Текст книги "Ледяное сердце (СИ)"

Глава 1

Жарко.

Том вытер пот со лба и поправил каску. Сердитый капитан без устали выговаривал измотанным жарой солдатам за любой, даже самый ничтожный, проступок. «Враг не дремлет, – говорил этот уже седеющий мужчина и неизменно поднимал вверх указательный палец, – он может нанести удар в любую секунду и мы просто обязаны… Рядовой Уинсли, почему оружие не в порядке?» Бедный, мокрый от пота парнишка пытается что-то лопотать в ответ, а остальные облегченно вздыхают: лекция о безопасности отменяется.

А ведь когда-то они верили, что это супер – современное снаряжение реально может спасти им жизнь. Верили до первого же обстрела, когда полегло не меньше пятнадцати человек. Тот же Том ещё с неделю просыпался среди ночи и судорожно искал автомат, в первые секунды не понимая, что всё закончилось, и что разорванный на куски товарищ, который утром делился с ним сигаретами, мёртв уже несколько дней.

Рядом, задевая плечом Тома, садится черноволосый юноша и что-то ищет в карманах разгрузки. Мужчина как-то горько усмехается и предлагает соседу свою сигарету. Юноша кривится, но берёт её, с наслаждением делая затяжку и вдыхая горьковатый дым. Том сглатывает, глядя на губы, кривящиеся в усмешке, и поспешно отворачивается. Сейчас не время для подобных мыслей. Но юноша успел поймать его взгляд и, улыбнувшись уже лукаво, кладёт голову ему на грудь, вновь делая затяжку.

Так они лежат несколько минут. Парень курит, изредка проводя рукой по небритым щекам мужчины, смешно морщась, а Том смотрит куда-то вдаль. Хотелось домой, нормально вымыться и заснуть на настоящей кровати.

А ещё нормально потрахаться.

– В задницу эту войну, – неожиданно произносит парень, выкидывая так и не докуренную сигарету. Том с жалостью провожает её взглядом и вздыхает: сигарета была последней. – Может, ну её к черту?

– Предлагаешь дезертировать? – даже голос казался каким-то тягучим и ленивым, от жары язык еле ворочался.

– Де-зер-ти-ро-вать, – по слогам протянул юноша. – Слово-то какое громкое. Но глупое. А может я пацифист, и эта война противоречит моим внутренним принципам?

– Да кого это волнует? – Том усмехается и треплет парня по волосам.

Тот фыркает, но не отстраняется. Соскучился по ласке.

– Представим, что мы – главные герои из «Прощай, оружие» Хэмингуэйя, – через некоторое время предлагает он. – Тоже свалим с фронта, уплывём в Швейцарию и заживём в своё удовольствие?

– Насколько я помню, – усмехнулся Том, – в своё удовольствие он не так долго жил. Да и до Швейцарии отсюда несколько дальше, чем из Италии.

– А разве он был в Италии? – нахмурился парнишка. – А, не важно. Том, ты же меня понял!

Но мужчина лишь покачал головой:

– Я не могу, ты же знаешь.

– Как же, ты же у нас принципиальный патриот, – закатил глаза юноша и чуть поёрзал, устраиваясь поудобнее. – Знаешь, а у меня только что тот мужик умер, – безо всякого перехода произнёс он. – Которого вчера с ранением в брюшную полость привезли. Просто захрипел и умер.

– Зато отмучился, – пожал плечами Том, с сожалением ощупывая карманы, в поисках завалявшейся сигареты. – А нам ещё на этом пекле чёрт знает сколько торчать.

Юноша вздыхает и садится, обнимая себя руками. Мужчина хмурится, ему не нравится такое состояние друга.

– Эй, – он мягко сжимает плечо молодого врача. – Ты же сам говорил, что тебя совсем не волнует их жизнь.

– А меня и не волнует, – тот вскинул голову. – Просто… Он был так на тебя похож, просто жуть.

Он снова вздрагивает, но подчиняется надавившей на его плечо руке и ложится на грудь Тома. Мужчина осторожно гладит его по тёмным волосам и молчит. Он всегда молчит, когда кому-то плохо, всё равно не умеет красиво и складно говорить, так зачем нести откровенную чушь?

– Я всё боюсь, – тихо произносит юноша, заглядывая в лицо мужчины, – что на моём столе окажется не кто-то безликий, до чьей судьбы и жизни мне откровенно наплевать, а ты. Я сойду с ума, если ты умрёшь.

Том лишь усмехается.

– Не преувеличивай. Пройдёт немного времени, и ты себе другого друга найдёшь.

Юноша несильно, помня о недавней ране, бьёт его под рёбра, но тоже улыбается. Удивительно, но они оба совершенно не боялись говорить о смерти здесь, на передовой. А костлявая старуха, словно в уважение их храбрости или безрассудству, не задевала их своей косой.

– Помнишь, – заговорил Том, нащупавший – таки выпавшую из пачки сигарету, – как в детстве в снежки играли. Никто в тебя попасть не мог.

Юноша улыбается:

– Это была одна из причин, почему со мной перестали вообще играть. Кому понравится такой «неубиваемый» противник? И дай сюда!

Том с сожалением провожает взглядом отобранную сигарету и кладёт горячую ладонь на поясницу юноши. Тот дёрнулся, сбрасывая руку.

– Жарко, – капризно сообщает он, выдыхая дым в лицо мужчины и провокационно облизывая губы.

– Ну и шагай в лазарет, – тот шлёпает парнишку по бедру. – Там прохладнее, да и безопаснее.

Но юноша лишь качает головой и садится уже нормально, опираясь спиной о земляную стену окопа и поджимая ноги. В этот момент никак не верилось, что ему давно уже за двадцать, а за спиной университет и даже короткая практика в больнице. Сейчас он напоминал испуганного мальчишку, который потерялся в этой жизни. Юношу хотелось обнять и вывести из этого ада.

– У меня плохое предчувствие, – заявляет врач спустя некоторое время. – Не хочу обратно, хочу остаться с тобой.

– Странное предчувствие, – качает головой Том. – Они хоть и ублюдки, но законы соблюдают и не обстреливают госпитали.

– Я не за себя боюсь, – возражает юноша, – а за тебя.

Мужчина усмехается и отбирает почти докуренную сигарету.

– Да что за меня бояться, – не слишком чётко произносит он. – Я же заговорённый, пули сами отскакивают.

– Если бы, – бормочет юноша, уткнувшись лицом в колени. – Не заговариваешься ты, так бы давно уже сделал это.

– И долго бы продержал эту свою заговорённость? Сил бы кучу вбухал, а толку – чуть больше, чем ноль.

Парнишка бурчит, но не спорит, понимает правоту мужчины. Магия больше не имела той силы, что каких-то сто лет назад, человек чересчур преуспел в создании способов убийства.

Некоторое время сидели молча. Том курил и смотрел по сторонам, а юноша чертил подобранной палочкой какие-то известные только ему знаки и шептал что-то себе под нос. Жара отступала, не будь воздух совершенно неподвижен, Том бы поклялся, что это из-за ветра.

Маг отложил палку в сторону и довольно потянулся, словно только что выполнил какое-то заклятие.

Хотя, почему «словно»?

Том притянул юношу к себе и, коротко поцеловав в тёмную макушку, шепнул:

– Спасибо.

Тот лишь улыбнулся и поднялся на ноги, правда, тут же пригнувшись, чтобы голова не торчала из окопа.

– Мне пора, – с сожалением произнёс он. – У меня там несколько легкораненых, надо заняться.

-Хреновый из тебя врач, – хмыкнул Том. – Нет в тебе сочувствия и сострадания.

– Оно им не поможет, – пожал плечами юноша, – так почему я должен испытывать эти чувства?

– Чтобы не казаться бездушной машиной?

– Том, я ужасный маг, которому под силу заморозить всю эту чёртову страну, думаешь, меня волнуют, кем меня считают люди?

Мужчина, продолжая усмехаться, лишь махнул рукой. Друг всегда ворчал по этому поводу, но, Том был уверен, в глубине души, юноша не так сильно презирал людей, как хотел это показать.

Сигарета догорела, неприятно обожгла пальцы, и мужчина выбросил окурок. В следующий раз сигареты будут выдавать только через неделю. Опять не получилось сэкономить…

Что случилось в начале: дикий грохот или сильный удар, который выбил весь воздух из лёгких? Том не знал и явно уже не узнает. Он лежал на животе, не в силах подняться, во рту чувствовался железный привкус крови, а пошевелиться не было сил.

О чём думают люди перед смертью? Каждый о чём-то своём, Том же думал о том, что госпиталь специально обстреливать не будут, Билл был в безопасности, насколько это вообще возможно.

Мужчина закрыл глаза, вздохнул в последний раз…

***

И снова открыл глаза, тяжело дыша, не в силах до конца вырваться из власти сна. Том медленно сел в кровати, провёл ладонью по рту, в очередной раз убеждаясь, что крови нет.

Холодный воздух неприятно обжигал, хотелось натянуть поверх тёплой футболки ещё и свитер, что лежал сейчас на стуле, но никак не вставать на ледяной пол ногами и не идти в соседнюю комнату и проверять, что на этот раз случилось с генератором.

Том упал обратно на ещё не успевшую остыть подушку и провёл руками по волосам. Мужчина не верил в ту ерунду про прошлые жизни, что некоторые люди их помнят и прочее. Но как ещё объяснить эти сны?

Он всё-таки поднялся на ноги, натянул башмаки и прошёл к окну. Не нужно было прикасаться к стеклу, чтобы понять, что оно было ледяным. «Хоть не треснуло, – подумал Том, проведя рукой по раме, – было бы совсем кошмарно».

Он не верил в прошлые жизни, но откуда у него такие яркие сны про тот летний вечер? Он, чёрт возьми, никогда не видел ничего подобного. Ни такого синего неба над головой, ни тех цветов, что валялись под ногами солдат, не чувствовал жары…

Когда Том родился, Зима бушевала уже почти год. Наступила она практически в разгар лета, ударила сначала небольшими заморозками, но с каждой неделей они всё усиливались, пока не превратились в настоящие морозы.

Кто-то говорил о новом ледниковом периоде, кто-то просто о конце света, некоторые кричали, что это кара за все грехи человечества, а учёные всего мира бились, пытаясь выяснить причины столь аномальной погоды.

Том был слишком мал, чтобы помнить об этом, но старшее поколение могло рассказать обо всех тех ужасах, что происходили в первые годы Зимы. О том, как люди заживо сгорали в собственных домах и квартирах, в попытке согреться, и, наоборот, замерзали на улицах или в кроватях, когда ударяли особенно сильные морозы.

«Но вот голод, – говорил старый Джек, – голод был намного страшнее. Продукты выдавали по карточкам, и то их никогда на всех не хватало. Тебя могли убить за кусок хлеба, а за сахар… А вот что делали за сахар, вам, детям, лучше не знать»

Том и не стремился узнать про начало Зимы, ни в детстве, ни сейчас. Сейчас его больше волновало, что делать с генератором и в какую сумму ему обойдётся покупка нового, если с нынешним не удаться ничего сделать. А ещё, как растянуть остаток лекарств, если у него трое заболевших детей и откуда достаться несинтетический кальций для сломанной руки Джека.

Но сейчас главное – возобновить подачу тепла, пока он окончательно не замерз.

Рация нашлась на столе, под открытой книгой. «Вино из одуванчиков» было одним из самых любимых произведений Тома. Мужчина не удержался и пробежался взглядом по открытой странице.

«Утро было тихое, город, окутанный мглой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний – тёплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймёшь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета»

Том грустно улыбнулся и закрыл книгу. Для него лето жило лишь на страницах и в его воображении.

Рация привычно легла в руку.

– Алекс?

В ответ донеслись лишь одни помехи. Том повысил голос:

– Алекс!

Шипение и хрипы, а после заспанный голос друга:

– Слушаю.

– Это Том, у меня, похоже, снова сломался генератор, холод адский. Посмотришь?

Алекс выругался, но пообещал, что приедет.

Том сунул рацию в карман и натянул свитер. Шерсть приятно колола кожу, щедро делилась теплом. Мужчина наскоро заправил кровать и подошёл к шкафу, пытаясь вспомнить, остались ли у него ещё чистые носки.

Спустя пятнадцать минут, Том уже успел подогреть чайник на газовой плите (а его ещё называли сумасшедшим и предсказывали неизбежный пожар) и даже выпить одну кружку, около его дома остановился большой тёмно-синий внедорожник.

Стояла ясная погода, снег, словно усыпанный драгоценными камнями, блестел пол солнечными лучами, а несильный ветер чуть качал голые ветки деревьев. Тома эти деревья безумно раздражали, всем своим видом напоминая о чём-то несбыточном, но срубить их рука не поднималась. Слишком много в них было жажды жизни, раз уж им даже многолетняя зима безо всякой надежды на лето была ни по чём.

Из машины выходит высокий мужчина, одетый в тёплую куртку и тёмную вязаную шапку. Он подхватывает тяжёлую даже на вид сумку и, обойдя внедорожник, открывает пассажирскую дверцу. Том удивлённо приподнимает брови: из машины, чуть покачиваясь, вылезает сухонький старик, отец Алекса.

Мужчина открывает двери прежде, чем друг успевает постучаться. Они коротко пожимают друг другу руки (ладонь Алекса была просто ледяной), и гости проходят в дом.

– Что у тебя случилось? – Алекс громко топает на коврике у порога, стряхивая снег с ботинок. – Сам уже смотрел?

– Я врач, а не техник, – качает головой Том, помогая старику снять куртку. – Как рука?

Джек лишь отмахивается и с улыбкой сообщает, что всё хорошо. Врёт, конечно, было бы хорошо – давно бы срослась. Но Том лишь кивает, делая вид, что верит, и спешит к Алексу, уже успевшего поднять крышку генератора. Друг неодобрительно цокает языком и осматривает механизм, в поисках поломки.

– Жить будет? – спрашивает Том, наклоняясь ниже.

– Если ты его зальёшь чем-нибудь, то, думаю, да, – кивает друг и снимает куртку. – Вот как хочешь, но с тебя завтрак, ты меня из постели выдернул. И да, – он понизил голос, – у отца что-то с сердцем. Сам он не признаётся, но…

– Я понял, – Том на секунду сжал плечо друга. – Постараюсь что-то сделать. Что на завтрак хочешь?

– Что угодно, главное – горячее, – пробормотал тот, доставая из сумки инструменты.

Глава 2

Джек всегда любил поболтать, поэтому с радостью поддержал разговор, который начал Том. Уже через несколько минут старик говорил, практически не обращая внимания на собеседника, от Тома только и требовалось, что поддакивать и смеяться над редкими шутками.

Сам же мужчина занимался приготовлением завтрака. Не сказать, что это занятие требовало такого уж пристального внимания, продуктов, из которых можно было бы приготовить что-то грандиозное, всё равно не было, а то, что имелось, испортить трудно.

– … а потом закололо под лопаткой, – краем уха уловил Том, – и так сильно, что просто мочи нет…

– Так сильно? – напрягся мужчина, отложив нож. – Может, в город съездишь?

– Да брось, – замахал руками старик, – какой город, нечего бензин на меня тратить. Лучше продуктов больше привезите.

– Да кто нам эти продукты даст, – пробормотал Том, но Джек его не услышал. Старик почему-то был свято уверен во всесильности сына и его друга.

В их поселении – возможно. Слова единственного врача и, пусть не единственного, но точно самого толкового механика стоили дорого. Но не в Городе.

Тома несколько раз звали туда, обещали работу и хорошее питание, но мужчина всегда отказывался. Он родился здесь и собирался прожить здесь как можно дольше, пока это возможно, в память о родителях.

Умерли они семь лет назад, замёрзли насмерть, когда возвращались из города. Том, надеясь выбросить из головы неприятные воспоминания, слишком сильно поставил сковороду на плиту, от чего та жалобно звякнула.

– Не психуй.

На кухню вошёл вытирающий руки Алекс и щёлкнул выключателем.

– Да будет свет, – возвестил мужчина. – Сейчас теплее будет. А теперь, господин доктор, выслушайте про состояние пациента, которого вы вот-вот загубите.

Алекс сел на табуретку и придвинул к себе тарелку со вчерашним хлебом и банку с консервированной рыбой.

– Я бы на твоём месте вообще сменил генератор, – произнес он, сооружая себе бутерброд. – Но денег на новый нет ни у тебя, ни у меня, поэтому меняю тему. Рядом с ним не дышать, с водой, едой и прочей гадостью не ходить, пыль исправно вытирать. Всё понятно?

Том кивнул и поставил перед другом кружку с дымящимся чаем. Алекс благодарно кивнул и пододвинул один бутерброд отцу.

– Вы в Город когда собираетесь? – спросил Джек, осторожно откусывая от бутерброда. – Том, ты же за лекарствами должен ехать?

– Должен, – согласился мужчина, тоже садясь за стол. – На следующей неделе наша очередь.

– Я не смогу на следующей неделе, – сразу же предупредил Алекс. – Тоже уезжаю, но в другую сторону.

– Не страшно, – покачал головой Том, – кто-нибудь другой подвезёт, лекарства всему посёлку нужны, ещё два месяца на остатки мы не протянем.

– Совсем плохо?

– Да как тебе сказать… Одна девочка с воспалением лёгких, ещё у двоих простуда, боюсь осложнений. Но больше ничего, с чем бы я не смог справиться.

– Хорошо, – кивнул Алекс. – А то как вспомню ту девушку с раком.

Мужчины вздрогнули, одновременно вспомнив, как мучилась несчастная, прежде чем умереть. Ещё до Зимы рак лечить не умели, сейчас же о новых лекарствах никто и не думал, самим бы выжить.

Допивали чай в молчании, молча же ели и поджаренный фарш, от которого оставалось одно только название. Джек несколько раз порывался заговорить, но каждый раз обрывал себя, словно чего-то боялся.

– Хорошая погода, – через некоторое время Алекс, глядя окно. – Так спокойно, что даже немного жутко.

– Затишье перед бурей? – предположил старик. – Время для морозов как раз подходит.

– Сплюнь, – беззлобно посоветовал Том. – Может, в этом году все обойдется.

Алекс фыркнул, но ничего не сказал, лишь допил чай. Да Том сам не верил, что природа смилуется и не ударит сильными морозами, так было всегда, сколько мужчина себя помнит.

– Кстати о морозах, – Алекс отставил чашку. – Обогревать только одну комнату, помнишь? Остальные запереть, двери завесить чем-нибудь, чтобы холод не приходил.

– Я знаю, – улыбнулся Том. – Это не первая моя зима, помнишь?

– Я-то помню, – проворчал друг. – Но вот тебя иногда мучает самый настоящий склероз. Может, к нам на эту неделю переедешь? – безо всякого перехода предложил он. – В низине живёшь, опять по самую макушку завалит.

– Значит, буду откапываться, не в первый раз.

– Том, Алекс дело говорит, – проговорил Джек. – Езжай к нам, а? Мы на холме, таких проблем со снегом нет, да и…

– Нет.

Том поднялся со своего места и, подхватив грязную посуду, поставил её в мойку.

Этот разговор неизменно поднимался из года в год. Алекс пытался «выманить его из норы», Том неизменно упирался и не желал переезжать даже на неделю. Сидел в единственной отапливаемой комнате, читал старые книги, смотрел репродукции картин, иногда прикладывался к бутылке виски, что осталась в наследство от отца. Эта неделя морозов казалась мужчине самым настоящим островком спокойствия, когда не надо ни о чём беспокоиться, потому что бесполезно, всё равно мужчина ничего не мог исправить.

А Алекс раз за разом звал в чужой дом, где Тома неизменно бы просили о помощи, а тот попросту не смог бы отказать.

– Нет, – повторил мужчина, развернувшись к гостям. – Мы раз за разом заводим этот разговор, неужели ты думаешь, что я передумаю?

Алекс пожимает плечами:

– Есть у меня надежда, что за год в твоей голове мозгов прибавится. Как видно, бесполезно.

-Окей, я придурок, не понимающий всей опасности, давай на этом и закончим.

– Не ругайтесь мальчики.

Мужчины, услышав фразу, которая не раз была сказана им в детстве, рассмеялись. На самом деле, что они словно маленькие.

– Ладно, – Алекс поднял руки в знак примирения. – В конце морозной недели приедем к тебе, откапывать твой замёрзший труп будем.

– Договорились.

И они пожали друг другу руки.

***

Дверь за Алексом и Джеком закрылась, когда на часах было уже десять. Алекса ждали ещё несколько генераторов и одна машина, за свои услуги он брал деньги, достаточно большие для посёлка, поэтому всякую бытовую мелочь вроде часов к нему не носили. Том же через полчаса должен быть у Кори, маленькой девочки с воспалением лёгких.

Мужчина автоматически собирал сумку, отбирая нужные лекарства, которых уже остро не хватало. Часть можно было заменить «бабушкиными средствами», как бы скептически Том не относился к ним, но что делать с остальными? Антибиотиков оставалось совсем чуть-чуть, протянуть бы до конца недели…

Мороз обжёг незакрытую кожу лица, мужчина в первую секунду даже задохнулся, но всего на секунду. Том приподнял шарф, закрывая рот и нос, и пошёл по колее, что оставалась после машины Алекса.

Снега за ночь намело больше, чем обычно и сейчас от расчищенной прежде дороги ничего не осталось, только бесконечные ослепительно – белые сугробы. Том в очередной раз пожалел, что так и не купил недостающие детали для ремонта машины, каждый раз срочно требовалось какое-либо лекарство.

Вот и брёл теперь пешком, проваливаясь практически по колено в снег.

Том жил на отшибе, чуть в отдалении от других людей. Сколько раз ему предлагали переехать ближе к центру, чтобы всем было удобнее? Точно не раз и не два, а гораздо больше. Но мужчина каждый раз отказывался по той же причине, почему не хотел уезжать в Город.

За утро по дороге уже успело пройти несколько машин, так что идти было достаточно легко, если не сходить с узкой колеи. Том шагал, опустив голову и не смотря по сторонам, этот путь он мог проделать не то что с закрытыми глазами, а даже в пургу, не заплутав.

Ноги сами поворачивают к нужному дому, а руки стучат в двери раньше, чем Том успевает понять, к кому из больных он пришёл.

Пара минут ожидания и двери открывает измученная женщина, мать Кори. Она слабо улыбается и отходит в сторону, давая пройти в тёплый коридор.

– Ты рано, – говорит женщина, поднимая небольшой веник и смахивая с одежды Тома снег. – Мы тебя ещё не ждали.

– Да, прости, – Том снимает куртку, оставаясь в одном свитере. От тяжёлых башмаков он избавляется только у себя дома, поэтому тщательно вытирает ноги об ковёр. – Как Кори?

– Температура не спадала всю ночь, – вздыхает женщина. – А еще она ужасно кашляет.

Том лишь кивает. Чем-то успокоить или приободрить он всё равно не сможет. Когда он входит в жарко натопленную комнату, мужчина чувствует, как по спине практически мгновенно проступили капли пота. «Вот почему это нельзя было сделать раньше? – несколько раздражённо подумал он, садясь на стул около кровати девочки. – Как вообще можно отпускать ребёнка так легко одетым?»

– Мне её разбудить? – тихо спросила женщина. – Она уснула всего часа два назад, ты не мог бы…

– Не мог,– покачал головой Том, кладя руку на лоб девочки. – Прости, я правда не смогу зайти позже.

– Я понимаю.

Мужчина достал из сумки потрёпанный блокнот и небольшой пакетик с заранее приготовленными лекарствами.

– Я написал дозировку, – тихо произнес он. – А теперь расскажи, изменилось что-то со вчерашнего утра?

***

Домой Том возвращался совершенно измученным и с больной головой. И если усталость была вполне объяснима и привычна, то охватившая тело слабость не могла не волновать.

«Не хватало только заболеть, – подумал мужчина и, оступившись, чуть не свалился в сугроб. Дьявол, и лекарств-то никаких нет, только градусник в наличии и имеется»

Мимо, громко сигналя, проехала незнакомая машина. Том поморщился, но сделал шаг в сторону, сходя с колеи в снег, тут же провалившись по щиколотку. Гастролёры, как их называли здесь, не вызывали у мужчины ничего, кроме глухого раздражения. Катаются по заснеженным просторам на своих мощных машинах, покупают самый лучший бензин и совершенно не подчиняются законам. Вот уж от кого, но от них помощи точно не дождёшься.

В памяти всплыло улыбчивое лицо Эрика, замёрзшего насмерть в каких-то пятнадцати километрах от Города без рации и запаса бензина. Гастролёры проезжали мимо, но даже не остановились.

Машина уже давно скрылась за поворотом, а Том всё стоял и смотрел ей вслед. Куда они направляются? В их Город или какой-то другой? У мужчины лежала старая, составленная за несколько лет до Зимы карта, там у каждого населённого пункта, а тем более города, было своё название. Сейчас ни у кого, кроме гастролёров, не было возможности ездить на такие большие расстояния, отпала и необходимость в названиях. Посёлок первый, посёлок второй, да Город, большего и не требовалось.

Позади снова просигналили, и рядом с Томом остановился тёмно-синий внедорожник Алекса.

– Давно тебя ищу, – друг опустил стекло и высунулся наружу. – Ты в курсе, что очередь сместилась? Крайний срок, когда можно забрать лекарства – завтра.

– Вот, черти, – мужчина даже сплюнул от злости. – А ты откуда знаешь?

– Брат приехал, – просто ответил Алекс. – Возвращался в свой посёлок, заехал к нам, маму с днём Рождения поздравить, вот и сказал.

– Понятно. Есть планы на завтра?

– Только в город с тобой съездить, – хмыкнул мужчина и открыл двери машины. – Запрыгивай, холодно, а тебе ещё двадцать минут идти до дома.

Том не стал отказываться и с удовольствием забрался вовнутрь, тут же поднеся замёрзшие руки к работающей печке. Алекс хмыкнул и нажал на газ.

– Уверен, что не хочешь зайти? – спросил он, глядя на дорогу. – Мама будет рада тебя видеть.

– Прости, – прокачал головой мужчина. – Слишком устал, да ещё и какую-то гадость подхватил, – он демонстративно шмыгнул носом. – Не хочу никого заражать.

– Тебе что-нибудь нужно? – в голосе друга прозвучало беспокойство. – У меня завалялось несколько таблеток на чёрный день, могу…

– Не надо ничего, не в первый же раз такое. Напьюсь горячего чаю, достану ещё одно одеяло, залью всё это сверху крепким алкоголем и лягу спать. Завтра буду как новенький.

– Ну смотри, – Алекс чуть увеличил скорость. – Завтра часов в восемь заеду к тебе, к двенадцати будем уже в Городе. Тебе кроме пункта выдачи куда-то надо?

Том кивнул:

– Хочу к Хайми заехать, говорит, что у неё что-то для меня есть.

– Ты точно у неё только книги покупаешь? – хмыкнул друг. А то каждый раз так к ней рвёшься, что это наводит на определённые мысли.

– О да, – вторит ему мужчина. – Предаёмся греху каждый раз, как оказываемся наедине, ты меня раскусил. Теперь мне придётся тебя убить.

– Вали уже отсюда, грешник, – Алекс остановился около дома Тома. – До завтра.

– До завтра, – махнул рукой мужчина и закрыл за собой дверь машины.

Глава 3

– Может, всё-таки стоит позвонить в больницу? – робко предлагает Том.

Но измученный темноволосый мужчина лишь качает головой, не отрываясь от чтения толстого старого фолианта. Том прикусывает губу и с отчаянием смотрит в сторону кровати, на которой спит мальчик.

Билл. Его первый и единственный друг.

– Мистер Каулитц, – вновь делает попытку Том. – Давайте я позвоню в скорую, если…

Мужчина со вздохом отодвигает книгу и смотрит на мальчика.

– Ты не понимаешь, Том, – медленно произнес он. – Это не обычная болезнь, с которой могут справиться ваши врачи, это гораздо серьёзнее, чем ты вообще можешь себе представить. Билл ведь проболтался, кто мы на самом деле?

Том молчит, не хочет сдавать друга, он ему обещал, но мужчине не нужно никаких подтверждений, он давно знал о неосторожности сына.

– Билла нельзя вести в больницу, – он вновь вернулся к чтению, – ваши лекарства в лучшем случае не принесут ему никакой пользы, если не ухудшат состояние. Поэтому я и ищу средства в книгах, а не бегу в ближайшую аптеку.

– Он ведь не маг, – с трудом сдерживая внезапно подступившие слёзы, произнёс мальчик. – Он не маг, он сам говорил об этом. Так почему его нельзя лечить, как нормальных людей?

Том вскакивает и даже топает ногой. Ему давно не пять и даже не семь лет, ему одиннадцать, но ему всё равно хочется, как в детстве, верить в чудо, что нужно только попросить и всё обязательно будет. Том некоторое время глубоко дышит, как всегда делала тётя Марта, когда пыталась успокоиться, а потом подходит к кровати Билла.

– С ним же всё будет хорошо? – тихо шепчет мальчик и проводит ладонью по горячей щеке друга. – Он поправится?

Мистер Каулитц на мгновение замирает, а потом переворачивает страницу.

– Да, – наконец произносит он. – С Биллом всё будет хорошо, думаю, вы ещё обеспечите нам головную боль на остаток зимы.

Том вздыхает:

– Проболеть все каникулы… Это ужасно, не так ли?

***

Том забыл завести будильник, поэтому просыпается утром от громкого стука в дверь. Мужчина рывком сел в кровати, не сразу сообразив, что происходит. А поняв, посмотрел на часы и поспешно вылез из-под тёплого одеяла.

От соприкосновения с холодным воздухом по коже пробежали мурашки, но Том лишь резко провёл руками по предплечьям и поспешно натянул тёплые штаны. Стук повторился, на этот раз ещё громче.

– Твою мать, Томас, – в голосе Алекса звучало раздражение. – Я тут себе уже всё что можно и нельзя отморозил.

– Прости, – мужчина открыл дверь и впустил друга, невольно улыбаясь его замёрзшему виду.

Алекс лишь злобно зыркнул, стащил шарф ниже, открывая лицо, и шмыгнул покрасневшим носом.

– Что опять у тебя случилось? – спросил друг, проходя на кухню и ставя чайник на плиту.

– Просто проспал, – пожал плечами Том и демонстративно потянулся. – Забыл поставить будильник.

– И поэтому ты выглядишь как испуганная сова?

– А ты видел испуганных сов?

– Ага, – подтвердил друг, залезая в один из шкафов. – На картинке. Том, у тебя вообще есть что-то съедобное?

Мужчина лишь отмахнулся. Сейчас он есть не хотел, а в сумке лежали заранее приготовленные бутерброды, осталось только налить в термос чай и он будет готов.

– Так что всё-таки случилось? – не отставал Алекс. – Снова генератор?

– Всё нормально, – покачал головой мужчина. – Просто пробуждение было весьма неожиданным.

– Ох, темнишь, друг, темнишь. Ну ладно, – он откусил от найденной булки. – Чёрт, каменная, сколько она у тебя лежит?

– Давно, для тебя специально припрятал. Буду готов через пять минут.

И, не дожидаясь ответа Алекса, Том скрылся в спальне. Переоделся быстро, дольше искал необходимые документы, ругая себя, что самое важное и не приготовил. Друг гремел чем-то на кухне, словно мстя за опоздание, а Том мысленно перебирал все те вещи, что лежали у него в сумке. Деньги, документы, пистолет (не сказать, что мужчине доводилось пускать его в дело, в захолустье он никогда не забредал, но с ним он чувствовал себя увереннее), и пара книг для Хайми.

Хайми.

Перед глазами возникла несколько полноватая светловолосая хохотушка. Милая девушка, влюблённая в Тома вот уже много лет, несмотря на то, что мужчина ни разу не дал ей повода думать, что чувства взаимны.

Иногда его начинала грызть совесть, что он так ничего и не сказал Хайми, но каждый раз мужчина успокаивал себя, что, в принципе, он никогда ничего и не обещал. И продолжал заходить к девушке каждый раз, как приезжал в Город.