Текст книги "Прикоснуться к безумию (СИ)"

Автор книги: Romaria

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

8.

Я стоял, набросив простыню на плечи, и молча смотрел в окно. Тело сладко ныло после пережитого, дико смущая ощущением неги и довольства. Мелькнула неправильная мысль о том, что если бы телу сейчас было гадко и больно, мозгу бы было легче смириться со случившимся.

– Не нужно, не делай этого, – тихо попросил Том, подходя сзади и прижимаясь грудью к моей спине.

– И что, по-твоему, я делаю? – отстраненно спросил я.

Если честно, разговаривать с Томом мне не хотелось вообще. Один только звук его голоса сейчас вызывал в голове болезненные спазмы. Сразу вспоминался ласковый шепот и моя реакция на его действия.

– Тебе стыдно. И ты стоишь тут и придумываешь способы самонаказания, – рычаще хмыкнул Том, словно подслушав мои мысли. – А я не хочу, чтобы ты это делал.

– Не переживай, самонаказываться до такой степени, чтобы тебе потом с моими останками разбираться пришлось я не стану, – попытался съехидничать я. Получилось плохо.

– Не мучай себя. Зачем? Ведь тебе не было больно, – Том сцепил пальцы у меня на животе и уткнулся носом в макушку.

– Мучиться можно не только из-за боли, – возразил я.

– Вообще-то ты обижаешь меня сейчас. Об этом не подумал?

– И чем это? – очень интересно услышать его ответ. Я ведь ничего такого не сделал. А мог в морду дать или наорать хотя бы…

– Ведешь себя так, будто прикоснулся к чему-то грязному, от чего теперь никогда не отмоешься, – обиды в его голосе не было, зато он был насквозь пропитан такой усталостью, что я растерялся, понятия не имея, что говорить и как оправдываться.

Опять я думаю только о себе. Вот искренне терпеть не могу, когда со мной носятся как с хрустальным шаром, уделяя излишнее внимания, но почему-то с Томом постоянно веду себя именно так. Я молчал. Том тоже. Что нужно сказать и как оправдаться в голову, как назло, не приходило и, не выдержав этого напряженного молчания, я попросил:

– Том, отвлеки меня от мыслей…

– Как? – он очень серьезно отнесся к моей просьбе, поворачивая к себе лицом и заглядывая в глаза.

– Не знаю, – у меня вдруг появилась идея. – Помнишь, ты говорил, что в волка превращаться умеешь? Покажи…

– Уверен? – в глазах Тома промелькнуло сомнение, было заметно, что в целом он не против осуществить мою задумку.

В шок от неожиданной просьбы мой оборотень не впал. Наверное, за время нашего совсем короткого знакомства я его уже столько раз шокировать успел своими странными высказываниями, что способность удивляться чему-либо у него атрофировалась.

– Да, – желание посмотреть уже полностью завладело мной.

Почему-то казалась, что настоящий он именно там, внутри, скрытый от посторонних глаз человеческой оболочкой. И если я увижу его такого, мне откроется что-то очень важное. Я пойму, как мне быть и где искать выход.

Том отошел от меня на несколько шагов, смущая видом обнаженного тела: в отличие от меня, он даже простыню вокруг бедер не обмотал. А потом… я не понял когда и как это получилось. Смотрел, не отрываясь, и даже старался не моргать, а момент всё равно не уловил. Просто в одно мгновение передо мной стоя Том, почти уже привычный, со спокойным выражением на лице и всё так же никуда не девшимися кровавыми пятнами на груди и плече. А в другое, отчаянно моргая, я таращился на огромную, темно-серую псину, настороженно замершую посередине гостиничного номера.

Постояв немного, позволяя мне успокоиться и рассмотреть себя, он сделал осторожный шаг в мою сторону. Я инстинктивно дернулся назад. Интересно, а разум у него остался человеческим или тоже в звериный превратился? Какого черта, прежде чем лезть со своими просьбами, я все нужные аспекты досконально не выведал? А вдруг он нападет на меня сейчас?!

Но нападать на меня никто не собирался. Наверно все эмоции были написаны на моей испуганной физиономии, потому что Том сел, не пытаясь больше приблизиться, свесил голову на бок, глядя на меня умными совершенно человеческими глазами, и, видимо пытаясь успокоить, издал какой-то странный горловой звук – то ли тявкнул, то ли проскулил.

– Том, – позвал я и решился подойти поближе.

Он снова встал на ноги, еще раз тихо, ободряюще проскулил и даже хвостом вильнул, вызвав во мне неуместное веселье.

– Можно? – очень хотелось прикоснуться к нему.

Том снова удивительно человеческим жестом склонил голову, давая молчаливое согласие, и ткнулся влажным носом мне в ладонь. Я вздрогнул от неожиданности и испуганно отдернул руку. Мой волк снова замер неподвижно и успокаивающе. Интересно, кто здесь дикое животное, и кто кого, по идее, приручать должен? Думаю, пугливым зверьком сейчас выглядит отнюдь не Том. Эти мысли заставили смутиться и, наконец, набраться решимости. И я его погладил. По ощущениям очень на обычную большую собаку похоже… по виду, в принципе, тоже.

Рука прошлась от носа до шеи один раз, второй, и замерла между крупными, весело топорщащимися ушами. Том боднул лобастой башкой, чуть подкинув мою лежащую на его голове ладонь, заставляя продолжить исследования. Я засмеялся, чувствуя, как сковывающее меня напряжение начинает отступать. И все-таки они у него есть, мягкие чуткие ушки… Том дольно заворчал, повернулся, прижимаясь боком к моим коленям, и напрашиваясь на ласку. Шерсть на боках была длиннее и жестче, чем за ушами. А вот на животе, который он подставил, завалившись на спину и тем самым вынуждая меня опуститься рядом с ним на колени, мягкая и какая-то трогательно-пушистая.

Я гладил его длинными, неспешными движениями, приятно лаская кожу между пальцами мягкой шерстью. Том совсем по-собачьи дернул задней лапой, показывая степень своего удовольствия и вызывая у меня смех. Неожиданно я заметил выражение его морды… или точнее лица. Потому что выражение это было абсолютно осмысленным, наглым и насмешливым.

И тут до меня дошло. Я же на коленях перед ним стою, наглаживая, практически лаская в области паха.

– Ну, ты и гад! – возмутился я, поспешно отдергивая руку. Том фыркнул, почти рассмеялся и, вскочив на ноги, лизнул меня в щеку. – Фу, Том! Перестань! – заныл я с показным недовольством, уворячиваясь от облизывающего лицо шершавого языка, шириной с небольшую лопату. – Плохой песик, плохой… – оборотень в ответ заворчал недовольно и начал облизывать еще более интенсивно.

Он уже почти полностью забрался на меня, придавливая к полу своей огромной горячей тушей. Я беспомощно дергался под ним и хохотал до боли в животе. Неожиданно полное осознание происходящего и понимание того, что я смогу это принять, погребло меня под собой снежной лавиной. Да, я напуган, удивлен и растерян, но сходить с ума, как пытался убедить себя с самого начала, даже и не собираюсь. Всё что происходит, без сомнения кажется ненормальным для меня. Но еще более ненормальным, на мой взгляд, является то, что я почти точно уверен, что смогу прижиться в этом мире.

Замерев и раскинув руки в стороны, я лежал на спине, ошалевшим взглядом уставившись на вопросительно склонившего голову зверя. Том, уловив, что игры закончились, замер, нависая надо мной и вопросительно заглядывая в лицо, как бы без слов спрашивая: «Всё в порядке?» Я не двигался и никак не реагировал, хоть и прекрасно понимал: нужно подать какой-нибудь знак, показывающий, что я еще жив.

Вот оно, значит, какое, моё будущее… не милая, хрупкая блондинка, как всегда представлялось, а нечто по-мужски грубоватое, зубастое и крайне шерстистое. И что мне теперь делать? Вести себя с ним как? Я же, если честно, ни разу даже не задумывался о реальности наших отношений. Только чисто теоретически, чтобы разобраться, что и как у них там устроено. Но на себя-то не проецировал! Чтобы прямо представить: вот мы вместе, в одном доме… в одной постели… я с животом… потом детская кроватка, рядом с нашей большой кроватью и памперсы… О, Господи!

– Тебе плохо? Что случилось? – обеспокоенный голос принявшего человеческий облик Тома заставил дернуться и резко открыть крепко зажмуренные глаза. – Билл?

– Привет, – вот ничего лучшего, конечно, сказать я не мог.

– Привет, – настороженно отозвался Том. – Я что-то сделал? Испугал тебя?

– Нет, – почти правда. Он же и в самом деле не виноват, что я такая истеричка. – Просто накатило что-то, – я сел, немного отползая в сторону, и постарался собрать в кучу панически разбегающиеся в разные стороны мысли. Нафиг. Не до них сейчас. Решать проблемы будем попорядочку: сначала дела насущные. Том вон до сих пор в крови весь… – Ты как вообще?

– Хорошо, – удивленно посмотрел на меня оборотень. – А что со мной должно быть не так?

– Тебя вообще-то ранили вчера, – проворчал я, отводя в сторону взгляд. Чувство стыда за свою невнимательность, охватившее меня ночью, так никуда и не делось. – До сих пор вся грудь в кровище…

Том ошарашено уставился на упомянутую часть тела, будто до этого момента даже не подозревал, что с ним что-то не так.

– Ого, – протянул, наконец, он. – А я думаю, чего плечо так ноет…

– Тебе в душ надо, всю эту красоту смыть, а потом рану осмотреть тоже бы не помешало.

– Да её уже и нет, – отмахнулся оборотень, потерев место пореза. – Шрам только остался, но через несколько дней и он рассосется.

Я немного помолчал, не зная, что сказать.

– Я тоже в душ хочу. Давай по очереди. Кто первый?

– Не-а, – ухмыльнулся Том. – Вместе пойдем. Чего ждать-то? – я замотал головой, выставив руку в защитном жесте. Том нахмурился. – Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, но и не отпущу. Мы вместе. Думаю, ты и так уже это понял, – я настороженно кивнул, соглашаясь. – Тебе нужно ко мне привыкнуть, я понимаю, но если ты будешь шарахаться от каждого движения в свою сторону, этого никогда не произойдет. Я пошел мыться. А ты решай, будешь ждать своей очереди или всё-таки присоединишься ко мне.

И он спокойно вышел из комнаты, оставив меня терзаться сомнениями. Какого черта он именно в этот момент решил мне выбор предоставить?! Не хочу ничего решать! Вот просто до судорог не хочу. Не пойду никуда. Буду сидеть здесь и дожидаться своей очереди. Но… Том прав в одном. Пока я сам не захочу привыкнуть, ничего не получится. У меня сейчас есть два пути: могу продолжать изображать из себя блондинистую истеричку, от образа которой устал до смерти. Или всё-таки наберусь мужества и сделаю то, что должен.

На моё появление в душе Том никак не прореагировал. Даже не посмотрел, продолжая лениво намыливаться, когда я, беспрерывно бледнея, краснея и дергаясь, открыв дверь кабинки, шагнул к нему под водяные потоки. Всё время, пока мылись, мы вели себя подчеркнуто по-соседски. Передай гель – благодарю – не за что. Спасибо огромное Тому за понимание, он не пытался трогать меня или еще как-то контактировать. А я смотрел куда угодно, но только не на него. Долго я не продержался, закончив водные процедуры гораздо быстрее Тома.

– Есть хочешь? – спросил оборотень, присоединяясь ко мне, уже полностью одетому и почти высохшему.

– Хочу, – признался я и замялся, не зная, как спросить.

– Что? – с интересом глянул на меня Том.

Когда только он успел узнать меня настолько, что все эмоции и сомнения читает, словно в открытой книге? Для меня вот он до сих пор тайна за семью печатями. Или он просто намного внимательнее меня? Ладно, хватит тянуть время, забивая настоящее всякой ерундой. У меня действительно есть вопрос. Возник вчера, точнее сегодня… ночью.

– Том…

– Мгм? – отозвался оборотень, копаясь в своем рюкзаке, в поисках чистой одежды.

Даже не знаю: то, что он вроде как не обращает на меня внимания, демонстративно занимаясь своими делами, помогает или мешает решиться на вопрос? Наверное и того и другого понемногу.

– Ночью… – с трудом выдавил я, все-таки привлекая его безраздельное внимание.

– Да? – подтолкнул меня к продолжению фразы Том, когда я заткнулся после единственного произнесенного слова. А ведь разговор, наверное, не коротким будет… черт!

– Я про то, что было… ну… в конце… – да уж, к такому меня жизнь явно не готовила. – Ты сказал «узел», и пообещал потом объяснить.

– А, да. Прости, что заранее не предупредил, просто понятия не имел, что всё так получится, – вот уж кто точно сейчас никакого смущения, похоже, не испытывает. – Я ведь говорил, что у меня физиология от человеческой отличается. От зверя очень многое досталось, пусть на первый взгляд и незаметно. Слух намного лучше, зрение. Запахи чую, неподвластные человеку. Ну-у-у, и в этом тоже на волка похож. Слышал про узел и сцепку при оплодотворении у собак и волков? – я заторможено кивнул. – Вот и у меня так же, – мне кажется, или он этим фактом гордится? – Ты как себя чувствуешь? Точно не очень больно было? – вдруг забеспокоился Том, видимо, неправильно поняв значение моего ошарашенного внешнего вида.

– Нет… терпимо.

– А сейчас? – а сейчас я в ступоре и готов сквозь землю провалиться от смущения, но вот боли не испытываю точно. Так… ноет маленько, еще больше смущая напоминанием.

– Нормально… – до меня неожиданно дошло. – А как ты вообще это девушкам объяснял?! Ведь судя по тому, как уверено ты себя вел, это явно был не твой первый опыт.

– Билл, – Том попытался изобразить смущение, но получилось у него не очень-то хорошо.

– Выкладывай, – безапелляционно приказал я.

– Может быть, ты не знаешь, но вообще-то не обязательно кончать в партнера каждый раз, когда занимаешься сексом, – нагло ухмыльнулась эта псина-переросток. – Кроме того, человеческих девушек, неосведомленных об особенностях моего организма, у меня действительно было не так уж и много. Пару раз, не больше, да и то, когда в колледже учился. На вечеринках по пьяни… там и не такое незамеченным оставалось.

– А кроме этого? Ведь волчиц у вас мало, – ну не тянет он, на невинного и обделенного опытом! Особенно в данный момент: больно уж морда наглая и самодовольная.

– Есть ведь не только волчицы… – неразборчиво выпалил Том и как-то подозрительно засуетился, собирая свои вещи.

– Подожди! – возмутился я. Вот это уже и, правда, интересно. – Но ты же говорил, что с парнями никогда не был.

– Вообще-то я такого не говорил… – протянул он, приподняв бровь. Он что, от прямого ответа увильнуть сейчас пытается что ли?!

Я задумался, пытаясь дословно вспомнить разговор на эту тему. Когда это было? Во второй гостинице или еще в первой? Блин, сколько же всего произошло за это время. Ведь всего ничего знакомы, а впечатлений на годы вперед хватит… Так какая всё-таки гостиница? Первая! Точно первая, он мне еще тогда только-только про всю эту ересь с беременностью объяснять начинал, а я всё тупил и понять никак не мог, почему у них парни рожают.

– Я тогда спросил, не смущает ли тебя то, что я парень, а не девушка, а ты что-то про стаю и отца втирать начал… – из-за того что дословно пытался вспомнить сказанное, фраза получилось медленной и неторопливой, хотя эмоции, наоборот, резво скакали, пытаясь выбраться наружу.

– А что я тебе сказать должен был? – возмутился Том, защищаясь. – Да стоило только упомянуть, что у меня опыт с парнями имеется, ты бы со мной даже разговаривать не стал! Ведь выслушал тогда лишь потому что считал нас на равных в этом смысле. Скажешь не так? – я подумал и согласно кивнул.

Тут он прав совершенно. Рассказывать об этом мне в тот момент было нельзя ни в коем случае. И окажись я на месте Тома, тоже бы промолчал.

– А потом? – прощать его так быстро за сокрытие столь важной информации не хотелось. – Ты мог рассказать мне позже.

– Когда? – вздохнул Том. – Когда от Тао бегали? Или у Нейта дома, когда ты на меня злился и от Азуми взгляда отвести не мог? Или, может быть, я должен был прямо во время драки с эльфом, увернувшись от очередного удара, воскликнуть: «Билл, знаешь, а у меня раньше были парни!»

– Не надо на меня рычать, – я нахмурился, обиженно отходя к окну. – Согласись, моей вины в сложившейся ситуации вообще нет.

– Ты прав, – Том подошел и второй раз за утро обнял меня со спины. Даже подумать не успев, я напрягся, отстраняясь. – Только, может, объяснишь, как с тобой нормально разговаривать, если ты при каждом даже самом невинном прикосновении ощетиниваешься словно еж?

– Прости… – черт, вот теперь виноватым себя чувствую. – Дай привыкнуть, ладно?

– Ладно, – кивнул он и попросил: – Только ты привыкай, пожалуйста, побыстрее.

– Я постараюсь, – сказать легче, чем сделать. Но выбора у меня нет, а Том, если признаться честно, чувств вызывает много, но вот отвращения среди них нет. И не было никогда. Ни сегодня, когда он мне свою звериную сущность показывал. Ни в парке, когда я впервые увидел его красные глаза, зубы и когти. Ни в той первой гостинице, когда он рассказывал, что является потенциальным отцом моего возможного ребенка. – Том, а я это… уже? – неуверенно спросил я, вспомнив о главном.

– Не знаю, – с полуслова понял оборотень и зачем-то понюхал мои волосы. – Запах вроде не изменился. Он при беременности всегда меняется, у всех. И у обычных женщин, и у волчиц, и у доноров. Нежнее становится, слаще и в тоже время тяжелее, ощутимее. Не знаю, как точнее объяснить, но в любом случае, даже если да, подождать хотя бы несколько дней нужно. Пока слишком рано судить.

– А я есть хочу, – немного помолчав, выпалил я.

Пора завязывать с этой лирикой, пока я не погиб от ее переизбытка. Передозы – вещь вообще не самая полезная, особенно в моем не таком невозможном уже положении.

– Пошли, – рассмеялся Том и, быстро потрепав по волосам, отошел в сторону, пока я возмутиться не успел.

– Мы сюда не вернемся, да? – спросил я на улице, щурясь от не в меру яркого солнца.

– Не знаю, – Том пожал плечами, засовывая кошелек в карман, и тоже зачем-то на солнце посмотрел. – Я на всякий случай расплатился, чтобы проблем не возникло, на сутки же номер снимал. Но, если хочешь, эту ночь можем здесь же провести.

От мысли о еще одной совместной ночевке перехватило дыхание, а пульс ускорился, застучав где-то в висках. Вряд ли после всего случившегося Том согласится просто спать, да еще и, желательно, в кресле…

Визг автомобильных шин и встревоженный крик заставили резко оглянуться. Машина неслась прямо на нас, не сбавляя скорости. Сам я в такой ситуации точно ничего сделать бы не успел, совершенно растерявшись, но вот Том среагировал быстро. Резко развернулся, принимая удар на себя, а меня отбрасывая в сторону.

Упав на тротуар, я вскрикнул, больно ударившись копчиком и локтем. Сбившая Тома машина, развернувшись, вернулась к месту аварии. Я ничего не успел. Ни вскочить на ноги, ни хотя бы закричать, позвав на помощь, как меня, словно щенка, схватили за шкирку и затащили на заднее сидение. Я попытался освободиться, ударить, в надежде снова оказаться на свободе, но всё, на что меня хватило – это нелепо вывернув шею, глянуть в окно.

Том всё так же лежал на асфальте, не подавая признаков жизни и пугая меня до судорог своей неподвижностью.

9.

Я не знаю, сколько мы ехали, час, два или… минут двадцать всего? Я совершенно потерялся во времени и пространстве, забившись в самый угол заднего сидения и стараясь не привлекать внимания к собственной персоне. Впрочем, на меня и так особого внимания никто не обращал, смеясь и оживленно болтая о чем-то своем, будто меня здесь вообще нет.

Их было трое, привычно-красивых, светловолосых и похожих, как братья-близнецы. И я уже видел их раньше у дома Натаниеля. Тогда еще девушка была, тоже очень красивая, со странным именем, которое сейчас я никак не мог вспомнить. Том еще сказал, что они наемники, леопарды вроде бы?

Том…

Пришлось сильно зажмуриться, чтобы не дать выхода набежавшим на глаза слезам. С ним все будет хорошо, я уверен. Он сильный, ловкий, выносливый и нужно что-то посерьезнее несущейся со всей скорости машины, чтобы вывести его из строя. Да, он, наверное, ранен сейчас, но обязательно поправится, с его-то регенерацией. Просто ему нужно немного времени для восстановления. Интересно, а сколько ему понадобится, чтобы полностью выздороветь – несколько часов или дней?

Блин, о чем я вообще?! Не важно! Сколько бы ни потребовалось, я буду вести себя тихо, максимально послушно, чтобы не влипнуть в новые неприятности, дожидаясь, когда он придет и заберет меня. Я обязательно его дождусь в целости и сохранности, ведь если со мной что-нибудь случится, он расстроится, а ему нельзя, он ведь и так ранен. Снова захотелось плакать.

Дурдом какой-то. Это от нервного перенапряжения со мной черт знает что творится, или организм под новую роль трепетной нежной жены и матери в очень неподходящий момент решил подстроиться? Да ну, нафиг! Не собираюсь я вселенский плач устраивать на потеху и без меня прекрасно веселящейся публики!

Принятое решение помогло успокоиться и взять себя в руки. Глубоко вздохнув, я наконец додумался глянуть в окно, соображая, где мы находимся. Мелькающий за окном пейзаж ничем не помог. Дома-дома-дома… одинаково высокие и безликие. Я ведь всю жизнь живу в этом городе, а стоило выбраться за пределы родного района, как совершенно перестал понимать, где нахожусь.

Нет, все-таки времени на дорогу мы потратили явно не минуты, выехав куда-то почти за город и очутившись в частном секторе. Домов как таковых я больше не видел – только высоченные заборы с торчащими над ними крышами. Наконец машина сбавила скорость, почти останавливаясь; коротко и противно вякнул клаксон, резанув по нервам; зашуршал под колесами гравий. Звуки, в которые я настороженно вслушивался, ничуть не помогали определить местонахождение, зато настраивали на то, что из машины скоро придется выходить.

Когда один из леопардов открыл передо мной дверь, я не сомневался ни секунды. Собрав в кучу все имеющееся у меня высокомерие, глянул на него, очень надеясь, что получилось пренебрежительно и сверху вниз, а не жалко и испуганно, и выбрался наружу, очутившись почти на крыльце большого двухэтажного дома. Нас уже ждала та самая невероятно красивая девушка, и имя ее я все еще не мог вспомнить, как ни старался.

– С волком проблем не было? – тут же раздался деловитый вопрос, и ее красота для меня немного потускнела. Черт, да как же ее зовут-то?! Никогда ведь на память не жаловался, а тут словно дыра.

– Нет, – коротко отозвался один из леопардов.

– Это как посмотреть, – одновременно с ним задумчиво протянул другой. – Понюхай его, – меня бесцеремонно толкнули в плечо, заставив поморщиться от боли – рука у парня явно не из легких… – От него сексом за версту прет. Волчонок-то наш шустрым оказался.

Стыда из-за беспардонного обсуждения моей личной жизни посторонними не было, зато стало дико неприятно от того, как они отзываются о Томе. Откуда-то из глубины начала подниматься мутная, непривычная для меня злоба. Я ведь не знаю что с ним, как он… Он вообще жив? Как бы я ни пытался уверить себя, что да, вероятность того, что нет, была, и от этого становилось даже не страшно, а… пусто, наверное

– Вполне вероятно, что он уже совершенно бесполезен. Что делать будем? – обсуждают, будто я неодушевленный предмет какой-то, как покупку новой тумбочки – подойдет к интерьеру или нет?

– Отведи его в комнату, – наконец вынесла вердикт… хрен знает как ее там. – Я заказчику позвоню и Барни, пусть приедет, у этого анализы возьмет, чтобы наверняка знать, залетел он или нет.

И я, дурак, еще возмущался, что относятся ко мне как к выставленной на продажу вещи. Вот уж нет. Не было такого раньше ни разу. Что бы ни делал Том, как бы ни поступал, он всегда относился ко мне уважительно, интересуясь моим мнением и считая меня равным себе. А в их поведении даже намека на уважение не видно. И уж если когда и уместно вспомнить про магазин и покупки, то здесь и сейчас.

Комната, в которую меня привели, произвела совершенно дикое впечатление. Она была такой домашней и уютной… и настолько не вязалась с ситуацией, что стало противно. Мягкие бежево-коричневые тона, толстый ковер на полу и плюшевое, теплое даже на вид светло-коричневое одеяло на огромной деревянной кровати с красивой резной спинкой. Очень похоже на спальню родителей в нашем старом доме. Интересно, сколько мне здесь торчать придется? Я ведь долго тут не выдержу… лучше бы уж снова был безликий, казенный отельный номер, одним своим видом доказывающий, что все происходящее на «норму» не тянет, чем это.

– Под дверью кто-нибудь обязательно будет дежурить, так что сбежать даже не пытайся. Через пару часов поесть принесу, – буркнул леопард и вышел, оставляя меня одного.

Я еще раз осмотрелся по сторонам, приглядев удобный квадратный серый пуфик, подтащил его поближе к окну, сел и задумался. Хотя «задумался» – это громко сказано. Сначала мыслей вообще не было никаких, только пустой вязкий вакуум. Я просто бездумно сидел, уставившись на росшую за окном огромную дымчато-голубую ель, красивую, аккуратную и ухоженную, как в парке. Я такие только в парках раньше и видел. У нас ведь они не растут, их естественная среда обитания – запад северной Америки. Интересно, сколько она в высоту? Они ведь, бывает, до сорока метров вырастают, но это редко. Обычно пониже, метров двадцать пять – тридцать…

Почти физически почувствовав, как мысли в моей голове зашевелились, вставая на правильные места, я зажмурился на мгновение, рефлекторно вскочив на ноги. Идти было совершенно некуда, если только по комнате круги наматывать, но слишком уж это похоже на мечущихся по клетке зверушек в зоопарке – идеальная в моем положении ассоциация. Глубоко вздохнув, я заставил себя снова сесть.

Что? Мне? Теперь? Делать? Сколько дней тут торчать? Чего ждать? К чему готовиться? Том придет?.. Нет. Не так. Когда придет Том? И что делать потом, когда он придет и заберет меня? Как мне жить дальше? Это очень странно, что я уже почти смирился с тем, что жизнь моя теперь полностью изменится, перевернутая с ног на голову сказочными чудовищами? А как же моя старая жизнь? Работа, учеба, семья?..

Ни на один из этих хаотичных бестолковых вопросов ответов у меня не было, и как их получить, я пока понятия не имел. А если начать с того места, когда этот клубок запутываться начал? Мари, больница и чужеродно выглядящий в нашем маленьком уютном кафе Том… Работа. Вот с нее и нужно начинать. Первым делом надо разобраться с ней и с учебой. Если и дальше не давать о себе знать, меня искать станут, семье позвонят, контактные телефоны у Антонии, например, точно есть, у старосты группы в универе вроде бы тоже были, а родители панику поднимут, только заподозрив, что я пропал…

Услышав щелчок открывшегося дверного замка, я вздрогнул от неожиданности и с недоумением уставился на вошедшего в комнату леопарда, легко держащего одной рукой тяжелый, нагруженный едой поднос. Ничего себе, я задумался… это уже два часа прошло что ли?

– Как тебя зовут? – мой голос звучал невозмутимо, и это радовало.

– Что? – покосился на меня леопард, ставя поднос на низкий кофейный столик. И что тут непонятного? Совершенно обычный и закономерный вопрос, по-моему…

Я с трудом подавил желание рассмеяться, представив его реакцию, хотя бы на один из тех вопросов, что я задавал Тому.

– Я спросил, как тебя зовут, – повторил я. А что, мне не трудно, раз до человека с первого раза не доходит. – Должен же я знать, как к тебе обращаться, если мне что-то понадобится.

– А тебе что-то надо? – он принципиально на мой вопрос отвечать не хочет, что ли?

– Да, – ну и фиг с тобой, киса моя, не очень-то и хотелось. – Мне нужен телефон, я должен позвонить родителям и…

– Нет, никаких звонков, – поставив поднос, леопард явно собрался уходить, показывая, что разговор окончен.

– Ладно, – моя покладистость заставила его немного притормозить. – Только через пару дней, когда меня полиция начнет разыскивать, как без вести пропавшего, не удивляйтесь. Я не собираюсь никому говорить, где нахожусь, да и не смог бы, даже если хотел, ты сам это прекрасно понимаешь, – я поторопился закончить свою мысль, видя, как он нерешительно замялся на пороге. – Если я в ближайшее время не дам о себе знать, меня будут искать. Почему я не вышел на работу, начнут спрашивать у родителей, а те сообщат в полицию о моем исчезновении, – в принципе, это могло бы стать выходом из сложившейся ситуации, но я не хочу впутывать во все это свою семью. Том говорил, что никто не причинит мне вреда, и я о-о-очень надеюсь, что он не ошибался. – Я просто возьму несколько дней отгулов и дам семье знать, что со мной все в порядке.

Ничего не ответив, леопард ушел, но вернулся буквально через несколько минут, держа в руке телефонную трубку.

– Ни одного лишнего слова, понял? Иначе хуже будет… – я согласно покивал, с трудом сдерживая радость, и нетерпеливо протянул руку.

Наврать старосте о том, что заболел неожиданно тяжело и не появлюсь на учебе в ближайшие пару недель, труда не составило. Как я потом буду нагонять пропущенное перед самыми выпускными экзаменами, никого не интересовало, у всех своих забот хватало, а близких друзей, которым мои проблемы действительно были бы интересны, у меня не было. На секунду даже обидно стало – столько лет вместе учимся, а на то, что со мной что-то могло случиться всем абсолютно наплевать.

С работой было немногим сложнее: Антония задала кучу вопросов, на половину которых сама же и ответила, перемежая все это причитаниями о том, что мне необходимо лучше питаться, а то теперь срочно на мое место кого-то искать придется, так как еще без одного человека они не справляются. Мне оставалось только поддакивать, стараясь, чтобы звучало в меру покаянно.

Слушая ее трескотню, я чувствовал, как дышать становится трудно, будто сказанные Антонией слова перекрывают мне доступ кислорода. Почему раньше, до знакомства с Томом, я никогда не ощущал такого болезненного одиночества? Ведь все же было хорошо. У меня была совершенно нормальная жизнь с четкими целями и далеко идущими планами, которые я успешно реализовывал, так почему сейчас это изменилось? В какой именно момент мне стало наплевать на свои старые мечты, почему я не заметил, что у меня начали появляться новые?

– Дорогой, куда ты пропал?! Марк в себя пришел! – выпалила мама после первого же гудка. – Мы с Мари по очереди несколько часов уже до тебя дозвониться не можем, даже домой к тебе ездили, но тебя там нет! – сообщила она таким тоном, будто я могу об этом не знать. Стало легче. Нет, все-таки, хорошая у меня семья… – Хотели уже в полицию заявить, но решили еще немного подождать, ведь знаем, что если из-за ничего панику подняли, тебе это очень не понравится.

– Спасибо, мам, – искренне поблагодарил я, сам точно не зная за что: за то, что в полицию звонить не стали, или за то, что искренне беспокоятся и любят? – Ты прости, что так получилось, – я лихорадочно пытался найти причину своему поведению – соврать еще раз, про забытый в сумке телефон, не вариант – стараясь не обращать внимания на насмешливый взгляд внимательно вслушивающегося в мои разговоры леопарда. Он ведь наверняка слышит не только то, что говорю я, но и то, что говорят мне. Том вот точно слышать может… отбросив все отвлекающие мысли, я сосредоточился на разговоре. Вспомнилось, как Мари объясняла, почему с незнакомого номера звонит. – Я телефон убил, уронил на пол и он разбился. Ездил новый покупать, и мы с вами, наверное, разминулись. Слушай, а Мари не сильно обидится, если я в больнице не появлюсь?