Текст книги "Тени Рагнарека (СИ)"

Автор книги: Санди ака Владлена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

========== Ирма ==========

– Слушайте, девочки, я все, конечно, понимаю, – ворчливо протянула Ирма, не слишком аккуратно нарезая хлеб для сандвичей. – но по части психологии у нас вроде как Тара! И вообще, у меня своих забот полон рот!

– Твой рот полон холодной индейки, – примирительно заметила Вилл. – ну извини. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить.

– Тебе надо было поговорить, Хай Лин надо было поговорить – у них проблемы с выпускным из-за того, что Эрик учится в другой школе. Только у меня – ни проблем, ни выпускного, ибо самой до него еще целый год, Джей школу год назад закончил, а из выпускников даже Мартин ведь не пригласит! Пфе!

– А ты что, хочешь пойти на выпускной с Мартином?

– Нет! Но я хочу, чтобы меня ПРИГЛАШАЛИ! – раздраженно швыряя кусок индейки на разрезанную булку, пояснила Ирма. – Кстати, Вилл, не обижайся – я ходить вокруг да около не привыкла – с Мэттом ты себя повела по-дурацки!

– Скажи что-нибудь, чего я сама бы не знала! – отмахнулась рыжеволосая девушка. – Понятия не имею, что на меня нашло! Но он сам…

– Это не имеет значения, дорогуша! Мужчины такие существа… с ними следует проявлять твердость, но ни в коем случае не срываться и не орать… КРЫС! Ты опять сожрал весь майонез?!!!

Вилл и Хай Лин подскочили от внезапного вопля, как ужаленные. Ответа от двенадцатилетнего брата Ирмы, которого вообще-то звали Кристофер, не последовало – по всей видимости, вопрос был риторическим. Голос у Ирмы был сильный и хорошо поставленный (После того, как почти все участники группы «Синий Кобальт» закончили год назад школу, самой популярной стала девичья поп-группа «Побрякушки», в которой Ирма была вокалисткой). Причем поставленный на такое место, что порой становился не голосом, а оружием массового поражения каким-то.

А еще Ирма, которая, кстати, дольше всех подружек не могла устроить личную жизнь, отчего-то мнила себя большим специалистом в делах сердечных.

– Я знаю, но… происходит что-то странное. Наверное, мы все нервничаем перед экзаменами и выпускным, да и вообще – страшновато все это. И Мэтт. Я все время боюсь, что он от меня отдаляется, все эти гастроли, поездки… я еще в школе, а он где-то там, во взрослой жизни. И – поверить не могу – он меня попрекал всей этой магией. «Я обычный человек»… Прямо как в моем кошмаре…

– Уверена, ты преувеличиваешь…

В дверь снова зазвонили. Страдальчески вздохнув, Ирма вручила Вилл и Хай Лин корявые сэндвичи и пошлепала открывать.

– Только тебя мне и не хватало! – приветливо завопила она минуту спустя из прихожей.

– Хватит этих твоих штучек! – проворчала Корнелия, проходя на кухню. – без тебя тошно!

– Зачем тогда пришла?

– Привет, девочки. – поздоровалась блондинка вместо ответа.

– Здравствуй, – чирикнула Хай Лин.

– Виделись, – чуть более кисло, чем хотелось бы, кивнула Вилл. Кажется, всерьез взволнованная чем-то Корнелия напрочь забыла про магазин.

– Происходит что-то странное, а я не могу понять, в чем дело, – сообщила она. Девочки недоуменно переглянулись. Мнительностью Корнелия никогда не страдала, скорее наоборот, вечно все воспринимала весьма скептически. – Калеб приперся. Нес какую-то пургу на тему, что совершил ошибку и хотел бы все исправить, но что-то он недоговаривает. У него проблемы в Меридиане, причем он не хочет признаваться, в чем именно – то есть, считает, что мы ему помочь не можем. Но я не об этом. Вы тоже должны были заметить, последнее время в нашей жизни словно нарочно все идет наперекосяк и мы постоянно срывается из-за ерунды!

– Это просто мандраж перед выпуском, – не слишком уверенно протянула Вилл.

– Какие там могут быть проблемы? Насколько я помню, у них там перемирие. Вряд ли Калебу это по душе, вот и расплевался с Элей. Чем мы-то тут поможем?

– Да не в Калебе дело!..

Дзинь-дон!

– А вот и Тарани! – торжественно провозгласила Ирма. – Проходной двор!

– Если честно, я согласна с Корнелией. Что-то… такое, на грани восприятия. Я чувствовала нечто подобное, когда Нерисса пыталась воздействовать на нас через сны… Кстати, она мне периодически снится… снилась – до недавнего времени, каждый раз, когда я была чем-нибудь расстроена или злилась.

– Вилл, – мягко напомнила Ирма. – Нерисса мертва. Мы все видели, как она погибла.

– А в мире снов мы уничтожили ее тень еще раньше, чем сразились в реальности, – согласилась Хай Лин. – это обычные кошмары из-за нервов. Я же советовала тебе не спать перед зеркалом.

– Я не НАСТОЛЬКО плохо выгляжу, чтобы при виде зеркала мучиться кошмарами. Девочки, я говорю о том, что тени в мире снов НЕЛЬЗЯ уничтожить. Они появляются снова каждый раз, когда о них вспоминают.

– «Фредди Крюгер» ФОРЕВА! – поддакнула Ирма, но никто не улыбнулся.

– Она говорила, что стала моей тенью, частью меня, поскольку каждая Хранительница несет в душе частичку всех, что были прежде. Что-то вроде того. Призраки – это воспоминания. Пока о чем-то помнят, испытывая при этом сильные чувства – не важно, любовь это или ненависть, или еще что-то – вполне возможно появление призрака. Помните, как Фобос играл на наших страхах, хотя на самом деле он даже не умер!

– Но Фобос намеренно оставил тень в Клепсидре, – Корнелия с задумчивым видом покачала на цепочке маленькие песочные часы. – думаю, используя ее и Сердце Кондракара, мы можем провести что-то вроде спиритического сеанса – если призрак действительно существует, мы поймаем его в Клепсидру, если нет – убедимся, что Нерисса тут вообще ни при чем и нам всем пора лечить нервы валерьяночкой.

– А если тут что-то еще? – осторожно подала голос Тара. – Не слишком ли мы рискуем. Может, обратиться в Кондракар?

– И что мы скажем Оракулу? Что Корни и Вилл никак не научаться вести себя с парнями, а у нас развилась паранойя на почве грядущих экзаменов? Совет будет в восторге! Особенно если верным окажется вариант с валерьянкой!

Подруги переглянулись. Не то, чтобы они в чем-то не доверяли Оракулу, но давно успели убедиться в том, что просить у него совета мало имеет смысла – опять услышишь что-то в духе «думайте сами – решайте сами». А подумать самим можно и так.

– Короче говоря: я за спиритический сеанс! – подвела итог Ирма, решив ради разнообразия поддержать версию Корнелии. Та порой предлагала неплохие идеи: когда слегка переставала задаваться, конечно.

– Я тоже! – Хай Лин воодушевленно подпрыгнула на стуле. – Вызывать призраков нам еще не приходилось!

– Когда ты, наконец, повзрослеешь, – негромко одернула Стражницу Воздуха решившая быть верной себе Корнелия. Хай Лин была самой младшей в команде – только летом ей должно было исполнится семнадцать, а выглядела еще моложе. Иногда это ее расстраивало, но ничего поделать ни с миниатюрностью, заставляющую выглядеть среди вымахавших уже и в обыкновенных обличьях подруг, как среди деревьев в лесу, ни с круглым улыбчивым личиком, ни с щенячьей восторженностью мировоззрения.

«А Корнелия, например, сейчас совсем не отличается от своего волшебного облика, – усмехнулась, как обычно, уходя от темы, Ирма. – неудивительно, что Калебу вдруг в голову ударило второй раз войти в ту же реку… Хотя, зная ее: скорее – сесть в ту же лужу!»

– Нам не приходилось вызывать призраков и замечательно жилось без этого! Но другого выхода я не вижу. Что скажешь, Вилл?

– Трое за, один против, я пока воздерживаюсь, – пробормотала Вилл. – но в любом случае большинством голосов… Надеюсь, нам не придется наряжаться в цыганские платья и украшения в стиле Бесс Грампер!

Ирма хихикнула. В школу первая Хиттерфилдская сплетница одевалась довольно просто: в джинсы и водолазки, не затрудняющие привычку влезать без мыла в любые щели. Но ее «парадные» облачения были неописуемы: с десяток разнообразных бус и кулонов поверх импровизированного пончо, не меньше колец и браслетов, длинные сережки, броши… наверное, как истинная сорока, эта трещотка питала слабость к мелким блестящим предметам! И действительно напоминала какую-нибудь гадалку-шарлатанку.

– Думаю, мы прекрасно обойдемся и без этого! – воодушевленно затараторила Ирма. – сейчас разберемся! Итак, Сердце Кондракара, как центр равновесия, Клепсидра Времени будет символом Земли, символизирующим такую древность, что песок сыпется… Корни, СПОКОЙНО! Не берем тяжелого в руки и дурного в голову! Тара! Ну-ка слазь в нижний ящик стола – там у Анечки свечи лежали на случай, если электричество опять отрубит – а то раз сорвало линию электропередачи – весь вечер куковали, пока дождались ремонтников! Так, о чем это я? У кого есть символ воздуха?

– Веер подойдет? – вытряхивая на стол содержимое сумочки, которого почему-то оказалось гораздо больше, чем сумочка, судя по внешнему виду, могла бы вместить без использования магии четвертого измерения (да и не всякий чемодан вместил бы!), Хай Лин принялась воодушевленно в этой горе копаться. – Ой, а я этот эскиз уже неделю ищу…

Ирма кивнула, подпрыгивая, чтобы достать с верхних полок подаренную кем-то небольшую круглую вазу, больше всего похожую на маленький аквариум. Ирма даже подумывала, что могла бы завести себе пару рыбок: самое ее животное, не нуждающееся не в выгуле, не в вычесывании, ни в большом количестве внимания – почти такой же вариант, что и старушка Лилит. Наполненный водой «аквариум» становился похожим на хрустальный шар для гадания.

– За что я люблю Анечку – на нашей кухне можно найти абсолютно ВСЕ! Хоть для сборки космического корабля! Вилл, задерни шторы и НАЧНЕМ! – последнее слово Ирма попыталась произнести загадочно и зловеще, как в ужастиках.

Почему-то когда Ирма нервничала, она начинала безудержно болтать и сыпать остротами, чтобы хоть как то сбросить напряжение, а девчонки – особенно, конечно, Корнелия – решали, что она надо всеми издевается. Раз Ирма попыталась это объяснить, на что Корни заявила: «Если так, то ты нервничаешь все то время, пока мы знакомы!»

Стол на кухне был, конечно, не круглый, а обыкновенный, прямоугольный, но разместиться за ним впятером и взяться за руки, сомкнув импровизированный круг, получилось. Ирма оказалась между Вилл и Корнелией. Даже с задернутыми шторами на кухне оказалось не так уж темно: особо мистической атмосферы не получилось.

– Э… Корнелия, я толком не поняла, а чего мы хотим? Заглянуть в будущее? Попросить совета у духа?

– Не знаю. Попытаемся сосредоточиться на причине происходящего. Слишком размыто, но…

– Тогда начнем! Расслабьтесь и сосредоточьтесь…

– Так расслабиться ИЛИ сосредоточиться? – ворчливо переспросила Тарани. На смуглом лице причудливо плясали тени и отблески огонька горящей свечи, вздрагивающего при каждом вздохе мулатки. Ирма на мгновение закрыла глаза. Ну почему у нее в друзьях такое количество зануд? Одна Хай Лин нормальная!

– Тихо! – неожиданно резко одернула всех Вилл. – Я… я что-то, кажется…

Сердце Кондракара, лежащее на столе перед рыжеволосой девушкой, засветилось. Не обычным своим жемчужным, чуть розоватым светом, с нарастанием яркости переходящим в ослепительно-белый, а тяжелым, как у остывающего уголька, густо-лиловым мерцанием. Почему-то показалось, что в кухне стало гораздо темнее от этого свечения. Девочки замерли. Ирма заметила, как маленькие ладошки сидящей напротив Хай Лин сильнее сжали руки Вилл и Тары.

Вода в вазе-аквариуме забурлила, будто вскипая. Нервно взвилось вверх маленькое пламя свечи.

– По-моему, вы сами и устраиваете эти «спецэффекты», девочки, – скептически заметила Корнелия. – перестаньте переигрывать! Дело серьезное.

– Хватит зудеть, Корни, это была ТВОЯ идея!

– Я не предлагала превращать все в фарс! Впрочем, ты не умеешь иначе!

– Только ты всегда и все делаешь идеально и всегда все знаешь точно! – почувствовав, что закипает, как и вода в аквариуме, зашипела Ирма. – Только при этом не можешь выбрать между двумя парнями – тоже мне, разум и последовательность!

– Что?!

– Замолчите немедленно! Меня достали ваши бесконечные ссоры! – одернула их Вилл. Это возымело эффект: перестав прожигать друг друга яростными взглядами, обе обрушились уже на нее:

– Слушаюсь, командир! – ехидно отозвалась Ирма.

– Только и знаешь, что вечно все критиковать, а сама сваливаешь принятие решения на «большинство голосов»! Вроде сама и ни при чем!

– В обратном случае ты непременно бы заявила, что я все делаю по-своему и ни с кем не считаюсь! – вырвав руку у Ирмы, Вилл показала на Корнелию пальцем. – Ты не только постоянно ко мне цепляешься по любому поводу, ты еще все время пытаешься стать главной вместо меня!

– Вот еще!

– Давайте оставим эту затею, – тихо подала голос Тарани. – я знала, что это глупость!

– А у тебя есть идеи получше?

– Да хватит же! – пронзительно выкрикнула дольше всех промолчавшая Хай Лин. – Что вы творите? Перестаньте! Доведем хотя бы дело до конца! Загляните в ваши души – откуда там взялся этот гнев? – темные глаза миниатюрной азиатки лихорадочно заблестели, звонкий голосок зазвучал с совершенно не свойственной ей торжественностью – словно огромный колокол вместо серебряного колокольчика. – Пусть же явится причина!

Свечка – должно быть, от чьего-то резкого вздоха – дрогнула и погасла. Сердце Кондракара, напротив, вспыхнуло, словно перегорающая лампочка, на мгновение всех ослепив. Лопнул, разбрызгивая воду и стеклянные осколки – Ирма рефлекторно отшатнулась, боясь, что они вопьются в лицо – импровизированный «хрустальный шар»

– Благодарю за приглашение, милочки, – прошелестел чуть хрипловатый голос. – и за подарки…

Руки Нериссы легли на Сердце Кондракара и Клепсидру, лишь на мгновение не успев сомкнуться – Вилл и Корнелия очень вовремя схватили артефакты каждая со своей стороны, словно поймав «тень» волшебницы за обе руки. Помещение наполнил визг и рычание.

– Ирка! Ирка, вы чего там делаете? – забарабанил Кристофер в предусмотрительно подпертую стулом дверь кухни. – Дисциплину хулиганим? БЕЗ МЕНЯ???

– Тольконевмоемдометольконевмоемдоме!.. – услышала Ирма собственный голос через весь этот гомон. Сердце Кондракара пылало так, что, казалось, готово испепелить Нериссе и Вилл руки до самых плеч. Лицо мертвой волшебницы исказила страшная гримаса – Стражница Воды только в следующее мгновение поняла, что не от боли… или не только от боли… Рука, удерживающая Клепсидру и половина лица Нериссы с этой стороны ссыхались и темнели, словно сухой лист. Корнелия, подрастеряв свою аристократическую холодность, зажмурилась и пронзительно визжала, однако Клепсидру держала цепко. Ирма пыталась собрать и хоть куда-то направить безумно мечущиеся мысли о том, как не дать этому чертовому привидению и дорогим подружкам заодно разнести дом по кирпичикам и уж тем более не допустить, чтобы как-то пострадал упорно ломящийся в дверь кухни Кристофер. В результате связная мысль была только одна – выкинуть ВСЕХ из дома! С неожиданной силой отшвырнув стол (помниться, эту махину из натурального дуба даже двигать вдвоем с Анечкой было тяжеловато), Ирма стартовала с короткой дистанции и примитивным тараном врезалась в Нериссу, заставив ту спиной вперед вылететь через заднюю дверь, утягивая за собой прочно прицепившихся Корнелию и Вилл. От неминуемой мести собственных же подруг, приложившихся в полете об обе стороны дверного косяка, спасла исключительно случайность – шлепнувшись на бывшую Стражницу всем своим весом, Ирма заставила ее на мгновение ослабить хватку и позволила девчонкам вырвать свои артефакты.

– Земля! Вода! Огонь! Воздух! – прижимая отвоеванное Сердце к груди, оглушительно провыла Хранительница, пока ее предшественница с неожиданной для наполовину рассыпающейся мумии силой пнула Ирму в солнечное сплетение и перекатилась, подмяв под себя. Однако Стражницы уже успели «подключиться» к Сердцу и девочке только и оставалось, что вызвать из-под земли небольшой прорыв водопровода, отшвырнувший противницу на несколько метров.

– Что бы ни заставило тебя вернуться! – вставая в позу героини какого-нибудь боевика, сообщила Вилл. – Но мы отправим тебя обратно!

Выплюнув порцию архаичной ругани, Нерисса, успевшая сообразить, что попытка выцарапать артефакты провалилась уже безнадежно, благоразумно не стала связываться одна с пятерыми, а попыталась дать деру.

– Не выйдет! – Ирма попыталась рвануть следом, но поскользнулась в луже от самой же устроенного водопроводного фонтана и шлепнулась на мокрую траву. – Держите ее, девчонки!

К счастью, Томас, полив утром газон из шланга, опять бросил его, где попало, Ирма заставила резиновую «кишку» включиться и шмыгнуть прямо под ноги Нериссы. Волшебница потеряла равновесие и, по инерции пролетев пару метров вперед, угодила… прямо в объятья князя Фобоса собственной персоной.

– Чего-то в этом роде я и ожидал увидеть, – откомментировал держащийся за спиной начальства змееоборотень.

Стражницы на пару мгновений недоуменно замерли.

========== Оруби ==========

Над садом, наполненным горьковатым ароматом многочисленных цветущих растений, тихо переливалась мелодия флейты. Всего за неделю у Оруби успело войти в привычку каждый вечер специально выходить из «бумажного домика», чтобы ее послушать. Большинство цветов раскрывались, как и положено орхидеям, только с наступлением темноты и теперь призрачно белели в полумраке, привлекая множество одурманенных насекомых и маленьких птиц. А ведь некоторые из растений были хищниками-мухоловками… Можно поспорить: самые красивые и самые манящие из цветов преследовали по отношению к безмозглым бабочкам именно гастрономические цели! И эта волшебная флейта… наверное, так должна была звучать дудочка легендарного крысолова, мелодия которой звала за собой, звала и манила в неизведанные дали, которых, быть может, и не существовало вовсе. Хотя для Оруби вилла «Черная орхидея» и стала такой неизведанной далью, кусочком ее маленького рая на земле, куда девушка пришла, быть может, зачаровавшись волшебным зовом, а теперь искала в себе силу воли, чтобы уйти, понимая, что с каждым днем, с каждой вечерней симфонией, этой силы чувствует в себе все меньше. Ямато сам создал для себя этот маленький рай. Как и она, потомок древнего изгнанника не хотел жить в обществе людей с Земли, но он, в отличие от нее, даже не пытался, ограничив «свой» мир виллой и окружавшим ее садом, которые покидал крайне неохотно, как рак-отшельник раковину.

«Чего я ищу в этом мире?»

Оруби не нравилось человеческое общество. Не нравилось напоминать себе, что, когда кто-то кривит нос, этот нос нельзя тут же слегка подправить набок, а в ответ на оскорбление или обвинение нельзя вынуть меч и предложить разобраться здесь и сейчас, а затевать вместо этого какие-то нелепые тяжбы. Нет права брать свое, не оглядываясь на какие-то там законы. Нельзя прямо говорить в лицо, поскольку оскорбить кого-то – в Хиттерфилде тоже преступление! Нельзя быть полностью откровенной даже с теми людьми, кто искренне симпатичен. Нельзя просто быть самой собой… Только со Стражницами, которые хотя бы знали… знали, но это отнюдь не заставляло их понимать. С их точки зрения этот нелепый мир был именно таким, каким должен быть, даже если не все в нем приходится по нутру. Наверное, это и подтолкнуло ее в свое время к Седрику. Не ребенок же она, в конце концов, чтобы потерять голову из-за чьих-то голубых глазок! Но когда в этих бессовестных глазах, как в зеркале, отражается твое собственное одиночество в чужом неправильном мире – и становится совершенно не похожий на тебя типчик, с которым дела-то иметь не стала бы при иных обстоятельствах, самым близким и родным существом в целой вселенной!

Тихо пела над садом флейта. Отвлекаясь от своих размышлений, Оруби подумала, что сегодня мелодия звучит не так, как обычно. Чуточку, но иначе. Любовь базилиадки к музыке всегда была чисто платонической, так что детально разобраться в этом Оруби не могла, но чуткий кошачий слух легко зафиксировал перемену.

«Любопытные кошки без хвоста ходят!» – напомнила себе девушка. Хвостов у базилиадцев, в от отличие от сородичей ее покойной наставницы Любы, и так не было, однако это не служило причиной соваться всюду, где запросто можно было рискнуть всеми прочими частями тела разом! А именно таким был уголок сада, откуда звучала волшебная мелодия.

Невысокий домик почти целиком накрывала пышная крона яблони. Непременная яблоня – дань христианской мифологии, наверное. Восточное – или слегка восточное – убранство для удобства. И водоем – уже просто так, удовольствия ради. В этом все были солидарны. Музыка с переливчатым шелковым журчанием лилась из окошек. Вместо двери – невесомая шелковая штора, слегка покачивающаяся в такт, наверное, дыханию самой музыки. Отбросив тонкий полог, Оруби наконец поняла, что в этой музыке было сегодня непривычным.

Играли две флейты.

На мягком ковре, заменяющем тут ставшие уже привычными циновки, среди ярких шелковых подушек разного цвета и величины, с мягким шорохом чешуек свивались змеиные кольца. Серебристо-белые и антрацитово-черные. Одинаковые флейты в двух парах тонких рук: молочно-белых и бронзово-смуглых. Два чуть покачивающихся изящных женских силуэта, и то же неощутимое дыхание ветра мягко перебирает мерцающие волосы цвета воронова крыла и топленого молока. Это была бы идеальная композиция, чтобы изобразить, к примеру, единство Жизни и Смерти. И в какой-то мере это было бы правдой: Белая Ламия, Кондракарская Целительница Гигейя, покровительница здоровья и врачевания во всей Вселенной вполне заслуживала считаться воплощением Жизни. А Черная Ламия Випера, служащая главе Якудза, и была, по сути своей, истинной смертью.

– Я думала, Вы предпочитаете не иметь дела с Черными, Гигейя! – заметила Оруби.

Две ламии почти одновременно опустили флейты. Музыка смолкла. Широко распахнулись две пары глаз – ярко-синие и бледно-желтые.

– Две змеи в одном овраге, как известно, не живут! – улыбки на карминно-красных и бледных губах показали загнутые гадючьи клыки. Одинаковые у обеих. Особенно если не знать, что яд Черной ламии убивает любое живое существо, меняя свои химические свойства таким образом, что найти противоядие невозможно, и в независимости от желания Виперы, любой человек, на кожу которого попадет хоть капля ее яда, обречен, а Белая сама способна его изменять по желанию, превратив яд как в противоядие почти от чего угодно, так и в лекарство от абсолютно любой болезни. Только от укуса «сестренки» не сможет спасти даже она.

– Но это ведь не причина пренебречь коротким визитом вежливости к сестре раз в тысячу лет, раз уж я все равно здесь, – добавила Гигейя. – а вообще-то я здесь из-за тебя.

Все ламии родные сестры – дочери своей прародительницы. А «обыкновенные» змеелюды, такие, как Седрик, произошли уже от браков ламий, у которых нет своих мужчин, с представителями других рас. Разве что поколений вечножительниц с потомками могло отделять от одного до сотен.

– Кажется, Оракул ясно дал понять, что в Кондракаре мое присутствие бессмысленно. – напомнила Оруби. – Зачем я теперь там нужна?

– Не в Кондракаре. В Хиттерфилде. По словам Оракула, жизнь Стражниц зависит от твоего присутствия там.

Приехали! Столько времени была не нужна, а стоило уехать в отпуск – сразу вам жизненная необходимость. Однако мало свойственна главе Кондракара такая прямота – обычно он туману напустит столько, что на каждое слово сотня толкований выйдет вплоть до прямо противоположных! Значит, дело действительно более чем серьезное.

«Не могли эти девицы слегка подождать, прежде чем влипать в историю!»

– Идем? – Целительница протянула руку. Оруби машинально отметила еще одно отличие Черной и Белой ламий: Лейла очень любила многочисленные золотые украшения, почти полностью составлявшие ее наряд – трудно было понять, надела ли она под все эти вычурные ожерелья хоть клочок ткани, а Гигейя носила простую белую тунику, единственным украшением которой был вышитый герб медицины: змея и чаша.

– Но я не могу так просто уйти! – Ямато был именно тем человеком, оскорбить которого хотелось бы меньше всего. И из искреннего уважения и из понимания, что обиды он не спустит. Позади деликатно кашлянули. Обернувшись, Оруби с негодованием увидела Мияши. А ведь подобраться к ней со спины незаметно было почти невозможным!

– Да что ты ходишь за мной, как привязанный?! – разозлившись больше на себя, чем на юношу, рыкнула базилиадка.

– Я скажу Ямато-сама, что у Вас возникли срочные дела, Оруби-сан. Не беспокойтесь, он хорошо это понимает.

Девушка кивнула.

– Боюсь, поцелуя на прощание я этим все равно не заслужу…

– Какой может быть смысл в поцелуе, если он одновременно первый и – на прощание?

Мияши сверкнул в полумраке улыбкой.

– Мне так нравится даже больше. Ни к чему не обязывает.

– Ты именно поэтому сбежал от Альберты?

По золотисто-смуглому лицу пробежала тень.

– Считайте меня трусом, Оруби-сан. Тем более, что это будет истинной правдой. Вы, Ямато-сама, да и Альберта тоже – вы воины. Вы презираете таких, как я. Не можете обойтись без нас с нашей исполнительностью, с нашим умением договариваться и искать компромиссы – и за это же презираете. Презрение со стороны Ямато-сама, по крайней мере, пока меня устраивает моя заработная плата, меня ни капли не задевает. Я искренне думал, что меня не задевает ничье презрение. Но когда презирает Альберта – это больно. Я мог бы притворяться, сколько угодно притворяться, но сам понимал бы, что такой, каким являюсь в действительности, заслуживаю этого презрения.

– Когда ты закрывал ее от пуль, ты трусом себя не считал.

– Просто я попытался на несколько мгновений об этом забыть. На несколько мгновений забыть легко, а большего и не требовалось. Что же… прощайте, Оруби-сан. Знаете, когда Вы спросили, действительно ли Табаки моя фамилия, я подумал, Вам идеально подошло бы прозвище Багира, – снова улыбнувшись, добавил он.

– Счастливо, Мияши.

========== Вилл ==========

Признаться честно, Хранительница слегка офигела. Тарани и Корнелия вечно отчитывают за использование подобных выражений, но иногда других просто не находится. При виде князя Фобоса, с обычным своим застывшим на лице высокомерием – мраморная скульптура, а не человек! – держащего в объятьях мокрую с ног до головы и оттого напоминающую утопленницу из японского ужастика Нериссу, выражением наполовину обезображенного лица и безумно сверкающими глазами как у того же мстительного призрака в «Пропущенном звонке»… определенно не находилось. Зато Ирма, если у нее, конечно, нет кляпа во рту, возможности вставить словечко еще ни разу не упускала.

– Ну они и парочка, скажу я вам! – негромко заметила Стражница Воды. – Впрочем, я не удивлена, что девушку с соответствующим характером нашему прЫнцу пришлось в буквальном смысле – откапывать!

– Я все слышу! – холодно откликнулся Фобос. Хай Лин тихо хихикнула, а Корнелия на всякий случай пихнула Ирму в бок. Куда там! Вини-Пуха, что называется, понесло…

– Что я могу поделать, если у Вашего Высочества паршивый вкус! Впрочем, старушка, у тебя тоже! Приглядитесь друг к другу повнимательнее, и…

– Ирма! – сквозь зубы прошипела Вилл.

– А что – Ирма? Всегда Ирма! Имею я право высказать свое мнение? У нас вроде бы пакт о ненападении.

– У меня, – Фобос любезно улыбнулся. – с сестренкой. В Меридиане. О вашем мире речи не шло, так что еще один сомнительный комплимент в мой адрес и вы, юные нахалки, рискуете так и не дожить до совершеннолетия.

– Твое высочество уже третий раз обещает что-то в этом роде, а мы живы до сих пор, – чуть сбавив обороты, так и не угомонилась Ирма. – типа особы королевской крови своему слову хозяева: хотят – дают, хотят – обратно берут!

Вилл точно решила чуть позже высказать пару ласковых Ирме о ее «дипломатических» способностях. Фобос, конечно, не Нерисса и очертя голову рваться в бой с ними исключительно из мести не станет – этот всюду ищет выгоду, а портить хрупкое вооруженное перемирие с сестрой для него сейчас невыгодно, вот и предпочел просто забыть о капитально насоливших ему в свое время сестренкиных подругах. До тех пор, пока они повода не дают, конечно. А человек с таким характером поводом способен счесть все, что угодно. Ярости на его лице не было, но это ледяное отсутствие всяких эмоций пугало куда сильнее, чем кипящая через край ненависть Нериссы. Последняя, кстати, с каким-то выжидательным интересом прислушивалась к разговору.

– Господин, мы ее нашли, надо возвращаться в Меридиан, – очень тихо подал голос Седрик.

– Молчать! – рыкнул сквозь зубы принц и, отпустив бывшую Стражницу, смерил девчонок пронзительным взглядом. – Вы лично меня никогда не интересовали. Пока вы не стоите на моем пути: можете жить вечно, а можете скончаться прямо сейчас – это меня не огорчит и не обрадует. Не будет вас – Кондракар навербует других дурех. Бессмысленно стрелять из пушки по воробьям.

– Для дважды севшего в лужу твое высочество явно завышенного о себе мнения!

– Моим противником была сестричка. Был ваш Оракул. Но не вы – девчонки на побегушках, которых ни магами, ни воинами толком не назвать.

Тут взбесилась уже сама Вилл. Возможно, Стражницы меридианкому принцу и «насолили», возможно, он, мягко говоря, не питал к ним особой любви. Но не как к противникам или врагам, а как к тараканам, обнаруженным на чистой тарелке! Смотреть-то побрезгуешь, не то что там «мстить». Когда кто-то обыгрывает в шахматы – разве придет в голову мстить фигуркам, которые противник двигал по доске?

Но Стражницы – не шахматные фигурки!

– Самодовольная скотина! – услышала Хранительница собственный голос. – Можешь сколь угодно делать хорошую мину при плохой игре. Ты все равно отступил. Ты проиграл и сам прекрасно это знаешь, как знаешь и то, что мы можем победить еще сколько угодно раз.

Князь чуть поднял выстриженные каким-то странным пунктиром брови. И улыбнулся. Даже не шелохнувшись, она каким-то образом оказался вдруг на расстоянии шага.

– Попробуйте, – со странным спокойствием произнес он.

У Вилл определенно был тяжелый день. И – стоит отдать князю должное – окончательно довести ее сумел именно он, а не личные проблемы и не происки Нериссы, которая хотя бы ненавистью своей признавала их существование не в качестве фигурок, которые кто-то вечно двигает по доске. И достал не только ее – ибо почти одновременно с шаровой молнией в Фобоса полетела стайка файерболов и несколько садовых булыжников. Атаку нельзя было назвать неожиданной, кажется, Фобос и бровью-то повел из исключительной вежливости – никакие жесты для манипуляции магией ему не требовались. Однако привычка ставить на магию до хорошего не довела! Ирма, которой явно полюбился метод тарана с разбегу, прыгнула чуть сбоку, схватив принца за его фантастическую шевелюру и намотав густые серебристые пряди не то, что на кулак, а на предплечье, как шерсть для вязания. Сбить Фобоса с ног у нее, конечно, не получилось, но на несколько мгновений князь, не ожидавший такой тактики ведения боя, потерял концентрацию и едва не угодил под перекрестный огонь. Вилл ощутила укол злорадства – приемчик Ирмы был как раз их разряда «недостойных ни воина, ни мага», а оттого и сработал так неожиданно.