Текст книги "Всего лишь бог (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Матушка точно одобряет. А до Одина Локи почему-то не было никакого дела.

Он немного подумал об этом и решил, что Один… Что взять с умалишённого? А что Локи прежде не знал, что Один обезумел давным-давно, и принимал яркую обёртку за что-то настоящее…

Брок как-то рассказывал байку про норму. Не Локи – то ли Мэй, то ли Лаки, то ли Барнсу. Суть была в том, что любой разумный принимает за норму то, с чем он вырос. И переосмысляет эту норму только тогда, когда у него накапливается опыт и появляются возможности сравнить её с чем-то другим.

Байка была похабная, про семейку, где все ходили голышом, а детей учили дома. Но суть Локи уловил.

Ни у него, ни у Тора слишком долго не было возможности сравнить Одина с кем-то ещё. Они не гостили в других семьях с детьми, не видели, каковы любящие заботливые вменяемые отцы.

Но Локи судьба одарила Броком Рамлоу. У которого не было детей, но был свой отряд. И Локи наглядно увидел, как выглядят забота и вменяемость. Ну а любви он научился у Фригги.

Локи бросил взгляд на Брока. Спит. Спокойно спит рядом, не боясь подвоха или удара в спину. Доверяет.

Вот этим можно гордиться по-настоящему.

Когда он полюбил Брока, Локи не смог бы сказать. Просто понял, что не мыслит себя без этого человека. Что хочет сделать для него всё, что в его силах. Что готов положиться на него куда больше, чем на Тора.

Что чувствовал Брок, узнать было бы легче лёгкого. Но… не хотелось. И так яснее ясного.

Локи облизнул губы и улыбнулся. А потом стал прикидывать, как бы им устроиться наедине так, чтобы никто не прознал.

В покоях матушки нельзя. Она не откажет, но это неправильно, Локи чувствовал это всем собой. Во дворце… Слишком много глаз, пусть даже Хугин и Мунин вместе с Хеймдалем промолчат.

Вдобавок, что бы там асы ни провозглашали про нелюбовь к сейду и прочим видам магии, тут хватало чувствующих её, а в том, что близость с Броком оставит яркий и заметный отпечаток в них обоих, Локи не сомневался. Он сам был большим любителем подстраивать каверзы тайным любовникам, которые для него тайными не были.

Конечно, матушка отправит троицу вместе с Сиф в Мидгард, но в Золотом дворце у Локи и Брока хватало недоброжелателей и помимо них. Воины оказались оскорблёнными тем, что принц, пусть и ненаследный, взял в свиту не асов, а мидгардцев. Вдобавок многие возмущались тем, насколько бесцеремонен Брок и его бойцы. У них, мидгардцев, которых асы считали пылью под ногами, не было ни крохи почтения к этим самым асам. Зато к царице и её целительницам те относились с огромным уважением.

Значит, надо устраивать любовное прибежище вне дворца. И достаточно далеко, чтобы за время, которое нужно, чтобы вернуться, самые яркие изменения поблекли. Но Асгард совсем невелик. Пожалуй, Нью-Йорк – и тот больше, а ведь он даже не самый большой город в Мидгарде.

Но выбираться всякий раз в Мидгард далеко, а предаваться любви на сумеречных тропах – опасная глупость.

Хельхейм следует оставить для Хелы и Барнса. Отчим, надо же… Наглости Баки Барнсу не занимать.

Прочие миры тоже не привлекали. Что бы там Один ни твердил о союзах и данях, Локи слишком хорошо знал, как ненавидят Асгард прочие семь миров. И есть за что. Разве что с Нидавеллиром удалось не испортить отношения. Ну и с Ванахеймом – помог брачный союз Одина и Фригги. В Мидгарде же Асгард и асов считали мифом глубокой древности.

Локи взъерошил Броку волосы и решил, что нужно посоветоваться с ним. Объяснить всё и выслушать, что тот думает.

Не помешало бы и прикрытие. Алиби, как говорил Брок. Но от одной мысли о том, что ради этого придётся изображать интерес к кому-то из асиний или служанок, в желудке начинал топорщить иглы здоровенный ёж.

Это Тору просто – валял кого хотел где угодно, благо матушка позаботилась о том, чтобы он не наплодил бастардов. Один гордился мужской силой сына. Сиф, метившая Тору в жёны, молча бесилась.

Локи знал, что ей не светит: женщин-воительниц Тор за женщин не считал. Да и нравились ему мягкие, хрупкие, подчёркнуто женственные, а не те, кто способен копьём пронзить кабана, объездить рогатого чибиса и перепить Вольфштагга.

Даже Джейн была сильна умом, а не мышцами.

Локи хмыкнул, осенённый внезапной мыслью. Потревоженный Брок заворочался, притиснулся к нему плотнее и обнял одной рукой. Локи же только улыбнулся. Ему было тепло и в кои-то веки неодиноко.

Тору нравятся те, кто умнее него и кто не простирается перед ним. Джейн. И сам Локи.

Всё это наводило на нехорошие мысли. Даже если горячая братская любовь Тора к Локи с виду чище прозрачной озёрной воды, кто знает, какие чудовища могут таиться в глубине? И так ли чиста и братска та любовь?

Проверять, однако, не хотелось.

Локи знал, что где есть два мужеложца, непременно отыщется и третий, и четвёртый. Пусть они будут таиться, пусть никогда не откроются даже сами себе.

Что творится в Мидгарде, он знал – неугомонный Лаки рад был поделиться с тем же Барнсом тем, что люди называли статистикой. Глазго и Лютик наперебой рассказывали пропустившему семьдесят лет недоасу-суперсолдату историю того, что они называли ЛГБТ-движением. И да, Локи подслушивал. Ему тоже было интересно.

Асы, конечно, не люди. У них иначе многое. Многое – но не всё. Вдобавок, пусть этого и не нашлось в хрониках Асгарда, пусть в легендах Мидгарда многое было искажено, изрядное число асов происходило из людей, которых преобразил тот мощный источник магической силы, вокруг которого Бор, отец Одина, сын Бури, создал Асгард. Об этом не говорилось впрямую, но Локи знал, что Бор собирал под свою руку всех, кто был готов с ним идти, не гнушаясь ни магии, ни уловок.

А раз так, значит, и в Асгарде на десять мужей один жаждет лишь ласк собрата, и каждому второму нет разницы, дева разделит с ним ложе или юноша.

Локи почесал лоб. Мысли ушли совсем не туда.

Сквозь занавеси начал пробиваться бледный свет – предвестник утренней зари. Выскользнув из-под одеяла и укрыв Брока по плечи, Локи поцеловал его в шею, не удержавшись, лизнул – соль, мускус и невероятно влекущий вкус самого Брока.

Надо посоветоваться с матушкой. А после и с самим Броком.

========== 36. Предназначение ==========

– У меня с собой одеяло, масло и вино, – неловко, стараясь не глядеть на Брока, сказал Локи. – Вон там, – он взмахнул рукой, – есть поляна с мягкой травой.

Брок подошёл к нему, смущённому до розовых щёк, положил жесткую ладонь на шею, под волосы, пригнул к себе и поцеловал.

Они пришли сюда спокойно потрахаться. Брок, правда, сомневался, что у них вот так сразу дойдёт до секса с проникновением. Девственника, пусть тот сто раз бог, йотун, ас и кто угодно, он вот так сразу к своей жопе допускать не собирался. А согласится ли Локи подставиться – большой вопрос.

Локи подробно разъяснил Броку, в чём проблема поебаться в Золотом дворце. Некоторое время они ломали головы, пытаясь решить задачу: потрахаться и не спалиться. Наконец Локи вздохнул и сказал:

– Пойду спрошу совета у матушки.

Брок посмотрел на него как на идиота, но промолчал: откуда ему знать, какие у него отношения с Фриггой? Может, он с каждой эрекцией бегал с вопросом «Мама, мама, что это? Он отвалится? Я умру?»

Больше всего Броку хотелось утащить Локи в Мидгард, снять там роскошные апартаменты и отлюбить так, чтобы глаза закатывались, на небесно-голубых простынях.

Откуда у него в голове взялся этот цвет, Брок понять не мог. Ему всю жизнь было пофиг, где трахаться. Понятно, что на кровати удобнее, чем в клубном сортире, а под крышей приятнее, чем в парке у дерева. Но в целом он был не переборчив.

А теперь непонятно с чего потянуло на изыски. Хотя почему непонятно? Принцев Брок раньше не трахал, не доводилось как-то. Вдруг у Локи где попало не встанет? Вдруг у него только на всякую изысканность встаёт?

Впрочем, Брок вот ни разу ни с какого ракурса не изыскан, однако, когда они целовались в покоях царицы, палатку из одеяла Локи очень успешно изобразил без рук.

Вернувшись от Фригги, Локи что-то распихал по разным местам своего дурацкого причудливого плаща и потащил Брока за собой, туда, где они иногда разговаривали без лишних глаз и ушей.

Озерцо было любимым местом младшего принца, и Брок вполне его понимал: у самого в детстве было подобное местечко. Правда, не прозрачное ледяное озеро в предгорьях, а поросший пробившимися сквозь кирпич деревцами балкон без перил в заброшке, которую всё собирались снести и никак не сносили. Брок взбирался на четвёртый этаж по ржавой пожарной лестнице, готовой провалиться под ним в любой момент, и устраивался на пыльном, занесённом листьями полу, глядя в дверной проём. Сидеть на самом балконе не хватало дури даже ему: тот мог рухнуть в любой момент. Так что Брок просто сидел, курил, пялился в небо, а ветер качал деревца.

Это успокаивало. Приводило в порядок мысли и эмоции.

Первые два этажа облюбовали наркоманы и парочки, которым больше негде было потрахаться, но пожарной лестницей они не пользовались, так что Броку никто не мешал. Ерунда же: залезть на мусорный контейнер, балансируя, чтобы не рухнуть в вонючую дрянь, подпрыгнуть, доставая до нижней ступеньки, подтянуться… а дальше просто.

Сам Брок в своё укромное местечко никого никогда не водил. А Локи вот его позвал…

Когда Брок осознал, почему, ему захотелось орать, материться и швыряться тяжёлым. Так нельзя! Он не такой! Он же… да он просто недостоин такого доверия! Он…

А потом Брок унялся – сразу, вдруг, поняв, что с какого-то хуя оценивает себя с точки зрения Капитана Америки, на которого вообще-то срать хотел всегда, исключая отроческий период бешеной дрочки на репринт плаката военных времён.

Целоваться с Локи было как мороженое с чили есть: и сладко, и холодно, и обжигает. Брок уже начал было его раздевать, но Локи вдруг ухватил его за запястья, и сразу стало ясно, насколько хрупкий с виду длиннопалый юноша с тонкими костями и узким лицом силён. А Брока всегда возбуждала сила.

– Погоди, – севшим голосом попросил Локи. – Иначе я… – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Перед тем как вернуться во дворец, нам надо будет нырнуть в озеро. С головой.

– Типа энергетическая чистка? – понимающе спросил Брок. – Сделаем. Только полотенце в следующий раз принесу. Щас только смазку и резинки взял. Шоколадок для тебя ещё.

Локи улыбнулся так, что для Брока словно солнечный луч сквозь мрачные ноябрьские тучи просиял.

– Тогда идём на поляну, – предложил он. – Я закрыл вход сюда.

– Главное, чтобы Один не припёрся, – ляпнул Брок.

– Царю пешком гулять невместно, а Слейпнир по камням не пройдёт, – скривил губы Локи.

– Веди, – скомандовал Брок, смущённый тем, что упомянул Всеотца. Нафиг надо вспоминать этого психа в такой момент?

Локи нервно улыбнулся и повлёк Брока за собой, вокруг дерева, успокоительно шелестящего густой яркой листвой. Мир вокруг них словно моргнул, хотя и дерево, и небо остались теми же, но под ногами вместо камней теперь была высокая трава, качающаяся от ветра. Поляну с трёх сторон окружали высокие скалы, поросшие мхом. Пахло водой и тёплым камнем.

– Здесь, – сказал Локи и неуловимым движением расстелил на траве тёмно-зелёное покрывало, вышитое чёрным шёлком и золотом.

Забитый в дальний угол хмурой души Брока романтик, почти мёртвый от забвения, пренебрежения и цинизма, поднял голову и вдохновенно выдохнул:

– Это место идеально, чтобы любить тебя!

Брок моментально смутился, потому что совершенно не ожидал от себя подобного. Он вытащил из карманов и кинул на покрывало флакон смазки для силиконовых презервативов – вдруг у Локи окажется аллергия на латекс? – саму коробку с презервативами и шоколадки – с вишней и карамелью, чёрные.

– Зачем это? – указал Локи на презервативы. – Ни ты, ни я не забеременеем и здоровы.

– Затем, что вытекающая из задницы сперма – это неприятно, поверь моему опыту, – объяснил Брок и бросил на покрывало пачку влажных салфеток.

– Я… – негромко начал Локи. Шелест ветра в листьях почти заглушал его голос. – Я… никогда.

Брок обнял его и поцеловал.

– Научу тебя всему, что знаю, – пообещал он, любуясь блестящими глазами Локи и нежным румянцем на его высоких скулах.

Как они оказались обнажёнными на покрывале, не запомнил ни один. Золотое шитьё немного царапало кожу, ветер остужал влажные от испарины тела. Локи был красивый. Такой красивый, что Брок впервые в жизни понял, о чём говорил двадцать лет назад его хиппанутый любовник, обожавший рассуждать о том, что секс – это священнодействие. Потому что сейчас Брок поклонялся своему богу руками, губами и языком, ласкал и нежил, вырывая вскрики и стоны наслаждения из его груди.

Спора о том, кто будет сверху, не было. Локи принимал всё, что хотел ему дать Брок, а тот хотел… да он сердце был готов под ноги стелить!

Брок не торопился, а Локи не подгонял, хотя был возбуждён настолько, что с кончиков его пальцев и длинных чёрных ресниц срывались золотисто-зелёные искры – маг терял контроль над своей магией.

Их тела соединились так, словно были предназначены для этого изначально, а всё прочее в их жизнях оказалось лишь путём, извилистым и сложным, что привёл их друг к другу, в эту траву, под это небо.

Когда Брок вошёл в Локи, мир вздрогнул и колыхнулся, издав гулкий звук, такой низкий, что его различали не уши, но всё тело. Локи смотрел Броку в глаза, и в его зрачках пылало пламя, по вискам сбегали струйки пота, дышал он тяжело и шумно.

Для Брока мир сократился до границ их тел, сплетавшихся, сливавшихся друг с другом. Телесное наслаждение, пусть и сильное, было фоном, фундаментом для того, что он ощущал. Они с Локи словно становились единым целым, их пульс бился в унисон, дыхание вырывалось из груди одновременно, и это соединение, пугающее, манящее и неотвратимое, было самым необходимым во всех девяти мирах.

Они достигли пика почти одномоментно, огласив мир общим криком. Что-то полыхнуло перед глазами, вспыхнуло – и не угасло.

Семя Локи пахло льдом. Он обхватывал Брока руками и ногами, не собираясь выпускать и целуя колючий подбородок, и разжал объятья не скоро.

– Смотри, – шепнул Локи, когда Брок повалился на покрывало рядом с ним.

Тот разлепил глаза, огляделся и ахнул. Они лежали в дрожащем радужном столбе, который поднимался от их тел вверх, в бездонное небо.

Комментарий к 36. Предназначение

А вот и иллюстрация к главе от Рыжей Рыси )

https://i.pinimg.com/564x/8a/f5/a4/8af5a42e4a43794c8c177afbb17cd06b.jpg

========== 37. Танго ==========

– Я так рад тебя видеть! – широко улыбнулся Баки, увидев Хелу.

– Да, я тоже… рада, – несколько неуверенно произнесла она.

Хеле было неимоверно интересно, что он принёс на этот раз. Цветы – не розы, а белые в середине и тёмно-красные, почти чёрные к краям гладиолусы она уже увидела. Надо же, она не помнила таких цветов в Асгарде. Хотя Баки, будучи мидгардцем, таскал их из родного мира.

Надо думать, теневыми тропами его водил Локи. Мальчик унаследовал этот дар от неё.

Не то чтобы Хела так уж интересовалась своим единственным ребёнком. Она никогда не хотела детей, а беременность и роды сделали её слабой и позволили Одину засунуть её в неимоверно скучный Хельхейм. Но то, что мальчик выжил и не делает вид, что не признаёт родства, оказалось приятно. Пожалуй, если так, то она, взойдя на трон Асгарда, не станет убивать его приёмную мать.

– Я принёс музыку и кино, – объявил Баки. – Ну и перекусить кое-что. Тебе нравится мясо?

– Я воин, – ответила Хела. – Нравится ли мне мясо?

– Ну тогда тут есть казы – это такая вяленая конина с чесноком, вяленая оленина и охотничьи колбаски из говядины, – похлопал по рюкзаку Баки. – Ещё разные сыры и зелень. Виноград. Сливы. Персики я тащить не стал – недозрелые трава-травой, а по-настоящему спелые я бы не донёс. Зато есть зелёный и фиолетовый инжир. Вина я не брал, асы же не пьянеют.

– Впечатляет, – призналась Хела. – Идём. Что за штука такая кино? И как ты принёс музыку? У тебя в этом мешке поместились музыканты?

– Нет, – рассмеялся Баки, шагая за ней. – Люди научились записывать музыку на портативные устройства. Крохотная пластинка, а на ней двадцать тысяч часов любой музыки на выбор. Какую запишешь, такая там и будет.

Хела сообразила, что и музыку он приволок мидгардскую. Что ж, то, что играли и пели асы, ей никогда особо не нравилось, даже когда это были хвалебные песнопения в честь неё и её побед. Может, потому и не нравились?

– Кино – это такие живые картины, тоже в записи, – продолжал объяснять Баки. – В Асгарде же есть театр? Есть, я видел. Кино – это вроде театра, только намного круче.

– Принеси в следующий раз вина, – невпопад сказала Хела. – Я уже и не помню, какое оно на вкус.

– Сладкого или сухого? – тут же поинтересовался Баки. – Может, игристого, с пузырьками?

– Всякого, – взмахнула рукой она. – Не помню, пила ли я хоть какое-то. Но мне никогда не нравилась медовуха.

– Вот и Локи её не пьёт, – кивнул Баки. – Зато пряный ром он заценил.

– И ром неси, – усмехнулась Хела.

Они расположились в той же небольшой зале, что и в прошлый раз. Баки накрыл на стол. Вместо алкоголя он принёс несколько бутылок с соком и просто воду. Не забыл и стаканы, объяснив, что из кофейных чашечек пьют только кофе.

– Кофе нет? – разочарованно вздохнула Хела. Кофе ей понравился. И цвет, и аромат, и горечь.

– В другой раз? – спросил Баки. – Если пригласишь.

Хела с улыбкой покачала головой. Этот воин нравился ей куда больше, чем она сама была готова себе признаться.

Баки достал планшет и включил музыку.

– Если не понравится, выберу что-то другое, – сказал он, запуская The Sound of Silence.

В этот раз Хела сама поставила цветы в воду, которую Баки притащил с собой. Те розы она засушила, и теперь они украшали её спальню.

– Пусть будет, – разрешила Хела, послушав начало. – Лучше, чем поют в Асгарде.

Воздух наполнился запахами копчёного и вяленого мяса, пряностей и приправ. Хела, отвернувшись, сглотнула голодную слюну.

– Прошу к столу, – пригласил её Баки, быстро нарезавший принесённые деликатесы и без особого изящества разложивший их на большом блюде из жизнерадостно-зелёного силикона, которое свёрнутым занимало совсем немного места и почти ничего не весило.

Места хватило и для мяса, и для сыра, и для фруктов.

Утолив самый острый голод, Хела спросила:

– Почему музыка?

– Я в молодости очень любил танцевать, – не чинясь, ответил Баки. – И всё думал, какой же танец из тех, что мне известны, годится для тебя.

– Вот как… – протянула Хела, облизывая пальцы. – Я не люблю танцевать.

– Тогда я просто покажу, – ответил Баки.

– Тот танец, который бы мне подошёл? – спросила Хела.

– Да, – кивнул Баки. – Ты, я думаю, часто снишься многим в Мидгарде. Я тут увидел женщину, очень на тебя похожую. Не актрису, а роль. Образ. Тебе интересно?

– Пожалуй, – прищурилась Хела. – Она воительница?

– Она ведьма и мать семейства, – усмехнулся Баки.

И включил «Семейку Аддамсов» на планшете, молясь про себя, чтобы мёртвый Хельхейм не высадил в ноль старковские аккумуляторы. На Земле их бы хватило на две недели непрерывного использования, а вот здесь…

Первые четыре с половиной минуты Хела кривилась, но взгляда от экрана не отрывала. А потом словно провалилась в разворачивающуюся на плоской поверхности историю. Кажется, люди предполагали, что это должно быть смешно?

Что ж, это и было смешно. И занятно. И трогательно. И в чём-то красиво.

Хела что-то пила, что-то ела – и смотрела, смотрела, смотрела… Никакие самые пышные, самые пафосные и героические театральные представления Асгарда и в сравнение не шли с историей семьи магов-некромантов.

Едва закончился первый фильм, как Баки тут же включил второй. Он всем сердцем полюбил Аддамсов, едва увидел, и не собирался отказываться от своей любви.

Три с лишним часа пролетели как пять минут, и когда пошли финальные титры, Хела посмотрела на Баки.

– Больше нет, – развёл руками он. – Ну, с этими актёрами нет. А так… Есть старый сериал, чёрно-белый. Есть новый мультфильм – это такое нарисованное кино. Но эти два фильма самые лучшие.

– Те я тоже хочу посмотреть, – потребовала Хела.

У неё голова шла кругом от впечатлений. Кино – это чудо. Сотворённое слабыми смертными людьми чудо.

Пожалуй, пора перестать недооценивать Мидгард.

Баки налил Хеле виноградного сока и, пока она пила маленькими глотками, сказал:

– Помнишь, Мортишия и Гомес в ресторане танцуют? Это, конечно, кино, комедия и преувеличение, но танцуют они танго. Такой танец… очень давно он начинался как искусство рукопашного боя, и тогда танцевали двое мужчин. Позже – мужчина и женщина, и танго стало не про бой, а про страсть. Этот танец… он очень про тебя. Страсть… она же везде, не только в постели. Страсть, и сила, и… – он взмахнул рукой.

Хела долго молчала. Потом поставила опустевший стакан и поднялась, небрежным жестом превращая свой боевой наряд в длинное платье с расширяющейся книзу юбкой.

– Музыку, – потребовала она. – Покажи мне.

– Да, моя госпожа, – наклонил голову Баки и включил Por Una Cabeza. Не звук – видео, на котором танго танцевали двое мужчин.

Хела прилипла взглядом к планшету, впитывая каждое движение танца, похожего сразу и на бой, и на любовную схватку, в которой не сверкали клинки, а партнеры не обнажались. Она глубоко дышала и двигалась, намечая па танца, а Баки не мог отвести от неё глаз.

Одно танго сменялось другим, пара за парой кружились на экране – мужские, женские, смешанные. Наконец Хела выпрямилась и велела:

– Иди за мной. Здесь слишком мало места. Я хочу танцевать.

========== 38. Что-то скверное грядёт ==========

– Без спецэффектов, – заметил Брок, когда наконец смог произнести хоть что-то внятное.

Локи оказался потрясающе одарённым в искусстве любви, новое усваивал влёт и умотал Брока просто напрочь. У того в горле саднило от воплей. Впрочем, «апгрейд» от Фригги гарантировал, что горло пройдёт через полчаса, а задница придёт в порядок к тому моменту, как они вернутся в Золотой дворец.

Скатившись с него, Локи растянулся на покрывале рядом. После первого раза он стал умнее и ничего вышитого золотом с собой не брал. Тонко выделанная и узорно выстриженная шкура какого-то огромного зверя оказалась куда удобнее.

– И не должно было, – сказал он, поцеловав плоско лежащего мордой в серебристый мех Брока в затылок. – Такие штуки обычно бывают только раз. – Помолчав, он добавил: – Хотя я так и не понял, что это было.

– У матушки не спросил? – ехидно поинтересовался Брок, с трудом повернувший к нему голову.

Локи протянул ему флягу с водой.

– Не спросил, – коротко ответил он.

Брок, преодолевая слабость во всём теле, приподнялся на локте и напился.

– Снова в воду, да? – без особой радости спросил он.

Холода он не боялся, но вода в озерце была уж очень студёная. А окунаться нужно с головой. Ну и смазку с себя смыть не мешало.

– Да, – кивнул Локи. – Хорошее озеро. Всё смывает.

Некоторое время они лежали рядом, соприкасаясь плечами и бёдрами, и молчали. Брок чувствовал себя совершенно вытраханным и абсолютно довольным. Его неуёмное либидо и бешеный темперамент наконец-то были удовлетворены. Локи оказался неутомимым, сильным, изобретательным и великолепно чувствующим партнера любовником. А опыт – дело наживное.

Солнце этого мира начало клониться к закату. Чувствуя, как возвращаются силы, Брок дотянулся до рюкзака и достал оттуда шоколад для Локи и вяленую оленину для себя. Нет, они прекрасно могли добраться до дворца и голодные, но зачем?

Утолив голод, Брок погладил себя по животу и спросил:

– А куда подевался Тор? Один послал его рогатых чибисов ощипывать?

Локи лежал на спине, безмятежно глядя в бездонное небо, расслабленный и довольный, и время от время касался бедра Брока тонкими пальцами.

– Он в Мидгарде.

– Так ему ж запретили покидать Асгард, – удивился Брок, облизал губы и поцеловал Локи. – Сплавил дядю?

– Он так просил… – мечтательно сказал Локи. – Так уговаривал… Так умолял…

– И ты его пнул на Землю, да?

– Проводил, – поправил Локи. – Его неуемное желание активности мне бы помешало. А матушка отправила вслед Тору его свиту.

– То-то во дворце тише стало, – усмехнулся Брок. Он откопал в рюкзаке шоколадный батончик с нугой и вручил его Локи – тот обожал нугу. – Знаешь, у меня всё равно очень скверные предчувствия.

– Перед схождением миров всегда так. – Локи зашелестел обёрткой.

Брок залюбовался им. До чего же хорош! Безупречен. Никакие греческие мраморные Гермесы и Аполлоны и рядом не валялись.

Солнце ведь ещё не так низко?

Однако он спросил:

– Что ещё за схождение?

– Девять миров выстроятся в единую линию и можно будет увидеть их все, – объяснил Локи. – Считается, что схождение миров приводит к концу всего сущего.

– Глупости, – отрезал Брок. – Очередной календарь майя.

– Согласен, – меланхолично согласился Локи. – Но нам стоит ждать великих потрясений.

– Переживём, – фыркнул Брок. – Засиделись. Парни скучать начали.

Локи не ответил. Он доел батончик, испепелил обёртку и спросил:

– Ещё есть?

– Только орехи в карамели, – сказал Брок. – Смерть зубам.

– Давай сюда, – велел Локи.

Он сгрыз три конфеты и сообщил:

– Мне не нравится то, что я чувствую. У меня нет дара предвидения и способности знать судьбу живого существа от начала и до конца, как у матушки, но я раскладывал руны. Они обещают утрату.

– Без конкретики? – уточнил Брок. Не верить в гадания теперь было бы глупо. Видимо, дело в том, кто гадает. Локи – не ярмарочная шарлатанка и не викканка с колодами Таро на все случаи жизни.

– Да, – кивнул Локи. – Утрату и два обретения. Знаешь, я могу кинуть руны, а вот истолковать расклад – нет. Обычно я приходил к матушке, но теперь не тянет. Да и она наверняка уже всё знает.

– Учитывая, сколько у Асгарда врагов, прилететь может откуда угодно, – согласился Брок. – Да и у тебя лично.

– У моих личных врагов кишка тонка рыпаться, – поморщился Локи и сел. Засосы и следы зубов на его коже стремительно бледнели.

– Это не значит, что они не смогут под шумок воспользоваться случаем во время большой заварушки, – сообщил очевидное Брок. – Плохо, когда нет никакой определённости.

– Плохо, – не стал спорить Локи. – Надеюсь, это не Танос.

– Что ещё за хрен? – нахмурился Брок.

– Расскажу во дворце, – пообещал Локи. – Солнце садится.

========== 39. Тишь да гладь ==========

На некоторое время в Асгарде воцарилось затишье. Брок и Локи тренировали бойцов и трахались на полянке в любое свободное время. Они регулярно выбирались в Мидгард за сладостями для Локи и Фригги и всякой мелочёвкой, а Барнс постоянно падал им на хвост, чтобы отыскать что-нибудь интересное для Хелы, к которой он мотался так часто, как только мог.

Брок его не удерживал: в отличие от остальных бойцов, суперсолдату постоянные тренировки не были необходимы. Так что регулярно Барнс упражнялся только с копьём, не ворча на то, что это замшелая древность.

Гримхильда вернулась в расположение Страйка вместе с котятами и рыжим «мужем». Мэй согласилась, что двоих малышей заберёт себе царица. На остальных претендовали все бойцы, кроме Таузига, усердно кормившего свою изрядно вымахавшую на асгарских харчах Мымру, и Лаки, которому Брок доходчиво, матюгами и подзатыльниками объяснил, что ему, разгильдяю, даже улитку нельзя доверить. Лаки надулся, но послушался.

Серого котёнка выпросили для себя Глазго с Лютиком, назвав его Дюком. Белого Мэй пообещала Роллинзу. А рыжую кошечку вымолил для себя Милз, отчаянно тосковавший без интернета и гаджетов: читалки с книгами ему, выросшему за компом, было категорически недостаточно.

Котята пока оставались безымянными: Фригга предупредила, что сначала малыши должны попробовать не только материнское молоко. Мясо и рыбу, а также мышей и птичек, которых рыжий притаскивал для Гримхильды, малыши ещё не ели. Кормящая мать расправлялась со всеми приношениями сама.

Брок старался занять бойцов как можно основательнее, чтобы к вечеру они падали от усталости. Слишком резким и стрессовым делом оказалась эмиграция в Асгард. Да, здесь было безопаснее, да, Локи при всей его репутации оказался заботливым и надёжным сюзереном, да, бонус в виде здоровья, долголетия и силы роскошен, но слишком уж много разницы с тем, как они все привыкли жить в Мидгарде.

Бойцам, кроме разве что Барнса, не хватало развлечений и привычного отдыха. В Асгарде не было ни кино, ни интернета, ни телевидения. Не было мегамоллов, где Мэй и Лаки обожали шляться в свободное время, ничего не покупая. Не было баров и пабов. Не было выставок байков и ретро-автомобилей, которые Лютик и Глазго старались не пропускать.

Асгард мог предложить лишь довольно наивный театр, причём над пафосными речами и напыщенными рожами актёров нельзя было даже ржать, потому что с чувством юмора у асов большая беда; кулачные бои и поединки с оружием; занудные гимны и баллады во время пиров, от которых даже невозмутимого Роллинза тянуло запеть какую-нибудь похабень.

– Парни маются, – сообщил Броку Роллинз, вызывав его на приватный разговор.

– Я вижу, – кивнул Брок. – Думаешь, у меня мозги через хуй вытекли?

Роллинз окинул его внимательным взглядом.

– Тебе могли их просто выебать, – невозмутимо сообщил он. – С тобой случалось.

– В прошлый раз ты говорил, что я от недотраха бесоёблю, – напомнил Брок, усмехнувшись.

– Ты склонен к крайностям, – напомнил Роллинз. – То Гидра, то вот Локи. Но я привык.

– Джек, ты же понимаешь, что вернуться мы не можем? – всмотрелся в его привычно невозмутимое лицо Брок.

Роллинзу восстановили подвижность мимических мышц, привели в порядок глаз и убрали шрамы, но он слишком отвык изображать лицом что бы то ни было.

– Понимаю, – кивнул тот. – Во-первых, вассалитет. Во-вторых, там, на Земле, ни фига ничего не закончилось.

– Да, – кивнул Брок. – Если бы Локи было что-то нужно в Мидгарде, он бы на нас личины накинул, ну а документы не проблема.

– Только ему там ничего не нужно, – кивнул Роллинз. – Так что надо парней занять, чтоб не бесились от безделья. Кто любит читать, те читают, ясное дело. Глазго с Лютиком бьются с эйнхериями на кулаках. Мэй сюсюкает с котятами. Таузиг скоро вообще в пруду поселится.

– Но этого недостаточно, я понял, – почесал в затылке Брок. – Я настолок притащу, мы вечером двинем в Мидгард за шоколадом.

– Разных притащи, – посоветовал Роллинз. – Не только «Монополию».

– Разных возьму. – Брок вздохнул. – Хочешь с нами?

– У меня дела, – коротко ответил Роллинз и слегка порозовел.

– Дже-е-ек… – протянул Брок. – Ничего не хочешь мне рассказать?

– Не хочу, – коротко ответил тот. – У тебя своя личная жизнь, у меня своя.

Брок открыл рот. И закрыл. Представить, что кто-то во дворце, полном красавцев асов, позарится на хмурую рожу его заместителя, было сложно. А в байки про красоту души он перестал верить лет в двадцать.