Текст книги "Хэлло, дорогая (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Внутренний голос насмешливо спросил: «А дядя Хэл относится к этой категории?».

Конни дёрнулась на стуле и вытерла нос тыльной стороной ладони, вскочила и сделала вид перед собой от накатившего стыда, что ей дико интересно, как работает починенная кофе-машина. Тейлор повернулся к Конни и широко улыбнулся.

– Ну вот, леди. Ваша собственность исправна. Отныне и навсегда.

– Благодарю вас, добрый сэр, – скромно потупила взор Конни с явной насмешкой в голосе. Тейлор хохотнул. – Ну что, в награду вам назначается…

– Да-да?

– …чашечка кофе и крендель. Он в холодильнике. Выбери любой.

И она взяла кружку с налитым кофе и вышла из кухни.

Тейлор разочарованно натянул улыбку пошире, хотя Конни уже повернулась к нему спиной. Он подбадривал себя, но знал: раунд за ней.

Он привык, что за малейший пустяк его благодарят иным образом. Что таким жестом можно сделать девчонке приятное. Что особенно для Конни он хотел бы постараться.

Она была той категории, что особенно его влекла. Целеустремлённая, но не зазнайка. Красивая, но своей, редкой красотой, с теми чертами, какие могли бы кого-то испортить, но только не её. Он западал на эфемерных тонких девчонок, хрупких невысоких нимф, покачивающих бёдрами, когда ходят, потому что в них это заложено природой. Конни была в его вкусе, а то, что она не давалась ему, делало ещё интереснее эту игру между ними.

Хотя почему-то Тейлор подозревал, что она не играет.

И это беспокоило больше всего.

2

– Какие дураки ездят в Луна-парк днём? – резонно спрашивал Карл у Сондры, которая поехала с ним. Она закатила глаза.

– Явно не мы, – сказала и скривила губы.

– Потому что днём был дождь, – нудно сказал Ричи. Он тоже ехал в той машине, только сидел сзади вместе с Оливией. – Зачем мокнуть под дождём, если можно переждать его дома?

– Из-за таких пенсионеров, как вы, мы там будем только к четырём, – укорила Сондра. – Я покурю?

– Кури, – безразлично сказал Ричи.

Оливия сверкнула карими глазами и взглянула на него. Она была как греческая богиня совести, Лита, с горящим взглядом и скорбным лицом. На этом лице был написан вопрос, почему Ричи не подумал, что Сондрин дым будет мешать ей.

Сондра взяла из сумочки электронную сигарету, закусила губами, нажала на кнопку сбоку белого корпуса и сделала затяжку. Слабую и плавную. Ричи посмотрел на неё, он сидел сбоку, прямо за Карлом, и хорошо видел, что Сондра немного ласкает пластиковый мундштук языком, прежде чем затянуться. Он тревожно отвёл взгляд, но его туда тянуло снова, как магнитом. Сондра была для него чем-то непостижимым.

Пока что. Когда-то и Оливия такой казалась, но он хорошо её изучил.

– Может, всё же не будешь здесь курить? – Оливия раскашлялась. Дым с химическим запахом, похожим на кислую ферментированную клубнику, проник в ноздри, и онемело всё до нёба.

– Я могу открыть окно, – сказала Сондра и сделала именно так.

Оливия растерянно и злобно засверлила глазами её кресло и выступающие загорелые плечи. Сондра в машине сняла свою куртку и держала её на руках. Хотя ветер в окно бил сильный и холодный, солёный – с залива, Сондре он был нипочём. Оливия сразу подумала, что она-то, а не эта гадкая шлюха, обязательно болеет.

– Ричи… – беспомощно и сердито посмотрела она в его спокойное лицо.

Он был противно безмятежен.

– Я не могу заставить её не курить, – попытался пояснить он и отвёл от лица волосы.

Оливия верно поняла эти слова как «я не хочу, чтобы она прекращала. Когда я смотрю на неё украдкой, то представляю, что она берёт в рот не мундштук, а мою штучку. Я сосался с ней в колледже на спор в «правду или желание», и теперь не прочь, чтобы она пососала кое-что другое…».

Карл включил радио. Сондра снова затянулась и с улыбкой выдохнула дым из ноздрей. Ричи следил за ней. Он думал, что Оливия этого не видит, но влюблённую и обманутую женщину было невозможно сделать слепой.

Оливия знала, что Ричард за всё это ответит. Вместе с этой сукой. Она уповала на высшую справедливость и горячо взмолилась Господу, который, может быть, её и не услышал бы в обычный день. Он был бы затмлён темнеющим небом и кромкой туч по краю, рваной, как старое одеяло. Но в тот день Он услышал. И это стало началом конца.

3

В машине Тейлора ехали Констанс, Милли и Стейси-Энн. Тейлор не знал, как так вышло, что с ним поехали все остальные, кто не был с Карлом, а Чед – один на своей колымаге. Он в который раз подумал, что стоит быть немного умнее, чтобы брат перестал его накалывать в таких вещах, но ничего не сказал. Хотя хотел бы остаться один с Конни, например. Хороший момент, чтобы просто поговорить ни о чём в дороге.

Часы на приборной панели показывали без двадцати четыре. Вдали, за полями жухлой кукурузы, гнойно-жёлтыми, как вздувшаяся воспалённая десна, небо бороздило тонкое и кажущееся кружевным колесо обозрения. Конни барабанила пальцами по подлокотнику на двери автомобиля и заметила:

– Люблю аттракционы.

– Правда? – ободрился Тейлор.

– Да, – беспечно сказала Конни. На ней была тоненькая курточка, похожая на овчинную дублёнку без подклада. Просто шкурка, под которой она была одета в чёрное шёлковое платье. Будь Конни уж очень фигуристой, было бы вульгарно. Милли выглядела вызывающе одетой даже в простой короткой джинсовке на рыбьем меху и топике под ним. Она могла бы одеться в шубу аляскинского погонщика собак, и на неё всё равно бы встал. Такая природа. Чьи-то прелести не прикрыть тряпками.

– Я люблю чёртово колесо, – сказал Тейлор.

– И я тоже, – оживилась Конни. – Надо будет прокатиться.

– Я с вами! – сказала Стейси-Энн.

– Ты же боишься высоты, – удивилась Конни.

Миллисента с насмешкой посмотрела на Стейси-Энн. Та сидела возле Тейлора впереди и покраснела, немного обернувшись на девушек.

– И никогда не каталась на колесе обозрения, – холодно ответила она.

Машина подъехала к Луна-парку. Конни с улыбкой посмотрела в окно. Вот он, дух Хэллоуина. Наконец-то. Гирлянды вдали, фигуры безликих призраков из бумаги на шестах у парковки. Фонари Джека с искусственными свечами возле входа в парк. Вся парковка была заставлена пёстрыми машинами. Народу – не протолкнуться. На берегу тусовалась молодёжь, кто-то пытался запустить ракеты-шутихи, но они падали в воду. Вдалеке, обособленно от циркачества Луна-парка и его пёстрой разнузданности, аскетичной белой свечой подымался в хмурое небо маяк.

– Приехали, – сказал Тейлор и припарковался возле мини-вэна с наклейкой на заднем стекле «в машине дети!».

Без напоминания, девушки покинули тачку, хлопнули дверьми и распрямили спины после долгой поездки, заметно оживившись. Уже вечерело. Воздух был терпким и солёным. Мыс Мэй казался Конни невероятно красивым за три часа до того, как тусклое солнце с шипением погрузится в кипящий океан. Она выпустила волосы, которые были замяты за воротником тонкой дублёнки, на плечи. В распахнутую вертикальную щель этой дублёнки смотрело её полунагое тело – платье билось между коленей и облепляло тело. Милли в своих широких джинсах на бёдрах была что римская высокая богиня, сошедшая с гипсового постамента. Она расправила плечи и свысока оглядела стоянку, но своих не увидела. Вероятно, Карл ещё не добрался. Или остановился в другом конце большой парковки.

– Давайте купим билеты, – предложил Тейлор и застегнул кожанку. – Ну и ветер здесь. Вам не холодно, девчонки?

– Нет, – бодро сказала Стейси-Энн. Она была из всех самой элегантной в полупрозрачной блузе с большим бантом на груди, в бежевом плаще, подпоясанном на талии. Она выглядела как белокурый ангел, но Тейлор смотрел на неё и видел почему-то вчерашний день и высокого белого мужчину.

Когда он спросил у Стейси, кто это был, та ответила: это же дядя Конни, Хэл. А потом хихикнула.

Они собрались все вместе, вчетвером, и через машины пробрались в толпу. Там уже было проще. Толпа сколачивалась в быстро движущуюся очередь к двум лазурным домикам, которые были кассой. Вход стоил двенадцать долларов. Дети до трёх лет проходили бесплатно. Инвалиды, участники военных действий с билетами на руках и пенсионеры платили восемь баксов. Тейлор отсчитал деньги и, когда очередь дошла до них, заплатил за всех, потому что было бы странно стоять в этой толкучке и собирать с девушек деньги.

– Ну зачем… – порозовела Стейси и жалко протянула в кулачке банкноты, свёрнутые трубочкой.

– Всё нормально, – небрежно сказал Тейлор. – Пойдёмте, поищем наших. Милли, можешь позвонить сестре?..

В толпе было шумно. В Луна-парк многие приехали издалека. Контингент был самым разным. Отдыхающих – море. И студенты, и школьники, и местные фермерские ребята, и их родители, которые с волнением водили младших детишек по аттракционам, а отцы косились только в сторону лотков с пивом. И какие-то ребята в белых футболках с надписями «Открытые сердца» на спинах – их носили кто просто так, а кто поверх водолазок, рубашек и даже курток, если футболки эти были огромными. Пожилая парочка лакомилась мороженым в вафельных стаканчиках. Ребятишки бегали между людей с воздушными шарами. Кругом пахло сахарной ватой, карамельным попкорном, сладким конским навозом, прелым сеном, песком, морем, солью, людским потом, железом в воздухе, напитавшемся дождём, и металлом от аттракционов. Грохотала громкая музыка. Карусели крутились так и этак, взмывали ввысь, кружились волчком, падали к земле и вздымались в небо. Над всем этим великолепием бессменным жутким оком простиралось чёртово колесо, медленно ворочавшее круг за кругом. Люди подбегали к нему и садились в круглые кабинки без крыши, с облезлыми железными поручнями. Луна-парк обрамляли с двух сторон комната страха и комната смеха с кривыми зеркалами. За ними был пустырь. Глаза у Конни бегали от одной карусели к другой. Она почувствовала себя впервые за эти дни весёлой и живой. И рассмеялась, потянув Стейси-Энн за рукав плаща.

– Смотри, Стейси. Сталкивающиеся машинки! Хочешь со мной?

– Не знаю, – с сомнением сказала она и посмотрела на Тейлора. Он был в паре шагов от них. – Может, не будем разделяться?

– Хорошо. – Конни подошла к ним с Милли. – Ребята. Хотите прокатиться на сталкивающихся машинках?

– Сондра, Карл, Ричи и Оливия подойдут к комнате страха минут через пять, – сказала Милли. – Давай позже.

– Ладно. – Конни мотнула головой. – Пошли, встретим их.

Но через пять минут ребят нигде не было. Не было и через десять. Милли развела руками, запахнув свою куртку.

– Сондра не берёт телефон.

– Вот же чёрт, – ругнулся Тейлор.

– Так и будем здесь стоять? – спросила Конни. – Может, пойдём пока развлечёмся? А объявятся, позвонят.

– Да, логично, – Милли подставила руку, чтобы та дала пять. Конни посмотрела Милли в глаза.

Ты трахалась с моим дядей, дорогуша. Я мыла за тобой ванную на втором этаже. Ты думала, я этого не замечу?

Но она хлопнула по её ладони, потому что знала: не время показывать всё, что думаешь, когда можно придержать коней и потом сделать больнее и хуже. Она не сомневалась, что Милли отплатит за это, просто надо придумать, как и когда. А пока – держи пять, Милли Кэрриган.

«И я надеюсь, тебе понравилось скакать на моём дядюшке, похотливая сука».

– Ты хотела на машинки, – напомнил Тейлор.

– М-м-м, – Конни поморщилась. – Что-то отпало всё желание.

– Давайте пока просто пройдёмся, – предложила Милли. – Посмотрим, что к чему.

И они пошли. Милли Кэрриган повела их за собой, совершенно не представляя, что словно зачарованная шла именно туда, куда идти было нельзя.

4

Хэл долго наблюдал за Джой и пришёл к забавному выводу, что она по иронии была словно плохая копия с образа Конни. Сами посудите.

Обе – похожей комплекции. Но Джой – худосочная, а не худая, и в этом разницы столько же, сколько разницы в шницеле на кости и просто собачьем мосле. У неё каштановые волосы, и у Конни каштановые волосы. Но у Конни они по-лисьи переливаются на свету, уложены самой природой локон к локону. Не такие пушистые, не такие проволочно-колючие, одним словом – мягкие, даже с виду как облако. Чёлка у Конни лежит вдоль скул до шеи. Хэл представлял себе, что отводит её рукой от лица, и сгорал изнутри. Чёлка у Джой торчала, как вихор у утёнка Дональда из мультиков Диснея. Со спины, возможно, он мог бы спутать их в сумерках, но потом сходство исчезало. Так же глупо было бы сравнивать овцу и косулю. Хэл не считал себя глупцом.

Он долго скучал напротив лотка «Открытых сердец», одного из двенадцати на этой ярмарке ужасов, где его трясло от одной только бухающей музыки. Она отдавалась вибрацией прямо в сердце, и Хэл чувствовал, что с ней пробуждается что-то тёмное и недоброе в его теле. Вместе с музыкой вибрировала почва под ногами. Работа десятков аттракционов и вопли людей раздражали. Всё стонало, шумело, рыгало, звенело, кричало, скрежетало. Кто-то блевал в кустах, переев сахарной ваты. Толстый белый бульдог мочился на провода надувного бассейна, где давление в камерах поддерживалось мощными насосами. По бассейну, как хомяки в пузырях, бегали дети и те, кто был легче ста десяти фунтов. Молодёжь пила коктейли и пиво на пляже, собирались на каменисто-песчаной отмели. Запускали фейерверки, гаснущие на подлёте к небу, и плоские ракетницы, шлёпавшие по волнам. Хэл знал, что эти суки будут совокупляться на песке после того, как грязный Луна-парк прекратит работать. Как жалко, что он должен будет уехать до этого. Он хотел бы выместить на них свою злость, накипевшую в потяжелевших мышцах рук. Вместо этого сидел на скамейке напротив Джой и безразлично наблюдал за ней и другими ребятами из «Сердец».

Джой сначала кокетничала с ним. Затем просто отвлекалась, чтобы помахать раз-другой. Когда спустя два часа после обеда, который состоял из стаканчика с лимонадом и пластиковой на вкус сосиски с крахмальной морковью, её захлестнула работа и обступили покупатели, она потеряла Хэла из виду. Был-был – и пропал, будто его не было.

Хэл устремился восточнее маяка и вытер рот рукавом куртки. В основании его затылка поселилась какая-то тварь. Она иглой впилась в его мозг, постоянно сверлила там, шептала:

«Она не приедет. Не надейся. А если приедет, как ты найдёшь её? Здесь, в этом муравейнике?».

Хэл обычно старался не посещать такие места. Он не любил большое скопление людей и сейчас набычился. Любой, кто попадался на его пути, стремился оттуда убраться. Хэл казался проблемой. Люди избегали проблем.

Он бродил по Луна-парку без особой цели сорок минут или больше. Уже вечерело. А что, если эти сосунки вообще передумали сюда ехать? У Хэла стала мокрой спина, когда он об этом подумал, но вдруг уловил мелькание знакомых лиц в толпе. У него была хорошая память, и он мог узнать человека, даже единожды взглянув на фото. Он безошибочно выделил четвёрку возле огромной «Ладьи Одина» в духе викингов, раскачивавшейся по принципу маятника взад и вперёд. Хэл воспрял духом. Если они здесь, значит, где-то может быть и Конни.

Двое уткнулись в телефоны. Ещё двое отошли в сторону и, кажется, ругались. Хэл покосился на них. Он знал, что его запросто узнают даже те, кто не обладал фотографической памятью, потому что он был, чёрт возьми, слишком приметным. Хэл пошарил взглядом по толпе и выудил из неё несколько человек в масках. Затем склонил набок голову и что-то обдумал.

Ларёк с масками, светящимися флуоресцентными палочками, трещотками, флажками с надписью «Луна-парк Мыс Мэй», шутихами и пистонами нашёлся сразу. Хэл не раздумывая купил одну из масок и молча надел её на лицо. Мир сразу стал тесным и тёмным. Это была очень плотная, чёрная тканевая маска палача с каплевидными прорезями для глаз, острым колпаком, заломленным на затылок, и красным вышитым крестом во лбу. Хэл отошёл в сторону и вывернул свою чёрную куртку наизнанку. С изнанки она была тёмно-синей, в толкучке швы были незаметны. Края маски спускались ему на грудь, прикрывая часть рубашки. Хэл наглухо застегнулся и побрёл вперёд.

Как ни странно, толпа перестала шарахаться и приняла его легче. Он спрятал лицо бога и стал невидимкой.

Хэл пошёл прямо к ребятам и остановился недалеко от тех, что ссорились. Он сунул руки в карманы и разглядывал афишу «Предсказаний мадам Зофрины», хорошенько прислушиваясь.

– Ты думал, я не узнаю? – с упрёком спросила девушка, которую Хэл хорошо помнил. Смуглая, с андеркатом, подруга Констанс. Она нравилась ему больше остальных, приговорённых на смерть. Он с самого начала знал, что убьёт её быстро и не мучительно. – Ты думал, не пойму?

– Это было только один раз, Господи.

– Поцелуй – да. Но дальше – нет. Ты не один раз предпочёл её мне, Ричард. Не один раз уступил ей, а не мне. Не один раз решил, что ей должно быть удобнее…

– О чём ты говоришь, только подумай, – сказал парень и убрал руки в карманы. До этого они были у девушки на плечах

Хэл с сожалением опустил взгляд к золотым буквам афиши, пляшущим на фиолетовом фоне. Он хорошо знал, что всё это значит. Это значит, девчонке попался кобель, а она его поймала с поличным. Была измена, но не только плотская, скорее всего. Изменить в мыслях порой даже страшнее, чем просто переспать.

Он грезил о ком-то другом. Заботился, но не о той, о ком должен был. Хэл вздохнул и прищурился. Он слушал дальше, но мысленно с методичностью патрульного инспектора уже выписал парнишке штрафной талон.

– Ты не спускаешь с неё глаз столько дней, сколько мы здесь, – горько сказала девушка. – Рич, зачем ты так со мной поступаешь? Ну, просто ответь мне. Если ты что-то решил иначе…

– Меня это бесит, потому что ты придумала всё эту хрень, Ливи.

«Оливия. Ах, да».

– Мне плохо. Я так тяжело переболела два месяца назад, Рич. А теперь у меня снова болит горло. Потому что она открыла настежь окно в…

– Чёрт подери! – яростно перебил Ричи. – Дело не в тупом горле, а в том, что ты – ревнивая истеричка. Ты это знаешь, я это знаю, теперь все вокруг это знают! – и он широко обвёл руками толпу. Всем было плевать на их разборки, никто даже головы не повернул. – Карл сказал тебе о том поцелуе, и у тебя сорвало крышу. Ты не смогла сдержаться час в одной машине и нагрубила Сондре, а хочешь скажу, почему?

– Ты меня не слышишь.

– Потому что завидуешь ей. – Верно, ссорились они уже долго, и Хэл попал под финал разборок. Он заметил, что Оливия отшатнулась от этих слов, как от пощёчины. – Да, крошка, завидуешь. Её манере держаться. Её улыбке. Походке. Сиськам. Лёгкости. Всему. Ты завидуешь, потому что сама не умеешь быть такой.

– Какой? Шлюхой?

Хэл довольно проглотил это слово. Оно было как красный флажок для бегуна, который готовился начать марафон.

– Сондрой.

Ричард резко развернулся и пошёл прочь. Его долговязая фигура быстро затесалась в толпе, он исчез между палаток и надувных платформ «Джунгли» и «Цирк», где на батутах увлечённо прыгали дети. Оливия заломила руки, крикнула вслед по имени, но Ричард не остановился. Он просто ушёл, но Хэл знал, что так уходят те, кто думают: вот сейчас за ними побегут вслед.

Оливия замешкалась и расплакалась, прижав ладонь ко рту, затем спрятала лицо совсем, чтобы никто не видел этого. Она притёрлась к палатке с мороженым и газировкой, сжав плечи. Всё, чего хотелось Хэлу, когда он смотрел на неё – убивать.

Он равнодушно взглянул на двух других. Они делали вид, будто им было всё равно, а может, им действительно было плевать. Они устроились за деревянным столиком и ждали конца ссоры, не глядя на пару. Сондре Хэл моментально припечатал: типичная шлюха.

Эффектная, как бенгальский огонёк. Прогорит так же быстро. И Хэл ускорит этот процесс, но не сегодня.

Он опустил плечи, исподлобья взглянул в полумрак шатров и тентов и шагнул туда, как в другой мир. Мир, который был ему по вкусу. Яркий и дружелюбный, манкий, как конфетная обёртка, Луна-парк остался позади. Шум толпы стал ровным гулом. А он сам стал совсем не Хэл Оуэн. Надев перчатки и маску – ту, что предложил ему Хэллоуин на этот раз – он стал тем, кем его шёпотом прозвали в здешних краях, и в городах подальше от Мыса Мэй и Смирны. Имя не говорили в газетах, по телевидению, в официальных новостных сводках. Его преступления приписывали другим. Делали вид, что люди пропадают без вести просто так, а не прячутся в чьих-то чемоданах, наподобие того, что лежал сейчас в багажнике его Плимута. Но кто-то из местных понимал, что дело нечисто, и в своих тихих сплетнях и пересудах убийце дала особое имя девочка, выжившая семь лет назад в кровавой резне. Сначала это имя всех позабавило, потом встревожило, затем дьявольски перепугало.

Он был для них мистер Буги.

Мистер Буги словно растворился в тенях. Несмотря на свой рост и внушительные размеры, он скользил между людей, никого не задевая, никому не бросаясь в глаза. Парадоксально. В полутьме лотков и торцом поставленных аттракционов был свой мир. Так сказать, закулисье. Здесь люди курили, блевали, торопились на работу, закусывали на ходу, пытались срезать путь к пляжу, бросали под ноги бутылки и банки из-под пива, коктейлей и энергетиков. Здесь ходили разнорабочие, билетёры, усталые тусклые ребята, которые обслуживали яркий мир Луна-парка. Долговязый Ричард плёлся впереди против течения. Он шёл к пляжу, очевидно, подышать воздухом после ссоры. Посмотреть на океан.

Чёртов интеллигент.

Хэл на ходу заметил моток тонкой лески на ящиках, поставленных шаткой башней, и прихватил его с собой, когда никто не смотрел. Он ускорил шаг. Роста они с Ричи были одного, это облегчало задачу. Когда людей стало мало, а потом они и вовсе затерялись в этом коридоре из полотняных стен и лотков, постоянно куда-то сворачивая, Хэл догнал Ричарда.

Ричарду оставалось сделать шага два или три до каменистой насыпи, чтобы спуститься на берег по парапету. Но Хэл накинул ему на шею леску и затянул.

Вот так Ричард не смог закричать.

Хэл прижал его спиной к своей мощной груди. Спина у Ричи была костлявой, руки – слабыми. Хэл ухмыльнулся и ударил его кулаком под дых, затем – в кадык. Ричи захрипел, когда кадык сложился в горле, как проглоченный свисток. Он дёргался уже в конвульсиях. Хэл затянул на узел леску, так, что шею Ричи порезало до крови. Потом Хэл напряг руки. Он уволок Ричарда глубже в палаточный лабиринт. Где-то там, за яркой, цветастой, грязной и пыльной оранжево-розовой стеной прыгали и визжали дети. Ричи хрипел и бил кулаком по толстому надувному батуту, но никто не услышал этих ударов. Хэл убил Ричарда меньше чем за две минуты, и единственное, что сделал этот засранец – обмочился при удушении. Хэл скривился под маской палача и прижал к себе тело с выпученными глазами и вываленным языком.

Дело было за малым. Но Хэл был в этом вопросе мастер.

Ему предстояло спрятать труп. Немедленно.

5

Когда Конни увидела белую голову Хэла, ей почудилось, она спит и грезит наяву. Среди толпы, высокий и простой, в своей чёрной элегантной куртке с синим воротником-стойкой он выглядел удивительно хорошо. На нём отдыхал глаз среди пёстрого многообразия людей.

Конни не знала, что Хэл успел спрятать тело Ричарда под каменный парапет, затолкав его между основанием плит и спрессованным песком так хорошо, что чёрта с два бы кто-то догадался туда заглянуть, а потом снял перчатки и маску, убрал их в карман джинсов, а куртку вывернул обратно и нашёл её, Констанс, среди незнакомых лиц. Хэл посчитал, что убийство Ричарда принесло ему немного удачи.

Милли ела солёный попкорн. Стейси-Энн отлучилась в уборную. Чтобы туда попасть, пришлось отстоять очередь. Тейлор и Конни только что вышли с русских горок. У обоих был немного бешеный вид; Тейлор со смехом придержал Конни за плечо и немного его сжал:

– Тебя не укачало?

– Что за глупости, – сказала она и проследила за Хэлом. Он её не видел и шёл себе сквозь толпу. Конни растерянно проводила его взглядом. В груди стало тесно.

Это странное сожаление об упущенной возможности. А чего она хотела? Позвонить ему? Догнать его? Тронуть за плечо и улыбнуться? Странно, что он здесь появился.

Ей кажется, за последние дни его стало слишком много в её жизни, но она не жаловалась, а если видела в этом непонятную закономерность, предпочитала всё спускать на тормозах. Но Хэл её просто не заметил и растворился в толпе. Только мелькнул его белый затылок.

Конни извинилась и сначала подумала последовать за ним, но Тейлор взял её за запястье.

– Не теряйся! – предупредил он. – Людей стало слишком много. Милли, не смогла дозвониться до наших?

– Нет, – скривилась она. – Знаете, мне надоело быть для них нянькой. Давайте ещё куда-нибудь сходим.

– Предлагаю комнату страха, – отреагировал Тейлор и с улыбкой обнял Конни и подоспевшую Стейси-Энн за плечи. – Как вам такая мысль?

– Что за комната? – медленно улыбнулась в ответ Стейси.

– Двухэтажный дом с рельсами внутри, – пояснила Милли. – Садишься в парные вагонетки. Там всё затянуто паутиной, в потайных ходах и коридорах спрятаны механические фигуры всяких страшилок…

– Мумии, оборотни, болотное чудище, вампиры! Выскакивают на тебя и пытаются напугать, но вообще-то, это выглядит даже смешно, – продолжил Тейлор. – Ну? Пойдём?

Он опустил взгляд на Конни. Она смотрела вперёд невидящим, блестящим взором, и Тейлор проследил за ним. Она сверлила глазами тир.

– Земля вызывает Конни, – сказала Миллисента и легонько толкнула её кулаком в плечо. – Ты в порядке?

– Э-э-э, да, – солгала она и кивнула на сетчатую стену с привязанными к ней призовыми игрушками. – Симпатичные там мишки.

– Даже не думай разорять их, – закатила глаза Стейси.

Тейлор пожал плечами и пошёл к тиру, сунув в карманы руки.

– А я попробую выиграть, – сказал он громко. – Смотри-ка!

Милли и Стейси-Энн пошли следом. Конни слабо махнула им рукой и присела на высокую скамейку возле деревянного стола, за которым можно было перекусить хот-догом с кислой капустой или пончиком.

Тейлор отдал пятёрку кудрявому темнокожему парнишке. Тот насыпал пулек в его винтовку и запустил призовую карусель. Тир засверкал, заиграл музыкой. Тейлор с улыбкой обернулся на Конни, и она снова помахала ему, наблюдая за стрельбой.

В первый раз у него ничего не вышло. Конни думала, Тей сдастся, но он отдал ещё пять баксов.

Кажется, он там надолго застрял.

Коротко вздохнув, она обняла себя за талию и спрятала в складках дублёнки озябшие руки.

– А он упрямый, – спокойно сказал очень знакомый голос за её спиной. – Этот твой Тайлер.

– Тейлор, – медленно улыбнулась Конни. Совершенно искренно и радостно, как самому доброму другу. – Он не мой.

Хэл сел рядом с ней и в ответ кротко улыбнулся уголками губ. Вскинул брови. У него в руках была банка содовой, уже открытая.

– Что сидишь здесь одна?

– Смотрю, как он пытается выиграть медведя.

– И как?

– Пока безуспешно. Просадил уже десятку.

Сердце билось быстро и гулко. Конни поджала губы, суетливо посмотрела себе под ноги. Она смущалась и нервничала. Хэлу это понравилось.

– Он у вас в компании что, альфа-самец? – спросил Хэл и нежно толкнул Конни плечом.

Она усмехнулась, убрала волосы за уши. Ему открылся её ровный мягкий профиль. Он старался не всматриваться, не запоминать, не любоваться, слишком уж боялся разбередить больное. Всколыхнуть то, чего касаться не хотел. Одно дело просто увидеть её. Ничего страшного в этом нет. Казалось бы. В любом случае, он приехал сюда ради этого.

– Да, – ровно сказала Конни. – Наш местный красавчик, все от него тащатся. Это в порядке вещей, не обращай внимания.

– От него? – Хэл поморщился и предложил ей содовой. – Никогда бы не подумал.

– Да ну? – улыбнулась Конни и взяли лимонад. От мысли, что он пил из той же банки и касался её губами, цепенели руки.

Хэл смотрел, как она пьёт, и как при каждом глотке под кожей движется её горло. Он небрежно смахнул с её плеча пылинку, критическим взглядом окинул пальто, как бдительный папаша на глазок пытаясь определить, не замёрзнет ли его кроха.

– Он в колледже главный по женской части. Так что зря ты списываешь его со счетов, – хитро сказала Конни и отпила ещё.

– Вот ещё, – хмыкнул Хэл и широко улыбнулся Конни в ответ, как он один умел: небрежно и расслабленно. У неё по спине пробежали мурашки.

Тейлор выбил почти все мишени, но пара последних сорвалась. Он отдал ещё пятёрку. Его охватил азарт, девчонок, наблюдавших за стрельбой – тоже.

– Тыковка, поверь. Я знаю, о чём говорю. Мальчик мужчине не конкурент, а помощник. Ну, посмотри на него. – Он говорил, словно шутил.

Тейлор снял кожанку и остался в одной футболке; на его мускулистые жилистые руки легли лиловые тени от фонариков. Милли была справа, Сондра слева. Обе подначивали его. В голос спорили, промажет он или нет. Тейлор посмеивался, потом вскинул автоматическую винтовку на предплечье. Конни закусила губу, наблюдая, как он целится в движущуюся мишень. А затем попадает в неё. Во вторую. В третью…

– У-у-у, какой меткий ковбой, – ухмыльнулся Хэл. – И взгляни-ка, он даже снял куртку.

– Перестань издеваться!

– Нет, что ты. Он настроен очень серьёзно. Ты в курсе, что это представление – для тебя?

Он кротко взглянул на Конни: у неё обожгло горло. Она покачала головой, хотя знала это и без Хэла. Его синие глаза стали цвета мокрого неба перед штормом. За плечами вертелись золотые и розовые огни каруселей. На белые волосы Хэла тоже падал золотой и розовый свет.

– Детка, тебе нужно быть внимательнее. Парень старается, выигрывает для тебя… что там? Плюшевый медведь?

Тейлор разразился воплем, Милли тоже крикнула «юху!» громко и протяжно, подняв вверх руки. Он взял большого белого мишку с газовым бантом на шее. Девушки ждали, кому достанется приз, и шутили, кто уйдёт с трофеем. Тейлор Роурк обернулся на Констанс и застыл.

Рядом с ней сидел тот мужик.

Белобрысый. Здоровый, как бык. Он подвозил её до дома; тот самый её странный дядюшка с издевательской улыбкой. Тейлору показалось, он видит его насквозь.

– Он бы подошёл к нам вот прямо сейчас, – медленно сказал Хэл, не спуская глаз с Тейлора. – Но проблема мальчика в том, детка, что я уже занял место. И всё, на что хватает его удали – прожечь во мне дырку взглядом.

Стейси взяла Тейлора под одну руку, Милли – под другую. Милли что-то сказала ему на ухо и дёрнула за собой. Хэл встретился с ней взглядом на короткое мгновение. Она прижалась к плечу Тейлора, Хэлу показалось – испуганно.

Обе девушки повели Роурк в сторону комнаты страха, и он поддался, лишь раз тревожно оглянувшись на Констанс Мун. Хэл с вежливой улыбкой деликатно помахал ему рукой.

– А ты не хочешь пострелять по мишеням? – вдруг спросила Конни.

Хэл покосился на неё. Мягко проворковал:

– Я бы с радостью, детка, но твой дядя в стрельбе не мастер.

– Тогда, – она встала со скамьи и взяла Хэла за руку, – я что-нибудь выиграю тебе на память, и заодно научу попадать по мишеням.