Текст книги "Джаннат в тени мечей (СИ)"

Автор книги: Sapphorequiem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Стрела, выпущенная из длинного лука с должным умением, могла пробить доспехи с сотни шагов. Альтаир окинул результат своего труда скептическим взглядом – точно в сердце. По траве быстро потекла кровь. Альтаир взглянул Рекхерту в лицо: абсолютное смирение, потускневший взгляд и спокойствие, застывшее в его каменных чертах. Достав из-за пояса длинное светло-бурое перо, он вывалял его в ярко-красной крови и спрятал в подсумок. Ему стоило бы как можно скорее уйти, но он никак не мог заставить себя оторвать взгляд от мертвеца.

Читалось где-то в его лице удивительное спокойствие. Всего минуту назад он и помыслить о смерти не мог. Может, он и не понял, откуда пришла опасность. Лес снова задышал, как и раньше, зашумели птицы в ветвях. Альтаир тяжело вздохнул, подняв голову. Мир начал казаться огромным, без границ и рамок. Похожее он чувствовал в храмах с высокими потолками, которые, кажется, вот-вот упадут на голову. Сейчас ему тоже казалось, что небо тоже может покрыться трещинами и рухнуть на него со всей тяжестью. Сам Альтаир ощутил себя до невозможности незначительным. Только что оборвалась целая жизнь, а мир не замолк ни на секунду, неизменно продолжая свой витиеватый и никому не понятный ход. От подобных мыслей у Альтаира вдоль спины пробежали мурашки.

Он осмотрелся по сторонам, даже не зная, ожидал ли он кого-то увидеть. Альтаир едва сделал над собой усилие и подошёл к лошади. Она взволнованно заржала, и он ласково погладил её по узкому чёрному лбу. Кобыла тихо фыркнула в ответ, но успокоилась. Альтаир последний раз бросил взгляд на Рекхерта и пришпорил лошадь. Она покорно двинулась вперёд, не издав ни звука. Вдалеке послышались громкие разговоры остальных охотников. Альтаир не ждал, пока его заметят, и отправил лошадь в галоп, приподнявшись в седле.

Остановился он только у дворца Рекхерта: постройка ютилась в пяти милях от Иерусалимских стен. Дворец не походил на европейский и напоминал скорее дом восточного торговца, к которому достроили отдельные части на западный лад. Альтаир проехал мимо стражи без особого труда – во дворце его уже знали, как сокольничего. Около ворот кобыла горделиво выгнула шею, точно лебедь. Альтаир спустился с седла и накинул поводья на ближайший деревянный забор.

– Жди меня здесь, – Альтаир с серьёзным видом пригрозил лошади пальцем. Кобыла окинула его безразличным взглядом и отвернулась в сторону. Он решил не начинать спора на пустом месте, тем более с животным, а потому ушёл на кухню.

Внутри толпилось множество народу: прислуги сновали повсюду, градом сыпались указания. От пара, заполонившего всю комнату, нельзя было продохнуть. Альтаир старался бродить по кухне незаметно, пока не завидел старшего помощника повара.

– На заднем дворе лошадь, – начал Альтаир, когда помощник удостоил его своим вниманием. – Заберите журавля.

Получив в ответ утвердительный кивок, он выглянул из кухни в общий зал. Оттуда доносилась музыка: переливчатая, дополняющаяся множественными тихими звуками. Альтаир осторожно осмотрелся из-за дверей. Никто из богатых гостей не обратил на него внимания, но Малика он не нашёл. Раздосадовано фыркнув, он так и не осмелился выйти в зал: вид у него неплохо подходил для охоты, но точно не для званого вечера, даже если этот вечер устроили в полдень. Он нетерпеливо нахмурился и осмотрелся по сторонам. Удостоверившись, что пока никто не замечает его, Альтаир подхватил первый попавшийся поднос с вином и вышел за дверь. В зале на него тоже особо не смотрели, а, может, просто не подавали виду.

Альтаир заметил Малика случайно, всего лишь краем глаза. Он сидел среди других музыкантов, едва приметный внешне, но ужасно узнаваемый по резким завываниям кеманчи. Малик играл неплохо, но слишком агрессивно, пусть и с видом истинного виртуоза. Альтаир мог поклясться, что с семи шагов видел, как от гордости у Малика дрожали полуопущенные веки.

– Тебе лишь бы хвастаться, – фыркнул Альтаир про себя, чтоб никто не слышал.

Кеманча судорожно взвыла, когда Малик провёл по её струнам в последний раз. Вместе с ней замолкли и остальные инструменты. Какой-то краткий миг дрожащее в воздухе эхо музыки вознеслось к высокому потолку, но было сразу же заглушено аплодисментами. Малик от такого словно засиял и отвесил вежливый поклон. Альтаир скептически выгнул бровь, внимательно наблюдая за новоиспечённым музыкантом. Гости в зале перестали аплодировать, и музыка возобновилась, но намного тише и спокойнее. Малик и ещё некоторые музыканты вышли на задний двор. Альтаир мигом оставил свой поднос где-то на столе и незаметно прошмыгнул прочь из зала.

Малик сидел на одном из ящиков неподалёку от двери на кухню и когда он увидел Альтаира, то ничуть не удивился, разве что недовольно свёл брови. Орёл, которого совсем недавно отправили с лентой, расположился на том же ящике, без особого интереса вычищая перья.

– Неплохо играешь, – усмехнулся Альтаир, подходя ближе. – Может, и мне что-то сыграешь?

Малик тяжело вздохнул, закатив глаза.

– А ты мне что, заплатишь? – он скептически выгнул бровь. Альтаир в ответ фыркнул, но промолчал.

– Мог бы просто сказать нет, – сказал он, когда молчать было бы уже невежливо. Напряжённая тишина явилась снова, ещё сильнее и хуже предыдущей.

– Наконец-то вернёмся в Масиаф, – Альтаир потянулся и устало вздохнул.

– Вернёмся, – согласно кивнул Малик, но без особого энтузиазма в голосе. – Только давай пока подождём. Совсем немного.

Его голос звучал тихо, как-то непривычно неуверенно и грустно. Альтаир не ответил, сбитый с толку такой переменой в собеседнике. Орёл, до этого сидевший молча, хрипло засипел, нарушая тишину и требуя к себе внимания. Малик осторожно погладил его по спине, продолжая смотреть куда-то вниз, в одну точку. Альтаиру ужасно хотелось уйти, но он заставил себя молча ждать, пока собеседник придет в себя: из одного лишь уважения. Подобного с Маликом никогда не бывало, и, если быть честным до конца, Альтаир не знал, что ему следует делать. Молчание длилось не так уж долго. Он поднялся на ноги и слегка потянулся. Его лицо по-прежнему оставалось осунувшимся от усталости, да и в целом выглядел он не лучше мертвеца, но он всё равно смог вымучить из себя кривоватую и нескладную улыбку.

– Ладно, теперь пойдём, – Малик слегка склонил голову набок, не переставая криво улыбаться. Альтаир согласно кивнул и вернулся к лошади. Журавля около седла уже не было.

========== Часть 9 ==========

Комната была погружена во мрак. Тёмный и непроглядный, он, словно смола, окутал всё вокруг. Воздух здесь был чрезмерно тёплым и неприятно лился в лёгкие, нагреваясь там ещё больше. Дышать было практически нечем. Мрак в комнате бурлил и заходился рябью, отчего начиналось казаться, что ты надёжно скован в клетке. Малик медленно вдохнул, и от этого у него резко закружилась голова. В лихорадочном тепле явственно не хватало чистого воздуха – только отчётливый запах крови. Малик облизнул высохшие губы, металлический привкус только усилился. Каждый звук исчез, словно он моментально потерял слух. Руки досаждающе выли от усталости, будто кто-то влил ему в кости свинец. Он насилу пошевелил онемевшими пальцами, и нечто железное упало на пол. Неизвестно откуда появилась полоса белого, режущего глаза света, очерченная точными линиями.

Свет отчётливо обозначал очертания железной ножки кеманчи, которую Малик лихорадочно выломал, едва не сломав остальной инструмент. От новообразовавшегося источника освещения не было никакого проку: белая полоса света не рассеивалась и не выходила за обозначенные рамки, словно нарисованная на холсте неумелым художником.

Малик тяжело опустился на колени, ведомый одним лишь чувством усталости. Он медленно вздохнул, опустив голову. Он по-прежнему не слышал ничего, кроме собственного сердцебиения, звучащего подобно перезвону огромного колокола посреди бела дня. Запах крови усилился настолько, что выдержать его стало невозможно. Он выставил руки вперёд, под белесый обрывок странного света, чтоб лучше их рассмотреть. Поначалу его собственные очертания невыносимо рябили, но спустя пару секунд стали плотнее. Комната медленно залилась тускло-красным светом, помечавшим лишь смутные очертания предметов. Руки Малика были липкими от крови, и даже рукава вымокли и прилипли к коже. Он резко отдёрнулся от белого света, но тёмно-красное, едва отличимое освещение никуда не исчезло, а лишь усилилось.

Малик затравленно осмотрелся по сторонам: тени в комнате размывались и медленно двигались, точно лениво ползущие змеи. Где-то совсем рядом зажужжала муха, но очень быстро её гудение стихло, а после и совсем исчезло. Внезапно повеяло холодом, и Малик поёжился, содрогаясь от появившихся мурашек. Красный свет в комнате начал крепчать и становиться ярче. Предметы вокруг становились отчётливей, и вскоре Малик смог различить большой европейский стол, пару стульев и кровать в углу. На полу лежал старый потрёпанный ковёр, довольно маленький и пыльный. В краснеющем мраке, что засел в дальних углах, началось движение. Малик хотел было подняться или хотя бы подобрать ножку кеманчи для самозащиты, но ни руки, ни ноги не хотели слушаться.

Комната заполнилась гортанным, низким рычанием, напоминавшим угрожающий рык бешеной собаки. Малик попытался сделать вдох, но пустой и горячий воздух только обжёг ему лёгкие. Из бездонной темноты медленно вышло нечто, напоминающее изуродованного волка, лязгая когтями по деревянному полу. Его серая шесть встала дыбом на загривке, из обнажённой, лишённой кожи пасти капала вязкая кровь. Морда у него была большой и обглоданной, истерзанной чьими-то когтями и зубами. На тле кровавого месива особенно выделялись белые и острые зубы. Волк – или его подобие – медленно перебирал лапами, прожигая Малика голодным взглядом хищных жёлтых глаз. Малик всё ещё не мог сдвинуться с места, парализованный резко накатившим ужасом. Волк не спешил бросаться, изучая обездвиженную жертву. В его горящих гневом глазах смутно угадывалось нечто знакомое. С такой неистовой злостью мог смотреть разве что человек. Волк снова зарычал и бросился вперёд, распахивая чёрную, обезображенную пасть.

Малик проснулся от собственного крика. Он никак не мог перестать дрожать. Все в комнате сразу же проснулись и всполошились. Малик поспешно состроил спокойное выражение лица, в то время как его сердце норовило выломать рёбра. Самым первым всполошился Кадар.

– Малик, что случилось? – спросил он, не скрывая обеспокоенности, но всё ещё тихо.

– Ничего, – небрежно отмахнулся Малик, стараясь сохранять ровный тон голоса. – Просто кошмар приснился.

– Вы бы тише были, – в тишине комнаты раздался голос Саида. – Стража, думаю, уже идёт.

В подтверждение его словам в ветхую деревянную дверь постучали, и Кадар поспешно открыл её. Малик приподнялся на тюфяке и подался вперёд: в комнату вошёл стражник и осмотрелся по сторонам. В глазах у него застыл немой вопрос, а рука инстинктивно потянулась к мечу, покоящемуся в ножнах на левом бедре. Не увидев ничего подозрительного, он слегка успокоился, но руку убирать не спешил. Саид, не поднимаясь с постели, начал кратко изъяснять произошедший переполох, но Малик его уже не слушал. Стражник очень быстро ушёл, удовлетворённый ответом. Саида стража уважала: его в ученичестве почти сразу определили работать в казематах, так что все в Ордене невольно его побаивались. Не каждый день встречаешься с тем, кому определено уничтожать любого неугодного господину брата. От таких мыслей Малик содрогнулся.

Он лёг обратно и прислушался к тишине: гулко выл ветер за старыми ставнями, заползал в комнату, вился, точно ледяной клубок змей. Малик смотрел вперёд себя, в глухую каменную стену. Веки его тяжелели, но как только он закрывал глаза, сон мигом ускользал, точно прыткая ящерица. Он в очередной раз поёжился от пробирающего насквозь холода. Не спасало даже, казалось бы, некогда тёплое одеяло. Малик прислушался: в тишине где-то вверху сквозь каменный потолок доносились шорохи и редкие птичьи визги. Их узенькая комната ютилась в одной из башен, а значит над ними под крышей находился голубятник. Малик пару раз моргнул и издал тихий вздох. Уснул он лишь поближе к утру, когда начало проясняться.

Проснулся он к полудню, насилу открыв заспанные глаза. В комнате никого не было – все вещи сложены по местам, окно закрыто, даже птицы наверху замолкли. Малик медленно поднялся, сонно потянулся, точно кот. Наскоро переодевшись, он ещё раз осмотрелся по сторонам. После ухода Кадара и Саида в комнате стало намного просторнее. Малик в последний раз пригладил одежду, чтоб она выглядела опрятнее. Он вышел в пустой лестничный пролёт. В башнях редко бывало людно. Заметив на себе тяжёлый взгляд стражника, Малик нахмурился. Он поднялся по ступеням вверх, стараясь не подавать вид, что явственно чувствует чужой взор, буравящий спину. С каждым шагом звуки птиц из голубятни становились всё громче. Похоже, наверху был настоящий переполох. Малик в очередной раз встретился взглядом с часовым, что стоял около дверей в голубятню: он приветливо улыбнулся, пусть и не казался знакомым. Малик вежливо кивнул в ответ и, под шумное хлопанье крыльев и щёлканье клювов, вошёл внутрь.

Его встретили летающие во все стороны перья и хищные, отчаянные визги. Растерянно моргнув, Малик поискал взглядом помощника смотрителя голубятни, Хайдара. Последний, кажется, пытался силой разборонить сцепившихся птиц, не вполне успешно, но довольно громко.

– Мира и покоя, Хайдар, – спокойно отчеканил Малик, подходя ближе и пытаясь рассмотреть развернувшуюся драку.

– Ты вовремя, – нервно бросил ему Хайдар, не оборачиваясь, всё ещё пытаясь разнять птиц. – Помоги-ка мне.

Малик согласно хмыкнул и быстро схватился за первое крыло, которое попалось. В одной из дерущихся птиц он быстро опознал орла, который был на охоте с Рекхертом: никто так и не удосужился снять красную ленту с его лапы. Орёл был непосильно тяжёлым, да и царапался со всей силы. Драка прекратилась только когда большой ворон – вторая причина потасовки – упал наземь, подёргивая немеющими крыльями. Птицы заметались по комнате, заполняя её испуганными криками. Орёл вырвался из рук Малика, цапнув его при этом, и сел на один из выступов в стене, как ни в чём не бывало. Хайдар с досадой вздохнул.

– Чёртова птица, – Малик слегка поморщился, рассматривая исцарапанную руку.

– Они теперь никак не уймутся, – скривил губы Хайдар, пытаясь говорить громче птичьих криков. – Крыса пернатая.

Последние слова предназначались орлу, который с непринуждённым видом чистил крылья. В ответ птица окинула Хайдара взглядом, от которого он невольно содрогнулся.

– Погоди, – тревожно выпалил Хайдар. – Он тебя поцарапал.

Малик снова взглянул на руку: на ней яркой полосой краснела рана, из которой капала горячая кровь. Странно, но боль казалась ему какой-то далёкой и глухой, словно и не его собственной. Хайдар порылся в сумках на поясе. Боль начала постепенно усиливаться.

– Пойдём, – помощник смотрителя кивнул в сторону двери. – Наверно, придётся сшивать. Ты бы аккуратнее был.

– Мне нужно забрать птицу, – запротестовал Малик, непроизвольно прижав руку к себе.

– Никуда твоё пернатое бедствие не денется, – Хайдар с кривой ухмылкой выгнул одну бровь. – Я, конечно, не старший лекарь, но шить умею.

Малик настороженно нахмурился, но всё равно проследовал за Хайдаром. Он двинулся вглубь голубятника, к комнате в самом конце. Хайдар завёл его в небольшую, но более-менее чистую комнату. Внутри было явно поменьше птиц, но на полу всё равно лежали несколько перьев. Боль достигла своего пика, и в горле у Малика всё судорожно сжалось, не давая вдохнуть. Хайдар окинул его обеспокоенным взглядом и кивнул в сторону старого и слегка перекошенного стула около стола.

– Тут вообще должен смотритель сидеть, – бросил Хайдар, доставая из сумки небольшой моток корпии. Он начал копошиться в ящике под столом в поисках иглы. – Но его сюда и за уши не притянешь. Вечно выдумывает отговорки.

Малик кивнул, но его собеседник этого не видел, а потому пришлось дополнить кивок согласным хмыканьем. Хайдар положил на стол кривоватую иглу.

– Извини, чем богаты, – пожал плечами он, выискивая нитки. – Кипятить нет времени. Да и воды нет.

Малик неопределённо пожал плечами, стараясь выглядеть непринуждённым. Рана болела так, словно ему в руку вогнали раскалённую иглу. Хайдар шил аккуратно, но слишком долго, отчего Малик то и дело шипел от вяжущей боли, но продолжал молчать, даже когда Хайдар завязал тугой узел корпии на перевязи. Помощник смотрителя явно был доволен своей работой.

– Ну вот, – Хайдар быстро спрятал вещи обратно в ящик под столом. – Теперь можешь забирать свою глупую птицу. Только осторожнее.

Малик нахмурился, но кивнул. Даже не прощаясь, вышел из комнаты. Рука всё ещё нестерпимо болела. Он почти мгновенно нашёл того самого орла взглядом. Птица пристально следила за ним, и ему от этого стало не по себе. Он заметил около орла ворона: тот был многим меньше, с антрацитово-чёрными перьями и длинным, слегка изогнутым клювом. Ворон окинул Малика взглядом чёрных глаз-бусинок, полным насторожённой заинтересованности. Малик вытянул руку вперёд, тихо цокнув языком. Ворон, привыкший к подобной команде, ловко запрыгнул ему на руку и повертел головой, коротко каркнув. Малик заметил белое пятно у птицы на затылке и с лёгким удивлением приподнял брови. Заметил он также пристальный и даже сердитый взгляд орла.

Отогнав прочь мысли о птицах, Малик поспешил выйти из комнаты. Он и так слишком долго задержался. В спину ему донеслось сдавленное сипение орла, и ему на секунду показалось, что птица звучала печально. Малик обернулся в дверном проёме. Ворон повернулся к источнику звука и снова издал хриплое краканье. Происходящее напоминало любовную пьесу в дешёвом бродячем театре.

– Хочешь с нами? – неожиданно для самого себя сказал Малик. Он, наверное, совсем спятил, раз уж говорит с птицами. – Тогда лети давай, я тебя носить не собираюсь.

К его глубочайшему удивлению, орёл послушно спрыгнул с выступа под самой крышей и вылетел из комнаты, но недалеко, лишь чтоб сесть в небольшой бойнице. Вид у него был внимательный, птица ждала, когда Малик пойдёт дальше. Ворон молчал, не сводя с него всё того же любопытного взгляда, точно наставник, ждущий действий ученика. Тихо вздохнув, Малик двинулся вниз по лестнице. Орёл без единого звука следовал позади.

У самых ступеней в библиотеку, Малик заметил Аббаса. Последний поспешил уйти восвояси, будто и не замечая никого. Малик лишь фыркнул ему вслед, а ворон у него на здоровой руке ответил похожим звуком, повертев головой в сторону. На входе в библиотеку Малик заметил Альтаира, уходившего на улицу.

– Мира и покоя, – бросил Малик дежурное приветствие.

– Тебе того же, – с явным безразличием ответил Альтаир. Его взгляд мягко скользнул в сторону. – Похоже, за тобой хвост.

Малик обернулся через плечо и встретился взглядом с орлом, неустанно следующим за ним.

– Вижу, – согласно кивнул он, стараясь не обращать внимания на занемевшую руку. – Он не мешает. Но ведёт себя странно. Даже подрался с птицей в голубятнике.

– И вправду странно, – Альтаир нахмурился, уставившись в одну точку. По выражению его лица было видно, что он хотел ещё что-то сказать.

Малик проследил за его взглядом и понял, что речь о покрытой красно-бурым пятном корпии на его свободной руке. Ворон поспешно переминался с лапы на лапу.

– Тоже он, – Малик неопределённо пожал плечами.

Альтаир сильно замялся, нервно облизнув пересохшие губы. Он всегда так делал, когда собирался с мыслями.

– Не болит? – от такого вопроса Малик и сам сбился с толку, опомнившись лишь после длительной паузы.

– Ты дурак? – Малик раздражённо фыркнул. – Тебя это не касается.

Альтаир прищурился, ничего не ответив. После секундной задержки он кивнул и ушёл, не прощаясь. Малик провёл его взглядом, но довольно быстро отвернулся и двинулся вглубь библиотеки.

Кадар сидел за ровным, но довольно грубо обтёсанным столом. Вокруг него кипами стояли книги и стопки различных бумаг. Малик с огромным облегчением отпустил ворона сидеть на столе. Рядом с ним мгновенно приземлился орёл, точно верный сателлит. Кадар, казалось бы, не замечал ни брата, ни птиц, расписывая пером по бумаге. Малик вежливо закашлялся, привлекая к себе внимание.

– А, – Кадар резко встрепенулся, точно застигнутый кошкой врасплох воробей. – Нельзя же так пугать!

– Не кричи в библиотеке, – с язвительной улыбкой прошептал Малик. – Мира и покоя, братец.

– От тебя не дождёшься ни того, ни другого, – раздражённо упрекнул Кадар, опуская взгляд на бумагу, по которой расползалось блестящее чернильное пятно. – Ну вот, полюбуйся.

Малик ответил ему сдавленным смешком.

– Давай я перепишу, – Малик сел напротив, доставая из соседней стопки бумагу. Совсем рядом как нельзя кстати оказалась чернильница с пером. Кадар молча протянул ему пергамент, исписанный витиеватыми, закруглёнными символами.

– И кто его вообще писал, – тихо протянул Малик, вытаскивая из собеседника незамедлительный ответ.

– Асад, – так же приглушённо хмыкнул Кадар, слабо ухмыляясь. – Смотритель казематов.

– Странный у него почерк, – констатировал Малик, неуверенно начиная вырисовывать свои собственные, плавные и низкие символы, точно деревья, согнутые ветром. – Думаю, стоит ужасно постараться, чтоб превратить арабский в круги.

– Надеюсь, у нас не появится возможности спросить, – едва слышно ответил Кадар, привязывая письмо к лапе ворона. – Я не просил двух птиц.

– Один сам увязался, – пожал плечами Малик, отвлекаясь от сухого доклада смотрителя казематов. – Не знаю, почему. Просто не уходит.

Ворон издал тихое «кар», после чего начал шумно щёлкать клювом. Звук получался монотонный и металлический, словно лязг меча на боку во время ходьбы. Закончив щёлкать, птица принялась чистить светло-бурые перья орла, что лишь замер, не позволяя себе и головой повернуть. Даже с расстояния локтя Малик мог заметить, как сотрясается грудная клетка хищной птицы под остервенелым рокотом сердца. Кадар с недовольным видом забрал ворона прочь, и Малик почему-то ощутил, как внутри него самого обрывается нечто тонкое и едва ощутимое. Орёл явно возмутился, грозно распушив перья, но ничего предпринимать не стал. Хлопая крыльями, ворон полетел прочь из окна библиотеки с письмом, и орёл не сводил взгляда с того небольшого, вытесанного в каменной резной стене окошка.

Малик и сам смотрел туда несколько секунд, а потом заставил себя вернуться к докладу, в котором сотней слов раскрывался единый смысл – «всё тихо». К собственному удивлению, Малик был даже рад, что Асад вынужден подбирать пустые слова, чтоб не выразить ими ничего конкретного. От одной мысли о казематах в желудке у него всё скручивалось в узел, а в горле становилось так же сухо, как в ветвях верблюжьей колючки. Кадар тоже вернулся к письмам, и они молчали, поскрипыванием перьев по бумаге заставляя тишину мелко дрожать, как задетая пальцами струна.

Кажется, Кадар даже не заметил повязку на его руке. Не заметил, похоже, и Альтаира, который обычно держался от библиотеки подальше. Закончив с докладом Асада, Малик молча наблюдал за братом: как он внимательно вчитывается в тексты, с каким рвением пишет по бумаге и как задумчиво он сводит брови, когда находит непонятное слово.

– Смотри не тресни от напряжения, – шутливо бросил Малик, слегка приподнимая брови. – У тебя такой вид, будто ты военачальник перед битвой.

– Ой, да ладно тебе, – Кадар с лёгким раздражением оскалился, точно вредная собака. – Если не помогаешь, то хотя бы не мешай.

По нему было видно, что он хотел было ещё что-то договорить, но его взгляд скользнул в сторону, и Кадар изумлённо моргнул. В его глазах сверкнуло глубокое восхищение, а потому Малик сразу понял, кто стоит позади него. И это ему чертовски не нравилось.

– Малик, – ровный и даже в некоторой степени холодный голос Альтаира гулко заполнял библиотеку. Он говорил громко, совершенно не заботясь о тишине. Малик недовольно нахмурился: произносимое Альтаиром, его имя теряло всякий смысл, превращаясь в пустой звук.

– Мне сказали передать, чтоб ты шёл в комнату Дахи, – их взгляды встретились, и Малик едва заставил себя не отводить взгляд в сторону. Что-то изменилось. Что-то было не так. – Забрать некоторые вещи. Надеюсь, ты знаешь, где это.

Он ответил глубоким и медленным кивком, сбитый с толку. Альтаир продолжал смотреть на него внимательно, будто что-то ждал. Так смотрит мангуст на змею, которая забралась к нему в нору. Малик с гордым видом поднялся со скамьи.

– Знаю, – его голос даже ему самому показался удивительно злым и скрипучим.

Он отвернулся, наверняка зная, что Альтаир смотрит ему в спину. Малик шёл уверенно и равномерно, не задумываясь, выглядит ли это слишком поспешным или резким.

Комната Дахи находилась на самом дальнем углу крыла фидаинов: дверь в неё казалась такой хлипкой, словно вот-вот сорвётся с петель и рухнет на каменный пол. Малик на секунду застыл перед ней, точно обвиняемый на суде, но, заметив на себе взгляды некоторых фидаинов в коридоре, легко толкнул её рукой.

Внутри было темно – солнечный свет едва досягал углов из-за занавеса из плотной ткани. Комната оказалась абсолютно пустой. Одни лишь каменные стены да полузакрытое окно, и ничего более. Малик даже не знал, на что надеялся, когда сюда шёл. Он слегка скривился, стараясь подавить нарастающую злость. Его провели, точно малое дитя. И он доверчиво повёлся на эту глупую беспричинную уловку.

Его прервал изумлённый, резко вырванный из горла возглас, донёсшийся с улицы. Таким бывает крик птицы, которая видит, как в соседнем гнезде роется куница. Так кричат о змее, что заползла в дом. Так кричат на ребёнка, позорящего семью. Гулкий, возглас разносится по коридору и зависает в комнате, уже пустой и тёмной, выглядящей так, словно в ней никто никогда не жил. Выносить вещи начали только этим утром.

– Смотри, – возглас повторился, и ему вторили несколько десятков голосов. – Предатель.

У Малика в желудке похолодело. Он напрягся, но сдержался и вышел из комнаты Дахи спокойно, лишь с некоторым интересом в глазах – так, чтоб никто не окрестил его нелюдимым, но и не смел называть трусом или дураком. В мыслях у него рокотало страшное, но знакомое слово.

Малик быстро потеснил фидаинов прочь от окна, которое они окружили, точно стервятники. Они податливо пропустили его, несмотря на то, что он был явно ниже их по рангу. Наверное, просто не хотели нарываться на ссору. Малик выглянул из окна, и ветер завыл у него в ушах, точно изголодавшаяся собака. Обтёсанный давным-давно камень уперся ему в рёбра, обдавая их жутким, нарастающим холодом. Непоколебимый камень давил так, что у него к горлу подобрался горький комок, но Малик заставил себя сосредоточиться только на том, что происходило во внутреннем дворе, около тренировочного круга. А происходило там многое.

Во дворе собралась толпа народу, они создали неровный круг около места для тренировок. Среди пыли и песка Малик отчётливо видел двоих: один был высоким, в белом одеянии, досягавшем едва ли не щиколоток, а второго он сразу узнал – Альтаир двигался вдоль изогнутых бортов тренировочного круга, выверенными движениями бредя по кругу, вынуждая противника делать то же самое. Человек, которого Малик не узнал, двигался рвано, но выверено. В голове у Малика всё смешалось: кого-то из этих двух точно назвали предателем, это было и дураку понятно, но кого именно – этот вопрос был сложнее.

– А кто там? – спросил он у фидаина рядом, удивляясь про себя, насколько чужим кажется его голос.

– Альтаир, конечно же, – фыркает в ответ фидаин, раздражённо кривясь, но его лицо быстро приобретает прежнее выражение.

– Да нет же, его я и так знаю, – Малик нахмурился, но в сердцах ликовал, что никто, похоже, не заметил его вопроса. – Я говорю о том, другом.

– А, ты об этом, – задумчиво протянул фидаин, склонив голову набок, точно заинтересованная птица. – Да, я кажется знаю его. Это Камиль. Предатель.

Малик изумлённо приподнял брови, растерянно моргнув. С внутреннего двора донёсся перезвон мечей. Малику казалось, что внутри у него всё остыло и свернулось в морской узел. Он выбрался из толпы фидаинов, быстрым шагом спустился по ступеням вниз, перелетая через две сразу. В ушах грохотом стучала кровь, точно грозные вздохи филина. Он не думал, почему так бежит, и почему так хочется понять, что ему это всё приснилось.

К тренировочному кругу его не пустили: толпа гудела и двигалась, точно потревоженный клубок сенокосцев, не давая ни малейшей возможности разглядеть, что творится в тренировочном круге. Перезвон мечей, казалось, заполнил весь Масиаф. Малик слышал лишь как разговаривали и вздыхали люди, но до самых краёв образовавшегося сборища долетали только смутные отголоски первоначальных фраз. Толпа вздрогнула и Малик насторожился, точно лань, услыхавшая в лесу шорох. Он попытался выглянуть вперёд, но так ничего и не увидел. Все начали победно ликовать, словно уничтожили самого злостного врага Ордена. Горло у Малика судорожно сжалось. Сделав последнюю попытку, он наконец протиснулся сквозь толпу, ближе к тренировочному кругу.

Первым, что он услышал, был крик: истеричный и нечеловеческий, срывающийся в хрип где-то на середине. От этого звука его пробрало холодом до самых костей, но Малик всё равно заставил себя взглянуть на разворачивавшиеся среди вздымающегося песка события.

Камиль – теперь Малик удостоверился, что это именно он – почти лежал на земле, опираясь на дрожащие от боли руки. Одной ногой он опирался о землю с переменным успехом, а вторая была вытянута, точно подбитое птичье крыло, и на голени у него виднелась распахнутая красная рана, из которой белела кость. Камиль заметно дрожал, лихорадочно хватая ртом воздух. Вдоль спины Малика невольно пробежали мурашки. Толпа вокруг ликовала, точно свора муравьёв, поймавших паука. Альтаир небрежно толкнул Камиля ногой так, чтоб последний завалился набок, точно умирающая собака. Камиль не смог выдавить из себя ни звука, лицо его было покрыто пылью и расчерчено следами слёз. Альтаир поднял меч, целя остриём ему в живот, но Камиль выставил руки перед собой, неразборчиво пытаясь что-то сказать сквозь боль. Альтаир замешкал, и кто-то из толпы перепрыгнул через невысокие борта, забегая на тренировочный круг. Через доли секунд тренировочный круг заполонили почти все. Разъярённая толпа, не обращая внимания на Альтаира, бросилась к предателю, и все звуки мигом смешались в целостный неразборчивый гул.