Текст книги "Тени Рагнарека (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– При чем тут Вилл?!

– Если вам опять нужна помощь Стражниц, естественно, если Вилл…

– Нам… МНЕ не нужна помощь Стражниц! У меня дело не к Стражницам, а к тебе.

– Неужели?

– Мне так и говорить на ходу или…

– Это существенно сэкономит нам время!

Тихо рыкнув сквозь зубы, парень поймал ее за плечи и, остановив, развернул лицом к себе. Корнелия раздраженно высвободилась.

– Пожалуйста, выслушай меня! Хотя бы выслушай! Я совершил ошибку, чудовищную ошибку, но ты не можешь ненавидеть меня за это вечно. Я… я был уверен, что поступаю правильно. Тогда это и БЫЛО правдой, гаан побери! Согласен, ты и твои подруги по-настоящему спасли наше королевство, возможно, я не слишком честно присвоил себе лавры героя, но я действительно был нужен там!

– Мы без претензий, Калеб. Это не наш мир, мы там – практически сказка.

Многие рядовые меридианцы действительно придерживались мнения, что пятерку волшебниц из другого мира к государственному перевороту «для красивости» добавили. Те, кому приходилось видеть Стражниц своими глазами, не могли ничего внятно описать, изрядно заштриховывая пробелы в меру своей фантазии – так, что в результате и сами не понимали, где правда, а где выдумки.

– Я не об этом! Ты должна позволить мне все исправить, Корнелия.

– Должна? – изогнув бровь, переспросила девушка, но, кажется, он ее даже не услышал.

– Иначе мы оба совершим ошибку еще худшую! Я… я решил. Как только я смогу передать титул Советника подходящему человеку, я останусь на Земле.

– Да неужели?! – слегка поморщившись, Корнелия сбросила его ладони со своих плеч. Почему-то она не сообразила сделать этого сразу, оттого выслушивала все это буквально выкрикиваемое в лицо. – Ты решил – я очень за тебя рада! А я при чем? Может, ты забыл уточнить, нужен ли ты мне здесь ТЕПЕРЬ? Если с Элей ты вел себя так же, я не удивлена, что тебя обломали по всем амбициям. Умеешь слушать только себя!

– Теперь ты мне всю жизнь будешь это вспоминать, да?! Эля… Королева была в ужасном состоянии после гибели, как она считала, этого… князя. А потом еще и Змей… ты просто не знаешь, как много эти мер… двое для нее на самом деле значат! Ей необходима была поддержка и опора!

– Чем ты попытался воспользоваться, пока она не воссоединилась с «этими двумя» и не поставила тебя на место! Вспомнил теперь про «запасной аэропорт», да? Вот что, Калеб, я не скажу ничего хорошего ни о Фобосе, ни о Седрике, но то, что ТЫ делаешь – ничем не лучше! Если не хуже – поскольку они хотя бы не оправдывают себя тем, что якобы «ради других стараются»!

– Я действительно думаю не о себе! Мне было не менее больно, чем тебе, когда мы вынуждены были расстаться, но я не видел другого пути. Я потом думал… очень много думал о том, что все могло бы сложиться иначе, однако по всему выходило, что ничего бы в любом случае не вышло. Возможно, я ошибался. Я не прошу тебя меня простить, понимаю… понимаю, это было бы чересчур. Но позволь мне все исправить – просто дай мне шанс!

– Тут нечего исправлять. Я тоже когда-то думала на этот счет… ты верно сказал: ничего в любом случае не вышло бы. И мне не за что тебя прощать – случилось то, что должно было случиться. Признаюсь теперь честно, меня больше беспокоило мое собственное задетое самолюбие, чем сам факт.

– Ложь. Женская ложь, – снова схватив ее за плечи, отрезал Калеб. – ты говоришь так, потому что на меня сердишься.

– Думай, как знаешь. Отпусти меня, – холодно произнесла девушка. Жесткие пальцы, явно более привычные к рукояти меча, весьма болезненно сжали ее плечи. – Немедленно!

– Гм, я, кажется, не вовремя…

У Корнелии все внутри, казалось, превратилось в лед. Даже в обители Ледяной Королевы, кажется, не становилось так холодно. Пока она пыталась собраться со словами – мысли словно парализовало – Калеб резко обернулся, встретившись взглядом с незаметно подошедшим Питером, и отрывисто сообщил, что тот абсолютно прав насчет не вовремя.

– Кажется, мы не знакомы, – заметил Питер, чуть склоняя голову набок. – Корнелия, кто твой знакомый?

– Никто! – поспешно ответила девушка. Мулат едва заметно нахмурился, а Калеб моментально взвился от возмущения:

– Ах, значит, я уже «никто»?!

– Нет. Это значит, что ты всегда был никем!

– Но раньше ты считала иначе…

– О чем не раз еще сильно сожалела!

– Гм… да, пожалуй, – негромко заметил Питер, отступая назад. – не буду лезть в серьезный разговор. Корнелия, я собирался с тобой поговорить… но это потом.

– Калеб уже уходит!

– Гаана с два!

– Питер, пожалуйста, я все объясню…

– Тебе ни к чему передо мной отчитываться. Наверное… созвонимся вечером, хорошо? Лучше, наверное, тебе сперва решить все текущие проблемы, прежде чем озадачиваться новыми. Счастливо! – немного скованно махнув рукой, Питер быстро зашагал прочь. Калеб хмыкнул.

– Он всегда так легко отыгрывает назад?

– Это называется «хороший тон», тебе не понять. И вот что, Калеб, – схватив юношу за воротник, Корнелия яростно прошипела ему в лицо. – имей в виду, я тебе НЕ ПОЗВОЛЮ еще раз разрушить мою жизнь! Чего бы мне это ни стоило – не позволю! А теперь катись к своему гаану! – оттолкнув его, Корнелия со всех ног бросилась следом за Питером.

========== ГЛАВА ВТОРАЯ. ПРОБУЖДЕНИЕ ==========

Кондракар Нериссе не нравился. Все размытое, серо-белое, словно оказалась внутри хмурого облака. Единственным ярким пятном – пятном свежепролитой крови на грязном снегу, выделялось ее собственное красное платье.

– Значит, ты признаешь, что использовала не по назначению доверенную тебе Силу? – с нажимом повторила Люба. Нерисса хмыкнула и скрестила руки на груди.

– Допустим, я это сделала. Но ведь в этом не было ничего плохого… ну, разве что для этой клуши – ей будет трудновато привлечь еще кого-нибудь. Но, если она хочет добиться чего-то в жизни, ей придется стать сильной.

– Ты пыталась уничтожить Любовь. Наивысшую ценность человеческой жизни, ты ЭТО понимаешь?! Уничтожить ее с помощью Сердца Кондракара – священного артефакта, призванного защищать жизнь и любовь!

Что-то Любушка совсем распсиховалась. Бывает такое, конечно с кошками… весной, в марте, но сейчас-то не март и вообще даже уже не весна!

– Почему кто-то может разрушить мою любовь, но я не могу ответить тем же?

– Потому что ты не просто девушка! Ты Хранительница, и должна ставить ответственность за людей превыше своих желаний. Не говоря уже о том, что между вами не было любви. Страстное увлечение, не больше. ЭТИМ ты пыталась подменить любовь в его сердце, едва не лишив несчастного возможности любить кого бы то ни было!

По рядам Старейшин прошел жужжащий шепоток. Только Оракул продолжал сидеть молча и, кажется, просто спал с открытыми глазами, сохраняя на лице свое бесконечно-мудрое и всепонимающее выражение.

– И тебя саму толкнула на такое вовсе не любовь, – продолжала Люба. – а лишь твое уязвленное тщеславие!

– Ну хватит вопить! – огрызнулась девушка. – Я же сказала, что не спорю! Мне что, попросить прощения и пообещать, что больше я так не буду?!

Люба слегка опешила. Отсутствующий взгляд Оракула неожиданно сфокусировался. С полминуты Мудрейший, видимо, вспоминал, где он находится и по какому поводу шум-гам, после чего встретился взглядом с Нериссой.

– Сила опьянила тебя, дитя. Вместо того чтобы держать ее под контролем, ты уступила соблазну применять ее ради собственной выгоды. Чтобы решить, действительно ли ты достойна быть Хранительницей Сердца Кондракара, Совет на время смещает тебя с этой должности. Отдай мне артефакт.

“Это всего лишь временная дисциплинарная мера. Ну же, будь паинькой…”

– Хранительницей на время твоего испытания Совет назначает…

Краем глаза Нерисса заметила, как напряглась Кадма. Вот уж кто не прочь бы не только заместить, но и сместить! Любопытно насторожила ушки Яна, боязливо сжалась Касси (в точности так же она ежилась, когда учитель объявлял вслух оценки за тест), только красавица Хелен, казалось, оставалась равнодушной. Однако окончание фразы и ее заставило недоуменно захлопать длинными ресницами.

– Совет назначает Кессиди, – объявил Оракул. Старейшины переглянулись, многие с искренним недоумением, но возражать никто не стал. Нерисса едва не рассмеялась, увидев потрясение и разочарование на лице Кадмы. Ее собственные опасения моментально прошли, как только прозвучало это имя. Кессиди в качестве лидера – это напоминает неизящную шутку! Если настойчивая Кадма вполне могла бы проявить себя на должности Хранителя так, чтобы ее окончательно сочли лучшей и оставили им навсегда, то Кася…

– Но я вовсе не… – словно подтверждая, пискнула рыженькая. – я не знаю… не…

– Могущество такого масштаба можно доверить лишь тому человеку, который НЕ ХОЧЕТ владеть им. Хранитель – это именно Хранитель, а не владелец, некоторые из вас, к сожалению, забывают это.

Дрожа, как осиновый лист, Кессиди с покорным видом приняла Сердце из рук Оракула.

– Судебное заседание окончено! – громко объявила Люба. Нерисса смерила женщину-кошку неприязненным взглядом и, неожиданно для себя, негромко произнесла:

– Интересно, сохранишь ли ты свою твердость и уверенность, когда настанет твоя очередь примерить красное одеяние подсудимого, Кити!

– Такого не будет никогда, – сухо ответила Стражница Капель. – я всегда поступаю законно и правильно. И не называй меня Кити, девушка. Это все равно, что кого-то из вас назвать Манки.

Пятерку Стражниц переместили их облачного кондракарского зала на одну из улочек их родного городка. Уже начинало темнеть.

– А говорят еще, будто доносчику – первый кнут! – вроде бы обращаясь к Хеленор, но в полный голос заметила Кадма. – Вот уж не ожидала от Оракула, что он станет поощрять в нас привычку стучать друг на друга!

– Но я же не думала…

Под резким взглядом Кадмы, Кессиди стушевалась и замолкла.

– Так думай хоть иногда, “Хранительница”!

– Перестань, – мягко попросила Хеленор, взяв Кад под руку. – пойдем домой, а то уже поздно.

Нерисса, не вмешиваясь в разговор, тоже пошла прочь. Через пару шагов ее догнала Яна – из-за разницы в росте им не удобно было бы ходить под руку, как это делали Кадма и Хелен, поэтому миниатюрная азиаточка просто сжала длинные пальцы Нериссы в ладошку.

– Ты ведь не слишком расстроилась, правда? Это ведь не навсегда, – жизнерадостно защебетала она. – Все мы знаем, что ты замечательная Стражница! И в Совете это тоже знают! Все помнят, как ты в одиночку противостояла проклятью Фараона Синухета и едва не погибла, спасая нас всех!

Нерисса помнила. Кадма назвала ее законченной психопаткой за решение принять бой в одиночку (по правде говоря, Нерисса просто улизнула от остальных Стражниц). Проклятье должно было убить ее, но не убило, девушка почти две недели провалялась в коме и даже кондракарская Целительница Гигейя была поражена тем, что ей удалось выкарабкаться.

“Те, кого ты сейчас защищаешь, однажды ударят тебя в спину!” – вспомнила вдруг Нерисса последние слова Фараона. Неужели, это касалось Кессиди?! Обернувшись на мгновение, она взглянула на новую Хранительницу.

Рыжеволосая девушка неподвижно стояла, переводя взгляд со спин удаляющихся Кадмы и Хелен, на спины уходящих в другую сторону Нериссы и Яны… Огромные бирюзовые глаза медленно наполнялись слезами…

========== Оруби ==========

К вечернему чаю девушка пришла немного раньше, чем следовало, в результате без воодушевления застав у Ямато-сама Мияши. Правда, сейчас тому явно было не до флирта: красавчик, не переставая, кланялся так, что Оруби поймала себя на ожидании, когда же он треснется лбом о деревянный пол, и бормотал что-то бессвязное по-японски (этот язык, не смотря на определенное сходство с родным наречием, базилиадка знала пока очень поверхностно). Ямато возвышался над суетящемся подручным с невозмутимостью мраморной статуи, хотя реально, если Оруби не ошибалась, был где-то на полголовы ниже Мияши.

– В который раз тебе повторяю, – по-английски произнес глава клана Якудза. – что мне нужны не твои отчеты и оправдания, а результаты! Если я плачу тебе деньги за то, чтобы ты вешал лапшу на уши другим, не значит, что позволю что-то подобное по отношению КО МНЕ!.. Ох, Оруби-сан, прошу простить нас, – увидев гостью, Ямато едва заметно склонил голову, приветствуя ее. – не успели закончить с делами.

Что бы за дела ни были у иерархов Якудзы, Оруби совершенно не хотела о них ничего знать. С Ямато, с Лейлой, которую здесь называли Бенисато, даже с Мияши было гораздо проще по-человечески общаться, если не особенно задумываться, кто они и чем на самом деле занимаются. Наверное, все это отразилось на ее лице чересчур красноречиво, потому что Ямато с полуулыбкой качнул головой.

– У Вас стереотипное представление о Якудза, как о сборище кровавых головорезов. Большинство дел вполне… гм, законные. Поэтому-то и проходят по ведомству Ми-тяна.

Мияши позволил себе покоситься на босса с толикой недовольства.

– Я… займусь этим немедленно, – тем не менее покладисто согласился он. – прошу прощения за неурядицы. Оруби-сан, рад был снова Вас увидеть!

– Мы разговаривали меньше часа назад.

– Поверьте, для меня видеть Вас всегда…

– Табаки, – негромко, с нажимом сказал Ямато-сама. – брысь отсюда!

Мияши, не переставая бить поклоны, поспешно ретировался. Оруби слегка недоуменно уставилась на захлопнувшуюся бумажную перегородку. Табаки? Ничего себе фамилия! Впрочем, кого еще стал бы терпеть рядом с собой Одинокий Тигр.

– Вижу, Вы тоже читали «Маугли», Оруби-сан, – с улыбкой заметил Ямато, жестом приглашая девушку садиться. – он Вам еще не слишком надоел?

– Милый юноша.

– Вы оказались одной из немногих, кого ему не удалось – как это говорят? – сразить наповал. Мияши весьма заинтригован этим обстоятельством. Я искренне надеюсь, что Вам действительно не докучает его поведение, поскольку не хотелось бы что-то приказывать и запрещать… в этой сфере человеческих отношений. Не хватало только, чтобы он решил, что у меня самого на Вас виды.

– Вас это заденет, Ямато-сама? – ехидно уточнила девушка.

– Ох, прошу меня простить! – глава якудза насмешливо вскинул руки. – Вы не только замечательный воин и действительно достойный человек, Оруби-сан, безусловно, Вы еще и очаровательная девушка. Я вовсе с этим не спорю. Просто… не в моих правилах обращать на это внимание, если можно так выразиться.

– Вы любите Лайму.

– Бенисато-сан… Не назвал бы это любовью в том смысле, который люди вкладывают в это слово, но после того, как… как пришлось иметь дело с самой настоящей богиней, трудно воспринимать всерьез даже самых незаурядных человеческих женщин. Хотя, наверное, это самая близкая к влюбленности эмоция, на которую я вообще способен.

– Богиня на побегушках…

– Можно сказать и так. Но Бенисато служит нашему роду лишь потому, что сама считает это нужным. Богине нужны, скажем так, жрецы. Как просто невероятно красивая женщина она могла бы получать жертвенный дар любви, стихов и цветов в качестве… к примеру, голливудской актрисы. Но ей так же необходимы и кровавые жертвы, которых в современном мире не станут приносить. Мафиозный клан для нее – идеальное прикрытие. И, поверьте мне, далеко не каждого из «хозяев» она выбирала в качестве… супруга. Дело, конечно, не в этом – и все об этом знают. Но Вы – чистокровная базилиадка, Оруби-сан. Не все верят, что мне действительно безразлично, угаснет на мне род или нет. А глава клана должен наследовать не по крови, а по духу – семейственность в подобных делах кажется мне несколько абсурдной.

– Вы единственный потомок рода Тигра?

– Уже лет двадцать, как последний, – с невеселой усмешкой Ямато кивнул в сторону стоящей среди книг на легких полках фотографии, на которой мальчишка лет восьми или чуть больше пытался брезгливо отстраниться от обнимающей его полутора-двух летней малышки с солнечно-золотыми глазами. Такие же глаза были у их матери, держащей девочку на руках – красивой черноволосой женщины в золотом кимоно, причудливая прическа которой скрывала кончики ушей, но все равно женщина куда больше напоминала базилиадку. А вот мужчина рядом с ней казался обыкновенным японцем: пронзительные темные глаза без капли золота и жесткое суровое лицо. Кажется, он был намного старше жены.

– Если бы я знал, что это в последний раз, наверное, все же улыбнулся бы, – Ямато устало пожал плечами. – всегда терпеть не мог фотографии, вот и получилось, что осталась всего одна, где мы все вместе. После того, как они трое погибли в автокатастрофе. Какое-то время клан возглавлял отец Мияши – во многом благодаря Бенисато, разумеется, но потом он ей надоел. Неприятно понимать, как много на самом деле зависит от той, кого многие привыкли считать едва ли не плохо прирученным животным, но, по сути, кто управляет Бенисато – управляет и кланом. А она, как меч Эскалибур, сама выбирает себе хозяина.

Он помолчал, быстро размешивая специальной кисточкой чай в небольших пиалах, одну из которых поставил перед гостьей. Девушка благодарно кивнула – сама она еще не освоила заварку чая не из привычных листочков, а какого-то мелкого порошка, да еще в таких странных чашках без ручек.

– Возможно, я попросил бы Вас остаться в клане, Оруби-сан. В качестве следующей его главы, – наконец заговорил Ямато. – Вы не просто хороший воин. Вы – лучший в этом мире. Но, как Вы сама сказали еще при нашем первом знакомстве, Вас это не интересует.

– Не хочу Вас обидеть, Ямато-сама, но я не намерена вести никаких дел с преступной организацией.

– Однако Вы спокойно пьете чай с ее главой! – усмехнулся Ямато.

– Предпочитаю об этом не думать, – честно призналась Оруби. – Вы мой соплеменник. Внушающий уважение воин. О том, что заставило бы относиться к Вам иначе, я предпочитаю просто не думать.

– Вы, должно быть, напоминаете Мияши его Альберту. Я сам никогда с ней не встречался, а Ми весьма неохотно говорит на эту тему – хотя обычно он любитель помолоть языком. Альберта Венгер – немка. Девушка-полицейский, если я не ошибаюсь, или агент какой-то правительственной структуры. Они познакомились, когда Мияши по делам отправлялся в Европу: он не совсем вовремя решил слегка поиграть в джентльмена и умудрился поймать предназначавшуюся этой блондиночке пулю едва ли не от нашего же союзника. Профессор Людвиг редкостный шизофреник, хоть иногда и бывает весьма полезным… Мозги Ми-тяну, конечно, и пушечный выстрел в упор не задел бы, тем не менее, как правило, он ведет себя гораздо осторожнее. Кажется, девушка считает его погибшим в той потасовке, а он не слишком-то стремится ее разубеждать. Не хочет ставить перед неприятным выбором. Она вроде Вас, эта Альберта, принципиальная, тоже никогда не стала бы иметь дел с мафией, а Мияши… Я тут сам его не понимаю. Счесть, что человек стоит его смерти, но при этом не стоит жизни – той, к чему он привык. Странно…

– Умирать приходиться всего раз. А жить каждый день – разумеется, это несколько сложнее. Вполне возможно, он поступает правильно. Возможно…

Оруби в задумчивости поднесла чашку к губам. Однако ведь выбор в жизни всегда придется делать, так или иначе.

========== Мэтт Олсен ==========

– Что ты здесь делаешь? – растерянно спросила Вилл. Ее и без того светлая кожа стала бледной практически до голубизны. – Не знала, что ты в Хиттерфилде…

– Учитывая, что ты сама же просила меня приехать – действительно! – слегка раздраженно хмыкнул юноша. – Что бы мне тут делать…

– Ты не ответил на мое письмо, – тут же насупившись, обвинительно бросила она.

– Сюрприз хотел сделать! Откуда мне было знать, что ты в столь спешном порядке пересмотришь планы!

– Я не… Я думала, у тебя совсем не было времени, и ты не…

– Хорошенького же ты обо мне, оказывается, мнения! – искренне возмутившись, воскликнул парень. Как будто – даже если предположить, что он не отложил бы ради нее любые дела и не сумел приехать – он не объяснил бы этого, а просто проигнорировал бы приглашение. Подумать о нем такое после стольких лет знакомства и почти двухгодичных отношений!.. Ну, будем откровенны, последний год он целиком провел в гастролях, еще какое-то время до того – в плену у какого-то одушевленного печатного издания, а до того, Вилл была чересчур занята, решая проблемы какой-то вселенской важности… Проклятье! Может быть, его музыка – и не столь глобально важна, как спасение пары-тройки параллельных миров от какой-нибудь непонятной ему угрозы, однако ОН никогда не обвинил бы Вилл, что она готова забыть о нем, ради всего этого! Почему же она считает иначе? – я, может быть, обычный человек, поэтому не могу ни быть в двух местах одновременно…

– Мэтт!

– Но это еще не значит, что могу сам решать, что для меня важно, а что нет!

– А ты обо мне имеешь право думать, как заблагорассудится, да?! Наслушаться какой-нибудь чепухи от Грампер и шпионить?

Насчет Грампер – точно в цель… Нетрудно, однако, догадаться…Но отчего-то это разозлило Мэтта еще сильнее.

– Рад был бы убедиться, что они неправы!

– ЧТО?! Ты мог бы хотя бы выслушать меня, вместо того, чтобы орать!

– По-моему, это ты орешь…

– Я думала, мы научились друг другу доверять! – неожиданно тихо произнесла Вилл. Она достаточно часто повышала голос, как и легко краснела, но сейчас треугольное глазастое личико было бледным, как обезжиренный кефир, а голос зазвучал с каким-то прямо ледяным спокойствием. – Жаль, если я ошибалась. Но это твое право – решать, веришь ты мне, или… Грампер!

«Да я вовсе не…»

Вилл сухо попрощалась со своим спутником и быстро зашагала прочь. Выслушать ее – как же! А сама до конца выслушать не может?! Неожиданно черноволосый парень довольно резко толкнул Мэтта в плечо.

– Ты чего это? – слегка опешил музыкант.

– Сам чего! Что стоишь пнем – беги за ней!

– Ты, стало быть, не побежишь?

– Меня она, увы, не ждет, болван! Хоть бы дал слово вставить, а не начинал разборку посреди магазина! Я ее действительно приглашал, но она-то отказалась. Вообще хотела на выпускной не идти из-за тебя-дурака, даже не сообщившего, что письмо вообще дошло!

– А она на меня какого черта собак спустила?

– Она из-за платья расстроилась, а тут ты – статуя, блин, командора! – парень ощутимо встряхнул Мэтта за шиворот. – Хоть раз увижу, что из-за тебя она плачет – пеняй на себя!

Мэтт со вздохом оглянулся, посмотрев в след удаляющейся девичьей фигурке.

– Бесполезно. Она сейчас ничего слушать не захочет – только еще больше поссоримся. Пусть слегка поостынет, тогда и поговорим.

========== Тарани ==========

Гора учебников и конспектов на столе уже начинала подпирать потолок – это не считая книг на кровати, тумбочке и даже прямо на полу. М-да, обычно в ее комнате было чисто! Усевшись по-турецки посреди всего этого безобразия, Тарани тщетно пыталась систематизировать всю информацию и уложить в голове таким образом, чтобы на экзамене удалось извлечь оттуда хоть что-то полезное! Жизнь Тарани за последние несколько лет стала гораздо ярче и разнообразнее – не то, чтобы девушка не радовалась этому, но уделять учебе столько же времени, что и раньше, теперь было весьма затруднительным, а она задалась целью окончить школу с блестящими результатами. Особых достижений в спорте, как у Вилл, или общественной жизни, как у Корнелии, Тара не достигла, поэтому надежду на стипендию от мало-мальски приличных университетов могли дать только самые высокие оценки. Которые затруднительно было получить, когда весь мир, казалось, сговорился всячески отвлекать ее от подготовки к экзаменам! Будто бы недостаточно было мамы, казалось, все свободное время зудевшей над ухом о необходимости вовремя есть (причем не бутерброды и не прямо над конспектами), высыпаться, поменьше сидеть за компьютером, хоть иногда бывать на свежем воздухе и так до бесконечности! И Питера с его дурацкими шуточками! И Ирмы, нудно вымаливающей у подруги-отличницы варианты вопросов, которые, «по ее мнению» должны будут быть на заключительном тесте и ответы на них – упорно не желая верить, что Тарани сама ничего не знает. Только Найджела тут и не доставало!

Наверное – тут интересовавшаяся психологией девушка сама поставила себе «диагноз» – после переезда в Хиттерфилд она переживала свой подростковый период щенячьей вздорности, накаляя протест против прежнего своего статуса «пай-девочки». Увлечение одним из школьных хулиганов тоже было своего рода формой такого протеста – настолько, конечно, насколько она могла это себе позволить, не заметив, конечно, что Найджел никогда не был ни бунтарем, ни протестующим системе – в шайку он угодил, элементарным образом попав под влияние Урии, поскольку сам оказался чересчур ленив и безволен для собственных решений и собственного мнения. Элементарный выбор костюма или фильма в кинотеатре – все это для него становилось едва ли не неразрешимой проблемой, которую парень торжественным образом перепоручал Тарани, до полусмерти обижаясь, когда она оказывалась занята своими делами. Тара относилась к такому с пониманием, старалась, по крайней мере – в конце концов, у Найджела, можно считать, что не было матери – после развода его родители «поделили» сыновей и мать вместе с его старшим братцем Денисом жили в другом городе – и парень должен был чувствовать дефицит заботы и внимания, но всему же есть предел!

«Не человек, а медуза какая-то!» – раздраженно подумала девушка и хихикнула, представив себе медузу, развалившуюся в кресле и горестно стенающую: «Я для тебя ничего не значу! Тебе твои учебники, твои танцы, твои приятели важнее, чем живой чел… то есть – живая медуза! Ты во мне личность не уважаешь!»

По правде говоря, она давно порвала бы с Найджелом, но парень держался крепко, после каждой оперы оскорбленных ее невниманием стенаний, спешно раскаивался едва ли не на коленях, заваливая ее горой букетиков, сладостей и небольших подарков… которые бы сами по себе ничего и не значили, но парня становилось жалко – и все начиналось сначала! Вот и теперь ее кавалер, в этом году оканчивающий школу, предпринял очередной шаг к возрождению былых чувств – пригласил ее на выпускной бал! И объяснить, что по уши занята подготовкой к итоговым тестам, не уязвив Найджела до глубины души, оказалось ей просто не по силам.

Поймав себя на том, что перечитывает по третьему разу одну и ту же строку, Тарани со вздохом отложила книгу и спустилась на кухню сделать себе пару бутербродов.

Питер влетел через заднюю дверь так неожиданно, что девушка едва не выронила нож и кусок сыра, и с хмурым видом плюхнулся за кухонный стол.

– Фы фего? – ошарашено спросила Тара, держа в зубах упаковку бутербродной ветчины.

– Ничего! – огрызнулся Питер, с хрустом откусывая от палочки сухого спагетти.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. Отстань! Я думаю…

– Угу. Тогда перестань есть сырые макароны – это вредно!

– Слушай ты, мама номер два, читай свои книжки и не лезь в мои дела! Сам разберусь, что мне делать, а что нет!

– По какому это поводу ты мне хамишь?!

Тут в парадную дверь очень настойчиво зазвонили. Питер продолжал с угрюмым видом хрустеть макаронами, поэтому Тарани пошла открывать сама.

– Корнелия?

– Привет-Тара-прости-я-срочно… – скороговоркой выпалила блондинка. – Питер дома?

– На кухне, – кивнула Тарани, тщетно пытаясь угнаться за подругой. Такой она Корнелию видела впервые. Обычно Стражница Земли ухитрялась сохранять полное спокойствие, даже когда остальные ударялись в настоящую панику – и уж точно не в правилах Корнелии было бегать и бестолково суетиться.

– Питер, я же сказала, что все объясню, это ничего не значит…

– Для того, чтобы это «ничего не значило» ты чересчур эмоционально реагируешь, – мрачно усмехнулся Питер и, заметив снова заглянувшую на кухню Тарани, раздраженно рявкнул. – а ну брысь отсюда!

– Мой бутербр… все-все, меня нет! – глуповато помахав ладонью, Тарани поспешно ретировалась в гостиную. Все было совсем неплохо слышно и оттуда.

– Как я уже сказал, ты вовсе не обязана передо мной ни в чем отчитываться, – донесся приглушенный голос брата.

– Я просто боялась, что ты все… поймешь неправильно. Извини, что так вышло. О чем ты хотел поговорить?

– Корнелия, дело в том, что я, скорее всего, не смогу пойти с тобой на выпускной. Меня пригласили в сборную, которая поедет в Нью-Йорк на это лето, скорее всего… Я еще не решил и хотел обсудить это с тобой.

– Тебе и так известно, я хотела бы, чтобы ты остался. Но решать за тебя я не могу…

– Пожалуй, я уже решил, что поеду. Прости…

– Из-за Калеба, да? Питер, я же сказала…

– Я тоже не могу решать за тебя, – судя по голосу, Питер улыбнулся – Тара успела неплохо его изучить. – хотя порой это и было бы проще, не могу. Некоторые узлы надо развязывать, а не разрубать – по-моему, тебе нужно время, чтобы разобраться в ситуации. А мне хотелось бы остаться твоим другом, чем бы все это не закончилось.

– И поэтому ты просто капитулируешь в такой момент?! – голос Корнелии слегка дрожал. – Извини… ты прав, конечно. Только я все решила уже очень давно. Удачи на соревнованиях! – с явно преувеличенной воодушевленностью попрощалась Корнелия, уже через гостиную направляясь к выходу. – Пока, Тарани!

– Корнелия, постой!

– Извини, я хочу побыть одна! Счастливо!

– Корни…

Поморщившись от громкого хлопка дверью, Тарани тяжело вздохнула и, вспомнив про бутерброд, вернулась на кухню.

– Пит, ты – болван! – пытаясь вскрыть скользкую вакуумную упаковку с ветчины, без обидняков сообщила она брату. – Законченный болван, чересчур избалованный к тому же женским вниманием!

– Это еще почему? – вытряхивая из упаковки еще одну макаронину, почти миролюбиво поинтересовался Питер.

– Потому что ты привык воспринимать, как само собой разумеющееся, что ты нравишься девушкам, не прилагая к этому ни малейших усилий! Не умеешь бороться за свою любовь и доказывать ее, вот почему! А когда имеешь дело с Корнелией, вряд ли достаточно будет спортивных успехов и неотразимой внешности!

– Отстань! Лучше со своей жизнью разберись, наконец! Вечно вы, девчонки, сами себя понять не можете, а виноватыми кого угодно считаете… поди тут разберись! А за любовь, маленькая, нельзя «бороться»! Завоевать – это все равно, что отобрать силой, а заслужить – значит, по сути, купить! Найджел вон тебя на жалости до сих пор держит, а когда еще ты сказала, что больше его не любишь?

– Я не уверена. Все проходят через полосу проблем, если просто развернуться и уйти – так вообще ничего в жизни не добиться! Питер, у тебя никогда не было причин подозревать Корни в неискренности, с твоей стороны просто свинство…

– Она неискренна. Только не со мной, а с самой собой – не хочу оказаться причиной трагедии, если вдруг она поймет это слишком поздно. Вообще – хватит лезть во взрослые дела! И… прекрати есть сырые макароны!

Тарани недоуменно хлопнула глазами, обнаружив, что как-то незаметно для себя начала нервно грызть сухую палочку.