Текст книги "Хэлло, дорогая (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Звучит очень интересно, – сказал Хэл. – Но, может, я просто понаблюдаю за тобой отсюда?

– Ну, пожалуйста… – она упёрлась подошвами ботинок в асфальт и снова потянула Хэла за рукав его куртки. – Мне будет скучно одной.

Он с неохотой встал, вырос над Конни и снисходительно посмотрел на неё сверху вниз.

– Не больше одного раза, – сказал он. – И учиться я не буду.

– Поставил мне условие?

– Вовсе нет, дорогая. Просто к чему? – Хэл подошёл к тиру и скучающе облокотился о стойку. Конни с энтузиазмом приподняла чёрную пневматическую винтовку на шнуре. – А она не тяжёлая?

– Я стреляю на весу, – сказала она и широко улыбнулась, вскинув винтовку к лицу и прижавшись плечом к прикладу. – Погоди, немного неудобно. Ну-ка…

– Добрый вечер, – откуда-то сбоку, из узкого местечка между палатками, вывернул кудрявый темнокожий мальчик и шустро рассмотрел обоих. – Хотите пострелять, мистер?

Белый мужик проблемного вида, похож на тех, кто садится вечером за стол и требует от жены бифштекс с кровью, иначе сожрёт её и не подавится. И его юная пассия, восторженная и влюблённая. Она с широченной улыбкой метила в неработающие мишени и живо объясняла мужику, как правильно целиться. Кажется, он не слушал.

– Я – нет. Моя спутница хочет, – Хэл запустил руку за пазуху куртки, достал оттуда кожаный кошелёк и раскрыл его. Он был к Конни так близко, что она случайно увидела, какую карточку Хэл вставил под пластиковое окошко. Это была чёрно-белая фотография уже немолодой женщины со светлыми кудрями. Конни подумала: должно быть, это его мама.

– Тогда с вас пять долларов, сэр.

– Сколько выстрелов?

– Двадцать один.

Конни улыбнулась. Она могла поклясться, что Тейлор, Карл, Ричи или кто угодно из её знакомых парней не уточнил бы так обстоятельно детали стрельбы в тире. Им бы в голову это не пришло. Хэл продолжал дотошно выяснять:

– И сколько же раз нужно попасть в цель, чтобы выиграть большую игрушку?

Он взглянул на сетку, к которой прозрачными скобами были пристёгнуты огромные медведи с бантами, мягкие панды, два плюшевых белых тигра и динозавр. Внизу были уже призы помельче, а дальше – брелоки, флажки и прочая ерунда.

– Призовой сектор – двадцать один выстрел, – сказал мальчик и неприятно улыбнулся. – Но попадают нечасто.

– Парень только что забрал у вас мишку, – заметил Хэл.

Конни прыснула со смеху. Хэл был чертовски серьёзен.

– Это редко случается, – заявил мальчик. – С одной игры нужно попасть во все мишени вот отсюда.

Он указал на крохотные фигурки животных, которые были прикручены к металлической карусели.

– Это сложно, Конни, – предупредил Хэл и внимательно посмотрел на неё, склонившись ниже, к самому виску. На своей коже она слышала его ровное дыхание. У неё вспотели руки.

– Всё равно попробую, – смело сказала она.

– Тогда хорошо.

Он заплатил пять долларов с многозначительным видом. Конни посмотрела себе под ноги и увидела подставку. Она наступила на неё и заметила, что Хэл улыбнулся.

Констанс поставила на ширину плеч ноги, бёдра направила к мишени и немного перенесла вас на левую ступню. Она немного прогнулась в талии и вскинула винтовку, положив под неё левую руку.

– Ты так уверенно стоишь, совсем как профи, детка, – заметил Хэл. Конни улыбнулась.

– Перестань меня смешить.

– Что? Я не смеялся.

Конни положила на «щёку» приклада голову и отвела в сторону правый локоть. В расстёгнутой полудублёнке она выглядела как героиня вестерна, с винтовкой встретившая на своей земле бандитов.

– Включай тир, или что там нужно сделать, – сказала она мальчику.

Он так и сделал, нырнув рукой под стойку, а потом отошёл в сторону. Ему нестерпимо хотелось курить, и он ждал, когда девчонка вдоволь порисуется перед своим хахалем. Ничего особенного от её бравады он не ожидал.

Зверушки на металлических ложечках задвигались вверх-вниз, будто катаясь на волнах. Некоторые начали кружиться, как на карусели. Конни навела прицел на сложную мишень: жирафа размером с указательный палец, но с шеей такой длинной, что попасть предстояло в его крохотное тельце.

Щёлк!

Пулька под давлением газа стремительно выстрелила, жираф упал. Мальчик скривил большой рот с выступающей нижней губой. Неплохо, неплохо.

– Один, – прокомментировал Хэл.

Конни перевела прицел.

Щёлк!

Упал носорог.

– Два.

– Ты устанешь считать вслух, – усмехнулась она и повела дулом по мишеням.

Конни вошла в темп движения пластиковых целей и отстреливала их, словно перед ней поставили не мелочёвку на расстоянии восемнадцати футов, а здоровенные пивные бутылки. Она уложила девятнадцать целей за полторы минуты, мешкая, лишь когда приходилось переводить прицел с одного ряда на другой. Мальчик присвистнул.

– Я бы на вашем месте не ссорился с ней, мистер, – в шутку сказал он.

– Я и не планировал, – ровно ответил Хэл и поставил обе ладони по разные стороны от Конни, уперев их в стол. – Двадцать. Что, тыковка, призовой выстрел?

– Да. – Конни порозовела, чуть опустив винтовку. Она чувствовала Хэла так близко, что он почти давил ей на спину своей массой, хотя даже не касался. – Но я хочу повысить ставки.

– Правда? Я не против, почему нет.

– Ты же не верил, что я умею стрелять. – Конни сказала это с укором. Хэл вздохнул.

– Каюсь, тыковка, не разглядел в тебе Тома Хорна.{?}[Один из самых известных стрелков на Диком Западе]

Конни улыбнулась и немного переставила ноги, якобы чтобы размяться. На деле – немного сбросить смущение и ледяной пот, который прошиб спину.

– Если я ухлопаю последнюю мишень, что мне за это будет? – смело спросила она.

Хэл низко навис над ней и почти касался плеча подбородком. Он чувствовал, как она напряжена, и знал, отчего. Но, если раньше он включил бы весь свой набор обаяния, чтобы эта куколка оказалась с ним в постели с накинутым на шею ремнём, сейчас он хотел совсем другого.

Не поддавайся мне, Конни.

– Я сделаю всё, что ты хочешь, – сказал он, даже не сообразив, что именно она может захотеть. Потом было уже поздно брать слова назад. И он не собирался этого делать. Мужчина всегда держит слово. Так его учила матушка. – Как тебе такой расклад?

Хэл положил ладонь ей на рёбра. Он не хотел, чтобы Конни выиграла. Это значило бы, что она может не оставить ему шансов. Если она будет обороняться и сумеет взять в руки пистолет, когда он вломится к ней в дом убивать этих ублюдков, кто знает, чем это обернётся.

Но другой частью души Хэл жаждал, чтобы его девочка попала. Он хотел гордиться ею.

Конни твёрже взяла винтовку и без колебаний выстрелила. Хэл всмотрелся в мишень.

– Ха-ха! – торжествующе вскричала Конни и положила оружие на стол. – Что я говорила?

Кудрявый мальчик покачал головой и кисло нырнул под стойку. Конни уже рассматривала свои трофеи.

– Детка, я удивлён. – Только и сказал Хэл.

Конни сощурилась и кивнула на дорогой сектор.

– Вон того белого тигра давай. Я выиграла тебе его, дядюшка. Чтобы помнил, что я умею. Иди-ка сюда, полосатый.

Мальчишка с трудом снял огромного тигра с голубыми глазами. Конни, очень довольная, перетащила его через стойку и вручила оторопевшему Хэлу. У него порозовели щёки и уши.

– Что ты стоишь? – рассмеялась она. – Держи, он тяжёлый.

– Обычно на свиданиях мужчина дарит подарки, – тихо сказал Хэл и взял тигра под мышку. – Пойдём, тыковка.

Улыбка сползла с губ Конни. Всё, что она хотела спросить – свидание ли это?! Но не стала.

6

Конни подвела его к билетной кассе и встала в очередь. Она держала Хэла за руку и смотрела снизу вверх на огромную конструкцию, зловеще выросшую на пустыре.

– Тысячу лет не каталась на чёртовом колесе! – говорила она от самого тира. От радостного возбуждения у неё блестели глаза. – Даже не помню, когда в последний раз… наверное, мне было тринадцать или около того.

Тут-то Хэл и понял, что угодил в ловушку. Отвертеться бы не вышло. Он обещал, а обещания нужно выполнять. Конни уверенно привела его к кассам, и говорить ей, что он до полусмерти боится высоты, было уже бессмысленно. Хэл сглотнул и медленным взглядом окинул всё чёртово колесо, от стальных опор до поскрипывающих открытых кабинок, которые медленно ползли к платформе, к длинной человеческой очереди. Люди на ходу садились в эти кабинки и пускались в один оборот монструозного сооружения, чтобы полюбоваться красотами Мыса Мэй.

У Хэла от страха подкосило колени, а в горле пересохло. Как во сне, он двигался всё ближе к кассовому окошку, внешне ничем не показывая, что испуган до оцепенения. Но точно так же чувствовал себя, когда должен был спрятать наверху моста, в расщелине между колонной и дорожным полотном, тело соседской девочки, Лизы Коннорс. Он шаг за шагом, цепляясь за обломки бетонных плит и торчащую наружу арматуру, затолкал понадёжнее сумку с расчленённой Лизой, подумав, что она даже после своей смерти приносит ему неудобства.

Сейчас – та же дрожь под коленями, та же горечь на языке. Конни дёрнула его за рукав. Он сделал вид, что всё о’кей, и взглянул на неё.

– Я никогда не видела залив с такой высоты, – сказала она. – А ты?

– Тоже.

Хэл соврал. Он давным-давно поднимался на маяк. Вместе с другой девушкой. Хейли Флорес. Он хорошо помнил тот солнечный тёплый день. И как сейчас помнил прикосновение к её волосам. Хейли Флорес с тёмным каре и голубыми глазами, и улыбкой, которая давала очень много надежд ему в шестнадцать, поднялась вместе с ним и так же цеплялась за его руку. И вот опять привет из прошлого.

Девушка. Мыс Мэй. Высота.

Хэла это встревожило даже больше, чем катание на чёртовом колесе. Он как сомнамбула подошёл к окошку кассы и молча заплатил за два билета.

– Ты в порядке? – Кажется, Конни что-то заметила. Хэл покачал головой.

– Не беспокойся, тыковка, всё в порядке. Проверяю билеты. Ну что, пойдём?

Оставаться внешне спокойным, когда тебе очень-очень страшно, почти невыносимо. Хэл не хотел туда идти, но шёл сам, добровольно, и вёл Конни следом. Потом они встали в другую очередь, тех, кто хотел кататься. Детишки перед ними верещали от страха и восторга, какая-то парочка самозабвенно целовалась. У Хэла уже рука затекла мять чёртового тигра.

Конни рассказывала, как они с родителями ездили вот в точно такой же Луна-парк, когда ей было тринадцать, и несколькими годами до того – тоже. Возможно, предположила она, это один и тот же Луна-парк, колесящий по всему побережью. Просто теперь пришла очередь Мыса Мэй. Хэл молча кивал и соглашался.

Затем их запустили за массивную заградительную цепь. Юноша, который надрывал билеты, мельком скользнул взглядом по Хэлу и Констанс, и уныло сказал «проходите». Вблизи, когда Хэл поднялся на платформу, чёртово колесо стало ещё страшнее. Обод с кабинками казался хрупким и тонким, особенно в сравнении с тяжёлым центральным валом, к которому крепились спицы. У Хэла замирало сердце, когда он думал, что должен довериться этому старому ржавому чёртовому колесу. Пневмоподушки и приводы, шины, вращавшие колесо и затянутые на обыкновенные, только большие, гайки и болты, заставили Хэла ужаснуться. Он не настолько надеялся на торжество человеческого ума, чтобы добровольно сесть в эту грёбаную адскую кибитку.

Впереди люди легко заскочили в кабинку. Следом была их с Конни очередь. И когда кабинка медленно спустилась к платформе, Конни села на пластиковую скамейку первой. А Хэлу было некуда деваться, и он неуклюже зашёл следом.

Колесо начало восхождение на высоту. Конни оперлась о поручень и счастливо заулыбалась.

– О, Хэл, – сказала она очень трогательно, – это так здорово! Спасибо, что согласился меня прокатить.

– Пожалуйста, детка. Пристегнись, – хрипло сказал Хэл и начал возиться со своим ремнём безопасности. Руки у него были ледяными. Под курткой он весь взмок. Колесо скрипело на все лады, издевательски неторопливо взбираясь вверх, один фут за другим. Земля проплыла под самым круглым боком кабинки. Затем Хэл увидел сверху кроны – сначала невысоких деревьев, и его опять бросило в пот. Он щёлкнул замком ремня и быстро пристегнул Конни. Тигра положил рядом с ней.

– Здесь так красиво, – Конни улыбнулась, глядя на вид. – Смотри-смотри, какой океан! Весь чёрный, и только барашки волн белые.

Он молчал. Конни подвинулась ближе к поручню и облокотилась о холодный металл.

– Дивный залив, – проронила она. Колесо поднималось всё выше и выше. Хэл старался дышать медленнее, но в глазах его была поволока от испуга, а взгляд был измученным. Увы, Конни на него не смотрела. Она была увлечена мысом. – Всё в огнях. По ту сторону побережья – тоже свет, но слабый. Вода такая спокойная. Кажется, что это звёзды отражаются в ней, а не огни с берега.

– Да, это эффектно выглядит, – бросил Хэл.

Конни обернулась. Удивлённо вскинула брови. Хэл продолжал сидеть ровно в центре кабинки на пластиковом жёстком кресле, пристёгнутый ремнём безопасности. Ремень был таким хлипким, а карабин казался настолько ненадёжным, что Конни едва не сказала – безопаснее просто перепрыгнуть поручни. Но не посмела смеяться над Хэлом, потому что заметила, с каким отчаянием он вцепился рукам в ручки сиденья. У него побелели пальцы, лицо стало словно восковым. Ещё немного усилий, и он скрутил бы сталь в узел.

Он не показывал ничем своего немого испуга. Но Конни всё заметила. И когда Хэл взглянул на неё, он это понял и побелел ещё больше.

Конни с сожалением склонила на плечо голову. Тёмные волосы, завитые в локоны, раскрутились, растрепались от ветра. Здесь он был порывистым и холодным, качал открытую кабину. Шестерни тихо стонали, с железным скрипом работали тяжёлые валы. Кабинка ползла всё выше и выше, чтобы добраться до зенита и замереть там, пока не перевалит отметку и не двинется вниз.

Конни закусила губу.

– Всё в порядке, – непроницаемым тоном сказал Хэл, стараясь не сжиматься от ужаса. – Вид действительно хорош.

Конни промолчала и придвинулась к нему. Затем с укором коснулась колена. Хэл весь напрягся, быстро взглянул на её руку, а потом – в глаза. Конни, его наивное дитя, кажется, не знала, как на него влияет. Или знала и догадывалась, но предпочитала показывать совсем другое.

– Почему ты пошёл сюда, если боишься высоты? – с сочувствием спросила она.

Хэл поджал губы. Он не собирался говорить о том, чего боялся. Но Конни ждала ответа. Пришлось сделать голос небрежным и сказать:

– Я не боюсь. И это было твоё желание. Забыла, детка?

– Я не забыла, но ты мог бы и сказать правду. Мы же не чужие друг другу люди. Я могла бы понять. – Она помолчала. Хэл отвернулся, сощурившись.– Знаешь. Если смотреть на горизонт, будет легче. Я уверена, легче.

Она хотела отвлечь Хэла, пока колесо не перевалит через зенит, а там спуск будет быстрым. Во всяком случае, быстрее, чем подъём.

Высокий рост Хэла сыграл с ним плохую шутку. Он не мог позволить себе сгорбиться, хотя, будь его воля – лёг бы на пол калачиком и не шевелился, пока грёбаное колесо не опустится к самой земле. Облизнув пересохшие от страха губы, он посмотрел не на горизонт, а себе за плечо, вниз. Высота была головокружительной. У Хэла дрогнули руки. Он представил, как вся эта шаткая старая конструкция разваливается на части, как сыпятся все эти катушки и пневматические шины. Всё это так ненадёжно!

Сильный ветер трепал волосы Конни. Она отвела их назад и широко улыбнулась Хэлу, бесстрашно глядя на залив.

– Если будешь смотреть туда, может, отвлечёшься, – повторила она и села ещё ближе. Теперь она могла бы коснуться его плеча своим, если бы пошевелилась. – Главное – не вниз. Обычная ошибка всех, кто боится высоты.

– Я не боюсь, – холодно сказал Хэл.

«И я не все» – добавил он про себя. Конни пожала плечами.

– В этом нет ничего страшного. Все чего-то боятся. Это даже мило.

– Говорю же, это не так!

Конни шутливо погрозила ему пальцем, совсем как ребёнку. Хэл замолчал. Он почему-то подумал, что она видит его насквозь.

– Лгать нехорошо, дядя, – сказала Конни и с прищуром отстегнула свой карабин. Хэл расширил глаза.

– Конни, что ты делаешь?

– Наказываю за ложь. – Она сама не знала, что ей руководило. Раньше она никогда бы так не сделала, но Хэл был очень упрям, а она вспомнила Милли и ванную комнату – и ей стало страшно.

Она подумала: что будет, если так и останется для него девочкой из Смирны, которую можно потрепать по голове и по-родственному обнять? Достаточно ли ей этого? Нет. Впервые в жизни Конни поняла, зачем люди делают что-то глупое, что-то безумное ради тех, чьим сердцем хотят завладеть.

И она встала, выпрямилась и упёрлась в поручни руками. Круглую кабину покачивало от ветра. Колесо всё же достигло зенита, и кабина замерла наверху, сто пятьдесят футов над землёй.

Хэл взглянул на Конни с немым ужасом. Тени от блистающих ламп и гирлянд падали на его лицо; черты были искажены паническим страхом. Он был в капкане. В груди всё обжигало, в него будто влили кислоту. Он до смерти боялся высоты, но ещё больше боялся за Конни.

Прежде, чем она успела сказать ещё что-то, Хэл отстегнулся сам и встал за ней, схватил её за запястье. И неловко дёрнул на себя.

Кабинка дрогнула и закачалась. Хэл судорожно зажмурился, что-то простонал и дрожащей рукой впился в поручень. Другой рукой он обнял Конни так крепко, что она упала ему на грудь. Грудь эта глубоко опадала и сразу же быстро вздымалась под её ладонями. Он дышал так, будто пробежал марафон. Хэл не смел открыть глаз. Он чертовски боялся.

Но он всё же за ней встал.

Хэл почувствовал лёгкое прикосновение к своим гладко выбритым щекам, а затем – невесомое дыхание на губах. Он был растерян, напуган и разозлён, всё сразу, но больше всё же боялся. Правда, до конца так и не понял, чего именно – высоты или Констанс Мун?

Конни поцеловала, целомудренно коснувшись своими губами – его, и припала щекой к его щеке. Затем отодвинулась. Но перед тем Хэл почувствовал её руки у себя на поясе, и не заметил, как порозовел. Послышался щелчок. Он всё понял, посмотрев в добродушно-хитрое, нежное лицо своей Конни. В нём была наивная детскость, но в глазах светилось столько пытливого ума – Боже упаси. Хэл всё понял.

Она его пристегнула. Сделала вид, что не заметила, как сильно он напуган. Лучше бы вытолкнула его из кабинки или пристрелила, а не сделала это одолжение. Он накрыл её руку своей.

Конни смутилась и попробовала убрать ладони с его живота, на котором лежал карабин ремня безопасности. Хэл посмотрел на неё, и Конни впервые поняла, каково это – останавливать взглядом.

Он мягко обхватил рукой её талию. Вышло так, что рука была почти вся с талию Конни. Она медленно скользнула ладонью под полу его рубашки. От его тела исходил пульсирующий жар. Конни замерла ладонью над выпуклыми «рукоятками любви» над его бёдрами, закрывающими берцовые кости. Поцелуев больше не было; никто на них не решался.

Конни провела ладонью чуть ниже. Глаза у Хэла стали тёмными, почти непроницаемыми. Она шепнула, зная, что может об этом пожалеть там, на земле. Но в кабинке чёртового колеса они были одни в целом мире, и никто не мог бы им помешать:

– Ты мой дядя. Это значит, что мы делаем что-то не так?

Кабинка перевалила высоту и теперь ползла вниз: Хэлу казалось, с непозволительной скоростью. Он сжал пальцы под грудью Конни, и девчонка растаяла, прижав ладонь к его виску. У неё был взгляд тонущего человека, которому очень хотелось, чтобы его спасли. Хэл не понимал, какого чёрта с ним происходит и почему в его голове вместо тысячи мыслей – тишина и блаженная пустота.

– Тебе есть до этого дело, тыковка? – хрипло спросил он. Конни замялась с ответом. С волнением заломила брови. – Хорошо. Если я скажу, что ты права, и уйду, потому что кто-из этих незнакомцев внизу нас осудит, тебе станет легче?

– Никогда, – испуганно выпалила она.

Хэл согласно кивнул.

– Тогда не задавай вопросы, на которые боишься узнать ответы.

Она сделала второй шаг и вторую ошибку. Смяла его губы своими, вжалась кончиком своего носа в его щёку. Лица соединились так, что показалось – они срослись кусочками пазла. Впервые во время поцелуя Конни чувствовала себя очень странно. Обычно дыхания не хватало, но теперь она словно впервые начала дышать. Кислорода в лёгких было столько, что Конни почти опьянела. Она опустила пальцы Хэлу на воротник куртки и притянула за него к себе, врастая в его грудь своей и сожалея, что не может быть ещё ближе.

Хэл убил слишком много женщин, и это были всегда похожие одна на другую истории. Он знал, как целуются женщины, которые его хотят, но никто и никогда не делал это так отчаянно, как его Конни. Он молча обнял её и крепко прижал к себе, сцепив руки в замок и не желая отпускать. Он очень хотел, чтобы колесо застряло здесь и сейчас.

Конни отодвинулась на самую малость и посмотрела ему в глаза. Вид у неё был виноватый.

«Что же ты наделала, детка» – печально подумал Хэл и нежно поцеловал её в лоб.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – тихо спросил он. В голове, в непроглядной тьме, вспыхнули тот чемодан в багажнике Плимута и Джой, но он отогнал их, как призраков, и погладил Конни по подбородку большим пальцем. Она прикрыла глаза и прижалась к подушечке губами.

– Да, – сказала она, и почему-то стало очень тревожно. Конни прижалась виском к груди Хэла, надеясь согреться от тепла его тела. Но внутри всё оставалось пугающе ледяным. – Хочу.

7

Милли хотелось не энергетик, не алкогольный коктейль, не пива и не какую-нибудь лабуду вроде этого. Милли серьёзно думала выпить что-нибудь покрепче, но только где? Она шла сама не своя от комнаты ужасов и была напугана до чёртиков, но не на аттракционе.

Этот ублюдок по имени Хэл одним своим появлением сделал её вечер кошмарным.

«Отпусти, или хочешь хуже?».

Она обняла себя за горло рукой и проглотила комок. То, что он сделал с ней в душе – это было изнасилование. Так ведь? Милли не понимала до конца, что это было точно. Она читала много статей на эту тему в последние два дня. Пыталась понять. В тот момент, когда он душил её и трахал, было ли ей хорошо? Нет, ей было страшно. И она могла бы сказать, что Хэл Оуэн, дядюшка Констанс, силой овладел ей. Но после того, как он кончил в неё сам, он заставил кончить и её. А вообще, она сама пришла к нему. Сама запрыгнула на него. И одно это воспоминание больно перекрывало другое.

Милли знала, что больше всего ненавидела и боялась Хэла из-за того, что он заставил её стонать, умолять и царапать его. Хуже того, она ненавидела себя.

– Всё нормально? – спросил Тейлор. Он заметил, что Милли стала неразговорчивой и напряжённой.

Стейси говорила по телефону с Оливией. Она отошла в сторонку, пока ребята стояли в очереди в кассу, чтобы прокатиться на «Ладье». Милли подняла на Тейлора взгляд и посмотрела в его лицо.

Он всегда казался ей безразличным популярным мальчиком из колледжа. Недалёким и не вызывающим доверия. Но теперь его глаза казались до странного понимающими и серьёзными. И вдруг Милли поняла, почему.

Хэл тревожил его. Как и тревожил он и саму Милли.

Она поняла это шестым чувством, так же ясно, как-то, что напьётся этим вечером.

– Мне не нравится тот мужик, с которым ушла Конни, – сказала она осторожно, прощупывая почву. Тейлор беспокойно блеснул глазами. – Я бы ему не доверяла.

– Да? Почему?

«Однажды я доверилась, и он вывернул меня наизнанку, отдрочил мной себя и едва не сломал мне шею».

Вслух Милли сказала:

– Была пара моментов, когда он показался мне странным.

– Да, – медленно сказал Тейлор. – Мне тоже. Не знаю. Причин нет, но… мутный тип.

«Хорошее определение» – одобрила про себя Миллисента.

– Может, нам стоит найти Конни?

– Может быть, – согласилась она. – Но не думаю, что Конни хочет, чтобы её нашли. В любом случае, Тей, хочу, чтобы ты знал. Нужно быть немного внимательнее, когда этот чувак поблизости.

– Мы не можем попросить его уйти, и это хреново, – скривился он.

К ним вернулась Стейси-Энн и казалась чем-то обеспокоенной.

– Ребята потеряли Ричи, после того, как он поссорился с Лив. – сказала она. – Кажется, он уехал в общежитие. Или к себе домой. Оливия рыдает. Чёрт.

– Чёрт, – вздохнул Тейлор. – Что будем делать?

– Предлагаю найти своих, а потом выдвигаться домой. Уже слишком стемнело, – сказала Милли.

«И здесь бродит этот чёртов псих».

– Хорошая идея. Я позвоню Конни, – сказала Стейси. – Мы не можем уехать без неё.

– Зачем всем обязательно нужно было разбредаться, – пробормотала Милли. – Как в дурацком фильме ужасов.

– Вся моя жизнь – фильм ужасов, – мрачно напомнила Стейси и снова приложила телефон к уху. – Нет, не отвечает. Пойдёмте пока к Карлу, Сондре и Лив: они ждут возле входа.

– Кто-то должен остаться и отвезти Конни домой, – твёрдо сказал Тейлор.

– Я не останусь. А где, кстати, Чед? – вспомнила Милли и нахмурилась. – Твой братец всё это время вообще был здесь?

Тейлор поджал губы и покачал головой.

– Не знаю, он никогда не отвечает на звонки.

– Чёрт! Зачем вам всем телефоны, если никто не берёт трубки?! – вспыхнула Милли.

Смартфон у Стейси завибрировал. Она опустила на экран взгляд и усмехнулась.

– Всё о’кей, ребята. Конни отвезёт домой дядя. Давайте тогда поторопимся.

Милли и Тейлор беспокойно взглянули друг на друга. Совсем немного, но кажется, они начинали что-то понимать.

========== Приговор ==========

Хэл хлопнул дверью и бегло улыбнулся Конни. Но, когда выпрямился и пропал за крышей Плимута, улыбаться перестал. У него оставалось несколько секунд прежде, чем он сядет в машину. Он мысленно пробежался по своей переписке с Джой и удивился, как гладко всё сложилось. К такому Хэл не привык: обычно находились всякие препоны, над которыми нужно было поломать голову, извернуться, соврать, чтобы добиться собственной выгоды.

«Подождёшь меня здесь? Скоро вернусь за тобой. Отозвали на пару часов на работу» – написал он.

«Всё о’кей! Если что, уеду с «Сердцами» – ответила она. И даже поставила дурацкую скобочку в конце. Хэл скривился, но ответил, притом сразу солгал. Это вышло легко:

«Постараюсь успеть».

«Не гони по трассе, ковбой! Лучше заезжай ко мне в кафе на завтрак».

«Спасибо, Джой. Ты лучшая».

И вот это случилось – то, к чему он подвёл эту встречу. Всё было хорошо и плохо одновременно: Хэл получил, что хотел. Конни была с ним, рядом. Всё шло как надо, она сама влетела в его ловушку, а он захлопнул клетку, и впервые за долгие годы бесконечной кровавой практики это напугало его.

Он сел за руль, бросил взгляд на плюшевого белого тигра, которого оставил на заднем сиденье, и завёл Плимут.

– Как у тебя здесь здорово, – Конни осматривалась в салоне. Она восхищённо провела пальцами по белой обивке двери. – У отца тойота, и там далеко не так же круто. И чисто. Как часто ты убираешься?!

– Хочешь поговорить об этом? – уточнил Хэл. – Пристегнись, тыковка.

Плимут чуть поддал назад, потом выехал с парковки. Он был массивный, длинный и здоровенный, как корабль, как чёртов «Титаник» в порту, но Хэлу хватило двух движений, чтобы выкрутить руль и попасть на пустую дорогу. Люди не спешили покидать Луна-парк: здесь было ещё столько развлечений! Возможно, он остался бы работать до полуночи. Вдали, за фантасмагорией разноцветных огней, включил свет маяк, озаряя воду длинным белым лучом.

– До Хэллоуина три дня.

– Ага, так и есть.

– Так вот, – неловко сказала Конни, – я подумала… ты не хотел бы отпраздновать его со мной?

– М?

Казалось, Хэл не расслышал. Он вскинул брови, бегло расстегнул пальто. Под ним была красная рубашка, на две пуговицы спущенная с груди. Конни подумала, как ему идёт красный цвет: откинув голову на кожаный подголовник, она ждала, что скажет Хэл.

– Прости, тыковка, – он изобразил печаль на лице. У него всегда получалось очень правдоподобно лгать. – Но тридцатого я уеду по работе в другой штат. Мы могли бы выпить кофе, когда вернусь, что скажешь?

Он знал, что этого не случится, и на языке стало горько.

– Скажу, что жаль, – проронила она. – А кем ты работаешь?

Хэл махнул рукой полной женщине, которая стояла на выезде с парковки. Она, в синей будке и такой же синей форме, нажала на кнопку и подняла шлагбаум, махнув приветливому красивому водителю. И Плимут тотчас с рыком подался на волю, на широкую трассу. Под колёсами быстро замелькал серый асфальт; по правое крыло теперь пролегала тропа к океану, слева были убранные к скорой зиме поля. Хэл уточнил, не дует ли Конни из окна. Когда она ответила «нет», нехотя ответил на её вопрос:

– Так, ничего особенного, у меня свой мелкий бизнес. Достаточно того, что на жизнь хватает.

– Деловой человек – Хэл… – она сморщила нос. – У тебя есть второе имя, интересно?

– Есть, – неохотно сказал Хэл. – Конни, куколка, ты собираешь на меня досье?

– Я хотела бы знать о тебе больше, – призналась она, накручивая на палец каштановую прядь. – Готова рассказать факт за факт из жизни. Ты мне – свой, я тебе – свой.

– К чему?

– Чтобы лучше понять друг друга. – Она отвернулась к дороге и добавила. – Если, конечно, ты хочешь.

И вот теперь уже Хэл попал в ловушку. Он хотел, но не собирался рассказывать о себе много правды. Очень давно никто из его жертв не спрашивал с такой лёгкой непосредственностью, кто он и чем занят: всегда либо говорили о себе, либо уточняли, насколько хорошо продвигается его бизнес и с чем он связан, чтобы выудить информацию, сколько денег он может потратить. Хэл морщился и отвечал про валюту и биржу. В сочетании с его небрежным ухоженным видом эти магические слова действовали на женщин успокаивающе. Конни свернула с этой дорожки и в лоб предложила: честность за честность! Что ж. Хэл потёр подбородок и кивнул.

– Тыковка, я не против. Давай поболтаем. Дорога всё равно длинная.

– О’кей, – просияла Конни и повозилась в кресле. – Что ж, мистер Оуэн, тогда имейте в виду. Чтоб ответы были честными, будем отсчитывать на каждый по десять секунд. Готовы?

– Десять секунд, что так мало?

– Такие правила: иначе будешь выдумывать всякое и солжёшь.

– Хитро, хитро.

– Ну что? Позволите задать первый вопрос?

– Тебе бы телевикторины вести.

– Брось, Хэл, для этого я должна набрать футов сто двадцать и превратиться в усатого дядьку среднего возраста в полосатом жилете, – закатила глаза Конни. – Итак. Имей в виду, вопросы сложные.

– Я весь внимание, – сказал Хэл и посмотрел на Конни. – Что, сомневаешься? Давай, я готов.

– Но отвечай честно!

– Разумеется, тыковка. А как иначе. Большие маленьких не обижают.

Конни вспыхнула. В голове пробежали далеко не те мысли, которые можно было бы честно сказать вслух без смущения, но она почти сразу взяла себя в руки.

– Ладно…

Констанс закусила губу и обвела взглядом темнеющий небосвод. На багровое октябрьское небо наплывали огромные свинцовые тучи. Они казались колоссами, бросавшими переменчивые тени на землю. Солнце быстро спряталось за ними, уползая за горизонт и погружаясь в кипящую кромку океана.