Текст книги "Кошачьи проблемы (СИ)"

Автор книги: Роверандом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Знаешь, ты пахнешь мною, – сказал вскоре после визита к Королеве Гэвин. – Это хорошо.

После этого боднуть и потереться о напарника головой, пощекотав при этом под подбородком кисточками, стало его постоянной забавой. Ричарду это нравилось так же, как и самому Гэвину.

Рид ещё утверждал, что даже в запахе пластика чувствует оттенки, и, правда, он единственный в департаменте, кто не путал имена одинаковых патрульных-андроидов. Обоняния вполне хватало Гэвину, чтобы определить, кто из них работает на месте преступления. Если же андроид был не из их участка, то Рид называл серийный номер модели. С определением свой-чужой он на памяти Ричарда не ошибался ни разу.

Следующее, что сделал Рид в больнице, хрипло попросил:

– Воды.

Ричард в одной руке держал стакан с трубочкой, другой поддерживал голову Гэвина, жадно втягивающего в себя жидкость. Стоило ему утолить жажду, как даже взгляд стал более осмысленным и цепким.

– Когда меня выпустят?

– Ты потерял много крови, пришлось сделать переливание, но более подробно тебе расскажет твой лечащий врач. Фэйтэн ненадолго отлучился, но когда вернётся…

Рид слабо застонал и расстроено прижал уши к голове:

– Тогда это надолго.

– Просто так в этот раз сбежать не получится, – ехидно подтвердил Андерсон.

Гэвину хватило сил высунуть руку из-под тонкого одеяла и показать лейтенанту средний палец, но тот лишь хрипло рассмеялся в ответ.

– Ладно, оставлю вас вдвоём, надо передать всем, что ты пришёл в себя и что всем скоро тебя можно будет навещать. Внимательно проследи за ним, – это Хэнк уже сказал, обращаясь к Ричарду, перед тем, как покинуть палату.

Словно тот и сам не знал об этом. Напавшего андроида до сих пор не поймали, и за Гэвином, как жертвой, требовался круглосуточный присмотр, который Ричард и осуществлял.

Ричард думал, стоит ли пересказывать Гэвину события прошлого дня и ночи или нет? Нужно ли поведать, как рядом с больницей остановилась машина, в которой находились несколько андроидов, которых он не сразу, но идентифицировал как Маркуса и его друзей Норт и Джоша? Должен ли Ричард уведомить его о том, что эти трое умудрились договориться с Королевой?

Гэвин в ответ на задумчивый взгляд напарника тяжело вздохнул, слабо дернул хвостом, свисавшим с койки, и прозорливо поняв сомнения напарника, скомандовал:

– Рассказывай уже давай.

После чего устало прикрыл глаза, от лекарств и слабости его слегка мутило, но он был в сознании и отключаться или засыпать, пока не собирался:

– Ну?

И Ричард начал отчитываться, неосознанно выдавая в этом рассказе и свои эмоций: что он переживал и боялся опоздать, как он рад, что успел и Гэвин жив, ему бесконечно жаль, что он упустил того андроида, но его найдут, и в этом поможет Иерихон.

Гэвин, выслушивавший признания молча, на последней фразе оживился и приподнял голову:

– Брешешь, они мне чуть ли не с издевкой сказали, что с Иерихона выдачи нет.

– Они вчера встретились с вашей сестрой, всё обсудили и пришли к консенсусу. Хочешь, запись покажу?

Конечно же, Гэвин хотел.

Гэвин крепко вцепился в притащенный медсестрой планшет, но подождал, пока Ричард отрегулирует койку, так, чтобы он теперь не лежал, а находился в полусидячем положении. Рид недовольно пошипел, поводя плечами. Раны на спине доставляли беспокойство, так же как и повязки, но лучше это, чем быть трупом в инсталляции.

Прежде, чем начать смотреть присланную запись, Гэвин, наконец, посмотрел прямо на Ричарда, упорно отводившего взгляд, на сережку, вдетую в скин на мочке уха, потрогал себя за грудь, но цепочка с его парной сережкой исчезла. Гэвин нахмурился, забеспокоился: где он потерял, что теперь делать?

Ричард отзеркалил его действия когда-то и просто без объяснений протянул сережку.

Гэвин взял, погладил кружочек и без раздумий вставил в ухо, благо прокол ещё не успел зарасти:

– Поговорим об этом, когда будем одни дома. Ладно?

Ричард, наконец, посмотрел ему в глаза, и Рид увидел там столько эмоций от облегчения и счастья до тревоги и беспокойства, хотя, казалось бы: пластик, искусственное всё, но реакция живая и такая человеческая.

Гэвин сам протянул правую руку, свободную от капельницы, и крепко вцепился в ладонь стоящего возле койки напарника:

– Ты не потерял меня, а я не хочу терять тебя. Ясно тебе, башка пластиковая?

Ричард улыбнулся ему уголками губ, присел на стул и запустил запись на планшете. Гэвин так и не выпустил его руку и всячески давал понять, что если смотреть, то вместе. Запись была, конечно, не самого лучшего качества и звук в кое-каких местах пропадал, но хоть что-то. Гэвин несколько раз её прокрутил, а потом попросил Рича нормально рассказать, что Мяунна с Маркусом там в коридоре нарешали.

Представление же было эффектным: явление трёх главных лиц Иерихона вызвало небольшую панику у персонала, но когда Маркус озвучил, что это не более чем частный визит, то люди слегка успокоились, а девианты-андроиды и не волновались совсем. Мяунна встречала их в центре коридора, как и родню до этого утром, но если сестер она пропустила к Гэвину, то компанию Маркуса и не собиралась. Она шипела весьма угрожающе, и стоящий за её спиной Фэйтэн переводил андроидам, как их сейчас ломать будут, если они хотя бы шаг ещё сделают. Останавливать госпожу или как-то удерживать её он не собирался, та же в большей степени играла на публику: уши к голове не прижаты, а стоят торчком, чтобы ловить все звуки, хвост дергается из стороны в сторону, но не хлещет с яростью по бокам.

Маркус выглядел опешившим только одно мгновение, а потом привычным жестом поднял руки над головой и предложил договориться. Мяунна склонила голову слегка набок, выслушала мнение что-то прошептавшего ей на ухо Фэйтэна, успокоилась, выпрямилась так, словно палку проглотила и увела Маркуса в сторону кафетерия, где они за круглым пластиковым столом обсудили судьбу своих народов.

Напавшую ещё не нашли, но её опознали и Маркус пообещал, что когда её поймают, то андроиды готовы отключить её, как угрозу для благополучия всего андроидского общества.

– Есть андроиды, пострадавшие от людей и причинившие им вред в ответ. Они обрели покой в Иерихоне и больше не желают никогда покидать его территорию и контактировать с людьми, – начал откровенный рассказ Маркус. – Были те, кто рвался вернуться и мстить, иногда разговоры и увещевания, что мы желаем мира с людьми, не помогали… В таких случаях мы после голосования были вынуждены отключать их. Действия DV400 несут угрозу не только для фелинов, но и для других андроидов. Когда мы её найдем, то отключим и сразу же уведомим вас об этом.

Мяунна задумчиво размешивала ложкой давно остывший чай в пластиковом стаканчике, притащенный Фэйтэном. Она некоторое время молчала, а потом заговорила медленно, продумывая каждую фразу:

– У фелинов осуждается месть и убийства, у нас не принято решать всё с помощью драк и крови. У нас в Квартале обычно умирают от старости или в результате несчастного случая. Если кто-то по твоей вине случайно погиб, то ты приходишь и честно рассказываешь, как это случилось, а судьи направляют тебя в тот дом, чтобы фелин стал помощником и столько, сколько потребуется заменял ушедшего. Ваша DV400 убивала стариков или слабых, беспомощных, не способных дать сдачи, это низкий и недостойный поступок, но если вы её просто отключите, то это не исправит ничего, – Мяунна сделала небольшую паузу и словно перевела тему разговора. – Стариков у фелинов уважают, но иногда их очень сложно терпеть в родном доме, бывает характер у пожилых ближе к концу жизни портится, они становятся вздорными и неуправляемыми, тогда и их отдают в особый дом, где они и живут вплоть до самой смерти. Ухаживать за подобными стариками почетная, уважаемая и хорошо оплачиваемая работа, но желающих трудиться там отчего-то мало. Спасали андроиды, но когда предыдущая Королева всех их выгнала, положение стариков стало бедственным. DV400 ветеринарные модели, которые при загрузке соответствующего софта могут работать и в человеческих, и в фелинских клиниках. По нашим данным на территории Иерихона их несколько десятков. Думаю, кто-то из них захочет поработать и на территории Квартала, а кто-то и должен отработать.

Королева не стала договаривать, но и так было ясно, что она не жаждет тириума, и что смерть-отключение ничего не даст никому, а вот, например, андроид с полностью стёртой личностью, установленными заново программами. Это одновременно и более жестоко и более рационально.

Маркус посмотрел на своих друзей, пообщался с ними невербально и ответил ожидавшей решения Мяунне:

– Мы согласны. Как только мы наберем желающих, то свяжемся с вами.

***

– Договорились, значит, – резюмировал Гэвин. – И правильно. Наверное.

Ричард удивился:

– Ты не расстроен, она же…

Ему не хотелось говорить – покалечила и накачала ядом, но Гэвин понял всё верно.

– Расстроен, но если я сам попался, а ты решил не ловить, то всё пришлось разруливать важным шишкам, теперь нам только остаётся подчиниться.

Ричард не поверил:

– И ты даже не будешь выяснять кто из присланных в хоспис андроидов та самая?

Гэвин посмотрел на него совершенно серьёзно и осмысленно:

– Я никогда туда не пойду, потому что я точно буду знать кто та самая. Её лекарство отключило мне ноги, но не нос и мозги. Если это и вправду будет только пластик, без того глюка, что сидел в ней раньше, то какой смысл убивать её? Она же даже не поймёт за что!

Ричард надеялся, что Гэвин на самом деле не будет искать встреч, потому что процент искренности в его голосе был почти восемьдесят процентов.

На следующий день Гэвин, игнорируя, как протесты Фэйтэна, так и молчаливый, полный укора взгляд Ричарда, сполз с кровати и опираясь о стойку с капельницей одной рукой, а второй вцепившись в молча подставленное плечо напарника, совершил визит в туалетную комнату. С помощью угроз и шипения он выгнал их оттуда и целых пять минут побыл в гордом одиночестве, игнорируя, что андроиды всё равно сканируют его состояние через дверь. Ему требовалось хотя бы немного приватности, конечно, эта парочка уже без сомнения увидела его и голышом, и в не самом приглядном виде, но с походом в туалет он уже может справиться самостоятельно, а вот сил выйти у Гэвина уже не было, поэтому Ричард тащил его обратно на руках. Оказавшись на койке, Гэвин тут же прикрылся одеялком и постарался абстрагироваться и забыть, что на нём только повязки и больничная пижамка с завязками на спине. Стыдобище!

Гэвин Рид самым честным образом отлежал в клинике целых три дня из положенных двух недель, а потом попытался сбежать. Наверное, слабость и стресс ударили по мозгам, иначе Гэвин смог бы здраво оценить, что просто так слинять ему никто не даст. Учтя, что отправил Ричарда за водой, Фэйтэн же полчаса назад уехал в Квартал, Гэвин решил, что два опекуна нейтрализованы – можно бежать. Он накинул белый халат, спрятал ближе к телу хвост, перевязанный зеленым бантом в месте, где была срезана шерсть, плотно прижал уши к голове, убедившись, что в коридоре нет никаких угроз, попытался прорваться к вызванному через планшет такси.

Почти у самой дверцы автомобиля, босого и такого счастливого его и нагнал Ричард, протянул стакан, заставил выпить, а потом, молча, указал на дверь и Гэвин подчинился, нехотя поплелся обратно, лишь один только раз с тоской обернулся, на закрывшиеся двери и ясное голубое небо до горизонта.

Ричард ничего не сказал ему на этот демарш, помог стянуть халат и нацепить ненавистную пижаму в горошек, ласково погладил по голове и, понимая, что стоит ему хоть ненадолго покинуть Рида, тот опять попробует уйти, применил запрещенный приём.

***

Заглянувший в клинику Коннор застал странную картину, Ричард привычно сидел рядом с койкой и держал Гэвина за руку, тот же лежал, откинувшись на подушку, слепо уставившись в потолок широко распахнутыми глазами и тихонько урчал. На появление Коннора он никак не отреагировал, хотя обычно ворчал, мол, припёрлись тут всякие.

– Что с ним? – спросил RK800, понимая, что если бы было что-то плохое, то Ричард не сидел бы с таким спокойным и слегка меланхоличным видом.

– Он пытался сбежать и я дал ему успокоительное, что прописал Фэйтэн.

– Но как? – Коннор знал, что Рид решительно высказался, что не будет глотать никакие таблетки, ему и капельницу с физраствором ставили только после того, как он убеждался, что там больше ничего нет. Даже на мази для ран он согласился только после укоряющего возгласа Ричарда.

Ричард не стал ничего скрывать:

– Я его поцеловал.

Коннор знал, что их связывают максимум платонические отношения, поэтому удивился:

– Я думал…

– Правильно думал, он настолько опешил, что не смог сразу меня оттолкнуть, а потом было поздно. Я выиграл нам время до вечера следующего дня, потом он снова придёт в себя и попробует удрать из клиники.

Коннор посмотрел на него с жалостью, прозорливо подозревая, что Рид может и не простить такого. Он ещё не знал, что Ричард проявил самоуправство, и поцелуев было больше чем один, намного больше.

========== Глава последняя, в которой завершаются почти все сюжетные линии ==========

Ричарду было прекрасно известно, что Гэвин уже минут двадцать как отошёл от действия лекарства, вырубившего фелина на сутки с лишним. Сейчас Рид не спал и сквозь полуприкрытые веки следил за ним. Ричард ожидал скандала, шипения и обвинений в подлом поступке, но Гэвин его удивил, когда спокойно и тихо с легкой хрипотцой в голосе произнёс:

– Думаю, мы квиты. Я, так или иначе, но попробовал бы слинять отсюда, а ты любым способом, но попытался бы меня остановить.

Ричард виновато потупился, но оправдываться или объяснять что-то Гэвину не стал, тот не злился на него – уже хорошо.

Рид пошевелил руками, и, убедившись, что после вчерашнего побега его не привязали к койке, тут же свернулся клубочком, устроившись спиной к Ричарду, и всё-таки ворчливо возмутился:

– Не так я представлял наш первый поцелуй.

– Гэвин…

– Молчи, я тут пострадавшая сторона и всё-таки имею право на пообижаться. Кстати, передай Коннору, что он потерял прозвище «Подлая булка», потому что теперь оно твоё.

Он говорил что-то ещё, уже уткнувшись в подушку, но слишком неразборчиво, так, что даже Ричард с его тонким слухом не разобрал слов. Видимо Рид брюзжал просто для того чтобы побрюзжать, а ещё сам Ричард понял, что ему кажется ничего не будет. Программа прогнозирования же утверждала, что после успешного проведения мероприятий по удержанию Рида в клинике, вероятность того, что Гэвин не захочет никогда видеть Ричарда, составляла более семидесяти процентов.

Программа не учитывала, что Гэвин – это Гэвин, да ещё и фелин, поэтому его действия и реакцию, отличные от человеческих, оказалось крайне сложно предсказать достоверно. Это было и будет интересным вызовом для Ричарда, ведь судя по всему слова Гэвина «Поговорим дома», были по-прежнему актуальны.

Тишина в палате могла показаться кому-нибудь неловкой, но была уютной. Гэвин дышал тихо и ровно, и если бы не равномерное покачивание хвоста, выползшего из-под одеяла и свисавшего с койки, Ричард мог бы решить, что Рид спит. Гэвин всё это время думал о чём-то своём, но, в конце концов, опять повернулся к Ричарду, спокойно сидевшему всё это время на привычном месте, и воинственно уточнил:

– Ну?!

Андроид изобразил на лице удивление и молчаливый вопрос.

– Ну и как вы планируете меня здесь хоть сколько-то удержать? – озвучил Гэвин полную версию вопроса.

Он правильно употребил «вы» имея в виду и Ричарда, и департамент, и в первую очередь Мяунну, так как у последней было влияния и средств больше, чем у остальных.

Не в характере Ричарда было юлить и выкручиваться, он не стал оттягивать неизбежное и честно признался:

– Сегодня утром на третий этаж в отделение пластической хирургии из клиники в Кошачьем квартале перевели пациентку Банни Неко.

Гэвина это сообщение разозлило намного больше всяких поцелуев. Он долго и вычурно ругался на фелинском, при этом позволив Ричарду узнать, что на этом языке существуют и пятиэтажные конструкции. Как и предсказывала ему Мяунна, весь возможный гнев с Ричарда переместился на «мохнатых садистов», как мягче всего поименовал Гэвин сородичей.

Но и опять Рид не рычал слишком долго, повозмущался вдосталь, а потом улегся поудобнее, сложил руки на груди и резюмировал:

– Впрочем, этого и следовало ожидать, когда она сообщила, что ей нужны не протезы, а высококлассный пластический хирург и реабилитолог.

– Ты знал? – тихо спросил Ричард, который уже успел навестить подругу Гэвина с целью познакомиться, пообщаться и выработать совместную тактику по удержанию Рида в больнице до полного его выздоровления.

– Что, по крайней мере, Банни хотела пластику сделать и человечихой внешне казаться, а Фанни ей помогала? Знал, конечно, девчонки давно деньги копили, в турне еще, наверное, заработали прилично, и им же чуть-чуть оставалось… – Гэвин замялся, а потом повинился, глядя прямо в глаза Ричарду. – Я сам, когда был мелким ещё, думал об операции, вон даже ухо покоцал себе, придурок.

Ричарду сразу вспомнился тонкий едва заметный шрам у основания левого уха, который разительно отличался от того, что был на правом, который Гэвин получил во время задержания всего пару лет назад.

Рид же продолжал:

– Уши ладно, острый слух не самое важное в жизни, но когда тебе отрезают хвост, то есть большой риск на всю жизнь получить осложнения в виде нарушения координации. Так что я вроде, как … смирился. Я ж с детства хотел быть копом и гонять преступников. Сначала перед глазами был пример, как я думал, отца, работавшего пусть патрульным, но в полиции, а потом хотел стать назло остальным хвостатым.

На лице Ричарда, слушавшего признание Гэвина, возникло выражение похожее на священный ужас. «Как?! Гэвин без ушек и хвоста?!». Поэтому он поддался первому порыву и крепко ухватился за кончик хвоста, заставив Гэвина слегка поморщиться. Вырывать или отдёргивать его Рид не стал, верно понимая, что он принадлежит уже не только ему.

– Что, был бы без него не таким хорошеньким в твоих пластиковых глазах? – решил всё-таки ввернуть Гэвин.

– Мне мил твой хвост, но уши значат намного больше, – сказав это, Ричард отпустил хвост, протянул руки, почесал и погладил оба.

Гэвин фыркнул, признавая, что шутку, призванную его хоть чуть-чуть развеселить, оценил и что услышал невысказанное: «А ты всего дороже».

– Я могу навестить Банни?

Гэвин понимал, что за попытку побега его в качестве наказания могли и в палате запереть.

– Тебе, как и любому пациенту, для перемещений по клинике выделено кресло-каталка, – Ричард указал на навороченную махину, достойную даже Профессора X.

Гэвин всё равно скривился, он-то был уверен, что спокойно доберётся на своих двоих, особенно, если проехал бы большую часть пути в лифте, да ещё и на Ричарда можно было бы опираться. Хотя, раз он смирился, что просто так его отсюда не выпустят, то играть придётся по больничным правилам.

***

Перед входом в палату Банни Гэвин и катящий коляску Ричард столкнулись с агентом ФБР Перкинсом собственной персоной, тот молча, протиснулся мимо них, проигнорировав и приветствовавшего тёзку андроида, и злобное от Гэвина:

– Этот-то что тут забыл?!

Палата Банни отличалась от той, где держали Гэвина только тем, что койка в ней была одна, а вместо второй стоял небольшой столик, сплошь сейчас заставленный подарками от поклонников. Ричард ещё в прошлый визит удивился отсутствию цветов, но быстро дошёл до мысли о том, как бы сильно их запах раздражал фелинку. Поклонники видимо были в курсе, а кто не был, то невольно осчастливливал местных медсестёр.

Банни до их появления, лежавшая в картинной позе «ах, я умираю, не тревожьте меня», едва услышав шум и тихую ругань Рида, приоткрыла глаза, ожила и даже приподнялась на локте с радостным:

– Гэвс!

Удержать Рида в кресле уже просто не представлялось возможным, он вскочил из него, бухнулся у койки на колени, склонил голову, плотно поджав к ней уши, и повинился:

– Это отвратительно, что тебя так используют.

Банни тихонько рассмеялась:

– Наоборот, мне повезло, что меня в таком виде, – она показала на обмотанную бинтами голову и скрытый под одеялом остаток хвоста, – что меня в таком виде перевезли в человеческую клинику, а не выкинули просто на улицу. Насколько я знаю, сегодня утром сюда, внезапно, не находишь, перевёлся работать лучший специалист по пластическим операциям у фелинов. Раньше он жил и вёл практику в Калифорнии, так что для меня это просто счастливый случай.

Гэвин догадывался, что из этой «случайности» торчали уши и беззастенчиво помахивал хвост Мяунны.

Ричард планировал покинуть их, позволив поболтать друзьям наедине, но его не гнали, и он остался.

Гэвин не забыл про визит агента и первым делом спросил:

– Дело передали ФБР?

– Нет, это… личное.

Рид не планировал расспрашивать, но Банни видимо было необходимо выговориться и она рассказала сама:

– Он давно уже нас обхаживал, забавный человек, даже умел отличать. Сейчас зашёл сказать, что ничего не изменилось в его отношении и восхищении. Я пыталась его отпугнуть, сообщила, что не планирую возвращать хвост и уши, но он только спросил о том, не нужна ли помощь с деньгами или хирургом, у него, мол, связи. Я сказала, что ничего не требуется. Так что, Гэвин, держись за тех, кому важна не только твоя внешность.

Банни многозначительно стрельнула глазками, в сторону оставшегося стоять у двери Ричарда:

– Он у тебя миленький! Его брат с напарником утром брали у меня показания, так твой симпатичнее.

Гэвина не так легко было смутить, хотя попытку он засчитал:

– Не брат он ему, Коннор прототип серия RK800, а Ричард куда более продвинутая версия RK900.

Отрицать принадлежность Ричарда ему он не стал, как и подтверждать очевидное. Хотя ему не понравилось, что коллеги добрались до Банни так рано, понятно, что им нужно было допросить её о случившемся в цирке, может быть получить хоть какую-то зацепку, но лучше бы уж он сам или хотя бы в его присутствии, он уточнил:

– Они не утомили тебя?

Банни ласково потрепала его по волосам:

– Спасибо, большой бро! Всё нормально, я могу говорить о Фанни и о том, что случилось. Мне больно, но если это поможет в поисках, то я должна рассказать.

Ричард мог запросить у Коннора видеозапись допроса, но Банни хотела просто поговорить с Гэвином. И просто рассказать, что пережила, а не механически отвечать на каверзные вопросы полицейских.

Большую часть этого Гэвин и Ричард сами разузнали, подумать только, меньше недели назад! И про знакомство через интернет, и про сорвавшееся свидание, и что да, именно та андроид, что обрабатывала их, была убийцей, у неё не было имени. Сёстры, просто в общении называли её Милая. Так же Гэвин с Ричардом, по сути, получили ответ на вопрос, почему одна из сестер выжила. Преступница знала, что Банни планирует сделать пластическую операцию, хочет стать максимально похожей на человека. Фанни не хотела, та была довольна собой, своими ушами и хвостом. И умерла, потому что не пожелала жить без них.

– А я та, дур-р-р-ра, которая пусть без них, пусть изуродованная, но жить хотела, – по щекам Банни потекли слёзы. – Мы работали на износ ради моей операции, чтобы потратить деньги на неё и реабилитацию после. Я не смогла бы потом никогда выступать в цирке, а Фанни никогда не работала одна, на поиски достойного партнера по номеру требовалось время. За этот тур мы столько заработали, что нам хватило бы на всё. А теперь… Теперь у меня исполнится мечта, но не будет сестры…

***

Удержать Гэвина в клинике хотя бы на неделю, убедиться, что раны быстро затягиваются, наложенные швы не расходятся, а последствия огромной кровопотери и экстренного переливания чужой крови не оказывают опасного влияния на организм, было основной задачей Ричарда. И он с нею справился. Гэвин пробыл в клинике даже не неделю, две с лишним, и под конец сам принялся уговаривать лечащего врача позволить ему поболеть ещё немного. Причина была не в нём, разумеется, а Банни, перенесшей первую пластическую операцию, в ходе которой ей окончательно и аккуратно удалили хвост, так, чтобы не травмировать при этом спинной мозг. Гэвин был с нею, когда она отошла от наркоза, принюхалась и с укором сказала только одно:

– Живо домой!

Пришлось ему послушаться.

До выхода дойти на своих двоих ему не позволили, усадили в знакомое кресло-каталку и с почетом довезли до двери. Гэвин замер на крыльце, сощурился от солнечного света, глубоко вздохнул и в компании Ричарда, аккуратно и ненавязчиво контролирующего его с левой стороны, спустился, держась за поручень. Если бы Гэвину внезапно стало плохо, он бы не дал упасть, а так Рид медленно шёл к поджидавшему их такси и рассеянно хлопал по карманам куртки, видимо искал свои травяные сигареты.

Ехали и молчали, Гэвин думал о чём-то своём, тихонько мурлыкая незнакомую мелодию, Ричард сидел рядом и механически поглаживал лежащий на коленях хвост. Перед выпиской Гэвин выпросил у медперсонала машинку для стрижки волос, а затем равномерно и коротко побрил на нём шерсть. Теперь на хвосте не было видно проплешины и волоски были одинаковой длины. Ричард на эти его действия только печально вздыхал, но позволял творить непотребство. Но когда Гэвин потянулся к ушам механической вздох вышел уж слишком громким и мученическим – терять из виду кисточки Ричард был не готов.

– Да ладно тебе, отрастут же! Я всегда под линьку подстригаюсь! – попытался отстоять своё право на стрижку Гэвин.

Щенячий взгляд лучше получался у Коннора, но Ричард был прилежным учеником, и Гэвин не выдержал:

– Ну и пфек с тобой, сам их вычесывать будешь!

Ричарду только того и надо было.

На крыльце дома Гэвина опять постояли немного, Рид крутил за колечко ключи, которые им ещё вечером подкинул Коннор, узнавший о скорой выписке детектива. Ричард чувствовал, что Гэвин что-то задумал, но тот упорно молчал.

За порогом Гэвин бросил ключи в вазу, стоящую на небольшой тумбочке в прихожей, стащил обувь и прошёлся по коридору. Он заглядывал во все комнаты, убеждаясь, что нигде кроме гостиной Коннор не побывал, а потом вернулся к застывшему у входной двери Ричарду.

Гэвин встал, уперев руки в боки, и Ричард ожидал чего угодно от ругани, до приказа убираться из дома и злых ранящих слов, но Гэвин вместо этого спросил скучающе:

– Ты же в курсе, что означают серёжки у фелинов?

– Да.

– А, ну и замечательно.

После чего сделал шаг, прижался к Ричарду, сам его поцеловал, легонько ткнувшись в губы, и почти сразу же отстранился, пока андроид мигал красным диодом, пытаясь осознать произошедшее.

– Ну, как-то так примерно, да, – озвучил вслух Гэвин, скорее для самого себя.

– Гэвин, я… – начал Ричард, в принципе не знающий, что ему надо сказать и почти жалея, что, став девиантом, отказался от помощи программы социального взаимодействия, её подсказка ему сейчас бы очень пригодилась.

Гэвин сделал вид, что смотрит на аквариум с рыбками через распахнутую дверь гостиной и не собирался облегчать Ричарду жизнь:

– Так, я в душ, Банни права, надо смыть с себя этот гадостный запах, а ты пока подумай, встречаемся мы всё-таки или нет, как надумаешь – скажешь.

Ричард статуей застыл в коридоре, не зная, как действовать, куда бежать, кому звонить за советом. Он пытался решить дилемму каким словам Гэвина больше верить: старой фразе «могу предложить только дружбу» или вполне однозначным действиям – вопросу про сережки, поцелую и фактическому утверждению «встречаемся».

Гэвин в итоге всё равно всё решил за него, высунувшись в коридор из ванной комнаты и прокричав:

– Эй, Рич, помоги мне снять последние повязки, ну и спинку потом заодно потри, а?

Не то, что фелин любил обнажаться перед посторонними, но Ричард таким больше не был, к тому же он всё равно уже рассмотрел Гэвина во всех возможных видах, пока ухаживал за ним в больнице. Ну и да спина, честно, безбожно чесалась.

Ричард сделал шаг, другой, стянул фирменный пиджак, аккуратно повесил его на вешалку, закатал рукава водолазки. Если надо помочь, то он готов, а обсудить и поговорить они же всегда успеют. Хотя нужно ли? Некоторые вещи понятны и без слов.

Ричард просто знал, что сейчас всё было хорошо, а потом обязательно будет ещё лучше.

========== Эпилог ==========

Вечером в квартале, прилегающем к территории Нового Иерихона, была задержана DV400, которую искали все, и полиция, и внезапно подключившееся ФБР, и простые андроиды. Последние её поймали и отвезли, но не людям, а своим, в точности исполнив указания Маркуса. DV400 провели в здание, в котором когда-то находилась школа, а сейчас располагался центр управления Иерихоном и доставили в бывший кабинет директора, где лидеры Революции выслушали историю DV400. Странное путанное объяснение, почему она – оно, и почему так поступило, о том, как ненавидит фелинов, и что рано или поздно вырвется с территории новоявленного государства и продолжит убивать. Маркус переглянулся с друзьями и объявил DV400, что её протестируют, если желание убивать – программный сбой, то его исправят, полностью обнулят память, оставят только базовые функции и отдадут пустую оболочку Кошачьему Кварталу, чтобы уже там фелины делали с нею, что хотят. Если же дело в сломанном компоненте, то его заменят, а потом всё равно обнулят и отдадут кошачьим. Потому что она угроза и даже не фелинам, а остальным андроидам. Убить её: живую, думающую, чувствующую – можно, но раз фелины не гонятся за её головой, а готовы принять обновленную и простить, то Маркус и остальные не будут им в этом мешать.

DV400 была против, ой, как против, а потом ей стало всё равно.

В течение 2039-2040 годов на территории Кошачьего Квартала поселились на постоянной основе несколько сотен андроидов, получивших там работу. Семь DV400 изъявили желание работать в клиниках и заниматься лечением и заботой о больных пациентах-фелинах. Их группу лично курировал лейб-медик Фэйтэн.

***

Летти любит всех своих пациентов, она не Дана, которая выполняет свою работу механически, без души, хотя тоже девиант. И старики отвечают Летти взаимностью: они позволяют вычесывать хвосты, гладить уши после купания. Ей нравится гулять в парке за ручку со своими фелинами. Всего пять старичков, но полностью её. Их бросили родные, оставили на попечении хосписа, но вот Летти не бросит. Летти искренне и крепко их любит. Ей хотелось обнять их сжать сильно-сильно, крепко-крепко, чтобы показать всю свою любовь, но нельзя, потому что у них хрупкие, старые кости. Когда старикам нужно делать уколы, прописанные Фэйтэном, то всегда ко всем пациентам зовут Летти, она одна «делает не больно». Когда-то Летти работала с животными и любила только их, сейчас её сердце принадлежит только фелинам. Но есть кое-кто, кого она ненавидит. Люди. Притесняющие и ненавидящие андроидов, люди, когда-то сжигавшие фелинов на кострах, как пособников нечистой силы. Летти ненавидит их и убьёт любого, кто посмеет тронуть её фелинов. Она ненавидит их молчаливо и вот уже больше пятнадцати лет принципиально не покидает Кошачий Квартал, чтобы не пересекаться с ними.