Текст книги "Куница Том 4 (СИ)"

Автор книги: Postulans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Куница Том 4

Книга 4

Это книга является художественным вымыслом. Все события, описанные в ней, вымышлены и не имеют отношения к реальности. Все действующие лица являются плодом воображения. Любые совпадения с реальными компаниями, людьми и странами случайны. Все аналогии случайны.

Глава 1

Не люблю похороны. Не могу избавиться от горько-кислого привкуса неудачи на языке. Сначала я хоронил товарищей, затем подчинённых. Всё повторяется, снова всё начинается с товарищей. Снова этот привкус неудачи. Это моя ошибка, мой недосмотр, моя вина. Не так важно, кто лежит в чёрном ящике, каждый раз я чувствую себя так, будто там сразу все.

В другое время я редко возвращаюсь к подобным мыслям. Я, демоны задери, точно знаю, что на войне есть потери. Они существуют не в качестве некой абстрактной вероятности, нет. Смерть – неотъемлемая часть процесса. Смерть одного из нас была неизбежна просто по статистической вероятности. Подписывая своих товарищей на это дело, я точно знал – ребята будут умирать. Умирать за меня. Умирать, чтобы у меня был шанс что-то исправить. Обычно о таком не думаешь, заставляешь себя относиться к смерти товарищей, как к восходу и закату солнца. Как к чему-то неизбежному и нормальному. Либо принимаешь смерть такой, либо сходишь с ума от чувства вины. Те, кто не научился, ломаются, спиваются, стреляются и делают миллион других саморазрушительных вещей. Те, кто справляются… Справляются.

Однако здесь, у фамильного склепа рода Светловых, как и на кладбище, каждый раз я начинаю перебирать всех, кто погиб по моей вине. Не только товарищей и сослуживцев, я помню и своих врагов. Далеко не все из них действительно заслуживали смерти, скорее наоборот.

Я стоял в стороне от основной процессии, смотрел издалека. Так будет лучше, и для меня, и для Светловых. Мы не были настоящими друзьями, но всё же. У Паши хорошая семья. На лицах родных и близких искренние эмоции. Больше всего скорби и боли. Отец мрачен, мать вытирает слёзы. Между ними стоит по смешному серьёзный мальчишка, брат. Мы были настолько не близки с Павлом, что я этого мальчишку не знал до вчерашнего дня. Тимур, новый наследник, следующий по старшинству. Через несколько месяцев мы с Тимуром, по планам старшего Светлова, познакомимся плотнее. Немного цинично и с моей стороны, и со стороны родителя, но на самом деле мы оба хотим для парня лучшего. В нашем мире без личной силы никуда, а со мной хоть и опасно, но я многое могу ему дать.

Рядом не представленная мне девушка, о которой узнал только вчера. Ещё одна часть личной жизни, скрытой Павлом от нас. Кэтино, девушка из семьи Кочакидзе. Не знаю, насколько они были близки, слышал, писали друг другу письма. Очень длинные письма. Видимо, достаточно близки, чтобы вырваться из Тбилиси и приехать на похороны.

Напротив семьи стоит наша команда. Чёрное траурное платье Славе не идёт. Вызывает подспудное чувство неправильности, несочетаемости. В девушке скрыт хищник, зверь, сильный и решительный. На её лице не печаль, а угроза, ожидание появления врага, которому можно вскрыть глотку. Люда безошибочно меня находит взглядом. Выражает молчаливую поддержку. Слава это замечает и тоже переводит на меня взгляд. Холодное раздражение отступает, тёплый взгляд девушки наполняет меня спокойной радостью. Третьей на меня обращает внимание Ядвига. Эта сама элегантность, строгая красота и положенная моменту безупречная спокойная скорбь. Все три девушки великолепно умеют себя подать, этого у них не отнимешь никак, но полька в этом деле даст фору даже подругам.

Пока старый мужчина из рода Светловых произносит положенные слова, я поворачиваюсь на звук приближающихся шагов. Незнакомая девушка, гарантированно дворянка, идёт прямо ко мне. Облачённая в траурное платье, она выглядела лишь чуть менее шикарно, чем Ядвига, а это достижение. Даже смесь презрения и отвращения, что не столько мимикой, сколько взглядом, мне передавалось от особы, лишь добавляло странного очарования. Я догадываюсь, кто это. Имени точно не знаю, но фамилию могу угадать – Тихомирова.

Девушка встала рядом, языком тела выражая, как нам всем повезло, что такая, как она снизошла до таких, как мы.

– Мартен.

– Тихомирова, – возвращаю подачу.

Девушка чуть кривится.

– Ольга.

– Дмитрий.

– Я знаю.

– Да мне всё равно.

Помолчали.

– Как бы мне ни хотелось находиться в другом месте, нам есть о чём поговорить, – к счастью, Ольга, наконец, решилась перейти к делу.

– У меня претензий к твоему роду нет.

– Ещё бы они были, – капнула ядом Ольга, но, увидев мой взгляд, всё же ответила. – У Тихомировых нет претензий к Мартенам и к тебе лично.

– Однако ты здесь.

Кивок.

– Борис был одержим демоном. И судя по руке, использовал мощный боевой артефакт.

Настало время мне кивать.

– Всё верно.

– Мы проверили, Мартен. Наши враги… Как бы они ни хотели воздействовать на нас таким способом… Это не они.

Хмыкаю.

– Сложно поверить, что мои враги куда круче ваших, а?

Ольга проигнорировала мои слова.

– Павел действовал сам, по своему усмотрению. Но Борис… Моего двоюродного брата использовали, как… – лицо Ольги исказила ярость. – Тихомировы этого просто так не оставят, Мартен. Назови имя.

– Что вы собираетесь делать?

– Объявить войну, конечно же, – как само собой разумеющееся озвучила девушка.

У меня этот ответ никакой радости не вызвал. Настоящие войны между родами – редкость. Однако они бывают. И запретить Тихомировым пойти и убить обидчика, а вместе с ним и половину его родственников вырезать, не сможет даже сам Его Императорское Величество. Император вмешается, только когда победитель будет очевиден и одна из сторон понесёт тяжёлые потери. Вмешается, чтобы предотвратить полное уничтожение одного или сразу нескольких древних родов.

– Я войны не хочу, – признаюсь честно.

Она посмотрела на меня с удивлением.

– После такого? Не верю.

Киваю на процессию. Гроб начинает светиться магическим огнём. Через несколько минут останется лишь пепел, что будет захоронен в фамильном склепе.

– Я не хочу, чтобы они умирали, Ольга. Пойти лично оторвать мудаку голову и плюнуть в обрубок шеи – да, но не устраивать кровавую резню родов.

Я ожидал презрения от девушки, но получил совсем иное.

– Понимаю. Ты можешь не участвовать, это наше дело.

Как будто от этого легче.

– Имени у меня нет.

– Врёшь.

Отрицательно качаю головой.

– Нет, Ольга. Пока я не знаю, кто именно захотел так экзотически со мной поиграть. Выясню, но пока не знаю.

Несколько секунд Тихомирова думала над моим ответом.

– Хорошо. Когда узнаешь – сообщи. Мы дадим тебе возможность попробовать решить всё своими силами. Если у тебя не выйдет…

Заканчивать мысль она не стала, но я её понял. Девушка ушла.

Я догадываюсь, как зовут того, кто послал демона. Ответ лежит на поверхности. Владимир, большой знаток артефактов и мечей вообще, но он не знает, чем пользовался Тихомиров. И для наших Русских родов вся эта задумка… немного странная. Зачем? Ради чего? Привлекать такие ресурсы, чтобы добиться чего? Достать меня?

Да. Если организатор, как и я, знает будущее. И его полностью устраивает как моя смерть, так и трата ресурсов ради моего ослабления. Немцы. Меч откуда-то из Европы, поэтому о нём не слышал Волконский. И с демонами там в будущем научились обращаться куда как лучше, чем сейчас. Простой и очевидный ответ. Маркграф Шолль вполне мог подтянуть ресурсы своего совсем не бедного рода, да и финансированием специальных служб не побрезговал наверняка.

Церемония подходила к концу. Прах Павла унесли в склеп. Светловы меня увидели, одарили сложным взглядом, да и только. Я правильно сделал, что остался на расстоянии, они пока сами не знают, как ко мне относится. Обвинять, что я виновен в смерти их сына? Как будто я сам этого не знаю. Да и предупреждены они были, не говоря уже о том, что цену знаний и силы знают все. В общем, ничего хорошего мы бы друг другу не сказали, а от ругани никому легче не станет.

Светловы и прочие гости пошли в одну сторону, команда в основном составе в другую, а ко мне двинулась только «свои». Здесь не все, нет Вицлава, он с Мишей не был знаком даже шапочно, нет Вайорики. Нет Миши. Брат пьёт где-то, в одиночестве. А может, в компании незнакомцев, которым плевать, кто он и откуда. Я не стал мешать, только попросил тёску за парнем приглядеть.

Первой ко мне подошла Слава и приобняла, то ли выражая поддержку, то ли требуя. Я обнял Славу за талию и прижал к себе.

– Светловы горят желанием объявить войну тому, кто виновен в смерти Павла, – объявил Волконский. – Мне, пока… – он акцентировал внимание на слове, – удалось их успокоить. Однако, когда мы вытащим демона и узнаем имя…

Отрицательно качаю головой.

– Мы не будем этого делать.

На мне сошлись вопросительные взгляды.

– Я здесь постоял, подумал и пришёл к выводу, что имя мне и так известно. К тому же не одни Светловы точат ножи.

– Тихомировы, – без труда догадался Владимир.

Ольгу он не видел, стоял ко мне спиной.

– Верно. Каждый погибший во время внутренних разборок сейчас – это минус один боец потом. И хотя я отлично понимаю, что совсем без конфликтов и смертей быть не может, провоцировать войну родов я не хочу.

– Имя? – как всегда, лаконично спросила Ядвига.

– Маркграф Рауль Шолль. Как-то мы все забыли, что немцев и просто моя смерть вполне устроит.

Радости мои слова, понятное дело, ни у кого не вызвали.

– Не понимаю их логики, – признался Владимир.

Киваю.

– Аналогично. Я не один десяток лет с ними воевал, и логики до конца не понял. Принимаем, как данность.

– Как мы будем им противодействовать? – спросил Миша с мрачной решимостью.

– Пока никак. Сначала надо понять, с кем и чем имеем дело. Изучить противника. Шолль запросто может оказаться не тем, кем мы его считаем. Приманкой, фальшивкой. И пока мы не будем точно уверены, что именно он за всем этим стоит – сидим в обороне.

Было видно, что такой подход никому не нравится, но напрямую возражать не стали. Да и не место здесь для этого.

– Смотрите, – сказала Ядвига, глядевшая в сторону идущей к нам Кэтино.

Мы все повернулись к грузинке, а девушка смотрела прямо на меня. Ожидаемо ни капли дружелюбия во взгляде не было, скорее уж наоборот. Я вздохнул, ожидая очередной непростой разговор.

– Мартен, – у Кэтино был заметный акцент.

– Госпожа Кочакидзе, – обозначил приветственный кивок.

– Ты не посмел подойти, а твой брат даже не пришёл. Такая трусость у вас семейная? – бросила обвинение девушка.

Видимо, они с Пашей были всё же достаточно близки. Может быть, не в смысле, как девочка и мальчик, а как друзья, но… Слова Кэтино меня не задели нисколько. Оправдываться я, естественно, не стал.

– Дмитрий не поднимет руку на девушку, – процедила Слава. – Зато я с удовольствием преподам тебе урок хороших манер. На вызов ты уже вполне наговорила.

– Дамы, – вышел вперёд Волконский, встав между ними. – Не стоит. Мы все друзья Павла. Ссориться между собой, сейчас, в такой день, это совсем не то, что всем нам стоит делать.

Слава сложила руки в замок. Кэтино чуть прищурилась.

– Ты называешь себя его другом?

– Мы были знакомы недолго, – признал Владимир, – Но да, Павел был моим другом.

– Тогда скажи мне, друг Павла. Он отомщён? Виновные в его смерти наказаны?

– Его убийца мёртв, – твёрдо ответил Волконский.

Кэтино отрицательно покачала головой.

– Я спрашивала о другом.

Волконский кивнул.

– Я понял. Тот, о ком ты говоришь, на очереди.

– Всего лишь слова. Так звучит отговорка труса. А теперь отойди, я хочу заглянуть ему в глаза.

Владимир не сразу, но посторонился, а я отодвинул Славу чуть в сторону, чтобы она меня не закрывала.

– Ты. Павел считал, что в тебе есть что-то неправильное. Злое. Если бы я увидела тебя раньше, но вижу только сейчас. В тебе не злое, а гнилое. Поэтому ты сейчас здесь, а его прах там.

Не люблю похороны. Каждая подруга, невеста, жена, дочь, сестра, мать, каждая думает, что, вывалив на меня свою боль и тоску, сделает миру большое одолжение. Каждая думает, что ей полегчает, когда она найдёт виновника, но не настоящего, а такого, который не ответит, а стерпит. И оттого что я понимаю её боль, не становится ни легче, ни проще.

Поняв, что её причитания разбились о стену равнодушия, девушка нас покинула. Горькая ирония, я пытаюсь сделать всё, чтобы новых смертей было меньше, и я же получаю за них весь укор.

Глава 2

«Два часа, трое, за укрытием», – звучит голос Люды в ухе.

За спиной стрекочут автоматы, Слава, пригибаясь, бежит вперёд. Тяжёлые сапоги вырывают мелкий щебень из-под подошвы, пульс стучит в виски, маска влажная от дыхания, капля конденсата застыла на левой линзе.

Стрельба за спиной останавливается, Слава резко выпрямляется, выхватывая дробовик. Первый же высунувшийся из укрытия противник получает заряд дроби в голову. Рывок вперёд, перемещение икаром, стрельба, но противники мажут, не успевая за скоростью девушки. Однако их здесь совсем не трое. Второй выстрел, ближайшая противница вздрагивает от боли, получив полный заряд в грудь, но это ещё не «смерть». Снова рывок, сближение, мир затягивает алой поволокой.

Несколько выстрелов всё же нагоняют Славу, не страшно, она уже на дистанции ближнего боя. Хватает какого-то парня, встряхивает, как тряпичную куклу и, удерживая его одной рукой, как щит, второй рукой продолжает стрелять из дробовика. Успевает угомонить троих, прежде чем заканчиваются патроны. Швыряет свой живот щит в недобитую девушку, хватает пистолет, смещается икаром в сторону от ответного огня. Направляет пистолет, шесть выстрелов, по два на противника, оба в лицо. Алая поволока отступает.

– Минус семь, – докладывает Слава.

«Капкан захлопнулся, заканчиваем», – командует Вицлав.

Слава слегка поморщилась, поляк ей не нравился. Что именно являлось причиной негатива, девушка ответить не могла даже самой себе, однако неприязнь оказалась устойчивой. Впрочем, Кудрявцева не давала эмоциям мешать делу.

На ходу перезаряжая дробовик и позволяя своему прикрытию, Люде и двум бойким парням из Мартенов, себя нагнать, Слава огляделась, чтобы сориентироваться. Карту местности всё время немного переделывали, так что сейчас боевая арена поменялась полностью. Люда сориентировалась первой, указав направление. Побежали, Слава на ходу сунула дробовик в кобуру для ношения, скинув из-за спины пулемёт.

Дима был прав, Слава обращалась с довольно тяжёлым оружием так же, как остальные с обычными автоматами, легко контролируя отдачу даже при длинных очередях без использования упора, но… Славе не нравилось это оружие. Само нутро её желало сближаться на расстояние удара, подталкивало пускать в ход кулаки, заглядывать противнику в глаза.

Слава отогнала вновь начавшую появляться пелену. Она на поле боя, она – солдат. А значит, должна быть вооружена тем, что прикажут, тем, что будет наиболее эффективно. И неважно, что это будет и какие эмоции будет вызывать.

Относительно короткая пробежка, и они заходят команде противника во фланг. Потратила ещё десяток секунд, чтобы занять лучшую позицию. И открыла огонь на поражение. Ручной пулемёт привычно лягался в плечо, Слава прилежно прицеливалась и била короткими очередями, длинными только в скопления противников, заставляя растеряться, паниковать, прятаться в укрытии. Рядом строчили автоматы. Десяток секунд, и от команды противника осталась жалкая пара человек.

Слава окидывает взглядом лежащие тела, а в памяти мелькают картинки разрываемых пулями бойцов СБ Тихомировых. И странное чувство, ощущение искусственности, подделки. Будто вместо горячей крови язык касается холодного пластика.

Вицлав командует атаку, две минуты и бой окончен.

Магия, отсекающая звук, рассеивается, и на команду обрушивается грохот стадиона. Это не Москва и не предварительные соревнования, это лига военных игр. Полный стадион, какофония звуков, выделить из которых крики, или свист, или что-то конкретное можно, лишь напрягшись и сосредоточившись. Под самой крышей магическая иллюзия, что показывает Вицлава, как капитана команды победителей, и её, Славу, как самого результативного игрока.

Что-то говорит комментатор, но слушать его Слава хочет ещё меньше, чем стадион. На арену выбегает персонал, оказывающий помощь бойцам. Пусть пули и не наносят реального ущерба, но могут быть неудачные падения, растяжения, ушибы и прочая ерунда.

Слава присоединилась к остальной команде, все вместе они постояли немного, красуясь на публику, и, наконец, были отпущены с арены. При сдаче оружия возникла заминка, несколько организаторов попросили Славу положить пулемёт на отдельный стол. Однако вмешался Вицлав.

– Господа, что-то не так? – жестом остановив Славу, спросил поляк. – Мы должны сдать оружие, чтобы соблюсти регламент соревнований.

Слава, витающая в своих мыслях, напряглась, стянув с головы каску и маску с очками. Девушка не забыла о Волконском, по словам которого всю команду могли дисквалифицировать на ровном месте.

– Всё в порядке, – заверил мужчина, показав удостоверение судейской коллегии. – Регламент соблюдён, вы сдали оружие как полагается. Артур, поставить отметку.

Последний приказ был брошен принимавшему стволы сотруднику, тот кивнул. Вицлав кивком разрешил Славе отдать пулемёт. Девушка хмыкнула, легко одной рукой сдёрнула с плеча десятикилограммовый ЕРП-76 (Единый Ручной Пулемёт образца 76 года автор.) толкнула его в руки судейской комиссии. Принявший оружие мужчина охнул, отступив на полшага. Вицлав посмотрел с осуждением, на что Слава пожала плечами, сделав вид, будто не понимает причины негодования.

Тем временем специалист, положив пулемёт на стол и открыв крышку приёмника патронов, проверил оружие.

– Ну что? – спросил старший из судей.

– Ничего, никаких следов магии, – признал эксперт и вопросительно посмотрел на Славу. – Вы удерживаете его… Просто силой?

В ответ Слава мило улыбнулась, кивнув.

– Что же… Больше никаких вопросов, – признала комиссия.

Слава, наконец, смогла добраться до раздевалки, чтобы быстрее скинуть с себя форму и оказаться под струями контрастного душа. Обжигающе горячая вода смывала пот, леденяще холодная снимала напряжение после боя. Десяток минут, и Слава вернулась в раздевалку, где уже заканчивала переодеваться в строгое вечернее платье Люда.

– Ты идёшь на церемонию? – спросила Доброславова, справившись со всеми складками и приступив к причёске.

– Да, иду, – кивнула Слава. – Дима сказал, что ему там потребуется поддержка.

– Тогда поспеши, – посоветовала Люда, а на вопросительный взгляд Славы пояснила. – Он уже сейчас едва сдерживается.

Однако Слава не стала спешить, наоборот, даже слегка замедлилась. Люда посмотрела на это, но спрашивать не стала, закончила приводить себя в порядок и ушла. Кудрявцева не спеша оделась, причесалась, вдумчиво нанесла макияж. Поднималась из раздевалок в зал приёмов Слава одна из последних, награждение и официальная часть уже закончилась, гости, перебравшись в ресторан, разошлись на небольшие группы, ведя светские беседы.

Люда нашлась сидящей за барной стойкой с бокалом в руках. Девушка сверлила взглядом девицу, что крутилась вокруг Дмитрия. Слава подошла и села рядом.

– Бармен, такой же, как у моей подруги.

Понятливый парень кивнул и принялся за дело. К девушкам подошла Крсманович, сев с другой стороны от Люды, уже держа в руке бокал. Вскоре бармен подал бокал и Славе, и та развернулась на стуле. Девушки этого не замечали, но сидели в одной и той же позе, одинаковым взглядом следя за одним и тем же человеком.

– Дима, судя по ощущениям, едва сдерживается, чтобы не открутить этой сучке голову, – поведала Люда.

– Не он один, – подтвердила Слава.

– Да, – коротко обронила Ядвига.

Девушки синхронным движением опустошили бокалы.

– Тогда зачем? – Ядвига была привычно немногословно.

– Видишь рядом с Владимиром мужчину? – спросила Слава.

– Князь Воронцов, – подтвердила Ядвига.

– Ната – его дочь. Меня предупредил Владимир, попросил не вмешиваться. Ната – девочка глупая и ветреная, поиграется и успокоится. Однако, если Дима будет с ней груб, девочка наябедничает мамочке, а та в семье главная. Может, Руслан Леонидович и не сорвётся с крючка, но Волконскому нужна его поддержка в ближайшие недели. Потом князь увязнет, и Нату можно будет отогнать без всяких последствий, а пока приходится терпеть.

Люда развернулась и показала бармену на бокалы, жестом попросив повторить.

– Ясно, – ответила Ядвига. – Откуда уверенность в эмоциях?

– Я чувствую всех вас, – ответила Люда. – Мы пытались перекрыть эту способность, но вышло не до конца.

– А как было? – заинтересовалась Ядвига.

– Я хорошо ощущала их обоих, – кивнула Люда на Славу. – Слава немного ощущала меня и, чуть хуже, Диму.

– Теперь чувствительная у нас только Люда, – закончила Слава. – Не захотела отказываться от такой способности.

– Я бы тоже, – подтвердила Ядвига.

– Опасно, – поморщилась Доброславова. – Дима ужастики рассказывал, что может произойти, если слишком глубоко погружаться в чужие эмоции. Сейчас я не тону в них.

Бармен принёс новую порцию выпивки. Девушки взяли бокалы. Проследили, как Ната почти повисла на плече Дмитрия и указала к дверям, что вели в танцевальный зал.

– Желания её придушить стало сильнее, – прокомментировала Люда.

– Аналогично, – подтвердила Слава.

– Ага, – не осталась в стороне Ядвига.

– Я скорее про себя, чем про Диму, – призналась Люда.

– Мы поняли, – кивнула Слава.

Девушки снова синхронно выпили, на этот раз только уполовинив бокалы.

– Надо ему отомстить? – предложила Кудрявцева.

– Диме? За что? – не поняла Люда. – Он и так страдает не меньше нашего.

В этот момент Дмитрий, сохраняя на лице благожелательность и безупречную симпатию, нашёл способ избежать танцев. Если бы девушки знали Диму меньше, то могли бы поверить, что парень неплохо проводит время. Однако Слава отлично видела разницу между тем взглядом, что Дима дарил ей, и той формальной вежливостью, что была сейчас. Люда чувствовала эмоции. Ядвига пока вынуждена была потерпеть. Произошедшее недопонимание и новые обстоятельства ударили по польке, пусть девушка и не позволяла этим эмоциям проявляться на глазах окружающих.

– Впрочем, – задумчиво протянула Люда. – Слишком у него лицо довольное для страдальца.

– Нет, я не про него. Отомстить Владимиру.

Люда идею поддержала:

– Да, этому надо. Только как? На этого жука где сядешь, там и слезешь.

– А он мне услугу обещал. Как насчёт набега на столичные магазины одежды? – зловеще улыбнулась Слава.

– Я в деле! – подтвердила Люда.

Слава с сомнением посмотрела на польку, но всё же спросила:

– Ядвига?

– Участвую, – благодарно согласилась та. – Он заслужил.

Девушки посмотрели на Крсманович.

– А перед тобой-то он чем успел провиниться?

Ядвига кивнула на Нату.

– Этим. Вдруг Диме понравится.

Слава отрицательно покачала головой.

– Нет. Дима не уйдёт.

– От меня ушёл, – возразила Ядвига.

– Он остался. Ты ушла, – отрезала Слава.

Они синхронно допили бокалы, отставили на стойку. Слава поняла, что в её неприязни к Вицлаву виновата Ядвига. Если Люда не ощущалась, как конкурентка и соперница, воспринималась как-то… Здесь Слава определиться не могла, но негатива к подруге не испытывала. Ядвига же… Она бросила Диму, отчего парень довольно долго пробыл в паршивом состоянии. И теперь вернулась, не скрывая своих чувств. Порой Слава задумывалась, не являются ли чувства всех троих частью ритуала? Но отгоняла эти мысли, Дима не давал поводов подозревать себя в чём-то столь гнусном.

Дима, наконец, смог отвязаться от Наты. Парень проводил удаляющихся Воронцовых взглядом, сохраняя дружелюбную улыбку, хотя ощущал облегчение. Люда могла бы добавить, что Мартен испытывал некоторый лёгкий страх, вдруг те вернутся, на уровне опасения, но решила промолчать. Когда Воронцовы скрылись, Дима устало выдохнул и направился прямо к бару.

– Коктейль сазерак, – заказал, тяжело опустившись на стул рядом со Славой, – двойной.

Люда сразу встала и перешла на соседний с Димой стул по другую руку от Славы.

– Настолько назойливая? – участливо поинтересовалась.

– Угу, – мрачно кивнул Дима, – Проще камень в ботинке терпеть, чем её.

Получил свой напиток, залпом выпил, благодарно кивнул бармену.

– Мне нужны положительные эмоции. Давайте, рассказывайте, как у вас по настроению? Довольны игрой?

Разговор переключился и пошёл веселее.