Текст книги "Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Глава 32. Поиск припасов

Наступила с такой тревогой ожидаемая осень. С одной стороны, она принесла облегчение – в этом году ждать регулярных войск уже, скорее всего, не стоило. С другой – согласно известной поговорке, пришла пора «считать цыплят», и результаты подсчётов повергали в полное уныние. Выходило так, что зимовать защитникам Доромиона придётся почти без хлеба.

Каждый день охотники уходили в окрестные леса, и никогда не возвращались без добычи. Лирры – отменные стрелки и отличные охотники. Кроме того, обнаружить лирру в лесу можно лишь в том случае, если он сам пожелает быть обнаруженным. Так что охотники ничем не рисковали. Они исправно приносили мелкую дичь – птицу, зайцев, косуль... Увы, более крупной дичи, вроде тех же кабанов, что в обилии водились в окрестностях Кассолея, здесь не попадалось. Тем не менее, можно было надеяться, что с голоду умирать не придётся – мяса должно было хватить и до следующего лета. Правда, жевать солонину без хлеба и овощей – удовольствие то ещё, но выбирать не приходилось.

Кэйринн, которая всё больше тяготилась своей невольной ролью приживалки, сама вызвалась ходить на охоту. Драонн сперва отнёсся к этому достаточно осторожно, но когда девушка на лету сбила стрелой какого-то несчастного воробья, летящего рядом с зубцами крепостной стены, он изменил своё мнение. Вскоре Кэйринн стала одной из главных добытчиц замка. Частенько она возвращалась обратно, сгибаясь под тяжестью набитой дичи, но никогда не жаловалась и лишь хмыкала в ответ на благодарности и поздравления.

Голод – лучший миротворец. Вскоре жители Доромиона (не все, но большинство) привыкли к этой хрупкой одинокой фигурке. Сами собой исчезли скабрёзные разговоры о нравственной чистоте Кэйринн. А ещё через некоторое время с ней стали заговаривать уже просто так, не из необходимости. В конце концов она обзавелась несколькими приятелями – правда, все они были из числа мужчин; женщины же по-прежнему сторонились дерзкой соперницы хозяйки замка.

Добряк Ливейтин стал одним из первых, кто сумел найти общий язык с Кэйринн помимо Драонна. Безгранично преданный не только своему принцу, но Аэринн, он, тем не менее, не склонен был смешивать свои отношения к ним с отношениями к Кэйринн, которую он неизменно называл теперь дочкой. Ершистая девушка на удивление легко приняла это обращение, и теперь сама ласково обращалась к старому воину не иначе как «дедушка». Это весьма умиляло старика, да и остальных тоже.

Поначалу многие исподволь советовали Драонну отослать бедокурку из замка, на что тот неизменно отвечал, что не может этого сделать, ведь это будет равносильно убийству. Он находил множество доводов лишь для того, чтобы замаскировать первопричину – он ни за что не хотел бы расстаться с Кэйринн. К счастью, теперь большинство его вассалов либо прекратили подобные разговоры, либо всё чаще открыто высказывали своё одобрение в отношении неё.

Но все эти личные сердечные перипетии всё больше отходили на задний план на фоне заметно скудеющего стола. Проблема не смертного, но всё же довольно неприятного голода вставала всё острее. И было очевидно, что её нужно решать как-то совсем уж радикально.

И вот однажды Кэйринн, как обычно с зарёй выбравшаяся из замка на охоту, впервые за всё время вернулась без добычи. Солнце было уже довольно низко, однако до темноты оставалось ещё время, вполне достаточное, чтобы найти хотя бы какого-нибудь жалкого зайца. Ворота в замке так и держали закрытыми весь день, так что охотники и разведчики уходили и возвращались через пару потайных ходов. Тем не менее, многие видели лучшую охотницу, вернувшуюся с пустыми руками.

Несколько парней подбежали к Кэйринн, решив, что с ней что-то случилось, но та лишь отмахнулась со своей извечной сардонической ухмылкой и спросила, где сейчас принц. Её направили в библиотеку, где Драонн сейчас, когда уже не было каких-то срочных дел, частенько коротал время.

– Привет, Кэйр, как дела? – усталое лицо Драонна невольно прояснилось при виде девушки.

– Я нашла нам хлеб, мой принц.

Невольно, или же нарочно, но с некоторого времени Кэйринн обращалась к Драонну так же, как это всегда делала Аэринн. Конечно, обращение «мой принц» не было каким-то особенным и не являлось придумкой Айри – так обращались ко всем принцам время от времени, когда разговор носил неофициальный характер. Однако же куда чаще были в ходу обращения «милорд» или «ваше высочество». Кстати, именно так сперва обращалась к Драонну и Кэйринн.

Но в какой-то момент всё изменилось, и, нужно признать, принцу это невероятно нравилось. Уже эти два слова сами по себе носили для него особый оттенок, а уж теперь, когда они произносились немного низковатым голосом юной девушки, то звучали особенно притягательно.

– Где? – немедленно вскинулся Драонн.

– В Шедоне, – Кэйринн была в своей манере – говорила лаконично, сухо, но сейчас она словно поддразнивала своего принца.

– Ты была в Шедоне? – вскричал Драонн, вставая с кресла. – За каким дьяволом тебя туда понесло? А если бы тебя схватили?

– Не схватили же, – с усмешкой пожала плечами Кэйринн. – Ты же знаешь, какие они там все недоумки.

И да, они уже довольно давно перешли в личном общении на «ты», причём инициатором этого стал, конечно, Драонн. Правда, если рядом случалось бывать Аэринн или кому-то из «её лагеря», они как-то, не сговариваясь, вновь обращались друг к другу на «вы». Но такое случалось редко – гордая хозяйка Доромиона старалась не бывать там, где бывает Кэйринн, а та в свою очередь также не искала лишних встреч с соперницей.

– Но что с хлебом? – несмотря на переживания за свою протеже, Драонн всё же вернулся к более насущной теме.

– Один торгаш согласился продать нам двадцать пять мешков овса по два бушеля[1] каждый. Этого, конечно, маловато, но в будущем, возможно, будет ещё.

– Как же это он согласился? – недоуменно спросил Драонн. – Как ты вообще додумалась пойти к торговцу?

– А что здесь хитрого? Выбрала лавку на отшибе, да и зашла! – вновь это пожатие плечами. Девушка явно играла с ним.

– И он не позвал стражу, не выгнал тебя взашей, не попытался убить?

– Он едва не наложил в штаны. В конечном итоге мы пришли к очень выгодному для него соглашению. Мы заплатим втрое против обычной цены, а ежели он нас попытается обмануть – спалим дом. По-моему, вполне справедливо...

– Теперь он будет готов. Он обманет тебя или выдаст властям!

– Ты слишком хорошего мнения о людях, мой принц, – Кэйринн презрительно сморщилась. – Он сделает всё что обещал по двум причинам. Во-первых – он трус. Во-вторых, он слишком любит деньги. Втридорога продать товар – да кто против этого устоит?

Презрительная ненависть, сквозившая в каждом слове девушки, была вполне объяснима. Кажется, для неё теперь уже не было пути назад, к мирному сосуществованию двух рас. Даже если бы император Теотен сейчас лично примчался в Доромион, чтобы умолять Кэйринн принять его извинения и заверения в вечной дружбе, она отправила бы его обратно пинком под зад. Хотя Драонн прекрасно понимал, что этого никогда не будет – люди не станут делать такого шага. Вряд ли сейчас во дворце найдётся второй Делетуар...

– Но как ты планируешь вывезти двадцать пять мешков зерна из города?

– Он сам вывезет. Этот ушлый лабазник сам предложил мне такой вариант – он якобы везёт это зерно на продажу, а в условленном месте мы перехватываем его и обставляем всё это под нападение. Эта крыса ещё собирается после обратиться в магистрат, мол, могут компенсировать хотя бы часть затрат.

– И когда это всё будет?

– Как только я принесу ему деньги, – видя, что Драонн хмурится, Кэйринн продолжила. – Это было частью сделки. Деньги вперёд. Я должна принести их ему прямо в лавку.

– Это слишком опасно! Кто поручится, что он не сдаст тебя тут же, получив деньги? Да даже просто появляться лишний раз на улицах Шедона – уже игра с огнём!

– Не сдаст. Я уже описала ему все те кары, что постигнут его, если вдруг он решится на нечто подобное. Да и не захочет он терять такого выгодного клиента. Я уже видела, как бегали его глазки – вероятно, он уже прикидывал в уме, как будет перекупать зерно у торговцев и сбывать нам по тройной цене.

– Но если именно его обозы лирры будут грабить с завидным постоянством – это вызовет подозрения.

– Об этом будем думать после. А сейчас мне нужны деньги. Я отправлюсь в Шедон и к утру буду здесь. Чем дольше ты будешь отговаривать меня, мой принц, тем позже я вернусь.

Драонн уже прекрасно знал характер Кэйринн, и потому без лишних слов отправился в казначейскую комнату, чтобы выдать ей необходимую сумму. Он понимал, что пытаться переубеждать её и спорить – всё равно что уговаривать стены Доромиона немного подвинуться в сторону. Кроме того, он верил, что его любимица достаточно ловка и хитра, чтобы без проблем выполнить задуманное.

И он оказался прав. Заря ещё только обозначилась на небосклоне, когда его осторожно, чтобы не потревожить спящую рядом Аэринн, разбудили по данному им приказу. Драонн тихонько выбрался из постели и, накинув халат, спустился вниз. Кэйринн вернулась, улыбчивая более чем обычно.

– Сегодня в четыре часа пополудни он будет поджидать нас в условленном месте, – сообщила она. – Я отправляюсь спать. В полдень начнём готовиться.

Не говоря больше ничего, она вышла, а Драонн, чей сон в последнее время стал неглубоким и тревожным, так больше и не смог уснуть. Он лежал на супружеском ложе рядом с красавицей-женой, но мысли его были совсем о другой.

***

Драонн очень бы хотел отправиться сам, но его отговаривали все, включая Кэйринн. В итоге как-то так вышло, что именно она стала негласным руководителем этой экспедиции. Именно она указала Драонну тех, кого пожелала взять с собой – среди них был и «дедушка», что несколько успокоило принца. Два десятка до зубов вооружённых илиров, хорошо смазанная крепкая телега с парой неплохо накормленных лошадей (благо сена удалось заготовить более-менее достаточно, хотя красноверхие несколько раз поджигали стога).

Они отправились за два часа до обозначенного срока, хотя до места было не более трёх четвертей часа езды. Однако в данной ситуации необходима была подготовка – вокруг условленного места на расстоянии четверти мили были расставлены секреты, так что даже косуля не пробралась бы туда незамеченной.

Кэйринн оказалась права – торговец и не подумал нарушать договора. Он явился почти точно в срок, восседая на сложенных и укрытых рогожей мешках, и был даже весел. Очевидно, уже успел подсчитать в уме полученные барыши, а также прикидывал, какую же компенсацию сможет выклянчить у магистрата. Рядом с ним сидели два угрюмых молодца, чьи лица были почти не испорчены следами интеллекта.

– Зачем ты притащил этих болванов? – прорычала, подходя, Кэйринн.

Сейчас она выглядела ещё грознее, чем в лавке – на ней была кольчуга с капюшоном, а в руках сверкал короткий меч. Погода была ненастной, накрапывал дождик, и на фоне хмурящегося неба лирра выглядела даже более угрожающей. Также пройдоха-торговец уже успел окинуть взглядом поляну и заметить с полдюжины илиров, целящихся в него из луков.

– Не беспокойтесь, ваша милость! – поспешил заверить он. – Эти двое не будут нам помехой! Они – немые, да к тому же – круглые идиоты. Только и годны, что мешки тягать, да склад сторожить. Не мог же я один поехать – это было бы слишком подозрительно.

– Да к тому же в магистрате могли бы сказать, что сам виноват, раз возишь зерно в одиночку? – хмыкнула девушка.

– Ну и это тоже, – согласился хитрец с нагловатой ухмылкой. – В любом случае они для вас проблемой не станут.

– Думаешь, они настолько тебе преданны?

– Или тупы, что по сути одно и то же, – осклабился торгаш. – Не беспокоитесь на их счёт. Они ещё и мешки помогут перегрузить.

Действительно, оба бугая беспрекословно стали перетаскивать мешки с овсом с одной телеги на другую, причём брали они сразу по два мешка, так что справились с делом довольно быстро.

– Давай-ка сюда и рогожу! – кивнула Кэйринн, запоздало подумав, что у них нет ничего, чем можно было бы прикрыть мешки от дождя.

Впрочем, торговец не слишком-то сокрушался по поводу утери куска грубой ткани – он слишком хорошо наварился на этих лиррах.

– Когда в следующий раз сможешь? – спросила Кэйринн.

– Не скоро, ваша милость! Подумайте сами – если меня будут постоянно грабить, а я всё буду продолжать возить, то меня сочтут либо идиотом, либо предателем. А для купца ещё неизвестно, что хуже.

– Ну так нет ли у тебя какого-то сарая за городом, куда ты мог бы вывозить, а мы бы забирали?

– Если я буду втихаря постоянно вывозить зерно – это тоже может вызвать подозрения у стражи. Простите, ваша милость, но я не смогу стать вашим постоянным поставщиком. Сами понимаете – я и рад бы, да жизнь-то она всё-таки дороже...

– А склад твой где? – как бы невзначай поинтересовалась Кэйринн.

– Э нет, простите великодушно, – испуганно, но решительно возразил торговец. – Но на складе моём вам делать нечего. К тому же он в черте города и хорошо охраняется. Там постоянно шастает стража.

Неизвестно – врал ли он, но проверять не имело смысла. Кэйринн понимала, что он скорее удавится, чем разрешит кому-то постороннему совать нос на свой склад.

– Ладно, поезжайте! – махнула она рукой. – Может, как-нибудь позже я ещё загляну к тебе.

– Хорошо, госпожа, – облегчённо кланяясь, ответил контрабандист. – А теперь сделайте милость, саданите одному из моих парней как следует. Чтоб было видно, что мы сопротивлялись грабежу. А лучше – обоим!

– Думаю, вы с этим и сами прекрасно справитесь, – фыркнула Кэйринн. – Пусть дубасят друг дружку, если хочешь, а мы уезжаем.

– Счастливой дороги, ваша милость!

– Скажи, старик, – уже отойдя на пару шагов, вдруг обернулась девушка. – А тебе не тошно, что врагам помогаешь? Проклятым лиррам?

– Да мне-то всё одно – что люди, что лирры. Я различаю золото, серебро, медь, а что касаемо людей или лирр – они для меня все на одно лицо! – хохотнул торговец. – Коли уж война – так это только лишний повод к тому, чтобы зарабатывать поболе. Коли придут совсем лихие времена, не хочу остаться с голой задницей только лишь потому, что по принципиальности отказался от выгодной сделки!

– Я так и думала, – презрительно сплюнув под ноги, кивнула Кэйринн.

Неизвестно – задел ли этот плевок торгаша за живое. Было видно, что на языке у него вертелись какие-то слова – возможно, он хотел заметить, что благородная лирра и сама якшается с презренными людишками, но природная осторожность взяла верх, и он счёл за благо промолчать, лишь поклонился вслед несколько дурашливо.

***

Двадцать пять мешков овса не могло надолго хватить для замка с более почти двумя сотнями жителей. Лошади, конечно, были лишены данного удовольствия полностью, хоть по сути своей то, что купила Кэйринн, было всего лишь фуражным зерном, пусть и стоило оно столько, словно было выращено в саду самого Арионна. Зато теперь к надоевшему всем сушёному мясу прибавились постные овсяные лепёшки – тонкие и безвкусные. Правда, даже такого лакомства доставалось не вволю.

Аэринн, которая отвечала за то, чтобы все были сыты, решила, что будет экономить драгоценное зерно насколько это возможно. Наверное, её задевало то, что овёс в замок доставила Кэйринн. Также её не могло не смущать, что настырная девчонка внезапно сделалась героиней всего замка, и даже те, кто из верности хозяйке продолжали ядовито шипеть в адрес выскочки, делали это уже далеко не так вдохновенно.

Аэринн, вечная всеобщая любимица, внезапно оказалась как бы в стороне от общего веселья. Ей по-прежнему улыбались, её по-прежнему любили, но теперь эту любовь ей приходилось делить с той единственной, которую она считала этой любви недостойной. Кроме того, Драонн всё больше времени проводил в обществе наглой молодки и всё чаще пренебрегал обществом жены.

В том, что Драонн её по-прежнему любил, Аэринн нисколько не сомневалась. Но она также понимала, что эта прежняя любовь была для него из-за своей давности несколько пресноватой на вкус, как любимая, но привычная повседневная еда. Поэтому она понимала, что ему захотелось чего-то нового, свежего.

Конечно же, Аэринн Кассолейская ревновала! Хотя она вполне доверяла мужу и не допускала даже мысли, что он станет обманывать её с молодой любовницей, но если он и был властен над своим телом, то уж над мыслями был не властен. И гордую хозяйку Доромиона задевало, что мысли её любимого мужчины теперь разделены надвое, и что она более не полновластная их владычица.

Виновница же горьких мыслей Аэринн тем временем горячо спорила с Драонном. Она убеждала его, что сможет найти ещё поставщиков, но принц безапелляционно заявил, что не допустит больше подобных безумств со стороны девушки, пусть даже благодаря им у них сейчас есть хотя бы что-то похожее на хлеб.

– Это слишком опасно, и с каждым разом риск будет лишь расти! – увещевал он. – Ты и так сделала много. Если экономить, мы сможем прожить на этом зерне до зимы. А там уже придумаем что-нибудь.

– Когда зерно закончится – поздно будет думать! – возразила Кэйринн. – Если не разрешаешь наведаться в город – дай я с несколькими воинами пройдусь по окрестным деревням и постоялым дворам. Мы найдём, чем поживиться.

– Грабить население? – вскричал Драонн.

– Очнись, мой принц! Идёт война! Твоя жена и твои дети голодают потому, что эти ублюдки сожгли твои поля! Это самое население, напялив красные колпаки, сжигает наши фермы, убивает и... насилует нас... – Кэйринн чуть запнулась и покраснела. – Даже если мы убьём их – мы всего лишь убьём врага на поле боя, ведь сейчас вся наша земля – одно сплошное поле боя!

– Нас найдут по следам! Это приведёт сюда армию.

– Дороги раскисли от дождей. Любой след расползётся за час!

– Я сказал – нет! И если посмеешь ослушаться, я... Изгоню тебя из замка... – несколько нерешительно закончил Драонн.

Резко повернувшись, взбешённая Кэйринн умчалась, оставив Драонна подавленным и задумчивым. Сперва он едва не бросился следом, опасаясь, как бы своевольная девчонка действительно не ушла, но сумел пересилить этот порыв. И кажется, какая-то часть его даже надеялась, что Кэйринн сбежит. Это решило бы многие проблемы. Однако эта мысль, едва мелькнув, вызвала столь жгучий стыд, что Драонн до крови закусил губу.

И на какое-то время замок продолжил жить прежней жизнью. Кэйринн никуда не сбежала, хотя несколько дней она не то что не разговаривала – даже не глядела в сторону Драонна. Но постепенно гнев её прошёл, и спустя неделю они уже вновь мило болтали, как ни в чём не бывало.

Сейчас кроме охоты обитатели замка активно занимались собирательством. Грибы, осенние ягоды, коренья, даже некоторые виды трав и мха женщины несли в погреба. Какие-то травы можно было растирать и добавлять в муку, и они добавляли хоть немного вкуса лепёшкам. Также широко использовались они и для лечения – останавливали кровь, обеззараживали рану, ускоряли заживление, или просто лечили простуду. Ничем из этого нельзя было пренебречь в надвигающуюся зиму. Более того, Драонн с изумлением узнал, что кое-что из этого вполне пригодно в пищу. Заготовки трав проходили под чутким руководством знахарки Ораны.

Одновременно шла и заготовка дров, ведь зима предстояла долгая и холодная. Осень в Сеазии не столь долгая и степенная, как где-нибудь в Лиррии или даже в Кидуе – вскоре начались и первые заморозки, а моросящий дождь уже иногда, особенно ночью и по утрам, просыпался на землю мелким снежком.

Первые метели накрыли замок уже в месяце постремии. Зима словно тоже изголодалась в блокаде – она набросилась на Сеазию резко и без предупреждения, жадно терзая её своими острыми клыками. Конечно, снежные легионы, обступившие замок, были не столь опасны, как императорские, но и они приносили немало хлопот.

И вот в один из первых вьюжных вечеров Драонну доложили, что Кэйринн выбралась из замка. Было ещё не слишком поздно, но снаружи была уже чернильная тьма – свет луны и звёзд не мог пробиться сквозь покрывало низких туч. Драонн лишь досадливо поморщился – что ещё он мог сделать? Чуть подумав, он велел не запирать проход, лишь выставив возле него трёх часовых.

Незадолго до полуночи часовые, которые, признаться, укрылись от непогоды в караулке, услыхали какие-то подозрительные звуки. Схватив оружие, они выскочили наружу, хотя понимали, что это, скорее всего, вернулась Кэйринн. И они не ошиблись.

– О, вы здесь! Отлично, – потирая замёрзшие руки, проговорила она. Завидев троих илиров. – Там за стеной лошадь, на санях мешки. Перетащите их внутрь.

И, не говоря больше ни слова, быстро направилась в дом. Было видно, что девушка сильно замёрзла. Несколько секунд воины оторопело глядели ей вслед, затем наконец через недлинный ход выбрались наружу. Там действительно стояла несчастная лошадёнка, облепленная мокрым снегом, впряжённая в небольшие дровни. На них лежало несколько каких-то тюков. Очевидно, внутри было зерно.

Кряхтя, воины перетащили этих четыре мешка в замок. Задумались – что делать с телегой и лошадью. Конечно же, через потайной ход их было не провести. Понимая, что в такую пору ждать нападения не стоит, воины позвали стражу и те, поругиваясь, стали опускать мост и открывать ворота, чтобы ввести несчастное животное внутрь. Естественно, что это создало довольно много шума, несмотря на воющий ветер.

Появился Драонн и, узнав в чём дело, тут же бросился на поиски Кэйринн.

– Ты ослушалась меня! – выпалил он с порога, обращаясь к сгорбленной возле очага фигурке.

– И добыла тебе зерна, – онемевшие от холода лицевые мышцы ещё плохо слушались девушку, поэтому речь была немного невнятной. – Можешь не благодарить, мой принц.

– Ты напала на деревню?

– Тихонько пришла и взяла что нужно. Дворнягу только одну пристрелила. Эти олухи даже не проснулись. Не беспокойся, пурга вмиг заметёт след.

– Ты понимаешь, что ослушалась своего принца? – Драонн осознавал, как глупо это звучит, но не знал, что ещё сказать, ведь по большому счёту ему следовало бы благодарить Кэйринн.

– Мой сеньор – Делийон Тенедорионский, ваше высочество, – едко ответила она. – Его предкам присягали мои предки, и с тех пор лишь он имеет неотъемлемое право приказывать мне.

– Ты поклялась в верности мне! – гневно напомнил Драонн.

– Как мужчине, но не как принцу! – выпалила она и, похоже, сама испугалась вырвавшихся слов.

Драонн тоже стоял, не зная, что сказать. И, так и не найдясь, он просто вышел, оставив Кэйринн одну у очага. Она же, горько усмехнувшись, бросила в и без того жарко горящее пламя ещё полено, и задумалась, глядя в огонь немигающим взглядом.

[1] Бушель – имперская мера сыпучих тел, равная 8 галлонам. Один бушель овса весит примерно 18 кг.

Глава 33. Размолвка

Драонн оказался в явном меньшинстве. Мало кто из обитателей замка готов был поддержать его политику ненападения на людские поселения. Между собственным голодом и голодом людишек все, естественно, выбирали последнее. Нашлось немало добровольцев в «отряд Кэйринн», как теперь неизменно называли это все от мала до велика. Сама предводительница со свойственной ей циничной ухмылкой окрестила своё формирование просто «мародёрами».

В конце концов Драонн вынужден был сдаться. Для него это означало признать полномасштабную войну, причём из пассивной стороны её превратиться в активную. Умом принц понимал, что это ничего уже не изменит, но сердце продолжало надеяться на возможность переговоров. Теперь и эта возможность сходила на нет.

Однако Кэйринн была права – нужно спасаться сперва от реальных, а затем уж от предполагаемых опасностей. И потому Драонн дозволил ей подобрать себе команду из полудюжины илиров, на которых она смогла бы положиться.

Вскоре авантюра стала приносить плоды. Время для подобных набегов было идеально – глубокого снега, способного долго хранить следы, ещё не было, а вьюги, как никогда частые и свирепые этой зимой, заметали следы полозьев. Принцип был прост – на промысел отправлялись пешком, иногда выходя за много часов до сумерек, чтобы поспеть к месту вовремя. Выбирали деревеньку побогаче, дом на отшибе (а иногда и нет). Сразу же стрелой убивали цепного пса, чтобы не поднял тревогу, а затем, пользуясь ненастьем, осторожно вскрывали амбары, погреба. Обязательно находили лошадь с санями, на которых награбленное можно будет увезти. Лошадей этих, кстати, после забивали. Мясо у них было жёсткое и не слишком-то вкусное, но ни на что более они были не годны.

Благодаря тому, что в окрестностях хватало людских поселений, а также было несколько постоялых дворов, можно было пока что каждый раз выбирать разные цели, что делало всю операцию относительно безопасной. Очевидно, до людей стали доходить слухи, что где-то орудует банда лирр, крадущих продовольствие, но в большинстве деревень, конечно, никакой охраны не было. Сельские мужики, такие храбрые, когда в красных повязках всем миром нападали на лиррийские хутора, теперь предпочитали лишиться части зерна, нежели жизни. Словить стрелу в темноте, да ещё и предварительно мёрзнуть для этого – никому не хотелось.

Нельзя сказать, что теперь еды стало вдосталь – в неделю отряд Кэйринн делал вылазки не более двух-трёх раз. Однако же хлеб – и не овсяные лепёшки, а настоящий ржаной хлеб – вновь стал появляться на столах в Доромионе. И если кого-то данное положение дел и не устраивало, то это были лишь Аэринн и Кэйринн. И если понять первую было совсем несложно, то недовольство второй несколько удивляло.

А не нравилось Кэйринн то, что они, гордые лирры и великие воины, вели себя подобно мелким воришкам, промышляющим по тёмным углам. Её неутолённая жажда мести требовала большего. Она, видевшая своими глазами, как насаживали на рогатину отца и как растягивали, ломая руки, на грубом столе мать, срывая с неё юбку, хотела хотя бы отчасти вернуть долг людям, которых она ненавидела от первого до последнего, от немощного старца до грудного младенца.

Её останавливал страх за Доромион – за Драонна, за его детей, за всех илиров, живших в замке. Она понимала, что мужчина, которого она любила, не простит ей, если она накликает беду на его дом. И это заставляло её, скрепя сердце, подчиняться. Но проблема заключалась в том, что и другие илиры не питали к людям того минимального уважения, которое почему-то испытывал принц Доромионский, и так уж случилось, что сдерживать кровожадность их должна была мстительная Кэйринн.

Конечно же, долго так продолжаться не могло. Не прошло и трёх недель, как она, возвратившись, невозмутимо доложила Драонну об одном убитом. Какой-то мужик то ли случайно оказался не в том месте не в то время, то ли всерьёз хотел защитить с таким трудом нажитое добро. Так или иначе, но он оказался в амбаре, причём Кэйринн поняла это сразу, поскольку дверь была не заперта. Осторожно пробравшись внутрь, она тенью скользнула к зазевавшемуся мужичку и хладнокровно всадила ему меч в горло. Затем она быстро ногой отшвырнула корчащееся в агонии тело, чтобы кровь не попала на деревянные лари с мешками.

Драонн отчитал девушку, но как-то вяло. Вероятно, в глубине души он давно ожидал чего-то подобного. Также как и вполне отдавал себе отчёт в том, что это повторится ещё не раз. Что-то во взгляде Кэйринн убеждало его в этом. Волчий взгляд хищника, попробовавшего крови. И ни капли сострадания или раскаяния.

И действительно – в ту же неделю Кэйринн убила целую семью. Собака успела-таки залаять, и хозяин на свою беду выглянул во двор, чтобы узнать, в чём дело. Отброшенное стрелой тело влетело обратно в хату, откуда тут же раздался визг. Быстрее молнии девушка оказалась внутри убогого жилища, где, прижимаясь друг к другу, верещали баба и трое детишек не старше десяти лет каждый. Отставшие лишь на несколько секунд илиры, ввалившись в дом, увидели уже четыре тела на земляном полу. Лица детей были рассечены ударом меча, а у женщины голова почти отделилась от туловища – настолько сильным был удар.

А Кэйринн совершенно равнодушно вытирала лезвие меча о какой-то рушник, висящий на стене. Она даже не глядела на подрагивающие ещё трупы, не наслаждалась зрелищем поверженного врага. На её лице не читалось ни удовольствия, ни раскаяния. Она словно отрубила голову курице. Никого из присутствующих нельзя было обвинить в излишней любви к людям, однако даже некоторых из этих суровых илиров передёрнуло при виде убитых детей.

– Чего встали? – бросила Кэйринн, задвинув меч в ножны. – Выносим всё, что можно!..

На этот раз Драонн был куда более эмоционален. Едва ли не впервые он кричал на бесстрастно стоящую перед ним девушку, не замечая брызжущей из его рта слюны. Однако все его обвинения и угрозы уходили, словно дождь в песок. Кэйринн даже не пыталась защищаться – её линия была пряма и несгибаема: я – воин, идёт война, они – враги.

– Единственное, чего ты добьёшься своими криками, мой принц – это то, что я перестану докладывать тебе подобные вещи, – с лёгкой усмешкой произнесла Кэйринн. – Нельзя строить дом, не рубя деревьев. Нельзя вести войну, не убивая врагов. Пробираться в амбары словно лисица в курятник – не по мне. Потому что я не считаю, что делаю что-то постыдное, и не хочу делать это исподтишка.

– Тогда, судя по твоей логике, вскоре дойдёт и до грабежей? Ты будешь нападать на селения, грабить, убивать? Может быть – тоже станешь насиловать? – Драонн был в ярости.

– Я не отмылась ещё от их прошлых прикосновений! – лицо девушки побелело от гнева. – Но в остальном ты прав! Будь моя воля, я бы поступала именно так! Огнём прошлась бы по их деревням, по их полям! Выжгла бы их всех, как сорную траву! Никто из них не достоин жить!

– К счастью, пока что здесь всё решает моя воля! – рявкнул Драонн. – И ты будешь выполнять её, или же...

Драонн осёкся, не смея выговорить угрозу.

– Или же ты прогонишь меня, мой принц? – ядовито проговорила Кэйринн.

– Да... Или же я прогоню тебя... – договорил Драонн, но его голосу явно не хватало решительности.

– Что ж, Аэринн будет счастлива!

– При чём здесь Аэринн? Речь о тебе, и твоём поведении, которое ставит под удар мой замок и моих илиров!

– Хочешь сказать, она ни разу не просила тебя избавиться от меня? – то ли Кэйринн просто пыталась перевести разговор, то ли, вероятнее всего, задела своё больное место.

– Она ни разу даже не намекнула на это! Да и с чего бы?

Драонн явно прикидывался дурачком – уж он-то хорошо представлял, с чего бы Аэринн хотелось удалить Кэйринн. И девушка это прекрасно понимала. И это выводило её из себя.

– А то ты не знаешь! – вскричала она, теряя даже видимость спокойствия. – Может быть, тебе неизвестно, о чём шушукается весь замок?