Текст книги "Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

Дом 35 по улице Копейщиков оказался вполне благопристойным особняком, имеющим два этажа и, судя по всему, довольно уютный внутренний дворик, которого, конечно, с улицы было не разглядеть. Выглядел он вполне мирно и совершенно не подозрительно. Драонн с четверть часа наблюдал за домом из укромного места, но не заметил никаких подозрительных личностей или ещё чего-нибудь, что могло бы свидетельствовать о том, что в доме засада. Правда, юноша и не был искушён в подобных вещах, поэтому не мог ничего утверждать наверняка.

За всё время наблюдения в дом никто не заходил, и никто не выходил оттуда. Точного времени визита в записке указано не было, и лишь сейчас Драонн смекнул, что этот факт почти наверняка исключал сбор многих принцев. Значит, говорить хотели с ним наедине.

Проведя пальцами по плащу, Драонн ощутил под ним металлическую кольчужную вязь. Конечно, эта кольчуга не станет серьёзной защитой, но сумеет спасти от вероломного удара, а дальше уже принцу придётся уповать на молодость и ловкость. И на кинжал, спрятанный под плащом, рукоять которого он непроизвольно сжал.

Видимо, из дома кто-то наблюдал за улицей, поскольку, стоило Драонну ступить на крыльцо, дверь тут же слегка приоткрылась, удерживаемая дверной цепочкой, и выглядывающий из этой щели человек спросил:

– Вас ожидают?

– Да, – не открывая лица, ответил Драонн.

– Одну секунду, – дверь закрылась, послышался звук снимаемой цепочки, а затем дверь отворилась вновь – достаточно, чтобы принц мог войти внутрь.

В момент, когда Драонн перешагивал порог, вступая в густой полумрак прихожей, сердце его готово было вырваться наружу. По лицу текли капли пота, хотя на улице было весьма прохладно, а пальцы до боли вцепились в рукоять кинжала под полами плаща. Спина между лопатками ныла так, словно в неё уже попытались вонзить клинок.

Войдя, Драонн быстро огляделся – благодаря большим зрачкам его глаза легко адаптировались к недостаточному освещению. Кажется, кроме немолодого дворецкого, отворившего ему дверь, здесь больше никого не было. Дворецкий же, уже заперший дверь за вошедшим, невозмутимо стоял, очевидно понимая, какие чувства сейчас испытывает гость.

– Угодно ли вам снять плащ? – наконец спросил он.

– Я бы хотел остаться в нём, – хриплым от волнения голосом ответил Драонн.

– Как вам будет угодно, сударь, – слегка поклонился дворецкий. – Пройдёмте за мной. Вас ожидают.

[1] Фунт – имперская мера веса, равная 0,454 кг.

[2] Пириллий – один из месяцев Кидуанской империи. Назван в честь правителя империи Содрейн Пирилла. Последний месяц лета, соответствует нашему августу. Много позже, уже после Смутных времён, будет переименован в честь короля Увилла Великого.

[3] Миля – имперская мера длины, равная 1609 метрам.

Глава 3. Делетуар

Дворецкий шёл в нескольких шагах впереди Драонна, держа руки всегда на виду. Он всячески давал понять, что не несёт никакой угрозы гостю. Собственно, это принц уже понял, однако это не отменяло того, что в доме могло оказаться полным-полно головорезов. Но всё же Драонн чувствовал, что комок в его внутренностях расслабляется. Кажется, это была не засада.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, слуга провёл принца по узкому плохо освещённому коридору, в который выходило несколько закрытых дверей. Это вновь заставило лирру понервничать – за любой из них могли находиться убийцы. Однако и на сей раз ничего особенного не произошло – дворецкий тактично постучал в одну из дверей.

Драонн вошёл в довольно небольшую, хорошо протопленную комнату, в которой весьма резко пахло немытым телом и несвежей одеждой. А за столом сидел тучный неопрятный человек неопределённого возраста. Сальные волосы, лоснящиеся при свете свечей, несколько крупных волосатых бородавок на заплывших жиром щеках, неисчислимое количество подбородков и маленькие глазки, поблёскивающие из-под опухших век – этот человек производил самое отталкивающее впечатление, ещё более усугубляющееся явственной вонью, исходящей от него.

Но это был именно он – второй канцлер Делетуар, сомнений в этом не было. Хотя сам Драонн лично никогда его не видел, но по многочисленным слухам, ходящим о нём, узнать его было не сложно. Все знали, что то ли из-за своей невероятной полноты, то ли по иным причинам Делетуар крайне не любил мыться. По империи ходил анекдот, что однажды его величество император даже повелел прервать заседание, приказав слугам отмыть канцлера и поменять его одежду, поскольку зловоние было такое, что у монарха закружилась голова.

Очевидно, что, вырвавшись из дворца, где Делетуару волей-неволей приходилось мыться хотя бы время от времени, он с удовольствием забросил эту несносную необходимость. А если представить, сколько времени он провёл в дороге, его нынешнее состояние было совершенно неудивительно. Надо сказать, что Драонн, несмотря на весь этот запах, с восхищением смотрел на сидящего перед ним толстяка, понимая, каких трудов стоило человеку в этом возрасте и с подобной комплекцией преодолеть те сотни миль, что отделяли Кидую от Шедона. И каким важным, вероятно, было то, ради чего он приехал.

– Вы – принц Драонн Доромионский? – осведомился человек мягким приятным голосом.

– Да, – кратко ответил принц, стараясь говорить меньше, чтобы заглатывать меньше зловонного воздуха.

– Я – Делетуар, второй канцлер, – просто представился его собеседник.

– Мне весьма приятно видеть вас, милорд, – наклонил голову Драонн.

– И мне также, ваше высочество, – улыбнулся Делетуар. – Простите, что не встаю – проклятые колени!.. Прошу вас, присядьте также, а то мне будет неловко вести дальнейший разговор.

Драонн присел за стол. Рядом стояло два трёхсвечных подсвечника, от горящих свечей исходил запах расплавленного воска, и это несколько спасало от смрада немытого человеческого тела.

– А вы – храбрец! – улыбка Делетуара затерялась в колыхающихся щеках. – Признаюсь, я не слишком-то верил в то, что вы придёте.

– Признаюсь, я долго сомневался, – ответил Драонн. – Слишком уж подозрительно всё выглядело.

– Согласен, признаю. Но у меня не было выбора. Важно, чтобы как можно меньше лиц знало о нашей встрече. По крайней мере, пока.

– Что ж, предлагаю начать наш разговор.

– О, теперь я ясно вижу, ваше высочество, как ошибаются те, кто недооценивает вас! – одобрительно закивал Делетуар. – И рад, что сделал верный выбор. Располагаете ли вы достаточным временем, или вас кто-то ожидает?

– Меня ожидают, но я располагаю достаточным временем, милорд.

– Отлично! – обрадовался Делетуар. – Тогда, быть может, ваше высочество соблаговолит разделить со мной трапезу?

– Я не голоден, – покачал головой Драонн, нисколько не кривя душой – эта вонь отбивала у него всякий аппетит. – И, кроме того, я попросил бы вас не обращаться ко мне «ваше высочество». Наши титулы не имеют юридического статуса в империи, поэтому из уст человека, а уж тем более из уст второго канцлера это звучит как издёвка.

– Прошу простить меня! Клянусь, и в мыслях не было оскорбить вас! Хорошо, я буду обращаться к вам как к лорду – уж это звание вам не оспорить. Право же, лорд Драонн, я не перестаю поздравлять себя со столь удачным выбором! Вы идеально мне подходите!

– Для чего?

– Спросите лучше сперва – почему! – весело предложил Делетуар.

Человеку, незнакомому со вторым канцлером, показалось бы, что он не очень удачно разыгрывает из себя добрячка и балагура, старательно улыбается и шутит, но это было не так. Делетуар был именно таким добряком и балагуром, поэтому подобные манеры были ему совершенно свойственны. Однако же Драонн как раз не входил в число лично знавших канцлера, а потому сейчас никак не мог избавиться от ощущения, что тот просто издевается над ним. Именно поэтому принц всё больше мрачнел.

– Ну и почему? – хмуро буркнул он.

– Обычно лирр представляют этакими высокомерными зазнайками, гордыми и вспыльчивыми. И, будем честны, чаще всего это соответствует истине. Но вы не такой. Вы сдержанны и мудры не по годам. Вы ни словом не обмолвились, что здесь дурно пахнет. Да-да, я знаю об этом, хотя сам совершенно ничего не чувствую. Уверен, большинство ваших сородичей войдя сюда, тут же своротили бы нос. Но вы оказались достаточно вежливы и сдержанны. Кроме того, вы отказались от того, чтобы я титуловал вас принцем, хотя бесспорно имеете на это право.

– Хорошо, – сухо кивнул Драонн. – Благодарю вас за похвалы, хотя некоторые из них звучат весьма похоже на те претензии, что то и дело высказываются мне. Но дело не в этом. Я хотел бы знать, зачем я вам понадобился.

– Вижу, вы не склонны к светской беседе, – без тени осуждения или обиды произнёс Делетуар. – Что ж, пусть будет так. Итак, лорд Драонн, вы, конечно, знаете, что идёт война.

– Да, я заметил, – без тени иронии ответил принц.

– Уверен, что вам хотелось бы, чтобы она поскорее закончилась?

– Смотря что вы имеете в виду, – подозрительно прищурился Драонн. – Как мы понимаем, есть разные пути завершения войны, и один из них – полное истребление моего народа. Такого исхода я не желаю.

– Это само собой разумеется! – тут же заверил канцлер. – Поверьте, я не изверг и не дурак. Я прекрасно понимаю тот вклад, который вносили и вносят лирры в наш мир. Вы, быть может, знаете, что я был одним из немногих при дворе, кто всеми силами пытался предотвратить конфликт.

– Я знаю это и благодарю вас, милорд, – Драонн вновь слегка склонил голову. – А также преклоняюсь перед вашей смелостью, ведь это, должно быть, было совсем непросто.

– Ещё как, – охотно подтвердил канцлер. – Кое-кому я буквально встал поперёк горла. Со мною и так не слишком-то приятно иметь дела, – усмехнулся он, делая шутливый жест, будто разгоняет ладонью воздух перед носом. – А уж когда я вступился за этих проклятых лирр, – Делетуар с ироничной улыбкой слегка поклонился, чтобы дать понять Драонну, что это не его слова. – На меня и вовсе взъелись почти все. Сам не знаю, как император меня тогда не выпер к свиньям. Но всё же мне удалось настоять на своём. Ради этого пришлось в течение двух недель мыться через каждые два дня!

Делетуар весело захохотал и Драонн неожиданно для самого себя тоже вдруг рассмеялся. Всё-таки молва не врала – со вторым канцлером можно иметь дела. Конечно, когда притерпишься к его ароматам.

– Поэтому, лорд Драонн, когда я говорю о скорейшем завершении войны, то имею в виду такой исход, который будет выгоден обеим сторонам конфликта, – утерев слезящиеся от смеха глаза, вновь заговорил толстяк.

– Если это так, то я готов выслушать ваши предложения, милорд, – вновь посерьёзнел Драонн.

– Прежде сверим наши позиции, – Делетуар внимательно посмотрел в глаза принцу. – Согласны ли вы, что виновниками всего этого инцидента являются Лейсиан и Волиан?

– Это довольно сложный вопрос, милорд, – чуть поразмыслив, осторожно заговорил Драонн. – У меня, конечно, не так много личного опыта в подобного рода делах, но зато у меня достаточно опыта, почерпнутого из книг. Поэтому я думаю, что в подобных войнах нет виноватых. Точнее, каждый считает, что он прав. Ну а в конечном итоге, конечно, виноваты все.

– Полностью с вами согласен, лорд Драонн! – затряс своими бесчисленными подбородками Делетуар. – Разумеется, это так и есть. Когда я ещё был молоденьким юристом, то во время суда над одним убийцей-бедняком я подумал: а кто же виноват в том, что он зарезал своего соседа? Наверное, он был обозлён на то, что ему изменила жена с этим вот соседом. Тогда виновата жена? Но жена изменила ему потому, что он был беден и не приносил домой достаточно денег. Значит, виноват его работодатель? Или же сам убийца был лентяем и неумехой? Или же это экономическое положение в стране привело к тому, что работодатель вынужден платить гроши своим работникам? И я так увлёкся этими рассуждениями, что в итоге свёл всё к тому, что в данном убийстве виноват наш император! Поверите ли? – канцлер вновь искренне и легко рассмеялся.

– Но ведь если отбросить всю эту немыслимую диалектику, если посмотреть фактам в глаза, то убийца-то всё равно – этот самый бедняк, – толстяк вновь был абсолютно серьёзен. – Так и здесь. Вы можете сказать, что правда за этим колченогим крикуном Лейсианом, что люди издревле помыкали лиррами и что это мы вынудили вас к этой войне. Но, отбросив диалектику, мы увидим, что первые призывы к насилию прозвучали от Лейсиана. Что первым от слов к делу перешёл Волиан. Что первыми загорелись хаты людей, живших на землях Волиана. Станете ли вы отрицать это, лорд Драонн?

– Глупо отрицать очевидное, милорд Делетуар, – у Драонна по-прежнему имелись кое-какие возражения, но сейчас они действительно казались ему неуместными.

– Как вы правы, лорд Драонн! – воскликнул канцлер. – Значит, мы оба согласны, что причиной этого конфликта являются Лейсиан и Волиан?

– В некотором смысле – да, – вынужден был признать принц.

– Вот именно – в некотором смысле! – толстяк обрадовался так, словно Драонн сказал нечто донельзя глубокомысленное. – Лишь только в некотором смысле, и никак иначе! Но если рассматривать нашу историю в разрезе именно этого смысла, как вы полагаете – закончится ли война, если эти двое перестанут её подогревать?

– К чему вы клоните? – вновь сощурился Драонн. – Вы говорите об убийстве?

– А разве убийство называют убийством на войне? – тут же спросил Делетуар.

– Убийство называют убийством везде, – отрезал Драонн. Манера второго канцлера вести беседу начинала действовать ему на нервы даже больше его вони.

– Ах, почему все не могут быть такими философами как вы, лорд Драонн! – с горьким сожалением воскликнул Делетуар. – Как хорошо бы жилось нам всем в таком мире! Но успокойтесь – я не предлагаю убийства.

– Тогда чего же вы хотите? – принц понемногу начал выходить из себя. – Вы позвали меня для того, чтобы состязаться в словесной перепалке? Прошу прощения, но за городом меня ждут мои илиры, и мы должны до темноты вернуться в замок. Вы знаете, что я здорово рискую, находясь сейчас в городе – ваши законы лишили меня даже этого права.

– Этот упрёк весьма справедлив, несмотря даже на то, что лично я голосовал против этого глупого указа, – кивнул второй канцлер. – Но я ещё надеюсь дожить до того времени, когда и этот и все другие подобные указы будут отменены, а между людьми и лиррами воцарится мир и взаимное уважение. Если, конечно, мой жир не убьёт меня раньше, что весьма возможно. В любом случае знайте, лорд Драонн, что я пригласил вас сюда именно затем, чтобы положить скорейший конец этой нелепой войне.

– И я в очередной раз говорю, что готов выслушать ваше предложение, милорд.

– Что ж, приступлю к сути, – наконец бесформенное лицо Делетуара приняло сосредоточенное выражение. – Я вижу корень проблемы в том, что немногие лирры-предатели имеют своих предводителей, а вот лиррийское большинство, которое хочет жить в мире с людьми, таковых не имеет.

– Вы предлагаете мне стать предводителем лоялистов? – изумился Драонн.

– Ну что вы, – всплеснул руками канцлер. – Я прекрасно понимаю, что в вашей среде иерархия играет не меньшее, а то и большее значение, чем у людей. Никто не пойдёт за юным и пока что малоизвестным принцем, какими бы замечательными достоинствами он не обладал. Нет, лорд Драонн, у меня другая печаль – я знаю много достойных лирр, которые могли бы стать предводителями, и некоторым из них уже сделаны предложения, но... Всё это илиры смелые, гордые, решительные. В каком-то смысле они все похожи на Волиана, словно его зеркальные отражения. И если просто возглавить партию лоялистов одним из таких деятелей, то они с Волианом лишь ещё крепче упрутся друг в друга лбами, и мы получим лишь междоусобицу в вашем народе. Это, возможно, было бы весьма интересно многим царедворцам, но не мне. Я хочу примирить лирр и людей, а не натравить одних лирр на других.

– И какую же роль вы предлагаете мне? – растерялся юный принц.

– Роль дипломата. Когда я стал интересоваться, кто из лирр способен создать условия для диалога, мне называли разные имена. Но ваше звучало чаще других. Я знаю, что среди недалёких людей и лирр вы слывёте правителем слабохарактерным и нерешительным, но, хвала богам, среди моих советчиков таких нет. И вот я приехал сюда из Кидуи, чтобы предложить вам стать тем, кто закончит эту войну.

– Вы хотите, чтобы я попытался договориться с Лейсианом?..

– Нет, конечно! – усмехнулся Делетуар. – Разве возможны переговоры с этими радикалами? Они выставят вас за порог, а всего вернее – просто убьют или бросят в один из каменных мешков под замком Волиана.

– Тогда чего вы хотите? – озадаченно осведомился Драонн.

– Я не случайно сказал, что корнем проблемы являются эти двое. Они – наконечник стрелы, застрявший в ране. Если наконечник не извлечь, рана будет гноиться и кровоточить, пока не сделает всю кровь в теле ядовитой. Чтобы излечить рану сперва надобно извлечь наконечник. А уж без него всё вскоре заживёт.

– Простите, милорд, но я снова не понимаю ваших аналогий, – нахмурившись, произнёс Драонн. – Я что-то не пойму – это я должен вынуть наконечник?

– В некотором роде, – благодушно улыбнулся канцлер и поспешно заговорил дальше, видя, что принц вновь собирается возражать. – Но не воспринимайте аналогию чересчур буквально! Я не предлагаю вам убрать Лейсиана и Волиана. Ваша задача куда важнее – убрать от них одураченных лирр. Убедить ваших сородичей отступиться от гибельных идей этой парочки.

– С чего вы взяли, что меня станут слушать?

– О, поверьте мне, лорд Драонн, обязательно станут. Ваши сородичи уже достаточно хлебнули горя, так что их держат на той стороне лишь гордость да страх, что здесь никто к ним не прислушается. Они будут рады слушать и переубеждаться.

– Вы плохо знаете лирр, милорд, – покачал головой Драонн. – Вы говорите, что их держат гордость и страх. Нет. Их держит только гордость. Мы, лирры, болезненно горды. Я говорю об этом без бахвальства – лично мне совсем не нравится данная черта. Но я уверяю, что пока лидеры восстания будут возглавлять их, те, кто пошли за ними, никуда не уйдут. Быть может – единицы...

– Нам и нужны единицы! – тут же подхватил канцлер. – Важно ведь не количество, а качество. Если мы отвратим от Лейсиана нескольких знатных и влиятельных лирр – за ними потянутся их вассалы, их фермеры, их друзья.

– О, тут вам точно ничего не светит, милорд! – горько усмехнулся Драонн. – Ни один принц, пошедший за Лейсианом, не оставит его. Переубедить их – всё равно что заставить солнце садиться на юге. Даже понимая, что Лейсиан ведёт их на погибель – они будут слишком горды, чтобы признать это и, тем более, нарушить данное слово.

– Значит, мы вновь возвращаемся к тому, с чего начали, – Делетуар облизнул свои пухлые лоснящиеся губы. – Всё-таки Лейсиана и Волиана нужно устранить.

– А я уже говорил, что в этом я вам не помощник! – решительно ответил Драонн.

– В этом – нет, – согласно кивнул канцлер. – Но если Лейсиан всё-таки исчезнет – могу ли я рассчитывать на вас в процессе налаживания отношений с вашим народом?

– Я сделаю всё, что не пойдёт вразрез с моей совестью или интересами моей расы.

– Это ровно то, что я хотел услышать от вас, лорд Драонн! – обрадованно проговорил Делетуар. – И поскольку я по своей натуре оптимист, как и все толстяки-обжоры, то предчувствую, что ваша помощь нам скоро очень понадобится. Готовы ли вы будете приехать тогда в Кидую на какое-то время?

– Если у меня будет разрешение на это, – едко усмехнулся Драонн.

– О! – взмахнул руками второй канцлер. – Клянусь вам, что не попрошу вас приехать до тех пор, пока этот постыдный указ не будет отменен!

– Что ж, тогда по рукам! – лиррийский принц протянул свою. – Если вы отмените унизительные ограничения для лирр, я прибуду по первому вашему зову, хотя и не слишком-то верю в то, что могу быть вам полезен.

– Вы слишком скромны, – толстяк, кряхтя, подал руку. – Это не лиррийская черта.

– Боюсь, вы недостаточно хорошо знаете лирр, милорд.

– Возможно. Ну что же, тогда я не смею более вас задерживать, лорд Драонн. Полагаю, вам не терпится поскорее выбраться из этой комнаты, – усмехнулся Делетуар.

– Людей вашего масштаба, милорд, не оценивают по запаху или внешности. Сделайте то, что обещали, и мир будет вечно вам благодарен.

– Вечно – это слишком долго, – вновь рассмеялся канцлер. – Я не претендую на это. Довольно будет, если меня успеют как следует отблагодарить при жизни.

– О, в этом я нисколько не сомневаюсь! – вставая, произнёс Драонн.

– В наше время ни в чём нельзя быть уверенным, лорд Драонн, – Делетуар даже не сделал попытки привстать. – Что ж, прощайте! Приятно было пообщаться с вами. Буду ждать нашей новой встречи.

– Надеюсь, она будет довольно скоро, – кланяясь, ответил Драонн. – Всего доброго, милорд!

Когда принц открыл дверь в коридор, на него буквально обрушилась волна свежего воздуха. Он казался настолько вкусным, что Драонн боялся, что захлебнётся им, пытаясь надышаться. И действительно, он так ненасытно дышал, что у него начался кашель. Юноша не удивился бы, если бы сейчас у него изо рта стали вываливаться куски вонючего воздуха комнаты, похожие на комья свалявшейся шерсти. Борясь с кашлем, он спустился по лестнице. Ему навстречу уже шёл дворецкий, услышавший, что гость вышел.

– Всего доброго вам, сударь, – проводив лирру до выхода, старик распахнул дверь на улицу.

– Спасибо, приятель, – Драонн уже набросил на голову капюшон, тем более уместный, что снаружи, оказывается, моросил дождь.

Ещё раз вздохнув полной грудью, принц быстрым шагом направился в портовый посёлок.

Глава 4. Ратуша

Остаток зимы не принёс ничего особенного. Красноверхие больше не появлялись у стен замка, а из магистрата прибыл мелкий судейский чиновник, который, скорбно кивая и делая пометки в какой-то небольшой книжечке, выслушал рассказ Драонна. Затем он сам что-то говорил, но принц не понимал и половины сказанного.

Драонна всегда восхищал язык судейских. Кажется, он был придуман специально для того, чтобы вуалировать свои мысли потоком непонятных терминов. Это было целое искусство – говорить бессмыслицу, и при этом в любой момент суметь её истолковать так, что ты начинал себя чувствовать полным идиотом от того, что не понял этого раньше.

В данном случае, кое-как продираясь сквозь дебри слов, монотонно высыпающихся изо рта чиновника, принц понял, что магистрат очень сожалеет о случившимся, что он предпримет все меры, что виновные будут наказаны, что принц Драонн – уважаемый гражданин империи... Ну и всё такое прочее. Слушая этого крючкотвора, владелец Доромиона отчётливо понимал две вещи.

Первое – им нисколько не жаль. Никому, начиная от этого тихоголосого чиновничка и заканчивая председателем магистрата. Им плевать, и если бы красноверхие сожгли бы замок, они вряд ли сильно огорчились бы. Ну а второе – то, что этот представитель магистрата приехал в Доромион сам, было вовсе не знаком особого расположения и уважения, как бы не уверял его этот судейский в обратном. Просто Драонну не захотели выдать пропуск.

Когда чиновник уехал, принц долго сидел в одиночестве у камина, и мрачность его мыслей красноречиво отражалась на хмуром лице. После инцидента с красноверхими Ливейтин уже приказал удвоить караулы, а всем фермерам строго-настрого было велено отправить всех домочадцев в замок, да и самим обязательно возвращаться к ночи, благо особых дел на фермах сейчас всё равно не было. Но Драонн понимал, что этого недостаточно. Власти дали понять, что они смотрят на всё это сквозь пальцы, а это значит, что в следующий раз вновь придётся рассчитывать лишь на себя.

Главное – не поддаться на провокацию. Сами по себе красноверхие замку были не страшны. Даже троекратно большее войско не сумеет взять замок штурмом – в этом принц был абсолютно уверен. Хуже будет, если в следующий раз эти подонки спровоцируют нападение – пожгут фермы, захватят заложников. Драонн был уверен, что если он прольёт хоть каплю их поганой крови – вскоре ему придётся иметь дело уже с регулярной армией. А тогда уже расклад будет совершенно иным.

Пока же Драонн понимал одно – скоро наступит весна, а это значит, что кровь польётся с новой силой.

***

Когда в Доромион пришла новость о том, что Лейсиан и Волиан схвачены, Драонн сперва в это не поверил. Месяц весны[1] подходил к концу, но, несмотря на пессимистические ожидания, красноверхие так и не появились больше на его землях, хотя из Ревии приходили смутные вести о новых столкновениях. Кажется, императору всё это порядком надоело, и он решил как можно скорее покончить с мятежниками.

Драонн слышал, что в Ревии устраивают облавы на беглых предводителей восстания, что замок Волиана разрушен придворными магами до основания, что схвачен Терадиан, стремянный и правая рука мятежного принца. Что из этого соответствовало действительности, а что нет – понять было невозможно. Для этого нужно было иметь куда более разветвлённую сеть шпионов, или куда более крепкие связи.

И всё же одно дело схватить какого-то стремянного, и совсем иное – пленить вожаков восстания, которых Драонн уже начал считать неуловимыми. Сложность для императорской армии состояла в том, что Ревия была почти сплошь покрыта древними лесами, в которых лирры чувствовали себя не в пример вольнее людей. Найти среди этих лесов небольшой летучий отряд было не проще, чем отыскать иголку в стоге сена.

Однако вскоре новости подтвердились. Из магистрата прибыл гонец, доставивший запечатанный пакет. В этом пакете оказалось короткое послание, в котором извещалось о поимке опасных государственных преступников. Письмо было неперсонифицировано, судя по всему, этот текст был размножен трудолюбивыми писцами и разослан сразу всем лиррийским принцам, проживающим в Сеазии.

Текст, написанный аккуратным каллиграфическим почерком, не мог передать эмоции, однако Драонн буквально ощущал, каким самодовольством и злорадством истекают эти строки. После воспевания оды императору и его доблестным войскам, после описания гнусности преступления, свершённого неблагодарными представителями лиррийского народа, а также после ликования по поводу того, что оные теперь понесут заслуженную кару, магистрат приглашал представителей лиррийской знати прибыть в Шедон в двадцать шестой день месяца весны. Зачем – не уточнялось, но это было ясно и так.

Принц Драонн понимал, что теперь его, а также его товарищей-лоялистов ожидает самая унизительная процедура. Очевидно, их заставят подписать какие-то бумаги, осуждающие схваченных мятежников, а возможно – ходатайствующие об их скорой и по возможности мучительной казни. В тот миг, когда лоялисты отказались поддержать лейсианцев, они прошли лишь первый этап испытаний на преданность короне. Сейчас их ждал второй, и куда более неприятный.

При всём при этом ехать было нужно. И ради будущего своего народа нужно было сделать всё, что потребуют люди. А люди, как известно, не отличаются особенным великодушием.

***

Уже почти у самых ворот Шедона Драонн, который скакал на своём любимом жеребце во главе небольшого отряда в полдюжины илиров, заметил ещё одного лиррийского принца, чей надел находился неподалёку от его собственного. Это был Перейтен Бандорский, по возрасту примерно равный его отцу и бывший с Астевианом во вполне дружеских отношениях.

Драонн не виделся с принцем Перейтеном со времён похорон отца, но питал к нему уважение. Тот же, в свою очередь, тоже вполне дружески поклонился молодому принцу, когда заприметил его.

– Не составите ли мне компанию, друг мой? – после взаимных приветствий обратился Перейтен к юноше.

– Почту за великую честь, милорд, – Драонн и в самом деле был обрадован и польщён подобным предложением – ему было не по себе, и общество умудрённого опытом илира было как никогда кстати.

– Как думаете, какие унижения они для нас придумают? – тон Перейтена был, вроде бы, легкомысленным, но глаза были суровы, а складки у переносицы глубоки.

– Не думаю, что они посмеют, – покачал головой Драонн, хотя сам, конечно, считал с точностью наоборот.

– О, ещё как! – горько усмехнулся Перейтен. – Ведь если не сейчас, то потом, возможно, им ещё долго придётся ждать удобного случая. Как только жизнь вернётся в привычное русло, мы вновь станем вельможами империи, пусть и принадлежащими к иной расе. Тогда уже эти чернильные лягушки не смогут глядеть на нас свысока. Так что они постараются насладиться моментом. Это же люди, – с нескрываемым презрением добавил он.

– А вы думаете, что жизнь вернётся в прежнее русло?

– А куда же ей ещё деваться? Нас с вами пока что не убили, а это значит, что скоро придётся договариваться и, наверное, делать вид, будто ничего и не было. Лично я приложу все силы, чтобы забыть всё произошедшее как можно крепче.

Их разговор был прерван лейтенантом городской стражи, который остановил кавалькаду, чтобы проверить пригласительные бумаги. Даже сейчас запрет на въезд в город для лирр всё ещё действовал. Оба принца предпочли сделать вид, что это их нисколько не задело, спокойно протянули свои приглашения, устно указав количество илиров, сопровождавших их, после чего лейтенант довольно небрежно махнул рукой в сторону ворот: проезжайте.

– Вот вам и подтверждение моих слов, друг мой, – криво улыбнулся Перейтен. – Даже самая мелкая шавка стремится куснуть нас за пятку.

– Нужно терпеть, – глухо произнёс Драонн. – Сейчас, когда есть надежда, что война вот-вот закончится, нельзя дать им лишний повод.

– Вы правы. Увы, большинство наших сородичей посчитали бы нас трусами за такие слова. Я знаю, что частенько говорят у вас за спиной.

– О, мне говорили это и в лицо, милорд, – усмехнулся Драонн. – А если уж за спиной – так и пусть себе! Мне это даже несколько льстит – коли перешёптываются за спиной, значит не смеют сказать в глаза.

– Отличные слова! – одобрительно кивнул Перейтен. – Сказать по правде, я думаю, что вы – самый смелый илир из всех, кого я знаю. И уж, во всяком случае, куда смелее меня.

– Ну тут уж вы явно преувеличили, милорд! – рассмеялся Драонн.

– Вовсе нет. Храбрость ведь бывает двух сортов. Первая несёт тебе доблесть, почёт и уважение. Такая храбрость легка и приятна. Другая же приносит тебе презрение и насмешки. Это – храбрость идти против мнения большинства. Это – храбрость казаться трусом в глазах глупцов, не умеющих отличить трусость от мудрости. И именно этой храбростью обладаете вы, и, увы, её начисто лишён я, хотя и прожил на свете втрое дольше вас.

– Мне весьма лестны ваши слова, милорд, – серьёзно проговорил юный принц. – И я рад, что вы не судите обо мне так опрометчиво, как другие.

– Таких илиров как мы, друг мой, судить будет история. И уж она-то расставит всё по своим местам. В этом невидимом никому музее каждый из нас будет стоять на своей полочке, и у каждого будет табличка, где будет правдиво написано, что это за экспонат.