Текст книги "Мы не будем друзьями (СИ)"

Автор книги: SashaXrom

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Но я не оборачиваюсь, я лишь крепче обнимаю Вику за плечи, а она в ответ ещё сильнее прижимается ко мне. Мы гуляем до поздней ночи. Андреева и в самом деле чудесная девушка, и как это я не разглядел её раньше. Я провожаю её до дома, она выжидающе поднимает на меня глаза, прекрасно понимаю этот взгляд, как же, всё по сценарию – романтичная прогулка, поцелуй на ночь, вечер не перестаёт быть томным.

Наклоняюсь к ней, прижимаюсь к мягким и послушным губам, с радостью раскрывающимся мне навстречу. Вика выгибается в моих руках, обнимает меня за шею, я углубляю поцелуй, и тут совсем некстати в моей голове возникает образ Илая, который совсем недавно в кинотеатре вот точно так же тянулся ко мне с такой, как выяснилось потом, обманчивой страстью.

Я отстраняюсь от Вики, глажу её по волосам, снова целую в лоб:

– Спокойной ночи?

Вика улыбается и целует меня в нос:

– Спокойной ночи.

Ещё раз обнимает меня и бежит к своему подъезду. У самого входа оборачивается и кричит мне:

– Ты мне очень нравишься, Егор.

Да, Вика, ты мне тоже очень нравишься, возможно даже, что у нас с тобой что-то получится, по крайней мере, мы можем попробовать. А дурацкие мысли насчёт самого невозможного человека на свете – это временно, это пройдёт. Ты пропускаешь удар, когда не знаешь противника, не знаешь его тактики, умения вести бой. Но потом, когда ты всё это узнаешь, ты сможешь вовремя поставить блок.

Фролов воспользовался ситуацией, подобрал удобный момент, смоделировал подходящую обстановку с учётом сумрака кинозала, некоего выпада из реальности. Что это? Месть? Ну, тогда он должен быть удовлетворён, он показал мне то, что хотел. У него прекрасно вышло унизить меня в собственных глазах.

Беда в том, что я никак не могу выкинуть из головы его пальцы на моём запястье, кажется, что кожа до сих пор помнит его прикосновения. Не могу забыть твёрдый сосок под подушечками моих пальцев, прохладную сталь штанги, и охватившее меня тогда болезненное желание всё-таки повернуть её по часовой стрелке, чтобы он охнул от боли.

То, от чего я сбежал из чужого города, настигло меня тут. Надо же, какая насмешка судьбы. Кто бы мог подумать. Бойся своих тайных желаний, они имеют свойство сбываться.

Да, я бежал тогда, по-другому это и не назовёшь, потому что, что бы там я ни испытывал, какие бы эмоции мной не овладели, я уверен, что это всё неправильно и противоестественно, меня так воспитали, и я не могу себе позволить переступить через те правила, которые стоят в моём сознании. Это просто дурацкие фантазии, они у всех бывают.

Но почему прекратить это было легко тогда, я забыл обо всём, как только сел в поезд, и так трудно выкинуть из головы его, придурочного психопата Илью Фролова? Там, в Томске, это было на такой лёгкой грани полутонов, полунамёков, что считай ничего и не было. И я так не хотел, чтобы что-то случилось, что пресёк это всё на корню. А что мне делать сейчас? Бежать мне уже некуда.

Там был почти такой же мальчик-девочка, но с характером подходящим ему по его статусу, нежный и ласковый, здесь же у этого мальчика-девочки характер королевской кобры и шипы по всему периметру.

Но я почти уверен, что Илай потешил своё эго и переключит своё внимание на кого-нибудь более достойного.

А я приведу своё сбившееся дыхание в порядок и забуду обо всём, как о страшном сне. Тем более, у меня есть теперь Вика, с которой хорошо и спокойно, которая поможет мне переключиться на то, что мне по гендеру и положено.

Мне просто надо абстрагироваться от этой ситуации, просто держаться от Фролова подальше, не провоцировать его на новые выходки в отношении меня.

========== Часть 5 ==========

Следующие несколько дней Фролов не показывается в институте и не смущает общественность своим светлым ликом. Я уже начинаю надеяться, что он решил завязать с учёбой и заняться чем-нибудь более подходящим его интересам.

Что там говорили? Он в порно снимается? Вот и пусть снимается дальше, там и платят, да и вообще приятно, наверное. Тут я хмыкаю, стараясь отогнать так некстати всплывающие картинки с Ильёй в весьма недвусмысленных позах, распятого под чужими мужскими телами. Зрелище завораживающее, и хочется задержать эти кадры перед глазами, но я моргаю и пытаюсь переключиться на что-нибудь менее эротичное.

Менее эротичное сейчас сидит рядом со мной и жуёт беляш. Смотрю на Пашку, а у него жир течёт по подбородку, а я снова думаю, что если бы напротив сидел Фролов, то мне, наверное, захотелось бы стереть этот жир с его кожи, и не факт, что руками. Хотя Фролов и беляши – понятия настолько же несовместимые, как Мальцев и китайский язык.

Гадюка Илья представляется где-нибудь в роскошном ресторане, сидящим с прямой спиной на каком-нибудь жутко дорогущем стуле, лениво потягивающим мартини с отставленным вбок жеманным пальчиком.

Паха, поймав мой остекленевший взгляд, недоумевающе пялится на меня пару секунд, а потом с пониманием протягивает мне недоеденный беляш:

– Хочешь?

Я качаю головой: вот в этом весь Мальцев, последнее отдаст, если ему покажется, что кто-то нуждается в этом больше, чем он. Пашка лыбится и доедает последний кусок:

– Что ты сидишь такой хмурый, как хомяк перед расстрелом?

Пожимаю плечами, ну да, точно, вот именно Пахе я сейчас и поведаю, что я так не хочу видеть Илая, а вместе с тем так хочу его увидеть. Что за чушь, да и ладно, и хрен с ним. Пусть он реально хоть сквозь землю провалится.

Тут ко мне сзади кто-то прижимается, и глаза закрывают тёплые ладони, пахнущие то ли малиной, то ли клубникой. Я чихаю и накрываю Викины руки своими, разворачиваясь к ней и обнимая за талию.

– Привет, – она тянется ко мне за поцелуем.

– Привет, – отвечаю я, зарываясь пальцами в её волосы.

– Тошнит меня от ваших соплей, – бурчит Паха и демонстративно отворачивается от нас.

Вика тихо смеётся мне в губы, я закрываю глаза, осторожно целуя её.

– Вы ещё тут потрахайтесь, – раздаётся вдруг над нами знакомый до тошноты голос.

Мимо нас проходит Илай, глядящий на нас с таким отвращением, будто увидел пару спаривающихся тараканов.

– Я к тебе обязательно обращусь, если мне вдруг понадобится консультация на тему, где мне трахаться и как, – парирую я, ещё крепче прижимая к себе Вику.

Илай фыркает и поднимается вверх на своё место. Я провожаю его взглядом – сегодня он в каких-то до ужаса непотребных оранжевых штанах, туго обтягивающих стройные ноги, светло-голубой рубашке, расстёгнутой почти до половины груди и волосы у него тоже до неприличия распущены, а меня уже несёт в далекие ебеня, и остановиться я не могу.

Я смотрю на его задницу, затянутую в оранжевую тряпку, а в голове снова кино, а в руках покалывание, до того хочется дотянуться и потрогать, а насколько там всё упруго, сжать так, чтобы до боли. А Фролов, как почувствовав мой взгляд, резко поворачивается, ухмыляется одной стороной рта и ехидно бросает:

– Ты на мне дыру протрёшь, сладкий.

– Да на тебе там и до меня всё протёрто, что ты заволновался, – огрызаюсь я.

Фролов поджимает губы:

– Хамишь?

– Да боже упаси! – я отворачиваюсь от него, Паха смотрит на меня, открыв рот:

– Это что сейчас было?

Пожимаю плечами, а в аудиторию уже заходит Всеволод Большое гнездо:

– Так, ребята, вы вчера записывались по группам, мы их слегка подкорректировали, чтобы было более-менее равномерное соотношение специалистов. Списки я пущу по рядам – посмотрите, кто в какой группе. Задание, которое вам надо будет выполнить состоит в следующем: вы снимаете ролик продолжительностью от минуты до трёх. Тема может быть абсолютно любая, главное условие, которое вам необходимо выполнить – это неожиданный финал. Потом вы это всё монтируете, накладываете звук… да вы и так всё знаете, что я вам по сто раз объяснять буду.

Пока Пырятин рассказывает о сроках и что ещё нам необходимо сделать, мы ищем свои фамилии в списках. Пашка расстроенно вздыхает, когда видит, что его отсеяли из нашей группы и приписали к другой. Мы с Викой удовлетворённо улыбаемся, мы вместе, а, значит, работать будет легче, да и звукарь с оператором нам тоже попались ничего так ребята. Беда только, что с актёрского в нашей группе никого нет, так что и играть роли нам придётся самим: набор на актёрский в наш год был совсем минимальный – кому-то удалось заполучить в свою группу артистов, а вот нам не повезло.

– Всеволод Арнольдович, – голос с заднего ряда заставляет всех повернуть головы вверх. Илай тянет руку и, широко улыбаясь, спрашивает: – Меня не было несколько дней, и я не записался на это ваше цирковое шоу. Как мне теперь поучаствовать?

– Цирковое шоу, Фролов, – вздыхает Пырятин, – это ваше появление в стенах нашего вуза. А это проектная работа, где требуется умение работать в команде. Вот вы умеете работать в команде, Илья?

Илай довольно скалится:

– О, вы не представляете, как хорошо я умею работать в команде. Могу даже фотки показать. Хотите?

Всеволод непонимающе смотрит на Фролова, потом до него что-то доходит, он краснеет и трёт рукой вспотевший лоб:

– Ладно, Фролов, сейчас мы найдём для вас место. Может, кто хочет принять Илью в свою группу добровольно? – обращается он к притихшей аудитории. Все тут же опускают глаза и изображают предельную степень занятости. – Понятно, я так и думал, – Пырятин усмехается. – Так-так-так, в какой группе у нас совсем недобор. А, ну конечно, группа Ветрова. Принимайте в свои ряды ещё одного…

– Нет! – кажется, что мы с Илаем крикнули это слово хором и в одно время. Я вскакиваю с места, Фролов тоже отрывает свою задницу от скамьи:

– Всеволод Арнольдович, давайте меня хоть к кому, только не с ним, – просит он таким несвойственным для него тоном нормального человека.

– Вы понимаете, Илья, – как маленькому ребёнку объясняет ему Пырятин, – тут никто не горит желанием с вами сотрудничать, так что берите то, что дают.

– Я тоже, может, не хочу с ним сотрудничать, – подаю голос я. – Почему вы нам его насильно навязываете?

– А куда мне его деть? – Всеволод Арнольдович заметно начинает нервничать. – Уж вы-то, Ветров, должны понимать, как нелегко новенькому в новом коллективе, сами недавно через это прошли.

– Ну да, – бурчу я, обречённо возвращаясь на своё место, – как ему, бедному, нелегко, просто диву даюсь, как он измучился.

– Ну, всё, – почти радостно вздыхает Пырятин, – сроку у вас неделя, так что советую не терять времени, а уже сегодня приступать к обсуждению проекта.

– Удачи, друг, – хлопает меня по плечу Паха. – Вот сейчас я просто счастлив, что я не в твоей группе. На змей любоваться лучше всего стоя где-нибудь подальше от них. А ты теперь мой конкурент, так что я отчаливаю.

Я с грустью смотрю ему вслед, а Мальцев уже коннектится с новыми товарищами по камере и монтажу, и даже не смотрит в мою сторону. Зато к нам во всём своём царском величии со своего железного трона спускается Илай и снисходительно спрашивает:

– Ну и когда мы с вами собираемся, о, дивные мои друзья?

– Вообще, лучше прямо сейчас подумать над темой, – предлагает Вика и вопросительно смотрит на меня.

Я киваю, Сафар Курбанов и Гена Миронов тоже соглашаются, что тянуть нельзя, можем и не успеть.

Мы располагаемся в кафешке, недалеко от института. Обсуждение идёт туго, в голову лезет всякая фигня, одна идея нелепее другой. Что можно снять за минуту-две, чтобы был сюжет и неожиданный финал? Да фиг его знает. А ведь ещё надо как-то умудриться не повториться с другими группами, чтобы не было обвинений в плагиате. Тут нужна оригинальная идея и ни на что не похожая.

– У меня есть одна идейка, – лениво тянет Илай после трёх часов наших бесплодных попыток что-либо придумать. – Она вам, конечно, не понравится, но я уверен, что ни у кого такого не будет.

Да, именно этого мне сейчас не хватало. Даже страшно представить, что там взбрело в голову Фролову, и на что способна его сумасшедшая фантазия.

– Говори, – Сафар заинтересованно смотрит на Илью, а тот, как-то непонятно улыбаясь, начинает:

– Идея на самом деле очень простая. До банальности просто. Идут по аллее парень и девушка, они пара. У них неприятный разговор, они ссорятся и кто-либо из них в пылу ссоры предлагает расстаться. Лучше, если предложение будет исходить от девушки. Парень расстроен этим, и в гневе говорит, что он с радостью расстанется с ней и прямо тут же в парке найдёт ей замену. Ему это раз плюнуть, вот первую встречную он сейчас возьмёт и поцелует. Как раз перед ними идёт девушка, он хватает её за руку, резко поворачивает к себе со словами: «Выходи за меня», и тут же целует её в губы. Она от неожиданности не отталкивает его и даже отвечает на поцелуй. Но когда он отстраняется от неё, он видит, что это не девушка, а парень, которому он только что сделал предложение.

Илай заканчивает и, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, смотрит на нас, застывших в прострации от нарисованной Фроловым картины.

Тут Илья не выдерживает и громко фыркает прямо в свою чашку с кофе.

Первым в себя приходит оператор Генка:

– Кто это будет играть? – откашлявшись, спрашивает он.

Фролов дёргает плечами:

– Ну, а что тут не сыграть? Актёров хватит. Пара у нас уже есть, – кивает на меня и на Вику, – ну, а я сыграю себя, помогу вам, несчастным, так уж и быть.

Я не верю своим ушам, то, что сейчас происходит просто психический бред какой-то:

– Ты хочешь сказать, что это я буду сниматься в этой херне?

Илай кивает, пряча ехидную улыбку в плотно сжатых губах.

– То есть мне придётся целоваться?

Снова кивок.

– С тобой?

– Ну да.

– На камеру?

– Ага, – довольно скалится Илай.

– Нахер пошёл! – я раздражённо откидываюсь на спинку дивана.

– А чего ты боишься, сладкий? – вкрадчиво спрашивает Фролов. – Что кто-то усомнится в твоей стальной гетероориентации? Так это всего лишь кино, ты расслабься.

– А знаешь, – задумчиво говорит Вика. – Идея-то и в самом деле неплохая.

========== Часть 6 ==========

Я не мог понять, как этим людям удалось уговорить меня на эту аферу. Чёртовы киношники, готовые ради минутной славы принести в жертву всех и вся. А жертва-то тут в итоге я, только я. Больше никто не пострадает. Конечно, принесите невинного агнца для забавы кровавому языческому божеству. Тут я себя останавливаю, на невинного агнца я не тяну, как не приглядывайся. Но, тем не менее, меня жёстко подставили все, вплоть до моей девушки, а уж ей-то стоило бы задуматься о столь пристальном внимании самой скандальной личности института к её парню.

То, что это затянувшаяся месть, в этом я ни секунды не сомневался. Ради чего ещё-то Илай затеял весь этот фарс? Только ради удовлетворения своего ничтожного тщеславия. Только так и никак иначе.

Любитель приватного видео, мать вашу. Успокаивает то, что, во-первых, рядом будут свидетели, а во-вторых, это и в самом деле всего лишь кино на заданную тему, а уж кто как реализовал эту задумку – дело сугубо индивидуальное.

Правда, шуточек я наслушаюсь на эту тему выше колокольни, и больше всего, конечно же, от Мальцева.

А пока я сижу в пустой в такой поздний час библиотеке и набрасываю раскадровку этого совершенно паскудного действия.

– Мечтаешь? – тихий шёпот над ухом заставляет меня вздрогнуть. Я поднимаю голову, на меня смотрят в упор ярко-синие глаза Фролова. Хочу нахамить ему, но вместо этого спрашиваю:

– Ты носишь линзы?

Он удивлённо замирает от неожиданности такого вопроса и внезапно покладисто отвечает:

– Да, это линзы.

– А какой настоящий цвет? – хуея от собственного любопытства, продолжаю я.

Илай присаживается рядом и смотрит на листы раскадровки.

– Это большой-большой секрет, только для близких, – и ехидно так улыбается. – Но я тебе обязательно покажу. Как-нибудь. Если захочешь.

– Не можешь не сучить, да? – интересуюсь я вполголоса.

– Не могу, – соглашается Фролов и нагибается над моими рисунками. Его волосы так близко от моей щеки, что снова чувствую этот запах чего-то лимонно-тёрпкого, от которого так хочется прижаться щекой к его волосам, зарыться в них носом и вдыхать этот аромат до бесконечности.

Я трясу головой, отгоняя морок, и спрашиваю:

– Нафига ты всё это затеял?

Он непонимающе хмурится:

– Что затеял?

– Что? Да фарс этот с видео. Коллекцию собираешь?

Он ещё пару мгновений хмурится, а потом на его лице появляется понимание:

– А-а-а, ты вот про что. Видосик с псевдогомофобом Михеем. Да, идейка была класс, а отсос так себе, на два с минусом. Теоретик хренов, – он брезгливо кривится. – Хм, ты думаешь, для моей коллекции так не хватает тебя и того недопоцелуя, который, возможно, произойдёт?

– Возможно?

– Ну да, а ты что думал, я с тобой реально целоваться собрался? Есть неплохие варианты для имитации, сожмёшь свои губёшки покрепче, со стороны и не видно, что ты симулируешь бурную страсть, а по факту ничего особо и не будет. Если только ты сам не попросишь, – тут Илай изучающе смотрит мне в лицо, а к моим щекам совершенно против моей воли приливает кровь.

– С какой это стати мне тебя просить о чём-то? – вяло огрызаюсь я.

– С такой, что ты этого хочешь, – спокойно, как признанный факт, произносит Фролов, заправляя прядь длинных волос за ухо.

– С чего ты это взял?

– Разве нет? – он улыбается и снова приближает своё лицо почти вплотную к моему.

Я сглатываю, глядя на его губы, а он облизывает их, проходясь острым языком по самому контуру. Сердце моё уже бьётся хрен пойми где, и я снова дурак дураком пялюсь полоумным взглядом на него, а мой мозг медленно испаряется из моей головы. Илай чуть прогибается в спине, приближаясь уже ко мне не только лицом, а почти всем телом, кладёт руку мне на колено и шепчет:

– Ну же.

Не верю, что снова ведусь на эту провокацию, но тело уже против моей воли хочет рвануть меня в эти губы, и я уже вот-вот, почти…

– Мальчики, вы перепутали библиотеку с борделем, – грозный голос Антонины Ивановны, хранителя древних фолиантов и библиотечной чести, раздаётся совсем близко, а я вздрагиваю, приходя в себя, сгребаю одним движением листы в одну кучу и пулей вылетаю из библиотеки, проклиная на ходу Фролова, себя, Антонину Ивановну и весь род человеческий.

Какого хрена ты ко мне привязался, чокнутый Илья Фролов, что тебе, целого института мало? Вон, какое поле непаханое, и ведь по-любому найдутся те, кто мечтает о тебе и по ночам дрочит, натирая трудовые мозоли, на твой светлый образ.

Дёрнул же меня тогда кто-то за язык, молчал бы себе в плечо Мальцева и жил бы себе сейчас спокойно, но нет же, надо вот было вставить свой такой веский тогда аргумент. Вот еблан, так еблан.

Надо переключиться, просто переключиться на что-то лёгкое и позитивное. Я звоню Вике:

– Привет. Ты где?

– Дома, – чуть удивлённо отвечает Андреева.

– Не хочешь встретиться?

– Сейчас?

– Да.

– Ты можешь приехать ко мне, у меня сегодня родители на даче, – осторожно предлагает Вика.

Отлично, это то, что мне крайне необходимо. Вика встречает меня в коротком домашнем платье, такая милая и тёплая, что мои мысли плавно поворачивают в спокойное русло тихой реки, где мы с ней, удобно устроившись на диване, пьём чай и смотрим какой-то жутко романтический фильм про любовь.

Время пролетает так быстро, что Вика обеспокоенно смотрит на часы и, подумав немного, предлагает:

– Если хочешь, ты можешь остаться у меня.

Я киваю, да, это именно то, что мне сейчас надо, что-то очень правильное и само собой разумеющееся.

А потом мы с Викой лежим в кровати, целуемся так долго, что заканчивается воздух в лёгких, она гладит мой затылок, а потом спрашивает:

– Мы же не будем торопиться?

Я улыбаюсь:

– Думаю, нам не стоит торопиться. Мы ещё всё успеем с тобой.

Она тоже улыбается и кладёт голову мне на плечо. А я смотрю в тёмный потолок и не верю сам себе.

Что, простите? Что я сейчас сказал? Нам не стоит торопиться? Какой нормальный парень в постели с девушкой такое, блядь, скажет вообще? А хотя, где вы тут увидели нормального парня? Нормальный парень не будет залипать на другого парня, пусть он и дофига похож на девчонку. Да без разницы на кого он там похож. Хоть на просто девчонку, хоть на саму Синди Коул.

Я вздыхаю и закрываю глаза – дерьмо, в которое я по неосторожности вляпался, грозит утопить меня в своих далеко не прохладных волнах.

На следующий день мы вновь остаёмся после пар, чтобы обсудить натуру для съёмок. Ребята рассматривают раскадровку ролика, Илай протягивает руку и берёт тот лист, где набросан тот самый злополучный в своей внезапности поцелуй. Он поднимает на меня глаза и с таким противным якобы пониманием произносит:

– С душой нарисовано. Ты проникся моментом?

Я игнорирую этот выпад и обращаюсь к парням:

– Слушайте, может, кто из вас встанет вместо него, – я киваю головой на Илью, тут же с насмешливым выражением лица разглядывающего смущённые лица наших компаньонов.

– С ума сошёл, – Генка откровенно ржёт, – да меня, даже если в меха нарядить и парик нацепить, я вряд ли за бабу сойду. А мы всё-таки не пародию снимаем, а драму с трагическим финалом, – тут он снова ржёт. Вот сука, хорошо ему, он тут вообще собачий хвост сбоку, держи себе камеру да процессом наслаждайся.

Я с надеждой смотрю на Сафара. Тот с сочувствием глядит на меня:

– Знаешь, Егор, почему я пошёл именно на звук? А вот чтобы никогда в жизни не оказаться в такой вот ситуации. Да меня весь мой род проклянёт вплоть до десятого колена, если я в чём-то подобном хоть рядом постою. Так что предавайтесь разврату без моего участия.

Одни предатели кругом, а я стою посреди тёмного леса, а вокруг меня голодные волки, а в руках вместо оружия карандаш.

Илай смотрит на всё это действие с нескрываемым удовольствием, а мне уже всё равно, я спрашиваю у него:

– Слушай, тебе какая в принципе разница? Позови кого-нибудь из своих на наши съёмки и сосись с ним хоть до вечера.

– Из каких это из своих? – глаза Илая опасно прищуриваются.

– Да из любых, – нервно отвечаю я.

– Неа, – лениво отвечает Фролов до безобразия нагло глядя мне в глаза.

– Почему? – совсем уже тупо интересуюсь я.

– Ску-ушна-а, – нараспев произносит Илья и чуть ли не плюёт мне в лицо своей белоснежной улыбкой.

========== Часть 7 ==========

– Где эта скотина шарахается? – я нервно смотрю на часы.

Илай опаздывает уже на час. А я в глубине души мечтаю сейчас, чтобы он по дороге в парк провалился в какой-нибудь канализационный люк, и чтобы его смыло ко всем чертям в Атлантический океан. Вряд ли, конечно, такая схема хоть немного приближена к реальности, но в моей личной вселенной всё именно так и происходит.

«Пусть он не придёт, пусть он не придёт», – шепчу я про себя, молясь неизвестно каким богам, потому что я вообще не могу представить эту ситуацию, как я буду это делать, как, блядь, я буду это делать.

Но вместе с тем я понимаю, что делать это мне придётся – другой идеи у нас нет, а если не будет видео – не будет и зачёта по проекту. Тогда проблемы будут не только у меня, а у всех ребят нашей группы.

Так что жертва готова, господа инквизиторы – ведите палача.

Но палач запаздывает, а в моём сердце теплится надежда, что Илай всё же слился горным ручьём по скалистому берегу моих слабых упований на высшие силы.

– Бля-я-ядь! – восхищённо свистит за моей спиной Миронов. – Охуеть не встать. Вот скажите мне, а кто бы не вдул?

Я поворачиваюсь и замираю в таком ахуе, в каком не был, наверное, никогда в жизни.

По аллее, по направлению к нам, идёт такая шикарная девчонка, что вслед ей не оглядывается разве что памятник Александру Третьему. Стройные ноги в светлых джинсах в босоножках на высокой платформе, что делают её ноги еще длиннее, розовая рубашка оттеняет не менее розовые губы. Да и вообще весь макияж на её лице сделан, по меньшей мере, в модном салоне, потому что ей сигналят проезжающие машины, а птицы падают замертво.

Она же, вообще не обращая ни на кого внимания, целенаправленно идёт в нашу сторону, и тут в моей душе начинают прорастать первые нехорошие подозрения.

– Заждались меня, о, гетеросексуальные мои друзья? – произносит девица с лёгкой хрипотцой в голосе, а мы все дружно, по-прежнему пребывая в состоянии полнейшей прострации, только и можем, что пялиться, да и, возможно, нечленораздельно мычать.

– Понятно, – снисходительно бросает Илай и спрашивает: – Сниматься сегодня будем или как?

Я беру себя в руки:

– Да тебя, по ходу, уже снимали недавно.

Фролов кривит презрительно рот и с издёвкой отвечает:

– А как же, и в хвост, и в гриву. Интересуют подробности?

– Меня интересует, когда мы уже начнём, чтобы быстрее закончить, – резко обрубаю я и поворачиваюсь к Миронову:

– Ты уже всё настроил?

– М-м-м, хочешь быстро закончить? – задумчиво повторяет за мной Илай и смотрит на Вику. – А как ты относишься к тому, что он любит по-быстрому?

Вика краснеет, а Фролов удовлетворённо усмехается.

Я смотрю на него, и во мне поднимается глухое раздражение:

– Ты в таком виде собираешься сниматься? Вот в этом шлюшьем образе?

Илья улыбается:

– Ты, родной, на этот шлюший образ чуть не кончил прямо тут, посреди парка. Так что сними с себя этот гомофобный вид, пока я не подумал, что ты хочешь меня задеть своими нападками.

– Илья, – примиряюще говорит Сафар. – В самом деле не совсем тот образ, что нам нужен.

– Да я знаю, – фыркает Фролов. – Просто я к вам с других съёмок, некогда было привести себя в другой вид. Да и не мог отказать себе в бесценном удовольствии, посмотреть на ваши лица. Сейчас мне подвезут кроссовки. Пара секунд, и я готов.

Он достаёт из небольшой сумочки влажные салфетки, зеркало и начинает аккуратно убирать краску со своего лица. Постепенно гламурная дива исчезает со сцены, Илья теперь вполне похож на парня, если бы не был так похож на девушку.

Тут к нам подъезжает какое-то существо с розовыми волосами на велосипеде, с рюкзаком через плечо.

– Витенька, детка, – капризным голосом обращается к нему Илай. – Ты слишком медленно ездишь на своём драндулете.

– Да я гнал изо всех сил, – оправдывается Витенька, заискивающе заглядывая Фролову в глаза. – Вот твои кроссовки.

Илья переобувается, отдаёт босоножки своему розоватому другу и смотрит на нас:

– Я готов. Хайпанём немножко?

Нашу с Викой сцену, где мы отчаянно ссоримся, мы снимаем достаточно быстро – всё продумано, роли расписаны, затруднений не возникает. Моё гневное решение найти кого-то тут же, в парке, потом быстрый шаг в сторону девушки, идущей перед нами и резкий рывок её за плечо к себе – тоже проходит без осложнений.

Глючить меня начинает после слов: «Выходи за меня», после которых тут же должен последовать поцелуй. Произойти это должно так быстро, чтобы ни я, ни зритель не успели рассмотреть лицо девушки.

Первый дубль.

«Выходи за меня»… Синие глаза Илая распахиваются мне навстречу, губы приоткрываются, а я стою напротив него с бьющимся в горле сердцем и не могу сделать ни одного движения… «Камера, стоп!»

Второй дубль.

«Выходи за меня»… Всего-то пара сантиметров, что мне надо преодолеть, чтобы просто прижаться к его губам, но эта пара сантиметров превращается в Гранд-Каньон, который не перемахнуть на одном дыхании… «Камера, стоп!»

Пятый дубль.

«Выходи за меня»… сразу «Камера, стоп!»

Десятый дубль.

«Выходи за меня»… Илай уже смотрит на меня с сочувствием:

– Слушай, я не могу сам это сделать. Это будет вне логики фильма. Он её повернул к себе, а она сразу впилась ему в губы. Это тебе не «Сумерки», детка. Тут придётся тебе самому напрячься. Что ты делаешь из этого проблему?

Хорошо ему говорить, для него-то вообще, как я понимаю, проблем в этом мире не существует. В каких он там у нас фильмах снимается? С каких он, интересно было бы знать, съёмок приехал. Чёрт!

– Ну слушай, – успокаивающе продолжает Илай. – Я же тебе предлагал порепетировать – ты отказался. Может, всё же отойдём за кустики?

Тут Фролов не выдерживает и фыркает.

– За кустики ты вон, с Витенькой своим иди, – вяло огрызаюсь я.

– Ревнуешь, сладкий? – ухмыляется Илья. – Не ревнуй, Витенька – это так, подай-принеси. Любит меня, что поделать.

– Слушайте, времени уже дохрена. Давайте уже снимем, что ли, эту порнуху, и по домам? – Генка раздражённо смотрит на часы.

Всё, надо взять себя в руки. Как меня учил отец? Если чего-то боишься, то делать надо сразу, пока страх не одолел тебя. Это как с обрыва в море. Главное – не думать. Ты бежишь и не даёшь себе возможности остановиться. Только не думать. Ни секунды на размышление – только тогда всё получится.

Это как прыжок с парашютом. Задумаешься и не сможешь сделать этот шаг в бездну. Ну же, соберись, соберись, мать твою.

«Выходи за меня»… и тут же, ни секунды, ни вздоха между словами и действием

«Выходи за меня»… и сразу же прижимаюсь к сухим губам, тут же раскрывающимся в ответном поцелуе. Сразу бросает в такой жар, что не выдержал бы никакой термометр, а губы мои сейчас – единственная эрогенная зона на всём моём теле. Мои пальцы уже путаются в длинных волосах, закручивают их в кулак – такое звериное удовлетворение накрывает меня от этого жеста, я слишком часто представлял себе это действие.

Нет, это не имитация поцелуя, подлец Илай и тут обманул меня. Это начало самого разнузданного порнофильма, потому что он всасывается в мои губы так, будто кайфует от этого не меньше моего. Его язык уже в моём рту, а мне даже мысль на ум не приходит, что надо оттолкнуть его, прекратить это безумие, остановить этот летящий на всех парах бронепоезд прямо в жерло вулкана.

Остановись, остановись… нет! Никогда не останавливайся!

Этому поцелую нет предела, он бесконечен во времени и пространстве, Илья прижимается ко мне всем телом, сжимает моё лицо в ладонях, а в моих лёгких уже заканчивается воздух, но мне плевать, потому что мне не хочется, чтобы он останавливался, чтобы мы вернулись сейчас из этого сюрреалистического полёта на постылую землю.

Но тут сам Фролов отстраняется от меня и смотрит мне в глаза каким-то до ужаса потерянным взглядом, каким взглядом смотрю я на него сейчас – этого я не знаю, но вид у меня, скорее всего, охуевший до неприличия.

Вокруг замерла в каменном невмешательстве наша команда… а мы по-прежнему одни в этой Вселенной, потому что я всё ещё обнимаю его, а он прижимается ко мне.

Первым в себя приходит Сафар, который шипит:

– Да отлепись ты, блядь, от него.

Я отодвигаю Илью от себя и отворачиваюсь от него. Позади нас стоит Вика с расширенными глазами от одной ей понятной эмоции и прижатой ко рту рукой.

========== Часть 8 ==========

Последние кадры мы снимаем в гробовом молчании, работы осталось на чуть-чуть, так что это занимает совсем немного времени – пара кадров с крупным планом лиц: растерянное Илая, ошеломлённое моё, изумлённое Вики. Затем Генка, сворачивая аппаратуру, говорит, не глядя нам в глаза:

– Ну, остальное мы уже обработаем сами: порежем как надо, – тут он на мгновение бросает на меня быстрый взгляд, – уберём ненужное, Сафар над звуком поработает, но, в принципе, дело сделано, так что можно от души нажраться. Не знаю как вы, а я планирую.