Текст книги "Джаннат в тени мечей (СИ)"

Автор книги: Sapphorequiem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

========== Часть 1 ==========

Альтаир склонился вперёд, опираясь на переднюю луку седла. Спина у него сразу же зашлась жгучей болью от такого простого движения. Лошадь под ним замедлилась и тревожно заржала.

– Пошла, – сдавленно рявкнул Альтаир, пришпорив лошадь. Боковым зрением он заметил Дахи, который, сидя в седле, умудрялся одной рукой держать поводья, а второй читать небольшую книжку в чёрном кожаном переплёте. Дахи заметил на себе чужой взгляд и, не отрываясь от книги, слабо улыбнулся. Он был намного старше самого Альтаира, с маленьким шрамом, рассекающим левую бровь.

– Что-то не так? – спокойно спросил Дахи, слегка поёрзав в седле.

– А ты не в курсе? – слева от Альтаира раздался язвительный голос Малика.

– Я долгое время был в Алеппо, – пожал плечами Дахи, заинтересованно убирая книгу в сумку на поясе и опираясь на переднюю луку седла, концентрируя всё своё внимание на собеседнике. Альтаир обречённо вздохнул, вкладывая в это дело всё своё разочарование, и натянул серый капюшон ниже на лицо.

– Он нарушил приказ инструктора, вот ему и дали по спине, – судя по голосу Малика, он скорее хотел указать Альтаиру на его ошибку, нежели посмеяться над ним. Дахи сдавленно хихикнул. – И не смотри на меня так, ты это заслужил.

– Не кори его так – голос Дахи сразу начал звучать так, будто он среди них был старшим братом. – Всякое случается. Думаю, он уже усвоил.

Дахи никогда не злорадствовал над другими, а тем более над теми, кто ниже по рангу. Он уже перестал носить серые одеяния, избавившись от звания подмастерья, но Альтаир чаще всего видел его лишь в обществе новичков. Да и сам Дахи частенько жаловался, что ему сложно находиться в компании других фидаинов.

Малик не ответил ему ровным счётом ничего, как и Альтаир. Повисла тишина, разгоняемая разве что шумом ветра в ушах и монотонным цокотом в такт шагов лошадей, идущих по запыленной дороге. Солнце ещё не успело подняться в зенит, но угрожающе близилось, нависая над землёй и постепенно усиливаясь. В горле у Альтаира начало пересыхать, отчего он тяжело сглотнул.

– Послушай, Дахи, – после длительной паузы спросил Альтаир. – В чём заключается наше задание? Мне говорили, что оно потребует много времени, но ничего большего я так и не получил.

– Это задание – честь для любого, – с львиной долей воодушевления произнёс Дахи. – Мы должны явиться в Иерусалим. Там всё и узнаете, братья. А пока поберегите вопросы и смотрите в оба.

Альтаир нахмурился и слегка скривил губы, но его лицо скрывал капюшон, а потому никто этого не заметил. Такие смутные ответы, полные зловещих интонаций, никак не удовлетворяли его интереса, но он прекрасно знал, что раньше времени из Дахи ничего не вытащить: многие из Ордена могли улыбаться и хранить молчание даже под пытками. Некоторое время они ехали молча, склонив головы, чтоб посторонние ничего не заподозрили и решили, что они простые странники или посыльные. В желудке у Альтаира всё напряглось, когда он уловил на себе взгляд человека, облачённого в доспехи и бело-красное сюрко. Солдат внимательно всматривался в них, точно стервятник, выискивающий падаль.

Дахи выругался, когда наблюдатель крикнул что-то на незнакомом языке, в котором Альтаир едва узнал немецкий. На шум моментально сбежалась стража, трое ассасинов пришпорили лошадей, заметно уставших после длительного передвижения. Альтаир крепко сжимал поводья, посылая лошадь в галоп, пока она не издала пронзительное ржание, заваливаясь набок. Альтаир ловким движением спрыгнул с седла, совершил кривоватый кувырок и выпрямился, точно дикий кот. Его лошадь неистово ворочалась, поднимая столбы пыли и захлёбываясь болезненным ржанием. В её жилистой шее торчала стрела с обломанным от падения древком. Альтаир быстро осмотрелся по сторонам: отовсюду раздавался звон мечей, крики, возгласы, топот копыт, но из-за столбов пыли ничего не удавалось разглядеть.

Совсем рядом пыль резко сдвинулась, заставляя Альтаира среагировать на движение. Со свистом его меч вышел из ножен, с металлическим звоном скрестились лезвия, разбрасывая в стороны крошечные искры. Не желая медлить, Альтаир повернул кисть руки, направляя вражеский клинок в сторону, после чего уколол наугад, едва разгоняя клубы пыли. Раздался болезненный вскрик и проклятия на незнакомом Альтаиру языке, но соперника это не остановило: в Альтаира полетел ещё один удар меча, который он едва отразил. Пыль наполовину улеглась, Альтаир отскочил назад, рассматривая противника внимательнее прежнего. Перед ним стоял тот самый солдат, который узнал их с самого начала. На левом бедре у него виднелась небольшая, но глубокая рана, из которой сочилась кровь. Боковым зрением Альтаир заметил Дахи, уже без лошади, окружённого несколькими стражниками. Солдат, напавший на Альтаира, стоял неподвижно, подняв перед собой меч с лезвием, направленным на противника. Альтаир с досадой фыркнул: дуэлянт из него неважный. Солдат, выбитый из сил раной на бедре, пошёл в наступление – он заметно ускорился, надеясь на то, что его соперник, вынужденный отражать удары с немыслимой скоростью, ошибётся, открывая какое-то уязвимое место. Альтаир блокировал удары один за другим, но он прекрасно понимал, что таким образом его меч попросту переломится пополам.

– Альтаир! – окликнул его Малик, сидящий верхом на лошади. Он протянул ему руку. – Садись.

Альтаир отвернулся от него, изворачиваясь, чтоб ударить соперника, но его удар ловко отбили крестовиной меча. Даже среди звона стали он смог услышать, как Малик раздражительно фыркнул. Пыль снова вздыбилась, точно шерсть на загривке бешеной собаки.

– Альтаир, – чуть тише, но намного злее крикнул Малик.

– Отвали, – рявкнул ассасин в ответ, поворачиваясь к всаднику. Солдат не упустил отвлечения соперника, а потому с замахом рубанул с плеча. Альтаир сдавленно вскрикнул и резко развернулся, нанося удар чуть выше раненного раннее бедра противника, поворачивая клинок вверх. Белая сюрко резко окрасилась в тёмно-алый, его соперник упал замертво. Альтаир скривился, когда рана на его боку заболела со всей силы. Малик, всё так же сидящий верхом на лошади, снова протянул ему руку с явным раздражением. Альтаир с неохотным видом взялся за его руку, поднимаясь и молча садясь в седло, к задней луке.

Небольшое сражение уже подошло к концу: деревенька, где их и заметила стража, была крошечной и бедной, а потому солдат в ней можно было сосчитать на левой руке посвящённого в фидаины. Дахи стоял посреди дороги, запыхавшийся и окружённый трупами. Он согнулся пополам, опираясь на колени и тяжело хватая ртом воздух. Альтаир вцепился одной рукой в заднюю луку седла, второй зажимая рану, что раздавалась пульсирующей болью по всему остальному телу. Выпрямившись, Дахи окинул их двоих взглядом из-под капюшона. Его лошадь стояла неподалёку, склонив голову к земле, словно ничего и не случилось. Взобравшись в седло, Дахи тяжело вздохнул.

– Нужно убираться отсюда, – его голос звучал хрипло, в горле у него пересохло. – Потом раздобудем третью лошадь.

Он замолчал, но, заметив рану на боку Альтаира, добавил:

– Нет времени тебя перевязывать, – он сразу помрачнел, стараясь отчётливо выговаривать каждое слово. – Ровно, как и делать перерыв.

Договорив, он повернул лошадь и пришпорил её. Альтаир держался за луку седла, сцепив зубы. Малик молчал, двумя руками сжимая поводья – но даже по тому, как он напряжённо сидел, было видно, что он ужасно злился. Альтаир в сердцах обречённо вздохнул: он никак не сможет избежать упрёков и нравоучений.

Ехали они быстрым шагом, не имея возможности уйти в галоп. Пришлось ехать даже когда солнце оказалось в зените, неистово обжигая землю. Альтаир слабо пошевелил рукой, которой зажимал рану, его пальцы заскользили от вязкой крови. Он дышал часто и с трудом, с тихим свистом делая короткий вдох, чтоб протяжно выдохнуть. Ему и самому не верилось, каким чудом он ещё не умер от кровопотери.

– Хватит дышать мне в затылок, – возмущённо и тихо выпалил Малик, не оборачиваясь. Спорить у Альтаира совсем не было желания, а потому он повернул голову в сторону.

Альтаир уже и не считал, через какое время они остановились. Солнце к тому времени уже прошло полпути от зенита к горизонту, когда Дахи слез с лошади. Малик последовал его примеру, спокойно опустившись на землю. Альтаир самостоятельно выкарабкался из седла, всё ещё зажимая саднящую рану рукой. От такого затратного движения кровь, до этого замедлившаяся, возобновила ход. Альтаир коротко зашипел сквозь зубы. Дахи бросил на него обеспокоенный взгляд.

– Здесь вблизи должно быть поселение, – говорил он как можно более кратко. – Я украду лошадь.

Все остальные понятливо кивнули.

– Малик, – Дахи нахмурился, глядя на Альтаира. – Займись раной.

Альтаир осклабился. Теперь его жизнь находилась в руках его самого злостного ненавистника. Сам Малик с бесстрастным выражением лица кивнул, после чего Дахи поспешно удалился.

– Снимай верх и садись куда-нибудь, – бросил Малик, копошась в вещах.

– Холодно же, – ребячески возмутился Альтаир. Собеседник окинул его испепеляющим взглядом, отчего пришлось подчиниться. Липкими и онемевшими пальцами он развязал завязки, на которых держалось его одеяние подмастерья. Дорожные сумки под ним издали краткий гулкий вздох, когда он на них приземлился. Малик сел справа от него с иголкой и кетгутом в руках.

– А без этого никак? – Альтаир расстроенно нахмурился. Малик издал разочарованный вздох.

– Радуйся, что я вообще с тобой нянчусь, – прорычал Малик, продевая нить в ушко иглы. В ответ он получил лишь очередной вздох, плавно перетекающий в глухое рычание, полное досады до последнего выдоха. Альтаир отвернулся, когда Малик наскоро протёр иголку рукавом, чтоб хоть как-то согнать пыль. Когда игла впилась в кожу около раны, Альтаир лишь стиснул зубы, не проронив ни слова.

– Ты вообще понимаешь, что натворил? – сказал Малик, не отрывая взгляда от раны, которую зашивал. Делал он это медленно, специально, чтоб было больнее. – Из-за тебя мы задержимся. Мы должны были добраться до Иерусалима за два дня, а теперь будем ехать не меньше недели, пока ты не сможешь держаться в седле.

– Вообще-то, это из-за тебя, – злостно оскалился Альтаир. – Если бы ты меня не отвлёк, то ничего бы этого не было.

Малик сердито дёрнул рукой, резко стягивая шов на ране, отчего Альтаир сдавленно зашипел.

– Ай, полегче! – с огромной долей обиды возмутился он, кривясь от боли.

– Самодовольный кретин, – Малик нахмурился и грозно вздохнул. – Смотри с кем говоришь, а то оставлю тебя так, и помрёшь здесь.

– Господин с тебя шкуру спустит, – самодовольно фыркнул Альтаир в ответ, криво ухмыляясь.

– Зато не придётся терпеть такого придурка, как ты, – в ответ на это Альтаир лишь отвернулся. Он и раньше спорил с Маликом по всяким мелочам, и они, конечно, злились друг на друга, но в прошлые споры его собеседник всегда злился иначе. Бывали колкости, оскорбления, но никогда его слова не звучали до конца искренними, всегда находилась маленькая брешь, в которой можно было свести спор на большую шутку. А теперь их пререкания звучали злобно, каждое слово пропитывалось гневом, не оставляя ничего, кроме тяжёлой многотонной обиды. Имей Альтаир возможность, он бы встал и ушёл куда подальше, лишь бы не ощущать на себе чужого укоризненного взгляда и лучащуюся ненависть. Но ему пришлось молча лежать на месте, терпя нарастающую боль в ране: Малик не отказывал себе в том, чтоб умышленно дёрнуть рукой в сторону или долго ковыряться иглой в ране, оправдывая это поиском более надёжного места для шва.

Дахи вернулся тогда, когда Малик завязывал бинты на уже сшитой ране, а Альтаир, с мрачным и обиженным видом сидящий в окружении сумок, молча глядел в даль. Солнце осторожно касалось скал из песчаника, гордо возвышающихся по обеим сторонам перевала, виднеющегося впереди. Некогда белые облака, похожие на вымокшую пряжу, наливались сиреневым цветом, медленно уплывая куда-то вперёд, в сторону моря. Небо сменилось на оранжево-розовое и сразу стало казаться намного выше, чем ранее: будто небосвод был высоким и недостижимым потолком для запертого в невидимых стенах мира. Дахи привёл лошадь – гнедую, с белым пятном на узком лбу. Привязав её к остальным, фидаин подошёл к Альтаиру и уселся рядом на расстеленном фризовом плаще.

– Ну что? – спросил он со слабой улыбкой, полной характерной для него хитрецы. – Живой?

– Ещё как, – Альтаир повернулся к нему, издавая тихий смешок в ответ. Дахи, благо, и не думал его отчитывать. Наверно, знал, что Малик сделал это за него.

– Тебе лучше отдохнуть, пока рана не затянется в достаточной мере, – Дахи слегка прищурился, состроив выражение лица, достойное самой Богоматери. Альтаир возмущённо нахмурился, открывая рот, чтоб поспорить, но Дахи поднял руку, призывая собеседника к молчанию. – Без возражений, это приказ.

Альтаир закрыл рот, перестав хмуриться. У Дахи была особенная черта: в секунды менять свой тон и выражение лица, бывая то строгим фидаином, то любящим старшим братом. В этот раз он снова мгновенно сменил одно на другое и тихо засмеялся, сразу же изгоняя из собеседника любую крупицу обиды. Малик, разводящий костёр неподалёку, лишь окинул его взглядом исподлобья.

– Да ладно тебе, – с наигранной обидой протянул Дахи, не сводя взгляда с Альтаира. – Хотя бы попытайся сделать вид, что послушаешься.

Альтаир тихо засмеялся, одновременно кривясь и содрогаясь от боли, пробивающей насквозь.

– Дахи, ты хочешь меня убить? – сквозь смех спросил задыхающийся Альтаир, сгибаясь в три погибели и зажимая ладонью место, где под слоем корпии покоилась сшитая рана.

– Нет, – с ребяческим видом мотнул головой Дахи. Улыбка медленно сползла с его лица, уголки его губ опустились, а брови приподнялись в опечаленном выражении. Голос у него стал таким тихим, что Альтаиру пришлось напрячь слух. – Совсем нет.

Следом ребяческая кривая ухмылка сползла и с лица Альтаира, внутри неприятно вывернулась сосущая тревога, образовывая в своём холодном пустом чреве неприятную дрожь, пригвоздившую тело к земле, не давая Альтаиру пошевелиться или поднять взгляд с собственных рук, лежащих на коленях. Ему внезапно стало очень пусто, будто из раны на боку вытекло всё его нутро, распластавшись кровавым месивом там, на запыленной дороге деревушки, расположившейся на пути от Масиафа до Иерусалима. Кипа внутренностей, опаляемая солнцем, поедаемая падальщиками и насекомыми. От таких мыслей его замутило, и он отогнал вырисовывающееся видение прочь, к дальним уголкам сознания. Дахи обернулся через плечо, покосившись на Малика, возящегося с костром, после чего повернулся обратно к собеседнику, уже вернув себе прежний беспечный вид.

– Не злись на него, – тихо бросил он спустя секунду молчания. – Вы, два барана, вечно ссоритесь. Но он далеко от Масиафа. И от брата тоже.

Альтаир молча кивнул – намного глубже и медленнее, чем нужно. У Малика был брат: не то чтоб Альтаир особо им интересовался, просто было бы глупо не знать других людей из Ордена. О Кадаре он знал не так уж много, лишь то, что он был неважным воином, а потому ему поручали мелкие задания, чаще всего с бумагой. Насколько Альтаир его помнил, то они даже пересекались пару раз, но не особо. Кадар, открыто восхищающийся Альтаиром, совершенно не походил на своего вспыльчивого и склочного брата.

– Я понял, – коротко кивнул Альтаир. В образовавшейся тишине затрещал маленький костёр. Малик, выпрямившись, с довольством посмотрел на результат своей работы. От костра потянулся серый дым, а на кончиках огненных языков дрожал воздух. Насмотревшись на огонь, он сел рядом с Дахи и потянулся, сцепив руки в замок над головой.

– Придётся задержаться, – мрачно констатировал Малик, скрещивая руки на груди. Его злость и прежняя обида отхлынули, точно волны во время отлива. Он снова вернулся к своему нейтральному состоянию: его слова обрели уже привычную пелену лёгкого сарказма, то и дело проскакивающего в словах, с особой избирательностью, какой обладали ювелиры, украшавшие крохотные серёжки инкрустированными алмазами. Он сидел прямо, с выверено-спокойным выражением, с небрежно приглаженными тёмными волосами, неровно подстриженными, напоминая всем своим видом кактус с короткими, но многочисленными иголками – с таким не то чтобы смертельно или опасно взаимодействовать, но всё ещё крайне нежелательно.

– Придётся, – согласно выдохнул Дахи, запуская пальцы в тёмно-русые волосы и задумчиво почёсывая затылок. Малик покосился на Альтаира. Он не хмурился, но в самых краях его радужек мерцали тлеющие угли недовольства, полностью компенсирующие любое из его сердитых выражений.

– Рекхерт ещё не приехал в назначенное место, – неопределённо пожал плечами Дахи. – Путь у него неблизкий, через море. Конечно, это нам далеко не на руку, задержки обязательно откликнутся в будущем.

На мрачной низкой ноте последнего слова его голос едва слышимо задрожал.

– Но мы справимся, – уже более весело протянул он, зевая. – Не надо бояться трудностей.

Малик смешливо хмыкнул, подперев голову рукой. Альтаир перевёл взгляд в сторону и, выудив из сумки грубый плащ из шерсти, накинул его себе на плечи, ёжась от резко подступившего холода. Костёр, разведённый совсем рядом, дунул жаром ему в лицо, заставляя щуриться от едкого дыма.

– Не волнуйся, Альтаир, – ободряюще ухмыльнулся Дахи. – Я не расскажу Саййидне об этом происшествии.

Альтаир поднял на него взгляд, в котором на секунду мелькнуло удивление.

– Спасибо, – тихо буркнул он в ответ, сильнее кутаясь в плащ. Дахи на это лишь издал краткий смешок, щуря тёмные глаза, полные искорок хитрецы. Альтаир ждал, что Малик фыркнет или возмутится на такое наглое покровительство со стороны Дахи, но он молчал, натянув на голову серый капюшон.

Повисла напряжённая тишина, которую очень хотелось нарушить, но в голову совсем ничего не приходило. Небо постепенно полнилось синевой, на землю опускались сумерки. Где-то вдали размеренно застрекотали сверчки, вторя тихому потрескиванию горящего хвороста.

Они даже не удосужились поужинать, сразу разложив вещи ко сну. Позже, лёжа на расстеленном плаще, Альтаир смотрел вперёд себя, в густое и тёмное небо, усыпанное ярко мерцающими звёздами, точно стол, на котором случайно рассыпали соль. Сомкнуть глаз он не мог, вслушиваясь в шумное сопение Дахи, то и дело ворочающегося на своём плаще, словно птица на неудобном насесте. Альтаир закрыл глаза, шумно вздохнув. Тихим эхом ему ответил Малик, до этого лежащий неподвижно.

– Спишь? – шёпотом спросил Альтаир, не сводя взгляда с неба.

– Седьмой сон вижу, – сдавленно фыркнул Малик, издав нервной смешок.

– Я тоже, – засмеялся в ответ Альтаир. На секунду в их разговоре повисла гнетущая пауза. – Слушай, Малик.

– Слушаю, – небрежно бросил в ответ его собеседник, всё так же тихо. Альтаир замолчал, уставившись в небо немигающим, пустым взглядом. Где-то внутри, подобно струне, задрожала настырная и неумолимая тревога. Шумной, резвой струной это волнение вздыбилось, вытягивая и перекручивая и без того истерзанное нутро. Альтаир прикусил внутреннюю сторону щеки так сильно, что места укусов начали отдавать солоновато-металлическим привкусом.

– Ну? – после длительного молчания переспросил Малик. – Либо говори, либо дай поспать.

Альтаир слабо улыбнулся, насмешливо фыркая.

– Зашиваешь ты отвратно, – вслед за этими словами последовал тихий смех.

– Ой, заткнись, – с лёгкой наигранной обидой бросил Малик. В ночном полумолчании зашуршал звук, сопровождающий его поворот на плаще. Альтаир тоже повернулся набок, тяжело вздыхая про себя и закрывая глаза. Тонкое волнение слегка утихло, но никуда не исчезло, медленно тая, идя ко дну, чтоб улечься в темноте и в самый ответственный и серьёзный момент вновь напомнить о себе, сковать и обездвижить, впиваясь ледяными когтями.

Уснуть Альтаир так и не смог, то закрывая глаза и падая в растворяющийся полусон, то, вырванный из темноты, он вновь и вновь открывал глаза, смотря вперёд себя, в глубокое и бескрайнее небо. До самого утра он боролся с бессонницей, но весьма безуспешно, полноценно уснув лишь под утро, когда только намечался рассвет.

Поздним утром Альтаира разбудил Малик, крепко вцепившись в его плечо ногтями и остервенело сотрясая спящего со всею своей неистовой силой.

– Вставай, а то смерть проспишь, – с лёгкой усмешкой выпалил он, когда Альтаир, наконец, распахнул глаза. Совсем не выспавшись, последний едва заставил себя выползти из тёплого плаща и надеть брошенное раннее одеяние. Он ожидал увидеть прореху на правом боку, но одежда оказалась не только зашитой, но и вычищенной от крови, насколько это было возможно.

– Дахи всё починил, – ответил Малик на немой вопрос Альтаира, застёгивая пояс, на котором держался нож. – Мы хотим пойти и разведать окрестности.

Он повернулся к собеседнику, проверяя меч, лежащий в ножнах, и прожёг Альтаира недовольным взглядом.

– Без тебя, – приказным тоном припечатал он, когда Альтаир принялся искать своё оружие. Последний проигнорировал его, поднимая с земли ножны, что лежали рядом.

– Не заставляй меня возиться с таким упрямым бараном, как ты, – гневно выпалил он, хмурясь. Повернувшись, Малик окликнул Дахи, который готовил лошадей.

– Что случилось? – с привычной улыбкой спросил Дахи, очень сильно напоминая юного рекрута, которого только что вызвал инструктор.

– Полюбуйся, – Малик махнул рукой в сторону Альтаира, что уже закрепил ножны и в последний раз поправил пояс, кривясь от боли в боку.

– Альтаир, – Дахи сразу же помрачнел, возвращая себе образ полноценного фидаина. – Не глупи, я не хочу, чтоб ты погиб на первой серьёзной миссии.

Дахи говорил негромко, но так уверенно и твёрдо, что Альтаир на секунду хотел согласиться отложить прочь амуницию и покорно сидеть у истлевшего костра целый день, может, даже что-то поесть, но Альтаир моментально подавил этот позыв.

– Всё будет в порядке, – выпалил он, игнорируя остервенело взвывшую боль в боку. – Ничего страшного.

– Не валяй дурака, брат, – хмуро ответил ему Дахи. И фидаин, и Малик смотрели на него с укором, будто он был причиной всех их проблем. Словно сам Альтаир был для них не более, чем надоедливой помехой. Может, отчасти Альтаир признавал, что так и есть, но ему всё равно было не по себе от таких осуждающих взглядов в свою сторону.

– Я пойду, – решительно сказал Альтаир, выпрямляясь, чтоб звучать внушительней. – За дело нашего господина я готов на всё, даже если понадобится сложить голову.

Последовала напряжённая пауза. Альтаир посмотрел каждому из товарищей в глаза: Дахи почти сразу же отвёл взгляд в сторону, но Малик поступил совершенно иначе. Он уставился на Альтаира немигающим взглядом из-под сведённых чёрных бровей. Его глаза, тёмные и, казалось бы, бездонные, искрились плохо скрытым сопротивлением, словно если бы Альтаир был узкой галерой, налетевшей на острые холодные скалы. На секунду Альтаир замешкался, но взгляда не отвёл, встретив скалы и все её острые углы со всем своим упорством. Через некоторое время Дахи нарушил это равносильное противостояние:

– Ладно, – почти что отмахнулся он. – Но в сражениях я тебя видеть не должен. И, когда мы доберёмся до Иерусалима, ты должен быть осторожен.

Говорил он более чем серьёзно, подобно старшему брату.

– Будет сделано, Дахи, – Альтаир ответил ему глубоким, уважительным кивком. На Малика он даже и не взглянул.

Собрав вещи и лошадей, они двинулись дальше, к Иерусалиму: предыдущий план, включающий в себя разведку окрестности, был бесполезен, а потому они достаточно быстро оказались у высоких ворот города. Оставив лошадей рядом, Дахи заплатил пару монет кому-то из мальчишек-конюхов, что были едва старше самого Альтаира. Они напоминали стаю воробьёв, окруживших брошенную хлебную корку: щебетали вокруг Дахи благодарности и осыпали благословениями. Значит, заплатил он явно больше, чем нужно.

Пройти мимо стражей у врат города оказалось проще простого – не понадобилось даже искать кого-то для укрытия, ведь Дахи, с его простодушным лицом и солнечной улыбкой, весьма хорошо походил на богослужителя. Для достоверности они оставили оружие с лошадьми, но кое-что всё равно спрятали под одеждой для уверенности. Чувствуя, как неудобно холодит голень лезвие ножа, спрятанного в сапоге, Альтаир вымучил из себя благословенную улыбку, достойную самого папы Римского. Стражник не улыбнулся ему в ответ, но при виде будущего служителя бога его взгляд смягчился. Мало кто подозревал детей в неладном.

Иерусалим, по мнению Альтаира, был сероват. Конечно, он не шёл ни в какое сравнение с Акрой по серости, но и не походил на пёстрый и медово-янтарный Дамаск. И, само собой, совершенно не напоминал родной Масиаф. Город был заполнен дымом, тянувшимся по большей части из бедного района, временами на улицах им попадались нищенки, бросавшиеся на любого прохожего, имеющего при себе кошелёк, точно изголодавшиеся собаки, выпрашивающие кусок мяса. Альтаир, игравший робкого и пугливого мальчишку-подмастерья, весьма правдоподобно шарахался каждый раз, когда попрошайки подходили к нему ближе, чем на полтора шага. Таким образом не только нищие сразу же оставляли его в покое, но и остальные прохожие старались обходить их стороной, от греха подальше. Актёрским мастерством Альтаир владел превосходно, способный притвориться кем угодно: от бедного рыбака до сына визиря.

Они петляли по улочкам Иерусалима некоторое время, пока не добрались до бюро, главный вход в которое находился на крыше. Подойдя к стене, Дахи присвистнул, уперев руки в бока. Улочка около бюро была пустой и тёмной, в силу крайней узости. Дахи повернулся к Альтаиру с отблеском явной неуверенности во взгляде.

– Взобраться сможешь? – он спрашивал с явной неохотой. Альтаир понимал, что самым лёгким решением будет попросить даи открыть дверь в бюро с улицы, но Дахи отлично помнил, что Альтаир, дорожащий своей гордостью, никогда не согласится на нечто подобное.

В ответ на вопрос Альтаир подошёл к стене, ловко подпрыгивая и цепляясь за рамы окна. Приподнимаясь вверх по стене, он пользовался наималейшим выступом. Уже около самого верха, где требовалось прыгнуть повыше и схватиться на крышу, Альтаир приглушённо зашипел сквозь зубы от резкой боли, прошивающей насквозь, подобно удару молнии, угодившей в дерево. Он не обернулся, и никто ничего не сказал, но Альтаир мог поклясться, что его задержка не осталась незамеченной, и сейчас Дахи смотрит на него с покровительственным беспокойством, как он всегда смотрел на раненых новичков. Крепко стиснув зубы и нахмурившись, Альтаир взобрался на крышу, игнорируя боль и осторожно спускаясь в помещение бюро. Даже отсюда он мог слышать, как Малик и Дахи взобрались следом за ним, в сопровождении тихого, но отчётливого шороха сапог по камню. Спустившись в бюро, Дахи моментально нашел даи, работающего здесь, и начал с ним оживлённую беседу. Даи был в возрасте, с седой и редеющей бородой, лежащей на груди, точно потрёпанный кусок корпии, но старик всё ещё выглядел опрятно и, казалось, буквально источал жизнь.

Малику и Альтаиру торжественно вручили плошки с рисом в чём-то средним между водой и молоком, с узором жёлтых пятен жира. Лёжа в углу на подушках и коврах, Альтаир отпил из плошки и сразу же поморщился от ударившей в горло солёности. Абхаглу – даи в этом городе – пусть и хвалился всем, чем мог, но готовить всё равно не умел. Альтаир заметил в противоположном углу Малика, с точно таким же безразличным лицом, что и утром. Из соседней комнаты донёсся воодушевлённый голос Абхаглу, как раз хвалящегося перед Дахи своими познаниями в кулинарии.

– Не волнуйся, – голос даи полнился характерной старческой хрипотцой. – Мою готовку хоть самому Саййидне подавай!

Альтаир издал тихий нервный смешок, надеясь, что его никто не услышал. Если бы Саййидна отведал такой пищи, то Ордену пришлось бы искать себе нового главу. Тогда, может, кто-то бы начал расследование, и пришлось бы Абхаглу сложить голову на плаху за ужасные кулинарные навыки. Кое-как опустошив плошку, Альтаир опечаленно выдохнул. Несмотря на то, что он не ел со вчерашнего дня, особой радости от готовки Абхаглу он всё равно не испытал. Во рту осадком чувствовался приторный вкус, напоминающий застоявшуюся морскую воду. Малик же, казалось, совершенно привык к подобному, спокойно вылёживаясь на подушках в углу напротив, точно ленивый кот на солнце.

Из соседней комнаты раздался уверенный голос Дахи, взвешивающего каждое своё слово:

– Высокопочтенный даи, – сладко защебетал он, точно щенок, наматывающий круги подле ног хозяина. – Надеюсь на ваше благоразумие и ясный разум.

Альтаир покосился на Малика, пытаясь увидеть в нём хоть каплю интереса, но последний, словно специально, продолжал строить из себя надменного кота.

– Ты рискуешь, Дахи, – даи снизил голос, отчего Альтаиру пришлось напрячь слух и слегка податься вперёд. – У тебя нет достаточного плана действий. Не смей думать наобум.

– Нельзя планировать всё, даи, – резво выпалил Дахи в ответ. – Иногда нужно думать за считанные секунды.

Старик ответил фидаину лишь обречённым вздохом. Зашумели сдвигаемые ящики стола, монотонным бряцаньем зашлись мелкие вещи, отодвигаемые твёрдой рукой даи. Рана на боку Альтаира с усилием заныла, заставляя его повернуться и сдавленно взвыть. Из комнаты вышел Дахи, и все взгляды обратились к нему. Криво ухмыльнувшись, фидаин театральным жестом выставил перед собой бежевое перо с тёмным кончиком, размером примерно с ладонь. Альтаир ощутил слабый трепет – умеет же Дахи находить общий язык со сварливыми даи. Даже Малик взглянул на перо с плохо скрываемым интересом, будто гончая, уловившая след.

– Но, первее всего, – Дахи растягивал слова с хитрой ухмылкой, подобно актёру из бродячего театра. – Надо сойти за христиан.

От таких слов Альтаир на пару секунд замешкал.

– Христиан? – переспросил он, не скрывая своего недоумения.

– Католиков, – уточнил фидаин, надёжно пряча перо за красный кушак. – Ты ничего не знаешь о нашей цели?

Альтаир нахмурился: не самое подходящее время, чтоб читать ему морали за невнимательность.

– Знаю, – пожал плечами Альтаир. – Но я не понимаю, зачем нам строить из себя неверных.

– Ох, Альтаир, – тяжело вздохнул Дахи. – Думай головой. Рекхерт является католиком. Каждое воскресенье посещает храм. Если мы станем для всех безвинными христианами, то никто не будет ожидать удара.

Оба новичка, не вставая с подушек, согласно кивнули.

– Тогда, – уже менее театрально вымолвил Дахи. – Живо переоденьтесь.

После этих слов Альтаир и Малик резво сорвались со своих мест, забирая одежду, которую им любезно выдал даи. Пройдя в другую комнату, в которой едва можно повернуться, Альтаир снял одеяние Ордена. Осмотрев серую и тугую перевязку из корпии, находящуюся на боку, он отметил про себя тёмно-алое пятно засохшей крови, что при любом движении трескалась под бинтами и отходила от раны, точно сбрасываемая змеёй кожа. Наспех переодевшись, Альтаир тяжко вздохнул: одеяния были свободными, даже слегка напоминали мешок. С чёрным грубым кушаком, коротким джеллабе с круглым капюшоном, тёмными полустёртыми сапогами и рубахой, заправленной в льняные штаны, Альтаир походил на маргинала, приехавшего с самого края света. Выйдя из тесной комнатушки, он увидел, что Малик и Дахи выглядят точно так же, только у одно лишь Малика вместо джеллабе был длинный простой кафтан. Судя по тому, как он с непривычки одёргивал воротник, ему очень не хватало капюшона, которым он мог бы скрыть лицо. Теперь его главным барьером было лишь его безразличие и если оно даст трещину, то сокрыть это от чужих глаз ему не удастся.