Текст книги "Джаннат в тени мечей (СИ)"

Автор книги: Sapphorequiem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– А куда мы направляемся? – тихо и холодно спросил Малик, излучая тонны профессионализма и косо поглядывая на Альтаира, тем самым беззвучно призывая его к следованию приказам в дальнейшем.

– На юго-восток от Иерусалима, – Дахи задумчиво нахмурился, возведя глаза к потолку. – Там есть небольшой город с крепостью. Размером слегка уступает Масиафу. Там живут преимущественно христиане, но иноверцев они в своём обществе не очень любят.

– Много же информаторов ты задействовал, – с долей уважения в голосе произнёс Абхаглу, до этого не проявляющий к разговору никакого интереса.

– На самом деле, мне помогал всего один, – Дахи заметно смутился. – Камиль отлично выполняет свою работу.

– А, Камиль, – понимающе кивнул старый даи, поглаживая рукой растрепавшуюся бороду. – Тот, которого ты учил. Знаю его, видел совсем недавно. Вечером он должен явиться ко мне с вестями.

Альтаир заметил, как Дахи напряжённо поджал губы, выдерживая паузу в полсекунды.

– Спасибо, даи, – фидаин уважительно поклонился, и даи, кивнув, вышел из комнаты в конторку, где работал. Повернувшись к своим подопечным, Дахи встретился взглядом с каждым и грозно нахмурился. – А вы чего застыли? У меня для вас задание. То, что Камиль много узнал не значит, что вам не нужно будет побродить по улице и внимательно послушать, что говорят. Нельзя всегда полагаться на других, но и проверять самому. Никто не говорил, что Камиль не мог соврать.

– Но, Дахи, – возразил Альтаир, напрочь отбрасывая учтивость. – Если Камиль соврал, то ему в лучшем случае отсекут голову. Это равносильно предательству.

– Да, – взгляд Дахи медленно скользнул в сторону, становясь опустошённым. – Равносильно предательству.

Малик с явно недовольным лицом схватил Альтаира за плечо и вывел из бюро, бросив выпавшему из реальности Дахи пару слов на прощание.

Пока Малик вёл его по улицам Иерусалима, Альтаир погрузился в себя, полностью занятый мыслями о реакции Дахи на его слова. Фидаин, насколько известно Альтаиру, всегда был открытой книгой – может, он не говорил всего сразу, но его действия и взгляд всегда выдавали в нём всё с потрохами, если разговор шёл с кем-то из Ордена. Фидаин что-то скрывал, и не надо быть гением, чтоб это понять. Альтаир нахмурился, переводя взгляд на своего невольного проводника. Малик шёл в двух шагах впереди, засунув руки в карманы простенького кафтана. Нет, спрашивать Малика было бы глупейшим решением на свете: он бы сказал, чтоб Альтаир не забивал голову всякими бреднями, а концентрировался на задании. Из размышлений его вырвал короткий оклик:

– Эй, Альтаир, – тихо сказал Малик, не переходя на шёпот, чтоб не звучать слишком подозрительно. – Сможешь украсть письмо у вон того стражника?

– А ты не можешь? – с долей издёвки спросил Альтаир, на что Малик ответил ему молчаливым сердитым взглядом. Он никогда не мог похвастаться частыми удачными кражами.

– Иди давай, – уже немного менее сдержанно сказал Малик, толкнув друга в плечо, чтоб он шёл вперёд. – Я прикрою.

Кивнув, Альтаир медленно нырнул в поток людей, идущих вдоль улицы. Нужного стражника он сразу нашёл: он был молодым, среднего роста, в староватых доспехах, выданных явно не по росту. Судя по его виду, патрулировал он преимущественно спокойные места и не отличался высоким рангом, а значит, не отличался и особой внимательностью. Чувствуя, как от волнения ускоряется ток крови, Альтаир медленно выдохнул через нос, всё так же следуя за целью. Письмо сразу же бросилось в глаза, небрежно лежащее в наполовину прикрытом подсумке. Подобравшись ближе, Альтаир протянул руку к письму, уже готовясь совершить кражу, как кто-то из толпы громогласно крикнул:

– Вор! – крик оказался женским, фальцетным. – Ловите его!

Альтаир позволил себе на секунду замереть на месте, чтоб злостно прошептать сдавленное «чёрт», прежде чем отпрянуть в сторону одним ловким прыжком, чтоб удар меча стражника не пришёлся по нему. Молниеносно осмотревшись, Альтаир первым делом поискал взглядом Малика – его нигде не было. В сердцах задушив этого подлеца, Альтаир снова увернулся от меча, со свистом разрезающего воздух. Кувыркнувшись, он оценил ситуацию: на шум и крик поспешно сбежалась остальная стража. Выудив из сапога нож, Альтаир оскалился, точно загнанный в угол зверь. В боку как некстати взвыла с новой силой рана, и он ощутил, как вниз по ноге течёт возобновившая ход кровь, а в глазах у него резко потемнело. Если сюда сбежится ещё хоть один стражник, ему конец.

========== Часть 2 ==========

Малик забрался на крышу быстрым, выученным движением, точно фосса. Он прекрасно помнил город, помнил и маленькие сады на верхах домов, в которых частенько прятали всякие вещи. Дахи говорил ему, что в саду с оранжевым занавесом подле рынка прятался лук с колчаном. Крепко вцепившись в лук, на секунду Малик вслушивался в звон стали, доносящийся с улицы внизу – он отлично знал, что Альтаир, даже с раной, продержится достаточное количество времени, чтоб он мог прицелиться и выстрелить. Поставив колено на край крыши, Малик положил стрелу на лук и решительным движением натянул тетиву, отчего она затрещала над самым ухом. Выпустив из пальцев хвост стрелы, Малик почти сразу пустил следом вторую. Его преимущество было в том, что с улицы его и не видно – летящие из-ниоткуда стрелы мигом всполошили толпу. Раздался крик, но чьим он был – Малик уже не разбирался. Тихо выдохнув, он взглянул вниз: там, на вытоптанной дороге, где и двум людям трудно пройти, толпилось около полусотни человек, разбегаясь, точно всполошённые муравьи. Все простые люди уже разбежались, но вокруг Альтаира оставалось примерно четверо стражей, окруживших его со всех сторон. Зажатый в угол, Альтаир всё ещё держался на ногах, пусть и с явным трудом. Малик потянулся к колчану, но стрел там уже не оказалось, отчего он на миг застыл, но сразу же взял себя в руки.

Спускаясь вниз, Малик вслушивался лишь в шум крови в ушах. Спрыгнув с оконницы в переулок, он быстрым шагом направился в сторону сражения – несложно было бежать туда, откуда остальные спешили исчезнуть. Сжимая рукоять ножа до побеления в суставах, он замер, лишь выйдя к месту сражения. Альтаир, с ножом в руках, стоял и тяжело дышал. Его пальцы судорожно сжались на правом боку, где была рана, но крови на одежде не виделось. Те четверо стражей, которых ранее видел с крыши Малик, лежали на земле бездыханными, точно брошенные в пыль тряпки. По земле растекалась свежая кровь. Малик бросил взгляд на Альтаира – он был напряжён, точно натянутая струна.

– Альтаир, – на этот оклик он отреагировал неохотно, медленно переводя взгляд на Малика. – Идём.

Альтаир, согласно кивнув, спрятал нож и пошёл за Маликом. Довольно улыбнувшись сквозь усталость и, кажется, возобновившуюся боль, он выставил перед собой руку, крепко державшую письмо, точно птица, крючковатыми когтями сжимавшая пойманную мышь. Малик на это лишь тихо вздохнул, уходя вперёд и даже не удосуживаясь проверить, следовал ли за ним друг.

В бюро было тихо и темно, лишь в некоторых углах догорали огарки свечей. Единственным нарушением полной тишины служили приглушённые разговоры, доносящиеся непонятно откуда. Войдя в бюро, Малик бросил укоризненный взгляд на Альтаира, который шумно дышал, накрыв лицо капюшоном от джеллабе. Их сразу же встретил даи, и Малик оставил Абхаглу Альтаира на попечение. Даи, конечно, не имели обязанностей няньки, но зачастую именно ими и являлись. Полуживого и бледного Альтаира Абхаглу повёл куда-то вглубь бюро, по дороге громко причитая и жалуясь.

Малик уловил краем уха тихий разговор, в котором ясно звучал голос Дахи. Сунув руку в подсумок, Малик наткнулся на письмо, которое украл Альтаир: оно было измятое и надорванное на краю. Сохранностью краденного Альтаир никогда не хвастался. Подойдя к двери, из-за которой доносились разговоры, Малик вежливо постучал, коротко вздыхая. Разговор сразу же стих, раздались едва уловимые шаги. Беззвучно распахнувшаяся дверь раскрыла взгляду Малика фидаина, собранного и прямого, точно тростник.

– Да? – с привычной ребяческой хитрецой спросил Дахи, опираясь локтём о дверной косяк. – Есть новости?

Малик кивнул, а потому Дахи мигом отступил на несколько шагов назад, впуская новичка внутрь. В комнате было достаточно светло благодаря множеству свечей, расставленных на столе. Дахи широким шагом нырнул в большую тень подле угла, будто растворившись в ней. За маленьким столом сидел человек, в котором Малик угадал Камиля. Он снял капюшон, пристально всматриваясь в вошедшего. Его холодные, удивительно яркие голубые глаза сверкнули в мягком неровном освещении. Его лицо было настолько безучастным и лишённым выражения, что Малик невольно содрогнулся. Камиль был высоким, с длинными ногами в высоких сапогах, в белой одежде с широким красным поясом и чёрными полосами на рукавах – не было сомнений в том, что он работал информатором. Взглянув на его лицо, Малик удивлённо приподнял брови: у Камиля был уродливый шрам, обрамлённый неровными мелкими отметинами различной толщины, что рассекал левую бровь, пересекая переносицу и двоясь, точно дельта реки, к левой стороне шеи и правой щеке. Обладать такой отличительной чертой для информатора гиблое дело, но каким-то чудом он всё ещё умудрялся искусно выполнять свои обязанности. Заметив на себе ошеломлённый взгляд подмастерья, Камиль слабо улыбнулся, точно довольный кот.

– Здравствуй, – низким голосом бросил информатор, удобнее садясь на стуле. – Малик, верно? Садись.

Малик сел напротив, устало выдохнув. Камиль потянул к нему руку и отобрал письмо, вскрывая тёмную хрустящую бумагу конверта, внимательно изучая написанное. Его губы растянулись в улыбке.

– Забавно, – протянул Камиль, передавая письмо Дахи. – Взгляни.

Дахи замолчал, внимательно вчитываясь в письмо. С досадой цокнув языком, он сунул пергамент за пояс. На секунду свечи дрогнули и свет упал на его тенистое укрытие, раскрывая взору Малика фидаина, что опирался о стену с недовольно скрещёнными на груди руками.

– Она на французском, – не скрывая разочарования, вымолвил Дахи. – Я его не знаю.

– Переведу, – усмехнулся Камиль, щурясь. – Но позже. Я хотел бы спросить.

Ощутив на себе холодный взгляд информатора, Малик невольно заёрзал на стуле. Подмастерье и сам временами игрался в отчуждённого профессионала, но Камиль достиг в этом деле высшей точки: ни взгляд, ни случайное движение, ни лицо не выражали его истинных намерений и настроений. Он выглядел как юный совёнок, играющий с добычей, а в другую секунду, когда свет вздрагивал от его дыхания, касающегося свечей, он становился бесстрастным, отдалённым, точно божество с сотней масок, до которого никак не дотянуться и никак не увидеть по-настоящему.

– Дахи, слыхал о базаре? – уже без улыбки спросил Камиль, наполняя голос спокойными нотками, не позволяя вычислить ни каплю сарказма, ни насмешки.

– Слыхал, – мрачно кивнул фидаин, всё ещё сокрытый дрожащей тенью. Малик сдержанно фыркнул.

– Да, кража провалилась, – подмастерье пожал плечами, держась непринуждённо. Камиль бросил короткий взгляд на него, сразу опустив глаза на свечу, исходящую растаявшим воском. Малик нахмурился и продолжил. – Но письмо мы достали.

– Ничего страшного, – Дахи, выйдя из тени, сел за стол, подперев руками голову и тихо засмеявшись. – Не стоит волноваться, Камиль просто шутит.

Информатор никак не ответил, не сводя с Малика прищуренного взгляда. Не было похоже, чтоб он вообще шутил: от него исходила глубоко спрятанная злоба, что едва заметно рябела в его глазах, точно встревоженная порывистым ветром вода. Дахи осторожно хлопнул Камиля по плечу, стараясь выразить дружеское восхищение его шуткой, как частенько делал с новичками, когда они шутили. Информатор вздрогнул и, слегка повернувшись к фидаину, улыбнулся. С каждой улыбкой, даже самой слабой, его шрам выгибался на лице, становясь ещё уродливее. Из-за этого недостатка внешности он казался намного взрослее, и, если честно, Малик едва мог смотреть ему в лицо.

– Простите за дерзкий вопрос, – уважительно кивнул Малик, не удерживая любопытство. – Сколько вам лет?

Камиль коротко закашлялся, прочищая горло, и задумчиво нахмурился, вернувшись к своему сдержанному выражению лица. Только сейчас Малик заметил, что у информатора были чёрные волосы, запутывающиеся в кудри – он отметил их про себя когда Камиль небрежным движением убрал их с лица, на пару секунд прикрывая лицо ладонью. Вместо него ответил Дахи:

– Ты не поверишь, – на лице фидаина застыла победная улыбка, словно если бы он выиграл себе место Саййидны. – Ему всего семнадцать.

Малик нахмурился, слегка склоняя голову набок. На секунду Камиль замялся, отводя глаза в сторону, но очень быстро восстановил свой пустой взгляд и отчуждённое выражение лица. Теперь, с уравновесившимся освещением, это казалось ужасно очевидным: Малик, отвлёкшись от уродливого шрама Камиля, смог отличить и подметить его схожесть с новичками из Масиафа, которые старались выглядеть намного старше, чем было на самом деле. Камиль лишь одарил его холодным, бездонным взглядом, от которого вдоль позвоночника пробежал холод.

– Альтаир в порядке? – всё так же холодно спросил Камиль, склоняя голову набок. Он вытянул ноги на полу, скрестив их вместе, но этот жест не добавил ему совершенно никаких особых характеристик: информатора всё ещё было невозможно прочитать, несмотря на то, что будущих фидаинов обучали считывать настроение людей по малейшему жесту.

– С ним Абхаглу, – утвердительно кивнул Малик. – Думаю, придётся перешивать рану. Зря ты позволил ему ходить на задания.

– А ты? – Камиль даже не добавил вопросительной интонации, отчего казалось, что он задавал чисто риторический вопрос, и лишь благодаря затянувшейся паузе можно было угадать искреннее любопытство.

– Он вечно хвастает, что и при смерти выполнит любое поручение, – Малик рассерженно фыркнул, скрестив руки на груди.

– Малик, – сказал Дахи с отчаянной интонацией старшего брата, узнавшего об очередной выходке младших, но слишком уставшего, чтоб пререкаться. – Я фидаин, а не сиделка. Вы же братья, и цель у вас одна.

По нему было видно, что фидаину хотелось продолжить свою поучительную речь, но он вовремя себя одёрнул, замолчав. Малик не чувствовал себя виноватым, но всё равно опустил взгляд и кивнул. Его и Альтаира частенько упрекали этим призрачным понятием «брат», потому что им по иронии судьбы довелось находиться в одном Ордене. Если быть честным, то при любом упоминании Альтаира Малик ощущал, как где-то на самом дне медленно взвивается раздражение, с каждым словом оживающее лишь сильнее. А приписывание этого глупого и самодовольного наглеца к братьям Малика лишь сильнее его бесило. Но цель у них действительно была одна: выполнить задание на убийство европейского вельможи. А потому Малик понимал, что придётся действовать вместе, пусть даже и против воли. Он поднял взор, встречаясь взглядом с Камилем. Его глаза всё так же напоминали лёд – нестерпимый и холодный. Под его укоризненным взглядом Малик действительно ощутил горький укол вины, сопоставимый с тем, если бы он убил самого Саййидну на глазах у всего Ордена. Малик едва заметно поёжился. В воздухе повисла напряжённая тишина.

– Можешь идти, – коротко и резко махнул рукой Камиль. Малик встал со стула, но не вышел из комнаты, уставившись на Дахи, что сидел справа. Фидаин заметно занервничал, по-птичьи вжал голову в плечи, точно всполошённый воробушек. Его беспокойный взгляд скользил от ученика к информатору, не зная, на ком остановиться. Он выглядел словно пойманный с поличным новичок, что не совсем вписывалось в их с Камилем разницей в званиях и возрасте. Малик удивлённо нахмурился, когда Дахи обречённо выдохнул.

– Иди, – небрежно ответил Дахи, подтверждая слова информатора.

Малик коротко кивнул, поворачиваясь и выходя из комнаты. Прямо за его спиной негромко захлопнулась дверь. Малик зашёл в пустой дворик, окружённый стенами и накрытый решёткой, что открывается лишь с наступлением утра. В фонтане плескалась вода, ровными квадратами ложился угасающий солнечный свет, точно мозаика. В дворике, если так можно было его вообще назвать, было пусто: лишь ковры да подушки, окружённые растениями в горшках. Наверняка даи, заведующий бюро, подыскал Альтаиру отдельную комнату.

Устроившись на подушках, Малик положил руки за голову, уставившись в решётчатый потолок. Он пропустил мысль о том, что время начало течь куда быстрее, чем ему раньше казалось. Если когда-то он был готов сидеть за любым поручением с самого утра до ночи, успевая сделать его даже сверх меры, то теперь на одну кражу ушёл практически целый день. Медленно вдохнув душный вечерний воздух через нос, он протяжно вздохнул. Скорее всего, такая задержка обусловлена состоянием Альтаира, но Малик даже думать об этом не хотел. Над его головой через решётку было видно серые облака, тянущиеся куда-то вперёд твёрдым, неумолимым ходом, точно стая диких птиц. Несмотря на тепло с улицы, Малик нахмурился от мелкой дрожи во всём теле. Устало потерев лицо, он закрыл глаза, стараясь уснуть. Краем уха он уловил тихий серый гул, которым полнилось бюро, точно шорох трудящихся насекомых в муравейнике: отчётливо слышались длительные речи Абхаглу, которыми он мучал раненого Альтаира, шелест перебираемой кем-то бумаги и выбивающийся из всеобщего ряда едва слышимый разговор, в котором угадывались голоса Дахи и Камиля.

На следующий день Малик проснулся довольно рано, пусть никто и не удосужился его разбудить. В бюро царствовала непоколебимая тишина, всё вокруг утратило цвет, налившись утренней серостью, едва перебиваемой синей мглой. Поднявшись с подушек, Малик выпрямился и сцепил руки в замок над головой, потягиваясь. Вокруг никого не было, будто посреди ночи все вышли из бюро, оставив Малика одного. Неуверенным, мелким шагом он двинулся вдоль маленьких узких коридоров в поисках комнатки, служащей кухней. Взявшись за чугунную промозглую ручку чайника, он заглянул в небольшую печь, забитую старым, залежавшимся пеплом. Абхаглу почти никогда не чистил печь, возмущаясь, что он слишком стар для такой работы. Обречённо вздохнув, Малик отставил чайник в сторону и достал тканевый мешок, внутри вымазанный пылью, в который время от времени собирали мусор из печи. Вооружившись тяжёлой кочергой, Малик принялся копаться в нутре печи, заполняя спящее бюро невыносимым скрежетом. Кое-как собрав половину пепла в мешок, Малик отставил его в угол подле шкафа с посудой, горделиво уперев руки в бока. В том же месте покоились поленья, точно осиротевшие дети, попрошайничающие на улицах. Бросив дерево в распахнутую пасть печи, Малик вздохнул, вытирая с лица скопившуюся сажу.

– Сходи умойся, – раздался голос Дахи, стоявшего в дверном проёме. – Я разожгу.

Молча кивнув, Малик отыскал маленькую лохань с отстоявшейся водой и поспешно умылся, вытерев лицо рукавом. Дахи, склонившись к печи, грелся у разгорающегося огня. Он мелко дрожал от утреннего холода, точно осиновый лист.

– Холодно, – подчеркнул очевидное Дахи, покосившись на Малика через плечо. На нём уже не было привычных белых одеяний фидаина: лишь серая туника и льняные штаны. Малик согласно кивнул, хмыкнув. Дахи, схватив чугунный чайник, наполненный водой, поставил его ближе к огню. На лице фидаина красовалась широкая улыбка.

– Как Альтаир? – внезапно спросил Дахи, не сводя взгляда с чайника у огня.

– Не знаю, – пожал плечами Малик. – Спроси у даи.

В ответ на слова подмастерья фидаин ухмыльнулся, заливаясь тихим хохотом. Он стал ещё меньше напоминать воина, способного по чужому приказу творить леденящие кровь зверства. Не походил он на человека, что с мечом в руках потрошит противников, точно рыбок. Дахи выглядел как ребёнок, радующийся каждой мелочи в своей беззаботной жизни, и совсем не угадывались в нём черты верного пса Ордена, готового броситься на каждого неугодного с кровавой пеной у рта. От таких мыслей вдоль позвоночника у Малика пробежали мурашки.

– А вот и спрошу, – с театральной серьёзностью ответил Дахи. – Сегодня ты пойдёшь на рынок с Камилем.

– На задание? – резко оживился Малик, сжав кулаки в готовности действовать.

– Нет, – мотнул головой фидаин. – Купите пару вещей. Только вымойся сначала. А кипяток потом выпьешь.

Дахи снял чайник с печи, придерживая его за горячую ручку и предварительно обернув её в тряпку. Вручив подмастерью сосуд с кипятком, он выпрямился, уперев руки в бока. Малик схватил чайник, словно своё последнее спасение от невидимой угрозы. Гулким шагом он вышел по дощатому полу во дворик, ограждённый высокими стенами. Бюро всегда было чем-то вроде отдельного мира, в который не могли заглянуть чужие, непосвящённые люди. Точно птичья клетка, бюро предлагало братьям Ордена оградиться от больших, шумных городов, отдохнуть там, где не рискуешь никогда не проснуться. Бюро чем-то напоминало маленькую частичку Масиафа – большого, безопасного и привычного.

Посреди дворика с высокими стенами из песчаника стоял Камиль. Он крепко держал в руках маленькую бадью, наполненную тёмной водой. Одетый в одни лишь штаны, он открывал на обозрение узоры из шрамов, которыми было испещрено всё его тело. Где-то угадывались прямые и продолговатые шрамы, полученные от плетей или линей, в иных местах виднелись следы от ожогов, а порой Малик узнавал привычные каждому отметины от стальных лезвий, когда-то вспоровших кожу. Камиль стоял к нему спиной, всматриваясь в дрожащую поверхность воды внутри бадьи, совершенно не замечая никого вокруг. Вежливым кашлем Малик привлёк к себе внимание, чтоб вырвать Камиля из оцепенения.

– А, это ты, – обернувшись, констатировал Камиль, продолжая крепко держать бадью двумя руками. – Сегодня ты рано.

Говорил он странной, монотонной интонацией, почти не разделяя слова между собой, будто он и не человек вовсе, а бездушная кукла, управляемая кем-то другим за невидимые ниточки, привязанные к рукам и ногам. Лицо его оставалось неподвижным, ужасающе спокойным, словно неспособное на проявление каких-либо эмоций. Малик медленно кивнул, не сводя с информатора взгляда. Камиль проследил за его взором и осмотрел несколько шрамов от линя на своём животе.

– Хочешь знать откуда они, – спросил Камиль, даже не добавляя вопросительного тона. – Обучение.

Немногословность Камиля слегка сбила Малика с толку: обычно юные братья из Ордена не скупились на сплетни и обсуждения, щебетали, точно неумолкаемые соловьи. Но этот информатор, среди которых обычно находилось особенно много сплетников, точно каменная стена, не пропускал ничего лишнего на волю.

– Учителя били? – Малик решил вытаскивать из собеседника по слову. Камиль коротко кивнул.

– Почти все, – намного тише, но всё так же твёрдо сказал он.

– Почти? – удивлённо переспросил Малик, не скрывая своей наивной интонации.

– Последний учитель никогда не бил, – с едва уловимой теплотой сказал Камиль, не сводя с Малика холодного взгляда. От такой неожиданной, пусть и слабой, теплоты в голове собеседника Малик на секунду оторопел, не ожидая услышать настолько длинную речь. В тёмных глазах подмастерья засверкало явное любопытство. Информатор заметил такую перемену в собеседнике и резко сменил тон, снова возвращаясь к ледяному, режущему голосу.

– Я пойду, – он поставил бадью с водой на пол, поспешно собирая сложенную ровной стопкой одежду. Кивнув Малику на прощание, он быстро вышел прочь, тихо закрыв за собой дверь.

Запрокинув голову, Малик уставился в небо, чувствуя, как уныло ноет затёкшая за ночь шея. Его внимание сразу же переключилось на бадью, которую до этого держал Камиль. Пол во дворике был дощатый, как и в здании бюро, но здесь половицы приходилось чаще менять и чинить, да и скрипели они громче, чем остальные – дворик заменял ванную, а потому доски пола часто набирались влагой, чтоб потом быть высушенными полуденным солнцем. Вода в бадье, куда Малик отважно сунул руку, оказалась холодной, будто Камиль набрал её в каком-то заледеневшем озере.

– Не удивительно, – пробормотал себе под нос Малик, выпрямляясь. – Как он вообще может такой водой обливаться.

В углу Малик отыскал лохань, в которой мог бы без труда уместиться, и вылил туда весь кипяток из чугунного чайника. От осевшей внутри сосуда пыли вода оказалась мутной, но это было лучше, чем ничего. Добавив в лохань воду из бадьи, Малик плавным движением разбавил воду, точно ведьма, корпящая над зельем, и он хотел было даже театрально засмеяться, как самый заправский злодей, но мгновенно себя одёрнул. Подурачиться он ещё успеет, а сейчас есть дела поважнее. Резкими движениями он распустил завязки одеяния, снимая одежду и складывая её там, где до этого покоились вещи Камиля. Краем взгляда он уловил короткие блики, бьющие в глаза слабым утренним светом. У самой стены между половицами застряло простенькое железное кольцо: выглядело оно старым и поцарапанным, значит, его часто носили и редко прятали, но в то же время оно было довольно чистым, а потому напрашивался вывод, что им дорожат, несмотря на дешёвую стоимость. Малик прищурился, мгновенно замечая надпись на внутренней стороне.

– «Стрела»? – прочитал вслух Малик, удивлённо выгибая бровь. – Глупее надписи не видел. Наверно, это кольцо Камиля.

Оставив кольцо на вершине стопки с одеждой, Малик, наконец, забрался в лохань и, опёршись спиной о её деревянный борт, ещё раз взглянул в небо. Насколько он помнил, то одним из основных правил Ордена был запрет на любую роскошь: ни у одного из фидаинов не было чего-то, что можно было назвать своим собственным. Одежда легко заменялась в ближайшем бюро, оружие изымалось и выдавалось, лошади переходили из рук в руки, не привязываясь к одному всаднику, каждая вещь в комнате принадлежала Ордену, даже ты сам – не более, чем вещь Саййидны, которую он может выбросить если посчитает, что от тебя не будет прока. Даже собственным телом в Ордене никто не распоряжался, не говоря уже о жизни, которую каждый вверял своему господину. И всё же, Камиль решил побаловать себя простеньким кольцом, которое никто бы ни за что не купил, а уж тем более не стал бы им дорожить. Малик закрыл глаза, глубоко вздохнув. Кажется, несмотря на всю свою отстранённость, Камиль оставался ребёнком.

Малик и не помнил, когда точно вылез из лохани с мутной водой: то ли когда вода остыла, то ли когда подушечки на его пальцах стали напоминать кусок сыромятной кожи. Он наскоро вытерся сухой тряпкой, что в любом случае не принесло особого результата. Надевать что-либо, когда только вылез из лохани было сомнительным удовольствием, в чём сам Малик быстро убедился. Сунув найденное кольцо в подсумок, он вышел из дворика, возвращаясь в помещения бюро.

Внутри всё уже залилось яркими красками, наполняясь янтарным, тёплым светом, но оставаясь тихим и недвижимым, почти безлюдным. Обычно братья из Ордена приходили всего пару раз: получить перо и услышать нужную информацию. Абхаглу работал в конторе, ради прикрытия и дополнительного дохода торгуя вазами, которые сам же и создавал. С самого утра он сидел в конторе бюро, расписывая множество посудин, и одному Всевышнему известно, когда он успевает столько изготовлять. Зайдя в хорошо освещённую комнату, Малик одарил работающего даи вопросительным взглядом. Абхаглу не отвёл глаз от высокой и узкой глиняной вазы, даже работу не прервал, но по нему было видно, что вошедшего он заметил.

– Дахи ушёл, не знаю куда, – едва заметно пожал плечами даи. – Альтаир спит. Камиль на крыше, тебя ждёт.

Благодарно кивнув, Малик поспешил выйти на улицу. Он ощутил слабый внутренний укол, сопровождающийся жгучим желанием выбраться из этой полупустой птичьей клетки. Временами он ощущал нечто подобное даже в Масиафе, служившем ему домом, и каждый раз ему приходилось подавлять в себе странную тревогу, ставшую верной спутницей в ограниченных пространствах.

Незамедлительно себя одёрнув, Малик выкарабкался на крышу. Камиль стоял к нему боком, смотря куда-то вперёд себя. Медленно переведя взгляд на Малика, он коротко кивнул, подзывая подопечного поближе. Пока Малик подходил, Камиль уже начал спускаться, точно дикий кот, слезающий с дерева. Спустившись за ним следом, Малик вопросительно уставился на информатора. Последний не проронил ни слова, лишь двинулся вперёд, вдоль переулка. При каждом шаге Камиль слегка прихрамывал на правую ногу. Малик, пытаясь подстроиться под чужую хромающую ходьбу, слегка замедлил шаг, молча ожидая указаний. Камиль, несмотря на свою хромоту, отважно ринулся смешаться с толпой, но через некоторое время, пройдя пару улиц, он внезапно повернул в узкий, тёмный тупик. Пройдя за ним, Малик застал Камиля, наполовину опершегося о стену, создававшую обширную тень. Информатор боковым зрением заметил Малика и поспешно отвернулся в сторону, тяжело дыша.

– Всё в порядке? – тихо спросил Малик, делая шаг вперёд. Камиль молчал, не двигаясь. Его рука, не опирающаяся о стену, лежала на правом колене.

– Порядок, – через некоторое время молчания ответил Камиль, поворачиваясь к собеседнику лицом. В его голубых глазах сверкнул неподдельный ужас, сменяющийся мимолётной вспышкой боли, что в итоге утонула среди быстрых вод пустующего спокойствия и холода. Он побледнел, точно мертвец, часто и мелко дыша, как дышат пойманные птицы.

– Не похоже, – мрачно ответил Малик, хмурясь. – я думал, что так врёт только Альтаир.

Камиль издал обречённый вздох, смешанный с болезненным хрипом. Информатор стиснул зубы, точно если бы ему повернули нож в ране. Малик подошёл к нему ближе, и Камиль медленно сполз вниз по стене, опускаясь на высохшую землю. Информатор глубоко вздохнул с заметным облегчением. Малик мысленно укорил себя за то, что не знал, как помочь. Он с растерянным видом сидел рядом, вслушиваясь в неровное дыхание проводника.

– Никому не говори, – наконец, выпалил Камиль, отдышавшись.

– А что случилось? – спросил Малик, даже не ожидая услышать ответа. Вместо слов его собеседник закатал штанину на правой ноге. На его голени под коленом виднелся рваный шрам длинной с половину ладони.

– Когда-то ногу сломал, – тихо и с крупицей печали в голосе ответил Камиль, устремив пустующий взгляд вниз. – Кость было видно.

– И оно плохо срослось, – закончил за него Малик, понимающе кивая. Камиль тихо хмыкнул в знак согласия. Они сидели некоторое время в полном молчании, нарушаемом лишь гулом шумного города, сомкнувшегося вокруг огромной сетью площадей и улочек, точно рыбацкие снасти. После Камиль поднялся на ноги, выпрямляясь.

Дальше они шли всё так же молча, Малик всё время не сводил со своего проводника внимательного взгляда чёрных глаз. Малик позволил себе осмотреться по сторонам лишь когда они оказались на оживлённом рынке. Повсюду сновали прохожие, и торговцы за прилавками старались перекричать друг друга, привлекая потенциальных покупателей, точно рой галдящих птиц. Камиль шёл уверенно, даже почти не прихрамывая. Он походил на волка, высматривающего жертву из засады. Плавно развернувшись на каблуках, он выказал явный интерес в тканях, коими пестрил один из многочисленных прилавков. Торговец, заметив внимание юного господина к своей персоне, принялся сыпать сладостными речами, нахваливая товар.