Текст книги "Тени Рагнарека (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– И что же?

– Стражницам, как ты понимаешь, было не до того.

– Яна, – отодвинув чашку, индианка сверху вниз посмотрела на миниатюрную, похожую на высохший цветок собеседницу. – мы обе с тобой прожили долгую жизнь. Разную жизнь – насколько по-разному считали правильным. Но ты не хуже меня должна была понять, что все, кажущиеся совпадением, на самом деле – звенья одной цепочки событий. Мелкие и незначительные происшествия складываются в узор событий. С появления пришелицы и начались «возмущения магии». Элион рассказывала подробности?

– Если и рассказывала, то не мне. Думаю, тебе стоит расспросить Корнелию.

========== Оруби ==========

Какое-то время князь молчал. Видимо, цензурных комментариев ситуации у него не находилось, а высказывать нецензурные при таком скоплении народа, не позволял имидж северноледовитого аристократа. Отчего-то такие типы, как Фобос, со стороны кажутся тем спокойнее, чем сильнее при этом бесятся, так сказать, в глубине души.

– И что нам делать теперь, господин? – осторожно поинтересовался Седрик, внимательно наблюдая за одному ему понятными тенями эмоций на совершенно непроницаемом лице князя. Тот перестал изображать каменное изваяние и, слегка обессилено опустив плечи, развел руками.

– Нам? Скорее всего, ничего.

– Но…

– Ты же, я полагаю, не собираешься отправиться вслед за ней и присоединиться, мой дорогой Седрик?

– Я слишком молод и красив, чтобы так рисковать шкуркой, – уклончиво возразил змей. Ох, слышала бы сама Нерисса этот «прозрачный» намек на то, кто же в таком случае старуха и уродина – мало бы не показалось! Ну да Седрик не из тех, кто станет страдать за правду, он знает, что и в чьем присутствии стоит или не стоит озвучивать.

– Чего в таком случае ты от меня хотел услышать? – устало отмахнувшись, Фобос направился к выходу. – Простите, что помешал, девушки…

Последнее прозвучало как ехидное «Развлекайтесь!», заставив Оруби вспыхнуть от негодования. Змееоборотень с задумчивым видом свернулся на разбросанных подушках «восьмеркой» и положил голову на скрещенные руки. Если бы он из-за князя казался столь серьезно обеспокоенным, Оруби еще поняла бы это, но какое Седрику может быть дело до совершенно посторонней волшебницы?!

– Что же, все складывается не так уж плохо, – поднимаясь на ноги, заметила она. В одиночку Нерисса противник серьезный, но непобедимый. Кондракар выстоит. И… мельком девушка взглянула на медальон – маленький золотой молот, при необходимости превращающийся в грозное магическое оружие, способное поразить даже божество – и им с Седриком не придется убивать друг друга в поединке, как это было с первым владельцем Молота и древней змеей Йормундганд…

– Возвращаешься в Кондракар? – отследив ее взгляд, спросил Седрик.

– Разумеется. Каждый воин там сейчас необходим!

– А в ваши разглагольствования о добре и справедливости так легко укладывается «необходимость» целой армией набрасываться на старую беззащитную женщину…

Скорее уж рискованность – с долей черного юмора подумалось Оруби. – суждено ли из сотен воинов уцелеть хоть кому-нибудь?! Почему-то тон Седрика ей очень не понравился.

– Кондракар вынужден защищаться от нападения! Мы не нападали первыми!

– Конечно. Всего лишь предали ее и обрекли на полвека адских мучений.

– Заслуженно! Какого дьявола тебе до решений суда Старейшин, Седрик? И до нее? Ты уже и к старушкам неравнодушен?

Кончик змеиного хвоста обвил девушку за плечи и подтащил ближе.

– Вот что я с-скажу, девочка! – сквозь впечатляющие акульи зубки прошипел змей ей в лицо. – Раз уж ты с-сама с-столь привыкла жить с «ш-широко закрытыми глазами», ничего не обс-суждая и ни о чем не задумываясь-с-с!

– Это НЕ Я веду себя, как раб, счастливый тем, что он раб! – Оруби попыталась отстраниться. Хоть она и считала, что принимает Седрика любым, возможность любоваться ослепительной улыбкой оборотня в нескольких сантиметрах от своего лица… как-то слегка нервировала.

– Я служу князю практически столько, сколько себя помню. Не всегда лично приближенным, но все же знаю о нем достаточно. Вы в Кондракаре объявили его диктатором и извергом, так могу тебя уверить, НИ РАЗУ вынесенное им наказание не превышало степень вины, и ни один из приговоренных не испытывал и сотой доли того, что пришлось пережить Нериссе. Фобос вообще не любил причинять кому-либо физических страданий. Я уже молчу о том, что ни один приговор не был вынесен при столь шитом белыми нитками обвинении!

– Степень вины Стражницы, предавшей обитель, и какого-нибудь несчастного проходимца, чем-то вызвавшего неудовольствие его высочества тоже несколько разнится! И смерть Кессиди не была «шитой белыми нитками»!

– Кто это видел? Кто точно видел, что там произошло?

– Оракул. Приговор выносил не он, а Совет, но слово Оракула не повержено сомнениям. Он не способен солгать, знаешь ли, поэтому, когда он прямо сказал об убийстве – сомнений возникнуть не может. В Кондракаре, знаешь ли, несколько иные порядки, тебе вряд ли понятные! Не говоря уже о том, что эта тварь совершила и пыталась совершить после!

– Хочешь отомстить за наставницу, так? Врагу бессмысленно мстить, Оруби. Ты воин и понимаешь, что каждая из них имела возможность убить другую. Понимаешь – даже сама того не желая – и то, что куда больше следовало бы спросить со Стражниц, попросту сбежавших с поля боя, бросив твою наставницу на смерть!

– Не смей… Она сама приказала им отступать!

– Когда это они подчинялись командам? Когда полезли в политику нашего мира, хотя их обязанностью было только закрывать порталы? Когда Корнелия едва не спровоцировала катастрофу, объединив Стихии? А вашу общую миссию на Арканте помнишь? Дипломаты Оракула оказались бессильны, ежу понятно, что вас туда послали уже как демонстрацию СИЛЫ! Ежу, но не Стражницам – только ты это понимала, а вместе вы только мешали друг другу!

– Я ошибалась. Не все решается силой…

– Ты понимала и то, что после смерти Любы оказалась лишней в Кондракаре, потому тебя и спровадили на Землю. Научиться понимать людей, научиться БЫТЬ человеком… О, неудивительно, нам с тобой оказалось очень легко понять друг друга!

– Перестань!

– Лиса, которой отрезали хвост и посадили на цепь что, превратится в собаку? Можно сколько угодно стараться влезть в чужую шкуру, жить чужой жизнью в чужом мире – выживать, по сути, можно где угодно. Я это неплохо умею. Да-да, ты, наверное, сейчас вспоминаешь все мое нытье… но, согласись, я говорил о том, о чем ты молчала. Так частенько получалось с князем.

– Ты выбрал меня новой «госпожой», потому что не умел существовать один. Тебя тяготила свобода, – горько повторила девушка услышанные однажды слова. Элион, позже Людмор – не подошли Седрику по каким-то непонятным его запросам, и он нашел ее. Доминанту. Оказавшуюся лишней, как только вернулся князь. Потому что князь – при всех своих недостатках характера – даже неосознанно не посылал на верную смерть.

– А ты слышала в моих словах то, в чем сама себе не желала признаться. Может, я и недопонимаю сути человеческой дружбы, но у животных есть понятие «симбиоз». Взаимовыгодные отношения.

– Ты врешь. Тогда ты так не думал.

– Я очень хорошо умею притворяться человеком, когда во мне его желают видеть. До такой степени, чтобы самому себе верить и вжиться в роль. Тебе это удается куда хуже, Оруби. Не надо…

Змеелюд поспешно увернулся от удара. Видимо, не хотел еще и с ее сломанной рукой возиться. Ладно, достаточно уже Соколу «съездила» – нога, кажется, вывихнутая, до сих пор побаливает.

– И все, что я говорю сейчас, ты сама прекрасно понимаешь! Кондракар с легкостью жертвует пешками. Победителей, разумеется, не судят… Сердце Кондракара можно передать кому-либо лишь добровольно, Нерисса была Хранительницей и не могла этого не знать. Во-первых, это означает, что она сама отдала его, лишившись полномочий – странно, по меньшей мере, если бы она столь прикипела душей к его могуществу. Во-вторых, прекрасно понимала, что бессмысленно пытаться силой забрать его у Кессиди – какой, в таком случае, резон был атаковать «подружку»? Только Оракулу известно – а он предпочел не обсуждать подробностей. Достаточно лишь факта убийства. Стражницы много болтают – и тебе этим голову заморочили – о дружбе, доверии, взаимовыручке, однако явно имеют склонность забывать об этом, когда кому-то действительно оказываются нужны!

– Я сказала, ХВАТИТ! Если ты чего-то и не понимаешь, если для тебя любой мотив – поиск выгоды, если… С меня довольно! Я возвращаюсь в Кондракар и хватит об этом! Что бы ни творилось во всей этой подковерной возне, я воин и не собираюсь отсиживаться в уголке, когда Обитель под угрозой!

Наверное, следовало попросить молчаливо прослушавшую всю их перепалку Элион помочь с перемещением, но Оруби уже не могла совладать с негодованием и бурей разных эмоций, поэтому поспешно вылетела за изумрудную занавесь, невесть что намереваясь искать в коридорах замка. Она уже успела углубиться в этот лабиринт довольно далеко от апартаментов лорда, когда чуткий кошачий слух уловил голос маленькой королевы:

– Могу я спросить «зачем», Седрик?

– Так будет лучше.

– Лучше, чем что?

– Лучше, чем чтобы она и дальше считала себя чем-то мне обязанной. Люди так не любят, когда их обманывают, но слышать правду не любят еще больше – на мой счет у нее не осталось иллюзий, тем лучше, учитывая, что в этой войне мы не просто по разные стороны… Но и насчет Кондракара – тоже. Просто она верна долгу.

– Но ведь вы не хотите начинать войну! – воскликнула Элион. – Брат сказал… и ты…

– Не хотим. Но господин пойдет за Нериссой, – с печальной уверенностью констатировал Седрик. – он сам этого еще не понял, но я – понимаю. А я пойду за ним.

========== Седрик ==========

– Так нельзя! – тихо проговорила Элион. – Нельзя…

И, с шелестом отбросив занавес, ушла вслед за Оруби. Змееоборотень тихо вздохнул, снова уронив голову на скрещенные руки. «Нельзя»! Так есть – но упрямые девчонки нечего не желают понимать – им гораздо комфортнее жить в мире своих иллюзий. «Сочинил же какой-то бездельник, что бывает любовь на земле…» – припомнились строчки одной поэтессы. Впрочем, даже если этой любви нет – ее действительно стоило придумать. Как и бескорыстную дружбу, как справедливость… людям становится легче жить, веря во что-то подобное, даже когда оно же им жизнь серьезно усложняет. Слишком сложно. Он-то не человек, ему до конца этого не понять.

– Они сами не понимают, чего хотят, мой лорд.

Обернувшись, Седрик снова увидел пушистый черный шарик.

– Они люди, – устало объяснил он. – и о многом судят по своим представлениям о жизни.

В этом плане Оруби – великолепная на поле боя – в обычной жизни была куда беспомощнее и уязвимее похожей на фарфоровую куколку Эли. Элион под хрупкой наружностью прятала внутреннюю силу – и дело тут было отнюдь не только в магии, а Оруби – куда более нежная и ранимая в душе, скрывала это от мира под непробиваемой броней.

– Хорошие девушки…

– Судя по тону, мой лорд, – Миранда прыгнула к нему на плечо и по-кошачьи потерлась о острую скулу. Чешуя на лице была довольно тонкой и мягкой – лишь ненамного плотнее человеческой кожи – жесткая шерсть химероида покалывала. – вы предпочли бы порой плохую…

========== Нерисса ==========

Армию зомби в духе низкобюджетных «ужастиков» в небесную обитель не приведешь. Но умение управлять мертвыми телами в некромантии – вроде низшей ступени, явно недостойной богини Мертвых. Пусть даже богини начинающей и довольно неопытной. Мертвая плоть – такой же материал для создания големов, что и любой другой, разве что и не самый приятный. Князь вон – эстет фигов – предпочитает использовать цветочки. С его характером больше подошли бы ледяные големы вроде, светлая ему память, Тридарта, но такие, наверное, в жарком климате меридианской столицы не приживаются. А Стражницы, будь они немного опытнее, умели бы создавать послушных Стихиатриев из подручного «материала». Правда, в прошлой команде этого никто не умел. Команда-то существовала меньше четырех лет – просто не успели овладеть всеми премудростями.

С полуусмешкой Нерисса подумала, что новым – и, пожалуй, последним в истории – Стражницам это тоже уже не суждено.

Но она и не собиралась поднимать армию зомби. Зачем тратить время и силы, создавая послушных солдат, мало к тому же приспособленных к штурму крепости на облаках, когда с легкостью можно просто ПРИЗВАТЬ таких, для кого это не препятствие. Для кого вообще не существует препятствий!

Безмятежное яркое небо над Кондракаром сгущалось. Не темнело, нет, сгущалось, становясь подобием весело рябящей на солнце морской воды от тысяч, десятков или сотен тысяч слетающихся к Центру бесконечности со всей вселенной неприкаянных душ. Волшебница и сама не ожидала, что их окажется так много. Совершенно не опасные с виду, покачиваясь в небе, как медузы в океанских волнах, обрывками полупрозрачных облаков кружили вокруг розовато и голубовато-белых стен Обители, уже только своим количеством призраки внушали невнятное чувство тревоги, но продолжали прибывать. Нерисса, отправляя во Вселенную свой призыв, никому не отдавала особого предпочтения, однако не нашедшие покоя души в большинстве своем оказались либо павшими воинами, либо казненными преступниками, либо жертвами жестоких убийств, таких, что оставляли неизгладимый отпечаток на тонком энергетическом мире – помимо воли Повелительница скользила взглядом по их зыбким рядам, выискивая… знакомое лицо. Разумеется, настоящими душами когда-то живших людей призраки не были – скорее их отпечатком в момент смерти, вынужденным бесконечно этот пугающий миг переживать. Тени чьего-то ужаса и злобы, медленно, но неуклонно заполняющие небо над Кондракаром. Сигнала вторгаться в Обитель Нерисса им пока не подавала, ожидая, когда нарастающая вместе с прибывающими призраками Сила достигнет своего пика. Очень важно было найти тот момент «кульминации», когда предел будет достигнут, но Сила еще не пойдет на спад, казалось, ей придется ждать бесконечно. Как волшебница-универсал, Нерисса с самого начала могла черпать энергию из любых источников, однако впервые вынуждена оказалась направлять такое ее количество… казалось, еще немного и эта цепная реакция сметет ее саму…

Смеркалось – как при погружении на глубину, когда вроде бы прозрачная вода становиться все гуще и пропускает все меньше света. Кружащие вокруг белых башен призраки становились все быстрее, уже слившись в плотную мерцающую воронку, отдаленно напоминающую торнадо.

– Довольно! – едва не оглохнув от собственного голоса, закричала Нерисса. Потемневшие облака ощерились серией тонких ослепительных молний. Воронка призраков на мгновение замерла – и завертелась с утроенной силой, поднявшийся энергетический ураган развевал двуцветные волосы волшебницы, словно черно-белое знамя. Нерисса взмыла над воронкой, ожидая, когда навстречу из башен хлынет армия защитников Крепости… и ошарашено замерла, вместо этого увидев две одинокие фигурки в костюмах Стражниц.

Совсем не тех Стражниц, которых она рассчитывала здесь встретить.

Призраки становили воронку, недоумевающее зависнув в воздухе, отчего снова стали напоминать безвольных медуз. Обжигающая, сметающая все на своем пути волна ослепительного гнева, которая привела их сюда и бросила на штурм сияющей крепости, внезапно исчезла, сменившись пугающей холодной пустотой.

– В чем дело… подружка? – тихо спросила Ян Лин. В обличье Стражницы она была по-прежнему красива. Вместо короткой мальчишеской стрижки развевались на ослабевшем ветру белоснежные волосы, легкие, как перистые облака в хорошую погоду, черты лица стали чуть резче, но безупречно прямая осанка и горящий в раскосых темных глазах огонь остались теми же, что полвека назад. Кадма изменилась и того меньше. Лишь тронутые сединой волосы когда-то цвета темного дерева, вместо привычного «конского хвоста» она собрала в «узел» на затылке, а на смуглом лице, красота которого напоминала хвою – твердую, колючую и неувядающую – только жесткие складки у губ выдавали прожитые годы. Отнюдь не счастливые прожитые годы…

– Убирайтесь, обе! Я не хочу вас убивать.

– Я уже мертва, – с мягкой солнечной улыбкой напомнила Яна. – и продолжаю существовать лишь потому, что существует Кондракар. Уничтожив его, ты убьешь меня в любом случае.

– Зачем ты здесь, Кад? – надеясь, что голос не выдает охватившего ее смятения, тихо спросила Нерисса. – Уж ты не хуже меня знаешь, что представляет собой Кондракар. Неужели ты готова отдать свою жизнь за его безопасность?

– Лучше сделать это во имя какой угодно цели, – чуть хрипловато ответила Кадма. – чем потерять, просто пропустив, как песок сквозь пальцы.

– Согласна, пожалуй, – Нерисса опустила глаза. – но все равно – прочь с моего пути!

Они предали ее первыми, они обе. Кадма никогда и не была по-настоящему подругой Нериссе, оттого принимать это было даже отчасти не так больно, как от Яны, которую – единственную – искренне считала когда-то своей подругой. И которая единственная все так же слепо верила недоговоркам Оракула, даже не задумываясь.

– Умышленное, осознанное убийство для тебя куда тяжелее случайного. Быть может, если бы мы знали эту историю целиком…

– Ты могла бы поинтересоваться этим полвека назад, подружка. Сомневаюсь, что это что-то изменило бы тогда, но теперь уже точно не имеет никакого значения.

Она действительно не колебалась бы перед тем, чтобы вместе с Кондракаром уничтожить и Ян Лин – по сути дела, уже прожившую свою жизнь и теперь существующую как часть Обители – тоже своего рода неприкаянным призраком. И ей не было – давно уже не было никакого дела до Кад. В прошлое свое возвращение Нерисса даже не задумывалась над тем, чтобы мстить доживающим свой век «подругам» – ее цель была поглобальнее. Но вместе с тем жизнь Кадмы – единственной, оставшейся в живых – ничего для нее не значила. Все они свое уже прожили… Кроме нее самой и Кессиди, конечно.

Но оказалось, ни во что не ставить жизнь и осознанно убить, глядя кому-то в глаза, слишком уж разные вещи.

Кондракар не питал иллюзий – первые ряды защитников Крепости в любом случае оказались бы смертниками. Две Стражницы… да или даже вся их пятерка с Сердцем Кондракара – не могли сейчас противостоять даже ей одной. И не собирались. Похоже, Оракул впервые в жизни решил оправдать свое прозвище и принять по-настоящему мудрое решение – решив, чьими спинами лучше прикрыться от опасности.

Момент был упущен. Сила достигла своего пика и, так ни для чего и не примененная, бессмысленно рассеивалась. Рассеивалось вместе с ней и облако неприкаянных душ, оставляя свою Повелительницу у Врат Кондракара в полном одиночестве.

Комментарий к Нерисса

http://fc09.deviantart.net/fs70/f/2014/024/7/1/__by_wladlena-d73iev1.jpg

========== Эндарно ==========

Сказать, что лица Старейшин вытянулись при появлении Фобоса – означало бы преступное преуменьшение. Все вылупились на князя так, словно увидели, по меньшей мере, стаю зеленых чертиков, скачущих по его голове. С невозмутимым видом Фобос вежливо поздоровался, с любопытством оглядываясь по сторонам. Впрочем, ничего особенно интересного в зале с облачным полом и тонущим в ярком свете невидимого неба потолком он для себя не обнаружил. Мгновением позже в зале возникли Седрик, Фрост и королева Элион – князь сам было пытался отправить их обратно в Меридиан, но змеелюд заявил, что находится рядом с господином – его долг чести перед выплаченной зарплатой, а Элион сообщила, что Север объявит войну ее королевству, если князь по какой-то причине не вернется, а этот осё… очень упрямый молодой человек вряд ли просто так уйдет. Рыцарь Фрост не сказал ничего, но у него на лице написано, что сдвинуть его с места можно будет разве что бульдозером.

– Что привело Вас в крепость, князь? – попытался ответить любезностью на любезность Тибор, однако с каким-то диковатым взглядом. – Не так давно, если мне не изменяет память, Вы очень упорно пытались отсюда уйти…

– Мне нужен Оракул.

– Боюсь…

– У меня серьезный разговор к Оракулу. Исключительно мирная беседа, – князь ухмыльнулся уголком губ. – как мне сказали, не в ваших правилах здесь наносить первый удар. Даю слово, что ни я, ни кто-либо из моих вассалов не попытаемся причинить кому-либо здесь вреда, Я честно выполняю свою часть договора, Старейшина, и вправе требовать того же! Галатея, моя Шептунья, никому ничего плохого не сделала, по какому праву Оракул?..

– Г-Галатея? – тупо переспросил Тибор.

– Я буду разговаривать только с Оракулом! – повторил Фобос. – Если он поставил себя выше Закона Вселенской Справедливости, который обязан хранить… не мне его, конечно, осуждать…

– Достаточно, князь! – пальцы Эндарно поудобнее перехватили древко возникшего в руках золотого копья. – В вашем ораторском искусстве здесь все уже могли убедиться.

Колокольчик тревоги нервно позванивал, твердя, что такой тип, как князь Фобос, никогда бы не явился в Кондракар вот так просто, если бы не был уверен, что сможет так же беспрепятственно его покинуть. Но на чем могла бы основываться подобная уверенность – оставалось непонятным.

– Более чем, мой дорогой друг, – неприятная улыбка стала уже откровенной. – более чем. Но я не солгал Совету ни единым словом, лишь изложил факты, и окончательное решение принимал, если помните, не я. Разве не таким же образом поступил ваш Оракул во время суда над Нериссой? В моем случае вы сочли, что мотивы обвинителя играют какую-то роль в вине или же невиновности.

Эндарно запутался окончательно. Он был воином, хорошим воином, и все эти разглагольствования, в которых вроде бы обычные слова принимали порой самое неожиданное значение вплоть до полностью противоположного – сбивали его с толку.

– Тебе я не друг!

Острие золотого копья замерло в миллиметре от шеи князя, не удостоившего божественное оружие даже взглядом.

– У меня исключительно мирный разговор, – терпеливо, словно разговаривая с ребенком, повторил Фобос. – ты не сумеешь ударить безоружного, Эндарно. Даже не пытайся блефовать, я знаю тебя достаточно глубоко, так сказать, с изнанки.

– А что, если я немного изменился с тех пор? – сквозь зубы процедил Страж Башни. – Ты об этом не задумывался?

Чуть отстранившись, князь скрестил на груди руки и со скучающе-выжидательным выражением уставился мимо Эндарно. Он был прав, и за одно это его безумно хотелось прикончить – но добровольно вошедший в Кондракар с миром, кем бы он ни был, всегда мог столь же беспрепятственно его покинуть – не столько личное благородство, сколько закон самого существования Обители определял это.

– Традиционное индуистское непротивление злу насилием, да? За дело мира всем бы башки поотрывал, а, мой милый Эндарно?

Острие копья в опасной близости от лица князя дрогнуло. Долго держать его так было невозможно, следовало или наносить удар или опустить оружие. Внутренне поморщившись, Эндарно выбрал второе.

– Никто не вправе требовать аудиенции с Оракулом, если только он сам не решит, что разговор имеет смысл. Вам лучше уйти, князь!

– Я подожду.

– Оракул сейчас ни с кем не станет говорить!

– А ты что, переведен на должность его секретарши, а Энди? Поднимаешься по карьерной лестнице благодаря моим же стараниям – и такая черная неблагодарность! Или присматривать за Башней тебе уже просто не доверяют?

– Достаточно!

Мудрейший таки решил почтить своим присутствием. Видимо, это большая честь, когда добиваешься встречи с ним. Это только когда не надо, он и сам полезет не в свое дело!

– Вы лучше меня знаете, что это неправда. Нерисса, или Галатея, если Вам угодно – не Ваша Шептунья, обладание полноценной человеческой душей, какой бы черной ни была эта душа, делает ее совершенно свободным человеком, способным самостоятельно отвечать за свои поступки.

– Дело не в душе. Все так, но дело не в душе, – Фобос едва заметно нервно улыбнулся уголками губ.

Фобос замолчал, скользнув взглядом по рядам Старейшин.

– Может быть, Вы предпочтете обсудить это наедине, Оракул?

– У меня нет тайн от Старейшин.

– Неужели? Впрочем, мне это безразлично. Оракул, я знаю, что на душе Нериссы с рождения стояло клеймо Разрушения, как и на моей собственной. Только в ее случае это печать Гнева, а не Гордыни. Вы с самого начала рисковали, призывая в Стражи Света эту девушку. Насколько я понял, на душе Кессиди стояла Печать Созидания. Смирение, противовес Гнева. Вы запихнули этих двоих в одну команду лишь затем, чтобы они уравновешивали друг друга. Нериссой удобно было пользоваться, Меч Светлой Ярости разил всех, на кого указывал Кондракар, однако скоро Вы поняли, что этот меч не так просто удержать в руках. Победа Нериссы над Фараоном напугала вас вернее поражения Стражниц и гибели еще одного из миров. Чтобы победить монстра в честном поединке, нужен еще более сильный монстр – вы осознали это, верно? И просто искали повод, чтобы забрать у нее Сердце, не позволить стать СЛИШКОМ могущественной.

– Князь, все это не имеет значения…

– Судьбы Кессиди и Нериссы тесно взаимосвязаны – вот что имеет значение, Оракул. Когда вы несправедливо обошлись с Нериссой вы и Кессиди обрекли на страдания вечного одиночества. Освобождение Нериссы освободило и Кессиди… и окончательно умереть они могут лишь вместе. Но душа Нериссы не смирилась. В сущности, смирение – это страшно. Прекратить борьбу значит конец всего.

– Как ТЫ смеешь называть решение Совета несправедливым? – задохнулся от возмущения Эндарно, но Оракул вскинул руку, призывая к молчанию.

– Не мне судить, – согласился Фобос. – во Вселенной существует лишь один Закон – право превосходящей силы, все прочие права – досужая выдумка. И справедливость определяет тот, кто сильнее. Пока что у меня нет Силы, способной поспорить с вашей, и подкрепить свое мнение мне нечем. Я не стану говорить о том, что первый приговор ей был исполнен во всей мере: заточение до тех пор, пока пять стихий не объединяться в одну. Можно даже подумать, будто вы надеялись, что полвека мучений заставят ее раскаяться – возможно, с вас и такое могло бы статься, но, разумеется, вышло наоборот. Заточение выжгло в ней все человеческое, оставив лишь ярость и желание отомстить. По сути дела, вы намеренно слепили из нее чудовище, чтобы потом с чистой совестью чужими руками уничтожить.

– Как ты смеешь!.. – Эндарно снова поднял копье, навстречу ему из-за спины князя шагнул Фрост, положив ладонь на рукоять меча. – Убери своего пса с моей дороги или я его прикончу!

– Я уже сказал – никто из моих вассалов – и Магистр Хантер в том числе – не причинит здесь никому вреда.

Небольшие темные глаза на голубовато-сером лице с массивными чертами оценивающе изучили Стража Башни.

– Мне оказана честь, Мастер Эндарно, – густым низким голосом произнес северянин. – буду рад принять Ваш вызов после того, как князь закончит аудиенцию, пока слово обязывает меня вести себя мирно и цивилизованно.

Эндарно на секунду бросило в жар. Кажется, ему ясно продемонстрировали, что северный варвар гораздо дисциплинированнее одного из советников Оракула! Интересно, если Фобос прикажет этому дуболому разбежаться и стукнуться башкой о стену… хотя стену практичный князь, конечно, пожалеет!

– К чему весь этот цирк?! – взвилась занявшая место Любы среди Старейшин Оруби – отчего-то никто даже не попытался ей препятствовать. – Смерть Кессиди – неоспоримый факт, как и вина Нериссы, о чем может?..

Девушка резко замолкла, как-то странно уставившись за спину Фобоса. Князь, заметив это с легким недоумением оглянулся. Взгляды большинства присутствующих остановились на Седрике, стоящем с подозрительно невинным, практически святым лицом.

– Я, кажется, приказал вести себя тихо и не придуриваться! – процедил сквозь зубы Фобос. Лорд оскорбленно захлопал ресничками, прижав к груди тонкие пальцы.

– Ваше Высочество приказали «не раскрывать рта, пока ко мне прямо не обратятся»! – напомнил Седрик. – Я молчал.

– Да, конечно. Что вы хотели сказать, кирия?

– Я сказала, что вина Нериссы вне зависимости от любых обстоятельств… Вурш-ш! – Оруби поперхнулась словами, золотые глаза полыхнули гневом. – Уберите отсюда свою ручную зверюшку, пока я его не пустила на материал для сапог и сумочки!

– Седрик, какого гаана?.. Я тут пытаюсь вести серьезный разговор.

– Но я ничего не сделал! – по-детски захлопал глазами лорд, с отработанным изяществом отбрасывая с плеча за спину волосы. – Может быть, девушку просто поразила моя красота? Можно себе представить, что у них за жизнь в этом монастыре…

– Угомонись, или я тебе устрою монастырь!

– Целый женский монастырь – для меня?! – сияя почему-то напомнившими Эндарно леденцы хрустально-голубыми глазами в старательном восторге, ахнул Седрик. – Ой, Ваше Высочество, это так мило с вашей стороны!

Тут у Оруби не выдержали нервы, подхватившись со своего места, девушка молнией оказалась рядом с ними и сгребла Седрика за воротник туники.

– Я тебя сейчас сама прибью, никого больше не подпущу, ПОНЯЛ?!

– Ах, какая потрясающая экспрессия! – не делая попыток освободиться, еще более восторженно воскликнул лорд. – Гм… лаковая кожа, высокие сапоги и плетка-семихвостка! Мон Шер, я в восторге!

Шарахнувшись, как от чумы, базилиадка поспешно отвернулась и больше не произнесла ни слова. Острые кончики ее ушей светили сквозь копну пышных черных волос пронзительно-красным.

– Должен заметить, князь, ваши вассалы, безусловно, соблюдая приказ о ненападении, при этом намеренно провоцируют здесь присутствующих!

Судя по всему, Фобос ожидал чего-то подобного, потому и приказал Седрику помалкивать, однако тот решительно не желал на столь необычной публике оставаться в тени.

– Ознакомьте меня с номером и датой принятия закона, запрещающего присутствующим в зале Совета строить глазки! – сухо уточнил князь, незаметно (как он полагал) показывая за спиной Седрику кулак.

– Хватит, – Оракул устало потер лоб. – Ваши слова не лишены смысла, но теперь не имеют уже значения. За одно преступление не судят дважды – все верно. Но Нерисса одержима идеей уничтожить Кондракар, это уже нельзя изменить и мы просто вынуждены защищаться. Нет смысла спорить, был ли тот приговор справедливым.

– Допустим, Я могу что-то изменить. В таком случае нас… ее оставят в покое?

– Не в правилах Кондракара нападать первыми – вы сам это сказали.

– После того, что закатил мне лет шесть назад Калеб, я решил извлечь опыт из этого недочета и начал устанавливать Шептунам при создании Блок Подчинения, позволяющий избежать повторения подобных историй. Я без всякой магии убить любую из своих Тварей одним лишь словом «умри». Тело Нериссы – исключение. Она действительно совершенно свободная личность, человек, хоть я и создал новое тело для нее искусственно. Я намеренно создавал ее свободной. Только, – какое-то время Фобос молчал, подбирая слова. – на ОДИН приказ у меня есть право. Это что-то вроде платы за возвращение. И я вправе приказать ей просто забыть о Кондракаре вашей несправедливости.