Текст книги "Ледяное сердце (СИ)"

Автор книги: Rillintar (Narin)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Я сплю! – возвестил он и закрыл глаза. – До завтра.

– Смотри, сон не забудь, – продолжая смеяться, Алекс поднялся на ноги и вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь.

Том же стянул с себя свитер и джинсы, перевернулся на живот и с наслаждением расслабился. День сегодня выдался просто сумасшедшим.

Перед тем, как заснуть, мужчина почему-то вспомнил про книжку, что так и не забрала у него Хайми.

«Нужно будет полистать её ещё. А ещё лучше – сразу выбросить»

Глава 6

– Ты, правда, не умеешь плавать? – глаза Билла расширились от удивления. – Нет, серьёзно не умеешь?

– Не умею, и что тут такого? – огрызнулся Том и перевернулся на живот. – Отвали, у меня завтра важная проверочная и если я не подготовлюсь, Гольдшейн меня убьёт.

Но Билла было уже не остановить.

– Ты не умеешь плавать! – завопил он и прыгнул на кровать, заваливаясь на Тома.

Тот охнул от неожиданности и постарался скинуть мальчишку: для своих двенадцати лет и хрупкого телосложения он весил слишком много.

– Ты не умеешь плавать, – довольно повторил Билл, ложась рядом и подпирая рукой голову. – А вот я умею.

– Ну и гордись, – пожал плечами Том и вновь уткнулся в учебник математики. – Только мне не мешай.

– Ну уж нет, – порыв ледяного ветра захлопнул книгу, а сам Билл толкнул друга в плечо, переворачивая его на спину. – Сейчас мы пойдём на озеро, и я тебя буду учить.

– Чему учить? – устало спросил Том.

– Плавать, конечно же, – Билл вскочил на ноги и дёрнул друга за руку. – Том, пойдём же, пока не стемнело, папа будет ругаться.

Но тот решительно не хотел подниматься.

– Холодно, – ответил он и снова потянулся за учебником. – Билл, на дворе середина сентября, это слишком даже для тебя. Вода явно ледяная.

– Не преувеличивай, – поморщился Билл. – Не такая уж она и ледяная. К тому же она научила меня не только замораживать, но и согревать.

Том захлопнул книгу и резко сел в кровати, заставив мальчишку вздрогнуть. Его это начинало злить.

– Кто эта «она»? – резко спросил он. – Кто та, о которой ты так много говоришь все эти годы? Почему скрываешь от отца свою магию? Ты ведь плохо её контролируешь, Фридрих может тебе помочь и…

– Хватит! – Билл зажал ладонями уши и помотал головой. – Хватит, пожалуйста. Я… Я не могу говорить, она запретила…

– Запретила? – Том сорвался на крик. – Как тебе может запретить кто-то, кто не существует?

– Она существует! – теперь кричал и Билл. – Она меня спасла, слышишь? Она меня научила всему, чему я сейчас знаю. Она дала мне магию!

– Да кто «она»?

– Не твоё дело.

В комнате на несколько секунд воцарилась тишина. Мальчишки смотрели друг на друга и ничего не говорили. Том не сводил взгляда с тяжело дышавшего Билла, понимал всю глупость свершившейся ссоры, но ничего не мог поделать, просто не было сил в очередной раз свести всё к шутке.

Билл периодически упоминал в разговорах некую «её», но ещё ни разу не вдавался в подробности, Тому оставалось лишь гадать, кого друг имеет в виду. И ему это до смерти надоело.

Том, прихватив учебник, поднялся на ноги. Хватит, если Билл хочет, то пусть молчит, но и Том не собирался больше это терпеть.

Мальчик уже почти коснулся двери, когда ручку неожиданно покрыла толстая корка льда, а его самого крепко обняли за пояс сильные руки.

– Прости меня, – прошептал Билл, уткнувшись лицом в его спину. – Прости, пожалуйста, я больше не буду кричать. Только не уходи.

Том слегка повёл лопатками, и Билл в испуге отстранился. Некоторое время мальчики стояли, но потом младший снова шагнул вперёд и обнял старшего. Том вздохнул и, развернувшись, крепко прижал к себе друга.

– Не смей, – выдохнул он в тёмноволосую макушку, – не смей больше на меня кричать. И врать, – добавил он, подумав. – Врать тоже не смей.

– Не буду, – покачал головой Билл. – Только… Том, не спрашивай меня о ней, хорошо? Я, правда, не могу о ней говорить.

– Или не хочешь?

– Не могу, – мальчик со вздохом вцепился холодными пальцами в футболку Тома. – Правда, не могу. Она запретила. Сказала, что отберёт у меня это.

– В смысле, отберёт магию?

– Нет, – Билл снова покачал головой. – Жизнь.

***

Утро для Тома началось возмутительно поздно: около одиннадцати часов. Хотя, будь на то его воля, мужчина и дальше бы остался в кровати. В горле словно застряло что-то острое и противно царапало глотку.

Том натянул джинсы, поднялся на ноги, уже привычно провёл руками по телу и вышел из комнаты. Семья Алекса давно уже проснулась. Из кухни доносились женские голоса, это его мать и сестра что-то готовили, а Джек, похоже, вновь засел вместе с Алексом и больше мешал чинить вещи, нежели помогал.

– С добрым утром! – в коридор выскочила Миранда, младшая сестрёнка Алекса. – Как спалось?

– С добрым, – улыбнулся Том, потрепав девочку по голове. – Отлично. Как ты? Не замёрзла?

– Не-а, – весело откликнулась та. – Мама дала мне ещё одно одеяло. Такое красивое и яркое, – Миранда мечтательно зажмурилась. – Честное слово, Том, я даже подумала, что у меня День Рождения.

– А оно у тебя когда? Через три месяца, верно?

– Ага, – кивнула девочка. – Мама говорила, что это первый день второго месяца осени.

– Прелесть, – улыбнулся Том и в очередной раз потрепал Миранду по голове. – Ты не знаешь, Алекс уже разбирал покупки?

Девочка нахмурилась, вспоминая, но потом покачала головой.

– Кажется, нет. Во всяком случае, мама просила, чтобы я попросила его… ой! – она прижала руку ко рту. – Мне надо к Алексу, мама просила соль и срочно.

Но Том покачал головой и подтолкнул девочку в сторону кухни.

– Шагай к маме, мелкая, я сам найду твоего братца и принесу соль.

– Я не мелкая, – надулась та, но послушно направилась в кухню. – И ещё конфет!

– Ты мелкая, а конфет мы не купили, – крикнул в ответ Том и натянул свои ботинки. – Только самый минимум сахара.

Не дожидаясь обиженного стона, мужчина подхватил куртку и вышел из дома. Улица встретила его холодным воздухом, забирающимся под свитер, и Том поскорее застегнул куртку. Ночью снега не было, поэтому следы на земле, как вчерашние, так и утренние были отчётливо видны и заканчивались около гаража.

Гараж был отдельной гордостью и весьма весомым пунктом трат Алекса. Утеплённый, с проведённым электричеством, а на период холодов здесь ещё и включают отопление, чтобы машины не промёрзли. Том боялся даже представить, какое количество энергии потребляла эта махина.

Дверь гаража была чуть приоткрыта, поэтому до мужчины доносились приглушённые голоса. Том не разбирал слов, но точно знал, что внутри сейчас Алекс с Джеком.

– Вам это точно не приснилось? – в голосе Джека звучало недоверие. – Мало ли. Да и снег был сильный.

– Приснилось обоим? – хмыкнул Алекс, судя по звукам, сейчас он тащил что-то тяжёлое. – Отец, не говори ерунды.

Том мог поклясться, что сейчас Джек вздохнул и потёр здоровой рукой нос, эта привычка была у него всегда, сколько Том его помнил.

– Это просто было нечто странное, – продолжал Алекс. – Странное даже для гастролёров.

– А ты так часто общался с гастролёрами? – хмыкнул Джек. – Поверь, сейчас вы называете гастролёрами совсем не тех, кого называли мы. Заходи, Том, – кивнул старик. – Так кого вы вчера видели?

– Девушку и мужчину, – пожал плечами тот, опираясь о машину рядом с Алексом. – Самые обыкновенные, ничего примечательного.

– Совсем ничего? – не поверил Джек. – Послушайте, сейчас гастролёры – сумасшедшие или попросту отчаянные идиоты, купившие машины и готовые погибнуть при первом же урагане.

– Но как же…

– Нет, Алекс, это именно так. Просто гастролёрство сейчас стало… модным, что ли. Люди стали видеть в этом какую-то своеобразную романтику. И дохнут как мухи, – старик усмехнулся и невольно повёл рукой: наверняка снова рука болит.

– А как раньше было? – негромко спросил Том. – Они жили дольше?

Джек усмехнулся:

– Казалось, они вообще не боялись холода. Машины у них появились лишь спустя пару лет, до этого они ходили пешком.

– Пешком? По такому холоду? – не поверил Алекс. – Ты же говорил, что в первые годы холода были ещё страшнее.

– Всё верно. Но они, тем не менее, всё равно ходили пешком. Странные люди, которых никто не мог понять, – Джек медленно сел на небольшую скамеечку и тихо произнёс. – Том, ты вчера говорил, что что-то для меня привёз.

– Да, – подхватился мужчина. – Кальций. Он в моей сумке и…

Алекс закатил глаза.

– Да не суетись ты так, – он достал из кармана ключи и бросил их Тому, – всё равно раньше обеда мама тебя отсюда не выпустит. Но если ты хочешь…

– Хочу, – кивнул мужчина и отпёр дверь машины.

***

– Вот интересно, а почему замок? – спросила Кэтти, захлопывая дверь машины. – Всем так хочется сказки про прекрасную принцессу и ужасное чудовище?

– Так что же не спросила, – хмыкнул Фридрих. – Не часто нам удаётся сталкиваться с ними.

Кэтти поморщилась и достала из кармана пачку сигарет.

– Кто вообще придумал эти дурацкие правила? – проворчала девушка. – И, самое главное, зачем? Инквизиция была чёрт знает, сколько лет назад, все давно про неё забыли.

– Вот именно, забыли, – Фридрих отобрал у неё сигарету и бросил её в сугроб. – Ненавижу, когда при мне курят, ты же знаешь.

– Да пожалуйста, – надула губы Кэтти и спрятала пачку обратно в карман. – Так зачем эти правила? Не выделяться из толпы, по возможности избегать общения…Они несколько устарели, не находишь?

– Ты просто глупая девчонка и ничего не понимаешь, – со вздохом ответил Фридрих и сел прямо на снег, прислонившись спиной к машине. – Косвенно мы все виноваты в происходящем сейчас. Вряд ли люди будут благодарны за такой холодный подарок.

– Виноват только один из нас, – в голосе Кэтти прозвучала злость. – Только он и никто более. Будь моя воля, я бы…

– Потише, девочка, – Фридрих так и не поднял головы. – Не забывай, с кем ты сейчас разговариваешь.

– С тем, кто и сам прекрасно понимает, кто виновник всего этого? – хмыкнула она и села рядом. – Ты не можешь бегать от правды, Фридрих. Ты знаешь, кто сейчас сидит там.

Кэтти махнула рукой в сторону многоэтажного дома, практически по самую крышу заваленного снегом. Фридрих невольно окинул его взглядом, но уже спустя секунду отвернулся: видеть его было слишком больно и неприятно.

– Это ты виноват в случившемся, – шёпотом продолжала Кэтти. – Ты не уследил за ним, позволил общаться с человеком, привязаться к нему… Помнишь, как он готовил приворотное зелье? А все те мелкие гадости, что он устраивал? Тебе пришлось постараться, чтобы скрыть это от Совета.

– А ты мне в этом помогала, – парировал Фридрих. – Кэтти, определись уже: виноват только он или же я тоже в этом замешен?

Она вздохнула, поднялась на ноги и отряхнула снег со штанов.

– Я лишь хочу сказать, что рано или поздно их терпение иссякнет. Люди этого не замечают, но с каждым разом холода становятся всё сильнее и сильнее. Скоро даже нам будет сложно что-то противопоставить им. А он… Фридрих, он…

– Молчи, – Фридрих так же поднялся на ноги. – Он тоскует, но не сходит с ума. Он не безумен, слышишь?

– Ты говоришь так, потому что безумцы должны быть уничтожены? Потому что они подвергают риску наше существование? О нет, бери выше, сейчас он угроза существованию обоих миров: как нашего, так и человеческого? А всему виной тот ритуал, не зря же его запретили, а ты…

– Заткнись!

Короткое движение, и Кэтти уже лежит наснегу, пытаясь отдышаться. Губа девушки разбита, хотя Фридрих даже не прикоснулся к ней. Он не хотел этого.

– Вот видишь, – тихо произнесла Кэтти, не делая даже попытки подняться. – Ты становишься таким же. Где тот Фридрих, спокойный и рассудительный, что учил меня контролировать магию? Кто переживал за сына, но не давал отцовской любви затмить рассудок?

– Тот ритуал спас его, – словно не слыша её слов, произнёс мужчина. – Поверь, если бы для спасения его жизни, мне пришлось бы принести человеческую жертву, я бы это сделал. У тебя нет детей, Кэтрин, ты не можешь меня понять. Хотя ты и не стараешься.

– Я просто пытаюсь мыслить здраво. Какая сила может вернуть человека с того света? Нет, не перебивай меня, я не говорю, что это непременно должна быть Тьма. Я говорю о её мощи. И что она попросила взамен? Не человеческую жертву, не всю твою магию, вовсе нет. Она лишь изменила цвет его глаз. Голубой, верно? Цвета льда.

Фридрих обошёл машину и открыл дверь.

– Надеюсь, ты помнишь, как летала на шабаш, – произнёс он. – Потому что я не собираюсь выслушивать, как мой сын уничтожит этот мир.

– Это не мои слова, Фридрих, – Кэтти медленно села, натягивая на голову капюшон. – Это слова Совета. Они придут за ним, хочешь ты этого или нет.

Но машина уже скрылась за снежной пеленой. Метели здесь практически никогда не стихали.

Глава 7

Комната была погружена в полумрак, столько света могла дать слабенькая лампочка под потолком. Том был здесь не один раз, но всё равно всегда запинался об высокий порог. А лежащий на кровати мальчик каждый раз хихикал и радостно махал рукой в знак приветствия.

Мужчине почему-то казалось это милым.

– Как ты себя чувствуешь? – с улыбкой спросил Том, садясь на кровать. – Сильно кашлял сегодня?

– Совсем не кашлял, – с гордостью ответил мальчик, но тут же поперхнулся. – Это было в первый раз за три дня, честное слово, – взволнованно добавил он, глядя на врача.

– Ну и хорошо, – Том сделал заметку в своём толстом блокноте. – Не терпится выйти на улицу, не так ли, Кайл?

– Ещё как, – воодушевлённо отозвался тот, садясь и скидывая одеяло. – Скоро же праздник, ты же и сам знаешь!

– Знаю – знаю, – кивнул Том и поправил одеяло. – Давай договоримся? Ты слушаешься маму, пьёшь все лекарства, что я оставил, и не встаёшь с постели, если она не разрешит.

– А что взамен? – хитро прищурился Кайл, принимая правила игры. Смышлёный и милый мальчишка, он нравился Тому.

Поэтому тот прищурился в ответ и, подавшись вперёд, прошептал:

– А взамен я разрешаю сходить тебе на праздник, даже задержаться до самого утра.

– Мама не позволит, – со вздохом не согласился мальчик, падая обратно на подушку. – Она вечно заставляет меня рано ложиться спать, даже в день Рождения, разве это справедливо?

– Не справедливо, – согласился Том. – Но на то она и мама, ты так не считаешь? И ты её всё равно любишь.

– Люблю… Но это всё равно не справедливо!

Том вздохнул, ему категорически не нравилось настроение Кайла: если он сейчас обидится на Еву и откажется принимать лекарства, насильно его не заставишь, и всё лечение пойдёт насмарку. А что если…

– Давай так: я скажу твоей маме, что посещение праздника является обязательным для твоего полного выздоровления. А ещё, что ты просто обязан уйти оттуда последним. Что скажешь?

Кайл коснулся пальцами губ и задумался. Том в очередной раз улыбнулся и встал с кровати, убирая блокнот в сумку. Мальчик согласится, без споров выпьет горькое лекарство, а за это попадёт на праздник, Ева тоже не должна возражать.

– Справедливо! – кивнул мальчик и протянул руку. – Только ты сам расскажешь об этом маме.

– Договорились, – Том со смехом пожал слабую ладошку. Вид у Кайла был такой серьёзный, словно только что заключил самую важную сделку, которая только могла быть. – Я пойду, нужно зайти ещё к кое-кому.

– Приходи в гости, – махнул рукой Кайл и зевнул. – А я… Я пока посплю.

***

Ева слабо улыбнулась, когда Том вышел из комнаты, и поманила его за собой. Притворив дверь кухни, она устало опустилась на табуретку и закрыла лицо руками.

– Всё так плохо, да? – тихо спросила женщина. – Кайл опять упрямился, не хотел пить лекарства, а я… Я так и не смогла уговорить, была слишком мягкой и…

– Ева, – Том положил руку на её плечо. – Плохо, что ты так и не смогла уговорить сына выпить лекарство, это просто крайняя степень безответственности с твоей стороны, но всё обошлось. Кайл выздоравливает. Много микстуры осталось?

Ева поднялась с шаткой табуретки, подошла к старому, выкрашенному в когда-то яркий жёлтый цвет, буфету и дрожащими руками открыла верхний шкафчик.

– Кажется, на пять или шесть порций, – негромко ответила женщина. – Вряд ли меньше.

– Тогда больше не оставляю, – Том сел за стол и устало вытянул ноги. – Ева.

– Что? – она осторожно опустилась рядом и сложила руки на коленях. – Будешь дальше меня ругать? Том, я понимаю, что сглупила, этого больше не повторится, обещаю.

– Я не об этом, – он покачал головой. – В конце концов, я никак не могу повлиять, так что и беспокоиться по этому поводу не стану, – Том подался вперёд и чуть сжал руку Евы. – Что с тобой? Что со всеми вами? Иногда мне кажется, что всё старшее поколение словно с ума сошло: говорят, что морозы сильнее, что надвигается нечто ужасное и прочую ерунду.

Ева вздохнула.

– Ты просто слишком молод, Том, и не понимаешь, что происходит. Ты родился, когда Зима уже бушевала и…

– И не понимаю, что происходит, – закатив глаза, закончил мужчина. – Все вы так говорите, а потом обижаетесь, когда вам не верят. Ева, ты всегда казалась мне разумным человеком, не склонным к пустой панике, поэтому я и пришёл к тебе, а не к Джеку.

– Дети болеют, – невпопад ответила женщина, переводя взгляд на окно. – Легче простужаются, а морозы всё крепче.

– Скоро Холода, я бы удивился потеплению.

– А оно было всегда, Том. Почти всегда, – поправилась она. – Только в первые три – четыре года потепления не было, а сейчас словно…

– Словно?

– Не важно, – Ева провела рукой по лицу, словно сбрасывая наваждение. – Лучше скажи, почему ты так волнуешься за Кайла?

Том нахмурился:

– Я волнуюсь за всех своих пациентов, Кайл не исключение.

Но Ева ему явно не поверила и лишь погладила мужчину по голове.

– Он кого-то тебе напоминает, – произнесла женщина. – Какого-то близкого и дорогого для тебя человека. Знаешь, я не против, если тебе это не помешает в работе. Не отворачивайся, личные привязанности не могут помешать.

– Это не личные привязанности, это… – Том замолчал на несколько секунд, опустив взгляд и внимательно рассматривая застиранную скатерть. – Это словно воспоминание: смутное и всегда ускользающее, стоит только на нём сосредоточиться. Знаешь, словно тебя резко разбудили, а ты, спустя несколько минут, пытаешься вспомнить, что же тебе снилось.

– Но это хорошее воспоминание?

– Я… Я не знаю, Ева. Когда я смотрю на него, я боюсь чего-то ужасного, даже дух захватывает, и готов вытаскивать Кайла хоть с того света. Словно это уже было в моей жизни.

– Тогда я спокойна, – женщина поднялась с табуретки. – Нет, не потому что это для тебя не в первый раз, а потому что ты готов бороться до конца. Ты хороший врач, Том. Наверное, даже самый лучший.

– Ты мне льстишь, но всё равно спасибо,– мужчина подхватил сумку, в ней негромко звякнули бутылочки с лекарствами. – Я, пожалуй, пойду. Если меня будут искать, я у Алекса.

Ева кивнула и лишь помахала рукой на прощание.

***

В последнее время, Том дома только ночевал. Поздним вечером заходил в холодные комнаты, так и не сняв тёплых ботинок и не скинув куртку, включал генератор на полную мощность и ждал, когда помещение прогреется. Потом садился в кресло и долго смотрел, как за окном кружится снег. За неделю до Холода он шёл каждую ночь, сколько Том себя помнил. В детстве это всегда ассоциировалось с чем-то вкусным, мама делала такой своеобразный подарок в качестве гаранта, что Том не сбежит в мороз, потому что ему захотелось увидеться с друзьями.

Сейчас сам Том скорее запер бы ребёнка в комнате наедине с книгами или игрушками, чем отпустил гулять. Холод и мороз вызывали в нём странные чувства: вполне разумное опасение, нежелание выходить на улицу и совершенно необъяснимую нежность. Бывало, мужчину разрывали совершенно противоречивые желания: запереть покрепче двери и провести рукой по покрытым снегом деревьям.

Но каждый раз он оставался дома и лишь смотрел в окно, пытаясь разобраться в себе.

Позади просигналила машина, и Том поспешил отойти в сторону: Джордана не следовало задерживать, он и так не успевает в Город до темноты. Алый джип мигнул фарами и уже спустя несколько минут скрылся вдали. Подготовка к празднику перед Холодом уже началась.

– Вот не понимаю я, – спустя пару часов говорил Алекс, раскуривая сигарету. – Не понимаю, к чему этот праздник? Сказать: «Ура, мы вляпались по самое не могу и ещё неделю не рискнём высунуть нос из дома»?

– В детстве ты так не возмущался, – усмехнулся в ответ Том, отбирая сигарету. – Когда-то мы ждали этого дня.

– Потому что только тогда мы могли поесть что-то действительно вкусное, – резонно возразил мужчина и отвесил другу шуточный подзатыльник. – А может, и сейчас это надо воспринимать именно так? Не думать, что стоит генератору выйти из строя, как нам тут же придёт конец, что запасов еды мало, а пополнить в ближайшее время не удаться, что денег, мать их, ещё меньше, а цены неумолимо ползут вверх. Может, стоит как Миранда? Предвкушать веселье и втайне обыскивать в дом, надеясь найти припрятанные для праздника сладости?

Алекс зло пнул стоящий рядом стул и откинулся на спину. Кровать протяжно заскрипела, а он закрыл лицо руками.

– Ты не представляешь, как я иногда тебе завидую, – тихо произнес он. – Не стоит ни о ком беспокоиться, только о себе. Так ведь легче.

Том не ответил. Лишь затянулся, выдохнул горьковатый дым и потушил сигарету о серое от пепла блюдце. Иногда он сам думал, что его своеобразное отшельничество – лишь результат его нежелания заботиться о ком-либо. После смерти родителей Том не хотел брать на себя ответственность за жизнь кого-либо. Поэтому и ходил вокруг Хайми, но не предпринимал никаких шагов.

– Как думаешь, она приедет?

– Твоя книжница? – так и не поднявшись спросил Алекс. – Да кто её знает. Я бы не поехал: из Города, непонятно куда, да ещё и в канун Холодов.

– Умеешь ты поддержать, – хмыкнул Том, отворачиваясь. – Мог бы и соврать.

– А зачем? – Алекс приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на друга. – Том, зачем она тебе? Устал от одиночества? Так оглянись вокруг, у нас тоже есть девушки и весьма симпатичные, если не сказать красивые.

– Боишься, что соберу вещи и уеду в Город?

– Боюсь, – кивнул Алекс. – Ты у нас единственный врач как – никак. Да и друга терять не хочется, к тебе же будет не наездиться, бензина жалко.

Они засмеялись, хотя понимали, что смешного здесь мало: бензин дорожал стремительнее продуктов. В Городе поговаривали об истощение единственного оставшегося месторождения, что нефть брать больше неоткуда. А это означало только смерть.

– Ты боишься? – негромко спросил Алекс.

– Нет.

– А вот я боюсь, до чёртиков боюсь, – признался он. – Боюсь, что однажды вернусь домой, а там болеет Миранда, да так, что ты помочь не сможешь, что рука отца так никогда и не срастётся, что с мамой что-то случится. Ты же знаешь, она вечно таскает из подвала что-то, использует его вместо холодильника, чтобы электричество экономить. А там лестница шаткая, всё никак не соберусь починить.

Том сглотнул и пересел на кровать.

– С кальцием дело пойдёт лучше, – тихо произнёс он. – Джек мужик крепкий, ещё впереди нас побегает, ему просто витаминов не хватает в организме, а так вс хорошо.

Рот Алекса скривился в усмешке. Не поверил. И правильно.

– Том.

– Что?

– Ты знаешь, – Алекс медленно сел в кровати и обнял его за плечи. – Ты настоящий друг.

Домой Том попал только ближе к ночи. Привычно увеличил мощность генератора, прошёл на кухню, оставляя на полу лужи от начавшего таять снега, налил в кружку воды и залпом выпил. Пересохшее горло неприятно драло, словно при простуде, так что глотать было почти больно.

В комнате постепенно становилось теплее, и Том снял куртку, оставшись в одном старом свитере. Наверное, он так до конца и не поправился, уж слишком его движения были заторможенные, как бы ещё больше не заразить своих пациентов.

Голова была тяжёлой, а единственным желанием было лечь в кровать, закутаться в одеяло и уснуть. Том покосился на сумку с лекарствами и махнул рукой: завтра, всё завтра. Завтра он отсортирует остатки, запишет кому что дал, кто что вернул. Но не сегодня. Сегодня он будет просто спать.

***

– Том!

Юноша с неудовольствием поднял голову от конспектов и буркнул:

– Чего тебе?

– Ты умеешь целоваться? – Билл с нахальной улыбкой пододвинулся поближе. – Мне вот уже четырнадцать, а я до сих пор не умею.

– Тебе ещё рано, – проворчал Том, вновь возвращаясь к записям.

На часах был почти полдень, солнце казалось самым главным врагом, а от жары спасала только гигантская порция мороженого. И непременно с орешками и шоколадом. Том вздохнул и с завистью посмотрел на Билла: тот сидел, закинув ноги на скамейку и прижимая спиной к его боку. А в руках мальчишки было то самое мороженое, каким торговала в парке фрау Грейхен. С орешками и шоколадом.

– Как тебя сюда вообще пустили с едой?

– А я его спрятал, – с гордостью отозвался Билл и с наслаждением лизнул лакомство. – Мммм, вкуснятина. А ты хочешь?

Он сунул рожок практически под нос Тому.

– Нет, – хмуро отозвался юноша и уткнулся в ближайшую книгу.

– Ну и дурак, – пожал плечами Билл. – Зато мне больше достанется.

Некоторое время сидели в молчании. Билл лизал тающее мороженое, ловил языком капли, что норовили стечь по его руке, а Том старательно смотрел куда угодно, но только не на друга. Чёрт возьми, когда закончится этот период, когда встаёт практически на всё, что движется, даже на лучшего друга?

– Так ты умеешь целоваться?– тихий шёпот заставил вздрогнуть.

Том скосил глаза и встретился с жадным взглядом Билла. Тот явно забыл про мороженое, и оно сейчас капало на его голые колени.

– Умею,– вздохнул Том. – Лет в четырнадцать в первый раз.

– Вот и мне сейчас четырнадцать, – буркнул Билл. – А я всё ещё не умею.

– И что ты предлагаешь?

– Научи.

Юноша закашлялся от удивления и резко повернулся к Биллу. Тот, ойкнув, скатился ему на колени, но почти тут же выпрямился, чуть покраснев. Заметил? Да нет, вряд ли, иначе бы давно сбежал.

– Научи, – повторил Билл, пододвигаясь ближе. – Том, пожалуйста, я хочу, что бы это был именно ты.

– Я не могу.

– Почему? Потому что я тебя младше? Или…

– Я просто не могу, Билл, – Том невольно повысил голос.

Откуда-то из-за стеллажей с книгами до них донёсся звук колокольчика: так старая библиотекарша напоминала нарушителям, что стоило соблюдать тишину.

– Я не могу, – прошипел Том. – Мы в общественном месте и…

Но Билл, зажмурившись, подался вперёд и слепо ткнулся губами куда-то в подбородок Тома.

Глупый мальчишка.

Том в очередной раз вздохнул, но осторожно приподнял лицо Билла и поцеловал, уже по-настоящему. У его губ был привкус орехового мороженого и почему-то малины, а сам он так дрожал, что юноша решил, что Билл просто напуган и ещё хотел отстраниться, когда его светлую футболку сжали кулаки, и мальчишка ответил.

Ответил неумело и неловко, но с таким энтузиазмом, что Том невольно застонал и крепко обнял Билла.

Неподалёку кто-то громко чихнул, а библиотекарша снова подняла свой колокольчик. Тишина.

Билл отодвинулся, облизнув чуть покрасневшие губы.

– Больше ты ни с кем целоваться не будешь, только со мной, – пообещал он и, напоследок чмокнув опешившего Тома в щёку, убежал.

Тот лишь покачал головой и, взглянув на стол, выругался: растаявшее мороженое упало прямо на раскрытую книгу.

***

Том проснулся от жажды. Некоторое время лежал неподвижно, стараясь вновь уснуть, но спустя пару минут сдался и спустился на кухню.

Свет зажигать не стал, в своём доме он мог ориентироваться с закрытыми глазами. Чайник стоял на том же месте, освещённый полной луной, что заглядывала в окно. Том сделал несколько глотков прямо из носика, не хотел искать кружку, и потянулся. После сна в неудобной позе мышцы обиженно ныли, а завтра грозили не на шутку разболеться. Как никогда хотелось присутствия кого-то рядом, хотя бы для массажа.

Том поставил чайник на место и обернулся. Ярко вспыхнул свет, от чего мужчина невольно прикрыл лицо рукой, а когда смог открыть глаза и увидеть непрошенного гостя, лишь охнул.

– Фридрих?

Гастролёр кивнул и жестом указал на стул напротив.

Глава 8.

Фридрих молчал некоторое время, барабаня пальцами по столу, и смотрел в окно. Что он там мог увидеть, кроме двух поникших деревьев, Том не знал и знать не хотел.

Громко тикали часы, даже секундная стрелка, казалось, двигалась с ужасным скрипом, где-то в трубе завывал ветер, и Том поёжился. Больше всего сейчас хотелось забраться обратно под тёплое одеяло и доспать свои положенные часы, в девять утра мужчина уже должен быть у Алекса, обещал помочь с подготовкой.

– Ты ведь знаешь, что у каждого рассказчика своя история, даже если они будут говорить об одном и том же явлении, – негромкий голос Фридриха прервал его мысли.

Том с удивлением взглянул на непрошеного гостя. Мужчина выглядел даже не усталым, а измотанным, словно давно нормально не спал и тяжело работал. Руки чуть дрожали, под глазами образовались синяки, а сам он словно посерел.

– У каждого своя история… – медленно повторил он. – Что ты знаешь о Гастролёрах, Том? О самых первых, а не тех, кто ищет способ убиться покрасивее.

– Ничего, – покачал головой тот. – Здесь поблизости только один Город, к нам редко кто заезжает.

– Ничуть не реже, чем в другие места, – возразил Фридрих и достал из кармана брюк сигару, Том такие только на картинке видел. – Будешь? Нет? Ну и правильно, здесь и так не курорт, нечего здоровье портить. Так вот, – через несколько секунд продолжил он, выдыхая дым, – гастролёры. Почему, кстати, Гастролёры?

– Много путешествуете, нигде не задерживаетесь, как вас ещё называть?

– Логично, – кивнул мужчина. – А ещё мы не боимся холода, ездим даже в самый настоящий буран и никогда никому не помогаем. Ничего не упустил?

– Кажется, нет, – похоже, Том начал понимать, к чему клонит его гость. – Хочешь рассказать, как всё на самом деле?

– Почти, – губы Фридриха тронула улыбка. – На самом деле, мне нужна помощь.

Том удивлённо приподнял брови.

– Помощь? – повторил он. – У вас всё-таки кто-то заболел, и вы не знаете, что с ним делать?

– Можно и так сказать. Знаешь, это очень долгая история… – он резко поднялся на ноги и подошёл к окну – Ей почти сорок лет, из которых тридцать – я молчал.

Сорок лет?

Том, не скрываясь, окинул оценивающим взглядом Фридриха. Бросьте, он старше максимум на пятнадцать лет, ему нет и этих сорока!

– Мне почти семьдесят, Том, – не оборачиваясь, произнёс мужчина. – Те, кто кричал, что Гастролёры не люди, были правы.

– Так кто же вы, инопланетяне?

Фридрих хохотнул:

– Кстати, вполне возможно. Но, всё-таки, давай начнём с самого начала. Чуть меньше сорока лет назад у меня родился сын. Он был… не таким, как мы, самым обыкновенным человеком.

– Разве это плохо?

– Нет, вовсе нет, – мужчина покачал головой и обернулся. Опёрся на подоконник, одёрнул рукава красного свитера и с удивлением посмотрел на сигару в своих руках. – Совсем рассеянным стал, это плохо. Так вот, мой сын. Родился самым обыкновенным человеком, без малейшей Искры. Не знаю, переживал ли он по этому поводу, сам я любил его любым, чтобы он не совершил.