Текст книги "Королева-Няня (СИ)"

Автор книги: Regan Jane Black

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

====== Глава 11. What A Sexy Thanksgiving Day. ======

(Блэр Уолдорф) Вечер. В тот абсолютно глупый вечер я сидела и крутила в руке маленькую пластиковую карточку, подаренную Чаком. Я так и не воспользовалась ею ни разу. А зачем, собственно, мне ей пользоваться? Я что, там живу, что ли? С Милой мы встречаемся в городе каждый день. Я почему-то на нее не злюсь. А вот Серена злится на меня, но с Милой кое-как общается. Она все пытается понравиться Эс, но та слишком зациклена на том, что я должна общаться только с ней. Вроде, получается ее настроить, что Мила готова ее простить и общаться. Надеюсь, получится до конца. Кстати прошел месяц, близится День Благодарения. Я не знаю, с кем его проведу. Мама в... не знаю, где она, но точно не в Нью-Йорке. Она купила новый дом, но ключ я еще не получила. Элизабет, Барт и Кэм, который вернулся недавно, уезжают на несколько дней в Англию. Не знаю, почему Барт беспрекословно соглашается с нестандартными решениями Эл, куда им следует ехать. Она просто берет глобус, закрывает глаза, раскручивает его и тыкает пальцем. В этот раз попалась Англия, а Барт облегченно выдохнул. Мила улетает в Испанию к родителям, а СереНейт устраивают первый совместный праздник в Хэмптоне в его доме. Чак мне звонит. Каждый чертов день я слышу сигнал, который поставила на него одного. Я принимала звонки пару раз, но в основном сбрасывала или просто не отвечала. Он писал мне сообщения, звонил в скайпе, приезжал, ловил меня на улицах, но я отворачивалась и убегала. Не хочу видеть его глаз. Я их боюсь. Я слишком его люблю, чтобы увидеть в них дружескую заботу. Дни шли в нереальном темпе, но ничего не менялось. Я вставала, отводила Кэма в садик по новому маршруту, который я недавно нашла, потому что на старом меня не раз вылавливал Чак. Затем возвращалась, готовила ужин на всех Бассов, общалась с Сереной-Джорджиной-Милой, делала что-нибудь, забирала Кэма из садика, приводила его домой, кормила, оставляла его на Элизабет, уходила гулять. Точнее, бегать от Чака, а так гулять с Сереной-Джорджиной-Милой, а затем возвращалась и общалась с Элли. Вот и утро. Утро этого Дня Благодарения. Я всю жизнь любила этот праздник. Бегала по улице в детстве и кричала каждому прохожему: “Спасибо, что вы есть”, а они улыбались в ответ. В детстве все было так спокойно и беззаботно. Мамин вишневый пирог всегда был прекрасен. Я знала его рецепт наизусть лет с пяти. Вот и сегодня приготовлю его. Будет с кем отметить. Вишневый пирог и... нет, будем праздновать втроем. Куплю вино. Я встала с кровати, предварительно взглянув на часы – 10:46, и пошла на кухню. На столешнице лежала записка от Элли, написанная ее странным почерком и кучей перечеркнутых предложений. В итоге, я прочитала такой текст: “Би! Мы улетели уже! Ну пока еще не улетели, но через полчаса-два часа улетим! Ты представляешь, я как всегда не смогла собраться вовремя, и Барту пришлось позвонить куда-то там, чтобы сделать что-то там, короче мы вылетим, когда скажет Барт, а то есть, когда я буду готова. В общем, что я тебе собственно хотела сказать, с праздником, дорогая! Я тебя люблю, и спасибо тебе, что ты есть у нашей семьи, в основном у меня! Целую, бэбик, мы будем через пять-десять дней! Шучу-шучу, будем через пять дней! Пока-пока!” Ну, хоть посмеялась. Эх, Элли. Горе ты мое. Ладно, удачного полета. Я вернулась в свою комнату и зашла в ванну. Я приняла душ, одела повседневное платье, нанесла немного косметики и, убедившись, что я готова к встрече с вишневым пирогом, пошла на кухню. Как же я забыла, что для вишневого пирога нужны вишни. Я замесила тесто и, оставив его под мягким полотенцем “отдыхать”, пошла в супермаркет. Я купила килограмм свежих вишен и бутылку вина, рядом с которой совершенно случайно стояла текила. Ну что ж, будем гулять вчетвером. Мне стало скучно. Приготовив пирог я поняла, что не люблю одиночество. Нет, вино и текила – на вечер, а сейчас нужно чем-то занять себя. Я надела пальто и вышла на улицу. Солнце освещало улицы моего любимого города, по которым мельтешили счастливые люди с пакетами продуктов и сладостей в руках. Я всегда любила рассматривать людей. Они все такие разные и необычные. У всех свои проблемы и скелеты в шкафу. А может и в шкафах. Я проницательная, поэтому могу определить, кто есть кто. Только не Чак. Я не могу больше понимать, когда он врет, а когда нет. Эти глаза... цвета виски и карамели. Виски – горький и пьянящий, а карамель – сладкая и любимая. Он именно такой, как его глаза. По крайней мере для меня. Я люблю его глаза. Они заставляют меня понять, что надо чувствовать. Боже, опять Чак! Даже в этот замечательный день я думаю о нем! Все, Корнелия Блэр, хватит! Надо сходить в центральный парк. И покормить уток. Только в кондитерскую для начала. За свежим хлебом. Только бы не съесть половину самой. (Чак Басс) Месяц. Этот чертов месяц я не видел своих любимых шоколадных глазок, которые как будто видят не просто меня, а еще и мое сердце и душу. Я звонил ей, звонил несколько раз в день, но получил ответ в лучшем случае, четырежды за этот месяц. Меня все раздражало, все выводило, все бесило. Та информация, что Мила мне передавала, была довольно скудной и почти не успокаивала меня. Про Уилла, кроме того, что они, по словам Милы, познакомились на улице, меня больше ничего не интересовало. Она еще пыталась встрять с подробностями их личной жизни, но я уходил и закрывался в комнате. Я каждый день знал, где она и куда собирается. Несколько раз я видел ее и пытался заставить ее поговорить со мной лично, но она отворачивалась и убегала. Вот и этот День Благодарения. Это был единственный день в году, который я проводил с семьей, хоть и не полноценной. А в этом году я один. Ну и черт с ним. Выпью виски и лягу спать. Но это вечером. А сейчас нужно позвонить Блэр. Хотя бы попытаться. Я приложил телефон к уху и услышал такие привычные мне гудки. – Привет, – услышал я свой любимый голос. – Блэр?! – я от удивления чуть не свалился с дивана, ведь я даже не надеялся ее услышать. – Да, а ты кого ожидал услышать? – Блэр была довольно радостной, так что я немного успокоился. – Я вообще никого не ожидал услышать, – тихо сказал я. – Что ж, в таком случае, я испортила все твои надежды, так что лучше я сброшу... – Даже не думай! Я слишком по тебе соскучился, чтобы позволить тебе сбросить, – я реально испугался, что она сбросит. – В таком случае, останусь на связи, – я почувствовал, что она улыбнулась. – Как у тебя дела? Где ты вообще? – У меня все отлично, Барт, Эл и Кэм улетели в Англию – инициатива Элли, а я вот в центральном парке, кормлю уточек. А у тебя как дела? – У меня тоже все отлично, – соврал я, – Почему ты мне не отвечала весь этот месяц? – я хотел получить внятный ответ на наболевший вопрос. Повисла пауза. Только ровное дыхание Блэр служило мне верной мыслью, что она еще на связи. – Потому что... – вдруг сказала она, – Потому что... Прости, Чак, у меня нет толкового объяснения. Я не знаю, почему я не отвечала. Я чувствовала, что так надо. – Надо меня мучать, заставлять гоняться по городу и искать тебя?! – Я тебя не просила за мной бегать. Если бы я хотела увидеться с тобой, я бы пришла. Забыл? У меня есть волшебный ключик. – Почему ты ни разу не пришла ко мне? – с отчаянием в голосе спросил я. Я очень хочу ее увидеть, но она просто не дает мне возможности. Хочу дотронуться до ее волшебных волос и прекрасного личика. – Не было необходимости, – спокойно ответила она, – Я с Милой встречалась в городе постоянно, поэтому не приезжала. Кстати, как она? Как личная жизнь? Черт, что же сказать, что сказать?! Ладно, вдох выдох, поехали: – С Милой все прекрасно, но она уехала домой на Канары на несколько дней, так что я один в этот праздник. А как дела, – я сглотнул, прежде чем продолжить, – с Уиллом? – Тоже все замечательно, – ее голос стал радостным, что мне не понравилось, – Но он занят в этот День Благодарения, так что я отмечаю его с вишневым пирогом, вином и текилой. – Понятно, – процедил я, – Элли все еще на меня злится? – Да, но она немного остыла. Как только заходит речь о тебе, она сразу начинает хмуриться и советует мне не дружить с тобой, поэтому не рискуй приходить домой, когда там Элизабет, – сказала Би. – Ей не нравится, что мы – друзья? – удивился я. – Ей – нет, а вот твой отец в восторге. Он рад за твою хорошую репутацию, которая уже построена, – ответила Блэр, – Что ты собираешься сегодня делать? – Буду сидеть у себя, выпью виски и лягу спать в девять, – ответил правду я. – Понятно, отличный расклад на День Благодарения. – У тебя есть идея получше? – Эм, нет. Все аналогично, – ответила Блэр и рассмеялась. Я улыбнулся. Я люблю ее смех. Такой нежный и беззаботный. Веселый и радостный. Заставляющий смеяться вместе с ней. Надо будет пересмотреть фотографии с той ночи. Хоть я и смотрю их по несколько раз в день, но мне нужно еще. – Ну, ладно, тогда пока, – сказала Блэр, а у меня в груди все подняло ураган. – Стой! – остановил ее я. – Что такое? – Пообещай, что ответишь на следующий мой звонок, – попросил я. – Хорошо, обещаю, – сказала Би и положила трубку. (Блэр Уолдорф) Когда он позвонил, мне срочно захотелось услышать его голос. Такой приятный и бархатный голос, который заставляет меня успокоиться. Я подумала тогда: “Ты, безмозглая тупая овца! Почему не отвечала ему все время?!”. И действительно, когда он спросил меня, почему я не отвечала, я не могла дать ему толковый и внятный ответ. Я не могла себе ответить на этот вопрос, что уж говорить о ком-то еще. Я как будто чувствовала, когда он улыбался и это заставляло улыбаться и меня вместе с ним. Как-то мне Эл сказала, что до моего появления он улыбался очень редко, а те его улыбки были натянутыми. Сейчас же он улыбается открыто и искренне, и это полностью моя заслуга, так сказала Элли. Я до вечера гуляла по городу одна. До самой темноты. В семь часов уже достаточно темно. К полвосьмого я уже была дома и решила взяться за пирог. Мне звонил Уилл и поздравлял. Кстати о Уилле. Мы с ним сдружились. Он очень хороший парень, а я даже не обращаю внимания на то, что он гей. У него нет этих голубых замашек, дурацкого голоса и привычки шастать по гей-клубам. Он совершенно обычный парень, только встречается с парнями. Как ни странно, но на его звонки я отвечала чаще, чем на звонки Чака. Но я считаю, что это нормально, ведь он мой парень. И об этом знает уже весь Нью-Йорк. После того как “Наблюдатель” опубликовал нас вместе, мне позвонили из журнала “OK!”, а затем и из таких журналов, как “Hello”, “Grazia” и “Star”, и предложили интервью и фотосессии. Теперь, главное, чтобы не всплыло то, что Уилл – гей, и мы работаем над этим очень тщательно. Я уселась за стол дома, вооружившись пирогом, ножом, бокалом для вина, рюмкой для текилы и приготовилась отмечать. Я уже приготовилась резать пирог, но расхотелось. Мне действительно расхотелось есть мой любимый пирог. Я оттолкнула тарелку на середину стола, нож полетел за ним, а я, оперевшись локтями о стол, упала лицом в ладони. Мысли снова ушли к Чаку. Мой Чак. Какой же он милый и заботливый. По крайней мере был таким той ночью, когда он в последний раз забирал меня из бара. Он купил мне мороженое. Мое любимое, мятное с шоколадной крошкой. Мой телефон просигналил, оповещая, что пришло сообщение. Сообщение от Чака. Я, не раздумывая, открыла. Это была фотография, сделанная Чаком в ту ночь. Я сижу на нем сверху и обнимаю его за шею. Он держит одной рукой меня за талию, а другая занята телефоном. Он весь в мороженом – я постаралась – и я тоже. Он не прислал мне остальные фотографии, а я ждала. На тех других я, о боже, слизываю с него мороженое и он с меня. Чак. Мой Чак. Точнее, нет, он не мой. Он – моей подруги, и у них все серьезно. Хотя Мила постоянно соглашается со мной встречаться в городе, приглашает меня сама, так что, выходит они очень мало времени проводят вместе. Не считая ночи. Фу, я не хочу думать, что они делают ночью! Блэр, ты не ревнуешь, не ревнуешь! Он – твой друг, и она – твоя подруга. Так что все замечательно. Мне в голову пришла самая глупая, просто наитупейшая идея. Но я, держась за нее, как за последнюю соломинку, ломанулась к кухонному шкафу. Я достала оттуда бумажный пакет из продутового и поставила его на стол. Отбросив все посторонние мысли, чтобы они не смогли заставить меня отказаться от своей идеи, я запечатала пирог в пленку вместе с тарелкой и аккуратно уложила его в пакет. Туда же я поставила вино. Текила пусть останется здесь. Так, переодеться. Можно и душ принять. На все про все у меня есть двадцать минут. Это будет мои самые быстрые сборы за всю мою жизнь. Я даже не потрудилась настроить воду и мылась холодной, при этом заколола волосы кое-как, надеясь, что они не намокнут. Я выпорхнула из душа и выхватила из шкафа тот самый пакет, который лежит уже месяц не открытый. Не знаю, почему, но я решила одеть именно это белье. Отрезав все этикетки я натянула маленькие трусики и лифчик. Сверху я надела белое кружевное платье до колена. Встав перед зеркалом, я поняла, что оно слишком мешковато. Нужен пояс, срочно пояс. Черный пояс. И тогда подойдут новые туфли Yves Saint Laurent. И новый клатч Chanel. Я покидала телефон, кошелек и кое-какую косметику в клатч, натянула пальто, схватила уже приготовленный пакет и выбежала. Ой, такси! Нет-нет! Не уезжайте! Отлично, спасибо! Я прыгнула в салон и сказала: – Отель “Эмпайр”, пожалуйста. Я натянула на голову черный платок и очки с леопардовой оправой – охрана от назойливых жертв “Наблюдателя” или папарацци, которые готовы сфотографировать меня на обычной улице, а если они поймают кадр меня, входящую в отель “Эмпайр”, который ассоциируется только с Чаком Бассом, скандал такой будет... Платок прекрасно комбинирует с черным пальто и туфлями. Но я выгляжу как девочка по вызову. Ладно, пусть будет так. Все равно меня никто не узнает. – С вас сорок долларов, – от мыслей меня отвлек таксист. – Держите. Сдачу оставьте себе, – я дала ему пятидесяти долларовую купюру. Я вбежала в отель и поспешила зайти в лифт. (Чак Басс) До вечера я тупо сидел и щелкал каналы. По телевизору не показывали ничего интересного. За исключением порно, но мне не интересно смотреть этот бред лет с двенадцати-тринадцати. Полдевятого вечера. Как я и собирался, я лег в кровать, но виски не выпил. Я был жутко голодным, но не хотелось ничего заказывать. К тому же во сне есть не хочется. Не знаю, сколько я пролежал, но мне казалось, что прошел год. Я ворочался из стороны в сторону, но сон не мог ко мне прийти. В итоге я повернулся спиной к двери и попытался заставить себя заснуть. Я услышал приглушенный щелчок двери. Нет, это мне приснилось. Но любопытство взяло верх, когда я услышал отчетливый стук каблуков по моему паркетному полу. Я обернулся и увидел свет под дверью. Значит, девушка пошла на кухню. Наверное, Мила решила не ехать и вернулась. Она повозилась на кухне и куда-то пошла. Стук становился все отчетливее и отчетливее. Ну что ж, и пусть. Я повернулся обратно и лег. Я сделал это как раз в ту секунду, когда дверь тихонько начала открываться. Какого хрена она зашла ко мне?... Стоп, это не Мила... Этот запах... Он протек по всей моей комнате, проникая во все уголки. Какой прекрасный запах, и я его знаю. Стук каблуков стал более тихим, значит она шла медленно и аккуратно. Но она шла ко мне. Я почувствовал, как она опустилась на кровать и легла на соседнюю подушку. Ее рука поползла по моему плечу к груди. Эти ручки я ни с чем не спутаю. Блэр. Она пришла ко мне. Теперь я вспомнил и запах. Приятная смесь ее собственного запаха и какого-то парфюма приятно плыла по воздуху. Она положила свою прохладную ладошку мне на грудь, перебирая пальцами волосы. Мне стало так спокойно и хорошо от того что она рядом. Эти нежные ручки... Как я их люблю. Такие красивые, тонкие, длинные пальчики с аккуратными ноготками. – Зачем ты пришла? – вдруг спросил я почти шепотом. – Просто так, – ответила она, дыша мне прямо в спину. – Уйди? – это скорее прозвучало как вопрос или предложение. – Я обещала не уходить, если ты скажешь мне это сделать. – Не уходи, – вот это было утверждение или приказ. – Я не для того пришла, чтобы уйти, – улыбаясь, а я это почувствовал, прошептала она. Одной ручкой она держала меня за плечо, а вторую просунула под шеей к моей груди. Она медленно положила свою ножку на мою, прижимаясь еще сильнее. Я опустил свою руку на ее ногу, медленно поднимаясь вверх. Дойдя до ее трусиков, я понял, что это те самые. Те белые, с кружевным узором трусики, которые я держал в руках месяц назад. Тут я почувствовал, как ее рука плавно ползет по моему животу вниз, к штанам. Она уже почти запустила свои пальчики в них, но я успел перехватить ее руку. Я повернулся к ней лицом. Карие глазки и шоколадные локоны. Как же я хотел их увидеть! Я положил руку ей на лицо, проведя по бархатной коже пальцем, а затем запустил ее в волосы Блэр. – Не хочу тратить эту ночь на бесполезный секс, – сказал я ей, прижимая к себе. – Это ты сказал? Серьезно? – подняла бровки Блэр. – Да, это сказал я, – я уверенно ответил. – Ничего себе, как Мила тебя изменила. Мила? Какая к черту Мила? Кто-кто, а вот она меня никогда не измèнит. Меня изменила ты, глупенькая. Ты должна понимать это. – Никто меня не менял! – я на секунду сжал ее хрупкое тело, а потом сразу ослабил хватку. – Хорошо, прости, – она провела рукой по моей щеке и опустила ее на мою грудь, – Я привезла пирог. Вишневый. Во мне сразу проснулся аппетит. – Так почему ты его еще не порезала и не принесла? – шутя, спросил я. – Уже иду. Будешь вино? – спросила она уже с порога. – Да, а какое? – Шато д’Икем, – обернулась Блэр, стоя на кухне. – Тогда буду. Люблю хорошо выдержанное вино. А у этого двадцать девять лет выдержки. Я натянул белую футболку и вышел к Блэр. Она стояла ко мне спиной и доставала из пакета пирог. Я обратил внимание на нее саму, ведь я так давно не видел ее. Кружевное платье цвета молока с поясом, подчеркивающим ее идеальную фигуру, высокие каблуки, сантиметров пятнадцать, чулки. И прекрасная улыбка на лице. Моя любимая улыбка. Такая милая и нежная. Я подошел к ней и обнял сзади. Я уткнулся лицом ей в плечо и сжал ее талию в руках. Даже когда она на каблуках, я, слава богу, все равно был ее выше сантиметров на пять. – Выглядит очень вкусно, – прошептал я ей прямо в ушко. – Надеюсь, на вкус так же, – улыбнулась Блэр, касаясь губками моей щеки. – Где ты его купила? – поинтересовался я. – Вообще-то, я его приготовила, – с деланным упреком подняла бровки Блэр. – Да ладно? – я удивился, – Правда? Ты приготовила? – Ой, хватит строить из себя дурачка, – она легонько хлопнула меня рукой по лбу. – Так, надо попробовать, – я взял кусочек пирога и укусил его. – Ну подожди! Я тарелку достану! – Блэр начала трясти меня за руку, – Нет, не е... – Блэр, что это такое? – Как что, пирог. – Как ты такое готовишь? – я проглотил весь кусок целиком. – Руками, Чак! – Это очень вкусно, Блэр! – я схватил еще один кусок и откусил половину. – Ну хватит! – Блэр схватила мое лицо в ладони и попыталась закрыть мне рот, чтобы я больше не откусил. Я умудрился вывернуться, взял тарелку с пирогом, бутылку вина и бокалы. Нож и штопор я взял в зубы и пошел в смежную с кухней гостиную и все поставил на стол перед телевизором. – Иди сюда, – я протянул к ней руку, призывая к себе. Она медленно пошла ко мне и положила свои пальчики ко мне в ладонь. Я притянул ее к себе и усадил на диван. – Кх-кхм, – деловито прокашлялся я, – Прошу всех зрителей убрать телефоны и видеокамеры, потому что это шоу является эксклюзивным, и если оно попадет в лапы каких-нибудь журналов, я буду огорчен. – Оу, ну давай, – Блэр рассмеялась. – Итак, – я взял в руку бутылку вина и штопор, – В этот вечер я буду вашим официантом. Блэр расхохоталась. – Изволите налить вам вина? – Ну давай, официант, – сквозь смех сказала Блэр. Я откупорил бутылку, налил Блэр вина и подал ей бокал. – А себе? – она покрутила бокалом в руке. – Ну что вы, я не могу, я же всего лишь прислуга, – я смущенно опустил голову. – Садись! – Блэр потянула меня за руку и посадила на диван. Блэр встала и сама налила мне вина. А потом взяла нож и дорезала пирог. – Я придумал, за что нам выпить! – воскликнул я, усаживая Блэр на диван рядом с собой. – Отлично, говори, – она протянула мне бокал. – За нашу с тобой дружбу. – Прекрасно! Пьем за нашу дружбу! У нас еще целая бутылочка, так что мы успеем выпить и за дружбу, и за секс, и за любовь, и за то, чтобы она рассталась с Уиллом, но я это, пожалуй, не буду озвучивать. Мы выпили, и Би попросила меня включить телевизор. Мы наткнулись на какой-то ранее неизвестный мне канал, на котором шел ее любимый фильм “Завтрак у Тиффани”. – Хочешь посмотреть? – спросил я. – Если ты хочешь, – она повернула голову ко мне. – А ты хочешь? – Ну... я его смотрела много раз... Да, хочу! – она захлопала в ладоши. Она сделала это так радостно и по-детски, что я придвинул ее поближе к себе и поцеловал в висок. Блэр насторожилась, но не отодвинулась от меня. Она встала и взяла кусочек пирога. – Иди сюда! – я усадил ее себе на колени и открыл рот, – Покорми меня. – Я думала, ты мой официант, – улыбнулась она и протянула мне пирог. – Хочешь, я тебя покормлю? – предложил я, взял еще один кусок и протянул Блэр. Она его откусила и улыбнулась мне. Фильм не смотрела ни она, ни я. Он просто шел, как звуковое дополнение к нашему вечеру. Мы кормили друг друга пирогом и пили вино. Блэр не слезала с моих коленей, но я бы и не отпустил ее. Через какое-то время мы немного успокоились и смотрели конец фильма. Блэр лежала у меня на груди, а на диван сложила ножки, с которых я снял те туфли, ведь ей, наверное, не удобно в них ходить и даже сидеть. Я обнимал Би, а ее руки лежали у меня на груди и на плече. Не замечая этого, я периодически целовал ее в лобик, стараясь растянуть эти мгновения, которые я провожу с ней. Почему мы не вместе? Почему я не могу просыпаться каждое утро рядом с ней? Почему я не могу чувствовать этот волшебный запах всегда? – Я помою посуду, – сказала Би, выключая телевизор и поднимаясь на ноги. – Не надо, завтра придет уборщица... – Не могу спать, когда беспорядок! (Блэр Уолдорф) – Не могу спать, когда беспорядок! – воскликнула я, взяв бокалы и тарелку с пирогом в руки, – Возьми, пожалуйста, вино. – Конечно, – сказал он. Я поставила пирог в холодильник, вообще я удивилась, что он здесь есть, и начала мыть бокалы. Чак все это время стоял рядом и смотрел на меня. А я улыбалась. Улыбалась, как дура. Но почему-то я не была смущена его присутствием. Он тоже улыбался. Я видела это краем глаза. Он осматривал меня как-то странно. Не так, как на меня смотрят остальные. – Ну что ты так на меня смотришь? – спросила я, не поворачиваясь к нему лицом. – Просто... – замялся он, – Я такого никому никогда не говорил, но... Ты очень... красивая. Я улыбнулась, но потом сразу перестала. – Чак, да какая я к черту красивая?! – Ты очень красивая, – повторил он, – Я тебе серьезно говорю, как мужчина. – Нет. Ты мне просто так это говоришь, но я-то знаю. – Хватит, Би, ты идеальная, – он подошел ко мне и взял за плечи. – Нет, Чак. Я маленького роста, спасают только каблуки, на которых просто невозможно неудобно ходить! У меня узкие плечи, но большие бедра, маленькие ноги, а парни любят длинные... – Не все парни, – вставил Чак. – А грудь?! Ее же нет! Эта двоечка выглядит как ноль! Ты вообще видишь ее? – так, пора уже остановиться. – Да, вижу, – уверенно сказал Чак, – И твоя грудь лучше любой другой! Пока я не встретил тебя, я любил, как выражается Нейт, длинноногих, сисятых, жопатых куриц, но ты – намного лучше них. Поверь мне, ладно? У тебя прекрасные бедра и шикарные ножки, рост у тебя хороший, а лицо... – Чак замолчал на минуту, всматриваясь мне в глаза, – Идеальное и ангельское. Твои глазки... В них можно смотреть сутками. Они прекрасны. Изумительный носик, и без всяких этих дурацких операций. А губки, – он легонько провел большим пальцем по моей нижней губе, – Ты не целовала свои губы, поэтому не знаешь, какие они, – Чак медленно наклонился ко мне и прикоснулся своими губами к моим. Я облегченно выдохнула. Как же давно я хотела почувствовать вкус его губ. Таких сладких и нежных, накрывающие мои. Он, мягко отстранившись, взял меня за подбородок и поднял мою голову повыше к себе. – Прости меня, – сказал он, не отпуская мой подбородок, – Я не смог удержаться, мне просто мало воспоминаний о твоих губах. Со вкусом вишни и вина. Они такие мягкие и приятные. Пухленькие и красивые. А когда ты улыбаешься, – он провел другой рукой по моей щеке, а я улыбнулась ему, – это как будто солнышко. Так тепло становится и спокойно. Он опустил одну руку с моей щеки и положил мне на талию. Мы так простояли около пяти минут. Потом Чак, убрав руку с моего подбородка, сказал: – Прости, я... я не собирался ничего этого говорить... Прости меня, ладно? Твоя комната как всегда убрана и... Чак хотел отойти от меня, но я ему не дала. Я схватила одной рукой его плечо, а другой шею. Он вернулся ко мне и снова взял меня за лицо и талию. – Я скучала по тебе, – прошептала я. – Ты думаешь, я не скучал? – он прижал меня еще ближе к себе. – Я имею ввиду, скучала по тебе, а не по этой глупой игре в друзья, – я наконец-то сказала правду. Чак так облегченно улыбнулся и выдохнул, что и я расслабилась. – Я тоже безумно скучал, малыш, – сказал он и потерся своим лбом о мой. Я запустила пальцы в его волосы и придвинулась еще ближе к нему. Между нашими губами оставались какие-то миллиметры, а я больше не могла терпеть. – Прости, Мила, я ужасная подруга... Только и успела сказать я, как Чак впился в меня страстным поцелуем. Не было сил и желания прекращать его. Я как можно сильнее вжалась в его грудь, прижимая его к себе, как только могла. Чак проник мне в рот языком, а я простонала. Я подняла ногу и обхватила его бедро. Он тут же схватил ее и вцепился пальцами в мою ляжку. Я потянула его на себя, уперевшись в столешницу. Чак подхватил меня под попу и посадил на нее. О боже, все я не могу терпеть! Возбуждение волной прокатилось по всему телу, заставляя дрожать. Я обхватила Чака за бедра, сжав в коленях. Он запрокинул мою голову назад и начал целовать шею, покусывая кожу на ней и за ушком. Я чувствовала, как его разгоряченная плоть упирается мне между ног, от этого я простонала. Он просунул одну руку под мое свободное платье и снял с меня трусики. Он положил их рядом на столешницу, а я слегка раздвинула ноги, пока он немного отодвинулся, чтобы снять штаны. Как мне повезло, что в выдвижном ящике прямо подо мной лежала пачка презервативов. Я распаковала ее и выхватила одну упаковочку. Он раздвинул мои ноги еще шире своими бедрами, а я начала опускать его сексуальные боксеры. Оторвав зубами часть упаковки, я натянула на его плоть скользкий презерватив, предвкушая наступающее удовольствие. Он поднял мое платье повыше, чтобы открыть вид на мои чулки с кружевной резинкой. Он прошелся большими пальцами по кружеву и продвинулся дальше. Он остановил руки у складок оснований ног и коснулся меня своей уже пульсирующей плотью. Опять та игра? Мне нужно обязательно сказать, что я хочу этого?! Оказывается, нет. Он убрал руки с моих ног и переложил их на мою талию. Он поцеловал меня и, не отрывая своих губ от моих, плавно вошел в меня. Он все убыстрял и убыстрял темп, а я кричала. Кричала так, что наверное все соседи снизу слышали меня. Я выкрикивала его имя, а он целовал мою шею. – Чак... – прошептала я, сквозь неровное дыхание, – Что мы делаем?! Мила... она моя подруга. Говоря это, я прижимала его к себе ногами и руками. – Я слишком тебя хочу, чтобы сейчас думать о том, кто меня не волнует, – прорычал он, не останавливаясь ни на секунду. – Так нельзя, она твоя девушка! – уже кричала я, сжимая его волосы между пальцев. – Мы расстались! – прошипел он. – Как это? – я на секунду отвлеклась, но тут же вернулась к нашему занятию, – Почему она мне не сказала, не приехала поплакаться? – Мы решили отдохнуть друг от друга на эти несколько дней... – Тогда ладно, – у меня больше не было сил сопротивляться. Я не смогла сдержаться и передвинула руки на его спину. Вцепившись в его почти мокрую футболку пальцами, я оторвалась от его губ и начала целовать шею. Ткань не позволяла царапать его кожу, но это даже кстати. Я почувствовала как мышцы внутри начали сжиматься, не давая ему выйти, и тут же расслабились. Блаженство захлестнуло меня вплоть до каждого кончика волоса. Чак вышел из меня и, сняв презерватив, выкинул его в урну. – Первый раз, – хитро улыбнулся он и, пытаясь выровнять дыхание, схватил меня на руки. В отличии от кухни, в спальне было темно, но Чак отрегулировал яркость света, сделав его приглушенным. Он кинул меня на кровать, с которой я сразу сбросила одеяло. Чак лег на меня сверху и даже не потрудился найти молнию на платье, а просто сорвал его, разорвав на половину. – Я куплю тебе новое, – прошептал он, впиваясь в меня поцелуем. – Переживу, – выдохнула я и начала снимать с него футболку. Я скинула ее на пол и, наконец, прошлась руками по его обнаженной груди. Он взял меня за талию и пополз руками вниз. Когда он добрался до того места, где должна быть резинка трусиков, он от меня резко оторвался и спросил: – А где трусики? – Ты их уже снял, – напомнила я, пытаясь притянуть его к себе, но он не давал мне. – Я хочу еще раз их снять, – надул губки он. – Мне сейчас идти и одевать их? – я подняла брови. – Да, давай скорее, я уже не могу! – прокричал он и подтолкнул меня к двери. – Был бы не ты, послала бы куда подальше, – прошипела я, вставая с кровати. Он обхватил меня сзади и чмокнул сначала одну ягодицу, а потом другую. Потом отпустил меня и шлепнул по попке. – Сначала нужно бить, а потом целовать, – подмигнула я. Я вернулась на кухню. Так, куда же он их дел? Точно, на столешнице! Я кинулась туда и надела трусики. Молодец, еще презервативы оставил. Я взяла всю пачку, в которой оставалось еще одиннадцать. Ладно, нам хватит. Возможно. Я уже собиралась идти к нему в спальню, как вспомнила, что у меня есть туфельки на высоченном каблуке. Я одела их и, уверенная, что он слышит стук, медленно пошла к спальне. Так, презерватив в зубы и я, предстала на пороге комнаты. Оперевшись о стенку я поставила руки в бока. Чак лежал на кровати и смотрел на меня. Я увидела, как он сглотнул и медленно пошла к нему. Наверное, я сексуально выгляжу: белье, чулки, высокие каблуки и презерватив во рту. – Ну как? – томным голосом спросила я, аккуратно взяв упаковку резинки в пальчики. – Эээ... ээм... – заикался он, не в силах что-то сказать, но протянул ко мне руки. Я уселась на него сверху, немного прижав его “инструмент”. Он прошелся руками по моим ногам, но смотрел он мне, как ни странно в глаза. В глаза те, что глаза, а не грудь. Меня это удивляло. Он наклонил меня к себе и поцеловал. Я начала двигаться вперед-назад, заставляя его хрипло стонать. Он не выдержал и перевернул меня на спину, а я вскрикнула. Он разорвал мой лифчик на половину. – Тебе так нравится рвать мое белье? – с упреком спросила я, доставая из под спины разорванный между чашечками лифчик. – Оно не оставляет мне выбора, – сказал Чак и тут же рухнул лицом мне в грудь. Он, наверное, хотел взять в рот всю мою грудь, но у него не получилось, поэтому он просто целовал ее. Потом он прикусил мой сосок, что заставило меня вскрикнуть. Он перешел к правой груди и проделал то же самое с ней, в то время массируя левую. Я крепко держала его волосы, сжимая его ребра ногами. Губами он не отрывался от моего соска, с которым он проделывал все что возможно и невозможно, а руками пополз вниз, к трусикам. Он медленно начал их снимать. Так аккуратно, как и в прошлый раз. Сначала с одной ноги, а потом с другой. – Почему ты и их не рвешь? – спросила я почти шепотом. – Потому что мне так хочется, – рявкнул он, спускаясь губами все ниже и ниже. Весомый аргумент. Ладно, пусть делает, что хочет. Чак добрался до моего лобка. Он прошелся по нему языком и немного отстранился. Он поднял мои ножки наверх, и я держала их прямыми (теперь мое тело похоже на девяносто-градусный угол). Чак несколько раз провел пальцем по розовому влажному бугорку туда-сюда, а потом опустился к нему. Я простонала, вцепившись мертвой хваткой в простынь. Он проник в меня языком, а я еще громче закричала. Чак, не останавливаясь, опустил мои ножки себе на плечи и продолжил углубляться. Он решил с головой туда залезть?! Вот ненасытная скотина! Некоторым одного раза достаточно. Ну, я не про себя. С другими мне хватает вполне одного захода, а с Чаком я, пожалуй, тоже ненасытна. От мыслей меня заставило оторваться то, что он засунул в меня палец, а может и два, и продолжал ласкать языком. – Чаааак! – прокричала я. А он сжал мою попу в руке, еще сильнее проталкивая язык в меня. – Ну все, иди сюда! – я потянула его наверх, к себе, за три секунды до оргазма. Он поднялся ко мне и лег сверху на меня. Он впился в мои губы страстным поцелуем, сжимая мои бедра и талию, пока я крепко прижимала его к себе за шею и голову. Я крепко держала его ногами, как будто боясь, что он уйдет. – Я никуда не уйду, – как будто прочитав мои мысли, сквозь поцелуй сказал Чак, – Но если хочешь так сильно держать, сколько угодно. – Отлично, теперь молчи, – прошипела я и перевернула его на спину, а сама оказалась сверху. Моя очередь. Я губами начала спускаться по его животу вниз. Я была почти у цели, как меня остановила рука Чака. Я подняла голову и наткнулась на неодобрительный взгляд. – Что не так? – я испугалась, что я что-то делаю неправильно. – Не надо этого делать, – он не отпускал мою руку. Я одарила его вопросительным взглядом. – Не хочу, чтобы ты унижалась, – он поднялся на локтях и все так же грозно смотрел на меня. Я усмехнулась и толкнула его обратно на кровать. Я дошла до его пульсирующей возбужденной плоти. Я взяла ее в рот и начала доводить его до пика блаженства. Но Чак же придурок! Он сел и отнял меня от его члена. – Блэр, я сказал! – рявкнул он. – Дай мне четыре с половиной минуты. – Блэр... – проговорил он, но я снова толкнула его на кровать. Я снова взяла его в рот. И действительно, мне не понадобилось и пяти минут, чтобы заставить его кончить. Я была уже готова принять жидкость в рот, но Чак ровно за секунду до этого, отнял меня от него и положил на себя сверху. – Не говори, что тебе не понравилось все равно не поверю, – сказала я, целуя его щеку и губы. – Просто не делай так никогда, ты поняла меня? – грозно сказал он, обнимая меня. Я ничего не ответила, а просто позволила ему перевернуть себя на спину. Я открыла презерватив и снова надела его на нужное место. Чак сжал руками мои ножки, которыми я обхватывала его за талию и вошел в меня под мой крик. Что же он делает со мной, сукин сын! Я стала чакозависимой! Я настолько сильно прижимала его к себе, что он почти не мог выйти из меня. Он улыбнулся мне сквозь поцелуй, прижимая меня к своей груди. Я вцепилась пальцами в его спину, но боялась поцарапать. – Царапай сколько хочешь, – как будто прочитав мои мысли, сказал Чак. Его толчки становились все быстрее и быстрее, а вскоре я просто не могла двигаться в таком бешеном темпе. На его спине было уже неизвестное современной науке количество царапин. – Чааааак! Даааа! – в очередной раз прокричала я. – Я люблю тебя! – выпалил он. – Ты любишь секс со мной, – поправила я, – И я тоже, очень люблю секс с тобой, – сквозь зубы прошипела я, сдерживая крики. – Да, ты права, – промямлил Чак, но продолжил дело дальше. Я подумаю о его словах потом, сейчас я занята другими вещами. Он хотел мне что-то еще сказать, но я закрыла его рот поцелуем. Он ответил на него и прикусил мою нижнюю губу, а я простонала. Чак переместился руками с моих ног на грудь и сжал ее в ладонях. Мои мышцы снова сжали его плоть внутри меня, а потом медленно начали расслабляться. Чак пришел к финишу вместе со мной, но не торопился выходить из меня. Он лежал на мне и целовал мою шею и плечо. Я не противилась тому, что он был во мне, и все так же крепко обхватывала его ногами. – Третий раз, – он прикусил мочку моего уха и поднял меня на руки. – Тебе мало? – удивилась я, когда он кинул меня на диван в гостиной. – Мне будет мало всегда, – сказал он и лег на меня. Чак протянул мне презерватив. – Сам открыть не можешь? – я, так же как два предыдущих раза, засунула край упаковки в зубы и оторвала. – Ты делаешь это лучше, чем кто-либо другой, – прошептал он мне в самые губы. Прежде чем снова войти в меня, он поцеловал меня, прижав к себе за талию. Я перекинула одну ногу через его бедро и заставила сесть. Он вопросительно посмотрел на меня, а я сказала: – Хочу быть сверху. – Как пожелаешь, – он шлепнул меня по попе, а потом сжал ее в руках. Я сначала садилась и вставала медленно, выбирая подходящий темп, а потом, с его помощью, я двигалась быстрее и быстрее. Его руки путешествовали по моему телу, но глаза... Его глаза смотрели в мои. Все время, каждую секунду. Эти глаза... Они сейчас такие честные и страстные. Они как будто видят меня всю насквозь. Чак заметил, что я отвлечена какими-то мыслями и, взяв меня за бедра, остановил. – Что-то не так? – прошептал он, останавливая мои попытки сесть на его пульсирующий член. – Все прекрасно, – улыбнулась я, а он разрешил моей попытке закончиться удачно. После дивана, мы переместились в мою спальню, потом последовал его кабинет, где стоял прекрасный стол из дорогого дерева, потом на полу в гостиной, на комоде в его спальне и на прикроватной тумбочке. В каждом из этих мест Чак проверял мои гимнастические способности и оставался довольным, постоянно улыбаясь. Я была счастлива от того, что ему нравится. Я сидела на прикроватной тумбочке. Чак был еще во мне, хотя мы давным давно закончили. Моя правая нога была на его плече – еще один его гимнастический прием. Его тело было прижато к моей ноге и части груди и живота. Он сладко целовал мои губки, которые уже наверное распухли до невозможных размеров. Волосы похожи на куриное гнездо, а наши тела – мокрые и измученные. Чак медленно вышел из меня и опустил мою ногу вниз. Я испугалась, что он захочет заняться со мной сексом еще где-нибудь, поэтому поспешила сказать: – Я больше не смогу! Мой голос был хриплым и дерганым. Чак засмеялся и поднял меня на руки. – Я просто хотел положить тебя на кровать. – Отлично, давай спать, – я облегченно выдохнула и расслабилась в его сильных руках. Он аккуратно уложил меня на кровать и лег рядом со мной, накрывая нас одеялом. Я повернулась к нему лицом. Он обнимал меня за талию и прижимал мое обнаженное тело к себе. Я положила ладошки на его щеки и заглянула в его бездонные карамельные глазки. – Чак... – уже засыпая произнесла я, поглаживая его слегка колючую щеку, которая стала для меня такой родной. – Блэр, – я почувствовала, как он поцеловал меня в щеку и в лоб, но что он сказал потом, я не услышала, потому что заснула.