдам.
– Ты с ума спрыгнула? Я как-нибудь без тебя это порешаю, Романова! Из-за нее! Ты при чем? Это он, мудак блондинистый. А я ему еще помог, лошара…
– Какой мудак? – не поняла Ника.
– Ли. Тот мужик, который все это устроил.
Ника чему-то улыбнулась, но чему именно, я не вкурил.
– То есть ты знаешь, что это всё Ли? Интересно, откуда?
– Он мне деньги передал. Ровно столько, сколько я заплатил ментам. Так что на твою трешницу можешь слетать в Тай. Со мной. В качестве компенсации морального вреда. Когда меня выпустят отсюда, – и я снова потянул ее к себе. Но Ника не поддалась:
– Таира… Ты только не думай обо мне плохо, ладно? Не думай, что я, типа, кому-то с тобой изменяла, или как-то так. У меня нет отношений. Никаких отношений ни с кем. Ну, я не девочка, конечно, и периодически занимаюсь сексом. Для здоровья, ты ведь понимаешь, о чем я. Но я никому не давала повода думать, что у нас отношения. Просто Ли… Не признает поражений. Так что ты прости меня, если бы я знала, я бы вмешалась. Я слишком поздно узнала. Прости.
– Что за глупости! Ты ни в чем не виновата. И плохо я о тебе не думаю. Но ты права, я все время о тебе думаю. Я думаю, что…
– Нет, только не ты! Таир, ты не веришь в отношения, как и я! Ты – мой идеальный постельный друг! Нам обоим это не нужно, да? Не ты ли мне об этом говорил?! – Ника вскочила, – Выздоравливай, Птица. Завтра Саня приедет тебя повидать. Пока!
И выскочила из палаты, не дав мне ни слова сказать. Я щелкнул клювом.
Мне нужно было с кем-то посоветоваться. С кем-то умным и своим. С кем-то, кто все понимает про эту жизнь и про отношения. И про девок, потому что кто еще понимает женщин так, как понимает женщина? Поэтому я ужасно обрадовался, когда настало время ужина, и явилась баба Тася.
Таисия Семеновна Агаларова, моя бабушка, такой человек, о котором можно рассказывать бесконечно. Сейчас ей семьдесят пять, но по ней никогда не скажешь. Баба Тася в молодости была очень красивая и очень яркая. Она родилась в небольшом городке под Харьковом в тридцать седьмом году, в тот год моего прадеда посадили на пятнадцать лет. Прабабка воспитывала ее одна, но нельзя сказать, чтобы очень сложно ей приходилось, потому, что маленькая Тася, видно, пошла предприимчивостью и стальным характером в отца. И выросло то, что выросло. Закончило львовский торговый и всю жизнь проработало бухгалтером в системе потребкооперации. Все наши по-настоящему ценные семейные приобретения добыты стараниями бабушки. Да что там, все мои успехи на фронтах зарабатывания левого бабла – только с одобрения бабушки и ее грамотных советов. Что касается личной жизни – тут у бабушки также полный порядок. В двадцать пять лет красавица Тася вышла замуж за военного из Азербайджана – моего деда. Но прежде чем выйти за него замуж и стать идеальной украинской женой с борщами и варениками, и вышитыми салфетками, она помотала деду нервы пару лет. Подробностей я не знаю, но знаю, что кроме деда на бабушку были и другие кандидаты, и она лавировала между своими поклонниками, как катерок между сухогрузами. И вообще ба была и остается звездой нашей семьи – она умна, как Эйнштейн, хитра, как сотня лис, у нее железная хватка в вопросах материально-денежных и не менее железной рукой она рулит своим семейством. Мама называет ее «свекровище» и у этого прозвища есть вполне объяснимые основания. Итак, явилась Ба.
Она без всякой жалости потискала меня, вывалила на тумбочку банку борща и десяток котлет, от запаха которых я чуть не захлебнулся слюной, и заставила меня сожрать столько, что я уже дышать не мог. Потом она вышла на минуточку, и я услышал ее громкий, повелительный голос – ба выясняла у врача, что со мной.
А потом она вернулась с двумя стаканами чаю и мы стали говорить о другом.
– Ба, я закохався, мабуть. Таке дурне*.
– Нiчого, воно в усих бува. Можеш не пнутись, я по-русски нормально розумiю*, —улыбнулась бабушка моим корявеньким попыткам говорить по-украински. В отличие от деда, она не стремилась заставить меня говорить на ее языке.
– Ба, мне нужен твой совет. Эта девушка, Ника… Она не хочет отношений. Ее когда-то сильно обидел один козел, и она теперь боится отношений, как огня. И меня она не хочет. И других своих поклонников держит на расстоянии. Что мне делать, а?
– Ой, Таира, я тебя умоляю! Боится она, не хочет она! Брехня всё! Не бывает таких девок, чтобы замуж не хотели. Может, тебе ее сразу замуж позвать? Только грамотно, со всеми этими модными штуками – лимузин там, кольцо, цветы… Знаешь, почему я Теймураза выбрала? Он мне сказал: «Тася, старшего сына я хочу назвать Эмином, а остальных детей сама назовешь.» Это он сказал, когда я ему рассказала, что меня один поклонник в Сочи зовет, а другой – зам первого секретаря райкома. Теймураз послушал, а потом про Эмина начал мне рассказывать. Он ни минуты не сомневался в своем решении. И в моем. Так что может, за нее просто нужно решить? Нам, женщинам, это бывает просто необходимо, Таирка.
– Ой, ба… Че-то я сомневаюсь… стремно мне как-то, ба. Решить-то я решил, жениться-то я готов, вот только эта конкретная женщина может оказаться из другого теста.
– А и бог с ней, если так. Ты себя не на помойке нашел, Таир Эминович. Девки – пыль. Помнишь мультик про чертей-то? «Люби себя, начхай на всех и в жизни ждет тебя успех». Ты его в детстве любил, я помню, – ба улыбнулась и погладила меня по волосам, – Спробуй, Таир, воно й вырiшиться якось. Крiм спроби я тобi нiчого не пораджу, котику мiй!*
Бабушка ушла, мне сделали укол, и, погружаясь в сон, я всё думал о том, что она сказала. И о реакции Ники на мою попытку прозрачно намекнуть ей о моих чувствах. Господи, до чего я дожил? Я влюбился, черт возьми! Не думал, что это возможно. И что это будет так быстро. Так ярко. И так больно! Может, зря я это все затеял? Может, быть счастливым – это не мое? Может, мне не стоит пытаться? Может, Ника не для меня? Ника, Никеша…
Реверс:
Врач-интерн четвертой больницы Юлия Владимировна Добкина проводила глазами темноволосую девушку, вышедшую из пятнадцатой палаты. Девушка вошла в лифт и уехала. А Юлия Владимировна пошла в ординаторскую и позвонила:
– Привет, – улыбнулась она своему собеседнику, – как твои дела? Что делаешь? А в пятницу уезжаете, да? А Пашка не сорвется? Может, вы Костика пригласите? Ну поня-а-атно… А я на работе. Сегодня день суматошный. У нас новый больной на отделении, такой красавчик, просто сказка. Ну такой сладкий, как пирожное. Я, кстати, видела сегодня эту твою знакомую барышню, Веру. Нет, не передавала. Она как-раз к нему приходила. К красавчику этому. Мне какое дело? Да никакого… Просто рассказываю. Так ты занят сегодня, да? В «Роджера» не придешь? Жаль, я как раз сегодня собираюсь. Ну, если надумаешь, приезжай. Я буду ждать… Ага, пока.
Юлия Владимировна показала телефону язык и прошипела:
– Мое какое дело? А такое, что эта шалава тебя за нос водит, а ты на нее слюни пускаешь. Зря пускаешь, не обломится тебе. Ну, ничего, я терпеливая… Еще приползешь, козлина! – и поцеловала ярко накрашенными губами фотографию на экране телефона.
Потом расстегнула пару пуговиц на халате, взяла из стопки историю болезни и пошла из ординаторской, бормоча под нос:
– Ну-с, Агаларов Таир, пойдем пощупаем, кто вы такой и что у вас с нею…
Оglu, nec? var? – Сынок, как ты (азерб.)
Verm?k su – Дай воды (азерб.)
Ба, я закохався, мабуть. Таке дурне. – Ба, я влюбился, наверное. Такое дурное. (укр.)
Нiчого, воно в усих бува. Можеш не пнутись, я по-русски нормально розумiю. – Ничего, оно у всех бывает. Можешь не пнуться, по-русски нормально понимаю. (укр.)
Спробуй, Таир, воно й вырiшиться якось. Крiм спроби я тобi нiчого не пораджу, котику мiй! – Попробуй, Таир, оно и решится как-нибудь. Кроме попытки я тебе ничего не посоветую, котик мой!(укр.)
Глава 15
Аверс:
Я хочу домой! Вру, не хочу домой. Хочу куда-нибудь, где вкусный кофе и выпечка. И можно покурить и подумать. Я прыгнула за руль и уже через пять минут входила в мою любимую кофейню на Посольской. Я заказала большую чашку орехового капучино и огромный кусок «Черного леса», закурила и погрузилась в свои мысли.
Что же это такое? Почему они все запали на меня? А? Диме-Димочке я не нужна была, двум десяткам прочих юношей, побывавших в моей постели за прошедшие со времен Димочки шесть лет, я тоже не нужна была. А тут вдруг всем понадобилась. Если быть хронологически точной, то первая появилась Ли. Всем хороша Ли, только девушка. Да, в общем, может и это бы меня не остановило, даже ее страшная жизнь вне Леры Захарченко не отпугнула бы, но… Давай будем честными сами с собой, дорогая Вероника. Ты, может, и попыталась бы с Ли, если бы не Агаларов.
Агаларов… Всем хорош Агаларов, то что тебе нужно. Мы с ним просто близнецы, только с разными знаками. И что же мешает тебе попытаться с Агаларовым? А то, что это – Димочка номер два. Мачо. Звезда. Девичья погибель. И ты ему не нужна на самом-то деле. Ни грамма не нужна. Ну, заценил он мои постельные данные, ну будет у нас еще пару раз весело в койке. А потом? Я ему не нужна, ему никто не нужен. Даже сегодняшний его намек… Я дура дурская, вот что. Может он и не намекал ни на что, а я пырхнула, какие-то слова ему сказала насчет нам обоим это не нужно… В общем, тему Таира я пока не готова обдумывать. Во всяком случае, может, я бы рискнула и с Агаларовым, если бы не Каминский…
Черт! Меня! Возьми! Влад, мать его, Каминский! Это… честность, честность, дорогая! Это – просто праздник какой-то! Мы подходим друг другу, как рука и перчатка, как винтик и гаечка, как горшок Винни-Пуха и шарик Пятачка. И это по-настоящему страшно. Потому, что, может быть, именно он врет насчет Крисы. И…
– Девушка, простите, у вас не занято? – спросила меня миловидная шатенка с подносиком в руках. Я вынырнула из глубин самокопания и кивнула:
– Присаживайтесь, свободно.
Девушка села, отхлебнула кофе из своей большой кружки и спросила:
– Что-то плохое?
– А? – не поняла я.
– У тебя что-то плохое случилось? Такое лицо, знаешь… Что-то неприятное обдумываешь, я думаю. Я Галя. А тебя как зовут?
– Ника. Ничего плохого. Одни сплошные розовые сопли. Раздумываю о необходимости выбора.
– Красивый?
– Который?
– А что, есть сильно красивый, а есть не очень сильно? Тогда, я думаю, выбор очевиден, – девушка тихонько засмеялась. Шутка была так себе, скажем прямо, но я почему-то тоже улыбнулась и даже слегка хрюкнула, представив себе, как устраиваю моим кандидатам отбор по внешнему признаку. И я даже озвучила это для Гали:
– В таком случае победит тот, у кого сиськи больше.
– Хм, интересный критерий. Я так и подумала, что у тебя в поклонниках вполне могут быть и девушки. Не обижайся, просто ты такая… Сложно объяснить. Не обиделась?
– Галя, ты меня клеишь, что ли? – спросила я ее в лоб. Галя засмеялась. Нет, заржала так, что я подумала, что она свалится под стол.
– А-а-а, я не могу! Что, было похоже? Извини, я просто… а-ха-ха! Я видела тебя с Каминским, насколько я знаю, ты Вера-моя-крепка, да? А я – жена Кости Землякова, Кота. Мне было ужасно интересно с тобой поболтать, понять, какая ты. И есть ли шанс у Влада, потому что я его очень люблю. Они с Костей старые друзья, с детства, так что я хорошо знаю Влада. И в курсе многих событий. Так что прости, что… Ой, не могу! Клеила тебя! – и снова засмеялась.
– У меня в последнее время развелась такая армия разнополых поклонников, Галь, что я уже каждого подозреваю, прости меня тоже, я на самом деле… – и заржала еще громче.
Мы посмеялись еще минуту, потом чокнулись кружками и выпили за знакомство.
– Скажи же, Ника, как тебе наша звезда? Есть у Влада шанс, а?
– Понимаешь, Галь, все так сложно… Он потрясающий, Влад Каминский… А я… Я запуталась. И пока не знаю, что тебе ответить. Расскажи лучше мне о Владе. Моет, это добавит ему очков, а? – я подмигнула. Галя улыбнулась и кивнула:
– Хорошо, расскажу. У Влада все непросто. У него всегда все было непросто. Он же музыкант, без дураков, настоящий музыкант и поэт. Такой странный человек, но странный в хорошем смысле. Я его знаю уже лет десять, еще с Котом не встречались мы, еще Каа был никем и Solid только начиналась. И он всегда такой был. А с годами только лучше становится. Он, понимаешь, с одной стороны очень простой, прямой и квадратный, все у него по полочкам, все так, как должно быть, все правильно. Но при этом он весь на эмоциях, весь на творчестве. И это такое несочетаемое сочетание, что просто… Я с Костей закрутила тогда, чтоб к Каа подобраться, честно говоря. А потом поняла, что Кот – мое всё, а Каа – не мое. Но всех бесконечных девиц с горящими глазами, которые вокруг Влада тусят, я прекрасно понимаю. Ему сильно помогла Кристина. У него была девушка, она погибла в аварии.
– Да, я в курсе, он сказал.
– Ну вот. Когда он в нее влюбился, у него как будто крылья выросли. Любовь там была настоящая, большая и красивая. Жалко ее очень. А его – еще жальче. Когда она погибла, мы за него сильно боялись, караулили по очереди, чтобы он чего не сделал непоправимого, понимаешь? А он на удивление ровно все это пережил. Все говорил, мол, это судьба, от судьбы не убежишь и против судьбы не попрешь. Только альбом написал. Собственно после смерти Крисы вышло два альбома – один чисто Владкин, второй – сборняк всех музыкантов Solid-овских. Потому, что после «Кристалла» Влад ни единой песни три года не мог написать. А потом у нас был день, когда Влад нам спел «Ведьму и веру». И потом меньше чем за месяц весь «Языческий альбом». Пацаны, музыканты, за тебя ведро водки выпили, потому что ты вернула Каа его музыку, его стихи и его жизнь. А потом Копыч его как-то спросил, мол, что ж ты Вере не скажешь? Влад так разошелся! Орал! Я, говорит, сам знаю, когда и что мне делать. А потом Копыча за грудки, мы думали, морду бить будет, а он ему пачку билетов в зубы и накричал свой план. Смешно было. Каа такой милый, когда сердится. Ты понимаешь, Вера, что если ты его не захочешь… Я не имею права этого говорить, да. Но я тебя прошу, умоляю – попробуй, попробуй! Он для тебя звезду с неба достанет, Вера. Или Ника? Короче. Как-то так.
Галя допила свой кофе. Я молчала. Жена Кости Землякова невесело улыбнулась мне и попрощалась:
– Ну, всего тебе хорошего, Вера и Ника. Я пойду, мне еще в магазин нужно и глажки стопка ждет. Знаешь, в совместной жизни много неприятного, но иногда гладишь его рубашку и прямо хочется. С наслаждением гладишь, понимаешь? Потому что он – твое всё. Это не сразу становится понятно. Я очень надеюсь, ты почувствуешь это к Владу, он этого заслуживает. Пока!
И ушла. Я взяла еще один капучино и закурила.
Вот как. Оказывается, я вернула миру песни Влада Каминского. Странно, что сам он мне ничего не рассказал про это – такое шикарное очко в пользу себя, красивого. Кстати, реально, кто красивее? Влад или Таир? Я как-то не думала об этом. Они оба хороши. И оба нравятся мне как люди. И что же делать, а?
Как раз в это время и заиграл телефон.
– Алло!
– Вера, наступило послезавтра, – чертов Каминский не говорит «алло» и не здоровается, очевидно, это такой образ мысли.
– Сегодня сегодня, а послезавтра будет послезавтра, – выдала я кусочек глупости, надеясь сбить его с мысли. Но Влад не поддался:
– Послезавтра наступило, и я хочу тебя увидеть до дрожи в пальцах, Вера. Пойдем в ресторан? Куда ходят нормальные люди? Я надену галстук, хочешь? И поедем на лимузине. А хочешь, купим тебе платье и уже потом поедем в ресторан? Или хочешь, я найму карету с белыми лошадьми, из тех, что катают детишек на площади? Я очень романтичный и у меня полно дурацких идей, но я так хочу тебя видеть, что забыл большую часть. Вера, где ты? Я приеду.
– Нет, не надо приезжать. Я на Посольской. Я сейчас куплю торт и приду к тебе в гости, ты же тут неподалеку живешь? Я куплю торт и приду к тебе пить чай. Как нормальные люди, да? И надень галстук. А рубашку и штаны можешь не надевать. И я не собираюсь все двадцать минут слушать твое пыхтение, так что не доставай гарнитуру. Адрес?
– Посольская, тринадцать, квартира сорок два, второй подъезд, второй этаж. Торт я люблю «Черный лес», если что. И я не уверен, что у меня есть галстук…
Я бросила трубку.
***
Я позвонила. Дверь открылась. Влад Каминский стоял в тесной «чешской» прихожей, одетый в черные боксеры и яркий галстук с искрой. И у меня сразу и бесповоротно снесло крышу от этой картинки. Не уверена, что моя курточка падала так же зрелищно, как давеча косая Влада, а сапогам моим до его концертных вообще никогда не допрыгнуть. Но зато у меня был торт, и вот он очень эффектно себя повел, ляпнувшись с метровой высоты на ламинат, и жалобно плюхнул при этом. И я запрыгнула на него, как кошка на дерево, обхватила ногами, сунула язык в его сладкий рот и почувствовала себя совершенно счастливой.
И он внес меня в квартиру, крепко прижимая к себе своими пальцами, от которых я так тащилась в прошлый раз. И он стаскивал мои джинсы, повторяя сквозь поцелуи: «Платье, черт возьми, платье!» И я чуть не сломала зуб об тяжелую серьгу с чернением. И он испортил мой новый лифчик из «Инженю», купленный по наводке Ли. И мы обошлись почти без прелюдии, если только можно считать прелюдией судорожное стаскивание вещей и болезненные стискивания, и укусы, и почти пинки, которыми он награждал меня, пока раскладывал по кровати, и вдавливал всей тяжестью в жесткое гобеленовое покрывало, и, наконец, нанизал, как шашлык, на свой… О, мой бог! Да!
Я запросила пощады минут через тридцать, когда у меня снова заболели все мышцы, а чертов Каминский, похоже, не собирался останавливаться на достигнутом. Пришлось подключить фантазию и заставить-таки Влада зарычать и задергаться, и наставить синяков на моих бедных бедрах, и взлететь к облакам. И свалиться на меня всей тушей, опять!
– Ты самая невероятная женщина на свете, Вероника Романова, ты знаешь это? – спросил он минутой позже, поглаживая мое плечо кончиками пальцев.
– Ты тоже неплох, Каминский, очень хорош, я бы сказала.
– Но хуже, чем в прошлый раз, наверное, – очень грустным голосом сообщил Влад.
– Из чего такие выводы? – насмешливо поинтересовалась я.
– В прошлый раз ты все-таки назвала меня милым. А сегодня я только и слышу «Каминский».
– Милый, у тебя есть полотенце? – поинтересовалась я и пошла в ванную. Влад порывался мне помочь, но я вытолкала его за дверь и с удовольствием вымылась.
Потом мы чинно и благородно уселись пить чай с тортом. После двух кусков в кофейне я уже смотреть на торт не могла, казалось бы, но после гимнастики с Владом аппетит проснулся снова. Так что я, в новенькой майке Silver Solid, чинно ела торт и поглядывала на Влада. Влад в одних трусах и уже без галстука, не менее чинно пил чай и тоже ковырял свой кусок. И всё это было так мило, так естественно, так, как бывает у нормальных людей! Ничто не предвещало. Но Каминский не был бы Каминским, если бы просто попил чаю.
– Ты пришла, потому что хотела меня? – спросил вдруг Влад.
Я не знала, что ответить. Поэтому быстро сунула в рот кусок торта и стала вдумчиво жевать.
– Или ты пришла, потому что пожалела меня?
Час от часу не легче! А теперь что я должна ответить?
– Или потому, что очень красивый парень лежит в больнице, и тебе скучно?
Твою мать! Я отхлебнула чаю и сказала:
– Я пришла, потому, что хотела тебя увидеть. Потому, что поговорила с Ли.
Н-н-на! Получай! Ну, как оно? Отдача не замучила?
– Вот как. И что тебе сказала Ли?
– Что ты пнул ее в спину, – боже, я ужасно не хочу этого говорить! Зачем я сказала? Что теперь будет?
– Ну и? Ты веришь?
– Там были только вы трое, так что я не знаю, кому верить. Но с тобой я только что переспала, а с Ли – нет. Такие дела.
– Я не пинал ее в спину. Но, возможно, я дернулся. И задел спинку ее сидения. Это возможно. Я не помню этого, но это возможно. Именно потому, что это возможно, я не убил Ли тогда.
Круто. Это возможно. Возможно, что вы оба ее убили. Или никто не убивал. Но в любом случае за рулем была Ли. А ты чистенький, Владка. Круто. Это возможно!
Мне расхотелось торта. И чаю. И Влада Каминского. Расхотелось.
Влад прочел мои мысли, не иначе:
– Ты думаешь, я хочу остаться в этой ситуации белым и пушистым? Свалить всё на Ли? Это не так. Я все эти годы думаю, мог ли я действительно толкнуть ее. Может это быть моя вина? Может, еще как может. Я готов был придушить ее, не то, что толкнуть. Но я не помню этого. Я помню только, как Ли повернулась всем телом к Крисе, а Крис потянулась к ней. Я знаю, что Ли абсолютно точно не видела дороги, когда все случилось. Она видела только Крису. Я проводил эксперимент: выехал на трассу, разогнался до ста двадцати и несколько секунд смотрел на правое сидение. И чуть не улетел в кювет. А ведь я был сосредоточен, спокоен и один в машине. А у Ли всё было иначе. Я не верю, что Ли не виновата. Мой гипотетический пинок не решал, она просто не смотрела на дорогу, не вела машину – она целовала Крис. Ей было наплевать на все, на безопасность, на мои трепыхания – для нее существовала в ту секунду только Крис. Поэтому, а еще для того, чтобы не сойти с ума, я принял такую формулировку. Это возможно. А теперь, я вижу, ты больше не хочешь быть здесь? Ну что ж, я понимаю. Я даже не буду звонить тебе. Подумай об этом, и позвони мне сама, когда захочешь.
Я встала и медленно пошла в прихожую. Вынула из куртки телефон и набрала номер.
Реверс:
– Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, и двадцать восемь. Все верно. Держи! – Ли швырнула сверток на колени худого, даже изможденного, неопрятно одетого парня, – Какие новости в мире, Порки?
– Спасибо, Ли, – парень запихал сверток под свитер, – новости в мире порки – это симпатичный каламбур. А новости разные. Говорят, будет новый налог на мотоциклы. Никита Волчонок сильно побился на прошлой неделе. В «Роджере» была грандиозная драка, Пашка-барабанщик, ну знаешь его, из Silver Solid, выбил Лехе зуб. Марина-мандарина сменила молчела, теперь у нее новый мальчик, совсем ребенок, так забавно выглядит. Кстати, у Каа новая девушка, Жюли вся в соплях по этому поводу.
– У Каа? Давно? – Ли нахмурилась.
– Насколько я знаю, недавно, но новый альбом написан про нее и для нее. Некто Вера. Говорят, ничего особенного, с Жюли не сравнить. Но Каа, он же с придурью, так что…
– Хорошо, спасибо за новости, Порки. Иди, и о наших делах, будь добр,не трепи языком, да?
– Я что, похож на дурака? – Порки улыбнулся, – может, для тебя что-нибудь интересное узнать? Я недорого возьму.
– Без тебя узнаю. Давай, давай, иди.
Ли вскочила на байк, позабыв про шлем и все остальное. У Каа новая девушка. Некто Вера. Твою мать!
Глава 16
Аверс:
Я балансировал на грани сна, но поспать мне не дали. Двери открылись, и вошла докторша. О, что это была за докторша! Глаз не оторвать! Настоящая красавица, без дураков. Она подняла глаза от каких-то бумаг, вероятно от моей истории болезни, и приветливо улыбнулась мне:
– Добрый вечер! Меня зовут Юлия Владимировна, я сегодня дежурный врач. Как вы себя чувствуете? Голова болит?
– Добрый вечер, доктор. Спасибо, сносно. Голова практически не болит.
– Хорошо, будьте добры, сядьте, я посмотрю вашу рану.
Я сел. Докторша подошла вплотную, почти уткнувшись мне в лицо двумя сногсшибательными полушариями, туго обтянутыми белым халатом. Она пахла чем-то горьким, чем-то невероятно притягательным. Прохладные руки прикоснулись к моему лицу, слегка поворачивая мою голову, потом она стала аккуратно снимать повязку с головы.
– Доктор, – решил я пошутить по вечной привычке настоящего мачо, – я умру?
– С чего вы взяли? – улыбнулась она.
– Мне кажется, я умираю, а вы – ангел. Потому что таких невероятных врачей не бывает в реальности.
– Вы точно не умрете, нельзя умирать в таком неподходящем настроении, Агаларов, а то в рай не возьмут за прелюбодеяния.
– Называйте меня Таиром, доктор Юлия. Ужасно, если такая потрясающая девушка будет звать меня по фамилии.
– Вы слишком активно себя ведете для больного с сотрясением мозга и дыркой в голове, Таир, – она явно получала удовольствие от нашего разговора.
А мой проклятый мозг уже развернул перед моим внутренним взглядом картинки с этой самой докторшей в главной роли. Ну, неужели даже чувства к Нике не способны выбить из моих мозгов и моих штанов эту вечную охоту до хорошеньких личиков и кругленьких попок? Ужасно!
– У меня сотрясение мозга. Да. Но разве могут мозги перестать сотрясаться, когда на них смотрят такие необыкновенные глаза, как у вас? Я умру, и вы будете в этом виноваты!
– А ваша девушка знает, что вместо лечения вы тут практикуетесь во флирте с посторонними врачами? – поинтересовалась Юлия.
– Моя девушка? – я уже открыл рот, чтобы заверить ее, что никаких девушек у меня нет, но…
– Ваша девушка. Разве не она приходила сегодня к вам? Такая милая брюнетка?
Ну, что я могу ответить?
– Пожалуй, что это была моя девушка. Вы жестокая женщина, доктор Юлия! Вы разрушили нашу игру, вы растоптали мое зарождающееся чувство своим замечанием насчет девушки. Вам не жаль?
– Сейчас сестра сделает вам укол. Нет, мне не жаль, ваша девушка такая красивая, такая изящная, вам должно быть стыдно даже думать о ком-либо другом, кроме нее. Она так переживает за вас, должно быть! Старайтесь поменьше вставать, вам нужно лежать. А теперь укол и спать. Спокойной ночи, Агаларов!
– Я выклянчил бы у вас поцелуй на ночь, но боюсь не смогу после этого уснуть. Спасибо вам, милая доктор!
Она еще раз ослепительно улыбнулась и вышла. А я остался в обществе подушки и эрекции. Потрясающая баба! И язык – как бритва. И докторша, просто мечта фетишиста! Я перевернулся с боку на бок. Спать расхотелось. Но и думать о докторше не хотелось тоже. Хотелось побыть с Никой. Но вряд ли мне светило побыть с ней в ближайшее время.
Тут у меня возникла идея, и я приступил к ее немедленному осуществлению. Я поднял связь*, открыл Оперу* и зашел в фэйсбучек*. «вероника романова энск» Искать! Не то, не то… Вот она, Никеша. Фотографий немного, в основном на фото друзей. Я скачал себе пару самых клевых. О себе – только род деятельности. В ньюсах несколько поздравлений с днем рождения от каких-то людей. Кто у нее в друзьях? Серега. Лерочка. Больше никого не знаю. А нет, знаю. Виталик, режиссер. Еще пара знакомых лиц, актеры театра, очевидно. Я по-приколу кинул Нике инвайт* и вышел из фэйсбука. Полазил по PHP-шным сайтам, почитал новости. Пару минут разглядывал мои новообретенные Никины фотки и, наконец, уснул.
