Текст книги "Mascarade (СИ)"
Автор книги: Rex_Noctis
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
И, тем не менее, на губах у меня постепенно расплывалась эта дурацкая ухмылка влюбленной школьницы…
Прежде чем я снова вернулся к самобичеванию с участием спинки кровати, в кармане джинсов зазвонил телефон. Винс развлекается с автоответчиком, Шон уже звонил, даже Бриджит не преминула наговорить всяческих пошлостей с претензией на поздравления…
– О, черт, – я оторопело уставился на экран. Ну и денек, а? Нервно хмыкнув, я вдохнул поглубже и ответил на вызов. – Привет, Тори.
– Кхм… привет, – послышался в динамиках тихий голос Викторио. – Я всё же решил позвонить… С днем рождения.
– Спасибо, – чувствую себя последней мразью. Неловкой мразью.
– Как дела? Я уже так давно тебя не видел…
– Ну, я бы не сказал, что у нас осталось так много точек соприкосновения.
– Ты не появлялся в «Полуночи» с тех пор, как ушел с работы.
«С тех пор, как ушел к Винсенту», – так это звучит. Да так оно и есть.
– Я там был раз или два, – правда был. С Шоном и Фин. А Винса туда не затащишь, не действовала даже угроза переспать со всеми симпатичными парнями, которые только попадутся на моем тернистом пути. Собственно, его психопатическое величество соизволили мило улыбнуться, вручить мне упаковку презервативов и поцеловать в лоб, после чего посоветовали организовать очередь под запись, а также ближайшие пару дней не показываться ему на глаза. Ха-ха. Охренительно смешно.
Словно бы услышав мои мысли, Тори смеется.
– Точки соприкосновения… Если начистоту, Алфи, то у нас их вообще нет. Я прав?
– Да, – я в некотором ступоре из-за его внезапной прозорливости. – Ты прав, пожалуй.
– Мне никогда не понять, чем акварельная мазня отличается от масляной, я никогда бы не смог поступить в UCSF, и словарный запас у меня в десять раз меньше, чем у тебя. Да, я не Блэкстоун, да, мне до него расти, расти и никогда не дорасти. Одно «но», дорогой мой… Он никогда не будет относиться к тебе так, как отношусь я. Он никогда не будет готов на все ради тебя, как готов я. Он никогда, черт возьми, не будет любить тебя так, как люблю я! – он порывисто вдыхает – звук, похожий на жадный глоток никотина, который словно бы оседает у меня на языке противной, вяжущей горечью. – Ты, блядь, на части разваливался, когда он так вот просто взял и уехал. Ни объяснений, ни прощаний – к чему все эти розовые сопли, они же для дайков и ванильных педиков!.. – его голос скакнул вверх на добрую октаву.
– Это не твое дело! – сорвался я. – Что за привычка – говорить о том, о чём ни черта не знаешь?
– Я знаю, Алфи. Я знаю! Ты просто не принимаешь меня всерьез! – Тори снова засмеялся. – Господи, О’Нил, ты порой бываешь таким высокомерным ублюдком… Но я готов умолять, унижаться… лишь бы ты хоть раз в жизни мог услышать меня.
Я не хочу слышать тебя, Тори.
– Ты не понимаешь… – я отключился, не прощаясь, будучи не в состоянии блюсти все тонкости этикета.
Я старался не думать о том, что мои чувства Винсу до лампочки. Но сейчас, когда меня просто ткнули в это носом, только и остается, что дать пинка «своему юному эго», дабы послать к черту всю эту фальшь, унизительную и нелепую… Если подумать, то Винс же не виноват, что мне требуется больше, чем он может дать. В этом нет ничего удивительного – я едва вышел из подросткового возраста, а он уже взрослый человек. Это подразумевает заметное различие наших экзистенциальных и эмоциональных потребностей. Но я… я привык считать, что мы одинаково смотрим на вещи.
Видимо, это исключение. Фатальное такое исключение.
Скрипнув зубами, я направился в ванную. Как следует умывшись холодной водой, оперся руками о край раковины и уныло уставился на свое отражение, пытаясь усмотреть на лице несбыточную мечту в виде загара. Интересно, а почему от воды круги под глазами видны еще отчетливее? Я похож на завзятого торчка или это освещение такое плохое?
О, нет, милый. Ты похож на педика, который ноет перед зеркалом из-за какой-то ерунды, не в состоянии пойти и решить свои проблемы. И стоит ли вообще раздувать свое самомнение, если ты такой трус?
– Знаешь, блонди, а у меня бы на тебя не встал, – презрительно сообщил я своему отражению, после чего с чувством выполненного долга вернулся в комнату и, тяжело вздыхая, нашарил среди складок смятого покрывала свой мобильник. Найдя в списке контактов Блэкстоуна, с тоской взглянул на кнопку вызова, которую нужно было нажать, дабы отомстить за поруганный автоответчик. И я не мириться собирался. Ни в коем разе!
Но прежде, чем я нажал-таки эту долбанную кнопку, мою руку от кисти и до локтя прошило неприятным ощущением вибровызова. Царапнув раздраженным взглядом незнакомый номер, высветившийся на дисплее, я всё же ответил.
– Слушаю.
– О, в кои-то веки твои действия совпали с моим желанием. Продолжим в том же духе? Уверяю, получим обоюдное удовольствие!
– М-да, – я выпрямился. – Я-то думаю, почему дерьмо сегодня не в массовом объеме?
– И почему же? – когда Джейк говорит таким нежным голосом, я автоматически напрягаюсь.
– Потому, Джейки, что ты олицетворяешь большую его часть.
– Ты пошутил, я посмеялся. Что ж, с днем рождения, злобный ты ублюдок! Подарок получишь при личной встрече.
– Подари его сам себе.
Его идиотское ржание вызывает у меня малодушный порыв стать несуществующим Богом и поставить этот день на быструю перемотку. Сил уже нет быть шутом при дворе господина Абсурда и лицезреть парад несостоявшихся бойфрендов.
– Джейк, что тебе от меня опять нужно? – устало поинтересовался я.
– А я что, не могу позвонить просто так?
– Ты даже сто восемьдесят баллов по шкале Айзенка наберешь с большей вероятностью.
– Я почти обиделся, дорогой! – Джейк фыркнул. – Ну, как дела твои? Как Блэкстоун поживает?
– Что, прости? – сказать, что я офонарел, означало преуменьшить яркость испытываемых эмоций. – Послушай, Джейки… твоя осведомленность меня немного напрягает. Могу лишь сказать, что это не твоего ума дело. Тебя это не касается.
– Я думаю иначе. Серьезно, Алфи… Мне не безразлична твоя судьба.
– Тебе не безразличны лишь ты и твой член, – и это не личное мнение, а аксиома.
– Ну, говоря понятным тебе языком… Твое утверждение является причиной, мое – следствием.
– Что ж, резонно. А теперь, когда мы закончили устанавливать причинно-следственную связь, говори: чего ты хочешь? – нервы у меня сдают. Верно, но далеко не медленно.
– Тебя, разумеется.
– Ну, извини. Ce n’est pas possible(2), как сказал бы мсье Бернард. Черт, да хватит уже ржать!
Нельзя дать ему понять, что я нервничаю. Убьет и съест.
– Знаешь, Алфи, твой брат – редкостный мудак, гомофобная скотина и просто нехороший человек. Но он и вполовину не такой сноб, как ты.
– Я знаю. И что с того?
– Что с того? Просто… мне не понятно, чем такого сноба мог привлечь престарелый тинэйджер с прибабахом. Фигура отличная, внешность привлекательная – это всё понятно. Но ничего более я не заметил.
Да ты ни в ком и не видишь ничего более… Пытаясь куда-то деть негативную энергию, я принялся медленно расхаживать от окна к кровати и обратно.
– Форестер, ты меня слышишь, нет? Не лезь не в свое дело! – я уже готов был послать его куда подальше, но что-то вроде шестого чувства заставляло продолжать эту нелепую беседу.
– А ты меня слышишь? Это моё дело. Я был до Блэкстоуна и планирую остаться после.
Мне даже нечем ответить на такую наглость.
– Ах, что-то мы отвлеклись на полемику! Я звоню с единственной целью: проконсультироваться с тобой по поводу твоего милого старичка.
Так бы и вдарил чем-нибудь этого козла. Нет, я и сам издеваюсь над Винсом по поводу его возраста. Но это, мать вашу, моя привилегия!
– Итак, мой милый Альфред… Какого Блэкстоуна ты предпочитаешь: живого или мертвого?
Я резко затормозил, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
– Что?
– Я интересуюсь, не будешь ли ты против, если с ним случится что-нибудь плохое, брутальное такое, в стиле memento mori?
И голос такой участливый, прямо психотерапевт.
– Алфи… Алфи, ты еще там?
– С чего ты решил, что Винсент стоит выше моих интересов? – нужно прощупать почву, а потом уже что-то делать.
– Не знаю, не знаю… Вообще-то, я просто предположил. Но проверить вполне можно, как считаешь?
– Это уже не смешно, Джейк. Я прекрасно понимаю, что ты, урод, блефуешь!
Молодец, Алфи. Теперь ему и проверять не надо.
– Ах, вот как? Ну, я знал, что ты мне не поверишь.
Его голос сейчас подобен кленовому сиропу. Тягучий, сладкий, омерзительный.
– Подойди к окну.
С грацией стреноженной лошади я проковылял к окну, судорожно вцепившись в подоконник пальцами свободной руки.
– Видишь тех милашек на другой стороне улицы? Очкарик с колясочкой, его женушка в дешевом платье, а также их потомство.
По-прежнему ничего не понимая, я разглядывал указанного Джейком человека. Это был мужчина в возрасте чуть за сорок, худой, с заметными залысинами. Рядом с ним шла невысокая блондинка, ведущая за руку такую же светловолосую, чумазую девочку, лет пяти на вид. Неказистая, но выглядящая счастливой семья. Полная противоположность семейству Стоуксов, да.
– Смотри на них, Алфи. Смотри внимательно. Я хочу, чтобы ты прочувствовал момент.
Я смотрел, словно бы загипнотизированный. Вот женщина достает упаковку влажных салфеток и наклоняется, чтобы стереть мороженое с по-детски пухлого лица дочери. Ее муж с умилением наблюдает эту сцену. До тех пор, пока где-то в отдалении не раздается хлопок, похожий на звук лопнувшей шины.
Он оседает на асфальт – до жути медленно, до жути неестественно. Я могу видеть вишнево-алые пятнышки, расцветившие зеленую синтетику платья. Несколько капель попало на щеку девочки. Нахмурившись, женщина снова провела салфеткой по ее щеке, после чего вскочила, оборачиваясь. Ее дикий, ни на что не похожий крик вернул меня в реальность.
– Хороший глушак на стволе. Ты только представь себе – она даже не заметила, что ее мужа застрелили. Охренеть! – Джейк усмехнулся. – И не обратила внимания на звук падающего тела… наверное, она просто глухая!
Прохожие медленно стекались на место происшествия. Я в прострации смотрел, как рыдающая женщина опускается в лужу крови и мозгов, добавляя больше вишневой краски своей одежде. Мужчине прострелили голову и, судя по отсутствию судорог, его парализовало сразу. Думаю, пуля прошла насквозь. Шансов у него нет.
Это похоже на страшный сон. Пожалуйста, пусть это окажется просто сном, осознаваемым с особой четкостью.
– Как ты мог? – такое впечатление, что я стал куклой, за которую говорит чревовещатель. – Он же… он… просто шел мимо…
– Плевать я на них хотел. Это просто люди, их еще шесть миллиардов. Мне сейчас интересен конкретно ты. Я думаю, ты понял, на что я готов пойти? Представь, как ты будешь выглядеть, перепачкавшись в чужой крови…
– Я тебя понял! – это было почти криком. Я задышал глубже, чувствуя спазмы и радуясь, что ничего не ел сегодня.
– Не нервничай, – ласково посоветовал Форестер. – Я же это сделал ради тебя.
– Да пошел ты!
– Лучше ты иди. До перекрестка на Бейкер-стрит, там тебя уже ждут. И побыстрее, а то сейчас копы приедут.
Услышав короткие гудки, я с чистой совестью выронил телефон. Чтобы не закричать, мне пришлось практически до крови закусить губу. Истерика без слез и без единого звука – это оказалось чистым мазохизмом. Больнее только любовь.
Сгусток чистой, незамутненной боли.
Я тоже истекаю кровью. Но я не парализован, нет… Я бьюсь в судорогах, я захлебываюсь…
Я люблю. Слишком остро, слишком сильно, слишком непонятно.
Комментарий к Глава 9. Saignements, partie 1 (1) Saignements, partie 1(фр.) – Кровотечение, часть 1
(2) Ce n'est pas possible(фр.) – это не представляется возможным
====== Глава 10. Saignements, partie 2 ======
10 сентября, 2002 год
– Я думаю, что тебе пора домой! – язвительно предположил Верджер. Уж за что Винс и не любил телефонные разговоры, так это за отсутствие возможности убивать взглядом.
– Что еще скажешь? – скучающим тоном поинтересовался он.
– Кхм… Я много чего могу сказать. Конкретно сейчас скажу, что ПМЖ в Сан-Франциско не входит в твои планы.
– Я без тебя знаю, что входит в мои планы.
– Тебе здесь лучше не задерживаться, это во-первых. Пол тебя ждет, это во-вторых.
«Это он говорит в точности как Алфи, или же я думаю только об Алфи?»
– Сэм, если уж мне поровну на Уилсона, то тебе и подавно.
– Блэки, – и снова это дурацкое сокращение его фамилии, слышимое лишь от двух людей на Земле, – твой нежный голосок явственно указывает мне на охренительно плохое настроение. Что случилось на этот раз?
– У меня сигареты кончились, представляешь? – Винс вытряхнул последнюю сигарету из пачки «Black & Gold». – О, мне так грустно, так тоскливо! Как жить-то дальше?
– Ну… Бросать курить в пятый раз?
– В четвертый. И бросать не буду. Сдохну от рака – и не придется век спустя любоваться на ложную урбанизацию солнечной системы. Ну, или что там еще будет в далеком и неизменно светлом будущем.
– Ты так позитивен, просто прелесть.
– Угу, – невнятно отозвался Блэкстоун, исследуя кухню в поисках зажигалки.
– Может быть, скажешь, что случилось?
– Всё зашибись.
Действительно. Всё зашибись. Осталось определиться, обо что именно зашибаться.
– Что-то не верится.
– Черт, да это твои проблемы! – дотошность «мамочки Сэм» начинала его раздражать.
– Винс, ты сейчас прямо стервозная лесбиянка. И как только бедный парень тебя терпит?
«На данный момент – никак».
– Слушай, Верджер, отвали. Бесишь.
– Я тебя бешу большую часть времени. Да это буквально смысл моей жизни!
По его смиренному тону Винс безошибочно определил, что от допроса с пристрастием так просто не отделаться. В данном случае лучшей защитой было нападение.
– Лучше ты мне скажи, с чего тебя вдруг заинтересовала моя жизнь на данный период времени. Поржем вместе.
– Почему сразу поржем? Может быть, всё серьезно до ужаса?
– Ты бы уже заявил жутко таинственным тоном: «Ах, Винс, это не телефонный разговор!»
– Ну, твоя правда, – Сэм тяжело вздохнул. – Что-то ребята Гонсалеса меня напрягают последнее время. Не иначе как нашел себе инвестора и расслабился, придурок.
– Хорош инвестор – какой-то пацан без образования, который долбится кокаином и взирает на всех с видом императора планеты.
– Ну и пусть долбится, нам-то какое дело?
– Никакого.
«Практически никакого», – мысленно уточнил Винс, почему-то вспоминая злобный, колючий взгляд этого Джека.
«Джейк», – елейно исправивший голос будто бы действительно прозвучал рядом, действуя на нервы ненужным напоминанием. «…но стоит мне только позвать его обратно…»
– Так что там с Гонсалесом? Неужто бедняге наскучило изображать пресмыкающееся в твоем присутствии?
– Не смешно. Я считаю, что он действительно зарвался, если нарушает субординацию.
– В смысле? – Винсент распрямился. – Копа замочили?
– Нет. Непонятная ситуация… – в трубке послышался шелест. – Вот, мне недавно пришел факс от Грейса. Крейг Бишоп, гражданин США, сорок один год, был убит выстрелом в голову, на улице Пейдж-стрит… Интересный, кстати, выбор – жилая улица. М-м-м, ну что еще? Смерть наступила в восемь часов и девятнадцать минут после полудня. Стреляли с расстояния примерно тридцать-тридцать пять футов, пуля прошла насквозь.
– Э-э-э… и что? Что этот Крейг Бишоп сделал великому Хосе? – ехидно поинтересовался он, искренне удивляясь тупости отдельных человеческих индивидов.
– Ничего. Вообще никому и ничего не сделал. И скорость не превышал. И исправно платил налоги! – с сарказмом закончил Верджер.
– Короче, зря жизнь прожил.
– Именно.
– Но вот при чём здесь мы с тобой?
– Всё как всегда: Блэкстоун у нас ни при чём. Люк, помнится, тоже был вечно ни при чём. Вспомни, где он сейчас!
– Не сравнивай меня с Фонтэйном. Мы с ним абсолютно разные люди.
Насмешливое хихиканье Верджера выводило из себя еще больше, чем его нравоучения.
– Тут ты прав, Винс. Люк хоть и был таким же эгоистичным болваном, но тут уместно вспомнить, что если хочешь жить припеваючи, то не следует кого-то ставить выше себя. А у Люка было аж двое таких людей. Вывод, сынок: у простых смертных есть люди, которые значат несколько больше, чем собственная задница.
– Подожди, подожди! – нервно хрустя пальцами свободной руки, Винс подкурил сигарету от конфорки газовой плиты, попутно чуть не подпалив волосы, с охотой стремящиеся навстречу аутодафе. – Вот если ты сейчас намекаешь, что мне наплевать на Алфи, то я без прелюдии посылаю тебя…
– Полегче, Винс. Не стоит толковать мои слова так прямолинейно, как ты это любишь делать. Лучше подумай, почему же тебя терпит… как же там… «красивый, умный, обаятельный, и жутко вредный».
– И почему же? – он и сам был не прочь узнать, почему Алфи его терпит.
– Да потому же, дубина, почему и я: он тебя любит!
– Я знаю, – не зная, куда себя деть, Винс взгромоздился на довольно узкий для его комплекции подоконник.
– Слава Богу!
– Но это же… бред! Зачем ему любить меня?
– Хм… запущенный случай. Винс, тебя Джинни в детстве головой об пол не роняла? – заботливо поинтересовался Сэм.
«Если он сейчас не закатывает глаза с мученическим видом, то моей интуиции пора переезжать на помойку».
– Не роняла. Джинни меня холила, лелеяла и прививала хороший вкус, которого ты, Сэмми, напрочь лишен.
– Вот только уму-разуму не научила. Ладно, чего уж переливать из пустого в порожнее… Мне еще с Хосе надо переговорить. И не забудь о том, что я сказал.
– О чём именно? – это были истинно родственные взаимоотношения – один наезжает, а другой косит под дурачка.
– Обо всём, Блэки!
Уже прицелившись было телефоном между диванных подушек, Винс опустил руку и обреченно уставился на него.
«Пейдж-стрит… А это, кажется, та улица…» – сие запоздалое открытие радости не прибавило.
Может быть, это паранойя. Может быть, это настойчивое желание увидеть в Форестере исчадье ада.
Телефон абонента выключен, или находится вне зоны обслуживания…
А может быть, это интуиция не хочет на помойку и на всю катушку эксплуатирует отведенный ей срок.
Алфи никогда не отключал мобильный просто так, и стопроцентно не стал бы делать это просто из вредности. И всегда следил за тем, чтобы телефон был заряжен.
«Однажды он уже выключил мобильник, да-а?» – услужливо напомнило подсознание.
Не продолжать же клоунаду с автоответчиком, в самом деле?..
Электронный голос – брат-близнец предыдущего оратора – сообщил, что он может оставить сообщение после звукового сигнала.
На раздумье ушло от силы десять секунд. А потом срочно понадобилось отправиться за сигаретами.
На Пейдж-стрит, разумеется.
Просто клиент. Считай, что это просто клиент…
У меня подкашивались ноги, но я изо всех сил старался держаться прямо.
И на моих глазах никого не застрелили, о нет… Всё хорошо, все просто замечательно.
Просто клиент.
Малообщительные мордовороты в мятых рубашках погрузили меня в свой автомобиль и полчаса спустя высадили возле отеля «Четыре сезона».
Отель «Четыре сезона»! И он еще будет говорить, что я сноб! Нервно посмеиваясь, я вошел внутрь здания, отмечая эту киношную фешенебельность, типичную для дорогих отелей. Вся эта лепнина на потолках, бликующие поверхности, убедительно изображающие мрамор, позолоченные пуговицы на форме обслуживающего персонала. Нужно было идти сюда в своем утреннем обличье – с перекати-полем вместо прически и в рубашке Блэкстоуна…
Что ты делаешь, идиот? Зачем думаешь сейчас о Блэкстоуне? Решимости это не прибавит.
– Добрый вечер. Я в номер 646, – называю только номер, согласно полученным от мордоворотов указаниям.
– Ваше имя, пожалуйста? – безукоризненно вежливо осведомился портье.
– Альфред О’Нил.
Внеся мое имя в журнал посетителей, портье объяснил, на каком этаже выходить.
Несмотря на мое страстное желание, заблудиться по дороге не удалось. Почти минуту я стоял возле двери, раза три-четыре подняв руку, чтобы постучать. Когда же, наконец, мне это удалось, дверь распахнулась, являя передо мной Джейка, дымящего сигаретой и ленивым движением оправляющего воротник.
– Пунктуален как всегда, – саркастически протянул он, окутывая меня облаком мерзкого табачного дыма.
– Что есть то есть.
Свободной от сигареты рукой он аккуратно сгреб меня за грудки рубашки и втянул внутрь комнаты. Меня покоробило бы от такого бесцеремонного обращения, не будь мне всё до такой степени безразлично.
– Чай, кофе?.. Вермут?
– Обойдусь, – я прикрыл за собой дверь. Такое ощущение, что я налег на створки медвежьего капкана, побуждая его захлопнуться.
– Ты проходи, располагайся.
Проходи. Располагайся. Это даже не смешно. Пока я плелся на звук его голоса, Джейк успел избавиться от сигареты и теперь взирал на меня поверх бокала с мартини. С мартини, это я знаю наверняка.
– Я могу просто раздеться, или тебе стриптиз под музыку? – стараясь, чтобы в голосе звучало как можно больше яда, осведомился я.
– Не стоит утруждаться, – он подошел ко мне. Неторопливо расстегнул две верхние пуговицы на моей рубашке и отошел, словно бы любуясь кардинальными изменениями. – Я не щепетильный, справлюсь сам.
– Рад это слышать.
В воздухе повисла неуютная тишина. Точнее, неуютно было мне – Джейк же, судя по всему, получал почти сексуальное наслаждение, пристально разглядывая меня и словно бы пытаясь полюбоваться на мои внутренности. Поставив бокал на столик возле кровати, он снова подошел ко мне, положив руку мне на грудь.
– Скажи что-нибудь, – прошептал Джейк мне на ухо.
– Иди. На хуй, – чеканя каждый слог, произнес я. Он в ответ лишь усмехнулся, путаясь пальцами в моих волосах.
– Ты считаешь меня психом?
В настоящее время в моей жизни уже имеется один псих. Но Форестер явно не из их числа.
– Не льсти себе. Ты всего лишь безмозглый, зажравшийся мальчик с полным отсутствием чувства меры. И я не хочу играть в твои извращенные игры – хотя бы по той простой причине, что перерос их.
Что-то я запамятовал – моего желания никто не спрашивает.
– Ты мне нужен, Алфи. А не ты ли говорил, что превыше всего необходимо ставить собственные нужды?
– Я так говорил? – мда… неужели я был таким же самовлюбленным хреном? Даже не верится. – Ну, так или иначе, мои нужды не совпадают с твоими. И вообще, Джейк… я не имею абсолютно никакого отношения к твоей жизни.
– Имеешь, – пальцы чуть надавили на мой затылок. Его движения, прикосновения – всё в нём лишено мужской тяжеловесности, но и всякой аккуратности тоже.
Не те движения. Не те прикосновения.
– Я похоронил эту потребность. Но теперь ты снова здесь, со мной. Тебе не кажется, что это предрешено?
– Я не гребаный фаталист, чтобы верить в такую ерунду, слышишь? – я попытался оттолкнуть его, но не тут-то было.
– А ты поверь…
Я, подобно фригидной пуританке, закрыл глаза и взмолился об отсрочке неизбежного.
Целует, мать его, неизбежно. А что мне еще остается? Предоставляю Джейки возможность лизаться с изваянием. Воздух в легких ощущался холодной и липкой субстанцией; казалось, что она холодит меня всего изнутри острыми иголочками, растекаясь по кровеносным сосудам вместо насыщенной кислородом крови. Это отвращение, не похожее на отвращение. Это отвращение, маскирующее страх.
Почувствовав мое стойкое нежелание сиюминутно предаваться страсти, Джейк отстранился.
– Может быть, перестанешь изображать недотрогу?
– Я бы рад, да ты так и не научился целоваться, Джейки.
А сейчас, видимо, будет презентация очередной кучерявой лапши для моих многострадальных ушей.
– Послушай… Мы очень некрасиво расстались, я это понимаю.
Насчет лапши угадал. Но, пожалуй, даже «Дорогой, я беременна» прозвучало бы сейчас более правдоподобно.
– Мы не расставались, Джейки. По той простой причине, что не были этакой парочкой с романтическими причудами.
– Да ладно тебе! Я же знаю, что был нужен тебе.
– Мне нужен был мой лучший друг. Так что ты со мной не расстался, ты меня кинул. Но – веришь, нет? – мне было как-то не до тебя!
– Я спасался от твоего папаши, черт тебя дери! – он даже соизволил убрать руки. – Ты же должен понять это, сам всегда думал в первую очередь о себе!
Джейк бесспорно силен в одном – в убеждении. И, если бы я не знал его так хорошо, то поверил бы. Наверное…
Но я знаю его слишком давно. Слишком хорошо. Гораздо лучше, чем он сам.
– Придя сюда, я думал не только и не столько о себе. Так что твоя теория в настоящее время недействительна.
Его светло-зеленые глаза казались желтыми из-за тусклого освещения. И еще более злыми из-за кромки лопнувших сосудов в уголках.
– Значит, он и только он – я правильно понял? Мне ты не даешь даже шанса.
– Твои шансы изначально были равны нулю. Теперь же это стабильное такое «минус бесконечность». А в биологии такой тип отношений относится к группе «плюс-ноль» – ты получишь пользу, а мне не холодно и не жарко.
– Ах, вот как? Что ж, я тоже помню школьный курс биологии. У тебя сейчас две альтернативы – отношения групп «плюс-плюс» и «плюс-минус».
Эта попытка меня уделать была бы смешной, если бы не пугала альтернатива «плюс-минус». Ведь я же знаю, какой вред будет мне причинен. Поэтому я здесь.
– Снова шантажируешь? Да уж, как иначе? Своими силами тебе ничего не добиться.
– Алфи, Алфи, – Джейк хищно заулыбался. Я почувствовал, как мои волосы тянут вниз, заставляя вскинуть голову. – Я не шантажирую тебя. Я всего лишь помогаю тебе сделать правильный выбор.
– Я его уже сделал.
Да. Сегодня я уже сделал выбор. Не в свою пользу. И не в пользу Джейка.
В пользу того, о ком ты думать не должен, придурок…
Снова усмехается. Мрачно, саркастически. Чего лыбится – непонятно. Кладет руку мне на плечо, заставляя смутно нервничать. Неплохо бы позаимствовать у Винса немного хваленого звериного инстинкта, а?..
Я дернулся, ощутив жгучую боль в шее.
– Позволь мне не согласиться, – прошипел Форестер, крепко держа меня, дабы я не вырывался из его захвата. – Тихо, тихо… Это почти не больно и совсем не страшно.
– Ты что делаешь, придурок?! – мне удалось-таки отпихнуть его, но я тут же рухнул на огромную кровать траходромного типа.
– Выражаю несогласие! – безмятежно засмеялся Джейк, бросая шприц на пол.
– Ч-черт… – в панике простонал я, чувствуя, как жжение распространяется вокруг места укола. Еще чудо, что не попал в какой-нибудь нерв… а колол этот умственно отсталый троглодит как попало – чувствую, будет теперь красный фингал на полшеи. Такое чувство, будто бы к коже приложили раскаленный добела гвоздь. – Что ты мне вколол, ублюдок?
– Не героин, не волнуйся, – он навис надо мной, по-прежнему противно ухмыляясь. – Хотя, знаешь… возможность сделать тебя зависимым… заставить тебя зависеть от меня… звучит заманчиво.
– Свои фантазии оставь для психиатра! – огрызнулся я. – Что ты мне вколол?!
– Ну… – Джейк растянулся рядом и расстегнул мне еще несколько пуговиц. – Если совсем уж грубо, то это производное триптамина. Но не ДМТ, другая какая-то хрень. Так что ДМТ-трип тебе сегодня не светит, не мечтай даже. Ты мне нужен в здравом уме и трезвой памяти.
Вот честно скажу, с номенклатурой психоактивных препаратов знаком не слишком хорошо. Но фраза про ДМТ-трип несколько оживила воспоминания. Диметилтриптамин – стимулятор центральной нервной системы. Точнее, гиперстимулятор, психоделик… наркотик первой категории.
Кажется, у меня проблемы.
– Ты в курсе, дебил, что у меня показания по гиперстимуляторам?! Мне даже депрессанты нужно принимать строго по дозировке!..
– У этой штуки иной химический состав. Трип ощутимо слабее, но дольше. А на то и расчет!
Ох, Форестер, ты такой умный, куда деваться. Только по химии у тебя стоит «удовлетворительно», а еще я сильно сомневаюсь, что бывает триптамин, который был бы «чуть-чуть триптамин». Одно утешает – если я загнусь или впаду в кому, то это будет на его совести…
Видимо, утомившись от чтения лекций по органической химии, Джейк стянул с меня рубашку. Ну и фиг с ней… все равно жарко. Очень жарко.
– Эй, не вырубайся! – Джейк пощелкал пальцами у меня перед глазами. – Алфи… Алфи, ты куда поплыл? Рано еще!
– Заткнись! – раздраженно отозвался я. – У меня сейчас искры из глаз сыпаться начнут… Вопрос лишь в том, как они там оказались! Оу… Хм… и правда, а как они там оказались? Есть ли этому адекватное логическое обоснование?
Но какие тут обоснования, когда на тебя наваливаются сто шестьдесят фунтов радостно ржущего живого веса?
– Быстро тебя срубило!
– Вот бы тебе что-нибудь отрубило, – отпарировал я, сам удивляясь произносимому мной бреду. – Упс… кажется мне кто-то пытается выдавить глаза… Кто бы это мог быть?
– Артериальное давление, – снисходительно пояснил Джейк, наблюдая за мной с откровенным весельем. – Резкое увеличение артериального давления, от этого и дискомфорт. Пройдет.
– Все пройдет, – кивнув, я повернул голову на бок. – Джейки, все пройдет. Даже жизнь проходит, а это самая тяжелая болезнь…
– Это ты к чему сейчас? Алфи! – он похлопал меня по щеке. Встрепенувшись, я принялся пьяно улыбаться.
– Джейки, ну ты и крети-ин! По-твоему это прикольно – трахаться с бесчувственным телом?
Вот ведь… Вроде бы мыслю вполне адекватно, а несу полнейшую бредятину…
– Ну что ты, – Джейк выпрямился, опираясь руками о мою грудь. – Ты не будешь бесчувственным. Даже наоборот.
– Тьфу ты… А я-то думаю: с чего бы тут раздача бесплатных психоделиков? Тебе так часто приходится накачивать сексуальных партнеров наркотой, чтобы у них на тебя стояло, м-м-м?
– Нет, только тебя, – похоже, его начало раздражать мое полувменяемое состояние. – Ты когда-нибудь принимал индольные психоделики?
– Не-а.
– А карболины? ЛСД, в конце-то концов?
– Ты за кого меня принимаешь, за торчка со стажем? Извини, красавчик, я не претендую на твою стезю… вот совсем… вот веришь, нет? – протянул я, снова испытывая острую потребность вырубиться.
– Уж мне эти ботаники-святоши…
– Завидуй молча, Форестер, – я с интересом наблюдал за потолком, который почему-то походил на картинку в калейдоскопе, состоящую из кусочков одного цвета. – Вау… Поздравляю, доктор Хоффман, клиент созрел… – тут уж и меня пробило на дурацкое хихиканье. Джейк не ответил, продолжая созерцать меня с видом матерого санитара.
– Слушай, на мне, наверное, очень удобно сидеть, но вот лично мне слегка неудобно! – сообщил я ему. Джейк кивнул и послушно приподнялся. – Вот, Джейки. Можешь быть хорошим мальчиком, когда хо…
Форестер снова решил поиграть в романтическую прелюдию и полез целоваться. Я почувствовал, как к щекам приливает кровь, а озноб начинает бить еще сильнее. Единственный плюс был в том, что глаза перестали лезть из орбит и разум более-менее прояснился. Но веселье сменилось странным, возбужденно-паническим состоянием…
Черт… мне же не нравится это?! Мне просто не может это нравиться! Я уперся руками ему в плечи, лелея несбыточную мечту отпихнуть.
