Текст книги "Mascarade (СИ)"

Автор книги: Rex_Noctis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

«Точно… Винсент, брат миссис Чаннел!»

Пока Верджер многословно расставался с Брауном, откровенно скучающий Блэкстоун направился прямо к ним и опустился рядом с Викторио.

– Привет, Вики! Как жизнь?

– Супер, – мрачно отозвался Тори, буравя его ненавидящим взглядом.

– Что-то ты невеселый.

– Ну что ты, Винсент! Я счастлив как никогда!

«Издевается он что ли? Пожалел бы придурка», – с недоумением подумал Джейк, щелкая колесиком зажигалки и подкуривая очередную сигарету уже под внимательным взглядом Винсента.

– О, вижу, меня признали.

– А, ну да, – расслабился Блэкстоун. – Ты, кажется, бывший одноклассник Рика… Джек.

– Джейк. Нет, не Рика. Кое-кого другого, – радостно заулыбался Джейк. – И далеко не просто одноклассник… Ну, ты меня понимаешь.

Блестящие оливково-черные глаза могли бы принадлежать маньяку-убийце; в крайнем случае, наркоману со стажем. Но никак не адекватному человеку. Однако за последние полгода Джейк таких понтов успел навидаться по самое дальше некуда.

Тори заинтересованно выпрямился, услышав столь интересные новости. Словно почувствовав любопытный взгляд, Винсент обернулся к нему.

– Вики, будь другом, чаю принеси.

– Я тебя отравлю, скотина, – мстительно прошипел Викторио.

– Да-да, солнце мое, мышьяк, цикута… Как тебе больше нравится, так и трави.

Спровадив Тори, он снова обернулся к Джейку, саркастически усмехаясь.

– Я так понял, мальчик, тебе захотелось высказаться?

– Мальчик считает дурным тоном, когда у него отбирают любимые игрушки.

– Не понимаю, о чём ты. Какие игрушки? – с непринужденным видом Винсент сжал правую руку в кулак, словно бы собрался двинуть ему в челюсть.

– Всё ты прекрасно понимаешь, Блэкстоун, – Джейк скрестил руки на груди и чуть склонил голову на бок. – Уж не знаю, что за бредни пришли тебе в голову, когда ты развел здесь пышный цвет бордельной любви, но стоит мне только позвать его обратно… Он мой. И всегда был моим. Так просто я не отступлюсь…

Тут Блэкстоун сгреб его за воротник и притянул ближе к себе, едва ли не на расстояние в два дюйма. Кошмарные глаза недобро блестели, почему-то вызывая странные ассоциации с геенной огненной.

– Джейки, тебе знакомо понятие «виктимность»?

– Не знакомо, – с вызовом отозвался Форестер, чуть скривившись от запаха пижонского одеколона.

«Боже, Стоукс, где были твои мозги, когда ты лег под это чудо в перьях?»

– Разумеется… Виктимность, Джейки, – склонность субъекта к поведению, повышающему шансы на совершение преступления в отношении него. Ты хочешь, чтобы с тобой случилась досадная неприятность?

– Ты что, угрожать мне вздумал? – презрительно поинтересовался Джейк. – Ты хоть знаешь, кто я?

– Сопляк ты безмозглый, – рассмеявшись ему в лицо, Винсент несильно оттолкнул парня от себя. – Не шути так больше, Джейки, я сам с собой шутить не рискую.

– А то что?

Белозубая улыбка была слишком слащавой для такого резкого лица.

– А ты напряги воображение.

– Винс, если ты закончил детей запугивать, то, быть может, пойдем? – послышался сбоку желчный голос Верджера. Скрестив руки на груди, Сэм переводил насмешливый взгляд с одного на другого.

– Да, мамочка! – в тон ему отозвался Винсент и встал. – Не скучай, Джейки! И привет Викторио: я так понял, вы с ним теперь братья по несча…

– Пошли уже, терминатор хренов! – Сэм схватил его за руку выше локтя и потащил к выходу. Наполовину выкуренная сигарета в пальцах Джейка переломилась пополам.

– Умеет тумана напустить. Вот потому-то он меня и бесит, – вздохнул Тори, опускаясь рядом с Джейком и меланхолично прихлебывая чай.

«Тоже мне, туман… Еще посмотрим, кто, чего и куда напустит»

В его голове созрело неожиданное решение проблемы.

– Вот скажи мне, Винс, – назидательно протянул Сэм, глядя на своего непутевого протеже. – Сколько тебе лет?

– Как будто ты не знаешь. Тридцать два.

– У меня сложилось впечатление, что в два раза меньше. Ты бы ему еще в челюсть, с ноги.

«Да я бы его прибил, будь моя воля», – скрипнув зубами, Блэкстоун вцепился в руль.

– Хотелось бы. Но ты же мне с самого детства кайф обламываешь.

– С самого детства – это с двадцати одного года?

– Да, мамочка Сэм, с двадцати одного года ты отравляешь мою жизнь.

– Дать бы тебе по башке! – мечтательно вздохнул Сэм, пригладив свои светлые волосы.

– Позволю себе заметить, что я веду машину, – поспешно отозвался Винс, зная, что Верджер ничего не говорит и не делает просто так.

– Кстати, из-за чего вы с Форестером поцапались? – перевел тему Сэм.

– Личное, – неохотно бросил Винс.

– Понятно. Весьма наслышан про твое личное.

Винсент закатил глаза.

– Бриджит… вот ведь трепло!

– За что ты ее так не любишь? Вот она в тебе с первой встречи души не чает! И вообще, Бриджит – славная девочка!

– Сука, каких поискать. И давно уже не девочка, – мрачно отозвался Винс, сворачивая с основной дороги.

– Ладно тебе! Я знал ее еще шестнадцатилетним ребенком, милым и непорочным… – мечтательно вздохнул Верджер.

– А Люк говорил когда-то, что она в шестнадцать лет курила «Бонд» и ругалась как пьяный прораб.

– Что бы он понимал! Фонтэйн в твои годы был еще тем кретином, даже хуже тебя. Ох, ладно… о покойниках плохо не говорят.

«Да, действительно», – с иронией подумал Винс

– Так ты что, собрался со мной на работу?

– Ты все равно там ничего не делаешь, так хоть скучать не будешь! – отмахнулся Сэм.

– Вас с Алфи послушать, я в офисе только и делаю, что складываю самолетики из старых бумажек. Ладно, он хоть шутит, а ты…

– К слову об Алфи, Винсент Джерард Блэкстоун! – голос Сэма чуть возвысился. – Раз уж я «мамочка», то мог бы познакомить со своим бойфрендом!

– Думаю, тебе стоит сделать это без моего участия.

– А, ты об этом? – Сэм вздохнул. – М-да, история вышла… Джерри меня чуть не прибил, когда прознал.

Винс фыркнул. Ну не мог он по-другому реагировать на Джереми Валентайна, который в свои тридцать пять был сопливо-романтичным, словно тринадцатилетняя школьница. Жуть. Впрочем, еще забавнее был Сэм, который носился со своим любовником, как курица с яйцом.

– Могу себе представить.

– Хватит издеваться над Джерри. Не всем же быть потрепанными жизнью циниками вроде тебя?

– Приласкал, Верджер, спасибо огромнейшее, – припарковавшись, Винсент откинул волосы со лба. – На выход.

– О-о-о! Целое здание! Всегда знал, что Пол Уилсон – хапуга, каких поискать.

– Не спорю. Впрочем, Пол трактует это как поддержание имиджа компании.

В офисе все сотрудницы принялись оживленно приветствовать «мистера Блэкстоуна», болезненно улыбающегося и чуть ли не шарахающегося от них. Наблюдая за этой картиной, Сэм издевательски ухмылялся.

Вырвавшись из плена офисных мегер, Винс молча указал ему направление. Попав-таки в кабинет, Сэм осмотрелся.

– Мило у тебя тут!

– Ага. Чулан под лестницей, – пробормотал Винс, включая компьютер и садясь на стул. Сэм развалился на еле как втиснутом в сравнительно небольшой кабинет диванчике.

– Ладно тебе, что ты такой злобный с утра пораньше. Неужто с Альфредом поссорился?

Лицо Винса чуть смягчилось.

– Да нет, он был еще слишком сонный, чтобы ругаться. Хотя, знаешь, характер у него еще тот.

– Например?

– М-м… он как кот. Сиамский.

Он с детства мечтал завести кошку, а лучше кошек. И с детства же мучился от аллергии на кошачью шерсть. Сравнение вышло очень даже символичным.

– Царапается?

– Царапается, кусается, шипит, – Винс улыбался, невидящим взглядом уставившись в экран. – И крайне возмущенно мяукает!

– И ты его еще не придушил? – поразился Сэм, знающий его буйный темперамент.

– И в мыслях не было. Он слишком добрый и ласковый, чтобы его душить.

– А? Ты же только что сказал… – только и смог выдать Сэм. Все больше веселясь, Винс покачал головой.

– Не-ет, словами его не описать!

– Мне же интересно, что за нечто ты от меня так старательно прячешь. Расскажи хоть…

– А Бриджит на что же? – деланно удивился Блэкстоун, взяв со стола первый попавшийся отчет.

– Винс, ну не будь таким ублюдком! Я же не спрашиваю, сколько раз в день вы сексом занимаетесь.

– Думаешь, мы считаем?

– Нет, серьезно… расскажи о нём. У меня, между прочим, свой интерес!

Винс вздохнул, понимая, что так просто уже не отвертится.

– Что сказать-то? Красивый, умный, обаятельный, и жутко вредный. Ботаник, хоть никогда и не признает этого. Жуткий мизантроп, почти как я сам. Мы с ним вечно не высыпаемся и подкалываем друг друга всё утро напролет… Он часто зовет меня по фамилии – просто из вредности. Держит кофейную чашку за края, самыми кончиками пальцев, как будто вот-вот уронит. У него красивые руки… – похоже, Винсент сам не заметил, как увлекся. И Сэм ни в коем случае не собирался его останавливать, в кои-то веки разведя на откровенный разговор.

– Он любит умничать, рисует всякую ерунду у себя на руках, грызет карандаши, слушает этот занудный джаз… Постоянно засыпает над книгами, когда ждет меня до поздней ночи. А я прихожу и несу его в кровать, почти не чувствуя веса – он такой худой, что можно пересчитать все ребра… и даже это я в нём обожаю; сам не знаю, почему…

Винс закатил глаза и, сложив руки на столе, рухнул на них головой.

– Кошмар какой. Сэм, скажи, что я всего этого не говорил.

– Я скажу лишь то, что ты втюрился в двадцатилетнего парня, – весело протянул Сэм. – Всем бурбона в этом баре!

– С ума сошел, старый ты педик? Я не влюбился и влюбляться не собираюсь, – голос, обращенный столу, звучал невнятно.

– А что тогда ты к нему испытываешь? Что заставило тебя устроить сейчас пятиминутку романтического бреда?

Винс поднял голову, озадаченно разглядывая свое нечеткое отражение в выключенном мониторе.

– Я не представляю своей жизни без него. И меня это пугает. Хочется возненавидеть его за это. Но я не могу и, думаю, не смогу никогда. Не знаю, каких размеров нож ему нужно вогнать мне в спину, чтобы я это сделал.

С усмешкой Сэм прошел к столу и зарылся рукой в густые темные волосы «сыночка». Их связывало достаточно многое, чтобы он мог позволить себе такой интимный жест.

– Вроде четвертый десяток разменял, а ведешь себя…

– Да брось ты, Сэм. Я уже не тот психопат, которого ты выхаживал когда-то. Вот и со своей клинической личной жизнью как-нибудь разберусь.

Сэм лишь пожал плечами. Он был бы только рад, если бы того психопата действительно не было.

Если бы.

После семи часов Винсенту приелись тесные стены кабинета (тем более что он всё равно сидел, халтурил и жалел, что не пошел работать домой).

– Мелисса, если мистер Уилсон позвонит, переведешь на мобильный, о’кей?

– Да, мистер Блэкстоун, – с придыханием протянула Мелисса, хлопая густо накрашенными ресницами и чуть надув подозрительно пухлые губы, наводящие на мысли о ботоксе.

«Черт возьми, что за кошмарные бабы в этом офисе?! Того гляди, устроят групповое изнасилование!» – в ужасе подумал Винс, спеша покинуть приемную. Грубоватая, бестактная, но довольно милая Пейдж казалась куда более вменяемой на фоне этих силиконовых имбецилок.

Жил он не слишком далеко от офиса, но традиционную пробку на Мишен-стрит никто не отменял.

«Пешим шагом, Винс, оно же полезно», – ехидничал на этот счет Альфред. Расплывшись в очередной идиотской ухмылке, Блэкстоун испытал дикое желание протаранить головой лобовое стекло. В мысли начало закрадываться подозрение, что Сэм все же был прав.

Лобовое стекло спас звонок Пола. Объявив себя пророком двадцать первого века, Винс неохотно ответил.

– Привет, Винс, старик! – похоже, Пол был в хорошем настроении. Или подшофе. Или то и другое сразу.

– Уилсон, тебе плохо? Скорую уже вызвали? – деловито осведомился «старик».

– Да ладно тебе. Знаешь, я ведь звоню не просто так.

– О, не сомневаюсь.

– Заткнись и слушай. Я тут подумал… ну его, этот город на заливе. Возвращайся в Беркли. Без тебя всё слишком нормально!

«Черт бы побрал твою сестру, Уилсон! Почему всё так не вовремя?!»

Мало того, что он был нужен здесь Сэму, так ведь еще и Алфи, которого с его чертовой независимостью не уломаешь переехать в другую квартиру, уж не то что в другой город.

– Слушай, Пол… я бы и рад… да есть еще кое-какие дела.

– Пейдж, там снег идет? Нет? Странно… Винс, с каких это пор ты ставишь работу выше собственных интересов?

«Мечтай, мечтай…»

– Ну, чем больше я сделаю, тем меньше у тебя будет поводов отправить меня сюда снова, разве нет?

– Что-то подозрительный трудовой энтузиазм… Блэкстоун, ты там, случаем, подружкой не обзавелся?

– Не обзавелся, – эхом откликнулся Винс. В принципе, по факту он говорил правду. – Слушай, Пол, давай я до октября здесь побуду?

– Ну-ну… ладно, постараюсь как-то объяснить это мисс Уилсон. Если что, то моя смерть будет на твоей совести, понял?

– Как скажешь, большой босс. Всё, ладно, мне пора.

– Свидание? – похоже, Пол решил, отступившись от своей привычной деловитости, поиздеваться над другом и сестрой сразу.

– Конечно, Пол, ни дня без этого.

– Удачи, старик! – под аккомпанемент возмущенного голоса Пейдж Пол отключился.

«Ну, Пейдж! Это же надо – споить Пола Уилсона… Что за сумасшедший день?»

Наконец, он добрался до квартиры и с облегчением захлопнул дверь.

– За тобой гналась толпа возбужденных секретарш? – со смешком поинтересовался Алфи, выныривая откуда-то из кухни.

– Если бы только секретарши! – с чувством воскликнул Винсент. – Что у тебя с рукой, горе луковое?

– А, порезался, – отмахнулся Алфи, кинув мимолетный взгляд на свою руку. – Ну что ты ржешь?!

– Я? Я чудовищно серьезен, – пытаясь сдержать смех, Винс обнял его за талию и увлек за собой в гостиную. – Что, неужели не соскучился по мне за целый день?

– Да нет, что ты, не вспоминал даже. Простите, мы знакомы? – недовольный тон указывал как раз таки на обратное.

– Очень даже! – охотно поведал Винс, садясь на диван. – Более того: после всего, что между нами было, я обязан на тебе жениться.

– Да ну тебя! Уйди, противный! – тем не менее, уйти противному Алфи не дал, сев рядом и положив голову на плечо. Машинально Винс запустил руку в длинные мягкие волосы.

– Кто-то – не буду тыкать пальцем – громогласно утверждал, что обкорнает себя садовыми ножницами.

– Ну, было такое… Да все никак не загоню себя в салон. Привык наверное.

– Помочь? – он намотал на палец одну прядь.

– Иди ты, Блэкстоун. У тебя рука тяжелая!

Винс печально вздохнул.

– Что ж, не быть мне парикмахером…

Алфи поднял голову, с интересом уставившись на него своими глазищами. Не пристало в его возрасте иметь такой серьезный взгляд.

– Мне стоит заметить, что ты хочешь что-то сказать, или закосить под дурачка?

Невинно улыбаясь, Винс чмокнул его в лоб, понимая, что метод Верджера на О’Нила не подействует.

– Как день прошел?

– Нормально, – сверля его подозрительным взглядом, отозвался Алфи. – Познакомил Фин с Шоном – это надо было видеть.

– Могу себе представить.

– Не можешь! Они весь торговый центр на уши поставили, я уже готов был делать вид, что пришел не с ними… – он засмеялся. – Вообще, было весело. Мне летом даже на учебу не хотелось, как обычно.

– Почему же в прошедшем времени? До осени еще три с лишним часа.

– Всего-то…

– А вообще, О’Нил, не умеешь ты развлекаться. Надо было сводить тебя на парочку рок-концертов.

– После того, как ты сходишь в «Мятную полночь»! – не остался в долгу парень. Винс поежился.

– Еще я по местным гей-барам не расхаживал!

– Ну, а вдруг тебе там понравится? Можешь даже склеить Джасси, а то эта гендерная абстракция уже совсем ума лишилась.

– Боюсь, твоей мести уже не суждено осуществиться.

Как он и ожидал, Альфред встал и замер напротив него с видом следователя на допросе.

– Рассказывай уже.

– Да что тут рассказывать? Пол звонил.

– И что говорит? – он чуть дернул острым плечом, продолжая выжидательно смотреть.

– Что он может говорить? Велел паковать манатки и возвращаться. Я еще буду здесь сентябрь и… ну, ты понял.

– Я понял, – мрачно ответил Алфи.

– Да ни черта ты не понял! – Винсент выпрямился. – Это не значит, что я тебя бросаю… но пойми, я не могу оставаться здесь, не потому, что мне этого не хочется. Меня в Беркли держит слишком многое… в трех словах не объяснишь.

– Иными словами, ты ставишь меня перед фактом, что паковать вещи нужно не только тебе? – Алфи неохотно улыбнулся.

– Именно.

Он тяжело вздохнул, скрестив руки на груди.

– Винс, я ненавижу переезды. И не знаю, стоит ли игра свеч?

Винсент подошел к нему и снова зарылся рукам в светлые волосы, притягивая к себе и целуя. Робко, нежно, без привычного накала страстей.

– А теперь?

– Подумаю, – уткнувшись куда-то ему в грудь, пробормотал Алфи.

– Мне бы так… подумать хоть раз, прежде чем сделать.

Некоторое время они молча обнимались посреди гостиной как два идиота.

– Слушай, Блэкстоун…

– М-м?

– Под окнами, наверно, что-то сдохло… Но, мне кажется, я тебя люблю.

«Приплыли», – шокировано подумал Винс, продолжая поглаживать его по голове.

– Три часа до осени, – сам не зная, зачем, ляпнул он.

– Да черт с ней…

Комментарий к Глава 7. Trois heures jusqu'a l'automne (1) Trois heures jusqu'à l'automne – три часа до осени.

====== Глава 8. Apres la limite ======

Комментарий к Глава 8. Apres la limite (1) Après la limite – за гранью

Эти близкие и ближайшие вещи – какими преображенными кажутся они ему теперь! Какую пушистость, какой волшебный вид они приобрели с тех пор! Благодарный, он оглядывается назад, – благодарный своим странствиям, своей твердости и самоотчуждению, своей дальнозоркости и своим птичьим полетам в холодные высоты. Как хорошо, что он не оставался, подобно изнеженному темному празднолюбцу, всегда «дома», «у себя»! Он был вне себя – в этом нет сомнения. Теперь лишь видит он самого себя, – и какие неожиданности он тут встречает!

9 сентября, 2002 год

– Слушай, а тебе идет!

– Идет мне, как же… Винс, а тебе случаем не надоело? – мученически поинтересовался я, в сотый раз пожалев, что не остриг эти чертовы патлы. Теперь дело вполне может кончиться завидной такой лапшой из тоненьких светленьких косичек.

– Не-а, – весело отозвался Винсент, с педантичной аккуратностью заплетая очередную тоненькую и светленькую пакость.

– Распутывать сам будешь, – вот это я зря сказал. Знаю же, что пострадавшей стороной в итоге все равно окажусь я.

– Ну, если ты настаиваешь…

– А то как же, – заверил я, перелистывая страницу. – Да-а… когда ты говорил, что пособие по психоанализу шокирует меня своей бредовостью, нужно было морально готовиться.

– Я знал, о чём говорю, – усмехнулся Винс. – Самому приходилось читать это убожество. Вроде бы Брайан Эммерс окончил Калифорнийский университет, так что это что-то вроде визитной карточки.

– Я бы поостерегся такой визитки… – прочитав еще одну страницу, испытал желание отправить эту замечательную книжечку в камин. А, ладно. Все равно камина нет.

– Представь себе, Блэкстоун, эта чудная вещица не выполнит свое предназначение. И все из-за того лишь, что у тебя камина нет.

– Ненавижу камины, – странно довольным голосом сообщил он, принимаясь наматывать мои волосы на пальцы. – Они всегда ассоциируются с теми чудесными полочками, на которые ставят глиняные урны с прахом.

– Вот так-так! Блэкстоун, ты боишься смерти? – я запрокинул голову назад, с интересом смотря на его перевернутую ухмылку.

– Я не боюсь смерти, боюсь лишь того, что приводит к ней.

Я фыркнул. Пожалуй, я действительно редкий извращенец, если люблю его черный юмор.

Люблю его идиотский черный юмор. И не более того, ага… нет, не хочу и не буду развивать эту мысль.

– А есть разница?

– Ну, по сути разницы никакой, – аккуратно, словно бы боясь небрежным движением снять с меня скальп, он принимается расплетать свое сомнительное творение. – Страх смерти заложен в человеке с ранних лет. Жизнь любого человека – результирующий вектор, состоящий из экзистенциальных потребностей и общественного мнения, как бы это ни хотелось отринуть.

– Обалдеть, ну надо же! Результирующий вектор! – не язвлю? Да всегда пожалуйста! – Далась тебе эта физика? Она кошмарна, особенно если вздремнуть на уроке не получается.

– Да ладно! Тупейший предмет, не требующий особых умственных усилий. Голые формулы.

– О, сколько бравады! Но почему же ты до сих пор не стал великим физиком? – ехидно ухмыльнувшись, я снова повернулся к нему вполоборота. Винс с усмешкой помотал головой.

– Чем проще предмет, тем меньше желания им заниматься, разве нет?

– В зависимости от того, каким образом ты предпочитаешь тешить свое самолюбие… Ай!

– Прости! Вопиющая случайность!

Смеялась каждая нота, каждый обертон этого проклятущего хриплого голоса. Ну-ну, случайность.

– Кажется, дергать за косички – практика младших классов. Не думал, Блэкстоун, что ты настолько остановился в развитии!

Он оставил в покое мои волосы и, обняв меня за талию, насмешливо протянул:

– Разумеется, не думал, блондинка ты моя.

– М-да, – не могу же я все время яриться от его подначек? Это было бы чересчур предсказуемо. – Ты еще мне татуировку сделай: собственность Винсента Джерарда Блэкстоуна.

– Альфред, татуировка – это не брутально. Как тебе идея со шрамированием?

– После дождичка в четверг.

– Ну, если верить синоптикам, дождь в четверг имеет место.

Что ему ни скажешь, голос становится всё веселее. В то же время я сам становлюсь все более расслабленным.

Пристал со своим Ренье Крю Божоле – попробуй да попробуй. А потом еще попробуй, и еще… А то я не знаю, что он специально меня спаивает. Он всё делает специально.

Словно бы читая мои ехидные мысли, Винс прижимает меня крепче к себе, легко целуя в висок, и в голову не идет лучшего для себя сравнения, чем кусок сливочного масла, вероломно брошенный на раскаленную сковородку. Мне больших трудов стоило заняться не им, а Эммерсом… дался он мне, конечно, двести восемь тысяч раз.

– Не язвишь целых двадцать минут. О чем-то задумался? – спросил Винс, умудрившись сотворить у меня на голове нечто совершенно непотребное.

Я сел лицом к нему, позволяя губам расползаться в улыбке, сколько бы угодно дурацкой она не была и с соответствующим видом процитировал:

– Я понял, что все существа подчинены фатальности счастья…

Что-то сильно я переиначил свои взгляды в последнее время. Винсент же вполне ожидаемо скривился.

– Рембо.

– Чем тебе не нравится Рембо?

– Дай подумать… инфантильность и простецкий пафос считаются?

– Ах, ну да… – пробормотал я. – Тоже, видимо, не брутально.

– Я просто не вижу смысла в рифмованных строчках, когда можно почитать прозу.

– Вот тебе проза, – я с ненавистью посмотрел на учебник. – По крайней мере, на учебную литературу это мало похоже, уж слишком много отвлеченных понятий.

– Если ты пытался таким чудным образом показать мне преимущество поэзии, то… вот ведь черт, показал.

После того, как мы вдоволь поглумились над «Современным психоанализом», я вновь принялся читать это самое злосчастное пособие, попутно осмысливая только что открытый для себя феномен – феномен мести неодушевленных предметов. У меня вообще голова в последнее время забита сомнительными какими-то теориями и феноменами.

Я давно понял, что весь этот мир – улей с множеством сот, а люди – дикие пчелы, жалящие друг друга. И правильной позицией в этом улее будет ждать удара в спину. Ежесекундно. До тех пор, пока не исчерпаешь лимит своей вечности. Но я больше не хочу ждать этих ударов… в кои-то веки хочется быть в собственных глазах идиотом, но верить в лучшее. Это странно. Это неправильно.

Итак, Винсент. Снова Блэкстоун в моей жизни, причем на этот раз решивший прочно в ней обосноваться. И, честно говоря, я не знаю, что мне и думать по этому поводу. Он действует мне на нервы с тем же успехом, с которым делает мою жизнь лучше. Снова.

Первым делом, Винс с лицом чуток повернутого инквизитора уготовал судьбу «Титаника» двум пузырькам секонала, спустив в унитаз приблизительно триста баксов. Потом решил блеснуть этим своим образованием психиатра и всю ночь выпытывал, как я докатился до такой жизни. Поссорились, разумеется. Тут же, не откладывая в долгий ящик, и помирились. Всё как всегда.

И я, наконец, начал понимать. Понимать то, что мне давно нужно было понять на данный момент. Понять и оставить позади.

«Современный психоанализ» пару минут спустя был выброшен на пол за ненадобностью – я слабовольно предпочел учебе Блэкстоуна.

26 июля, 2002 год

– Бридж, я ухожу.

Ее раскосые, прозрачно-зеленые глаза смотрят на меня с удивлением и непониманием.

– Что, прости?

– Ты слышала.

Как ни странно, сейчас я не чувствую и следа робости, которую обычно испытывал, споря с Бриджит. Она чуть заметно поджала ярко накрашенные губы и остервенело запустила пальцы в волосы.

– Не то чтобы это стало для меня большим сюрпризом, Алфи. Напротив, я от тебя этого и ждала. А уж в свете недавних событий…

Я поморщился, принимаясь тереть внезапно занывшие виски.

– Вики – трепло.

– Да, еще какое, – согласилась Бридж с усмешкой. – Вот только он в данной ситуации больше похож на жертву.

– И ты, Брут? – признаться, надеялся на ее благоразумие.

– Я тебя ни в коем случае не осуждаю. Вики и сам еще тот эгоист. Уверена, что он бы на твоем месте еще и не такое сделал. Но всё же жалко парня – он вообразил, что жить без тебя не может.

– Бридж, неужели ты думаешь, что мне совершенно наплевать? Да, я чувствую себя виноватым. Но никому ведь от этого не легче?

– Тебе легче. Ты дал совести себя поиметь и теперь ходишь с чувством выполненного долга, – только Бриджит может говорить гадости таким доброжелательным тоном. – И вообще… я абсолютно против твоих отношений с Блэкстоуном. На все двести процентов.

Я оторопело вытаращился на нее. Вот это что-то новенькое!

– Почему?

– Ты не знаешь о нём того, что знаю я. И, поверь, предпочла бы не знать и обожать его так же, как это делаешь ты.

– Я не…

– Заткнись, О’Нил. И выслушай то, что я попытаюсь до тебя донести.

Скрутив в жгут свои тяжелые волосы, Бридж, не мудрствуя, стянула их резинкой, после чего закурила очередную сигарету, обдавая меня ментолово-табачным дымом.

– Понимаешь, глупенький мой сыночек… как бы тебе помягче сказать? Блэкстоун вовсе не такой очаровашка, каким кажется. Да, он сексуальный, харизматичный, эрудированный, прочая фигня… Но когда-то можно было просто посмотреть этому парню в глаза и с уверенностью заявить, что перед тобой общественно опасный психопат.

– О, не сомневаюсь. Приму к сведению.

– Вот так и знала, что ты мне не поверишь.

– Да нет, почему же? Даже не верю – знаю. Просто мне на это абсолютно наплевать.

– И почему я это предвидела? – она затушила сигарету о край бронзовой пепельницы, стоящей на столе, после чего поднялась и подошла ко мне, пристально смотря сверху вниз.

– Я знаю, что тебя практически невозможно переубедить в чём-то, что ты вбил в свою чугунную башку. Но если тебе вдруг покажется, что Блэкстоун неадекватно себя ведет – мотай от него куда подальше. Иначе черт его знает, чем это может кончиться.

Бриджит не из тех женщин, которые станут трепаться почем зря. Не хочу задумываться о ее словах… но подсознательно уже чувствую, что с таким трудом достигнутое душевное равновесие опасно пошатнулось.

– Что же ты такого о нём знаешь, если говоришь с такой уверенностью?

Я не хочу этого знать. Я боюсь это знать. А вот не узнать не могу. Но она лишь покачала головой.

– Не мне тебе об этом говорить. И даже не Винсенту, как я думаю.

– Не понимаю…

– Слушай, я вообще не хотела бы поднимать эту тему, так что и развивать ее не буду. Захочет – расскажет сам.

Не расскажет. Только не Блэкстоун.

– Ну да. Что у вас с ним за манера: говорить «А» и замалчивать «Б»?

– Не заговаривай мне зубы, – Бридж погрозила мне пальцем. – Сказала потому лишь, что волнуюсь за тебя, придурок.

– Ты чересчур меня опекаешь, Бридж, – и все же я не удержался от улыбки. На самом деле мне приятна ее опека. – Тебе не кажется?

– Нет, милый, не кажется… я это знаю.

Подойдя к зеркальному шкафу, она взяла с верхней полки одну из бронзовых фоторамок. Скользнув по ней задумчивым взглядом, Бриджит села рядом со мной и протянула ее мне.

– Мы с Люком.

Я с интересом разглядывал лица, запечатленные на фотографии. Сама Бридж – почти не отличающаяся от теперешней, но более… не знаю… более легкая, естественная. Девчонка, как ни странно мне думать о перезрелой Матушке Бриджит в таком ключе. Эту самую девчонку обнимал красивый блондин, выглядевший лет на пять-семь старше. Создавалось впечатление, что фотографировал кто-то, хорошо знавший обоих – только близкий человек может запечатлеть на фотографии такое легкомысленное выражение лица, неподдельное веселье, отражающееся на нём. Я даже мог бы ручаться, что вижу откровенное разгильдяйство в глубине льдисто-голубых глаз мужчины.

– Он похож на голливудскую звезду, не правда ли? И был такой же высокомерный, самовлюбленный…

Неожиданно она протянула руку и взъерошила мне волосы.

– Вы с ним очень похожи. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, то словно бы вижу своего сына… Он мог бы быть таким же белокурым и голубоглазым. Но увы, – она забрала у меня рамку и решительно отложила в сторону, – и Люк, и мой сын останутся за гранью фоторамки.

Мне ее сейчас так жаль. Черт возьми, я и не думал, что мне когда-нибудь придется пожалеть Бриджит Фонтэйн.

– Ладно, хватит нюни распускать, – как и всегда, она словно бы читает мои мысли. – Топай-ка ты отсюда, О’Нил. Если по хорошему, тебе вообще не следовало сюда приходить. Никогда. Ты в борделе столь же неуместен, как похмелье вечером.

– Значит, я плохо делал свою работу? – я невольно заулыбался – на мне «Firmament» заработал более чем солидно.

– Напротив: ты делал свою работу слишком хорошо. И это здесь точно также неуместно. Ты считаешь себя имморалистом, но на деле же… птенец, выпавший из гнезда.

Не хочу говорить ей о том, насколько она права и неправа одновременно.

Так или иначе, мне хочется считать себя так называемым имморалистом. Но вот загвоздка: самому в это верится с большим трудом.

19 сентября, 2002 год

– Хаммонд, ты чего там вытворяешь? – с ходу поинтересовался Джефф.

– Я тоже рада тебя слышать, Нортон, – желчно отозвалась Лиз, затормозив на светофоре. – Как Австралия?

– Австралия замечательно, но об этом поговорим в другой раз. Что там с нашим сердцеедом?

– Честно? Полная неразбериха…

Продолжая свой путь, Лиз кратко изложила историю с Руисом.

– Хм… – Джефф ненадолго задумался. – Знаешь, ситуация двоякая. Предсмертная записка – доказательство недостаточно убедительное. Но, раз уж графологи не высказали свое «фи», то здесь копать бесполезно.

– И что ты предлагаешь?

– Ну… насколько я все понимаю, есть в этой ситуации решающий фактор. А именно – Бриджит Фонтэйн. Она наверняка в курсе. Эта стерва всегда в курсе всего – весь город в кулаке держит.

– Фонтэйн ушла в глухую несознанку. Да и не скажешь по ней: врет или правду говорит.