Текст книги "Тесная Связь (СИ)"
Автор книги: Paprika Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава 1. ==========
Несмотря на погодные условия, темный и довольно вместительный по моим меркам автомобиль несся по трассе, не сбавляя скорости. По оконному стеклу катились капли, ветер выл, каким-то образом проникая в салон, в котором играла расслабляющая музыка.
Джаз. Кажется, всего за одну поездку, длинною в полчаса, я всей душой возненавидела его, хотя особой причины для этого не найти. Унылая, совершенно неприветливая атмосфера, все внутренности моего организма пробирает дрожь, а на открытых участках рук бегут мурашки, которые растираю ладонями, желая хоть как-то согреться.
Перевожу взгляд с окна на женщину, которая довольно громко разговаривает. Её широкая улыбка и звонкий смех – это нечто необычное для меня. Как давно не видела её такой? Кажется, прошло много времени. Достаточно для того, чтобы отвыкнуть от таких эмоций с её стороны.
Косо смотрю на мужчину-водителя, который так же улыбался ей, выслушивая и редко, но говоря что-то в ответ. Складываю руки на груди, удобнее располагаясь на жестком сидении автомобиля, обтянутом черной кожей. Хоть мать и говорит, что это наш с ней шанс на новую жизнь, но что-то сильно сомневаюсь.
Салон вновь заполняется их смехом, поэтому закатываю глаза, уставившись в окно, через запотевшее стекло которого ни черта не видно.
Кем бы ни был этот мужчина, он не сможет занять какое-то место в моей жизни. Хотя, если мать так громко смеется рядом с ним, то, видимо, она действительно счастлива.
Со мной она себя ведет иначе.
Это неплохой вариант, после отца уж точно. Не могу не согласиться с этим, но принять тот факт, что пришлось вот так резко менять место жительства, не могу. Всё новое напрягает меня.
Как бы мать не пыталась помочь отцу, тот всё равно ушел в «загул», поэтому нам ничего не оставалось, кроме как бежать из дома. Моя мать сильно переживала это, пила таблетки, наблюдалась у врачей после каждого срыва, удар которого приходился по мне. Она так заботилась о своем состоянии, но ни разу не поинтересовалась у меня о моем здоровье. Мне всё это тоже не боком обошлось.
Этот мужчина, который теперь полностью во власти внимания мамы, – директор компании, в которую женщина устроилась, чуть ли не уборщицей, ведь на высшую должность её бы ни за что не взяли, а деньги нам были нужны. Так они и встретились. Счастливое стечение обстоятельств? Не думаю.
Прозвучит эгоистично, но я не в восторге от переезда к нему во Флориду. Дело в том, что он – крупный бизнесмен, поэтому часто колесит по странам. А теперь, поскольку встретил мою мать, хочет устояться на одном месте. Мне пришлось оставить все: друзей, родственников, места, которые я так любила, школу – и всё ради того, чтобы мать, наконец, прекратила принимать антидепрессанты и начала нормальную жизнь.
И да, я практически смирилась с переездом невесть куда, но есть одно «но», которое нехило так смущает меня.
Хэнк – возлюбленный матери – уже был женат. Я особо не вдавалась в подробности о том, что произошло с его женой, но теперь он один. Остался со своим сыном, которого видит не так часто, по его словам, так что немного переживает.
Пф, волнуется он, ага. А мне вообще каково? Я и без того не сторонник всего нового, а уж тем более «новых» людей.
Хотя, кого волнует то, что беспокоит меня?
Все мы в чем-то эгоисты, не правда ли?
– Кейси, Хэнк говорит, что школа находится неподалеку от дома, так что ты будешь не так много времени тратить на дорогу, – вы бы видели, как сияют глаза матери, с каким восхищением она смотрит на мужчину, который стал для неё глотком свежего воздуха, некой надеждой на лучшее будущее.
Натягиваю улыбку, точнее, надеюсь, что это похоже на неё. Поправляю рыжие пряди волос, убирая их за уши, после чего складываю руки на груди, вздохнув.
– Ты только глянь, какой вид, – не могла прекратить восхищаться женщина, чуть было не прислоняясь щекой к стеклу окна. Совсем крыша поехала, да?
Косо смотрю в сторону окна. Ничего не видно из-за стены дождя, который начинает слабеть. Прислоняюсь лбом к холодному стеклу, ещё раз взглянув на мать, которая наклоняется к лицу мужчины, оставляя короткий поцелуй. Довольно улыбается, хлопнув пару раз в ладони, как ребенок, отчего вновь закатываю глаза, качая головой.
Да, я рада, что настал тот момент, когда женщина может начать всё сначала.
Но легко ли мне будет вступить в новую полосу своей жизни?
Дождь ослаб, ветер прекратил качать автомобиль, который мужчина паркует у гаража особняка в три этажа, который не отличается простотой. Сижу на месте, всё так же обнимая себя руками. Взгляд скользит по соседним домам, всё-таки останавливаясь на том, который принадлежит Хэнку. В окнах горит свет. Бледный, что сразу нагоняет на меня тоску. Кажется, комок встает поперек горла от горячей обиды в груди.
Мне хочется вернуться домой.
Но отгоняю все мысли, вылезая из салона автомобиля, когда Хэнк открывает дверцу, протягивая руку моей маме. Та с противным для меня смущением пожимает его ладонь, выходя на мокрый асфальт. Ветер нагло толкает меня в разные стороны, сильно хлопаю дверцей, надевая ремень рюкзака на плечо. Вновь складываю руки на груди, смотря на чужое, холодное здание.
– Уверен, тебе здесь понравится, – делает этакое заявление Хэнк, даря мне одну из своих фирменных улыбок, поэтому бросаю на него косой взгляд, пытаясь вложить в него всё то равнодушие, что переполняет меня по отношению к его персоне.
– Определенно понравится, – мать поддакивает, кивая головой, как болванчик. Ведет себя, как идиотка. Все влюбленные такие?
Жую жвачку, подняв глаза на окна дома, внезапно для себя задумавшись.
– Хотите сказать, пока вы колесили по странам, ваш сын жил здесь один?
– В нашем доме, с того момента, как он был куплен, работает служанка. Мы привыкли к ней, так что она практически живет с нами, продолжая выполнять работу по дому. Она и присматривает за ним, – мужчина кряхтит, вытаскивая чемоданы из багажника автомобиля, после чего везет их за ручку к крыльцу.
– Вы доверили старушке парня, у которого переходный возраст в самом разгаре? – мое удивление ставит мать в тупик. Думаю, ей кажется, что я хочу унизить или заставить Хэнка постыдиться, но мне просто непонятна его логика. Не думаю, что какая-то старушка может повлиять на парня.
– Ну, думаю, она хорошо справляется с ним, – Хэнк вновь улыбается мне, поднимая чемоданы на крыльцо. Мать следует за ним, уже предвкушая «начало» своей новой жизни. Она потирает ладони от нервов, что шалят внутри неё, но пытается внешне казаться спокойной.
– О-у, – тяну я, поднимаясь на одну ступеньку вверх, и сую руки в карманы джинсовой куртки, продолжая. – Это неверный ответ. Вы явно ничего не знаете о мире подростков.
– Да? – он вставляет ключ в замок, изогнув брови, и с какой-то насмешкой интересуется. – Ты – подросток. Раскрой же мне ваш секрет. Облегчи старику задачу, – переглядывается с женщиной, которая так же улыбается, бросив на меня взгляд.
– Мы все сумасшедшие, – мой ответ слишком прост. Надуваю шар из белой жвачки, который разрывается, поэтому приходится вновь сунуть его в рот, что я делаю пальцами. И это ни в коем случае не принимает моя мать. Она строго смотрит на меня, шепотом прося вести себя прилично.
Хэнк смеётся, переваривая сказанное мной:
– Что правда, то правда, – замок щелкает, после чего мужчина выпрямляется, толкая дверь рукой, и жестом приглашает нас войти внутрь:
– Прошу, – вздыхает мужчина.
Мать сразу же входит, эффектно виляя ягодицами, что не может оставить без внимания Хэнк. Мужчина берется за ручки чемоданов, потащив их за собой. К слову, темный блестящий паркет и стены, покрытые узорчатыми обоями не вызывают у меня удивление, так что не открываю рот от «восторга», как поступает мать, которая начинает кружиться, желая осмотреть всё.
Спокойно вхожу внутрь, толкая дверь ногой. Да, я ожидала нечто похожее. Внешне этот зал выглядит так, словно здесь проводят важные встречи с коллегами по работе. Хотя, всё возможно. Сразу видно, что люди живут в достатке.
Убрано, пахнет свежей выпечкой.
– Мистер О’Брайен! – кажется, я подпрыгиваю, невольно схватившись за сердце, ведь слишком внезапно к нам выбегает старушка в фартуке, о который вытирает мокрые руки. Она разводит руки в стороны, обнимая мужчину, тот отвечает тем же. Довольно теплый прием, что говорит о том, что эта пожилая дама правда занимает не последнее место в его жизни.
– Я не слышала, как вы пришли. Простите. Слух уже не тот, – она смеется, отчего на приятном белом лице становится куда больше морщинок.
– Не извиняйся, Елена, – смеётся Хэнк, сразу же представляя нас. Мать не теряет времени, подходит к старушке, пожимая её ладонь, и мило улыбается, как она это умеет. И да, бросает на меня взгляд, серьезный, строгий, просящий. Намекает, что и мне стоит проявить уважение и представиться, поэтому закатываю глаза, вынимая руки из карманов, и медленно шаркаю ногами к служанке, протягивая ладонь с тонкими пальцами:
– Кейси.
Старушка слишком долго всматривается в мое лицо. Её бледные губы растягиваются в улыбку, которая кажется мне очень теплой, что странно. Обычно я сторонюсь незнакомых людей, но эта дамочка очень даже притягательная.
– Ваша дочь такая прелестная, – она пожимает мою ладонь обеими руками, что немного смущает, поэтому пальцами убираю локоны волос за уши, сжимая губы в слабую улыбку, которую пытаюсь прятать, немного опустив лицо. Руки Елены трясутся. Интересно, сколько ей лет?
– Не стойте! – внезапно воскликнула старушка, отходя от меня. – Вы, наверное, устали с дороги. Идемте, я все подготовила к вашему приезду, – она быстро направилась на кухню, покачиваясь при ходьбе.
Что ж, перемещается она довольно быстро, несмотря на возраст.
– Хорошо, мы только вещи разложим, – Хэнк не возражает ей, сунув руки в карманы своих брюк. Смотрит на мать, улыбаясь всеми зубами, ведь видит, что та в восторге:
– Она такая милая, – женщина продолжает нервно потирать ладони, повернувшись лицом к мужчине, спиной ко мне. Складываю руки на груди, стараясь принять невозмутимое выражение лица, но всё равно краем глаз поглядываю на «парочку».
– Да, и заботливая. Она, как бабушка для Дилана, – мужчина не теряет времени, обнимает женщину за талию, оставляя поцелуй на её губах. Мама поддается вперед.
Изгибаю брови, уставившись на отдавшихся страсти людей. Эм, может, они забыли обо мне?
Хотя, кого я обманываю. Ответ вполне очевиден. Думаю, если бы я не села в машину, то они бы так и уехали без меня. И это вовсе не сарказм. Я вполне серьезна, хотя виду не подаю.
Какой раз за день закатываю глаза? Они уже болят. Оглядываюсь по сторонам, думая, чем бы себя занять, пока эти двое ублажают себя при помощи языков и телесного контакта. Позади меня раскрытые двери. Гостиная? Бросаю взгляд на мать, которая никак не желает отпустить мужчину из своих объятий. Всё, он увяз. Безвозвратно. Рука Хэнка скользит по спине матери, останавливаясь на её ягодицах. Сжимает, а мои внутренности выворачиваются наизнанку. Сую два пальца в рот, имитируя рвотный рефлекс, после чего опускаю руки вдоль тела, направляясь в сторону гостиной комнаты.
Помещение большое, с камином. На полу бардовый, узорчатый ковер. Несколько кресел и длинный диван. Зеркальные шкафы возле стен, на полках которых стоят разные бутылки. Не могу рассмотреть, что написано на этикетках, поэтому спокойно кручусь, проходя в центр гостиной. Здесь пахнет никотином, что уже вызывает отрицательные эмоции.
В конце помещения дверь. Небольшая, чем привлекает мое внимание.
Оглядываюсь, понимая, что никто меня не ищет, так что спокойно иду к двери, поправляя ремни рюкзака. Берусь за металлическую ручку, дергая несколько раз, после чего дверь поддается, со скрипом раскрываясь. Заглядываю в щель, после чего толкаю дверь, чтобы та полностью распахнулась передо мной. Спуск. Лестница вниз. Темно. Голые стены, покрытые белой краской. С непринуждением спускаюсь вниз, начиная гадать, куда меня приведет эта дорога. Может, это что-то вроде подсобки?
Аккуратно перебираю ногами, спускаясь ниже. Чтобы не покатиться кубарем вниз, прижимаю ладони к стене, всматриваясь в темноту. Кажется, впереди ещё одна дверь. Касаюсь её рукой, скользя к ручке. Дергаю, удивляясь, что всё дается настолько просто. Открываю дверь, сразу широко распахиваю, уверенно делая шаг на небольшой выступ, с которого вниз ведут каменные ступени. В небольшом помещении с низким потолком пахнет сыростью. Тусклое освещение не вынуждает меня щурить глаза, что уже радует. С интересом разглядываю несколько рядов стеллажей, или можно назвать это шкафами, на полках которых спокойно стоят бутылки. Думаю, это алкоголь.
Ничего так, запас на долгое время.
Спускаюсь вниз, свободно осматриваясь по сторонам. Поднимаю глаза в потолок, с которого сыпется штукатурка. Кружусь медленно, делая шаг к стеллажам, но ругаюсь под нос, чувствуя под ногами какой-то жесткий предмет, о который спотыкаюсь. Удерживаюсь на ногах, опустив голову. Смотрю на откатывающуюся в сторону от меня железную биту. Моргаю, быстро подходя к ней, и наклоняюсь, коснувшись пальцами холодного железа, что тут же безжалостно обжигает кожу. Но не отдергиваю руку, слабо улыбнувшись. Одной рукой беру биту, а другой убираю выпавшие на лицо пряди волос.
Выпрямляюсь, сжимая предмет. Я занималась боевыми искусствами. Но бита – очень даже полезная вещь. Уж точно удар нехилый.
Беру её обеими руками, встав в боевую стойку. Пытаюсь вспомнить, каким движениям меня учили, и повторяю одно из них, начиная размахивать битой, как мечом.
Голова закружилась моментально, поэтому поскальзываюсь на полу, но развожу руки в стороны, удержавшись на ногах. Взглядом скольжу по ровному строю бутылок, понимая, что мать вряд ли будет в восторге, если я разобью здесь что-нибудь в первый же день. Так что лучше свалить.
С довольной улыбкой смотрю на биту. Может, забрать её себе? Всё равно валяется здесь без дела, а так, рано или поздно, пригодится мне. Оборачиваюсь, поднимая глаза, и, от неожиданно появившейся из-за угла стеллажа высокой фигуры, дергаюсь, резко подняв биту перед собой.
– Мать твою! – незнакомец хрипит, отскакивая назад на пару шагов, но все равно бьется спиной о стеллаж с бутылками, которые начали покачиваться, звеня. Звук разбившегося стекла заставляет моргнуть, но не опускаю биту, хмуро и молча смотря на парня в черной футболке и темных, немного зауженных к низу джинсах. Незнакомец осматривает разбившиеся бутылки, подняв на меня сердитый взгляд:
– Какого… – не успевает закончить, ведь со стороны лестницы послышался громкий голос Хэнка:
– Что тут происходит? – Мужчина вбегает в погреб, окидывая нас взглядом. И, кажется, сам себя сбивает с толку. Моя мать не отстает. Спешит за ним, остановившись позади, прижимаясь к спине Хэнка. Её взгляд останавливается не на парне, а на мне, и на лице тут же читаю недовольство:
– Чем ты занимаешься? – смотрит на мои руки, шире распахивая веки от удивления, или возмущения… Скорее склонна ко второму.
– Это ещё что?! – её голос непривычно злой. Да, она хочет, чтобы сегодня всё было идеально, а я тут такое устраиваю.
Закатываю глаза, опуская руки вдоль тела, но не отвечаю, ибо вместо меня это делает парень, который наступает на осколки, давя их:
– Это называется бита, мадам, – охрипший голос кажется мне приятным, но отбрасываю эти мысли, когда незнакомец переступает с ноги на ногу, сунув одну руку в карман джинсов. Смотрит из-подо лба на Хэнка, после чего поднимает голову. В его взгляде есть что-то… Такое ощущение, что он с презрением смотрит на мужчину, смеется нагло в лицо, только делает это глазами.
Челюсть Хэнка напрягалась. Он сжал зубы. Мужчина опускает взгляд на разбитые бутылки. Прикрывает веки, начиная потирать их пальцами толи от усталости, толи это просто сцена для моей матери:
– Дилан, мне казалось, что мы уже обсуждали это? – он явно сдерживается, чтобы не кричать. Не хочет поднимать голос при женщине, в глазах которой должен быть настоящим идеалом, не терять лицо.
Парень дергает бровями, растягивая рот в подобие улыбки, хотя выглядит сбитым с толку:
– Это когда было, напомни, года три назад?
– Так ты – сын Хэнка, – моя мать решает вмешаться и как обычно не вовремя. Она улыбается одной из самых фальшивых улыбок, поэтому сразу понимаю, что отношения у неё с этим парнем не завяжутся теплые. Он ведь не кретин не замечать подобное. Женщина прижимает ладонь к груди, представившись:
– Я – Моника. Мне давно хотелось познакомиться с тобой, – гладит Хэнка по плечам, и тот вздыхает, успокаиваясь.
Парень поднимает брови, уставился на неё, как на полную дуру, идиотизм который так и плещет в разные стороны. Его губы дрогнули в недоброй усмешке, поэтому хмурю брови, косо взглянув на него. Смеется над моей мамой? Это уже мне не по душе.
Не меняю выражения лица, когда он подходит ко мне, грубо выхватив биту, которую приходится отпустить. Что-то мне подсказывает, что с ним лучше не сталкиваться.
– Это моё, – забирает «оружие», продолжая притворно улыбаться, – на будущее, – Поднимает на меня темные карие глаза, потирая железо в руках. – Не трогай мои вещи, – ухмылка пропадает с его бледного лица, поэтому сильнее щурюсь, фыркнув.
Читаю разочарование на лице Хэнка. Видимо, он ожидал этого, но рассчитывал, что все пройдет немного иначе.
Тишина. Все стоят на месте. Мать откашливается, но не начинает говорить. Это хорошо. Обычно, она делает только хуже.
И неловкое молчание рушит Елена. Старушка спустилась к нам, совершено не ощущая той атмосферы, которая возникла в небольшом помещении:
– А я вас ищу. Все готово, прошу к столу, – смотрит на Дилана. Парень крутит в руках биту, спокойно оповещая:
– Извиняюсь, – поднимает голову, взглянув на отца, —, но сегодня я не могу составить вам компанию.
– Нет, ты остаешься! – Хэнк срывается слишком неожиданно, его лицо становится румяным, а ноздри расширяются. – Ты должен…
Парень расправляет плечи, делая шаг вперед, и грубо перебивает:
– Я ничего не должен, – отрезает, поворачиваясь спиной к мужчине, который уже готов из кожи вон вылезти, но мать сдерживает его порыв, гладя плечи и спину. Складываю руки на груди, раздраженно вздыхая. Смотрю на Дилана, который идет вдоль полок, скользя пальцем по белым этикеткам. Останавливается, взяв с полки бутылку, и бросает на отца взгляд, словно ожидая его реакции, злости и гнева. Но тот держится. Молодец. Парень так же молча проходит мимо меня, задевая плечом, и мои глаза становятся больше.
Что это вообще за черт?
Детский сад.
Бросаю косой взгляд ему в спину, недовольно ворча под нос. Дилан подходит к двери, что находится в конце помещения, и толкает её ногой, покидая нас.
Хэнк тяжело вздыхает, начиная извиняться перед моей мамой:
– Я должен был предупредить, но все-таки надеялся, что все будет иначе, – смотрит на меня, виновато улыбаясь. – Ты была права. Все подростки – сумасшедшие.
Я усмехаюсь, качая головой:
– Нет. Это иной случай, – опускаю руки, идя в сторону лестницы, не смотря на взрослых. – Он просто ублюдок, – обхожу Елену, начиная подниматься по лестнице наверх. Слышу недовольный вздох моей матери, но меня тоже не надолго хватит.
Отличное начало.
Думаю, мне стоит прибить этого кретина этой битой, а труп закопать в саду.
И все будут счастливы.
Кроме меня, конечно.
Я никогда не бываю довольна.
Комментарий к Глава 1.
Группа в вк: http://vk.com/carrie_mcfly
========== Глава 2. ==========
Тяжело осознавать, что родная мать не понимает, как некоторым людям с трудом удается приспособиться к новому месту, так что в этот же вечер женщина начала ругать меня, ведь я отказывалась кушать. Мне вовсе не хотелось обидеть Елену, но сейчас от еды меня воротит, даже от простого запаха. И не странно, зайдя в свою новую комнату, тошнота усилилась. Это совершенно другое место, к ярким краскам которого вряд ли привыкну. Узорчатые обои раздражают глаза, а темный паркет слишком блестит. К слову, я готова придираться ко всему вокруг, ведь только ворчать и могу.
Толкаю сумку ногой, бросая взгляд в сторону довольно большого шкафа, которым пользоваться не собираюсь. Даже толком распаковываться не буду. К черту все это дерьмо.
Расстегиваю молнию, сев на корточки, и вынимаю белую майку с серыми спальными штанами. Не помню, откуда их взяла, возможно, у одного из друзей, а таскать мужские вещички мне только в радость.
Натягиваю всё это добро на себя, поправляя лямки черного лифчика, который постоянно мешался, сжимая грудь. Стоит сказать маме, что мне нужно новое белье. Медленно подхожу к зеркалу, рассматривая себя с ног до головы, и встряхиваю рыжими волосами, подстриженными под каре как раз перед отъездом в этот чертов город. Морщусь от неприятной боли, снимая сережки, которыми «утыканы» мои уши.
Моя мать умоляла меня не сбривать виски, чтобы я могла произвести хорошее впечатление, но, как мне кажется, всё наружное – не так важно. У меня был знакомый, тело которого было в татуировках. Он носил пирсинг во всех возможных местах, играл в небольшой рок-группе, но при этом выращивал у себя в гараже цветы. Да, настоящие, живые.
Думаю, про таких, как мы, все говорят «неформалы». Странно, что в детстве меня это напрягало, но после я нашла таких же людей, с такими же интересами, и жить стало намного проще.
Что ж, приобрел что-то, будь готов отдавать.
Отвлекаюсь на шум и поворачиваю голову, уставившись на дверь, после чего решаю выглянуть в коридор, чтобы понять, что именно является источником грохота. Выглядываю из комнаты, сжав в руках зубную щетку. Голоса. Кажется, с первого этажа.
Стоп, а меня вообще это должно волновать?
Недовольно хмыкаю себе под нос, полностью выходя в коридор, и закрываю дверь, начиная оглядываться в поисках ванной. Мне совсем не хочется случайно заглянуть не туда, так что со смирением принимаю тот факт, что мне придется лишний раз обратиться к одному из теперешних жителей этого дома, поэтому, опустив руки вдоль тела, бреду в сторону лестницы. Ворчу, ладонью отмахиваясь от запаха никотина, что преследует меня, вынуждая давиться собственной слюной. Отвратительная вонь.
Вновь слышу голоса, вот только теперь ясно понимаю, что они становятся громче. Это вынуждает меня ускорить шаг, чтобы быстро миновать явно приближающуюся проблему в лице Дилана и какого-то парня, что так яро жевал жвачку, надувая шар. Они вышли на этаж, и ОʼБрайен-младший не соизволил окинуть меня взглядом презрения. Будто не замечает, в то время как его дружок с интересом покосился на меня, шмыгнув носом:
– Хэй, – тянет, широко улыбаясь и чавкая, поэтому закатываю глаза, желая, чтобы они вовсе вытекли, и мне не пришлось бы видеть всё это.
Гордо поднимаю голову, проходя мимо парней, и сворачиваю на лестницу, успевая сделать всего пару шагов вниз перед тем, как остановиться, сжавшись внутри.
Хэнк и мама. Мужчина так напряжен, что могу разглядеть со своим плохим зрением, как трясутся его руки, сжимающие ладони в кулаки. Женщина стоит рядом, гладит его по голове и плечам, что-то нашептывая на ухо. С настоящей тревогой смотрит на него. С такой нежностью, которая словно дает мне пощечину. Не помню, чтобы мать вела себя так по отношению ко мне, к своей родной дочери, так почему она так трепетно относится к человеку, которого знает какие-то месяцы? Мне стоило бы привыкнуть к такому, но это рождает в груди непонимание.
И я вновь задаюсь всё тем же вопросом, который сопровождает меня на протяжении всей жизни: «Что я делаю не так?»
Но, разве горький опыт не должен вразумить? Почему у матери не родились сомнения, почему она продолжает верить людям, верить в любовь? Лично я, наблюдая за своими родителями, убедилась лишь в том, что не существует более сильных чувств, чем просто симпатия и желания удовлетворить свои сексуальные потребности. Чистой, настоящей любви, как таковой, никогда не было.
Опираясь на это, совсем не могу понять свою мать. Ей одного пьяного кретина мало было? Почему она не видит идеальной жизни со мной? Обязательно нужен кто-то третий?
Топчусь на месте, решая тихо уйти. Не буду рушить столь отвратительную для меня идиллию, умоюсь завтра, если все-таки найду ванную. Разворачиваюсь, вновь поднимаясь на второй этаж, и шаркаю ногами обратно, подмечая одну деталь, от которой хочется биться головой об стену.
Комната Дилана прямо напротив моей.
Это уже не смешно.
***
Как бы не хотелось этого признавать, но утро наступило быстрее, чем мой организм успел отдаться сну. Сплю я плохо, а стресс, связанный с переездом, только ухудшает мое положение. Мой разум отказывается начинать мыслительный процесс, но заставляю себя шевелиться на неудобной, жесткой кровати, приседаю, одну руку поднося к лицу, и расслабленно чешу красную щеку, чмокая сухими губами.
Бросаю взгляд на телефон, что лежит рядом с подушкой, и тыкаю по кнопке пальцем, заставляя экран зажечься. Уже без десяти восемь. Во сколько там начинаются школьные занятия? Понятия не имею.
С подобным равнодушием опускаю босые ноги на холодный паркет, щурясь от яркого солнца, что лучами проникает в комнату, из-за чего закрываю шторы. Подтягиваю резинку серых штанов, почесав живот под майкой, и зеваю с широко распахнутым ртом, не прикрывая тот ладонью, беру со стола щетку, наконец решаясь выйти.
Несмотря на ранний час, в доме уже кипит жизнь. Я прекрасно слышу голоса с первого этажа и тихий джаз, от которого начинаю воротить носом.
С добрым утром, Кейси Паркер.
Закрываю дверь, тут же замечая несущуюся по коридору Елену, которая выскочила из светлого помещения. И, о слава Богам, я заметила плитку и край белой ванны. Старушка мило улыбается мне, проходя мимо:
– Доброе утро, малышка, – от неё так и «прёт» теплотой, и да, в моей голове это прозвучало грубовато, но меня немного сбивает с толку энергетическая заряженность этой пожилой дамы.
И, стоп. Малышка?
Изгибаю брови, проводив Елену взглядом, после чего разворачиваюсь, почесав макушку через спутанные волосы, что, наверняка, делают из меня пугало. Иду вперед, пальцами избавляюсь от сонников в глазах, которые непонятно, что там вообще делают. Я ведь толком не спала сегодня.
Как и вчера.
Добираюсь до белой двери, взявшись за ручку, и открываю, заглядывая внутрь. Что ж, пожалуй, отдам должок Хэнку. Ванная комната просторная. Осматриваюсь, подходя к умывальнику, и кручу ручки крана, подняв глаза на зеркало, и слегка усмехаюсь, со вздохом разглядывая свое «мятое» опухшее, совершенно непривлекательное лицо. Веки приобрели какой-то синеватый оттенок, такое чувство, что у меня фингалы под глазами. Напоминаю наркомана со стажем. Решаю оставить саму себя в покое, беру с полки первую попавшуюся пасту и выдавливаю на щетку, бросив тюбик в раковину, вода в которой не так быстро сочится в трубу, из-за чего уровень начинает подниматься. Быстро сую щетку в рот, набирая в ладони холодной воды, когда дверь ванной комнаты открывается, и мне даже не нужно заставлять себя поворачивать голову, чего я делать в любом случае не собиралась, ведь в отражении зеркала замечаю слишком много «черного», после чего в нос ударяет всё тот же запах никотина. Делаю пару вздохов, грубыми движениями водя щеткой по зубам. Дилан обходит меня, и я всё равно разглядываю его с «поддельным» интересом: темная мятая футболка, растрепанные черные волосы и какое-то опухшее лицо, которое выражает лишь одну ненависть к такому раннему подъему. Что-то мне подсказывает, что парень вовсе не посещал школу до приезда отца, а теперь Елене приходится заставлять его, чтобы не «терять лицо» перед «хозяином» дома.
Парень встает по другую сторону от раковины, хмуря брови, когда берет щетку:
– Это моя паста, – хрипит, но я лишь корчу лицо в ответ, молча продолжая чистить зубы. Судя по запаху, кто-то явно грешит с курением. Дилан хватает пасту, выдавливая на щетку, после чего сутулится, давя пальцами на опухшие веки, и поднимает голову, хмуро рассматривая себя в зеркале, и начинает чистить зубы, явно нехотя бросив косой взгляд на меня. Тяжело выдыхаю, так же косо взглянув на него с пренебрежением, за что получаю.
– Чего уставилась-то? – Парень плюет в раковину, набирает в рот воды, полоща, после чего бросает щетку в стакан на полке, разворачивается, и мне приходится прижаться животом к раковине, чтобы избежать толчка плечом. Хмурюсь, сдерживая себя, пока не слышу хлопок двери. Плюю в раковину, кидая туда щетку. Включаю кран на полную, вытирая тыльной стороной ладони рот. Жестко тру губы, пыхтя.
Если моя мать настроена серьезно, то один из нас точно поляжет. Но это буду не я. Нет. Это будет этот придурок, который уже раздражает меня, как бельмо на глазу.
Спокойно завтракающая мать удивляет меня своим умиротворенным выражением лица, хотя обычно она выглядит не так хорошо с утра. Хэнк носится по кухне, еле успевая что-то перекусить перед выходом, и так же поторапливает мою мать, ведь работают они теперь вместе. Долго топчусь в дверях, действительно чувствую себя лишней в этой «семейной» идиллии, но меня не оставляет без внимания Елена, которая ставит тарелку с едой на стол, прося:
– Садись, кушай, – потирает руки о фартук, возвращаясь к плите.
Киваю, медленно подходя к столу. Вижу с каким недовольством взгляд матери бегает по моему телу. Она просила одеться неприметно, чтобы особо не выделиться в школе, вот только понятие «неприметности» у меня свое – футболка и шорты сойдут. Вот только лифчик не надела. Мне лень.
Хорошо, что мать слишком торопится, чтобы тратить на меня время, поэтому оставляет меня без своих негативных комментариев, допивая кофе, и вскакивает поправляя прическу и строгий костюм:
– Кейси, будь молодцом сегодня.
Я подняла кулак, говоря этим, что готова ко всему тому дерьму, что ждет меня вне стен этого дома, хотя, здесь оно так же обитает в лицах семейства ОʼБрайенов. Скрип половиц, и к нам заходит Дилан, хватая из рук Елены тостер. Парень не смотрит на Хэнка, но тот решается заговорить первым, но явно заставляет себя:
– Дилан, покажи Кейси дорогу.
– Я на машине, – проворчал тот с набитым ртом, открыв холодильник, чтобы достать упаковку сока.
– О, а может, тогда подвезешь её? – моя мать тут же защебетала, и, знаете, я впервые готова убить её. Прижимаю ладонь к лицу, скрывая глаза, и пыхчу, еле сдерживая все те слова, что рвутся наружу.
– А что? Вы все равно в одной школе, так что подкинь, – улыбается Хэнк своей сообразительной супруге. И они оба выглядят отвратительно счастливыми. Прекрасно, просто «комбо».
Я закатываю глаза, когда Дилан хмурится, отказывая, но Хэнк слишком настойчив. Видно, что не привык получать отказ, так что окинул сына хмурым взглядом, шмыгнув носом.
