Текст книги "Вархаммер Сорок Тысяч: Страждущий (СИ)"

Автор книги: SadDecorator

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

──────── LXI ────────

Шорох. Нет. Шаги. Звуки шагов троих людей. Вооруженных людей. Уши шевельнулись, ловя все те звуки, что только могли поймать. Шаги троих вооруженных и крайне раздраженных людей.

Он даже не сомневался в их цели, и, когда шаги затихли возле его двери, его губы тронула легкая улыбка. Голоса практически заглушались массивной створкой двери, но были различимы. Голоса, не сулившие ничего хорошего.

Он узнал их. Олаф, молодой ученик Ульфрига, движимый скорбью и чувством потери любимого учителя. Странная для Волка, привязанность, заставлявшая его едва ли не подражать наставнику. Драгнир, воин, требовавший смерти Антея там, среди скал, и униженный Сигурдом, оставившим ему на память крошечный шрам от бритвенно-острого лезвия меча, уже заросший, но все равно унизительный. Он бы предпочел, чтобы тот замах окончился смертельным ударом, чем таким проявлением милосердия к нему, словно к ребёнку, хотя он был куда старше этого выскочки. Третьим был тот самый охранник, который заковал Волкодава в кандалы. С непривычки от них уже ныли плечи и немели руки. К счастью, силовой доспех мог приводить биологические системы владельца в норму, иначе, использование подобного украшения, могло бы привести к потере рук. Впрочем, голоса, звучавшие всё яростнее, наталкивали на мысль, что о руках ему в скором времени не придется беспокоиться – Волки никогда не разговаривают просто так. Тем более – на вюргене.

– Примарх будет недоволен…

– Плевать. Примарх со дня на день казнит его.

– Мы должны отомстить. Ульфриг был наставником многих

– Не бойся, никто не узнает. А если и узнают – всем плевать.

– А его брат?

– Этот книгочей? А ты думаешь, он вернется?

– Он вернется. Ты видел его.

Фыркающий смех.

– Ты шутишь? Он не воин. Он умеет только говорить. Он сгинет там, в одиночку, наверняка там еще остались эти твари, они живучие.

Удар сердца заставил его содрогнуться, отдаваясь где-то под самым горлом.

Он дурак. Конечно же. Сигурд пойдет один. Он бессильно зарычал, но кандалы не поддались, а в это время уже щелкнул замок, и комната осветилась из коридора.

– Вот он.

Антей обернулся. Один за другим, все трое втянулись в помещение. Не поднимаясь, он следил за каждым из них. Драгнир закружил вокруг него, как волк, раздумывающий о том, как напасть. Олаф встал спиной к выходу и лицом к заключенному. Тюремщик, видимо, уже не раз проделывавший подобное, сразу подошел к Антею и заставил его подняться с колен.

– Я же говорил, что вы заплатите. Так или иначе.

Драгнир встал по другую сторону от Антея и деактивировал крепления его брони на груди, снимая самую большую керамитовую пластину – нагрудник. Положив ее на пол, придерживая, чтобы она не звякала, следом за ней он сложил на пол и большую часть доспехов. Потом он, как и третий солдат, одной рукой сжал плечо Волкодава, а второй – предплечье.

Олаф в это время старательно натягивал на защищенную броней кисть нейрокастет. Страшное оружие, внешне простое и неприметное, но опасное даже для космодесантника. Людей же оно убивает и на минимальном уровне мощности, хотя дело, скорее, в силе самого удара.

Надев неброскую вещицу, Олаф принялся крутить регулятор, любуясь искрами, срывающимися с шипов, как палач любуется пламенем миниатюрной плазменной горелки.

Добившись нужного уровня мощности, молодой воин, улыбаясь, подошел к удерживаемому двумя другими Волкодаву. И, уже не говоря ни слова, замахнулся. Антей понял их желания уже давно и закрыл глаза, еще когда только шипастый кулак был на полпути от его тела.

Его грудная клетка, повинуясь генетической мутации Астартес, уже начала срастаться в единую кость, но процесс был далек от завершения.

Грудина треснула с таким громким звуком, что оба державших его воина переглянулись. Удар пришелся в солнечное сплетение, парализовав жертву, и выбил воздух с похожим на скулёж звуком.

Его удержали и выпрямили, не дав прийти в себя. Волки пришли не болтать и не смотреть на него. Они пришли за кровью.

– Скулишь, как больной щенок. Ну же, где твой гонор?

Еще удар, снова в полную силу, уже в верхний край грудины. Олаф, без сомнения, хорошо усвоил уроки учителя, и проломленная кость лишь чудом не распорола трахею.

Оба воина, державшие Антея, даже покачнулись, когда им, через его тело, передалась сила этого удара. На губах заключенного выступила кровавая пена, невидимая в темноте, но чутьё хищников уловило неповторимый запах боли, провоцирующий на еще большую жестокость.

Олаф теперь бил, не глядя, куда попадает. Драгнир и тюремщик сами сотрясались от этих ударов и, через какое-то время, им это надоело. Они швырнули Антея на пол. Он давно не шевелился, но они уже озверели от ощущения безнаказанности и близости цели, запаха крови, еще более сладкого, чем обычно. Таким его делало их чувство собственной правоты.

Камера оглашалась частым дыханием, звуками ударов керамитовых сапог по металлическому полу и беззащитному телу и ругательствами.

Они даже не думали, что могут убить его. Что примарх взял его под свою опеку. Они давно потерялись в мире его боли, наслаждаясь ею. Они думали только о том, чтобы отомстить за кровь павшего товарища.

То, что пленник почти не дышит, первым заметил Драгнир, как более опытный воин. Он одернул тюремщика и вдвоем они оттащили Олафа, продолжающего исступлённо пинать лежащее на полу тело. Вряд ли там осталась хоть одна целая кость. Отогнав юнца, солдат опустился на колени. Его пальцы пробежались по телу, отыскивая признаки жизни.

Пленник был жив, но его смерть была делом лишь часов. Скорее, даже, минут. Они слегка перестарались, но делать что-либо было поздно. Вдвоем с тюремщиком они наскоро облачили изуродованное тело в доспехи.

Как последняя искра милости поверженному врагу – Антея перевернули на бок, чтобы он не захлебнулся собственной кровью. Драгоценная жидкость, пузырясь на разбитом лице, стекала через решетку пола, расплываясь вязкой лужицей уже на сплошном металлическом полу.

Все трое вышли за дверь, оставив его, раненого, в темноте и одиночестве.

Каждый удар сердца давался с трудом. Неизвестно, что было больнее – дышать или не дышать. Не могло быть и речи о том, чтобы пошевелиться. Он решил подождать. Он должен отдохнуть. Совсем немного. Чуть-чуть поспать. Дождаться брата. Губы разомкнулись, издав булькающий звук, выплюнув со словом и кровь.

– Сигурд.

Мир исчез. Просто всё разом оборвалось. Исчезла всякая реальность. Исчезло всё.

Очнулся он, всё так же лёжа на боку. Он был уверен, что все тело представляет собой одну огромную черную гематому. Ну, по крайней мере, он был жив. Не болели, разве что, волосы, оставленные узкой полосой на выбритом черепе. В нос ударил резкий запах высохшей и начавшей гнить крови. Не поднимаясь, он выплюнул красно-коричневые отвратительные комки.

Он осторожно напряг мышцы спины, чтобы проверить, цел ли хребет. Тело отозвалось тихим хрустом суставов, но слушалось безупречно, не смотря на боль. Это радовало. Поочередно, мышцу за мышцей, он проверил весь свой организм. С горечью он вспомнил, как его этому учил наставник, Ульфриг.

Где-то что-то хрустело и щелкало, вставая на место, но, в целом, при отсутствии кандалов, он был бы даже вполне боеспособен.

Но заставил его проснуться не запах крови, перенасыщенной гормонами Астартес.

Он снова прислушался, и разбитые губы дрогнули. На грани даже его чувств снова мелькнуло долгожданное узнавание. Это его шаги и его запах. Его брат. Живой. И, судя по ощущениям – невредимый. Уверенно и быстро, он приближался к его камере. К счастью – один.

Створка двери открылась с такой скоростью, будто ее оторвало, и Сигурд вошел внутрь. Он еще успел совершенно спокойно произнести.

– Идём, примарх ждет нас.

На следующем вдохе он поперхнулся воздухом, с ни с чем не сравнимым запахом крови. Спокойствие словно унесло порывом шторма, и он бросился вперед, вглядываясь в темноту, пока глаза приноравливались к полутьме.

Пока его избивали, и пока Антей приходил в себя, он оказался за границей места, куда достигал свет, падающий из дверного проема, невидимый для младшего брата. Тот нашел его, буквально споткнувшись о лежащее на полу тело.

Звонкий перестук шагов показал, что его брат подбежал к нему и упал на колени.

– Антей, что произошло? Кто это сделал? Примарх?

Едва справившись с ключом дрожащими руками, Сигурд поспешно сорвал с брата кандалы и отшвырнул их в сторону, позволив тому распластаться на полу и застонать от боли. Едва сумев совладать с телом, Антей отрицательно качнул головой.

– Кто?

Голос младшего брата сорвался в рёв раненого медведя. Он осторожно перевернул брата на спину. Увидев то, что с ним сделали, он отвернулся, не в силах сдержаться, но потом заставил себя посмотреть в изуродованное лицо.

– Как? Ты можешь говорить? Можешь идти?

Антей дернулся, было, встать, и прохрипел едва слышно, из-за чего капли крови снова брызнули с губ

– Помоги.

Сигурд вскочил на ноги и придержал брата, не давая тому подниматься слишком резко. В конце концов, тому удалось разогнуться. Сигурд заставил его смотреть себе в глаза.

– Можешь идти?

Дождавшись, пока Антей сфокусирует взгляд и кивнёт, он взял его под руку, плохо скрывая ярость.

– Идем к примарху.

Антей не дал ему вытянуть себя в коридор.

– Постой. Дай свой шлем.

Стоя, ему стало куда легче сосредоточиться, хотя страшно заболела и закружилась разбитая голова.

– Зачем?

Сигурд задал вопрос автоматически, но уже потянулся, чтобы отстегнуть свой шлем от магнитного замка на поясе. Он протянул требуемое брату и вложил в подрагивающие ладони.

– Я не хочу, чтобы видели…

Последние слова Сигурд так и не услышал, их заглушил шлем, не пропустив ни звука. Отчаявшись получить ответы от брата, и понадеявшись, что получит их от примарха, Сигурд быстрым шагом вышел в коридор, взяв уже стоящего там и пошатывающегося Антея под руку.

– Идём.

──────── LXII ────────

Через несколько метров, убедившись, что брат в состоянии самостоятельно передвигаться, Сигурд отпустил его. Шатаясь и прихрамывая, Антей шел, шипя сквозь зубы, но этот звук надежно заглушался шлемом.

На эту странную пару едва ли кто-то обратил внимание. В коридорах было мало обслуживающего персонала и лишь изредка попадались идущие по своим делам Астартес. Кампания была завершена, они покинули планету. Настало время для отдыха и воспоминаний. Они собирались в пиршественных залах. Раненых поместили в апотекарион. Некоторые занимались украшением шкур и доспехов трофеями, а своих тел – татуировками в честь очередной одержанной победы.

Антей остановился и прижался к стене, тяжело дыша. Организм спешно лечил себя, но на это уходило слишком много энергии, и он едва находил силы, чтобы идти. Сигурд вновь протянул руку, чтобы поддержать брата, но тот отстранил ее.

– Я в порядке.

Сигурд хмыкнул. Он видел трупы, выглядящие куда лучше, чем его брат, но, перед таким желанием двигаться пасовала любая боль, и он не стал унижать Антея, навязывая помощь.

К тому моменту, когда они покинули пневмолифт и подходили к дверям залы, где их ждал импровизированный суд, Волкодав шел почти нормально и больше не задыхался.

Здесь, как и везде на корабле, царил полумрак, и, как и везде на корабле, в этом полумраке скрывалось множество хищников.

Едва только Сигурд, а за ним Антей, вошли в огромное помещение, в воздухе расползся нестройный хор приглушенных голосов – обвиняющих, ненавидящих, требовавших мести Волков. Не обращая на них внимания, оба брата прошли по помещению до возвышения, на котором стоял импровизированный трон – место примарха и верховного судьи по такому поводу. Рядом с ним, как и всегда, застыли ветераны его легиона. Старейшие воины и Рунные Жрецы стояли рядом с ним. Обстановка была угнетающей и накаленной до предела.

И вместе с тем, Сигурд ощущал то редкое состояние, чувство своей абсолютной правоты, которое, при его тяге к самокопаниям, было воистину чудом.

Представ перед примархом, он слегка склонил голову, приветствуя его. Антей застыл неподвижно, не снимая шлема. На лице Русса было хмурое выражение, а голос резким.

– Почему он в шлеме и почему он не закован?

Сигурд выпрямил спину и твердо взглянул в глаза своему повелителю. Он прекрасно чувствовал все тонкости этой игры.

– Он не преступник, поэтому я принял решение снять кандалы.

– Вот как? Ты теперь принимаешь решения?

– Я ручаюсь за него, господин. Я нашел доказательства его невиновности в смерти Ульфрига, воина, по кличке Неистовый.

Он стоял в пол-оборота к стае и примарху, говоря это для всех окружающих.

Примарх благосклонно наклонил голову чуть вбок. Сигурду показалось, что на лице того мелькнула улыбка. Примарх действительно надеялся, что, ради спасения брата, Сигурд сделает невозможное. И он это сделал.

– Покажи, что ты нашел.

Сигурд протянул примарху инфопланшет. Тот взял его и отдал одному из воинов. Он подсоединил его к когитатору, и на гололитическом дисплее стали возникать кадры, снятые на месте последней схватки Ульфрига с арахнидом, а потом – внизу, где навсегда застыли их трупы. Этих кадров было не много, но они были очень красноречивыми. Каждый из пиктов сопровождался комментарием, который было невозможно оспорить.

Видя внимание примарха, прочие воины больше не позволяли себе шуметь.

На первом же пикте была показана оторванная голова наставника, лежащая на красном снегу. На ней отчетливо пролегали красные полосы.

– Первое. Следы когтей арахнида. У вас достаточно опыта общения с этими тварями и вы не перепутаете эти царапины ни с чем. У многих из вас после боя такие же отметины остались на доспехе, я в этом уверен. Кроме того, голова явно не отрублена. Ее оторвали, выдрав заодно часть позвоночника.

Голоса тихо и одобрительно загудели. Сигурд понимал, что Волкам плевать на судьбу Антея. Не важно, какое решение примет примарх – казнить его, как преступника, или пощадить, как невиновного.

Им было интересно, как пройдет судилище и как брат станет его оправдывать. К тому же, он сейчас отчасти заменял скальда, повествуя о последних мгновениях жизни наставника многих воинов.

На дисплее появился следующий кадр. Это был вид сверху на уступ. Внизу на истоптанном снегу расплывалось кровавое пятно.

– Это место, где прятался ксенос перед своим нападением. Здесь тоже следы.

Следующий пикт. Немного размытый, сделанный, видимо дрожащей от напряжения рукой.

– Это уступ, на котором погиб Ульфриг. Вид снизу, здесь видно излом льда. Такую корку проломить мог только двойной вес Астартес и обрушившегося с такой высоты почти равного ему врага. Это никак не мог быть второй Астартес, если он стоял на том же уровне. Наверху же нет следов пребывания никого, кроме ксеноса.

Следом, на экране застыло сразу несколько пиктов, соединенных в один. Подножие скал, где лежало обезглавленное тело Астартес и сжатый им в смертельном объятии не самый крупный, из возможных, арахнид. Удар, при падении с такой высоты, убил его. Длинные лапы бессильно распластались по земле. Грудная клетка была раздавлена руками воина, облаченного в силовой доспех, в его последней конвульсии. Красная кровь человека смешалась с темной кровью врага и застыла в сюрреалистическом ледяном узоре. Здесь нечего было комментировать. Все было слишком очевидно. Волки молчали, а на лице примарха застыло выражение удовлетворенности.

– Хорошая работа, Сигурд. Мне достаточно этих доказательств. Я считаю твоего брата оправданным, и прошу его не держать на нас зла за это вынужденное заточение. Антей, сними шлем. Тебе незачем прятать лицо от собратьев по легиону. На тебе нет позора.

Сигурд насторожился. В отличие от прочих, он знал, что именно скрывается под шлемом.

Замедленным неверным движение Антей поднял руки. Щелкнули фиксаторы. Таким же медленным движением он снял шлем, низко опустив голову, и отдал его обратно брату.

Он обернулся к собравшимся воинам, и по залу прокатился удивленный и озадаченный ропот. Обведя всех взглядом, он вновь повернулся к примарху, больше не опуская глаз.

Разъяренный рев примарха раскатился под сводами подобно горной лавине.

– Кто осмелился это сделать?

Даже в полутьме было видно, как изуродовано лицо воина. Оно как мозаика, состояло из пятен желтого, фиолетового и исчерна-красного цвета. Кровоточащие раны перемежались с уже заросшими. Тело тратило драгоценные ресурсы, не имея подпитки, и кожа сильно обтягивала череп. По движениям было заметно несколько переломов, уже почти сросшихся. Рядом с ним не было лекаря, и срастались кости как придется.

Сигурд стоял, закусив губу. Антей покачал головой.

– Я в порядке.

Примарх, однако, не удовлетворился этим ответом.

– Я приказываю тебе. Говори, кто это сделал.

Антей вновь покачал головой.

– Нет, господин. Это была моя вина.

– И что же это за вина?

– Из-за меня погиб мой наставник.

Примарх продолжал сверлить его взглядом.

– Ты полагаешь, что, действительно, виноват в этом, и это оправдывает действия тех, кто нарушил мой приказ?

Антей с трудом пожал плечами. По-прежнему каждое движение причиняло боль, но он уже притерпелся к ней, да и тело хоть и медленно, но приводило себя в норму.

– Да, господин.

Русс ударил по подлокотнику своего импровизированного трона. Из чего бы он ни был сделан, он устоял перед несдерживаемой яростью. Видимо, с этим расчетом он и был создан.

– Я требую ответа!

Голос Антея был тихим, но твердым.

– Нет.

Негодование примарха было оправдано. На его собственность покусились, и он, по праву владельца, должен был найти виновных или виновного, но упрямый мальчишка по какой-то причине не выдавал имен, чем только усугублял ярость Волчьего Короля. Едва сдерживаясь, сжав пальцами металл подлокотников, он прорычал:

– Ты хоть понимаешь, что те, кто это сделал, потом повторят это, и в следующий раз – доведут дело до конца?

– Да, господин.

Русс со свистом выдохнул воздух через стиснутые зубы

– Ты глупец. Думаешь, если пощадишь их, они исправятся?

Антей вновь пожал плечами, но промолчал.

– Ты не боишься?

Волкодав обернулся туда, где во тьме горели желтым огнем глаза хищников. Он даже не брался определить – были ли здесь те, кто приходил в камеру – слишком многие здесь собрались, а усилия, прилагаемые даже к тому, чтобы различить их, приносили болезненные ощущения. Он усмехнулся. Губы царапнули острые клыки, чудом не потерянные в карцере.

– Нет.

Примарх фыркнул, но мальчишка сделал свой выбор. Насильно заставить его говорить он мог, но это было бы слишком жестоко. В конце концов, выяснить все и найти виновных он мог и сам, постепенно.

Его пальцы сделали позволяющий жест – словно он отмахнулся от мухи. Он был адресован обоим братьям, но обратился примарх к младшему.

– Отведи его к Волчьим Жрецам.

Сигурд поклонился и они с братом, плечом к плечу, вышли из громадного помещения.

Примарх проводил их обоих взглядом, а затем обернулся к, все еще молчавшей, публике.

– Как бы вы ни относились к этим мальчишкам, это было подлостью с вашей стороны. На службе Императору и мне – они такие же воины, как и вы. Они пережили достаточно для смертных, чтобы заслужить уважение. Сделав это, вы показали свое отношение ко мне. Теперь я вижу, что слишком многое вам позволил.

Он прервался на короткое время, переводя взгляд с одного Волка на другого.

– Я надеюсь, что те, кто это сделал, не растеряли всю свою честь, и сейчас выйдут вперед, дабы понести заслуженное наказание.

По рядам Волков пролетел шепоток. Они оборачивались, оценивающе глядя друг на друга, словно пытаясь догадаться, кто же из них оказался настолько глуп, чтобы пойти против воли генетического отца.

Примарх ждал. Воздух словно наэлектризовался, но никто не захотел сознаваться в содеянном. При этом – вряд ли они осуждали тех, кто это сделал. Они не видели в этом ничего, заслуживающего осуждения. Да, это была добыча примарха, но что в этом особенного? Всего лишь люди. Причем, даже трэллы полезнее их.

Пальцы примарха слегка шелохнулись. Ногти, больше похожие на когти, цокнули по металлу.

– Что ж. Я считал, что мои сыновья не знают, что такое чувство страха, и способны отвечать за свои поступки. Я разочарован. Значит, придется заставить говорить его.

Русс обернулся на шорох. Через ряды Волчьих братьев пробирался воин. Он шел медленно, прекрасно понимая, что его ждет.

– Господин?

Он вышел из скопища теней на свободное место. Примарх нахмурился, узнавая его. Тот самый воин, который надевал на пленного Антея кандалы. Виноватое лицо и опущенная голова говорили очень красноречиво.

– Это сделал ты?

Воин резко поднял голову. В глазах было смирение и готовность принять наказание.

– Да, господин.

– Ты сделал это один?

Воин сжал челюсти до скрипа зубов. По его глазам примарх видел, что тот мучительно пытался сделать выбор между преданностью примарху и преданностью братьям. С некоторых пор это, похоже, не совпадало, а Волчий Король как-то упустил данный факт.

Голос воина был слишком хриплым, чтобы скрыть очевидную ложь.

– Да.

Русс задумчиво касался пальцами корпуса болтера. Тот лежал на коленях примарха, но никто не заметил, как и когда он там оказался. Оружие было недвусмысленно нацелено на стоящего в одиночестве воина.

Аура его ошибки и так создала вокруг него своего рода зону отчуждения. Попасть же под выстрел масс-реактивного снаряда, тем более, не желал никто. Он затравленно озирался, но идти на попятную было уже слишком поздно.

Какое-то время помолчав, Волчий Король продолжил.

– Я не предполагал, что среди великих легионов Астартес вообще может произойти такое – неподчинение приказу примарха. Это не просто нарушение дисциплины. Ну, ты хотя бы верен братству, если не мне. Скажи мне, те, кто был там с тобой – сейчас здесь? Я хочу обратиться к ним, а не к голым стенам.

Воин понимал, что его ложь не удалась. Сама по себе эта необходимость жгла его сознание, словно железом. Обернувшись, он оббежал помещение взглядом.

– Кажется, да.

Примарх поднялся со своего трона. Он подошел ближе к своим легионерам, продолжая смотреть в глаза практически каждому. Его рука сжимала рукоять болтера, каждое мгновение готовая взлететь вверх, когда он отыщет виновного или ему покажется, что он отыскал его.

– Что ж. Я надеюсь, что вы здесь, утратившие честь. Как я уже сказал – этим вы унизили не его, а меня. Мальчишка был столь великодушен, что не пожелал лишать вас жизней. Пусть будет так. Отныне те из вас, кто спрятался за спинами своих братьев, будете обязаны жизнями Антею. Он и его брат станут вожаками стай, и будут распоряжаться вашими жизнями в боях во славу Всеотца. Я не считаю этого наказания достаточным. Пусть ваши души, не знающие покоя, сами накажут вас.

Русс снова взглянул на потупившегося Волка.

– Что касается тебя. Тебе хватило смелости хотя бы признаться. Я не стану наказывать тебя, но дам тебе выбор.

Он насильно вложил в руки воина болтер.

– С чем тебе проще смириться?

Он развернулся и, широко шагая, направился к выходу. Следом за ним, молчаливым строем, прошли его избранные воины. Все взгляды были прикованы к этой процессии.

Никто даже не заметил, а если и заметил – не пожелал вмешиваться, когда молодой воин поднес болтер к своей голове, уткнув дульный срез под нижнюю челюсть, и закрыл глаза.

Выстрел грохнул, как гром, в полной тишине. Волк еще стоял какое-то время, потом он замедленно упал на колени, а затем – распростерся на полу.

Примарх, который был уже возле выхода, приостановился на несколько мгновений, но не обернулся и не сказал ни слова.