Текст книги "Королева-Няня (СИ)"

Автор книги: Regan Jane Black

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

====== Глава 24. What The Life Is About. ======

(Чак Басс) Настырное солнце не прекращало меня будить своими лучами, потому что прошлой ночью нам было не до закрываний штор. Хоть мы все делали медленно и с любовью, я считал, что это действительно лучший секс в моей жизни. Жаль только, что у Блэр не будет возможности выполнить обещание, потому что я уже проснулся. Но поцелуй я, думаю, получу. И не один. И не сто. И не только сейчас. Я открыл глаза и в ту же секунду повернул голову вправо. От увиденного я был шокирован до ужаса. Рядом не было Блэр! Не было! Я еще раз потрогал соседнее место на кровати, но она не появилась. Сердце забилось чаще, ноги начали дрожать. Я правда безумно испугался. Я вскочил с кровати и натянул боксеры, которые вчера скинул на пол. Белья не было. Я открыл рот, задыхаясь. Она решила отомстить?! Уйти так же, как я?! А как же ее слова, что она сделает все возможное, чтобы я такого никогда не почувствовал?! Я, конечно, заслужил, но она обещала. Теперь я понимал, что она чувствовала. Она довольна?! Теперь пусть возвращается! Я не переживу, если она честно глядя мне в глаза скажет, что все это было игрой. Это будет выше моих сил. Я быстрым шагом подошел к двери из комнаты и резко распахнул ее. Я еле сдержался от выдоха. Такое облегчение! Словно камень, привязанный к сердцу, оторвался и улетел куда-то. Моя детка стояла возле плиты ко мне спиной, в моей рубашке, которую она одевала вчера, и что-то готовила. Ее волосы были небрежно убраны в узелок. Я на несколько секунд облокотился о дверь, чтобы унять сердцебиение и участившееся дыхание, но не смог ждать. Я подбежал к Блэр и изо всех сил прижался к ней, припадая губами к ее шее, поливая ее жадными поцелуями. – Ты до смерти меня напугала, – прохрипел я ей в плечо, рассматривая из-под бровей ее улыбку. – Чем, любимый? – спросила она, повернув голову, чтобы поцеловать меня в лоб. – Тебя не было в кровати, когда я проснулся, – выдохнул я, – Я подумал, что ты... что ты... Она положила лопатку, которой переворачивала блинчики, на столешницу и развернулась ко мне. Она взяла мое лицо в руки и тихо сказала: – Как я могла бы так поступить? Чак, ты не должен даже думать об этом! – Тебя не было рядом со мной! – воскликнул я, крепко держа ее за талию вплотную к себе, – Черт, я так испугался! – признаться, я еле сдерживал крик, поэтому опустил голову на плечо Би, утыкаясь лицом ей в шею. – Я тебя очень люблю, – прошептала она, поглаживая мои волосы. – И я тебя люблю, очень сильно, – с улыбкой ответил я. – Ты хочешь блинчики? – спросила Блэр, поднимая мою голову, чтобы посмотреть в глаза. – Это то, что ты мне приготовила в первый раз, поэтому да, хочу, но с Нутеллой! – ответил я. Блэр засмеялась и поднялась на носочки, чтобы поцеловать меня. Я обеими руками обхватил ее тоненькую талию и приподнял над полом, еще сильнее прижимая к себе. Я обнимал ее сзади все время, пока она готовила. И любовался ее улыбкой. Она такая теплая и искренняя. Несколько раз я целовал краешек ее губ, от чего Би еще сильнее улыбалась. Она оторвала кусочек от готового блинчика и, засунув его верхушку в рот, повернулась ко мне, предлагая откусить. Я накрыл остальной кусочек и поцеловал Блэр. Затем прожевал и сказал: – Очень вкусно. – Я знаю, – засмеялась Би. – Люблю, когда ты смеешься, – прошептал я, целуя любимую в шею. – Люблю, когда ты улыбаешься, целуя меня, – с улыбкой сказала Блэр, заливая новую порцию теста на сковородку. – Вот так? – я повернул ее голову к себе и впился в ее губы поцелуем. Через некоторое время я улыбнулся, и Блэр засмеялась. – Да-да, вот так. – Ты тоже улыбаешься сквозь поцелуй, – сказал я, – С самого первого нашего поцелуя. – Потому что уже тогда я тебя любила, – ответила она и тут же закусила губу, отводя взгляд. Что?! Она уже тогда меня любила?! Тогда?! Черт! А я придурок ломал голову, что же мне делать, оставлял ее, делал ей больно. А она все это время меня любила. Если бы я сказал ей, еще тогда, как только уверился в своих чувствах. Господи, на сколько спокойнее была бы наша жизнь! Я бы был лучшим для нее, ведь я тоже люблю ее очень давно. Надеюсь, что не с первого дня нашего знакомства. Может быть тогда, еще и в туалете том я уже влюбился. Не в то, что мы занялись сексом. Я влюбился в ее глаза. Такие печальные, но пытающиеся казаться счастливыми. Я восхитился тогда ее возможностям скрывать чувства. Именно тогда, наверное, я и научился правильному пользованию маской. Меня возбудили одни ее губы, так плавно открывающиеся в немом вопросе, откуда взялся парень в женском туалете. И сейчас у меня есть возможность целовать эти губы всегда. Я больше никогда не причиню ей боли. Я буду делать все, чтобы моя девочка была счастливой. Она заслуживает самого лучшего в этом мире. Я дам ей все-все, что в моих возможностях, а в моих возможностях весь мир. Тут я вспомнил, что она ответила на мой вопрос, что же она хочет: “Мне нужен только ты, Чак! Как ты этого не понимаешь? Всегда был, есть и будешь нужен. Никакие шмотки, драгоценности и прочее не заменят мне тебя, глупый!”. Сердце снова растаяло, как тогда. Я медленно убрал руки с талии Блэр и обхватил ими голову, зажимая так сильно, как будто она лопнет. Я отвернулся, чтобы не показывать Би всю боль и отчаяние, что у меня сейчас на лице. – Черт, какой же я мудак, – прорычал я. – Почему? Не говори так! – тихо сказала Блэр, обхватывая мою талию со спины. – Черт возьми, ты любила меня уже тогда. И я тебя тоже, – я спиной почувствовал, как сердце Би забилось быстрее, – Блэр! – рявкнул я и повернулся к ней, заключая в мертвую хватку ее талию, – Если бы я сказал тебе тогда, все было бы проще! Тебе не было бы больно! Я виноват! Я должен был все это знать... – Ты ничего не должен был... – Блэр, помнишь тогда, – я перебил ее, перекладывая одну руку на ее лицо, – когда мы ждали врача, и Серена еще приехала, ну помнишь тот день? – я нахмурился от воспоминаний, а Би кивнула, – Так вот, пока Серена не позвала меня к врачам, мы лежали вместе, на твоей кровати. И я хотел сказать тебе, что ты мне нравишься. Признаваться в любви я боялся, но собирался сказать, что ты мне безумно нравишься. Хотя, в любви бы я признался на следующий день. Не смог бы выдержать. Но Серена меня позвала, и я не успел! – Шшш, любимый, успокойся, хорошо? Не кричи, – она коснулась губами моих, и я действительно успокоился, – А я ничуть не жалею, что все это заняло так много времени по двум причинам. – Какие две причины? – тихо спросил я, крепко обнимая талию любимой. – Первая и вторая, – сказала Би и собралась вернуться к плите, но я перехватил ее за запястье и вернул на законное место в моих объятиях, – Ну ладно. Первая – мне безумно нравится награда, которую я получила в конце пути, – она так возбуждающе коснулась моих губ своими, – А вторая – если бы все было очень быстро, у нас бы не было своей истории. А теперь она у нас есть. Смотри, через сколько мы прошли, чтобы сейчас стоять вот так, обнимая друг друга и при этом не ломая голову над мыслями друг друга, правильно ведь? Я подумал немного, а затем кивнул и позволил ее слабеньким ручкам притянуть мою шею к себе и поцеловать. – Теперь я наконец закончу с блинчиками, и мы позавтракаем, хорошо? – Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. Ничего невозможно любить сильнее, чем я тебя, – вглядываясь в ее глаза, хриплым голосом сказал я. – Я представляю, Чак, – уверенно кивнула она, – Потому что я чувствую к тебе то же самое. И поверь, эти чувства не вчера появились. Они бились, бились внутри меня, вырываясь наружу. И вот теперь наконец-то мне хорошо. Я поцеловал ее и позволил пойти доготовить наш завтрак. Я все так же обнимал ее талию и целовал временами шею, волосы, плечи, щечки. Когда Блэр закончила с приготовлением и красиво разложила блинчики на тарелке, она потянулась к какому-то тюбику, стоящему рядом. Это был кленовый сироп, которым она собиралась полить блины. – Откуда этот сироп? – спросил я. – Я заказала с кухни, – ответила Би. – Блэр! – разъяренно протянул я, – Ты же в одной рубашке! Ты же обещала... – Успокойся! – прошептала она, – Видишь на диване халат? Его я одела, прежде чем открыть дверь, – она кивнула мне в сторону дивана, на котором на самом деле был белый халат, – Я помню все, что тебе говорила. Как я смогла влюбиться в такого ревнивого дурака? Я облегченно выдохнул и сильно прижался губами к ее шее: – Блэр, я люблю тебя, поэтому ревную к каждому. Ты не замечаешь, как мужчины на улице на тебя смотрят. Я же вижу все. И меня это выводит. – Чак! Все эти мужчины – ничего не значат для меня! У вас такая природа – проходит мимо симпатичная задница, нужно обязательно глянуть! – Би укоризненно на меня посмотрела, – Повторю – они для меня не существуют, они никто, я их не знаю! А тебя я люблю, идиот! Мне плевать на всех мужчин, кроме тебя. Ты – мой единственный, и ты в моем сердце, – она положила руку на грудь, – И никто не займет твое место в нем. После паузы и долгого смотрения ей в глаза со счастливой улыбкой, я произнес: – Прости меня, малышка, я люблю тебя. Со мной такого никогда не было, а я привык защищать свое. Я обещаю, я исправлюсь. – Я люблю тебя, спасибо, – прошептала она и, поцеловав меня, вернулась к блинчикам. Когда кленовый сироп был на них, Би посыпала их ягодами голубики и поставила на стол. Я сел, а Би посадил себе на коленки, как вчера. – Открой ротик, зайка, – прошептала она, поднося к моему рту один блинчик. Я откусил и чуть не кончил. Это лучшие блинчики, что готовила Би. Я не удержался и простонал, а Би засмеялась. Она съела оставшийся кусочек и так сексуально слизала кленовый сироп с губы. – Это очень вкусно, ты просто волшебница, – прошептал я, открывая рот для следующего кусочка. – Стараюсь, – скромно улыбнулась Би и отправила мне в рот еще один блинчик. Я снова откусил, а Би смотрела, как я ем. Вообще, меня бесит, когда люди наблюдают за мной в момент принятия пищи, но Блэр – исключение. Ей все можно. Кроме как оставлять меня. И кроме как не кормить меня. И не целовать. И не обнимать. С оставшегося блинчика в ее руке капнула капелька сиропа. Прямо на грудь. Я не удержался и без лишних слов расстегнул рубашку, под которой не было лифчика, и слизал сладкий сироп. Как только я коснулся этой прелести губами, я не смог остановиться. – Что, прямо здесь? – Би оглянулась по сторонам. – Угу, – проговорил я, подсаживая ее на свободную часть стола. – Может, сначала доедим? – неуверенно предложила она, прижимая мою голову к себе. – Я уже не смогу остановиться. – Отлично. Блэр ловко стянула боксеры, которые были на мне, и с улыбкой опустила глазки на мой вставший член. По ее выражению лица можно было понять, что Чак-младший ей нравится. И по стону, который она издала, закусив губу, тоже. Я стянул с нее тоненькие трусики и положил их на кресло, на котором только что сидел. – Давай уже, Чак! – нетерпеливо вздохнула она, вцепившись ногтями в мою спину. – Сейчас, детка, все будет, – сказал я и медленно коснулся ее головкой, – Ты что, так сильно меня хочешь? – я хитро поднял бровь, чуть не умирая от желания войти в нее. – Чаааак! – прокричала она. – Хочешь? – я толкнул в нее свой член чуть глубже, но даже не на половину. – Да, хочу! Очень хочу! – прошипела она, смотря мне прямо в глаза, – Так что будь так добр, возьми меня прямо на этом столе! – Ну, если ты так хочешь... – Басс! Я замолчал и резко вошел в нее. Определенно, я безумно влюблен в наш страстный секс, но вчерашний был самым лучшим. Ее громкие стоны еще больше провоцировали меня на ускорение темпа. – Да! Да! Чак! – кричала она, помогая мне бедрами. Я глухо рычал и страстно вцепился губами в ее губы. Я представил себе, что я – животное, а Блэр – моя добыча, которую я должен растерзать. Именно с такими мыслями я целовал ее, часто покусывая ее пухлые губы, с которых слетали постоянные стоны. – Я люблю тебя, – прошипел я сквозь зубы, сжимая между ними ее нежную кожу на шее. – И я тебя, – ответила она, и, отпустив край стола, который она сжимала пальцами, положила руку мне на голову, зарываясь пальчиками в волосы, прижимая к себе. Я решил поменять позу, и повернул ее к себе спиной. Она поняла меня, наклонилась вперед, сжимая руками стол, и выгнулась в спине. О боже, какая у нее роскошная спинка. Такая сексуальная. А попа. Это просто что-то! Я на автомате положил ладонь на татуировку. Я провел другой рукой по ее нежной спинке, а затем, остановившись на начале бедра, удобно ухватил ее и снова вошел. Блэр застонала и отклонила голову назад, стреляя в меня глазками. Я наклонился вперед, останавливаясь, чтобы поцеловать мои сладкие губки. – Чак, давай! – прокричала она, коснувшись моих губ. Я снова продолжил. Через несколько минут я кончил в нее, от чего она так сексуально простонала, заглушая мой рык. Но я не остановился, потому что моя детка еще не пришла к оргазму. Я ее снова перевернул и взял ее стоя. В таком положении я мог целовать ее, ее лицо, шею, грудь. Одной рукой я держал ее под попой, а второй за спину, прижимая ее плотнее к себе. – Ты ведь уже кончил, – сказала мне Блэр. – Но ты еще нет, – ответил я и ускорил темп. – Откуда ты знаешь? – Я это чувствую, – сказал я и накрыл ее губы своими. Пару минут, и я почувствовал сокращение ее мышц. Вот теперь ты кончишь, детка. И правда, Блэр вцепилась в мою спину и волосы пальцами, а губы открылись в немом крике. Я подождал, пока это сладкое ощущение отпустило ее до конца, а затем, не снимая ее со своего члена, сел на то кресло вместе с Би. – Даже есть перехотелось, – прошептала Би со сбившимся дыханием, положив голову на мое мокрое плечо. – А я твои блинчики хочу всегда, – так же тихо ответил я, целуя ее в лоб и разглаживая мягкие влажные кудряшки. Би протянула руку за спину и взяла с тарелки все еще теплый блинчик. – Кушай, родной, – она протянула его к моему рту, – Я тебя очень люблю. – И я тебя очень-очень люблю, малышка, – я покрепче обнял ее и поцеловал в губы с полным ртом блинов. Би рассмеялась, а затем позволила мне разжевать их и снова поцеловала. – Мы должны поехать к Эл и Барту, – вспомнила Блэр, слегка поерзав на мне. – Прямо сейчас? Зачем? – Мне нужно собрать вещи, а так же я соскучилась. А ты разве нет? – Мне немного стыдно... – Почему? – Ну... Тогда на юбилее, я выпрашивал у мамы место, где ты находишься. И дважды сказал всем, что я люблю тебя. Началось такое... Серена узнала, что Мила – фикция, потому что та... – Стой стой, – остановила меня Блэр, – То есть, ты стыдишься того, что сказал всем, что любишь меня? – Блэр встала с меня и внимательно смотрела мне в глаза, опираясь на плечи. – Да, – ответил я, но тут же понял, что сморозил глупость. Блэр встала на ноги и грустно мне улыбнулась. А затем развернулась и направилась в комнату. – Би, стой! Я не то имел в виду! – я вскочил и побежал за ней, – Я не стыжусь того, что я люблю тебя, и что все об этом знают, – я обхватил ее за талию со спины и прижал к себе, – Просто... просто... – Что просто, Чак?! – крикнула Блэр, и из ее глаз брызнули слезы. – Шшш, не плачь, пожалуйста, я люблю тебя... – Да, но ты этого стыдишься. Даже перед родителями. А что будет дальше? Мы будем ходить по отдельности везде, а встречаться только дома? А если захотим уехать на отдых, то полетим разными рейсами? – Ничего такого не будет! Все, прости меня, я беру свои слова обратно! Я не стыжусь этого! Я горжусь тем, что я люблю тебя, потому что ты самая лучшая для меня! Самая красивая, самая добрая, самая-самая. Я крепко прижал ее голову к своей груди, и она в конце смирилась и обхватила мою талию своими аккуратными и нежными ручками. – Мы едем к Барту и Элли, – сказал я и поднял ее на руки, относя в ванную. – Мы идем в душ вместе? – спросила Блэр, но крепко держала мою шею. – Да, – уверенно кивнул я и сделал теплую воду, – Не горячо? – спросил я, обнимая ее за талию и прижимая к себе. – Нет, – ответила она и налила мне на голову шампунь, – Люблю тебя, Чак. – И я тебя, Би, – ответил я, наслаждаясь массирующими движениями ее ловких пальчиков. Когда мы вымылись, я побрился, а Би сушила волосы. Голая. Представьте, что было с моим лицом после поцелуев лезвий. Когда она хотела взять косметичку и накраситься, я сказал: – Не хочу, чтобы ты красилась! – Почему? – Потому что без косметики ты намного красивее. – Чак, не говори глупостей! – отмахнулась Би и потянула молнию на косметичке. – Блэр, я серьезно. Ты красивая без всего этого. Очень красивая. Я люблю тебя, а не всю эту гадость, что ты хочешь нанести на свое прекрасное личико, – я подтянул ее к себе и поцеловал сначала глазки, потом щечки, подбородок, носик, а потом и губы, – Поняла меня? – Да, – Блэр поставила косметичку на место и пошла одевать белье. Зашли в лифт мы через полчаса. Когда он приехал на нужный этаж, Блэр, перед тем как двери открылись, достала свою руку из моей. Я одарил ее вопросительным взглядом. – Там очень много людей, который знают нас в лицо, а так же папарацци. Ты, наверное, не хочешь чтобы все знали... – Дурочка, – сказал я и притянул ее к себе, выводя из лифта. По дороге я целовал ее, крепко прижимая любимое тело к себе. Я краем глаза замечал вспышки телефонов, камер, взгляды людей, перешептывания и зарождающиеся сплетни. Но мне все равно, ведь мой мир – это моя семья и близкие мне люди. Номер один в этом списке – моя любимая кроха, моя девочка, моя Блэр. – Я люблю тебя, – перед тем как сесть в лимузин, сказал я ей, ловя губами ее светлую улыбку, дарящую мне счастье и тепло. Я взял ее на руки и посадил к себе на колени, опускаясь на сидение лимо. – Глупая, как ты могла такое подумать? – прошептал я, зарываясь лицом в ее мягкие локоны. – Не знаю, это же ты. – Теперь я – это новый я. – Тебя прежнего я почти не знала. – Потому что я изменился, когда влюбился в тебя. И пока я знаю, что ты у меня есть, я буду собой, малышка, – тихо сказал я ей, притягивая ее лицо к своему. – Тогда тебе придется быть собой очень долго, – со смехом прошептала Би, положив ладошки на мои щеки. – Я надеюсь на это, – ответил я и поцеловал ее сладкие губки. Когда мы приехали к дому моих родителей, у входа уже была нескромная толпа папарацци, которая благодаря “жертвам” сплетен здесь образовалась. Два консьержа из нашего дома расталкивали их, освобождая нам дорогу. Кое-как мы пробрались внутрь и зашли в лифт. Я ни на секунду не отпускал руку Блэр и не собирался. – Ты готов? – осторожно спросила Блэр. – Блэр, все будет хорошо, – убедительно кивнул я. – Я боюсь реакции Элли. Точнее, конечно, она обрадуется, но не пропустит случая припомнить, какие мы бараны, что так долго тянули... – Ну и пусть, – я развернул ее за плечи к себе, – Я тебя люблю. Я ей объясню, почему так долго. Потому что я привык, что все что я хочу, автоматически оказывается моим. Но с тобой это не прошло. А я все надеялся, что так и будет, но не вышло. А если бы я не сделал последний рывок, я бы потерял тебя навсегда. А это мне совсем не нужно. Я потерял тебя еще тогда, когда уехал из Дубаи, но я вернул тебя. Потому что я не могу без тебя прожить и дня, даже час не могу. – Я люблю тебя. И чтобы ты знал: я всегда была твоей. С самого начала. Просто этого ни ты, ни я не озвучивали вслух. – Иди ко мне, моя девочка, – я протянул руки и заключил ее в объятия. Мы вышли из лифта и открыли дверь. Мы тихо преодолели прихожую и наткнулись на открытую дверь кухни. Мне показалось, или Блэр тоже видит ЭТО? Элизабет готовит? – Это иллюзия? – тихо спросил я. – Кажется, нет, – ответила Би. В это секунду Элли обернулась и тут же так широко заулыбалась. – Эй! Кто-нибудь! Встречайте их! У меня руки в муке! Барт! Кэм! Арчибальды! – Привет! – Блэр кинулась обнимать Элли, – Что ты готовишь? – Пытаюсь сделать рыбку в кляре по твоему рецепту, черт возьми, ни черта не получается! – выругалась Элли, криво-косо обнимая Блэр из-за грязных рук. – Все прекрасно получается, только смотри, чтобы кляр был со всех сторон, – Блэр показала Элли как надо, пока я снимал с нее пальто, – Не хочешь поздороваться с Чаком? – Хочу, но для этого нужно вымыть руки, – мама подошла к раковине, не торопясь вымыла руки, вытерла полотенцем, а затем... – Ааааааа!!! – она запрыгнула на меня с ногами, обхватив руками голову, и начала целовать в затылок, – Ах ты мой придурошный сынок! Как же я рада за вас! – Хорошо-хорошо, мам, успокойся! – а аккуратно поставил ее на пол, а крепко обнял, – Люблю тебя, мам. – Ааа! Не говори мне этого таким голосом! Я же плакать буду! – закричала она. – Биииии! – заверещала влетевшая в кухню Серена и набросились на мою девочку, – Ну наконец-то вы приехали! Мы тут с десяти торчим! Дважды пытались готовить твой шоколадно-кофейный торт, послали все к чертям и заказали у мамы Уилла вне очереди! Ну как вы? Стоп-стоп! Расскажешь мне все в подробностях что было после моего звонка, когда ты была в поезде! – тараторила Эс, – Нейт! Приехали Чэйр! Иди сюда! Чак! Дай я тебя обниму, идиот ты хренов! – Серена обняла меня. – Приехали кто? – переспросили мы одновременно с Блэр. – Чэйр. Ну, Чак и Блэр. В журналах и в интернете вас все чаще так называют, – ответила за Серену Эл, а мы с Блэр переглянулись. – Так, что за шоколадно-кофейный торт? – я с обидой посмотрел на Би, – Ты мне такое ни разу не готовила! – Обещаю, приготовлю, – улыбнулась Блэр и поцеловала меня, а я не упустил случая ее обнять и прижать к себе. – О боже! Стойте, не двигайтесь, дайте я вас сфоткаю! – заорала Серена, – Я забыла, что я персона

VIP

и у меня прямой доступ к вашему архиву! – Эс, давай потом? – попросила Би, не отрываясь от моих губ. – Нет, сейчас! Давайте, как следует! – Серена щелкнула Айфоном, а затем сказала, – Все! Я закончил свой поцелуй с Би, а затем обернулся на приближающиеся шаги Нейта. – Басс! Наконец-то! – он пожал мне руку, а затем обнял, похлопав по спине, – Я уже начал думать, что ты совсем идиот, – он подмигнул мне, – Блэр! – он повернулся к ней и, заключив в объятия, закружил, – Надеюсь, ты его выдрессируешь. – Не сомневайся, Нейти, с тобой же прошло! – она потрепала его по щеке, от чего я немного взбесился, но взглянув на Эс, которая со смехом за ними наблюдала, успокоился. – Ну я – это я, я – обычный случай. А это, – он указал пальцем на меня, – уникальный. – Блэээээр! – закричал Кэм, который вбежал на кухню, и кинулся Би на руки. – Привет, зайка! Как ты? – Почему ты от нас уезжаешь? – он уткнулся ей в плечо, крепко обнимая за шею своими крохотными ручками. – Потому что теперь я буду жить с Чаком, но к вам мы будем часто приезжать, – пообещала Блэр. – Зачем тебе жить с Чаком? Тебе тут уже не нравится? Или ты меня больше не любишь? – Кэм захныкал. – Ты что, малыш! Конечно, я тебя люблю. Но... – Кэм, понимаешь, – я перебил Би и подошел к ней, чтобы Кэм посмотрел на меня, – Я очень люблю Би, и без нее не смогу жить. Или ты хочешь, чтобы я умер? – Нет, конечно! – он отрицательно замотал головой и перелез мне на руки. – Тогда придется уступить Блэр мне, – я погладил его по голове. Он нахмурился, а затем, скрестив руки на груди, сказал: – Если будешь обижать Би, она сразу вернется сюда! – Хорошо, малыш! – сказала Блэр и поцеловала его в голову. – Не буду, обещаю, – я притянул ее к себе и поцеловал. Кэм закрыл руками глаза и спрыгнул с моих рук, убегая куда-то вглубь пентхауса, зовя папу. – Так, а ну хватит! – Элизабет нас растолкала, – Помоги мне с рыбой. А лучше запиши мне видео-урок. Только Блэр собиралась помочь, как в дверях появился Барт. Я чуть не поперхнулся воздухом от его улыбки. Он так еще никогда не улыбался! – Сынок, – он протянул мне руку, которую я пожал, а затем крепко обнял, как Нейт, – Я горжусь тобой. Наконец-то, у тебя будет жизнь. – А что, до этого я не жил? – просто, ради интереса спросил я, в общем, полностью соглашаясь с папой. – Нет. Потому что пить и трахать шлюх – это не жизнь, – сказал он тихо, чтобы Кэм не услышал плохие слова из соседней комнаты. – Я знаю, пап. Я люблю Блэр, и она подарила мне жизнь, – ответил я, краем глаза замечая скромную улыбку Би. – Блэр! – мой отец повернулся к Би, распахивая для нее объятия. – Мистер Басс! – с улыбкой воскликнула она и обняла его. – Зови меня папой, родная, – я снова чуть не поперхнулся. А если бы это была бы не Би, упаси Господь, он бы так никогда не сказал. – Хорошо, папа, – улыбнулась Блэр, опуская глаза, а я тут же заключил ее в объятия и поцеловал в висок. Элизабет обернулась к нам и сказала Блэр: – Назовешь меня мамой, я тебе не по-детски устрою. Мы все засмеялись, а Би и Эл обнялись. – Ну Элли, не плачь, – Блэр отпрянула от Элизабет, потому что та плакала, – Все же хорошо. – Поэтому и плачу! – уже навзрыд взвыла она, а папа закрыл ее в кольце своих рук. – Я тоже плакала, сначала, – призналась Би. – Да, очень много плакала, – подтвердил я, – Но я больше не разрешаю моей девочке плакать, – я подтянул ее лицо ближе к себе и поцеловал, от чего Элизабет еще сильнее зарыдала, а мы рассмеялись сквозь поцелуй, не разрывая губы и взгляды. – Я так понимаю, – начала Серена, вошедшая на кухню из гостиной, – сегодня никто не собирается просвещать нас в подробности романтичного поступка Басса, поэтому завтра мы все вместе собираемся в Nobu, заказываем сладкие роллы из меню десертов, и Блэр все рассказывает! – Если я отпущу ее, – я из-под бровей взглянул на Серену, крепче сжимая Би в объятиях. – А куда ты денешься, Басс, – сказала Эс. – Ну кто тебя знает! Мало ли, ты решишь затащить мою Би в какой-нибудь бар, а там... – Чак, я замужняя девушка. Нейт мне такие вещи не разрешает делать, – отмахнулась Серена, – А теперь все проваливайте! – она начала толкать меня и папу из дверей, – Блэр будет творить всякие вкусняшки! – Люблю тебя, – сказал я Би и поцеловал ее легким поцелуем в губы, прежде чем Эс захлопнула перед моим лицом дверь. (Блэр Уолдорф) – Люблю тебя, – сказал мне Чак и быстро поцеловал, прежде чем Эс толкнула меня назад и захлопнула дверь. – Ааааааа! – заверещали одновременно Эс и Элли и кинулись меня обнимать. – Не убейте меня! – засмеялась я и обняла своих лучших подруг. – Как же я рада за тебя, Би! – все кричала Эс, прижимая мою голову к своему третьему размеру, – Наконец-то все будет хорошо! Эл, ты слышала? Он сказал “Люблю тебя”! Прямо при всех! – Да-да, сама охренела! – ответила Эл. Когда мы наобнимались, Элли толкнула меня к разделочному столу и попросила закончить рыбку. Ее на нас всех было явно мало, поэтому я решила еще приготовить пасту. С соусом болоньезе, например. Самая элементарная. У Элли была еще клубника и голубика, поэтому я сделала клубнички, фаршированные соусом “Чиз-кейк” и голубикой. А так же, после долгих уговоров Серены, я согласилась сделать ее любимые печенки “Ушки”, а на закуску сэндвичи с индейкой. Только потом я вспомнила, зачем вообще мы сюда ехали. За вещами. – Ой, девчонки, совсем забыла! – воскликнула я, – Нужно же вещи собрать... – У тебя две самые лучшие на свете лучшие подруги, – подмигнула Эс, – Мы все собрали. – Серьезно? – удивилась я, кротом нахмурилась, – Признавайтесь, что взяли себе? Эл и Эс переглянулись взглядами: “Как она нас спалила?”. – Ну ладно, я первая, – решила Элли, – То платье, Herve Leger, как у Вики Бекхэм. – Хух, ну это я и так собиралась тебе оставить... – И еще ту блузку Gucci. Ты ее все равно уже носила, а коллекция была эксклюзивной, поэтому таких больше нет. Все. Честное слово. – Ладно, теперь ты, – я повернулась к Серене, руками орудуя с тестом. – Ладно, – выдохнула Эс, – Я забрала ту юбку Max Mara. Которую ты привезла из Дубаи. Ну и, конечно же пару кофточек к ней. – Слушайте, я вам прям бесплатный магазин! – разозлилась я. – Ну ты же нам разрешаешь их оставить, да? – взмолилась Элли, а Эс состроила такие же глазки как и Эл. – Ну какая тебе разница? Твой парень – Чак Басс! Он тебе купит еще сто таких юбок! – добавила Серена. – Да, это мне говорят жена будущего сенатора, и жена крупнейшего бизнесмена этого века. Они переглянулись и мы все засмеялись. Ну и я конечно же оставила им одежду. Через два часа моих трудов все было готово. – Почему так долго?! – возмутился Чак и крепко прижал меня к себе, как только я поставила первое блюдо на стол. – Потому что я готовила, – ответила я и обвила его шею руками, поднимаясь на носочки, – А вечером я приготовлю что-нибудь только тебе, – шепнула я, подмигнула ему и, легко чмокнув в губки, убежала за остальными тарелками. Когда мы с девочками все поставили на стол, я кинула Барту бутылку вина и попросила открыть. – Нам хватит? – усмехнулся Нейт. – А ты что, много пить собрался? – нахмурилась Серена, и уперла руки в бока. Нейт сразу встал с кресла и обнял разозлившуюся жену. – Эс, я же в шутку! Не волнуйся, я же все помню, – он поцеловал ее, а Серена потом улыбнулась. – Что это там Нэйти помнит? – встряла Элли. – Мы много не пьем, – так понятно объяснила Серена. Словив наши непонятные взгляды, она продолжила: – Ну, мало ли что... Сами понимаете. Мы должны быть здоровыми, чтобы малыш тоже был здоровым. После минутного молчания, я озвучила мысли всех: – Ты беременна? – Пока нет, – сразу ответила Серена, этим останавливая Элизабет, которая с улыбкой в любую секунду была готова накинуться на нее, – Но мы не против этого, да, милый? – Мы только за, – улыбнулся Нейт и усадил жену за стол. – Ну ладно, – закрыла тему я, – Кто что будет? Весь обед Чак ни на секунду не отпускал мою руку и, то и дело, даже не замечая этого, подносил ее к губам и целовал. Надеюсь, они все когда-нибудь привыкнут к тому, что мы вместе, и перестанут так на нас таращиться при каждом нашем слове, объятии, поцелуе или взгляде. Вышли мы от них только в пять. На улице еще было светло, но прохладно. Чак приказал Артуру отвезти мои вещи домой, а там пара горничных их разберут. – А если они что-нибудь возьмут себе? – нахмурилась я, стоя в его сильных и теплых объятиях под прохладным ветром. – Не возьмут, – рассмеялся Чак и прижал меня к себе, – В крайнем случае, мы их уволим, а тебе купим новое. – Ладно, – ответила я и поцеловала его подбородок, – Куда мы пойдем? – А куда ты хочешь? – ласково спросил он. – В Центральный Парк! – воскликнула я, а Чак засмеялся, – Покормим уточек. – А что они едят? – Белый хлеб. Но не простой, а из пекарни Le Soleil. – Би, я кажется забыл кошелек, – Чак полазил по карманам. Я открыла сумочку. Нет, надо быть такой недотепой! – Я тоже, – неловко подняла глазки я. Чак засмеялся и поцеловал меня. – У меня есть доллара два, – он достал из кармана две монетки. – И у меня тоже где-то так. Еще от кофе, который я купила тебе в аэропорту. – Пошли тогда, – Чак обнял меня за плечи и повел по направлению к пекарне. Мы купили вкусную булочку и пошли к Центральному парку. Уточки как всегда плавали в воде, которая никогда не замерзает. – Смотри, это Грета! – воскликнула я, показывая пальчиком на красивую коричневую утку, – Я ее так назвала, когда она была еще утенком. Чак так внимательно смотрел на меня в профиль, что я не удержалась и повернулась к нему лицом. – Что такое? – Просто, – начал он, положив руку на мою щеку, – просто ты такая красивая. Я ничего не ответила. Просто улыбнулась ему и поцеловала, поднимаясь на носочки. Он обхватил одной рукой мою талию, а второй лицо и крепко прижал меня к себе. Я держала его шею, мечтая в этот момент никогда ее не отпускать. – Холодно, – шепотом сказала я, но была уверенна, что даже сквозь воющий ветер, Чак меня слышит, – Не чувствую пальцев! – улыбнулась я. Чак взял в ладонь одну мою руку, потому что второй он набирал Артуру. – Артур, забери нас, мы в Центральном Парке. Затем он положил телефон в карман, обхватил своими ладошками обе мои руки, соединив ладони вместе, и подышал горячим воздухом на них, чтобы мне было тепло. Я улыбнулась этому, ведь Чак никогда и ни о ком не будет заботиться так, как обо мне. – Я тебя люблю, Чак. Очень люблю. Сильно-сильно, – прошептала я так тихо, что возможно он не слышал меня. Он поднял голову от моих ладоней, выпрямляясь в полный рост. Он просунул мои ладошки под его пальто, чтобы мне было тепло, крепко обнял меня, положив мою голову себе на грудь. Он гладил мои волосы. Он был таким теплым. Даже горячим, как песок на пляже в плюс тридцать, что я сразу согрелась. – А я люблю тебя сильнее чем очень и сильно-сильно, – прошептал он мне в самое ухо. От этих слов стало еще теплее. И я почувствовала, как горячая слеза скатилась по моему лицу. Мой тихий всхлип не остался без внимания. Чак медленно поднял мою голову за подбородок и спросил: – Почему ты плачешь, котенок? Ты обещала мне не плакать. – Потому что я люблю тебя. И это хорошие слезы. Он обнял меня, а я потянулась руками к его шее и уткнулась в нее лицом, вдыхая любимый запах моего мужчины. Я чувствовала, как от ветра мои локоны летали во все стороны, а Чак бережно собирал их на место, хоть они снова разлетались. Подъехал Артур, а Чак на руках донес меня до машины. Сидя на его коленях, я молча поглаживала своим пальчиком каждую черточку его лица. Он взял мою ладонь и поднес ее к губам. Он поцеловал каждый мой пальчик по отдельности, а затем всю кисть руки. Затем он притянул меня ближе к себе и уложил на грудь. Я покорно прижалась и чуть не замурлыкала от счастья. Мы приехали домой и зашли в пентхаус держась за руки. Я сразу кинулась проверять вещи. Вроде, все были на месте, кроме тех, что “украли” Эс и Эл. Чак подошел сзади и обхватил мою талию своими сильными руками. – Что ты хочешь на ужин? – спросила я, крепко сжимая его пальцы в своих ладонях. – Тебя, – улыбнулся он и поцеловал меня в плечо. – А из того, что съедобно? – посмеявшись, спросила я. – Ты съедобная, – заявил он и повернул меня к себе, начиная целовать мою шею. – Ты считаешь? – я затрепетала и поднялась на носочки, обхватывая его голову, прижимая к себе. – Да, – подтвердил он и расстегнул молнию на юбке, а та быстро опустилась вниз, – Ты такая сладкая, – он поцеловал меня за ушком и лизнул мою кожу, от чего я простонала. Он оставил меня в одном белье и перебрался к другому уху. Он укусил меня за мочку. От этого я нежно вздохнула. В ту же секунду Чак остановился. Я хотела спросить, в чем дело, но знала, что он сам мне скажет. Он положил руки на мою талию и притянул меня к себе, обнимая. Он уткнулся лицом мне в шею и прошептал: – Когда я впервые услышал как ты вздыхаешь, я подумал, что так, скорее всего, дышат ангелы. Мое сердце забилось быстрее, и Чак это почувствовал, поэтому сильнее прижал меня к себе. Он снял с меня лифчик и нащупал где-то на полочке мою футболку. Он бережно натянул ее на меня и прошептал: – Я буду есть, что приготовишь для меня. Я улыбнулась и отправилась на кухню. Так, что приготовить? Что приготовить? Мои кулинарные навыки улетучились мгновенно, ведь этот негодяй меня возбудил, а потом отправил готовить. Ладно, что-нибудь попроще. Томатный суп – идеально. Я закинула помидоры в блендер, а затем нарезала базилик и добавила его туда же вместе с солью. – Пахнет вкусно, – сказал Чак мне на ухо, подкравшись сзади, и нежно обнял за талию. – Насколько я помню, у тебя аллергия только на марципан и тюльпаны. Про помидоры я ничего не знаю. – Не волнуйся, я люблю помидоры, – он поцеловал меня за ушком, и нежно прикусил кожу, – Но тебя сильнее. Я засмеялась и повернула голову в сторону, чтобы его поцеловать. Он коснулся моих губ своими, и я почувствовала их сладкий и нежный вкус. Хотелось бросить всю готовку и обхватить его шею руками, прижаться сильнее, но я должна покормить моего мальчика. Спать мы пошли рано, сразу после ужина. И даже не занимались сексом. Просто, уснули в обнимку. А я так люблю, когда он меня обнимает. Я проснулась в семь утра. Чак еще сладко посапывал на моем плече. Это милое личико заставило меня улыбнуться. – Пора вставать, любимый, – прошептала я и сначала поцеловала его в лоб, потом в носик, а затем коснулась его губ. Он что-то промычал, но только сильнее меня обнял и, уткнувшись лицом мне в шею, продолжил спать. Я выгнула нижнюю губу и резко стянула с него одеяло, чтобы он проснулся. Он расстроенно выдохнул и, коснувшись губами моей шеи, сказал: – Ну все, вредина моя, ты попала. Я с криком вскочила с кровати и выбежала из спальни, а Чак за мной. Я кричала и смеялась, пока бегала от него по пентхаусу. – Ты от меня не уйдешь! – делано грозным голосом сказал Чак. Я снова звонко засмеялась и прыгнула на диван. Чак быстро оббежал его, а я не успела обернуться к нему, и он схватил меня за талию сзади. Чак притянул меня к себе и резко развернул, чтобы я была лицом к нему. Я обхватила его талию ножками, а он держал меня под попой. Он прижал меня к стене и, насмотревшись на мое лицо, поцеловал меня. – Я так тебя люблю, – сквозь поцелуй сказал он. – И я тебя люблю, родной, – прошептала я, сильнее обхватывая его шею. Следующие дни прошли в полной сказке. После всего, что мы пережили вместе, наша жизнь казалась раем. Для меня это так и было. У меня есть любимый мужчина, который любит меня. Очень любит, если верить ему. Замечательные подруги, которые постоянно приходят к нам, чтобы пообщаться со мной и подколоть Чака. В этих случаях он просто подходит ко мне, обнимает меня и целует. Тогда они затыкаются. Серена все никак не может забеременеть. Она сказала, что еще несколько раз они с Нейтом попытаются, а потом он сказал ей, что они вместе пойдут к врачу. Я понимала, о чем она думает, но вслух мы этого не произносили. Но я уверенна, что даже если это бесплодие, Нейт всегда будет любить ее. К тому же это все сейчас лечится, можно сделать ЭКО. Боже, как я переживаю за свою любимую подругу. Эта детка заслуживает счастья, и я уверенна, она его получит. Элизабет как всегда лучезарна и счастлива. Так же как и я. Ведь когда ты с любимым человеком, все кажется прекрасным. Я надеюсь, что мы с Чаком будем такими же, как Элизабет и Барт. Такими же счастливыми и любящими. Чак уже посетил свою первую репетицию в Times Building, но он отказывается мне показать сценарий. Говорит, секрет. Минут пять я дулась, но затем он меня очень крепко обнял и сказал, что безумно любит, и что осталось так мало дней до праздника, так что я скоро сама все увижу. Несколько дней назад, двадцать седьмого, пришла Мила. Это было слегка неудобно для меня, потому что я стояла на кухне и готовила завтрак, надев только фартук. Коротенький. Вы понимаете, что на мне ничего кроме него не было. И заходит она. Первые несколько секунд я была в замешательстве, но когда она рассмеялась, я тоже захохотала как сумасшедшая. Она быстро сходила в ванную, принесла мне халат, а затем мы обнялись. Она пожаловалась, что я так ей и не позвонила, но когда я рассказала ей про все, что у нас тут происходит, она поверила мне, что у меня совсем нет времени. – Ну и... – начала она, – Ну как вы? Вообще, кто он тебе? – Хм... Фактически, никто. Всего лишь смысл жизни, но это ведь в принципе совсем не важно, так ведь? Мила засмеялась, а я улыбнулась своим словам. В этот момент из спальни вышел Чак, слава богу, одетый, подошел ко мне и присел на корточки рядом со мной, совсем не обращая внимания на Милу. Он взял в свои ладони мои руки и с улыбкой сказал: – Ты тоже мой смысл жизни. Он наклонил меня к себе и поцеловал. Я обхватила его голову и зарылась пальчиками в волосы. Но я вспомнила, что здесь Мила, и тут же отпрянула от Чака. – Чак, поздоровайся с Милой. – Гарсиа, – кивнул он, а я нахмурилась. – Басс, – улыбнулась она, – Неужели ты наконец-то послушал свое сердце, а не задницу? – Что ты здесь забыла? Только от тебя избавился, а ты снова вернулась. – Да, я всегда буду трахать тебе мозг, потому что ты мудак! – А ты... – Так, хватит! – воскликнула я, прерывая эту вежливую дискуссию, – Я уже поняла, как сильно вы любили друг друга, а теперь может быть кофе? – Ну Блэр! Я же еще не высказал ей все, что накопилось за это время, пока она жила здесь! – состроил щенячьи глазки Чак. – А не мог это сделать тогда, когда она была тут? – я уперла руки в бока. – Нет, по двум причинам. Первая – ее злить, это значит, что она может уехать и мне не чем было бы вызывать в тебе ревность. Вторая – она могла пойти к тебе и все рассказать. Чесслово. Она мне угрожала! – Ты мой бедный мальчик, – я присела на корточки и наклонилась к его губам. Когда между нами оставалось два миллиметра, и отстранилась и легонько ударила его по щеке. Ну, может не очень легонько. – Это за мою подругу, – я подмигнула, – Просто она не может тебя ударить, иначе ей не убежать от меня, а я просто защитила ее. Чак нахмурился. – Но я тебя очень люблю, – продолжила я и быстро коснулась его губ и встала, – Так как насчет кофе? – Би, мне пора ехать, я уезжаю обратно в Испанию. – Прямо сейчас? – Да-да, она уезжает прямо сейчас, поэтому проваливай! – вставил Чак. Мила только усмехнулась и сказала: – Да, у меня регистрация через час заканчивается, а мне еще нужно до аэропорта доехать. Я просто зашла попрощаться и пожелать тебе выжить с этим... этим... с Чаком, в общем. – Ну ладно, – выдохнула я, – Но ты приезжай в Нью-Йорк иногда. Мы всегда тебе рады, – Чак прокашлялся, – Ну ладно, я, Серена, Элли, мы тебе рады, – я обняла Милу. – Если ты убьешь его, позвони. Я помогу тебе закопать тело. – Пошла ты... – начал Чак, но я его перебила: – Счастливого полета. Когда она скрылась за дверью, я скинула халатик и предстала перед Чаком в том самом фартучке. – Что это было сейчас? – нахмурилась я, положив руки ему на талию. – Это... это... – заикался Чак, медленно поглаживая мою спину, оставляя на ней мелкие мурашки. – Ты хочешь быть наказанным, плохой мальчик? – строго спросила я, толкая его на диван. – Смотря как, – сощурился он, массируя мою грудь в ладонях. – Сейчас узнаешь. Ну, примерно так и прошел день прихода и ухода Милы. Дальше все было прекрасно. Я чувствовала себя с Чаком… не знаю… какой-то другой. Лучшей что ли. Такого не было ни с Нейтом, ни с другими парнями. Я чувствовала себя как в защищенном замке. Да, именно! Я чувствовала защиту, мужество и твердость Чака. Я знала, что он любому голову оторвет за меня. Я ему постоянно говорю, чтобы он не бесился из-за того, что другие парни смотрят на меня, хотя я просто в восторге, что он меня так ревнует. Никто так меня не ревновал. А значит, никто так не любил. Моя мама наконец-то нормально познакомилась с Чаком. Она относительно одобрила мой выбор, но все же побаивается возвращения старой натуры моего любимого. Но я сказала ей, что он изменился. Изменился до тех пор, как он говорит, пока я не уйду. Кстати, вот, что бесит меня. Этот… кхм… человек уверен, что я когда-нибудь устану от него и уйду. И как мне надоело убеждать его, что никуда я не собираюсь. Ну, когда-нибудь, когда до него дойдет, что в моих планах – прожить с ним всю жизнь, он поймет, что я не денусь от него никуда. И секс у нас тоже, кстати, замечательный. И только совсем недавно я перестала бояться, что он уйдет от меня после жаркой ночи. И мы побили рекорд. Одиннадцать. Он мучил меня всю гребаную ночь! Ну, может и не мучил... Не важно в общем! Главное, мы сделали это! Я надеялась, что он успокоится после этого(ладно-ладно, совсем не надеялась), но он даже собирается побить этот рекорд еще разок. Хм, интересно на это посмотреть. Запишу-ка я нас в фитнес-клуб после Нового Года. Надо тренировать дыхалку. Кстати, о Новом Годе. Он уже завтра! Представляете, завтра мой мальчик будет стоять на сцене посреди Times Square, перед камерами и тысячами людей. А я буду за кулисами смотреть на него. Потому что ровно в полночь мы должны поцеловаться. И это не обсуждается, так сказал Чакки. Сегодня я проснулась рано, но не обнаружила Чака в кровати. Опять, наверное, на репетицию умотал. Я сладко потянулась, одела трусики и маечку, которые Чак вчера благополучно отправил за диван в порыве страсти и вышла в гостиную. Чуть не упала от увиденной сцены. – О, привет, родная! Как спалось? – спросил меня улыбающийся небритый раздолбай в шапке Санты и белых милых боксерах с оленями, украшающий новогоднюю елку гирляндами. Я не выдержала и рассмеялась. Он надулся, зашел за дерево и продолжил украшать его с той стороны. – Любимый, прости меня! – я подбежала к нему и, улыбаясь, поцеловала в спину, обнимая сзади. – Я тут для нее впервые в жизни, понимаете ли, елку украшаю... – пробурчал он, но продолжил свое творение. – Прости меня, я люблю тебя, – прошептала я, все еще улыбаясь. – Здесь твое “Я люблю тебя” не пройдет! – воскликнул он, размахнув цветной мишурой, – Ну, почти. – Доброе утро, – я развернула его к себе и поцеловала. – Доброе, любимая, – он поднял меня под попу, а я обхватила его талию ногами. – Спасибо за елку, она чудесна, – сказала я и погладила его колючие щечки. – А по-моему, ни черта не получилось! Нужно вызвать декораторов, чтобы они все тут исправи... – Нет-нет, ни в коем случае! – твердо заявила я, а он удивленно поднял бровь, типа я сумасшедшая, – Ты ее украсил замечательно, и я не хочу, чтобы кто-то испортил своими профессиональными навыками нашу елку. Чак улыбнулся, и погладил мою спину. – Я люблю тебя, – сказал он и поцеловал меня, прижимая еще сильнее к себе, – Спасибо, малышка. – Ты серьезно ни разу не наряжал елку? – я удивленно подняла брови, а Чак покачал головой, – А в детстве? – снова отрицательный ответ. – Когда я был маленький, отцу было не до меня, ты же знаешь. Поэтому новогодними украшениями занимались декораторы. – Мальчик мой, – я снова погладила его по лицу, а затем по волосам, – Тогда ты первый раз украсил елку! И этот первый раз случился со мной! – я захлопала в ладоши, а Чак уткнулся лицом мне в шею, целуя ключицу. – Ты же знаешь, девочка моя, ты номер один во всем в моей жизни. Я нежно улыбнулась и поцеловала его в лоб. – Я никогда не успокоюсь от мысли, что твой первый раз был со мной! – О, Блэр! – Я себя чувствую такой гордой! – Би! – Нет, серьезно! Это случилось ни с какой-то шалавой, а со мной, которой через десять лет ты признался в любви, – медленней закончила я, понижая голос до шепота. Чак не ответил, а только поцеловал меня в шею. – Когда ты уже поймешь, глупенькая моя, что ты моя единственная? – Я знаю, – ответила я, поглаживая его по голове, – Но не могу поверить. – Придется, родная, – он по другому взял меня на руки, подхватив под коленями и за спину, – Потому что со мной ты застряла надолго, – он внимательно всматривался в мое лицо. Я радостно улыбнулась и прижалась к его губам. – А теперь помоги мне с елкой, а то я с такими темпами на работу опоздаю. Кевин уже сто лет просит отпуск, а я все его вместо себя там оставляю. – Кто такой Кевин? – спросила я, пока Чак усаживал меня к себе на плечи. – Кевин Маркес. Типа моего заместителя. Он работает в основном в Empire, здесь, но я бывает посылаю его в офис. А еще он мой друг. И присылал мне шлюх, либо девушек из отеля. – Эй! – ревниво воскликнула я, а потом, задумавшись добавила, – А ту овцу, с которой я тебя спалила, тоже он прислал? – Да, – виновато ответил он и погладил мои ножки. – Тогда он мне уже не нравится. – Согласен, он козел, – подтвердил Чак и подал мне мишуру, чтобы я развесила ее сверху на елке. – Рада, что мы сошлись во мнениях, – буркнула я и надулась. Чак это заметил и спустил меня вниз. – Ну и почему мы обиделись? – он сжал мою талию в своих сильных руках. – Потому что... – я сама не знала, почему, но настроение упало ниже плинтуса, – Не знаю... – Я люблю тебя, малышка, – он поцеловал меня в носик. – А если ты мне изменишь? – Опять начинается? – нахмурился Чак, но успокоился, когда я легонько коснулась губами его лба, – Никогда тебе не изменю. Потому что я безумно люблю тебя. А как можно предать любимого человека. – Я тоже тебя люблю, – прошептала я и обвила его шею руками, целуя его в губы, – Милый, давай вечером закончим с елкой? – Хорошо, родная, а что не так? – обеспокоено спросил Чак. – Я просто не выспалась, прямо падаю, – соврала я слабым голосом. – Ну ладно, тогда иди спи, а я соберусь и поеду в офис, – улыбнулся он и поднял меня на руки, чтобы отнести в кровать, – Что тебе привезти вечером? Макаруны? – Да, – делано весело улыбнулась я, – А еще конфеток. Шоколадных. Каких-нибудь от Lindt. – Хорошо, любимая, – он положил меня по центру кровати и накрыл одеялом. Он несколько минут стоял надо мной и не отрываясь смотрел на мое лицо. – Чак, ты так на меня смотришь, а я не накрашенная, я чувствую себя страш... Я не договорила, потому что он сильно толкнул матрас кулаками, что я подпрыгнула. – Успокойся, ты очень красивая. Намного лучше, чем со всей этой ерундой! – он принялся целовать мое лицо, а я блаженно закрыла глаза, – Очень красивая... – шептал он, – люблю тебя, малышка... – И я тебя, – я обвила его шею, поцеловала его пухлые сладкие губы и погладила его по лицу, – Не забудь побриться. Он выдохнул, затем улыбнулся мне, поцеловал еще раз и пошел в ванную, крикнув уже оттуда: – Люблю тебя! Я с улыбкой закрыла глаза. Действительно, хотелось уснуть, но спать совсем не хотелось, потому что я более чем выспалась. Уснуть, чтобы убежать от мыслей. Голова жутко кружилась, и странный ком все время подступал к горлу, через какое-то время уходя обратно. Дааа, сегодня меня по-любому стошнит, только надо съесть что-нибудь, потому что терпеть этот ком до ужаса противно. Когда Чак выходил из ванной, я притворилась спящей, хоть и очень хотелось поцеловать его, перед тем как он уйдет. Слава богу, мой мальчик умный и он осторожно оперся о матрас и аккуратно поцеловал меня в губы, чтобы, видимо, не разбудить. Затем в щеку и шепнул на ухо: – Я люблю тебя. Еле сдержалась от счастливой улыбки. Как только я услышала, что Чак осторожно закрыл входную дверь, чтобы я вдруг не проснулась, я вскочила с кровати. Я бросилась в гардеробную, натянув первые попавшиеся на глаза домашние штаны и выбежала на кухню. – Что я хочу? – спросила я саму себя, открыв холодильник, – Хочу жрать! Так, что тут у нас? О, рыбка к пиву! Нет, пиво не хочу. А рыбку хочу! Угорь копченый! – я забила на то, что разговариваю вслух с собой, – Ах! Мороженце! Фисташковое! Черт возьми, сейчас же съем весь Movenpick! Ааа! Нельзя такие вещи покупать, когда я одна дома! Я, решив не тратить время на нарезку рыбы, взяла весь кусок и положила на барную стойку. Сама вернулась к кухонной столешнице, открыла мороженое и засунула на полминуты в микроволновку, чтобы оно растаяло. Затем я почти половину выложила в глубокую тарелку и села на высокий стул перед рыбой. Черт, забыла ложку! Это была моя наиглупейшая мысль, но я макнула угорь в мороженое и съела. Меня бы в психушку сдали, если бы увидели это. Но мне понравилось! Я съела половину угря с соусом айскрим и стала ждать, когда меня стошнит. Но этого не случилось. Я пожала плечами и села смотреть телик. Только опустившись на диван, я услышала громкое: – ЧТО ТЫ СЕЙЧАС СОЖРАЛА?! Я подпрыгнула и вскрикнула. – Серена, мать твою! – выругалась я. – Ты макала рыбу в мороженое? – с отвращением скривилась Эс. – Тебе показалось, – буркнула я. – Я тоже сначала так подумала, – начала Эс, плюхнувшись на диван рядом со мной, скидывая с ног высоченные каблуки и потирая ступни, – но когда ты запихнула эту гадость в рот... – Эс снова скривилась. – Не вздумай никому сказать. – Да я уже отправила “Наблюдателю” фоту. – Что?! – воскликнула я. – Шучу-шучу! – она засмеялась, а я нахмурившись, легонько толкнула ее в бок. – Вообще, что ты здесь делаешь? – я попыталась придать своему голосу немного раздраженности, но на самом деле я была очень рада, что Эс здесь. – Пришла к тебе, – отозвалась она с кухни, а затем вернулась с мороженым, на которое я теперь смотреть не могла. – А как ты вошла? – У Нейта есть ключ от пентхауса, вот я и попросила у него. Я ничего не ответила. Полчаса мы смотрели какую-то ерунду по телевизору, а потом Эс не выдержала: – Ты объяснишь, почему ты ела угорь с мороженым? – Не знаю. Утром стало как-то хреново, затошнило очень, голова кружилась. Хотела пойти, обнять унитаз, но вспомнила, что я ничего не ела, так что нечего будет в него отправлять, ну и решила поесть. Вот и увидела рыбку. Со специфическим соусом. – Очень специфическим, – вставила Эс. – Ну в итоге меня не стошнило, а дальше пришла ты. Через несколько минут молчания, Серена подскочила и накинулась на меня. – Блэр Блэр Блэр! – Что что что? – Ты беременна! – Ты идиотка, – подняв одну бровь, сказала я, но пульс почему-то участился. – Нет-нет! Ты правда беременна! – Так, доктор Арчи, заканчивай, – отмахнулась я нервным голосом, но Эс меня не слушала. – Мы же с Нейтом хотим, и вот я ходила к врачу. Он мне сказал, что тошнота, головные боли или головокружения – все это может быть признаками беременности. А так же он сказал, что я могу захотеть есть абсолютно несовместимые продукты. Даже ночью могу проснуться и захотеть чего-то и пока не съем не успокоюсь. Сердце забилось еще быстрее. Я начала прокручивать в голове каждое наше занятие сексом. Я схватилась за голову, когда поняла, что мы ни разу не использовали презервативы. А я не пила противозачаточные. Господи, он еще меня спрашивал, можно ли в меня кончить, а я сказала, что выпью таблетку “Plan B”, но я ее не выпила. – Блэр? Все хорошо? – забеспокоилась Эс. Я начала быстро дышать, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, но легкие не принимали его. Я вскочила на ноги и замахала руками перед лицом. – Нет, Эс, совсем не хорошо, – срывающимся голосом ответила я, – Я не могу быть беременной, не мо... – я не договорила, потому что мой организм наконец-то решил избавиться от рыбы. Я побежала в ванную и склонилась над унитазом. Серена побежала за мной и подхватила волосы. Как только все было закончено, я разрыдалась. В голос. Очень громко. Я никогда так не плакала. Серена села со мной рядом на пол и крепко обняла. – Би, ты чего? Не плачь! Если ты беременна, то это классно! – Нет! Нет, это не классно! – кричала я, – У нас только что все началось! Я не хочу, чтобы оно закончилось так быстро! Я хочу, чтобы это вообще не заканчивалось! – Блэр, о чем ты говоришь... – Серена, я не должна быть беременной. Он сразу разлюбит меня и... – Не говори глупостей! – Это правда! Я знаю его! Он почувствует ответственность и уйдет! Ребенок – это не кукла и не игрушка, которую можно подкинуть и не поймать, Эс! Это человек! Живой человек, такой же как мы с тобой! – Шшш, – успокаивала меня Эс, – Может, ты и не беременна. Может, просто отравилась. Что ты вчера ела? – Тайскую еду. – Вот видишь! А сверху еще угорька с мороженым! А ты думала! Серена немного меня успокоила, но сказала немедленно купить тест и сделать его. Я попросила Эс мне его купить. У нее-то есть муж, ее не станут судить, когда папарацци ее заметят. А если я буду покупать, мне даже все равно на сплетни, но Чак узнает. А это будет ужас. Эс пообещала заехать вечером и привезти два теста. Один сделать вечером, а второй утром. Потому что вечерний тест может быть не точным. Ну, она была у врача, она знает лучше, поэтому я согласилась. Как только она ушла, я почувствовала отчаяние. Если я беременна, то это наш последний день с Чаком. Я не буду его обременять новостью о ребенке. Завтра, когда он снова уедет, я соберу какие-то вещи и уеду. В Австрию. Там поживу, рожу, а затем куда-нибудь еще поеду. В Швейцарии, например, прекрасные школы. Я не собираюсь делать аборт, если же я все-таки беременна. Я не убийца. И маленькая частичка Чака будет жить со мной. Я потом придумаю, как рассказать моему малышу о папе. Но я не хочу, чтобы он пытался искать нашего ребенка. Чаку этого не нужно. Через час, когда было полседьмого, дверь хлопнула. – Любимая, я дома! – крикнул такой родной голос. – Чак... – прошептала я. Не теряя ни секунды я бросилась в прихожую. – Привет, родная, – сказал он, а я в то же мгновение прыгнула на него и обхватила руками и ногами. Чак засмеялся и прижал меня к себе. – Я привез тебе макаруны и шоколадные конфеты, – прошептал он мне в волосы. – Спасибо, любимый, – ответила я, силясь не заплакать, вжимая лицо в изгиб между плечом и шеей. Он отнес меня на диван в гостиной, по дороге снимая пальто. Он усадил меня себе на колени и сказал: – Я еще кое-что тебе купил, – он подарил мне букетик пионов, а я нежно улыбнулась, – Помнишь? – он протянул мне сначала макаруны и конфеты, а затем коробочку с шоколадным печеньем. Я снова заулыбалась и несколько раз кивнула. Конечно, я помню. День, когда Серена сказала, что помолвлена с Нейтом. В ту ночь наш первый секс. Как я такое забуду. Мы ели это печенье, рассказывая друг другу все-все, что придет в голову. – Я люблю тебя, – сказала я, прижимаясь к его груди, – Всегда любила, Чак. – Прости меня, малышка, за все, – он поцеловал меня во все части лица, а я не могла сдерживать улыбки и слез. – И ты меня прости, за все, – сказала я и обняла его, прижимаясь к таким теплым и родным губам любимого, мысленно надеясь, что он простит меня за то, что скорее всего случится завтра. Весь вечер мы сидели в обнимку на диване и рассказывали что-то друг другу. Чак рассказал мне все-все, что было у него сегодня на работе, при этом он кормил меня печеньем и собирал губами крошки с моего подбородка и шеи. Через какое-то время я уговорила Чака разжечь камин. Его приятное тепло поплыло по всей комнате, но мы все равно сидели под пледом, крепко прижавшись к друг другу. – Уиии! Как мило! От неожиданности я дернулась, а дыхание участилось. Я совсем забыла, что Серена должна была прийти вечером. Вот она и тут. – Эс, как дела? – улыбнулся Чак. – Да вот, пока не родила, – захихикала Эс, а я на нее посмотрела, приказывая заткнуться и перестать делать мне болезненные намеки, – Я быстро, не буду вас отвлекать. Я одолжу у тебя ту синюю шелковую блузку Salvatore Ferragamo? – Конечно, Эс, – грустно улыбнулась я и упала головой на грудь любимого. Она вернулась из спальни через минуту и наклонилась ко мне, чтобы поцеловать в щеку на прощание. Во время этого она еле слышно шепнула мне: – В сумке. – До завтра, Эс, – сказала я. – Да, Серена. Увидимся на Times Square, – Чак помахал Серене рукой. – Ну слава богу! Я думала вы с вашей любовью про Новый Год забыли. Чак улыбнулся и так сладко и нежно поцеловал меня в щеку. Серена ушла, а мы вернулись друг к другу. Чак пытался спросить, что со мной случилось. Как он может так видеть, что что-то не в порядке. Но я нагло врала, что все хорошо. В полночь мы пошли спать. Нужно завтра проснуться рано рано, чтобы пойти в туалет и сделать тест. Чак почистил зубы и отправился в кровать, а я осталась в ванной, включила воду в душе, а сама начала делать тест. Все как полагается, нужно пописать на полоску и подождать десять минут. За это время я помылась, умылась и переоделась в пижаму – футболку и трусы. Не знаю, в таких случаях девушки кричат от радости, прыгают, бросаются на шеи к своим парням-мужьям, но мне хотелось свернуться в клубочек, забиться в угол и без остановки прорыдать всю ночь. Но мне нельзя. Я должна быть нормальной перед Чаком. Ради него. Ради того, что я люблю его. Мне отчаянно не хотелось верить в эти две полоски. Но в душе копилась надежда, что тест ошибочный. Эс сказала, что утром будет точнее. На дрожащих ногах я вышла из ванной и подошла к кровати. Чак уже мирно посапывал. Я не сдержала улыбки и, устроившись в кровати, нежно провела ладонью по его щеке. – Я люблю тебя, – тихо-тихо прошептала я и снова улыбнулась грустной улыбкой, а на подушку глухим звуком капнула слеза. Нет, мне нельзя плакать. Нельзя. Я должна показывать Чаку все утро прекрасное настроение, а не опухшие от ночных рыданий глаза. Этой ночью я спала плохо. Засыпала и тут же просыпалась. Максимально без просыпаний я проспала час. Проснулась где-то в четыре и повернулась к Чаку. Я невольно заплакала от отчаяния. Мне было жаль саму себя. Жаль, что я такая безответственная дура. Жаль, что он никогда не захочет от меня детей, потому что он их вообще не хочет. Жаль, что возможно мне придется уехать от него через океан и никогда больше не возвращаться. Жаль, что я наконец-то добилась того, о чем мечтала. Я могу просто так подойти к нему и поцеловать, а он поцелует в ответ и обнимет меня так, как умеет только он. Я могу сказать ему все, что я думаю, не стесняясь. Только с ним я могу нести какую-то чушь и валять дурака, а он все равно будет смотреть на меня влюбленными глазами. Но этого всего не будет. Немного успокоив дыхание, я аккуратно положила левую руку Чаку на затылок, наслаждаясь его такими мягкими и красивыми шоколадными волосами. Его пухлые сладкие губки были приоткрыты, так и вымаливая меня поцеловать их. Только бы не разбудить моего мальчика. Я аккуратно и медленно приблизилась к его губам, а затем просто приложила свои к его. Просто для того, чтобы чувствовать его тепло, его вкус. Я собралась отстраниться, но внезапно я почувствовала, как сильная рука легла мне на спину и прижала к себе. – Почему ты не спишь? – таким нежным и ласковым голосом, слегка хриплым, спросил Чак. – Ты уснул, не поцеловав меня, поэтому я не смогла спать спокойно, – ответила я частичную правду. – Ты очень долго торчала в ванной, – ответил он, а затем добавил: – Прости, родная. Иди ко мне. Он прижал меня к себе обеими руками, а я обвила его шею правой, ведь левая все еще была в его волосах. Чак поцеловал меня, а я снова затрепетала в его объятиях и поцелуях. Чак почувствовал это и улыбнулся, а я смущенно залилась краской, но из-за темноты Чак этого не увидит. – Ты моя маленькая девочка, – сказал Чак, все еще прижимаясь ко мне лбом и носиком, – Это были первые ласковые слова, которыми я о тебе подумал. Когда ты поздно пришла домой. Когда в ту ночь Макс сделал это с тобой. Я подумал, когда ждал тебя: “Боже, где моя маленькая девочка?”. А потом понял, что я подумал, но мне было все равно уже. И я всегда как-то ласково о тебе думал. Всегда. Так что ты только моя маленькая девочка. Я ни с кем не собираюсь тобой делиться. Я вздрогнула. Еще одно подтверждение, что он не хочет детей. Он ни с кем не собирается мной делиться. А ребенку нужна как минимум половина меня, да и еще мой живот на девять месяцев. – Я люблю тебя, Чак, – прошептала я и уткнулась лицом ему в шею. – И я тебя, любимая, – ответил он, поглаживая меня по голове. Я больше никогда не смогу засыпать вот так, в его объятиях. Я больше не смогу услышать ласковые слова от него. Даже когда он говорит мне строго “Блэр”, он делает это с такой нежностью и заботой. И любовью, и всем сердцем. Я проспала до семи утра. Кое-как выбравшись из его крепких объятий, стараясь не разбудить, я выхватила из сумочки второй тест и побежала в ванную. А на что я еще рассчитывала? Я же знала, что это так. Могла бы и не делать второй тест. Нужно написать Серене и Элли, чтобы приехали, как только Чак уедет на работу, и помогли мне собраться. Возьму только самое необходимое, все остальное куплю там. А то что останется, попрошу девочек по всяким детдомам развести. Я думаю, детишки не против новых вещей. Спать уже все равно бесполезно, поэтому я умылась, причесалась и пошла готовить завтрак. Хочу приготовить Чаку что-то особенное. Что-то такое... Чтобы прям... Очень-очень вкусно! Испеку-ка я ему печенья. И побольше, чтобы еще хватило на вечер и на завтра. Точно! Нужно приготовить ему кучу всего и оставить в холодильнике, чтобы мой мальчик кушал вкусно. Черт, что я делаю. Это все равно ничего не изменит, пора уже смириться. Стоя у плиты я впервые сделала это движение. Я нежно опустила ладонь на живот и погладила его. Да, хоть мой малыш и лишает меня любимого, но я все равно буду любить его. Ведь он – кусочек Чака, он – плод нашей любви. Как-нибудь смогу объяснить отсутствие папы, мы справимся вместе. За своими мыслями, я чуть было не допустила, чтобы мои имбирные печенки подгорели. Затем я решила сделать кофейное безе. Это безумно вкусно. Два кусочка меренги, а между ними жидкая кофейная глазурь. Нужно взбить белки с сахаром. А еще приготовлю вафли. Когда я уже заканчивала пончики с Нутеллой, Чак проснулся. Он вышел ко мне без футболки, в одних боксерах, и обнял меня за талию сзади. – Пахнет очень вкусно, – прошептал он мне в шею. – Спасибо, – ответила я и улыбнулась. – Зачем ты так много приготовила? Я похож на слона? Я рассмеялась, затем повернулась к нему и положила руки ему на плечи, переплетая пальцы за его головой. – Нет, ты мой сладкий медвежонок, – ответила я и коснулась его губ. – Медведь? – Нет, медвежонок, – поправила я, – Это как медведь, только сладенький, миленький и нежный. – О боги! Ради пончиков я готов быть даже страусом! – воскликнул Чак и схватил горячий пончик. Но тут же выпустил его из руки, потому что обжегся. Я тут же поднесла его пальцы к губам и поцеловала. – Малыш мой, – нежно сказала я, – Ну зачем ты его взял? Он ведь только из духовки. Чак на меня смотрел такими глубокими и влюбленными глазами, что я начала понимать, что мне будет сильнее чем безумно трудно от него уйти. Чтобы не видеть этих глаз, я притянула его к себе и поцеловала. – Как же сильно я тебя люблю, – сказал мне Чак, а я вздрогнула, ведь я разбиваю ему сердце. – Я тебя тоже очень сильно люблю, – шепотом ответила я и начала подталкивать Чака к столу, – Садись, будем завтракать. Я поставила перед ним тарелку с вафлями в форме сердечек, а Чак улыбнулся и так нежно посмотрел на меня. Затем потянул меня за руку и посадил сверху на себя. Я взяла одну вафельку и протянула ее к губам Чака, предварительно подув, чтобы мой мальчик не обжегся. – Очень вкусно, – сказал Чак и поцеловал меня в плечо. Когда мы позавтракали, Чак пошел собираться на работу, а я села на диван. – Малышка, – сказал он, поправляя лацканы пиджака, выходя ко мне из спальни, – Я вернусь домой в пять, а в семь мы должны быть уже на Times Square, хорошо? – Да, хорошо, любимый, – уверенно улыбнулась я. – До вечера, – он наклонился ко мне и легонько поцеловал. Но я обхватила его шею руками и сильно прижалась к его губам, поднимаясь с дивана. Это наш последний поцелуй, я должна сделать его самым лучшим. Я залезла на Чака с ногами, крепко прижимая его к себе. Чак поддерживал меня под попой одной рукой, а второй обнимал за спину. – Я очень люблю тебя, Чак, – сказала я, на секунду отрываясь от его губ. – И я тебя очень люблю, родная, – ответил он. В последний раз коснувшись его губ, я оторвалась и нацепила на лицо довольную улыбку. – Пока, Би, – улыбнулся Чак и скрылся за дверью. А я со слезами на глазах набирала номер Серены: – Эс, приезжай. (Чак Басс) Что-то с моей девочкой не так. Может, заболела? Так почему мне не говорит? Не проблема, я отменю все, не буду вести трансляцию в Новый Год, пусть Дик Кларк хоть в инвалидном кресле приезжает, но я должен понять что с Блэр. Хотя с одной стороны, она не стала бы мне врать, сказала бы ведь, если что-то случилось. Она знает, я решу любую проблему. Зачем сегодня в семь утра поднялась. Разумеется, я проснулся. Хоть она старалась и аккуратно выбраться из моих рук, я чувствую любое ее движение, даже которое она сама не заметит. Наготовила мне на неделю вперед. Зачем?! – Мистер Басс, вам пора в офис, – прервал мои мысли Артур. – А? – недоуменно переспросил я. – Мы подъехали пятнадцать минут назад к главному входу офиса “Басс Индастриз”. Надеюсь, вы помните, что это такое. – Очень умно, Артур, – усмехнулся я, – Забери меня часа в два. Приеду домой пораньше и вместе с Блэр пообедаем. Я зашел в офис и прямо в главном холле увидел отца. Он был счастливее обычного. Стоял, с лучезарной улыбкой, засунув руки в карманы. – Доброе утро, отец, – я пожал ему руку. – Доброе, сынок, с Наступающим, – все не убирая улыбку, сказал папа. – Да, и тебя, – мы зашли в лифт, а эта улыбка все преследовала меня, – Может объяснишь причину твоей радости? – Возможно, я залез не в свое дело, – уклончиво начал папа, – Даже, не возможно, а я именно это и сделал... – Конкретнее, – потребовал я, ломая голову, что он узнал. Может быть, что я вместо летней школы в шестнадцать уехал в Бангкок? До сих пор боюсь мысли, что я замел не все следы. – Только что прислали месячный расход с твоей карты сюда и передали мне, чтобы я отдал тебе. – И? – Я никогда не смотрел твои траты с тех пор, как ты зарабатываешь сам, честное слово. Но сейчас почему-то посмотрел. Ты заплатил триста тысяч за помолвочное кольцо? Я поперхнется воздухом. Боязливо повернув голову в сторону отца, я вернул ее в изначальную позицию. Открывшиеся двери лифта спасли меня. – Ну, мне пора работать, – буркнул я и выскользнул, но отец еще не потерял сноровку. Он ловко схватил меня за локоть и вернул обратно. – Я жажду объяснений. Я выдохнул и сказал: – Ну купил колечко, что такого? – Ты сделал Блэр предложение, а мы с мамой до сих пор не знаем?! – Блэр не знает, – тихо сказал я, отводя взгляд. – Судя по дате, ты купил кольцо, когда мы были в Эмиратах. Не объяснишь? – Я пошел в Mall и увидел на витрине это кольцо. Я понял, что оно должно быть только на пальчике моей крохи... в смысле, на пальце Блэр. А когда мне сказали, что это эксклюзив и выполнено в одном экземпляре, я убедился, что оно сделано специально для нее. Отец помолчал немного, а затем затолкал меня в мой кабинет и закрыл дверь. Он налил нам немного виски и спросил: – Когда ты будешь делать ей предложение? – Пап, мы только сошлись. Она только что меня за все простила. Нужно дать ей время. Я безумно хочу привязать ее к себе всем, чем можно, но я не хочу ее торопить. Я уверен, что она хочет брак с одним человеком и на всю жизнь. Как у вас с мамой. Отец подумал немного, а потом сказал: – Я горд тобой. Ты наконец-то вырос. Еще полгода назад я не мог затолкать тебя на ужин с семьей, а теперь ты хочешь свою. Это очень приятно. Я коротко улыбнулся. – Спасибо, пап, – он хлопнул меня по плечу и вышел из моего кабинета. Я не стал пить виски, а принялся за работу. Нужно закончить все до двух. (Блэр Уолдорф) – Твою мать, Уолдорф, я не могу стать бабушкой в тридцать три! – орала на меня Элизабет, а Серена молча сидела на диване в нашей спальне. – Ты не будешь бабушкой, успокойся, – заверила ее я и сложила очередную кофту в чемодан. – Ты хочешь вот так вот уехать? И ничего не сказать Чаку? – Так будет лучше для него, поверь. – Я ухожу. Не хочу быть свидетелем. Иначе я потом не смогу ему в глаза посмотреть. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – Эл обняла меня, затем слабо улыбнулась и ушла из пентхауса. – Блэр... – Ничего не говори, Эс. И так хреново. – Блэр, ты понимаешь, что ты вообще делаешь? – Так, полтретьего, скоро самолет... – я делала вид, что не слушаю Серену. – Блэр! – рявкнула она, подходя ко мне. – Что?! – Может, не надо? Зачем тебе это? Я с сожалением выдохнула, а затем снова посмотрела ей в глаза. – Ты думаешь, я хочу? – почти хриплым голосом начала я, а Серена отступила от меня, – Ты думаешь, мне безумно хочется уехать от любимого человека черт пойми куда? У нас только что начались нормальные отношения. Чак только что стал хорошим человеком. Я каждый день слышу от него слова, от которых я просто таю, а теперь вынуждена уйти от него и потерять свое счастье, – я уже плакала, но не замечала этого, – Я конечно могла бы ради своей радости убить нашего ребенка, – я рефлекторно положила руку на живот, – но я этого не сделаю. Чак переживет, он сильный. – А вдруг нет... – Серена, пойми меня! Он не хочет этого ребенка! – сквозь слезы орала я, – Ему не нужны дети! – Откуда ты знаешь?! – Ты не слышала, что он однажды сказал. Мы тогда были с Джорджиной и Чаком на кухне, дома у Барта с Эл. Джорджи рассказывала, что Ребекка – няня, которая была до меня, могла забеременеть. Но этого не случилось. И тогда я спросила у Чака, а что, если бы было так. И знаешь, что он мне сказал? “Ну залетела бы, я бы дал ей денег, чтобы она свалила подальше отсюда с ребенком вместе”. Я не хочу услышать эти слова в свой адрес, поэтому я делаю это. – О, Би, – Серена тоже расплакалась и обняла меня. – Ты должна понять меня, Эс. Так надо. Если бы я не забыла про эти чертовы таблетки, все было бы нормально. Возможно, когда-нибудь в будущем, Чак захотел бы детей. Возможно, даже от меня. Но пока я точно знаю, они ему не нужны. Я просто не представляю, что со мной будет, когда он скажет мне делать аборт, или уходить с ребенком. – Хорошо, Блэр, я поняла, – Эс вернулась на диван. (Чак Басс) Я не знал, что мне делать. Стоять и слушать разговор Блэр и Серены... Это... это было очень больно. Она решила от меня уйти? Потому что беременна? Господи, моя девочка беременна. И у нее в животике еще одна маленькая девочка или мальчик. А она собралась унести это чудо от меня? Забрать у меня себя, да еще и нашего ребенка? Сердце сжалось, когда она говорила про то, что я как-то ей сказал о Ребекке. Я знаю, это было очень безответственно, но я изменился. Я хочу детей! И только от Блэр, ни от кого больше. Я хочу, чтобы наши малыши бегали по дому, который я прямо завтра начну искать, чтобы купить, и играли, и смеялись. И мы будем семьей. Я хочу, чтобы Блэр была со мной навсегда. И она никуда не уедет. Неужели, она подумала, что я не стану ее искать? Моя глупенькая девочка. Я нашел бы ее и вернул обратно, к себе. – Серена, подай пожалуйста то платье от Chanel, – попросила Блэр Серену. – Конечно, Би, – Серена развернулась, чтобы направиться в гардеробную и встретилась со мной взглядом. Она открыла рот в немом возгласе. Несколько секунд спустя она нервно сглотнула и хрипло проговорила: – Блэр. – М? – откликнулась Би. – Блэр, – настойчивее и увереннее повторила Эс. – Что? – снова отозвалась Блэр, но Серене требовалось, чтобы она повернулась. – Блэр! – уже крикнула Эс, что заставило Би обернуться. – Ну что?! – воскликнула она и увидела меня. Я уже спокойно стоял, облокотившись об арку двери в нашу с Блэр спальню. Я видел, как она одними губами проговорила “О боже”, а Серена схватила сумочку. – Блэр, я ушла, – пролепетала она, со слезами на глазах и медленно пошла к выходу. Остановившись возле двери, она тихонько мне шепнула: – Пожалуйста, только не бей ее. В живот. – Совсем больная? – рыкнул на нее я, и она ушла. Блэр стояла у стола, убрав руки за спину, опираясь ими на него. Я медленно начал подходить к ней. Блэр смотрела куда-то в угол. Я был страшно зол на нее, мне было больно, но в то же время я понимал, почему она это собиралась сделать. Разумеется, теперь не сделает, потому что я ее никуда не отпущу. – Ну и куда ты собралась? – неожиданно прервал тишину я, от чего Блэр вздрогнула, – Что это? – я кивнул на чемодан. Би ничего не сказала, только повернула голову в другую сторону. Я не выдержал и мгновенно подбежал к ней, прижимая к столу. Она оказалась в ловушке моих рук, но все еще не поворачивала ко мне голову. – Ты решила от меня уйти? – рыкнул я, – Зачем ты так? – Так будет лучше, – прошептала она, а ее слезы скатились по гладким щечкам и упали мне на рукава пиджака. – Нет, не будет! – крикнул я, – Как тебе пришло в голову уйти от меня?! Да еще и с нашим малышом? Как ты так могла? – Потому что он тебе не нужен! – Блэр наконец повернулась ко мне и заплакала в голос, – А я хочу ребенка! Уже хочу! И от тебя! – А откуда ты, черт возьми, знаешь, что он мне не нужен?! – Потому что ты мне сказал! – Забудь о том! – Не могу! Уже со вчерашнего дня эта фраза крутится в голове! А если бы на ее месте была я, ты бы тоже “дал мне денег и отправил куда-нибудь подальше вместе с ребенком”?! Тогда уже я поняла, что тебе не нужны дети! Это не игрушка, а живой человечек! Маленький, – я чуть не упал от того, как нежно Би погладила животик. Животик с нашим малышом, – За ним нужно ухаживать и воспитывать! А ты устанешь от этого сразу же! И даже если бы я не была беременна, ты бы скоро наигрался мной и все... – Блэр, рот закрой, – раздельно проговорил я, и она покорно замолчала, – Все изменилось. И я никогда тобой, как ты сказала, не наиграюсь. Ты нужна мне. И неужели ты подумала, что я тебя так просто отпущу? Я уже бегал за тобой по Австрии, еще разок побегаю, не проблема. Глупая, я бы приехал и забрал тебя обратно. Закрыл бы дома и никуда не отпускал, – я взял в ладони ее лицо, вытирая слезки и заправляя выбившуюся прядь шоколадного локона за ушко, – Как ты не понимаешь, что я уже другой? – прошептал я, вглядываясь в бездонные карие глазки моей девочки, – Ты представляешь себе, сколько раз я думал что у нас будет маленькая девочка. Твоя маленькая копия, которая будет называть меня папой, – с улыбкой сказал я ей, а Блэр снова заплакала и упала мне в плечо. – По-почему, – всхлипывая начала Би, – ты мне не... не говорил, что хочешь де-детишек? – Я не хотел на тебя давить, пока мы только начали хорошо жить. Вместе. И я хочу не просто детишек, а наших с тобой малышей, родная. И как минимум двое. Блэр снова заплакала. И легонько била меня кулачком в грудь. – Прости меня, я люблю тебя, – прошептала она. Я наклонился к ее лицу и поцеловал такие любимые губки. Хоть они сейчас подрагивали из-за рыданий и были солененькими от слез, я все равно безумно люблю их и их обладательницу. – И я тебя люблю, – ответил я, целуя ее лицо, собирая влажные дорожки, – И чтобы все сейчас же вернула обратно, ты меня поняла? – серьезно сказал я, кивая на чемодан. Блэр кивнула. Я снова ее поцеловал, и она оторвалась от меня, чтобы начать разбирать вещи обратно, но я остановил ее, потянув за руку обратно. Она на меня вопросительно посмотрела. Я неуверенно опустился на колени, я не знаю, как это делается. Бережно поднял край кофточки. Держа руки на ее бедрах, я прислонился щекой к ее животику. Там еще все тихо, но скоро он будет расти. Я видел, как было у мамы. – Там наш малыш, да? – тихо сказал я, крепко прижимая Би к себе, ощущая приятную дрожь от того, что она гладит мои волосы, запуская в них пальцы. – Да, – я почувствовал, что она улыбнулась. – Как ты думаешь, у нас мальчик или девочка? – Я думаю, мальчик. Он будет твоей крохотной копией, – она сползла вниз и села на пол рядом со мной, обнимая меня за шею. – Я хочу девочку, – нахмурился я, – Я буду хорошим папой, я очень постараюсь, обещаю, Би. – Я знаю. Мы справимся. Если что, спросим совета у Элли и папы, – сказала Блэр, а мне так понравилось, что она послушалась его и теперь называет папой. – После праздников пойдем к врачу. Вместе, – заявил я, а Блэр так счастливо улыбнулась, – На УЗИ, кажется, так оно называется. Хочу, чтобы нам дали маленькую фоту с нашим маленьким малышом, – говоря это, я поднял Блэр на руки и лег на кровать вместе с ней, – А еще нам нужен новый дом. Не можем же мы с ребенком жить в отеле. Я хочу, чтобы она... – Возможно, он, – засмеялась Би. – Ладно, она или он, – согласился я, – жили в лучших условиях. И чтобы мамочке все нравилось. Чтобы мамочка была здоровой. – О боже, мы будем родителями! Я не верю в это! – Блэр смеясь уткнулась лицом мне в шею, обдавая ее приятным дыханием, от которого появились мурашки, – Ладно – я, но ТЫ? Папой? Никогда бы не поверила. – Я бы тоже, но теперь я знаю, что я буду папой, – я положил ладошку на ее животик, на гладкую кожу, – Скоро он будет большим, – я погладил нашего малыша. Би улыбнулась и положила ручку на мою на ее животе и сжала мои пальцы. Я взял ее руку в свою. – Я очень рад, что ты забыла про таблетки, – сказал я и притянул ее лицо к своему, чтобы поцеловать. – Теперь я тоже, но мне было страшно, – ответила Би, касаясь губами моих. – Тебе нечего бояться, когда мы вместе. И даже если бы не были. Все проблемы будут решены, ты же знаешь меня. – Но мы будем вместе, да? – подняв бровки, прошептала Би. – Всегда, – вырвалось у меня. – Всегда? – переспросила Би. – Ну... эээ... Как хочешь... – я отвел взгляд и почесал затылок. – Я хочу, – ответила Би и поцеловала меня. – Я тоже, – ответил я. Блэр улыбнулась сквозь поцелуй. Затем она потянула меня на себя и обхватила меня ножками. – Стоп стоп стоп! – разорвал поцелуй я, – Ты не забыла, что беременна? Нам нельзя! – Можно, – заявила Блэр и подтянулась ко мне, чтобы поцеловать. Я снова отпрянул подальше, а Би разочарованно на меня посмотрела и надула губки. – И нечего мордочку строить, – ласково произнес я. – Чак, малышу ничего не будет! – воскликнула Би и, положив одну руку мне на шею, второй отправилась ко мне в штаны, – Между прочим, Элли и Барт все девять месяцев... Я не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Углубляя его с каждой секундой, я, нежно проведя ладонью по животу, направился пальцами к чашечке лифчика. В порыве страсти я сжал ее грудь слишком сильно, и Блэр вскрикнула. – Прости, прости, малышка, – я разорвал поцелуй и начал извиняться. – Нет, стой, что-то не так, – нахмурилась Блэр, – Мы продолжим через секунду, – пообещала она и встала с кровати, направляясь к зеркалу. – Если тебе больно, мы не будем продолжать, – уверенно заявил я и направился к Би. Она сняла кофточку и осталась в лифчике. У меня округлились глаза. Как это возможно?! Понятно, почему ей больно. После операции ведь, глупая! Заставлю все убрать! Я достаточно резко развернул ее к себе и грозно посмотрел в ее глаза. – Зачем ты увеличила грудь? – процедил я, – Мне больше нравится та. Ты ее вернешь и достанешь все оттуда, – я кивнул на ее грудь, – И если ты еще хоть раз, сделаешь себе пластику, я этому хирургу руки вырву. Блэр открыла рот, но потом закрыла. Легкая улыбка тронула ее губы, но она сразу поцеловала меня. Я не отвечал на поцелуй, а продолжал говорить: – Ты думаешь, что поцеловав меня, я перестану злиться? – Спасибо тебе, что любишь меня такой, какая я есть, – прошептала Би, – Но как я могла успеть сделать пластику, когда мы с тобой расстаемся только на время твоей работы?! Чак, ты бы хоть подумал, прежде чем вырывать руки хирургам. – Но... но... откуда тогда... – я указал пальцем на грудь. – Чак, я беременна! – Да ладно? А я думал, мы все это время выясняли проблемы глобального потепления! – Нет, Чак, ты не понял! – засмеялась Би, – У беременных девушек всегда увеличивается грудь на первое время. И поэтому болит, – Блэр указала мне на грудь. Я облегченно выдохнул. – Мы едем к врачу сразу после праздников. Я хочу знать все-все-все о твоем теле и обо всем, что может быть во время беременности. Я собираюсь делать все, что нужно для