Текст книги "Прикоснуться к безумию (СИ)"

Автор книги: Romaria

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

11.

Мысли в голове скакали бодро и весело, я же, в отличие от них, сидел застывшей статуей на закрытом крышкой унитазе в квартире орка, с которым мы теперь вроде как братья. У меня будет ребенок. У меня. Ребенок. И рожать его предстоит не какой-то залетевшей от меня девушке, а именно мне. Рука сама потянулась к животу в нелепом жесте, не раз виденном раньше в дурацких мелодраматических сериалах, которые так любит мама…

Ну уж нет! Про маму я сейчас точно думать не хочу, просто не в состоянии. Вот как я ей всё происходящее объяснять должен? Сомневаюсь, что она спокойно сможет воспринять новость о том, что выдуманные киношные монстры – это на самом деле никакая и не выдумка. Да ей для полного «счастья» даже орки с вампирами не понадобятся, одного меня пузатого за глаза хватит.

Раздался стук и приглушенный дверью голос Тома позвал меня по имени. Я зажмурился, отгораживаясь и продолжая вяло копаться в своих мыслях и страхах. Ребенок… маленький, беспомощный. Мой. Наш с Томом. На кого он больше похож будет – на меня, или на него? Ну, экстерьером, думаю, точно в Тома пойдет…

Истерично хихикнув, я закрыл лицо руками, справляясь с подступающей паникой. Я не хочу… не готов. Да какой из меня родитель получится, если до меня только через сутки дошло, что я беременный? Да я даже не знаю толком, папой я буду или мамой?! Очень надеюсь, что мой вчерашний загул малышу не навредит. А кто родится, интересно, мальчик или девочка?.. Хорошо бы девочка, с ними, говорят, проще… или Том мальчика хочет? Почему я у него об этом ни разу не спрашивал? Или спрашивал? Не помню…

В дверь снова постучали, и я, наконец, нехотя поднялся на ноги, решив, что пришла пора выбираться из моего специфического убежища. Оттого что я здесь сижу, все равно ведь ничего не изменится. От судьбы убежать не получится. Если мне предначертано пройти через это все, значит, так тому и быть… Блин, мысли-то какие сакраментальные, пафоса-то сколько. Прямо патриот, голой грудью кидающийся на амбразуру ради защиты своей Родины, а не перепившее беременное нечто, страдающее от похмелья и чувства вины.

Решительно щелкнув замком, я дернул ручку входной двери, еще более решительно открыл рот, собираясь что-то сказать… и уставился на стоящего с той стороны Тома, моментально растерявшись и не зная, что делать дальше. Не помню, когда в последний раз мне было настолько неуютно.

– Привет, – ага, еще по плечу его похлопать, спросив: «Как дела, бро?», и совсем замечательно.

– Здравствуй. Голова сильно болит? Я таблетки купил, выпьешь? – словно чужие разговариваем.

Голос Тома казался чуть более хриплым, чем я запомнил. В очередной раз мысленно обругав истеричкой, теперь еще и беременной, я все-таки заставил себя поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. Том выглядел осунувшимся и каким-то бесконечно уставшим, словно за эти несколько дней, что мы не виделись, повзрослел до своего настоящего возраста. Или он еще поправился не до конца? Какие у него повреждения, после того как машина сбила, были? Вдруг что-то серьезное, вроде внутреннего кровотечения? Марк вон вообще в аварии чуть не погиб и в коме несколько дней провел, а у Тома даже времени на восстановление толком не было…

– Как ты? – вопрос вырвался непроизвольно.

Не думая о том, что делаю, я шагнул ближе и прижал ладонь к его щеке, проверяя на наличие температуры. Вроде не горячий… Длинно выдохнув, Том чуть повернул голову, утыкаясь лицом мне в руку. Дышать почему-то стало легче. Хорошо, что он снова рядом.

– Нормально, – тихо хмыкнул теперь, похоже, окончательно и бесповоротно мой волк, и внимательно оглядел меня с ног до головы.– А ты?

– Тошнит, голова болит, будто по ней молотком стукнули, а еще стыдно и есть хочу, – честно перечислил я список испытываемых ощущений. – А когда одновременно тошнит и есть хочешь – это нормально, как думаешь?

Том издал странный звук, похожий на рычащий смешок, протянул руку, видимо, собираясь ко мне прикоснуться, но, увидев мои панически расширившиеся глаза, отошел подальше, спрятав появившуюся было улыбку. Вот что я за человек такой, а?! И себя собственными дурацкими мыслями извел и ему все нервы вытрепал!

– Знаешь, – попытался я смягчить снова возникшую неловкость, – от таблетки я бы сейчас не отказался.

– Я пакет на кухне оставил, на радость твоему собутыльнику, ты бы лекарство выпил, пока еще есть что…

Лекарство я выпил. И даже, почувствовав себя лучше, позавтракал, доев остатки вчерашних бутербродов, – сегодня, они казались не менее вкусными, чем вчера, – услужливо предоставленные мне Тао. Орк был тих и зелен, сидя в уголке забавно маленькой для него, по-домашнему уютной кухни, и потягивая чай. Том молча смотрел в окно, отказавшись от предложенного напитка, и вообще, дружеское общение как-то не клеилось.

– Нам пора, – наконец вынес вердикт оборотень.

Я согласно покивал, не став спорить и, под недовольным взглядом Тома, начал прощаться с Тао, не забыв обменяться с ним номерами телефонов. Мы же теперь братья как-никак. Куда мы поедем, я не спрашивал, почему-то было совершенно все равно. Но вот то, что мы не стали ловить такси, как обычно, а прямым ходом отправились к припаркованной у газона машине, меня заинтересовало.

– То-о-м, – протянул я, забираясь в салон и устраиваясь на пассажирском сидении. – А нам разве не опасно на твоей машине ездить? Ты же говорил, что все знают о том, как она выглядит. Или это не твоя?

– Моя, – не глядя на меня, отозвался оборотень, поворачивая ключ в замке зажигания. – Просто, пока я тебя искал, не до такси было, на своей машине удобнее. А сейчас уже не важно. Охотиться на тебя больше никто не будет. Незачем.

– Почему?! – нет, новость, конечно, отличная, но с чего бы такие перемены? – Что-то измени?.. – и тут до меня дошло. Для остальных, я ведь бесполезен теперь как донор и могу принадлежать только ему, но Том-то об этом откуда знает? – Том?!

– Дома поговорим, ладно? – интересно, дома – это где?

Оказалось, что «дома» – это в моей квартире, которая показалась мне совершенно чужой, похожей на очередной гостиничный номер. Какая-то тусклая и необжитая, с уже осевшей на мебели пылью, ничего кроме чувства неловкости она не вызывала. А я ведь так мечтал вернуться сюда все время моих скитаний. Мне что, теперь нигде места нет?

– Как ты узнал? – чувствуя, что начинаю злиться, задал я главный вопрос, не став ходить вокруг да около.

– Барни сказал, – юлить, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, Том не стал. И почему я не удивлен, что они знакомы? Этот их коллективизм и всеобщая дружба, уже неслабо бесить начинают, а в свете происходящих событий, лично мне, так вообще почти насмешкой какой-то кажутся. – Да даже если бы и не знал, сразу понял, как только к тебе близко подошел.

– Почему? Что со мной не так? – моментально насторожившись, полез я с вопросами.

– Я тебе про изменяющийся во время беременности запах рассказывал? – я согласно кивнул. – Ну вот. У тебя тоже изменился… – Том прикрыл глаза и глубоко втянул воздух, улыбнувшись при этом настолько блаженно, что тут же захотелось его побольнее стукнуть. Однако улыбка его пропала так же быстро, как и появилась. Он нахмурился, посмотрев на меня с упреком: – Чуть не прибил тебя вчера… это надо было додуматься напиться, да еще и с Тао. О чем ты вообще думал?

– Прости. Оно нечаянно так получилось, – я теперь от этого вязкого, липкого стыда вообще никогда не избавлюсь?!

– Не важно. Просто… не делай так больше, – чуть опустив голову, Том потер шею ладонью, огляделся по сторонам и снова посмотрел на меня. – Думаю, сегодня переночуем здесь, а завтра с утра домой поедем, – значит, получается, моя квартира – это всё-таки не «дом», а очередной перевалочный пункт? Я нахмурился. Том же, не замечая моего недовольства, продолжил строить планы: – Выедем до полудня, скорее всего к вечеру будем на месте. Тебе времени вещи собрать хватит? В принципе, можно еще на сутки здесь задержаться, если тебе нужно. Завтра тогда к Нейту съездим, он просил к нему заглянуть, но я хочу поскорее домой попасть. Из вещей ничего особенного не бери, только самое необходимое на первое время, а все остальное уже потом…

– Том, стой! – решительно прервал я его планирование моего ближайшего будущего. – Я, конечно, всё понимаю. Ты, в отличие от меня, прекрасно знаешь, что делать, и уже всё по полочкам разложить успел, но кое о чем забыл.

– О чем? – нахмурился оборотень.

– Меня спросить. У меня, до знакомства с тобой, своя жизнь была, помнишь? И неплохо бы это учитывать, когда планы на новую строить начинаешь, – то, что никто не воспринимает меня как самостоятельную личность, способную думать, уже порядком достало. И, наверное, впервые, с тех пор, как всё это началось, я по-настоящему разозлился. Почти привычные страх и непонимание происходящего как-то сами собой отошли на задний план, оставив только злость и обиду. – Меня достало, что за меня все всё решают! Переставляют с места на место, как табуретку… по-твоему, это действительно так легко? Покидал пару джинсов в сумку – и вперед в новую жизнь?!

– И что в этом сложного? – то, что Том тоже начинает заводиться, я видел, но остановиться уже не мог.

– Тебе по пунктам перечислить? – куртка, которую я почему-то так и не снял, стала удушающе-жаркой и неудобной. Вжикнув молнией, я стянул её и, не глядя, отбросил куда-то в сторону дивана. – Ладно, я могу. Начнем с мелких и чисто бытовых… во-первых – это не моя квартира, я её снимаю, и прежде чем съехать окончательно, я должен разорвать договор об аренде и уладить все финансовые вопросы. Во-вторых – с работы меня до сих пор никто не уволил, по крайней мере, я так думаю, так что придется увольняться самостоятельно. В-третьих – учеба. Мне до получения диплома несколько месяцев осталось. Я ради этого не один год пахал, как конь, без сна и продыха, и бросать все сейчас, у самого финиша, даже ради тебя и твоих высоких целей не собираюсь, – его глаза стали ярко-красными, а желваки заходили ходуном, намекая на появления клыков, но страшно мне не было. Тома я не боялся. Совсем. – Кроме того, ты мне с момента знакомства про свою семью твердишь, но, прости, у меня как бы своя тоже имеется, и исчезнуть вот так просто, ничего им не объясняя, я не смогу.

Перечисленные мной причины были действительно вескими, но главную я озвучить пока не решался. Если честно, я все еще цеплялся за свою старую жизнь, боясь отпустить её окончательно. Ну не представляю я, как мы с Томом будем жить долго и счастливо! Что я буду делать помимо воспитания детей? Я ведь профессию получить хотел, сделать успешную карьеру, купить квартиру, а сейчас что? Должен стать примерной домохозяйкой, жить в пригороде в небольшом милом домике и рожать в год по ребенку ради увеличения популяции современных оборотней?! Кстати, лучше бы этот неожиданно придумавшийся милый домик только Тому принадлежал, потому что с его родителями, будь они хоть сто раз замечательными, я точно жить не стану!

И всё это помимо того, что парни в плане секса мне до сих пор не очень-то и симпатичны. Да, секс с Томом у нас был, и, кажется, мне даже понравилось, но… я ведь толком не помню ничего. Тогда всё произошло настолько внезапно и неожиданно, что я в шоке был, так и не поняв до конца, что же случилось, и сейчас мне тупо страшно.

Том вдруг протяжно выдохнул, глаза стали по-человечески карими, а плечи устало поникли.

– Прости, – одно-единственное произнесенное им слово прозвучало совершенно искренне, вышибив из меня как минимум половину моего праведного гнева. – Ты прав. Прав во всем. Но что бы ты обо мне ни думал, я тоже человек. И я за всю жизнь так не боялся, как за эти дни, что тебя искал. Так боялся опоздать. Думал, вдруг не успею, тебя увезут куда-нибудь далеко, и я никогда тебя не найду. А потом, когда к леопардам пришел, а тебя там не оказалось… – Том скривился как-то болезненно, а мне почти нестерпимо захотелось подойти и обнять его, успокаивая. Странное чувство. Очень для меня непривычное. – Пойми, я просто устал и хочу домой. Чтобы всё, наконец, наладилось и стало нормальным…

– В том-то и проблема, Том, – снова перебил его я, но на этот раз, гораздо мягче. – Нормальным для тебя. А я понятия не имею, что мне делать. Когда уже для меня это «нормально» будет? – признался я, решив быть до конца честным. – Я ведь до сих пор, в себя прийти не могу, от того, что вокруг творится. Оборотни, орки, вампиры и беременеющие от них доноры… ты не подумай, я во все это уже верю, и, наверное, даже почти смирился, но для меня это всё еще звучит так, как если бы кто-нибудь начал на полном серьезе рассказывать мне про аллигаторов в канализации или сомов-убийц, – откуда взялись эти самые сомы-убийцы, я понятия не имел, но несло меня не по-детски. – Для меня «нормально» – это диплом, поиск работы, а потом, через несколько лет, постоянная девушка, которая, если повезет, согласится стать моей женой. Наша с тобой главная проблема в том, что моё «нормально» с твоим не стыкуется.

– И что ты предлагаешь?

– Что? – я растерялся.

– Ты не хочешь делать то, что говорю я, – пожал плечами Том. – Значит, предложи свой вариант. Никакой опасности больше нет. Ты теперь мой, – меня слегка передернуло от того, с какой уверенностью он это сказал. – До того как беременность заметна станет, у нас есть как минимум пара месяцев, может, чуть больше. Давай сделаем то, что хочешь ты. Предлагай.

– Я не знаю, – я на секунду зажмурился, чувствуя, как снова начинает болеть голова. – Наверное, я хочу чего-нибудь привычного, совершенно стандартного. Сходить к Марку в больницу и увидеться с сестрой и мамой. Решить проблемы на работе и в университете. А еще привыкнуть к мысли, что внутри меня растет ребенок, – как смягчился взгляд Тома, при слове «ребенок» я заметил, но предпочел не заострять на этом внимание. – Не думаю, что для этого понадобится много времени, но проблема ведь не в этом. Ты и сам знаешь.

– А в чем? – хочет, чтобы я это прямым текстом сказал? Ну, ладно.

– Я совершенно не представляю, как я буду жить с тобой.

– С оборотнем? – глаза Тома полыхнули красным, но мне почему-то показалось, что это не от злости.

– Вообще-то, я имел в виду, что мы с тобой немного одного пола, и я уже говорил, что меня это категорически не устраивает.

– Прости, но тут я бессилен. Исправить ничего не могу, – криво ухмыльнулся Том.

– Ну… – я замялся, не зная, как предложить. – Нам ведь не обязательно прямо, жить вместе. Нет, от ребенка я отказываться не собираюсь, отдавая его тебе на воспитание, он такой же мой, как и твой! – я поторопился исправить оплошность, боясь, что меня неправильно поняли. Мой ребенок, не важно, сделал я его или родил, без меня жить не будет. – Но быть настоящей парой нам ведь незачем? Можем просто вместе его воспитывать, живя в одном доме… ну, как соседи, понимаешь?

– Нет.

– Том…

– Нет, – настолько серьезного взгляда я у него еще не видел. – Если станем жить вместе, а мы станем, то это будет именно вместе и никак иначе. Даже если бы ребенка пока еще не было, тебя я бы уже все равно не отпустил. Когда я сказал, что ты теперь мой, я говорил только о тебе. Не о ребенке. Ты. Мой. И жить мы будем вместе.

Я изумлено уставился на него, пытаясь осмыслить услышанное. Это ведь почти признание сейчас было, да? Первый намек на чувства с момента нашего знакомства. Не просто «хочу создать свою стаю, чтобы порадовать отца, пока он жив», а почти прямое «ты мне дорог»? Вот это уже на самом деле страшно.

– Том… я… я…

Ну и что, собственно, «я»? А ничего. Дурак я, вот что. Я совсем запутался. В себе. В жизни. В своих чувствах? Да, все что происходит – дико. Да, я хочу вернуться в привычное русло. Да, парни мне не нравятся. Я ведь прав? Прав.

А вдруг прав все-таки не я, а мой организм? Ведь выбрал же он Тома после одного-единственного раза. Причем особого сопротивления с моей стороны тогда не последовало.

Если задуматься… я ведь уже беспокоюсь за него. Переживаю, как он, где, всё ли с ним в порядке? Я же ни о чем другом думать не мог там, в доме у леопардов, пока ждал, когда он за мной приедет. Именно его ждал. Ни на секунду не усомнившись, что он спасет и что я ему нужен. И пусть мои чувства к нему совершенно не похожи на влюбленность, что я раньше пару раз испытывал, но… ведь что-то же есть? Он мне не безразличен – это факт.

Я вздрогнул от неожиданности, почувствовав ладонь Тома на своей щеке и, резко подняв голову, встретился с его взглядом. В его глазах плескался странный коктейль из усталости и абсолютной убежденности в своих действиях. Он всё решил для себя, а мне остаётся только смириться с этим его решением. Его бесполезно сейчас переубеждать и что-то доказывать. Всё равно сделает по-своему. Я настолько четко осознал это, будто он вслух сказал.

Несколько секунд Том смотрел мне в глаза, словно убеждая, что выбора у меня нет, а потом притянул ближе к себе и поцеловал. И, пожалуй, именно этот поцелуй я буду считать нашим первым. Уверенный, без намека на злость, агрессию или отчаяние, он показался каким-то… настоящим, что ли? Таким, какими и должны, по идее, быть поцелуи, а не то, что у нас с ним раньше происходило.

Пальцы Тома зарылись в мои волосы, мягко оттягивая голову назад. Губы приоткрылись, уговаривая последовать их примеру и сделать то же самое. И я сделал. Расслабился и, позволяя ему полностью завладеть инициативой, чуть приоткрыл рот. Это было странно. Впервые с момента нашего знакомства я точно понимал, что делаю. Для меня вообще, кажется, все происходящее сейчас было «впервые».

Целоваться с Томом – это совершенно не то же самое, что целоваться с девушкой. Обычно инициатива исходила от меня, а они соглашались и позволяли. Сейчас вёл Том, а соглашаться и уступать приходилось мне. Это было до жути непривычно и немного пугало. Никогда не был ведомым. Ни в чем, а тут…

Том чуть прихватил зубами мою нижнюю губу, заставив отвлечься от мыслей и сосредоточиться на ощущениях. Кончик его языка прикоснулся к моим зубам и как-то ненавязчиво, будто так и надо и ничего необычного не происходит, проник глубже. От первого прикосновения его языка к моему, дыхание сбилось и захотелось сбежать. Слишком интимно и… правильно?

– Том, подожди, подожди… – зашептал я, пытаясь отодвинуться.

– Чего?

Я растерялся, не зная, что ответить. И правда, а чего, собственно, ждать? Ничего нового и более странного, чем уже произошло, больше не будет. Мне не страшно. Не противно. Скорее наоборот, если уж быть совсем честным, хотя бы с самим собой. Насиловать меня или причинять боль тоже никто не собирается, так чего я опять задергался? Может, пора уже успокоиться и пустить всё на самотек? Хотя бы попробовать? А если уж совсем не покатит, сказать «нет» я всегда успею. Том остановится, как бы далеко мы ни зашли. Он никогда не станет меня принуждать, настаивая на чем-то, чего я не хочу. В этом я уверен абсолютно, на сто процентов.

Наверное, именно эта безоговорочная уверенность в нём и неуверенность в себе и заставила посмотреть моему оборотню в глаза и выдавить с трудом:

– Пойдем в спальню…

Забавно, я уже привык к красным вспышкам в его глазах и точно знаю, что означает каждая из них. Оттенок у этого красного разный, что ли? Вот сейчас, например, он очень яркий, но совсем не агрессивный. Теплый, как огонь в камине.

Молча сжав запястье пальцами, Том потянул меня в сторону спальни. Шторы на окнах, которые не открывались неизвестно сколько времени, создавали полумрак, благодаря чему смущался я немного меньше, чем в ярко освещенной гостиной. Веду себя, как девственник… самому смешно.

А вот Том моего смущения и неуверенности, похоже, не разделял совершенно. Быстро избавившись от большей части своей одежды и оставшись только в низко сидящих на бедрах свободных джинсах, он уверенно потянул вверх уже мою футболку. Стащив её и кинув прямо на пол, он, не теряя зря времени, потянулся к пуговице на джинсах, расстегивая сначала её, а потом и молнию. Почему-то появилось ощущение, будто я пластиковая магазинная болванка, которую собираются переодеть в новую одежду. Еще бы из стороны в сторону покрутил для полноты ощущений. Обращается как с манекеном – до обидного деловито и безэмоционально.

Но возмутиться этим я не успел, потому что стоило мне остаться полностью обнаженным, как поведение Тома кардинально изменилось. Он замер, пристально, не моргая, уставившись на меня и дотошно разглядывая каждый миллиметр моего тела. Его дыхание участилось. Зрачки расширились, поглотив радужку и где-то в глубине вспыхивая красными бликами. Издевательство какое-то.

– Перестань так на меня смотреть. Это смущает, – не выдержав, пробормотал я, глядя куда угодно, только не на него. Раздавшийся в ответ низкий вибрирующий смешок заставил резко вскинуть взгляд и скрипнуть зубами от вида самодовольный ухмылки.

– А мне нравится. Выглядишь таким порозовевшим и… миленьким.

– Каким я выгляжу?! – вот это и правда было обидно.

Том засмеялся тихо и хрипловато и, не давая высказать всё, что я о нем думаю, заткнул поцелуем. Совсем другим, не таким, как в гостиной. Наглым, собственническим, сексуальным до мурашек по позвоночнику. Одна его ладонь зарылась мне в волосы, фиксируя голову так, чтобы целовать было удобнее, а другая собственническим жестом устроившись между лопатками, принялась скользить по обнаженной коже спины, то ли изучая, то ли лаская, я так и не понял.

Оторвавшись от моих губ, Том сначала прижался к скуле, а потом, будто пробуя на вкус, повел языком ниже, спускаясь к шее и оставляя на ней едва ощутимую влажную дорожку. Я вздрогнул всем телом, а бедра непроизвольно дернулись вперед, пытаясь найти точку соприкосновения: шея у меня всегда была очень чувствительной.

Видимо, всё прекрасно поняв по моему поведению, Том начал действовать более настойчиво, даже агрессивно. Зубы ласково прихватили мочку уха, тело прижалось к моему вплотную, а лежащая на моей спине рука спустилась ниже к пояснице, прикасаясь кончиками пальцев к ложбинке между ягодицами.

– Том, подожди…

– Билл, – недовольно рыкнул он прямо мне в ухо. Влажную кожу обдало горячим дыханием, тонкие волоски на шее, судя по ощущениям, встали перпендикулярно коже, а из горла вырвался тихий, похожий на скулеж звук. Ну, чудесно. Подстроился по всем параметрам, называется. Вон, даже звуки какие интригующие издавать начал. Достойная пара волку своему, блин. – Ну, что на этот раз?

– Ладно, – невпопад согласился я, противореча сам себе. – Не подожди. Но… хотя бы скорость сбавь?

Он немного отклонился от меня и глянул в глаза, мягко и понимающе:

– Боишься?

– Ну-у-у, – протянул я, лихорадочно придумывая, как бы увильнуть от ответа, а желательно и от всей ситуации в целом. – Не то чтобы боюсь… так, нервничаю слегка.

Вот взгляд вроде мягкий и понимающий, а улыбка наглая и самодовольная!

– Всё хорошо. Ты же знаешь, что я не обижу?

– Знаю. Но мне от этого почему-то не легче, ты уж прости.

Рассмеявшись, Том уткнулся лицом мне в шею и, коротко поцеловав, выдохнул:

– И всё-таки, я, наверное, так никогда и не пойму, как устроен твой мозг. Но это даже и хорошо – скучно не будет.

Воспользовавшись тем, что я завис, обдумывая только что им сказанное, Том сдернул покрывало с кровати и, сев на нее, потянул меня за собой. Странно. В данную секунду я сверху, лежу на нем, вполне удобно устроившись и потираясь обнаженными бедрами о его, всё еще затянутые в джинсы, а главный всё равно он. Это без слов понятно по каждому его движению, каждому жесту. По тому, как ласкает мою шею губами, заставляя выгибаться, приподнимаясь на руках и подставляя больше места для прикосновений. Как мнет мои ягодицы всей пятерней, время от времени спускаясь к разведенным ногам и трогая промежность кончиками пальцев. И, кажется, мне это нравится. Нравится, что он главный…

Резко перевернув на спину, Том отстранился и, быстро стянув джинсы, вернулся, накрывая меня своим телом.

– У тебя смазка есть?

– Откуда?! – а вот теперь, кажется, можно начинать паниковать. – Зачем она мне? Это обязательно вообще? Как-то же мы без нее в прошлый раз обошлись?

– В прошлый раз у меня была. Просто ты в таком состоянии находился, что не заметил даже.

– Кстати! – я возмущенно уперся ладонью ему в грудь. – Вот не стыдно тебе было пользоваться таким моим состоянием?! Я же совершенно не понимал тогда, что говорю и делаю, как ты мог?..

– Билл, – прервал меня оборотень, – я фанат тебя и твоих вопросов, честно, только давай не сейчас, хорошо? Если нет смазки, тогда крем. Любой!

– В верхнем ящике комода крем для рук есть. Подойдет?

– Должен, – я застрелюсь, если такие разговоры войдут в наш ежедневный обиход.

Том направился в указанном направлении, а я, воспользовавшись моментом, уселся посередине кровати, подтянув колени к груди, и стал его разглядывать. Первый раз вижу его совершенно голым. Смуглый и гладкий. Это я еще тогда, в квартире Натаниэля заметил, хоть Том в тот раз совсем голым и не был. В очень хорошей форме. В меру накачанный – ничего лишнего, но и тощим не назовешь. Тоже так хочу. Интересно, это его персональная заслуга или бонусы оборотничества?

И все-таки что-то животное в нем очень явно просматривается. Плавное, хищное. В том, как мускулы перекатываются на спине между лопатками. Как плечами поводит. Как поворачивается… ой, мама! Непроизвольно зажмурившись, я уткнулся лбом в колени. Ну не готов я пока смотреть на голого возбужденного мужика спереди, так сказать. По себе прекрасно знаю, что там и как устроено, но вот видеть это у кого-то другого не хочу.

Я не слышал, как он подошел, хоть и прислушивался к каждому шороху, но вот как прогнулась кровать под весом его тела, почувствовал. Том ничего не стал мне говорить. Не стал комментировать мою глупую, какую-то совсем детскую реакцию на его обнаженку, и за это я был ему очень признателен. Он просто притянул меня к себе и лег, невольно заставляя меня сделать то же самое.

Прикосновения его губ снова заскользили по моему телу, и с закрытыми глазами это ощущалось намного острее. Щекотный поцелуй в ухо. Серия мелких, легких, вдоль скулы. Шея. Интересно, она ему сама по себе покоя не дает или это он мою реакцию видит?.. Че-е-ерт!

Я выгнулся, вдавив затылок в покорно-мягкую подушку, и, со всей силы стиснув зубы, с трудом удержался от новых смущающих звуков. Как же хорошо. Мне вообще было когда-нибудь так же хорошо, как сейчас? Секс всегда приносил удовольствие и довольно сильное, но оказывается решительные, по-мужски грубоватые прикосновения мне нравятся гораздо больше мягких женских. Вроде и в шею меня раньше целовали, но совсем не так, как это делает сейчас Том. Прихватывая зубами почти больно и тут же зализывая языком, то широко и влажно, с нажимом, то едва ощутимо, поверхностно, с вызванным этим где-то в животе трепетом и мурашками от соприкосновения с прохладным воздухом. Он мне на шею дует, что ли?.. Плевать, что он там делает, лишь бы продолжал. Приятно.

А вот его зубы на соске вызвали слишком острые ощущения, почти болезненные. Зашипев, я резко распахнул глаза и приподнялся на локтях:

– Том!

– Больно? – тут же отреагировал он, вскидывая на меня взгляд.

– Да, немного, – захотелось потереть всё еще саднящее место, но почему-то было неловко это делать, когда Том на меня смотрит.

– Прости, переборщил, да? Не буду так больше… – прошептал он, и потер мой сосок кончиками пальцев, как хотелось.

Я опять откинулся на подушку, только глаза снова закрывать не стал, невидяще уставившись в потолок. Том же, похоже, останавливаться на достигнутом не собирался. Легко прижавшись губами чуть выше пупка, он горячо подышал, заставляя меня дернуться всем телом и всё-таки, издать еще один дурацкий, шипяще-скулящий звук. Прикусил кожу, низко, у самых волос, а потом кончиком языка потрогал головку моего члена.

Думать и анализировать я перестал. Мозг, кажется, вообще отключился, а еще закрылись глаза, потому что стало темно. Том держал меня за бедра руками, не позволяя дергаться, и влажно и неспешно водил губами по члену, то захватывая его почти до основания, то выпуская и прикасаясь только кончиком языка к головке. Я, кажется, стонал и молча умолял его о продолжении.

Вдруг он отстранился, перевернул меня на живот и прижался щекой между лопатками. Его губы, видимо, задались целью пересчитать каждый мой позвонок, в то время как руки, не останавливаясь, лихорадочно гладили по ногам и ягодицам, с каждым движением становясь всё более настойчивыми. Сначала я даже не понял, почему все прекратилось и куда делся Том, а потом до меня дошло, когда его влажные от крема пальцы прикоснулись между моих ягодиц. Мне прямо сейчас потребовать, чтобы он остановился, или еще немного потерпеть?

– Ш-ш-ш, – словно почувствовав, что я на грани, зашептал Том, вытянувшись рядом и прижимаясь горячим животом к моему боку. – Расслабься. Всё хорошо.

– Рискну не согласиться, – проворчал я, но если не расслабиться, то хотя бы немного успокоиться попытался.

Том целовал меня в шею, сзади, правда, но все равно приятно. Шептал что-то на ухо неразборчиво и продолжал ласкать. Сначала поверхностно, мягко прикасаясь пальцами, гладя и заставляя чувствовать что-то странное. Потом увереннее, надавливая прямо в центре ложбинки и очень сильно меня этим нервируя. А потом проник внутрь. Вжавшись лицом в подушку, я от души выматерился, впервые не знаю за сколько времени.

– Больно?

– Было бы больно, я бы тебя прямо сейчас прибил. Давай ты больше не будешь со мной пока разговаривать?

Том низко хохотнул, прикусил мочку моего уха и добавил еще пальцев. Сначала это было почти невыносимо. Стыдно и тягуче. Он ласкал меня всего и внутри и снаружи, а мне было одновременно, и плохо, и очень хорошо. Я разрывался на части от этих противоречивых ощущений и сам не заметил, как начал поскуливать, приподнимая бедра.

– Том! – вырвалось у меня непроизвольно, когда тело скрутила странная судорога, яркая и незнакомая.

Дыхание у Тома было тяжелым и хриплым, где-то на периферии я это слышал, он терся возбужденным членом о мою ногу и прижимался влажным виском к плечу.

– Пожалуйста, потерпи немного, ладно? – хрипло, с явным трудом выдавил он, убирая руку и нависая надо мной со спины.

– Нет, Том подожди! Не хочу так! – видя, как он вопросительно нахмурился, я пояснил: – С…сзади… – даже звучит как-то до противного пошло. К этому я еще точно не готов. – Давай по-другому. Можно же?

– Да, – он снова перевернул меня на спину и, коротко поцеловав в губы, отстранился, снова взяв тюбик.

– Можно я? – протянув руку, даже для себя неожиданно попросил я.