Текст книги "Загадай желание (СИ)"

Автор книги: prostole

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 75 страниц)

Hate and Love – Jack Savoretti feat. Sienna Miller

Машина летела по унылым слякотным улицам Москвы, и мне казалось, будто бы весь город погрузился в зимнюю спячку, так нерадостно выглядели прохожие, переходящие дорогу на перекрестках, запорошенные здания, потерявшие последнюю листву деревья. Так периодически заметало снегом и мою душу, истосковавшуюся вдали от любимой девушки. Что Москва, что Лос-Анджелес словно бы символизировали сейчас наши с Мариной отношения. Она – такая далекая, живущая в стране, укрытой зимой, но, тем не менее, краше весны и теплее лета. Желанней всех на свете. А я, оставленный на берегу океана, гоняющего прибрежные волны, брошенный ею, но не забытый, обиженный на нее, но любящий безумно и ждущий ее обратно. Отец попутно решал вопросы, связанные с работой, поэтому висел на телефоне, разумеется, включив громкую связь, а я нацепил наушники, продолжая смотреть в окно и вспоминать…

– Солнышко, я дома. – Прижав мобильник ухом к плечу, я пытался поговорить с Мариной. Тогда как Макена, повиснув у меня на шее, требовала всяческого к себе внимания. – Доехал без приключений, все хорошо, не волнуйся.

– Марине звонишь? – Проявляла любопытство сестренка. – Не успели расстаться и уже на телефоне, Тейлор, я соскучилась. – Она зацеловала меня в щеку. – Передавай от меня привет! – Уймись, Макена! – Я, наконец, переключился на сестру и, чмокнув ее в макушку, слегка отодвинул от себя. – Чего это на тебя нашло? Сестринская ревность проснулась? Разогрей чего-нибудь поесть и дай мне закончить разговор. – Я подтолкнул ее в сторону кухни и снова замурлыкал в трубку: – Тебе привет от сестры. Сестренка показала мне язык и упорхнула на кухню. “Девчонок хлебом не корми – дай о ком-нибудь позаботиться”. – С улыбкой подумал я, глядя ей вслед. – Милый, ей тоже передавай. – Прошептала в трубку Марина. – Прости, что так тихо говорю, Валя спит уже, а я ждала звонка от тебя. – Давай тоже ложись, завтра рано вставать в школу. – Настоятельно произнес я. – Не напоминай, Тей. – Засопела моя девушка. – Ты получил наши фотографии? – Все до единой mms пришли друг за дружкой. – Весело отрапортовал я. – Отлично, – чувствовалось, что Марина улыбается сейчас. – Тейлор, это самый лучший сюрприз, который я когда-либо получала. – Я ничего особенного не сделал, милая. – Я знаю, что говорю, и не спорь, пожалуйста. – Не буду. – Согласился я. Мне нравилось иногда уступать ей, демонстрируя тем самым свою покорность. – Ты приедешь завтра? – Еще не знаю, honey, надо созвониться с Джимом. – Я развалился на диване, притянув одну из кружевных подушек, которыми мама обожала декорировать всю мебель в доме. – Я позвоню тебе, договорились? – Конечно, буду ждать. – Ее тихий голосок ласкал своим теплом даже на расстоянии. Я и не осознавал, пока не позвонил, что уже успел соскучиться. – Мне очень тебя не хватает, любимый. – Все взаимно, родная, ты ведь знаешь. – Я закрыл глаза, ощущая усталость от перенапряжения. Давно я не рулил столько часов кряду. – Люблю тебя… – Скажи мне это еще раз, пожалуйста. – Я очень сильно люблю тебя. – Марина послала бесчисленное количество воздушных поцелуев, я услышал и уловил каждый. – Ты избалуешь меня вниманием. – Удовлетворенно хмыкнул я, не имея ни малейшего желания прерывать общение, но взглянув на часы, которые неумолимо приближались к одиннадцати, я нехотя продолжил: – Поздно уже. Засыпай, Марина моя. Я тоже тебя люблю, как никогда не любил ни одну девушку. – Самая лучшая колыбельная, которую я когда-либо слышала. – Сладко проговорила моя девушка. – Безмятежных снов. – Спокойной ночи, Тейлор, береги себя, пожалуйста. – Мы одновременно отключились. А дальше все завертелось, как в ускоренной съемке, стоило мне только набрать Джима. Сестренка расхныкалась, что снова оставляю ее одну, Марина, наверняка уже спала, так что прочтет мое сообщение не раньше завтрашнего утра, мама просила беречь себя в поездке. Я улетел в Ванкувер с тяжелым сердцем, хотя и предположить тогда не мог, что меня ожидает по возвращении. В течение трех дней меня в каком-то смысле буквально рвали на части: переговоры, чтение сценария с партнерами по будущему фильму, пробы на камеру и люди – множество влиятельных и нужных людей. Накануне отлета я вернулся в номер далеко за полночь, у меня было несколько часов на сон, впереди ждал еще один день и, наконец-то, обратный вылет в Лос-Анджелес. Голова раскалывалась от боли, но, не смотря на ломовую усталость, спать не очень хотелось. Я принял душ, не спеша смывая обжигающей водой остатки трудного дня и приводя свои мысли в порядок. Выйдя из ванной, я босиком протопал до кровати, на ходу вытирая волосы махровым полотенцем, вода тяжелыми каплями стекала по разгоряченному телу, впитывалась в полотенце, которое было обмотано вокруг бедер. Привычка, выработанная с детства: вылетать из душа мокрым и вытираться уже в комнате, оставляя мокрые следы на полу и намачивая простыни на кровати. …Марина смеялась и пыталась хоть немного вытереть меня своим полотенцем, в которое я укутал ее, когда нес из ванной в свою комнату. В ту самую ночь, нашу первую ночь в моем доме. Я же отфыркивался и дурачился, забрызгивая все вокруг и собирая поцелуями мокрые бисерины с ее личика… С самых первых дней нашего необычного знакомства я узнал достаточно много о Марине, также как и она обо мне, но в тоже время нам было абсолютно неизвестно о привычках и пристрастиях друг друга, пока мы не признались в своих чувствах и не начали встречаться по-настоящему. Поэтому было вполне естественным, что рядом со своей девушкой я чувствовал себя самим собой. До чего же приятно было вспоминать, как залилась румянцем Марина, впервые увидев меня в таком облачении, после того, как я наплескался в душе пансиона, куда влез к ней, чтобы объясниться. Она старательно обрабатывала мои порезы, боялась поднять на меня глаза, в то время как я наблюдал за ее смущением и желанием позаботиться обо мне. Правда, время от времени я вздрагивал и морщился, когда едкая жидкость вспенивалась на царапинах и ссадинах. Не хило я покалечился, пока карабкался на четвертый этаж! Марина тут же принималась утешать, легонько дуя на вскрытые ранки и нашептывая нежности, которые залечивали мои душевные раны, что разбередились за все дни, в течение которых я ухаживал, добивался ее внимания, терялся в неведении и томился в ожидании. Она не спешила, а я наоборот уже весь горел желанием, мечтал зацеловать ее, прижать к себе и не отпускать до утра… Я боролся сам с собой, но инстинкты постепенно брали верх над неуверенностью. Я хотел эту девушку каждой клеточкой своего тела, я любил ее всей душой, которая возликовала, когда Марина ответила взаимностью… Доверилась мне… Одна из самых значимых ночей в моей жизни, бесценные мгновения зарождения нашей с Мариной любви… Сколько бы времени ни прошло, момент, когда она стала моей, никогда не сотрется из памяти. Как и все последующие ночи, наполненные не меньшей нежностью и любовью… Самое бы время поговорить с любимой девушкой, которая, по-видимому, спит крепким сном. Я боролся с желанием позвонить Марине. За окном Ванкувера пролился настоящий ливень, бьющий в окно тяжелыми каплями. Погодка та еще! Только бы не разразился ураган, а то еще задержат рейс, а мне безумно хотелось домой. Растворив в воде шипучую таблетку аспирина, что откопал в аптечке, которую мама всегда просила возить с собой, я решил позвонить Роберту, который обитал в это время где-то в районе Лондона, раз уж он сам просил выйти на связь, то ничего страшного не случится, если я его разбужу. Не прошло и двух минут, как длинные гудки сменились хриплым голосом Паттинсона: – Да? – Спишь? – Кто? Я? Вампиры никогда не спят, забыл что ли, Лотнер? – Похоже, Роб окончательно проснулся или тоже мучился бессонницей. – ЗдорОво, вампир-полуночник, прости, если разбудил. – Рассмеялся я в трубку. – Ты поговорить хотел? Надеюсь, не собираешься увертываться от промо-тура накануне отлета? – А ты? – Задал он встречный вопрос. – Вроде бы нет. Все в силе. – Я пожал плечами. – У тебя что-то случилось, Роб? – Да не то, чтобы случилось, посоветоваться хотел с тобой. – Паттинсон подавил зевок, и через секунду я услышал, как он прикуривает сигарету. – Ты где, кстати? Как сам? – Все в полном порядке. Я в Ванкувере. – Что там забыл? А может, кого-то? – Усмехнулся друг. – Новый проект намечается. – О Марине я решил пока умолчать, потом при встрече расскажу, иначе Паттинсон полночи не отстанет, выведывая подробности. – О, поздравляю, наш волчонок отправляется в свободное плавание. – Как и все. – Не остался в долгу я. – Порой страшно становится, как подумаешь, что еще год и все. Сага создавала чувство защищенности, что ли. После фильма на стороне всегда было куда вернуться. – Пора уже переставать прикрываться Сагой, Роб, и идти дальше. – Я вертел в руках стакан с растворенной таблеткой, все еще не решаясь выпить лекарство. Всегда терпеть не мог эту гадость, надеясь до последнего, что само по себе все пройдет. – С твоего позволения я пока только в другую комнату уйду, ок? Боюсь разбудить Кристен. – Как у вас дела? – Я слышал, как он прихлопнул за собой дверь. – Как у всех, то хорошо, то не очень. – Паттинсон затянулся сигаретой. – Ты поэтому оборвал мой сотовый? Проблемы возникли? – Догадался я, ставя стакан на прикроватную тумбочку. – Лотнер, ты хорошо знаешь Крис, я бы даже сказал словами Эдварда: у вас с ней существует связь, которой я объяснить не в силах. Она ведь многим с тобой делится, я знаю, что ты один из самых близких ее друзей. – К чему ты это излагаешь, Роб? – Она изменилась в последнее время, но вот в чем именно, я никак понять не могу. – Устало вздохнул на том конце провода Роберт. – Роб, послушай, что я тебе скажу, мы с Кристен, в отличие от тебя, практически с самых пеленок варимся в киношном мире, а там, как тебе известно, все всегда по-взрослому, и не важно, сколько тебе лет. Крис с детства привыкла отстаивать свою точку зрения и добиваться желаемой цели, она упорно работала изо дня в день, от фильма к фильму, она всей душой прикипела к делу, которым занимается и по сей день. – Я знаю это, она рассказывала мне о себе. – «Сумерки» в какой-то степени изменили нас всех, на съемочной площадке мы все познакомились, сдружились, мечтали о том, как же будет классно, если все, что мы делаем, найдет своего зрителя. Мы снимались порой и по ночам, не смотря на дожди или сотни кричащих людей, томящихся за ограждениями, уставали безумно, но радовались, как дети, когда с выходом очередной серии Саги поклонники только сплоченней становились, вселяя в нас уверенность и желание делать что-то дальше, завершить когда-то начатое дело, закончить историю. – А ты к чему мне это изложил, Лотнер? – Хмыкнул мой друг. – Мне кажется, что у Кристен сейчас непростой период, и ты должен поддержать ее. – Затылок ломило от нестерпимой боли, сказывались бессонные ночи и чертовски дурное настроение, хотя и непонятно, с чего вдруг возникшее. – Вспомни, как она изначально была рядом с тобой, помогая пережить безумный ажиотаж вокруг и внезапную популярность. Но не забывай, что она и сама находится под прицелом объективов. – Это-то меня и пугает. – Заметил Роб. – Она не стремится поведать о нас и меня всячески сдерживает, но эти чертовы папарацци с каждым днем все назойливее и назойливее становятся, буквально проходу не дают. Я боюсь, что ее однажды просто-напросто загонят в угол… Я боюсь, как бы она не сломалась. – Надо пережить это, все наладится. – Я посмотрел в окно и внезапно поежился, как от холода. Хм… странно, в отеле было тепло, но душу и тело буквально холодило изнутри. – Да еще и эти съемки «Белоснежки». – Продолжал изливать душу Паттинсон. – Скорей бы они закончились уже, я вижу, как устала моя девушка, она истощена не только физически, но и морально. – Просто будь рядом с ней. – Я накинул полотенце, которым вытирал голову, на плечи. – Мне страшно оставлять ее одну, но надо собираться в промо. Может, откосить? – Только попробуй! – Кристен расплакалась вчера, когда я созванивался со своим агентом и уточнял время вылета в Лос-Анджелес. – Проговорил Роб, прикуривая вторую сигарету. – Мы почти повздорили на этой почве, она умоляла не бросать ее, а я старался, как мог, успокоить и убедить, что не навек ведь расстаемся. – Так вы в соре сейчас? – Спросил я, потирая шею и мечтая, наконец, опустить голову на подушку, чтобы поскорее уснуть. – Хм… сейчас уже нет. – Смущенно засопел в трубку Паттинсон. – Эта девчонка выжала из меня все соки, прикинь! – Эм… давай без подробностей. – Попросил я, чувствуя, как уши загорелись от слов Роба. – Постараюсь без них. – Согласился он и продолжил: – Сегодня, когда я приехал за ней на съемочную площадку, то застукал в ее трейлере режиссера. Они о чем-то говорили, но стоило мне войти, замолчали, как по команде, и этот Руперт поспешил оставить нас, бросив мне приветствие на ходу. – И что? – Крис весь вечер была сама не своя, заводилась с пол-оборота, дулась на меня ни за что, пару раз порывалась выйти из машины, прося меня остановиться. – Не похоже на нее. – Я и сам был удивлен. – Мы точно об одной и той же девушке говорим? – Её сотовый периодически пиликал, но она сбрасывала звонки, а по приезду в наш съемный дом, заперлась в ванной, сказав, что хочет принять душ и побыть в одиночестве, но я-то знаю, что она с кем-то говорила по телефону, до меня доносились отголоски фраз, хотя вода была включена на полную мощь. – Роб, не накручивай себя. – Попытался я успокоить друга. – Мало ли какие проблемы на съемках, может, этот режиссер давит на нее, требует чего-то или, еще хуже, склоняет… – В смысле? – Прервал меня Паттинсон. – Да во всех! – Боль и не думала утихать, и теперь распространилась, давя на виски. Неужели придется принимать этот чертов аспирин? – Кто знает, что у него на уме, возможно, ему не нравится то, как она играет в той или иной сцене, а может, они вообще не сошлись характерами. Ты ведь знаешь, что Кристен миллион раз подумает, прежде чем что-то сделает, но никогда не жалеет о содеянном. – Я знаю, – согласился Роб. – Паттинсон, ты старше ее и поэтому несешь ответственность за вас обоих. – Я старался свести разговор, чувствуя, что еще немного и просто вырублюсь на ходу. Не думал, что наш ночной созвон затянется на долгих полчаса. – Не руби с плеча и не позволяй ей наделать ошибок, из-за которых потом будете страдать вы оба, а так как вы являетесь моими друзьями, то и я буду переживать и разрываться. – Знаешь, она просила об этом же, когда выскочила из душа и набросилась на меня со всей страстью, моля не оставлять ее, чтобы ни случилось, и всегда помнить, что ей никто, кроме меня не нужен. Сам понимаешь, что после таких слов я ее долго не оставлял… – Он снова замолчал в трубку, выдерживая паузу. Я смутился и покачал больной головой. – Уже засыпая, она не переставала признаваться мне в любви. – Вот на этой мажорной ноте давай, и мы по своим кроватям разойдемся. – Я вскочил с постели и подошел к окну. – Роб, ты любишь и любим, остальное просто выбрось из головы. Пока вы вместе, никто и ничто вас не разлучит. – Я поймал себя на мысли, что совсем недавно именно это говорил Марине. – Доверяй ей, раз она просит этого. – Спасибо, что позвонил, друг, правда, мне легче стало. – Рассыпался в благодарностях Роберт. – Вот умеешь ты говорить, с этим не поспоришь! И убеждать у тебя тоже мастерски получается. – Передавай привет Кристен. – Завеса из дождя делала и без того сумрачную ночь еще непроглядней. – Обязательно. До встречи в Лос-Анджелесе. – Бывай, приятель. – Я отключил телефон и оглядел комнату. Чужие стены, незнакомая обстановка, одиночество – такова плата за успех. От этого никуда не денешься, главное, чтобы было, куда возвращаться после поездок и не менее важно, чтобы тебя ждали близкие и любимые люди. Я знал, что Марина скучает по мне и, наверняка, волнуется, что от меня вот уже несколько дней нет известий, и осознание того, что я любим ею, грело мне душу. Тогда что же было не так? Сердце стучало о грудную клетку с не меньшей силой, чем леденящий пугающий ливень. Оно билось в испуге, словно загнанная в силки жертва. Меня сковал необоснованный страх. Что-то нехорошее должно случиться с кем-то из родных мне людей. Только не с мамой! Макена находится под присмотром. Волноваться не о чем. Неужели… Нет. Марина обещала не грустить, если у нее что-то произошло, она бы позвонила – не выдержала. А раз никак не проявлялась, значит, и мне волноваться не о чем. Так какого чёрта я развожу панику вместо того, чтобы лечь спать? Гоня прочь невеселые мысли, я забрался в постель, погасил ночной светильник и залпом выпил аспирин. Но беспокойный сон настиг меня только под утро, я ворочался в постели, мечтая, чтобы боль, наконец, отпустила, и торопил время, желая уснуть, а когда проснулся на следующий день, то отчетливо помнил лишь одно: во сне Марина звала меня… – Эй… Что там за мысли бродят в твоей голове, ребенок мой? – Рука отца легла на мое плечо и слегка сжала его. – Прости, что-то унесло меня по волнам памяти. – Я вынул наушники и отключил плеер. – Не грусти, теперь все будет хорошо. – Перед нашей машиной подняли шлагбаум, и мы въехали на территорию телецентра. Недалеко от здания возвышала Останкинская телебашня, казалось, ее шпиль протыкает облака. Может, поэтому в Москве так пасмурно? Как бы то ни было, этот мрачный период навсегда останется в истории наших с Мариной отношений, даже если все у нас и наладится в скором будущем. Марина никогда не забудет о том, что бросила меня, а я всю жизнь не прощу себе, что не удержал ее тогда и позволил улететь. Только вместе мы сможем излечиться от душевной боли, постараться преодолеть все, что было предначертано нам свыше, простить и принять друг друга, чтобы уже дальше идти, рука об руку, сообща.

====== Глава 4. Разговор по душам. Ревность порой так необоснованна. Тейлор. Часть 2. ======

James Blunt “Carry you home”

В телецентре царило невероятное оживление. Всюду сновали люди с бумагами, телефонами, иногда умудряясь разговаривать одновременно по двум, постоянно раздавались звонки, кто-то кого-то окликал, несся по коридору, таща в руках папки. Здешняя обстановка напоминала какой-то гигантский улей, в котором сутки напролет сновали телеведущие, журналисты, редактора, спецкоры, многочисленные ассистенты, замы, замы замов и далее по иерархии. Информация со всего света буквально витала в воздухе, она поступала в режиме online, обрабатывалась со скоростью света и выдавалась в эфир в прайм-тайм. С отцом здоровался каждый мимо проходящий, задавал вопросы, что-то спрашивал или, наоборот, рассказывал. Пока мы добрались до нужного этажа, повстречали десятка четыре коллег. – Здравствуйте, Евгений Александрович. – Не отрываясь от монитора и с молниеносной скоростью набирая текст, поздоровалась секретарь. – Маришка, привет. – Здравствуйте. – Кивнул я в ответ на ее мимолетную улыбку. – Работа кипит? – Молчи. – Закатила она глаза, затем перевернула листок и продолжила печатать. – Лена, где Владимир? – Отец подошел к ее столу и просмотрел текст, с которым работала девушка. – В редакторской. – Она взглянула на отца. – Я почти закончила. Посмотрите потом? – Обязательно. – Он кивнул. – У нас пожевать что-нибудь есть? – Вовремя, пап. – Я скинул верхнюю одежду и теперь думал, куда бы ее деть. – А то нас в школе кормили три часа назад. Есть хочу. – Затем отдал пуховик отцу, чтобы тот повесил его в шкаф. – Сейчас что-нибудь придумаю, только сохранюсь. – Елена поднялась из-за стола. – В холодильнике есть бутерброды с колбасой и сыром. Будете? – Конечно, – я поплелся за ней в небольшую комнатку, служившую кухней и столовой одновременно. – Как жизнь молодая, Мариш? – Она доставала провизию из холодильника и складывала на поднос, который я держал в руках. – Идет потихоньку. – Наслышаны о твоих приключениях в Америке. – Лена закрыла холодильник и подошла к кофе-машине. – Мы всем отделом радовались, когда твой папа сообщил, что ты улетаешь на стажировку. – Девушка засыпала кофейные зерна и залила воду в резервуар. – Очень переживали, когда ты вернулась обратно в Москву, да еще и с невеселыми новостями. – Она расставила чашки и принялась варить эспрессо. – А потом волновались, как ты пройдешь переаттестацию. – Елена поежилась, будто от холода. – Можете теперь снова радоваться. – Весело ответил я, жуя бутерброд. – Я скоро снова улечу в Америку. – Да ты что! – Лена с удивлением посмотрела на меня. – Мы чего-то еще не знаем? – Именно! С тестом вышла неурядица, короче, я справилась со всеми заданиями на «отлично». Сегодня это как раз выяснилось. – Я взял протянутую чашку с кофе и сделал несколько глотков. – Маринка! – Взвизгнула девушка. – Принимаю поздравления в порядке очереди. – Пошутил я, допивая кофе и хватаясь до второй бутерброд. “Вот наем Марине бока. – Усмехнулся я про себя, топая за Леной обратно в отцовский кабинет. – Ничего, ее откармливать надо, вон как исхудала и осунулась у меня во время разлуки, а калории мы с ней потом вместе сожжем… Чёрт, Лотнер! О чем ты только думаешь? – Я вел диалог сам с собой, радуясь, что никому из простых смертных не дано читать чужие мысли. – О чем думаю, о чем думаю… о сексе и думаю, чего уж там строить из себя пай-мальчика. – И грустно вздохнул, дожевывая бутерброд с сыром. – Как же мне тебя не хватает, маленькая моя, я соскучился безумно и так хочу снова почувствовать тебя рядом… обнять, прижать к себе, зацеловать, уснуть в обнимку после того, как… Чёрт! – Снова чертыхнулся я, ощущая, как щеки моей Марины наливаются румянцем. – Я хочу тебя, Марина Ларина! Я с ума схожу, когда тебя рядом нет. Подожди, вот доберусь до тебя…” – Кого я вижу? Марина, неужели? – Нам навстречу шел полноватый дядя лет сорока пяти, его гладко выбритое лицо постоянно расплывалось в широченной улыбке, волосы на голове топорщились ежиком, одет он был просто, но со вкусом и вообще производил впечатление опрятного человека. – Вернулась наша американская дочь. – Он приобнял меня, и тогда я смог, наконец, прочитать его имя на бирке. – Здравствуйте, Владимир Владимирович. – Ты что, милая? Сколько я тебя знаю, если быть точным, то с самого твоего рождения, я всегда был для тебя просто Владимиром. – Он удивленно посмотрел на меня, затем переглянулся с отцом, который выглянул из кабинета. – Жень, твою дочь в Америке не подменили? – Порой мне и самому так кажется, – папа взял у меня поднос с едой. – Где все-таки лучше, Марин? Там или дома? – Вдруг спросил меня по-английски Владимир. – Учиться лучше в Америке, а дом находится там, где нас ждут близкие и любимые люди. – На автомате ответил я. – Даже не задумываясь, ответила. – Он удовлетворенно хмыкнул, видимо, задумав проверить мои знания английского языка эффектом неожиданности. – Как так получилось, что тебя отчислили? – Все уже в порядке. Наша Маринка скоро улетит обратно в Штаты. – Объяснил своему напарнику отец. – Ты материал сдал? – Да, он уже в монтажной. Репортаж попадет в вечерний эфир, а у нас несколько дней отпуска перед командировкой в Нью-Йорк. – Не напоминай, я хочу отдохнуть. – Мы все вместе вернулись в кабинет отца, который он делил вместе с Владимиром, являющимся не только его коллегой по работе, но и близким другом, как я успел заметить, отец работал с ним в напарниках, ведь каждый интервьюер привык ездить на съемки очередного репортажа со своим оператором. Эту кухню я тоже неплохо знал. – Отличный кофе, Леночка – Владимир в два глотка осушил чашку. – То, что нужно сейчас! Мне необходимо согреться. – Я потянулся к горячей кружке с надписью «I love New York». – Мерзнешь в Москве после Калифорнийского солнышка, Маришек? – Весело подмигнул мне он. – Конечно. – Засопел я, потягивая горячительный напиток. – Пап, у тебя телефон звонит? – Момент. – Отец полез за мобильным в карман. – Да, Анна. – Зажав трубку между ухом и плечом, отец размешивал ложкой сахар в кофе. – Привет. Успокойся, пожалуйста, она со мной. – Он посмотрел на меня. – Откуда я знаю, почему она тебе не позвонила… Так, жена, я не увозил твоего ребенка в неизвестном направлении без твоего ведома. – Он схватил трубку и отошел от нас, продолжая оправдываться. – Не забывай, это и мой ребенок тоже. Имею я право встретить любимую дочь после школы? То-то же! – Папа довольно усмехнулся, а в его глазах плясали довольные бесенята, видимо, мама что-то промурлыкала ему на том конце провода. – Общалась с директором? Да, я уже в курсе, мне Мариша письмо показывала. – Он кивнул в знак подтверждения своих слов. – И я тебя поздравляю! Разогревай ужин, мы скоро домой поедем, только ключи от служебной машины сдам. Целую. – Отец сбросил звонок. – Мама ждет. – Он посмотрел на меня. – Ты чего не позвонила ей? – Да мне как-то невдомек было отзваниваться, а мой сотовый разрядился еще с утра, возможности вернуть его в рабочее состояние пока не представилось. – Оправдывался я, поскольку не привык постоянно быть на связи с мамой. Еще одна привычка, выработанная годами в разъездах и перелетах. По большей части мы общались с моей мамой с помощью sms или скайпа, а Марина, конечно, привыкла созваниваться. И как я мог забыть? Ведь даже по дороге в Плезантвиль она звонила домой. – Я извинюсь перед мамой. – Куда ж ты денешься, хотя, думаю, сегодня она не будет сильно сердиться. Я подошел к столу, за которым обычно работал Евгений Ларин, и присел на вертящийся стул, пару раз крутанулся и принялся разглядывать все, что находилось под рукой. Монитор пестрил эффектной заставкой, отрывной ежедневник был исписан вдоль и поперек, стикеры расклеены повсюду, цветные маркеры, ручки, карандаши разбросаны по всему столу. Скользнув глазами по предметам интерьера, я замер на небольшой фотографии в изящной рамочке, в изображении которой, пленяя своей красотой, отражалась моя любимая Марина… Фото было датировано тринадцатым сентября 2011 года, в этот день ей исполнилось восемнадцать лет, и похоже, еще не моя на тот момент девушка решила, что теперь ей можно абсолютно все, и загадала судьбоносное желание, думая обо мне… “Какая же ты красивая, Марина. – Я не мог глаз отвести от фотографии, всматриваясь в каждую черточку любимого личика, ощущая, как забурлила кровь по венам и прилила к лицу от воспоминаний, когда я прикасался к этим нежным рукам, гладил эти плечи, вдыхал аромат этих волос, тонул в манящих серых глазах… Любил так, как никогда в жизни”. – Так, что именно произошло в Штатах, раз тебя отправили обратно домой? – Вернул меня в реальность папин напарник. – Ты не поверишь, друг, там у них база полетела, и все данные отобразились таким образом, что в неудачницах оказалась моя дочь. – Ответил за меня мистер Ларин. – Я намерен разобраться с тем, что там произошло. Ты со мной? – Разумеется, говори, что надо делать. – Владимир потер руки в предвкушении сенсации. -Эй… А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я огласки? – Вклинился я в разговор двух борцов за справедливость. То, что сейчас задумывалось у меня на глазах, мне совсем не по душе было. Вот почему взрослые так стремятся разобраться именно в последний момент, когда все уже было на мази? Мы и без них всех, кого надо, разоблачили и добились правды. Я поежился, представив себе, как запестрят заголовки газет и журналов: «Сенсационное разоблачение махинации в Американской школе! Преднамеренная ошибка программиста, за которую расплачивается русская отличница!» и т.д. и т.п. Боже мой! Если эти спецкоры начнут копать, всплывут такие факты и такие фамилии! Пострадают все, кто помогал нам с Мариной, да и Джордана будет жаль, ведь он осознал свой поступок и уже поплатился за него. А самое интересное, что красной строкой в статье будет фигурировать мое имя! Черт! Только этого мне сейчас и не хватало… Ведь тогда наши с Мариной отношения станут предметом обсуждения во всем мире. Но я не хотел таким образом обнародовать их, начинать со скандала. Вот уж зачем-зачем, а за ненужным пиаром я никогда не гонялся. Блин! Маринино возвращение в Америку отложится на несколько месяцев из-за судебных разбирательств, бесконечных исков и прочей документной волокиты. – Пап, не надо ничего осложнять, пожалуйста. – В отчаянии посмотрел я на отца. – Не спорь, мне лучше знать. – Он был непреклонен. – Жень, надо все обмозговать и наметить план действий, я поговорю с руководством, когда вернемся из Нью-Йорка, и выбью нам следующую командировку, а ты пока готовь факты. – Вторил ему Владимир. А я совсем поник, схватил фото Марины и отвернулся от них, мечтая, чтобы их планы рухнули, так и не реализовавшись. – Маришек, помнишь, как ребенком ты приходила к нам сюда и частенько любила повторять, что когда вырастешь, станешь… Как ты там говорила? «Такой же репортершей, как папа». Вот. – Рассмеялся Владимир, ничуть не смутившись, что я сижу к нему спиной. – Помню. – Я медленно развернулся и осторожно поставил фотографию на место. Действительно, я помнил это из слов Марины, которая в лицах рассказывала мне о том, как мечтала в детстве работать с отцом в «самом высоком доме», она именно так называла Останкинскую башню, будучи маленькой девочкой...

Моя любимая по привычке кормила нас обоих, а я за обе щеки уплетал обед, заказанный в ресторане, и слушал ее забавные истории, периодически отворачиваясь от очередной вилки, чтобы не подавиться от смеха. Тогда она шутила, что оставит меня без сладкого. Я тут же делал несчастное лицо и чуть ли не скулил, говоря, что не усну, если не получу своей порции «сладкого». Тут Марина не выдерживала и, улыбаясь, говорила, что я всегда все свожу к постели, чтобы она не произнесла. Ее задорный смех ласкал мою душу, словно перезвон колокольчиков.

Взрослые поговорили еще полчаса, я предпочел зависнуть в интернете и вообще не привлекать к себе внимания. Вскоре мы попрощались с Владимиром и Леной, и вышли из телецентра, где нас уже поджидало несколько девушек. – Евгений Ларин. Точно, он самый. Пожалуйста, а можно автограф? – Они подлетели к отцу, слегка отодвинув меня в сторону. – Ваш последний репортаж об извержении вулкана собрал более десять тысяч просмотров на ютубе. Как Вы умудрились так близко подобраться к горящей лаве? – Его осыпали вопросами и подсовывали блокноты для росписи. – А куда вы полетите теперь? Это правда, что Вы планируете в будущем запуск собственной программы? “А папочка-то у нас, оказывается, знаменитость. – Мысленно присвистнул я. – Получается, Марина росла в семье, где слова: поклонницы, телевидение, съемки, перелеты звучали ежедневно. – Призадумался я. – Чего ж тогда она спасовала передо мной, сбежав обратно в Москву? – Мне было, о чем поразмыслить. – Как же я ошибался, решив, что, прежде всего она видела во мне кумира миллионов, красивую картинку, постер. Для Марины я всегда был и остаюсь обычным парнем, которого она любит не за красивые глаза, которые смотрят с экрана монитора, а просто потому, что принимает меня таким, каков я есть. Со всеми моими тараканами в голове. – Я улыбался сам себе, не обращая ни на кого внимания. – Еще бы! Ей было, у кого поучиться! Мамуля подала отличный пример!” – Спасибо вам за внимание, девушки. – Он черкал ручкой. – Все узнаете, следите за новостями. Кстати, позвольте вам представить мою дочь. – Он притянул меня к себе. – Это моя Марина. – У вас такая взрослая дочь! – В восхищении оглядели меня незнакомки, а я приветливо махал рукой. – И красавица жена. – С гордостью ответил папа. – Ты ведь понимаешь, что это часть работы? – Обратился он уже ко мне. – Передо мной можешь даже не оправдываться. – Кивнул я ему. – Я тебя всегда пойму, как никто другой. – Девушки, спасибо еще раз, но нам пора. – Мы попрощались с толпой и поспешили на служебную стоянку.