Текст книги "Тени Рагнарека (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Пальцы Эндарно сжали древко копья так, что побелели костяшки.

========== Элион ==========

«Здесь суд, ударь вас Тор, а не бедлам!

Суд понял всё, заткнитесь, говорю!»

«Послушай, можно я его убью?»

Мюзикл «Скандинавка»

– Это ложь! – как и следовало ожидать, у Эндарно лопнуло терпение. Он и без того продержался куда дольше, чем Элион, честно говоря, ожидала. Золотое копье в руках советника оракула ослепительно сияло, отсветами делая ассиметричное лицо похожим на металлическую маску. – Сколько можно слушать этого… Химериш… Оракул, это безрассудно при всем моем уважении – это абсурд! Вы ведь не позволите привести сюда Нериссу! Князь добивается исключительно этого – стоит Троим объединиться, они с легкостью разрушат Кондракар изнутри, а мы ничего не успеем поделать!

– Прикончить меня, я думаю, ты успеешь, – Фобос мягко, почти дружелюбно улыбнулся (Элион знала, что это верный признак того, что он уже начинает раздражаться). – разве тебя интересует что-то еще, друг мой Энди?

– Останутся еще двое… завершить начатое не составит труда.

– Ах, Энди-Энди! – практически повторив жест Седрика, Фобос прижал к груди тонкую ладонь. – По-твоему, я собираюсь жертвовать своей жизнью ради чего бы то ни было? А уж тем более – ради такой бессмысленной вещи, как месть. Ты одержим идеей отомстить мне и не о чем больше не способен думать, даже допуская, что поединок убьет нас обоих, как было с Одином и Фентиром. Кирия Оруби желает отомстить Нериссе за смерть своей наставницы, сама Нерисса до сих пор живет лишь ради мести Кондракару и Оракулу за несправедливость, а эта несправедливость в свою очередь была местью Оракула за смерть его любимой Стражницы. Кому из вас это выгодно? Абсурдно жертвовать столь многим, при этом не получая ничего. И Я никогда так поступать не стану, ты это знаешь. Ты знаешь меня лучше кого бы то ни было, не так ли?

«Зачем?!» – мысленно завопила Элион. Говорить о своем нежелании рисковать и при этом так откровенно провоцировать Эндарно, который и без того на взводе – что ее брату взбрело в голову на этот раз?!

– Нашли проблему! – старательно уставившись на облака у себя под ногами, процедила Оруби. – Если Трое не должны собираться, а князю необходимо поговорить с Нериссой – вышвырнуть отсюда Седрика – и все дела. Никакого от него толку нет, только мешает.

– Если только ты это сделаешь лично, мон ами! – лорд с солнечной улыбкой скрестил на груди руки. – Иначе я не согласен!

– Неплохая идея, – вкрадчиво заметил Фобос. – брысь отсюда!

– При всем моем уважении, господин…

– Я не Оракул, мне не нужно ничье уважение. Довольно будет и повиновения.

– Но господи-ин!..

– Перестань, – Элион легонько сжала пальцы Седрика в ладони. – можешь не беспокоиться, все будет отлично. Мне-то ты, надеюсь, доверяешь?

Змееоборотень настороженно – взгляд совершенно не вязался с по-детски обиженной гримаской – покосился на Эндарно. Элион его понимала. Мирное урегулирование конфликта устроит кого угодно, но только не этого типа, серьезно его Фобос, что ни говори, достал этим финтом с переселением душ и переворотом «от его имени». Как многие воины, Эндарно наверняка презирает дипломатические интрижки, а тут такое пятно на репутацию честного вояки. И то, что в Кондракаре-то никто не станет обвинять во всем этом настоящего Эндарно – ничего уже не меняет. Независимо оттого, что решит Оракул, который, скорее всего в очередной раз перекинет ответственность на кого угодно или просто на обстоятельства – Эндарно не позволит ненавистному князю уйти без боя. Возможно смертельного для обоих.

– Я обо всем позабочусь, обещаю.

– Блаженны миротворцы, ибо им достается с обеих сторон! – Седрик хмыкнул. – Ладно, солнышко, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Фобос и Оруби в этот момент посмотрели в сторону Элион одинаково… нехорошо так посмотрели. К весьма действенному, к их общему огорчению, методу «кусочек сахара в пасть – и бери голыми руками» оба относились неприязненно, считая, что когда кто-то прав, с ним и без подлизываний должны соглашаться, а когда не прав… ну, Фобос-то «неправым» не бывает по определению, со своими вассалами в особенности. Ладно, с братом это дело привычное, а воительница долго сердиться не станет. Во всяком случае, Элион очень надеялась, что не станет.

Они ведь тоже понимали, что Седрик, не смотря на свои дурацкие пантомимы и высказывания, тоже всерьез обеспокоен и не хочет их здесь бросать.

Зал Совета, как и весь Кондракар, был выполнен в разных тонах белого, иногда с оттенками розоватого, голубоватого, бежевого и нежно-зеленого. Белые или седые волосы его обитателей – Оруби здесь, кажется, единственная в истории Крепости брюнетка, белые и светло-светло-серые одеяния – все вписывалось в общий колер. Фобос, а так же сопровождавшие его Седрик и Хантер, не иначе как из естественной вредности вырядились в черное, только на тунике лорда переливалась изумрудная гадюка, а у северянина – герб его Ордена: оскаленная волчья морда. Принц обошелся без гербов, хотя, наверное, сейчас волк куда более подходил именно ему, на черном камзоле не было ни шитья ни украшений.

Собственное платье Элион – фиолетовая с серебром туника – несколько выпадало из общего тона. До появления Нериссы, разумеется.

Нерисса, по кондракарской же традиции для всех подсудимых, была в красном. В красном вечернем платье немного старомодного образца, которое полвека назад девушка примеряла в преддверии выпускного, платье, дважды уже превращающееся в обветшалые лохмотья и обратно… Элион, наверное, не решилась бы надеть подобную вещь вторично.

Вошедшая в сопровождении весьма своеобразного конвоя – Кадмы и Ян Лин, все еще преображенных в Стражниц (Надо сказать, волшебное преображение превращало в красавиц женщин любого возраста…) – Нерисса обвела зал насмешливым взглядом и процитировала:

«Ты бог лжецов, ты лжец лжецов,

Сегодня асы суд вершат.

И не разбить твоих оков –

Пусть с твоих губ и брызжет яд»*

Оракул молча посмотрел на Фобоса. Потом снова на бывшую Хранительницу.

– Нерисса, – напряженно произнес он. – приговор за первое твое преступление был исполнен в полной мере…

– Это типа «на свободу с чистой совестью»? – скривилась волшебница. – Так моя совесть и так чище некуда – я ей ни разу даже не пользовалась!

– Так же, как и первое твое нападение на Обитель, – монотонно продолжал Оракул. – ты сполна расплатилась за свои грехи, если ты поклянешься более не вредить Кондракару и Стражницам, нам нечего более представить тебе в вину.

– Сдается мне, я расплатилась сполна за чьи-то еще грехи, – напомнила Нерисса. – и никто не убедит меня в том, что теперь не настала Ваша очередь за них отвечать, мудрейший! Я поклялась! Можете уничтожить и заточить меня еще тысячу раз, вы знаете, что я вернусь, что я всегда буду возвращаться – пока, однажды, удача от вас не отвернется. Тогда Кондракар падет и само воспоминание о нем будет стерто с полотна миров! И, – короткий взгляд в сторону Фобоса. – союзники мне не нужны. Мне казалось, наши цели совпадают, но принуждать кого-то я не намерена.

– Зато я, как правило, исключительно этим и занят, – в задумчивости князь полуприкрыл глаза темно-серыми ресницами. – и не перестаю убеждаться, что некоторым исключительно на пользу, когда их тиранят. Не так давно прочел в одной книге, что у каждого человека есть своя узда – никто не избежит ее. Просто у одних она внутренняя, у других – внешняя. Свою внутреннюю узду ты порвала уже очень давно.

– Не думаю, дорогой князь, что у Вас вышло бы набросить на меня новую, – вишневые губы волшебницы едва заметно скривились. Фобос пожал плечами.

– Она уже наброшена. За тобой одно желание – ты сама согласилась на любую оплату.

– И ты истратишь его на то, чтобы защитить Кондракар? Или ты МЕНЯ защищаешь – от себя самой? Принцип смирительной рубашки! Как говорят все родители и палачи – «учти, я это делаю для твоего же блага»! Такие как ты ведь лучше всех знают, что для всех лучше, верно? – Нерисса обхватила себя за плечи дрожащими руками.

Элион закусила губу. Дилемма… Можно ли заставить забыть о мести, когда только она и осталась? Отобрать у кого-то последний смысл, даже если смысл этот в том, чтобы биться, как бабочка о стекло фонаря, неустанно, не замечая боли стремиться к своей цели… к своему концу, потому что конечная цель – огонек за стеклом – это смерть. Многие так его и не достигают, сдавшись и погибнув гораздо раньше, но разве есть смысл в том, чтобы пробиться к своей цели – и погибнуть все равно? Как правило, стоило брату начать рассуждения на этот счет, Элион всегда горячо ему возражала, говорила, что свобода – неотъемлемое право каждого и что каждый сам вправе выбирать, независимо от того, каким этот выбор покажется окружающим. В том числе и выбор конечной своей цели – хоть это так чуждо и непонятно ей самой… Нерисса не в силах простить – гаан побери, Элион отнюдь не была уверена, что сама бы это сумела на месте бывшей Хранительницы. Ее тоже предавали. Предавали жестоко и больно, но все это в сравнении казалось просто детскими обидками. Фобос не знал и не понимал, что такое «надежда». Нерисса – знала. Правда ее надежда ощущалась не золотистым солнечным зайчиком, а бурлящей в вулкане лавой, готовой затопить все вокруг живым огнем.

– Что же, – перестав, наконец, мерно раскачиваться, волшебница шагнула к Фобосу, вцепившись скрюченными пальцами в черный шелк его туники, чуть снизу вверх глядя казавшимися сейчас скорее лиловыми, чем синими глазами. – узда действительно наброшена. И ее конец в твоих руках. Поступай как знаешь – и будь ты проклят!

– Что-то в этом роде я слушал тринадцать лет подряд, – с едва заметной улыбкой заметил князь, положив ладони ей на виски.

Он слышал. Фобоса в Меридиане возненавидели лютой ненавистью все, кто вообще был способен на какие-либо чувства, однако королевство пережило эти тринадцать черных лет, оставшись королевством, а не развалинами, на которых бесчинствовали бы в бесконечной грызне сотни полудиких племен, на которые рассыпался бы Меридиан, не сожми его кто-нибудь в железном кулаке. Теперь и Нерисса возненавидит за то, что ей не позволили и дальше разбиваться о стекло, в безумстве единого стремления к своему концу.

Наверное, Элион жалела бы брата. Его это привело бы в бешенство, но она вряд ли сумела бы справиться со столь унижающим чувством. Все было бы так… Если бы самому Фобосу хоть на крупинку было до всего этого дело!

– Мы уходим, – тихо произнес князь, ни к кому конкретно не обращаясь.

Эндарно вскинул копье.

– Я ни на грош вам обоим не верю! – заорал он, игнорируя предостерегающий знак Оракула. – Имей в виду, Фобос, если ты только…

– Достаточно, Энди, не продолжай, – по тонким губам князя скользнула усмешка. – во всех дешевых фильмах с такой патетической тирады и начинается мордобой. Не в твоих силах отпустить меня без этого, – черный меч на мгновение материализовался в руке Фобоса и тут же растворился. – тогда попытайся ударить в спину, благородный воин!

Развернув за плечи стоящую с закрытыми глазами, практически уткнувшись лбом в его шею, Нериссу – та неожиданно легко, как лунатик, подчинилась – князь демонстративно, словно бы подтверждая приглашение, отвернулся от Стража Башни. Исчезнуть он вполне мог бы из любой позиции… И материализовать меч снова было делом доли мгновения… Судя по безумным глазам и вздувшимся жилкам на висках и шее Эндарно, его голову как раз посещали те же мысли. Фобос знал натуру Эндарно не менее глубоко, чем тот – его. И не мог не знать, что удар в спину, с точки зрения действительно благородного воина – это крест на чувстве собственной чести, моральной гибкостью Страж Башни не отличался. А тот знал, что князь не нападет из такой позиции первым. Ведь, если до боя так и не дойдет – победителем по умолчанию останется все равно Фобос, от которого Эндарно заставит себя проглотить все пережитые оскорбления. Куда ни кинь – незамаранным уже не остаться…

– Будь ты проклят! – повторил Страж Башни недавние слова Нериссы, бросая копье Одина в Фобоса с таким видом, словно стрелял себе в висок.

– Эндарно, его нельзя так использовать! – как всегда, пусть на долю мгновения, но неизбежно запоздав с предостережением, воскликнул Оракул, когда копье золотистой молнией уже выскользнуло из пальцев его старинного друга. Когда выбор уже был сделан.

Фобос не шевельнулся. Пальцем не повел, чтобы вновь создать в ладони черный меч Разрушения, чтобы блокировать удар, не попытался уйти с траектории полета копья – хотя той доли секунды ему вполне хватило бы и на то и на другое. В какой-то миг до Элион дошло, что он НЕ СОБИРАЕТСЯ этого делать – обычно соображать в доли секунды отнюдь не входило в список – не слишком-то длинный – ее талантов. Но время явно замедлилось, став густым и тягучим, как мед, при желании сейчас можно было бы отсчитывать даже не мгновения – их тысячные доли. Окружающие, словно мухи в этом застывающем меду, едва шевелились, только золотой росчерк копья не полз, а все равно летел. Элион рванулась вперед, не веря, что успеет даже коснуться этой идеально прямой молнии, а если и сумеет – брошенное с такой силой, копье даже не замедлит полета, мимоходом сбив ее с ног и протянув немного за собой… Зажмурившись, девочка сомкнула пальцы, ожидая, что они встретят пустоту…

– Элион!

Порой, когда ожиданиям не суждено оправдаться, это отчего-то отнюдь не огорчает. Ожидаемого рывка, способного вывернуть руку из плечевого сустава, тоже почему-то не последовало, теплая деревянная рукоять легко улеглась в ладонь, совсем не привычную к какому бы то ни было оружию. Даже слишком тяжелым копье не оказалось – на вид оно выглядело куда массивнее.

– Открой глаза – немедленно! – прозвенел металлом холодный властный голос совсем рядом. Эля, поежившись, подчинилась. – Из всех твоих выходок, ты, несносная маленькая выскочка, ЭТО было апофеозом! Ты хотя бы иногда соображаешь, что делаешь?! – закрыв глаза, Фобос глубоко вздохнул и тихо добавил. – Спасибо.

Жестом подозвав Фроста и снова обхватив Нериссу за плечи, он несколько поспешно создал вихрь неустойчивого портала, поглотившего всех троих в считанный мгновения. Ну вот! Снова, желая как лучше, ухитрилась практически в душу плюнуть! И это когда им уже почти что удалось установить хрупкое перемирие.

– Хороша благодарность – с таким видом, словно милостыню швырнул! Предварительно высказав, что думает о попрошайках! – тихо буркнула Ирма. – Эля, ты в порядке?

Юная королева рассеянно кивнула. Копье в ее руке, словно тая, сжалось до размеров небольшого карандаша, на по прежнему стоящем соляным столбом Эндарно растаял золотой шлем и доспех, оставив Стража Башни в уже знакомой хламиде, сейчас скорее серой, чем из оттенков белого.

– Что все это значит?! – наконец резко спросила Оруби. Оракул, кажется, успевший задремать сидя под минуту молчания, приоткрыл тяжеловатые веки.

– Элион, а не Эндарно, истинный Хранитель Золотого Копья. Я говорил и повторю еще раз, что любовь – советчик во стократ более мудрый, чем ненависть и месть. Такое оружие можно давать в руки лишь тому, кто не захочет его использовать, иначе защитники были бы ничем не хуже разрушителей, с которыми они призваны бороться.

– В таком случае, – Оруби скривилась. – я тоже не истинный хранитель Молота, поскольку заразу ползучую при следующей же встрече голыми руками придушу!

– Пожалуйста, – Элион нерешительно коснулась запястья базилиадки. – пожалуйста, перестань. Нельзя так серьезно воспринимать, что наболтал этот болван, его постоянно на широкой публике заносит.

– Универсальное оправдание – никого нельзя винить за то, что он такой, какой он есть…

– Но ведь это действительно так. Оруби! Мне… нам! – ты очень-очень нужна. Я не могу одна. Не умею и не хочу, когда человек сам, по природе своей слаб – как ты сказала, никого нельзя винить в том, что он таков, какой есть – он останется таким, обладая любыми силой и легендарным оружием!

– Ты хотя бы знаешь…

– Знаю, о чем тебя попросил Калеб. И какие цели преследовал при этом… помимо прочего. Я бы сама попросила тебя занять его место, если бы меня не опередили. И я знала, что ты согласишься… знаешь, я очень долго понятия не имела, кто я такая и откуда. И сейчас, в Меридиане, я скучаю по множеству привычных мелочей из жизни на Земле. Но все равно меня с детства не оставляло чувство, словно бы я живу какой-то не своей жизнью, словно свалилась откуда-то и должна это терпеть. Оттого готова была хоть в омут с головой, лишь бы вырваться из этого! Ты ведь понимаешь…

– … что Меридиан для меня не более чужой, чем Земля.

– Вам предстоит еще найти третью силу, связанную с вами. Противовес силы Нериссы – не то, чтобы я не верил слову князя, но перемирию лучше быть обоюдно вооруженным. Третий артефакт – с ладони Оракула сорвалась и вспорхнула в сторону Элион золотая искорка. – кольцо Бальдра. Отдайте его тому, кому оно предназначено, когда встретите.

– Если встретим, – буркнула Оруби, еще даже не высказавшая своего решения и оттого раздраженная тем, что кто-то счел его очевидным. Элион надеялась, это не послужит ей толчком поступить наоборот!

– Вы трое неразрывно связанны, – монотонно произнес Оракул. – и встреча уже произошла, я уверен, осталось лишь узнать друг друга!

Базилиадская воительница задумчиво смерила Элион взглядом.

– Остается надеяться, это будет не Миранда, – наконец хмуро буркнула она. – с ней мы тоже в какой-то мере… спутались!

____________________________________________________________________________

• Джем «Скандинавка»

========== Фобос ==========

– Хватит пить! – хмуро посоветовал князь, убирая со стола кувшин с вином. Хотя… сильно сказано «с вином», если там на донышке что-то и осталось…

Нерисса не стала протестовать. Залпом осушив кубок, она молча поставила его на стол – вместо того, чтобы швырнуть бокалом Фобосу в лицо – и уставилась перед собой застывшим взглядом. Глаза все еще были ее – полночно-синий и золотой – но этот взгляд просто не мог принадлежать Нериссе.

Князь ожидал истерики, вспышек неуправляемой ярости, заранее смирился с тем, что в замке будет учинен колоссальный погром, а ему самому еще раз попытаются выцарапать глаза… Но в Нериссе что-то словно бы погасло. Пустота и тупая покорность этого взгляда заставляли вспомнить Галатею, безмозглую преданную куклу, первую сотворенную совсем еще юным принцем девушку-Шептуна, принесенную хозяином в жертву, чтобы вернуть в мир живых эту психопатку-волшебницу, с появлением которой замок Фобоса превратился в настоящий сумасшедший дом… теперь, кажется, предстоял обратный обмен… обратный обмен со Смертью.

– Нерисса, – присев рядом с ней, Фобос взял лицо волшебницы в ладони, одной рукой ощущая шелковистую гладкость юной половины ее лица, другой – жесткую шероховатую, как древесная кора, кожу старухи. Как он мог на протяжении многих лет терпеть этот пустой стеклянный взгляд Галатеи? Впрочем, Шептунья редко осмеливалась поднимать на господина глаза… пожалуй, единственный раз она встретилась взглядом с князем лишь тогда, когда он приказал ей умереть. Взглядом, полным вот этой покорности. Однако волшебница задолжала колдуну лишь одно желание и уже выплатила этот долг. Ей бессмысленно было приказывать. А просить он не умел. – Нерисса, не уходи. Ты говорила, что хочешь жить дальше. Вернуть то, что у тебя отняли. Теперь у тебя есть гораздо больше, чем когда-то было потеряно… Останься… п… п-пожалуйста…

– Зачем? – голос прозвучал едва слышно, словно сидящая рядом с ним лицом к лицу была сейчас невообразимо далеко.

Нерисса вернулась только ради своей мести. Мести, которую теперь забрали у нее, словно игрушку у ребенка, сделав существование бывшей Стражницы лишенным смысла.

– Я надеялся, ты сумеешь передумать…

«С каких это пор, интересно, я стал на что бы то ни было надеяться?!»

С другой стороны, логика и рассудок неизменно пасовали всегда, когда в их построения закрадывался фактор Нериссы. Она и сама, наверное, понятия не имела о том, что совершит в следующий момент. Его расчеты в который раз оказались неверными…

«Не умеете вести себя с женщинами, господин, так принимайте, как должное, последствия!»

Седрик словно испарился. Наверное, тоже ожидал, что начнутся разборки, и предпочел отсидеться в безопасности, пока гроза не поутихнет… С другой стороны, докричаться сейчас до Нериссы не сумел бы и Седрик со всеми его талантами.

Возня за спиной, треск рвущейся гардины, за которую кто-то уцепился в попытке сохранить равновесие, пара приглушенных ойков и чье-то смягченное ковром падение едва не заставили Фобоса вздрогнуть от неожиданности. Обернувшись, князь встретился взглядом с сестрой, пытающейся выпутаться из оборванной бирюзовой занавеси. Девочка втянула голову в плечи.

– Э-э… извини, мы, кажется, опять не вовремя…

– Ты появляешься не вовремя абсолютно всегда! – вяло огрызнулся Фобос. – Даже когда ты еще только родилась! Самое паршивое, что я, кажется, начинаю уже к этому привыкать. В чем теперь дело?

Незаметно материализовавшийся в зале Седрик оперативно распутал бирюзовое полотно, помогая Элион освободиться, после чего попытался поднять с пола вторую шлепнувшуюся девчонку (Фобос эту впервые видел), но неожиданно заметил стоящую рядом с Элион Оруби. Юная королева и кондракарская валькирия обменялись странными взглядами, после чего синхронно перевели взгляд на лорда.

– Можно хоть на минуту отвлечься?..

– …И не обнаружить у тебя в объятьях еще одну девицу?

Когда столь непохожие натуры, как Эля и Оруби, успели выработать такую слаженность мыслей, оставалось загадкой. Седрик, состроив уморительную физиономию оскорбленной невинности, всплеснул руками… отчего неизвестная девушка вторично полетела носом в пол.

– Сами же ее сюда приволокли… кстати, терпеть не могу рыжих, – сухо уведомил змеелюд еще раз переглянувшихся девушек. Фобос негромко кашлянул.

– Э-э, – снова заметно стушевалась Элион. Если она себя с Министрами так же ведет, стоит ли удивляться творящимся в Королевстве беспорядкам?

– Коротко по существу, что вы трое здесь делаете? Откуда взялась эта овечка?

– Кондракар послал меня в Меридиан для сохранения Равновесия, – ответила вместо Элион Оруби, демонстрируя золотой кулончик на своей шее – молот и молнию. Только тогда князь заметил аналогичное украшение и на сестре – маленькое, с карандаш, золотое копье на серебряной цепочке. Как ей удалось выцарапать легендарное оружие у Эндарно, оставалось догадываться…

– Я вспомнила, как она появилась. Понимаешь, я рисовала в саду за дворцом. Не помню, что я хотела нарисовать, со мной так бывает, черкаю чего-то в задумчивости, сама не зная, что получится. Вроде как не чего-то конкретное хочу нарисовать, а придать форму смутной мысли или чувству. И я нарисовала ее портрет. Так странно, когда видишь на собственном рисунке совершенно точно незнакомое лицо… а потом я увидела падающую звезду… Она тоже ничего не помнила, а теперь…

Все это они говорили практически одновременно, только Оруби в форме довольно сухого отчета, а Элион – задумчиво, с паузами, словно сама порой удивляясь своим словам.

– Значит, и эта девчонка тоже? – недоверчиво уточнил князь. Уже то, что Элион сумела бы его убить… или что эта Оруби стала бы сражаться с Седриком – вызывало некоторые сомнения, но у обеих была хотя бы ВОЗМОЖНОСТЬ – пусть даже без способности, но что могла противопоставить Нериссе эта простушка с морковными волосами и без малейших признаков магического таланта? Хотя… теперь это уже не особенно-то требовалось. Оруби пожала плечами, судя по всему, те же мысли приходили и в ее голову тоже. Элион помогла рыжеволосой подняться с пола – Седрик теперь демонстративно держался подальше – и начала было объяснять:

– Кессиди…

Дальше этого имени объяснение, однако, не пошло. Нерисса, до этого момента не проявляющая не малейшего интереса к разговору, внезапно резко оттолкнула Фобоса и, захлебнувшись глухим рыком, вскочила, одарив рыжеволосую таким взглядом, что та тихо ойкнула и попыталась спрятаться за спины Элион и Оруби.

– ТЫ?!

– Я… я тут не при чем… я не думала…

– Для разнообразия могла бы подумать хоть раз в жизни!.. хотя нет, с этим ты уже опоздала! Почему ты жива?!

– Потому, что жива ТЫ, – ответил вместо Кессиди Фобос, на всякий случай придерживая Нериссу за плечи на случай, если ей вдруг взбредет в голову совершить убийство, за которое уже была осуждена полвека назад. – равновесие, Гаан бы его побрал! Вот куда исчезла часть энергии во время ритуала… Она вернулась вместе с тобой.

Значит, магический талант Элион все-таки приобрел конкретную форму, перестав быть цунами неукротимой силы. Рисунки, воплощающиеся в реальность… Наверное, к этому и шло. Идеальный, вообще-то говоря, талант для Созидающей, чтобы творить из ничего нечто…

– Так это из-за Кессиди я стала выглядеть ТАК?! – Бывшая Хранительница, словно впервые увидев, уставилась на свои руки: одна белая и изящная, другая – похожая на сухую корявую ветвь дерева зимой… – Впрочем… следовало догадаться! Всегда, когда в моей жизни случается какая-то фигня, можно заранее быть уверенной, что без Кессиди тут не обошлось!

– Я тут ни при чем! – шмыгнула разбитым носом рыжеволосая. – Я вообще была ни при чем… хоть раз ты можешь выслушать, прежде чем беситься?!

– Боюсь, дорогая, что тебе никуда от нее не деться, – с искренним сочувствием сообщил Фобос. – ни в жизни, ни в смерти, ни в возрождении. Примерно как мне от Эли… На душе Кессиди Печать Созидания. Если ты – Гнев, она – Смирение, Оракул запихнул вас когда-то в одну команду Стражниц ради все того же равновесия… С возвращением, – неожиданно улыбнулся он. Нерисса возмущенно вывернулась из рук князя и попыталась врезать ему по физиономии, но Фобос, наверное, наученный горьким опытом общения с ней, вовремя уклонился.

– Ладно, – легонько встряхнув Кессиди за шиворот, устало сказала Нерисса. – тогда мы возвращаемся на Землю… для одного многострадального мирка нас шестерых явно многовато!

– Ну и денек выдался! – Элион картинно закатила глаза, подхватив одной рукой под локоть Оруби, второй – Седрика. – Пойдем во дворец хоть поужинаем спокойно!

Базилиадка вяло запротестовала. И даже попыталась высвободить руку, отчего-то, несмотря на то, что по физической силе превосходила маленькую королеву раза в три, это ей так и не удалось.

– Заказывать столик на троих – плохая примета.

– Не проблема! Мирэ, хочешь с нами? Только не могла бы ты заказать какое-нибудь блюдо, которое хоть расползаться с тарелки не будет? Вот и чудесно, а Фобос тебя отпустит сегодня, правда, братик?

Князь сухо согласился, что все присутствующие могут идти куда угодно, лишь бы подальше. На елейное замечание Нериссы, что, кажется, совсем недавно просил ее остаться, искренне открестился, что совсем не имел в виду в буквальном смысле оставаться здесь и доламывать и без того пострадавший от чрезмерного наплыва гостей замок. Оруби какое-то время недоуменно хлопала золотыми глазищами, наблюдая, как пушистый черный шарик превращается в миниатюрную черноволосую девушку и присоединяется к их троице.

– Ну это же совсем другое дело! – наконец с издевательски преувеличенной бодростью воскликнула черноволосая валькирия. Элион сделала вид, что сарказма в голосе не расслышала, и, солнечно улыбнувшись, со звонким «Вот и замечательно!» утянула Седрика и Оруби в коридор. Миранда, поймав лорда за другую руку, на буксире последовала за ними.

========== ЭПИЛОГ ==========

– Вилл, можно тебя на минутку? – Доминик материализовался посреди коридора столь неожиданно, что, если бы Стражница не была так погружена в свои мысли, она решила бы, что он так же обладает какой-то странной паранормальной способностью.

– Прости, мне сейчас не до выпускного, да и вообще…

Не поднимая головы, девочка попыталась обойти ученика по обмену, словно какое-то неодушевленное препятствие, однако он вытянул в сторону руку, снова перегородив проход.

– Да послушай же! Ты из-за Мэтта так расстроилась? Мне жаль, что я случайно стал причиной этого недоразумения… Я уверен, у вас еще все будет отлично.

«Ох, совсем забыла про эту ссору!» – Вилл едва не стукнула себя ладонью по лбу.

– Не совсем. Я… У меня были тяжелые выходные.

– Но все закончилось хорошо?

– Кажется, будто просто замечательно! – Вилл вздохнула и улыбнулась. – Просто я немного устала. В субботу маме стало плохо на каком-то приеме в их фирме из-за нового руководства. Мы с Дином… ну, с моим отчимом почти целую ночь просидели в больнице, к счастью, с ней все отлично. Собирается в скором времени вернуться на работу – только представь! Дин говорит, что в нашей семье все женщины с легкой безуминкой – это конечно, здорово, но двух вполне достаточно, поэтому он все же очень рад, что у них с мамой родились мальчики. Двойняшки Дан и Тим. А я, честно говоря, просто в ужасе! Вот, не выспалась – может, еще привыкну к их привычке горланить по ночам: с близнецами, знаешь, хуже всего – один будит другого и угомонить их практически невозможно! Да еще… все мои знакомые, у кого уже есть братья и сестры, с таким ехидством выражают соболезнования, что у меня уже мурашки по коже!

Доминик рассмеялся.

– Веселая у тебя жизнь. Знаешь, мне безумно жаль, что приходится вскоре уезжать, по крайней мере друзьями мы могли бы быть хорошими. Знаешь, я поговорил с Мэттом. Когда ты убежала, удалось даже его успокоить – и поговорили. Он все не так понял, но это я виноват, поэтому и решил извиниться заодно перед тобой.

– Не стоит, – привстав на цыпочки, Вилл поцеловала мальчика в щеку. – спасибо тебе огромное за все. Это мне очень жаль…

– Мне тоже жаль. Не судьба… Стоило только одним глазом взглянуть на эту вашу перепалку, чтобы понять, что шансов нет и быть не может.

– Одна наша знакомая говорит, что некоторые вещи можно терпеть только от по-настоящему родного человека. Кого постороннего за такое прибьешь на месте… Рада была с тобой познакомиться, Доминик.