Текст книги "The world of darkness (СИ)"
Автор книги: S Lila
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Манящий голос сирены всё эхом отзывался в голове… он всё шептал, призывая ласково нажать на спусковой крючок и покончить со всем этим, похоронив груз боли под пролитой кровью предателей. Очередная неудача просто. Очередной мужчина, что предпочёл вовсе не её, разбив безжалостным поступком хрупкое сердце. Но в этом уже нет ничего удивительного для неё не было, пора перестать уже удивляться и страдать впоследствии. Но это всё уже будет потом, в следующий раз. А сейчас нужно сделать лишь одно незатейливое движение. Нужно лишь убить Бонни, которая на этот раз отняла у неё очередную любовь, уничтожив просто-напросто своим гнусным предательством.
«Это так просто, Кэролайн» – Сибил всё повторяла и повторяла это, усмехаясь коварно и потешаясь над жалкими попытками сопротивляться её пагубным чарам и ласковому шёпоту, что туманил рассудок.
И её голос был таким тягучим, совсем плавным и одурманивающим, вынуждающим на краткий миг прикрыть глаза в бессилие и крепче сжать рукоять пистолета пальцами.
– Бонни, очнись! Бонни, любимая, – Энзо склонился над лежащей без сознания на его руках девушке, мягко поглаживая пальцами смуглую кожу её щеки и ощущая, как страх окутывает его своими липкими щупальцами, утягивая в беспросветное отчаяние и сдавливая сердце острыми когтями.
Рискнула ведь жизнью. Не побоялась поставить всё на кон, чтобы включить его чувства и вырвать из плена сирены. Смелая и отважная, не боящаяся жертвовать собой, упёртая до невозможности ведьма. Его любимая ведьма.
«Ну же, всего одно нажатие и всё» – искушала сирена вновь, касаясь ласково пальцами её щеки, будто и впрямь она была сейчас здесь, а не за сотни миль, прикрыв глаза и расплывшись в коварной ухмылке.
– Нет, нет, – Кэролайн упорно смотрела на них и пыталась отчаянно прогнать женский голос из головы, лишь бы избавиться от пут, что сковали крепко её сознание, подчиняя и лишая драгоценного права выбора крупица за крупицей.
Энзо не видел её… пока не видел. Слишком занят был Бонни, чьё сердце так медленно билось в груди, борясь с влиянием едкого дыма, заполонившего ядом лёгкие. Она боролась за свою жизнь, отчаянно цепляясь за неё и не желая вновь умирать, совсем не зная, что находится в одном шаге от смерти сейчас.
«Ты никому не нужна, Кэролайн. Так отомсти. Очередная подруга увела у тебя того, кто был дорог твоему сердцу. Опять. Ты осталась опять одна. Убей её. Почувствуй вкус крови и мести на языке, он так сладок ведь. А любовь… любовь – это самая большая слабость, так докажи, что ты не слабая, Кэролайн. Убей.
Кэролайн вдруг замерла, ощущая дрожь от до боли знакомых слов, что прежде слышала лишь от одного особого мужчины, что смотрел лишь на неё. Перед глазами тут же промелькнул невольно каждый миг с ним. Вспомнила его восхищенный взгляд, его силу, уверенность и пыл, с которым он срывал её одежду тогда в лесу, клеймя поцелуями своей. Вспомнила давно забытые чувства, запертые в потайных уголках её сердца, что так жаждали освобождения. Он видел в ней единственную. Он пообещал её ждать. Он был тем, кому принадлежало её сердце, вовсе не Энзо.
Слова сирены вдруг показались ей такими глупыми, совсем не важными, и эта связь, что прежде ощущалась кожей, вдруг исчезла, растворяясь подобно облаку дыма и оставляя после себя лишь горькое послевкусие во рту. Вернулось то былое чувство свободы и сладкого предвкушения, что согрело изнутри, заглушил рассерженный крик в голове. Ей совсем не больно было теперь смотреть, как Энзо целует Бонни, что с трудом приоткрыла глаза, цепляясь за него крепче. Абсолютно не больно, ведь отношений никогда и не было, всё было лишь умелой иллюзией жестокой сирены.
На её губах, наконец, появилась широкая улыбка, а слёзы больше не застилали глаза. И, кажется, она теперь знала, куда лежит её путь.
========== Lost your mind – Nc-17 (Клаус/Кэролайн) ==========
Комментарий к Lost your mind – Nc-17 (Клаус/Кэролайн)
Пэйринг: Клаус/Кэролайн
Посвящается самым очаровательным и талантливым оленятам)*
Кэролайн и сама не знала, что же заставило её всё бросить и сломя голову помчаться на другой конец города, совсем не обращая внимания на непогоду, противный холодный ветер и заледеневшие дороги. Она ехала к нему, словно сумасшедшая нажимая на педаль газа, желая поскорее увидеть и прижаться к нему всем телом, а затем уткнуться носом в его шею, чтобы вдохнуть его запах и коснуться губами колкой щетины. Лишь бы увидеть солнечные лучи в его улыбке, небо и звёзды в его глазах, ощутить сладость и терпкость его опьяняющих поцелуев. Ещё лишь раз.
Будто бы окончательно сойдя с ума, сбежала ото всех подальше, лишь бы быть рядом в эту ночь. Сбежала, лишь бы насладиться его обществом, совсем позабыв о родителях и мысленно прося у них теперь прощение за свой постыдный побег. Знала, что этот вечер очень важен для них, но просто не могла выносить общество сильных этого мира; просто не могла согласиться на брак с нелюбимым и совершенно незнакомым ей мужчиной. Знала ведь, что у Клауса за душой ни цента. Всего лишь обычный мужчина, всего лишь художник. Таких ведь сотни, вот только он стал для неё единственным. Клаус стал наваждением, тем самым мужчиной, без которого она была уже сама не своя, сгорая от этой любви. И ей был нужен лишь он. Остальное было уже неважно, совсем не имело какого-либо значения.
– Кэролайн? – удивлённо прошептал он, приоткрыв входную дверь маленького домика за городом, что стал его надёжным убежищем от грязного мира и уютным пристанищем для творческой души.
Она молча прошла внутрь, тут же прильнув к нему всем телом, обвивая его шею руками и касаясь наконец губами его губ, словно одержимая впитывая в себе эти ощущения, это трепетное чувство и этот беспокойный стук их сердец.
Клаус тут же поддался вперёд, прижимая её к себе ближе, захлопывая за ними дверь и ведя её в практически пустую – за исключением старенького и потёртого кресла, что противно поскрипывало, и совсем маленького кофейного столика с небольшой трещиной прямо посередине – гостиную. Ладонями властно прошёлся по её телу, скидывая её зимнее пальто на пол, желая в этот миг ощущать своими пальцами шелковистость её благоухающей кожи, пробираясь тут же под ткань тёплого свитера.
– Что ты здесь делаешь? – на миг отстранившись от её губ, спросил он торопливо, тяжело дыша и смотря на неё так проникновенно, по обыкновению ласково и в то же время с теплом, что неизменно согревало её сердце.
– Не могу без тебя, – пробормотала Кэролайн, крепче цепляясь ладонями за его плечи, вновь приникая к его губам и прикрывая глаза, позволяя ему раздевать себя; позволяя ему откидывать в сторону её вещи; позволяя ему уложить себя на пол, на шкуру какого-то животного, совсем не думая об обязанностях перед своей семьёй.
Губами он заскользил по её шее, в то время как пальцами старался справится с застёжкой на бюстгальтере, высвобождая наконец из кружевного плена её грудь и в тот же миг касаясь её губами, вырывая громкий женский стон. Обдавая её светлую кожу горячим дыханием, Клаус спускался всё ниже, покрывая каждый миллиметр её тела поцелуями, нежными и ласковыми, и неторопливо скользил всё ниже и ниже.
– Ник, – сладостно простонав, Кэролайн изогнулась в его руках навстречу прикосновениям и вновь притянула его к себе, желая ощущать вкус его губ; желая видеть постоянно его глаза, совсем не нуждаясь в словах.
Это было вовсе не безумие, вовсе она не сошла с ума, лишь полюбила. Вот только совсем не того мужчину. Он совсем не подходил ведь ей по статусу. Он ведь совсем не тот, кого напророчили родители ей в мужья, помня о выгоде брака. Вот только тот идеально подходящий ей мужчина был чужим и холодным. Вряд ли его губы были способны подарить ей такое наслаждение, вряд ли они способны всего несколькими словами вознести её на небеса. Он вовсе был не идеален в её глазах, лишь по той простой причине, что он не был им, он не был Клаусом Майклсоном, появившимся в её жизни будто бы из ниоткуда, словно вихрь. Он был пламенем или грозным цунами, что снёс все тщательно выстроенные вокруг её сердца стены, разрушив их так быстро и согрев своим теплом и надёжностью.
– Кэролайн, – этого слова было достаточно, оно сказало гораздо больше, чем миллионы лестных признаний и громких слов.
– Я люблю тебя, – прошептала она нежно, погладив его ладонью по щеке, прежде чем помочь ему избавиться от футболки, поспешно расстёгивая и ширинку его джинс затем, нетерпеливо при этом ёрзая под ним, не в силах уже больше терпеть эту медлительность.
Клаус улыбнулся, пристально смотря на неё и наслаждаясь хмуро сведёнными к переносице тонкими бровями, видом быстро вздымающейся от рванного дыхания округлой груди и наслаждаясь попросту её красотой и изяществом; наслаждаясь своей главной музой.
Очертив мягкие изгибы её тела пальцами, будто бы проведя кисточкой по холсту, он дразнящими движениями приблизился к центру её желания, скользнув между ног пальцами и ощущая её влагу, ощущая подтверждение её желания. Видел, как она изогнулась в его руках, навстречу его прикосновениям, совсем тихо простонав и сорвавшись в мольбе взять её. Умоляла снова и снова, тая под его горячими и безумно нежными прикосновениями, вовсе не лишёнными приятной мужественности и страсти.
– Люблю, – накрыв её тело своим, прошептал ей на ухо он хрипло, прикусывая мочку уха зубами, а затем скользнул к её губам, мягко коснувшись их ласковым поцелуем, прежде чем запустить ладони под её спину и, приподняв, усадить к себе на колени, лицом к лицу, чтобы ощущать сбитое дыхание; чтобы ловить её стоны и разделить этот вкус наслаждения.
Кэролайн тут же приподнялась, обвивая крепко-крепко его шею руками, и медленно насадилась на его возбуждённую плоть, хватая ртом разгоряченный воздух, совсем не борясь с яркостью ощущений и отдаваясь им полностью, растворяясь в них и в нём, в её любимом мужчине.
Ловя его улыбку, позволяла себя целовать и направлять её движения. Она задыхалась от этого момента, ещё крепче цепляясь за него, ощущая, как огонь блуждает по её венам, словно яд. Она чувствовала его прикосновения так остро. Они были везде, он заполнил собою весь её мир в этот миг.
Клаус губами скользнул по её шее, чуть крепче цепляясь пальцами в её бедра, направляя и толкаясь навстречу, крепче сжимая её в своих объятиях и вовсе не желая отпускать. Она была из совсем другого мира, совсем не пара для него, вот только он не мог приказать своему сердцу её не любить. Не мог приказать своей памяти вычеркнуть её светлый образ. Кэролайн. Его Кэролайн. Сейчас она принадлежала лишь ему. Полностью и всецело. Слышать её стоны, ощущать каждый сантиметр её тела и слышать сладкие признания – было так невыносимо изумительно. Так неправильно и правильно в то же время.
Обхватив его лицо своими ладонями, скользя ласково пальчиками по небритым щекам, она вынудила его смотреть ей в глаза. Не отрываясь, желала лицезреть каждый миг, каждый всплеск наслаждения, замечая появившуюся испарину на его лбу и видя, как мышцы его лица реагируют на их резкие движения. Каждый отблеск удовольствия она видела в его взгляде и дарила в ответ. Она ощущала стальную хватку на своём теле, понимая, что вполне возможно останутся синяки на коже. Но понимала, что был его способ доказать самому себе, что, пусть и на краткий миг, она принадлежит ему.
Оба знали, что, вполне возможно, они видятся в последний раз. Вполне возможно, что это их последняя ночь, последний раз, когда они могут отдаваться друг другу без остатка. Кэролайн громко простонала, откидывая голову назад и впиваясь ногтями в его плечи, притягивая его к себе ближе и сходя попросту с ума от прикосновений его губ к её груди. Совсем позабыла сейчас о том, что совсем скоро она станет женой для другого и навсегда вычеркнет из своей жизни художника, что умел дарить ей весь мир простым прикосновением и словом из пяти букв.
Клаус уткнулся в изгиб её шеи, покрывая её кожу лёгкими поцелуями и ощущая её дрожь, понимая что и он уже близок к грани. Так же как и она, он сходил с ума, совсем позабыв о том, что совсем скоро должен будет уйти из её жизни, что совсем скоро ему нужно будет жениться на другой. Ему нужно будет забыть её и отпустить, лишь бы поступить правильно ради своей семьи и во благо её интересов.
Её стоны становились всё громче, тело горело от желания, всё копившегося в её теле и жаждавшего найти выход. Она слышала его бессвязные признания в любви, совсем потерявшись в ощущениях, погрязнув в них с головой, и прикрыла глаза, растворяясь в удовольствии, содрогаясь в оргазме и цепляясь за него с отчаянной хваткой, слыша его тихий и гортанный стон на задворках сознания.
Клаус скользнул ладонями по её спине, тяжело дыша и прижимая к себе, лишь бы впитать жар её тела и разделить эту сладость экстаза на двоих. Ощущал единение, что сводило его с ума, что убивало хуже и мучительнее самого опасного яда. Ведь момент расставания был всё ближе и ближе.
Они оба тяжело дышали, смотря друг на друга с затаённой печалью во взгляде, признаваясь друг другу молчаливо в любви и растворяясь в поцелуе… думая, что им осталось совсем немного времени, лишь до утра, совсем не догадываясь, что их ждёт впереди целая жизнь.
========== Ship of Dreams (Клаус/Кэролайн) ==========
Комментарий к Ship of Dreams (Клаус/Кэролайн)
Пейринг: Клаус/Кэролайн
Посвящается сверхъестественной Мадонне, которая как никто другой любит любовь❤️
Соленый запах моря и шум мотора был вовсе не слышен, казался настолько тихим для него и совсем незаметным. Гораздо важнее был горизонт. Тот, на который он смотрел вот уже ни один час, находясь глубоко в своих мыслях, совсем не видя весёлых и восхищённых лиц, пребывающих в истинном восторге от нахождения на этом современном и роскошном корабле, что плавно рассекал воды атлантического океана.
Из бальной залы доносились звуки музыки и женский смех, что совсем не трогал его душу. Та, чей смех он был готов слушать тысячелетиями; та, ради чьего смеха он готов был положить мир к её ногам, уже мертва. Давно. Она была слишком долго вдали от него, лишив его возможности коснуться пальцами её белокурых локонов и посмотреть в чистые, как ясное небо, глаза. Слишком долго он не ощущал тепло и мягкость её кожи и вкус сладких губ, что дарили ему самые сладкие поцелуи и заставляли мёртвое сердце трепетно биться в груди.
Казалось, что это было слишком давно, будто бы в другой жизни, совсем в другой эпохе, тысячелетии и мире. Так отчаянно хотелось конца этой нескончаемой агонии, вот только он всё ещё был жив, всё ещё проклят на бессмертие, от которого не осталось избавления. Иначе бы Клаус уже давно присоединился к ней на той стороне и был вдали от этого серого мира, совсем не дарящего ему больше радость. Его вторая половинка, его родственная душа, сгинула во мраке смерти, оставив после себя лишь тень, что жила в его сердце. Никто ему не говорил, что будет так больно. Никто не предупредил, что терять её будет настолько мучительно и что вместе с ней он потеряет самого себя окончательно. Ведь она – часть его души. Крайне весомая часть, заставлявшая его дышать.
И всё что ему осталось теперь – жить до боли яркими воспоминаниями и столь красивыми иллюзиями, что рисовало ему воображение, сводя окончательно с ума. Клаус видел её, так часто представлял рядом. Всё вспоминал и вспоминал её озорной смех, её дерзость и очаровательную наглость, её нежность и тепло. Вспоминал каждую частичку своей маленькой и храброй девочки, что смогла заставить древнее и чёрствое сердце полюбить; что могла прогнать всю его злобу, лишь прошептав его имя.
Вспоминал вновь и вновь, лишь бы стереть тот миг, когда он сидел возле её тела; когда видел свои ладони, обагренные её кровью; когда понял, что это он отнял её жизнь, что собственными руками вырвал её сердце. Клаус помнил. Помнил те муки, что испытывал под воздействием проклятия охотников, но они не шли ни в какое сравнение с той агонией, что мучила его после. Каждую секунду после этого момента осознания.
Волк, запертый внутри него древним проклятием, теперь медленно умирал, задыхаясь без неё и раздирая самого себя в клочья. Месть за Кэролайн, быть может, и согрела бы хоть чуть-чуть его душу, принесла бы желаемое освобождение и облегчение, хоть на краткий миг. Вот только мстить было некому, разве что самому себе, но и тут был тупик. Клаус был лишён такого милосердия, лишён возможности избавиться от этой нескончаемой боли, ведь собственноручно уничтожил все следы белого дуба давным-давно.
Судьба явно смеялась над ним, потешалась над его страданиями, всё придумывая новые, гораздо более извращённые, способы причинить ему боль. Хотелось крови, хотелось забыться и полностью погрузиться во мрак. И была лишь крохотная надежда, за которую он отчаянно цеплялся, словно утопающий. Надежда, что не давала ему сойти с ума; не давала ему отключить чувства и забыть обо всём. Был шанс, совсем крохотный, почти что призрачный, но всё же шанс. Был лишь один способ вернуть её в свои объятия, вновь прижать её к себе и ощутить губами мягкость её кожи, услышав биение её сердца.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь безликость вечернего неба, принося прохладу и стойкое желание начать уже действовать. Желал наступления темноты, так яростно мечтая, чтобы настала ночь, которую он ждал мучительно долгие годы. Десятки лет поисков наконец увенчались успехом, и больше он ждать уже попросту не мог.
Поэтому когда зажглись на палубе огни, Клаус будто бы снова вернулся в реальность, сбрасывая оковы красивых иллюзий, отгоняя от себя видения и возвращаясь в тусклый мир без неё. Время пришло. Уже совсем скоро. Надо лишь ещё чуть-чуть подождать.
Отойдя от борта массивного корабля, он, мягко и бесшумно ступая, направился в сторону капитанской рубки, точно зная, что именно в той стороне хранится нечто совершенно необычное – древний и весьма занимательный груз, который тайно перевозит один из пассажиров, абсолютно не понимая его ценности. Псевдоисторик совсем не осознавал, что под крышкой этого саркофага, что покрыт мрачными сказаниями о страшном и древнем египетском проклятии, скрывается вовсе не пророчица и уж точно не жрица-прорицательница. Даже вовсе не женщина, а колдун, что был древнее всех известных сказаний и, согласно старинной, как этот мир, легенде, обладавший невиданной силой, способной разрушить грань между миром мёртвых и миром живых.
– Прошу прощения, но вам сюда нельзя, сэр, – навстречу ему вдруг вышел высокий мужчина средних лет, одетый в строгую бело-чёрную форму.
Он учтиво улыбнулся, нервно поправив капитанскую фуражку, и мельком взглянул на дверь позади себя, явно преграждая ему путь и вовсе не желая, чтобы незнакомец сделал ещё хоть шаг. Клаус в ответ на эти действия лишь подозрительно прищурился, улавливая биение человеческого сердца за дверью, мгновенно понимая, чем же были заняты там капитан и его помощник. Они рыскали в ящиках, желая поживиться чем-нибудь ценным, пока была такая возможность. Вот только не знали вовсе, с чем имели дело.
– Замолчи и открой дверь, – в один миг сократив между ними расстояние, сказал он, применяя внушение, а затем довольно улыбнулся, поняв, что капитан вовсе не знает о существовании в этом мире магии, впрочем, как и о чудесных свойствах вербены.
Мужчина послушно повернулся к нему спиной и открыл дверь, пропуская внутрь небольшой комнатки, пропахшей запахом табака и пыли от грузных коробок, наполненными египетскими ценностями, которые были найдены при раскопках тем самым посевдоисториком. Помощник непонимающе уставился на капитана, поспешно отходя от одной из коробок, обмениваясь с ним взглядами и стараясь как можно незаметнее спрятать массивный перстень в карман.
– Закрой дверь и иди сюда, – приказал Майклсон вдруг капитану, а затем взглянул на молодого парнишку, что попятился назад, с настороженностью посматривая на статного незнакомца, который бесстрашно подошёл к длинной коробке, скрывающей в себе саркофаг.
Он испугано смотрел, как тот вскрыл коробку всего несколькими движениями пальцев, а затем, проведя ладонью невесомо по пыльной крышке саркофага, сдвинул её, позволяя рухнуть на пол с громким стуком, вынудившим их вздрогнуть. Клаус внимательно посмотрел на иссушенное тело, больше напоминающее камень, нежели человека, и увидел зажатую маленькую коробочку в мужских руках, которую он прижимал к самому сердцу, будто бы свою самую большую ценность.
– Ч-что вы… – испуганно залепетал капитан, отшатнувшись и поморщившись от вида мумии, совсем не понимая, почему он не может уйти и почему не может вытолкать этого англичанина из комнаты, помешав играть с древним проклятием, несущим смерть.
– Дай руку, – приказал грубо Клаус, хватая парнишку за запястье, безжалостно вгрызаясь клыками в его плоть и пуская кровь, совсем не обращая внимания на его жалкие попытки высвободиться, и на крик полный боли, всё же сорвавшихся с его губ.
Прижав кровоточащее запястье ко рту древнего колдуна, Клаус терпеливо принялся ожидать того часа, когда он пробудится; когда учует, наконец, запах крови и решит вернуться к жизни. Он видел, как кровь тонкой струйкой стекала по его губам, скользя по шее, но ничего не происходило, заставляя отчаяние в нём взыграть с новой силой. Лишь спустя долгие минуты, показавшиеся ему целой вечностью, Клаус наконец заметил признаки проявляющееся жизни и увидел едва заметное шевеление его пальцев. Наблюдал внимательно за тем, как его тело начинает постепенно принимать всё более явные очертания, наполняясь жизнью, в то время как молодого парня эта жизнь стремительно покидала.
Майклсон видел, как лицо его вдруг начало принимать человеческий вид, и в тот же миг тело его жертвы грузно рухнуло на пол. Послышался шумный и тяжелый вдох, а затем мужчина открыл глаза, совсем не понимая где находится и сколько веков прошло. Он совсем не понимал, что сейчас за время, кто же его разбудил и зачем. Совсем ничего не знал, ощущая лишь пульсирующую боль в висках от обилия той информации, что начала появляться в его мозгу. Картинки мелькали перед глазами, а он их всё впитывал и впитывал в себя, поглощая память и знания убитого паренька, причиняющие ему физическую боль.
С трудом поднявшись на ноги и пошатнувшись, мужчина осмотрелся по сторонам, ладонью стирая остатки крови со своего лица, прежде чем остановить свой взгляд на первородном вампире, который с прищуром смотрел на него.
– Мне нужна твоя помощь, Сайлас, – уверенно и твёрдо произнёс вдруг Клаус, совсем не робея перед ним и не испытывая страха, тем самым и вызывая интерес в зеленых глазах.
Проникнуть в его мысли ему не составило особого труда, он считывал их словно слова с листа бумаги, перебирая в голове и цепляясь тут же за один-единственный образ светловолосой девушки, так часто мелькавший в чертогах памяти древнего вампира. Он видел всё. Видел каждый их момент и ощущал ту связь, что была незрима между ними. Родственные души. Столь редкий феномен, до боли знакомый и до боли печальный.
– Всё из-за женщины, – усмехнулся грустно Сайлас, на миг потупив взгляд и подметив иронию; ведь и он здесь оказался по той же причине, – Разве всё в этом мире не сводится к любви к женщине?
– Не понимаю, – тихо произнёс Майклсон, осознавая, что ему известно не всё об этом создании, и совсем не знал теперь, что же от него ожидать.
– На что ты готов, чтобы вернуть её? – вдруг спросил он, смотря прямо в его глаза, вновь заглядывая в разум и видя на что способен гибрид, улавливая его злобу, разглядев и свирепого волка, сокрытого внутри, – Готов ли ты пожертвовать жизнями…
– Я готов пролить кровь хоть тысяч невинных, лишь бы вернуть её, – прервал его Клаус, чуть ли не прорычав эти слова, не в силах больше ждать; не в силах больше терпеть боль разлуки, только не тогда, когда он так близко к тому, чтобы её вернуть.
– Тогда мы сработаемся, – ухмылка всё не сходила с его губ, скрывая его истинные эмоции и намерения, и вспомнил теперь образ своей потерянной родственной души, загубленной во времени из-за его роковой ошибки.
– Так ты поможешь? – недоверчиво уточнил Клаус, совсем не ожидая, что будет так просто договориться с древним злом, о котором ходили совершено жуткие легенды, что он собирал по крупицам во всех уголках этого необъятного мира так долго.
– Да, в обмен на твою защиту, – пояснил Сайлас, продемонстрировав ему содержимое небольшой деревянной коробки, которую он по-прежнему держал в руках, – Я должен стать смертным, чтобы ко мне вернулась магия. А без магии, мне не приподнять завесу между мирами. Ты удивлён, что я согласился сотрудничать?
– Да.
– Я люблю любовь, Клаус, – криво усмехнулся Сайлас, подходя к капитану, оглядывая его внимательно с головы до пят и проникая в совсем слабый и незащищённый разум. – Направь судно на айсберг, капитан.
Мужчина тут же послушно удалился, словно находясь под гипнозом, совсем ничего не видя и не слыша вокруг, подчиняясь лишь одному известному ему приказу, который он должен был выполнить любой ценой, будто от этого зависела его жизнь. В голове эхом отдавался приказ, всё повторяясь и повторяясь, словно заезженная пластинка, не давая ему покоя; не давая забыть и воспротивиться.
– Зачем тебе топить корабль? – недоуменно поинтересовался Майклсон, взглянув на стоящего рядом с ним мужчину, что с жадностью вдыхал свежий морской воздух, блаженно прикрыв глаза.
– По-твоему, шумихи не будет, если вдруг гроб окажется пустым по прибытию? – всё ещё стоя с закрытыми глазами, спокойно ответил Сайлас, улыбнувшись лишь уголками губ, – Пошли, Клаус, настало время вернуть наших возлюбленных.
Осталось совсем чуть-чуть. Вовсе не долгие года неизвестности и отчаянных поисков. Всего лишь день, один день, и завтра к закату она уже вернётся в его объятиях и вновь наполнит его своим светом. Его Кэролайн вернётся к нему уже завтра. Осталось чуть-чуть.
========== Only a copy (Кэтрин Пирс; Камилла) ==========
Комментарий к Only a copy (Кэтрин Пирс; Камилла)
Основные персонажи: Кэтрин Пирс, Камилла О’Коннелл.
Фоном: Клаус Майклсон и Кэролайн Форбс.
Повисшее в комнате молчание вынуждало её сердце беспокойный ритм отбивать в груди, и Камилла уже ощущала холод, что сковывал её пальцы, вынуждая мелко подрагивать перед этим взглядом карих глаз, что излучал лишь насмешку.
– Кто ты такая? – не выдержав, прошептала нервно всё же она, – Зачем ты меня похитила? Что тебе нужно?!
Сидящая напротив неё девушка лишь коротко усмехнулась, подавшись чуть навстречу и убрав небрежным жестом локон, что коснулся кожи её щеки.
– О, как много вопросов, – протянула она неторопливо, осматривая её вновь и вновь, – Меня зовут Кэтрин Пирс. Тебе моё имя о чём-то сказало?
Блондинка лишь отрицательно помотала головой, поджимая колени к груди и нервно цепляясь пальцами в светлую обивку дивана, прекрасно понимая, что сбежать ей точно не удастся, даже имея при себе вампирскую скорость. Её похитительница умело накачала её приличной дозой вербены, обжигающей её изнутри.
– Вернёмся к вопросу о том, что мне нужно. Что ж… – Кэтрин присела на диван, осматривая дрожащую от страха особу, только-только ставшую вампиром и совсем не понимающую ещё всех нюансов этого мира, – Я заключила одну сделку, с весьма выгодными для меня условиями. Твоя смерть, в обмен на мою свободу от Клауса.
Камилла усмехнулась, цепляясь за шанс, совсем призрачный, но крайне реальный, ощущая себя чуть более уверенной.
– Клаус дорожит мной! – вздернув подбородок слегка, произнесла она уверенно, – Верни меня домой в целости и сохранности, тогда я смогу гарантировать тебе свободу.
В карих глаз блеснуло удивление, что тут же потонуло в присущей ей усмешке. И Кэтрин коснулась обманчиво ласково кожи её ладони, скользнув по хрупким пальчикам, что она могла сломать за долю секунды.
– Нет, – короткий ответ тут же убил все надежды на какие-либо переговоры, вынудив блондинку вздрогнуть испуганно.
– Он найдёт и убьёт того, кто посмел меня убить, так же как и того, кто всё это организовал! – выдержав напряжённую паузу, прошипела весьма храбро она вдруг, искренне веря, что Клаус уже ищет её и всё что нужно сделать – выиграть ему время.
– Глупышка, – Кэтрин досадливо покачала головой из стороны в сторону, заправляя осторожно прядь светлых волос ей за ухо и на миг касаясь указательным пальцем её щеки, вынуждая испугано вздрогнуть. – Тот, кто тебя заказал, гораздо более дорог его сердцу. Ты лишь её замена… копия. Он будет весьма рад от тебя избавиться, если в его руках будет подлинник, поверь мне. Так что, прощай, малышка Ками. Ты лишь разменная монета во всём этом.
========== Your death will kill him (Ребекка; Аврора) ==========
Комментарий к Your death will kill him (Ребекка; Аврора)
Основные персонажи: Ребекка Майклсон, Аврора де Мартель.
Пэйринг: Клаус/Ребекка
Напряжение повисло в воздухе, наливаясь свинцовой дымкой и растекаясь удушливым веребновым ядом, что она отчего-то ощутила даже кончиками белокурых волос за мгновение до того, как увидела силуэт женской фигурки в полумраке. И отблеск рыже-красных волос мигом выдал их обладательницу, вопя об опасности.
– Здравствуй, Ребекка, – женский голос отозвался эхом от высоких каменных стен, сопровождая собою звук взведенного курка револьвера, что потонул в отзвуке её участившегося сердцебиения, выдающего ликование и тщательно скрываемое волнение.
Это и впрямь оказалось непросто – отыскать ту, кого братья с такой тщательной бережностью скрывали, как прячут собственное сердце от любовных ран. Ведь она их малышка Бекка, которую любит каждый из Майклсонов с особой нежностью.
– Аврора… – едва сумела выдохнуть её имя Ребекка, мгновенно напрягшись и силясь оценить свои сомнительные шансы, что сильно ухудшала обжигающая кожу метка на запястье.
Удивление играло в по наивному васильковых глазах первородной сотней оттенков, оно отражалось на её лице и скользило в каждом настороженном жесте, что было обращено на давнюю подругу.
– Что ты делаешь?! – пробормотала Ребекка, зная, что это не блеф и понимая, что пули сделаны из того самого белого дуба, способного отнять жизнь даже первородного вампира, обратив в прах его могущество, – Ты ведь тоже умрёшь! Ты из моей кровной линии.
– И что? – переливчатый смех тотчас же сорвался с её губ, как и одинокая слезинка, скатившаяся по бледной коже её щеки, которую она смахнула небрежно тотчас же, – Мой брат на дне океана, он умирает раз за разом. Я чувствую его боль каждой клеточкой своего тела, и это сводит меня с ума… Я хочу, чтобы Клаусу было так же больно! – её рука дрожала, а слёзы застилали взгляд, мешая рассмотреть ненавистное ей лицо, так похожее на лицо её некогда возлюбленного в этот миг. – Ведь, как оказалось, самая большая слабость Никлауса Майклсона – ты, Ребекка. Для него нет никого дороже тебя… Твоя смерть убьёт его, – последние слова де Мартель были приговором, зажигая всполохи ненависти в хмуром взгляде зелёных глаз.
