Текст книги "Спор можно и проиграть (СИ)"

Автор книги: OSima

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

В лоб, вот так прямо. Таня, к своему удивлению, почувствовала, как волнение отступает – оказывается, её убивало самое ожидание. Она развернулась всем телом, игнорируя впившийся в плечо ремень безопасности.

– Послушай, я знаю, как это выглядит. Да, то, что между нами чуть не произошло, выбило меня из колеи. Мне нужно было время и пространство, чтобы разобраться в себе. Вот и всё, – уже после Таня долго удивлялась, как же ей хватило дыхания на всю эту тираду. Бейбарсов даже бровью не повел.

– И поэтому ты сбежала? Не дождалась утра, чтобы спокойно обо всем поговорить? Очень взрослый поступок, Гроттер, я даже разочарован.

Последние слова ударили по самолюбию достаточно сильно. Таня злобно сверкнула глазами и тихо произнесла, выделяя каждое слово:

– Я. Не. Сбегала. Я уже говорила, я не обязана отчитываться перед тобой о своих передвижениях.

Парень развернулся к ней, тоже начиная злиться – он сжал зубы, прежде чем заговорить, а на скулах заиграли желваки.

– Не сбегала? Выключила телефон и уехала в другой город – это и называется побег. Если бы не так, дождалась бы меня и попросила отвезти твои вещи в общагу. Но нет, ты тихонько собралась и, не прощаясь, ушла, даже не разбудив! Включи же мозги, Гроттер, и скажи, как это назвать? – под конец Глеб даже повысил голос, что, впрочем, совершенно не испугало девушку – только еще сильнее разозлило.

– Я не одна из твоих шлюх, Бейбарсов! – обиженно и яростно выплюнула она.

– Я тебя такой никогда и не считал!

– Знаешь ли, для меня совершенно дико, что я едва не переспала с парнем, которого совершенно не знаю! И не менее дико то, что он мне просто отказал!

– Так тебя бесит то, что я тебя чуть не трахнул или то, что всё-таки не трахнул?

Оба замерли, тяжело дыша и понимая, что последнюю минуту орали друг на друга едва не до хрипоты, так, что на улице, наверняка, всё было слышно. Таня сжала зубы, сдерживая предательские слёзы обиды. «Мне бы, Бейбарсов, самой разобраться, что же меня больше бесит».

Глеб откинулся на спинку кресла и несколько раз стукнул ладонями по рулю, едва не рыча от бешенства. Затем глубоко выдохнул, закурил, открыв окно, и, только уже выбросив бычок, заговорил, тихо и спокойно.

– Таня, мы были пьяны. Ты охеренно выглядела и еще лучше пахла. Ты прожила со мной трое суток, и так хорошо мне прежде не было ни с кем…

– Прекрати, – выдохнула девушка, не желая, слышать следующие слова, но брюнет её проигнорировал, продолжая говорить.

– Так что, да, я сорвался. И, черт возьми, я рад, что нашел в себе силы остановиться. Вернись мы в прошлое, я поступил бы так же. Ты достойна большего, чем пьяный секс с таким, как я, – он смотрел прямо вперед, нахмурив брови и сжав зубы. Таня не могла отвести удивленный взгляд от его напряженной челюсти.

– С таким, как ты? Что ты имеешь в виду? – недоверчиво переспросила она, пытаясь заглянуть к нему в глаза.

Бейбарсов вновь повернулся к ней, упрощая задачу, и криво усмехнулся.

– Ты и сама знаешь. Да, слухи про меня, конечно, не всегда точны, но и не возникают из ниоткуда. И то, каким я был с тобой в последние дни – это исключение из правил. Поверь, ты вряд ли найдешь другую девушку, которая даст мне такую же характеристику, как ты. Она, скорее, назовет сволочью, а я вряд ли вспомню её имя.

Таня не могла поверить, что эти слова и правда звучали в этой машине. Образы этого Глеба, который, иронично усмехаясь, говорит о себе такую правду, и того, с которым она прожила три дня, никак не вязались. Этот казался поломанным и наслаждающимся своим несовершенством. Но при этом говорил и выглядел так, что Гроттер вдруг поняла, почему к нему едва ли не в очередь выстраиваются.

– И как это всё относится к нам? – более глупого вопроса она не могла найти, но, одновременно, чувствовала, что ответ ей просто необходим.

– Тебе нужен хороший парень, Тань, – брюнет протянул руку и погладил её щеку, а Таня едва сдержалась, чтобы не потереться об ней, словно кошка: – а не я.

Рыжая усмехнулась, наконец понимая, у кого переняла эту дурацкую привычку:

– Мимо, Бейбарсов. Мне сейчас вообще не нужен парень. Мне нужна спокойная жизнь, сданная сессия и друзья рядом. Я пока просто не готова к отношениям, ни с тобой, ни с кем-то еще.

Глеб с минуту внимательно рассматривал её лицо, словно ждал мимических подсказок, что она врет, и в итоге вдруг расплылся в улыбке:

– Значит, мы всё еще можем остаться друзьями?

Гроттер кивнула, едва заметно пожав плечами:

– Думаю, это лучший вариант.

Бейбарсов не двигался еще секунд десять, а затем притянул Таню к себе, параллельно отстегивая ремень безопасности, и расхохотался, взлохматив её волосы и прижав к своему плечу:

– Дура ты, рыжая. Редкостная дура. – Таня бы согласно кивнула, если бы не была крепко притиснута к кожаной куртке.

***

Университетская жизнь, прерванная на короткие и нежданные, а потому еще более приятные каникулы, возвращалась в свой обычный режим. Приближалась сессия, а потому Таня напрочь забыла про все свои душевные метания, окунувшись в учебу с головой.

Бейбарсов нередко обнаруживался рядом: он подсаживался во время обеда, иногда выдергивал девушку поужинать, когда она так заучивалась, что забывала о необходимости питаться, пару раз вытаскивал погулять. И если первое время Таня каждый раз напрягалась, стоило Глебу появиться в поле зрения или его фамилии на экране телефона, то со временем она расслабилась – брюнет и правда считал её только другом и вел себя соответствующе.

Историю с побегом они по обоюдному безмолвному согласию больше не вспоминали. Более того, парень вновь начал обращать внимание на других девушек, которые после скандала с Таней (который таки просочился в массы, разнесенный, вероятнее всего, жителями общежития) проявляли к нему еще более активный интерес. Правда же, неуловимый красавчик, возле которого ни одна девушка не задерживалась больше чем на сутки, вдруг оказался куда более человечным и доступным. Гроттер на всё это только кривила нос, а на подколы Бейбарсова вроде «А всё благодаря тебе, рыжая» предпочитала просто не обращать внимания.

Третья пара слишком медленно, но всё же добралась до финишной черты, прерванная звонком, и девушка, чувствуя, как нещадно желудок требует подпитки, а мозги – хотя бы подобия кофе, поплелась в столовою. Благо, перерыв был полчаса, а их лекция проходила как раз на этаже, где располагался местный общепит. Значит, если поторопиться, то можно даже миновать такое неминуемое понятие в подобных местах, как «очередь».

Не успела Таня опуститься на стул и сделать глоток обжигающей коричневой жидкости, среди местных известной как «растворимый кофе, пожалуйста, и две ложки сахара, чтобы вкус перебить», как рядом кто-то присел. Девушка скосила глаза, соображая, кого нелегкая могла принести ей в обеденный перерыв. То, что это не её неизменные спутники во время попытки съесть что-то в столовой и не отравиться в лице Бейбарсова и Морозовой (оба этих замечательных во всех смыслах человека, к слову, опаздывали), рыжая поняла сразу – слишком уж тихо подсел этот, следовательно, незваный субъект. Им оказался Ванька, улыбающийся тепло и виновато.

– Тань, я думаю, нам всё-таки стоит поговорить.

Гроттер перевела тоскливый взгляд на пиццу и, вздохнув, положила её обратно на тарелку, тем самым демонстрируя полнейшее внимание. Валялкин символичность момента понял.

– У нас с Лизой и правда ничего не было. Да, мы пообщались недолго – в конце концов, не первый день друг друга знаем, но ничего больше. А после того, как я узнал, что ты живешь с этим мажором, я вдруг решил не опровергать твои догадки. Тань, – он протянул руку, накрыв её ладонь, отчего девушка едва ощутимо дернулась, – я просто хотел заставить тебя ревновать. Я сам с ума сходил, а ты не видела в происходящем ничего такого. Вот и натворил глупостей… Давай попробуем сначала, а? Ну, как будто прежде ничего не было? – Ванька протянул руку, чтобы коснуться её щеки и развернуть лицом к себе, но Таня увернулась, чувствуя странный укол вины. Не его же вина, что Глебом она увлеклась куда серьезнее? В любом случае, теперь уже всё в прошлом, а она хотела только спокойствия.

– Извини, Вань, но я не могу. Я сейчас просто не готова к отношениям. Ни с тобой, ни с кем-либо другим, – видя вытянувшееся от обиды лицо парня, добавила она. По крайней мере, это было правдой. Или должно, просто обязано было ею быть. – Так что извини, – повторила она.

Ванька на несколько секунд замер, нахмурив брови, словно решая в голове сложную математическую задачку. Девушка с отдаленным любопытством наблюдала за ним, всё чаще поглядывая на пиццу – отвернуться сейчас и начать есть было бы нетактично, но её желудку было наплевать на всякие этические правила, принятые в обществе его хозяйки. Борьба плоти с разумом перешла в разряд банальной бытовой схватки.

– Значит, мы больше не можем общаться? – наконец, выдавил из себя Ванька. Таня перевела на него удивленный взгляд, сообразив, что последнюю минуту гипнотизировала собственную тарелку, и прокрутила в голове их разговор. Речи о том, чтобы прекратить общение, она не помнила. Да, они обидели друг друга – но это было сделано на эмоциях. Бейбарсову, вон, и куда более серьезный проступок простила (пусть виноваты были они оба, если уж говорить откровенно).

– Почему не сможем? Мы можем быть друзьями. Но большего я тебе пока обещать не могу.

Ванька вновь посмотрел на неё так, словно она утверждала, что посреди океана есть огромный остров-черепаха с замком на нем, а после смиренно кивнул:

– Что ж, лучше так, чем ничего.

Таня протянула было руку, чтобы утешающее и дружественно потрепать Ваньку по плечу, когда за его спиной словно из-под земли вырос Бейбарсов. Он скучающим взглядом обвел воцарившуюся немую сцену, а затем расплылся в своей коронной ухмылке. Гроттер, увы, мгновенно поняла, что он в бешенстве.

– Таня, – вкрадчиво произнес Глеб, отчего по спине побежали мурашки: – этот урод тебе досаждает?

Рыжая отрицательно мотнула головой, но момент был упущен – Валялкин встал со стула и развернулся к брюнету всем телом.

– Во-первых, тебя не учили не лезть в чужие разговоры?

Бейбарсов тонко улыбнулся, а Тане вдруг в голову пришло, что иначе как «плотоядной» она эту улыбку назвать не может. За соседними столами стало тихо, и всё больше студентов поворачивали головы в сторону разыгрывающейся драмы. Девушка подавила желание застонать от досады, а затем стукнуться лбом об деревянную поверхность.

– А во-вторых? – уточнил Бейбарсов, оставаясь внешне расслабленным – Таня готова была биться об заклад, что под свитером у него напряглись мышцы.

– Во-вторых, не тебе называть меня уродом, – четко и тихо произнес Ванька, глядя сопернику прямо в глаза и сжимая кулаки.

Глеб чуть склонил голову, рассматривая Валялкина, словно любопытный экспонат в музее, и провел кончиком языка по нижней губе, отчего у Тани невольно перехватило низ живота.

– И почему же я не могу называть тебя уродом? – кажется, Бейбарсову и правда стало интересно – он чуть прищурил глаза, как делал, когда его что-то заинтересовывало. Рыжей вдруг пришло в голову, кого же они ей напоминают – питона и маленького грызуна, по глухоте, слепоте и природной глупости не распознавшего перед собой хищника.

– Потому что ты жалкий выродок своего папаши-мажора, умеющий только хуй совать куда не надо.

На полминуты в столовой повисла гробовая тишина, только ахнула подоспевшая к самому концу Анька. А затем произошло сразу несколько событий.

Кулак Глеба молниеносно вылетел вперед, врезаясь в нос Ваньки. Вокруг поднялся неимоверный крик. Таня бросилась к сцепившимся парням, когда почувствовала, как чья-то рука – она даже не видела, чья именно – ударила её в грудь, отталкивая от драки. Около мгновения она всё еще видела чужие кулаки, затем в затылке фейерверком взорвалась боль, и мир, сжалившись над ней, погас перед глазами.

***

Ближе к вечеру Анька забрала её из больницы на такси, а дома долго ревела, уткнувшись в плечо лбом. Обошлось без серьезных повреждений – рану на затылке обработал молодой интерн, а лечащий врач уверил, что у неё легкое сотрясение и ближайшую ночь нельзя засыпать, но трое суток всё равно нужно провести в постели. Он даже уговаривал Гроттер остаться в больнице на ночь, чтобы проследить, не проявятся ли более серьезные симптомы, чем слабость и тошнота, но Таня упрямо стояла на своем: она хочет домой.

Морозова металась по комнате, словно заведенная. От еды рыжая, всё еще чувствуя, будто её сейчас вывернет прямо на одеяло, отказалась, сделала только несколько глотков воды.

– Что произошло? – наконец, спросила Гроттер. Она не помнила точно, но обязана была знать.

– Валялкин твой сцепился с Глебом, перед этим наговорив ему гадостей. Ты бросилась их разнимать и упала, – протараторила Анька, параллельно ища в интернете, что советуют делать при сотрясении мозга.

– Упала? – недоверчиво переспросила Таня, игнорируя попытку подруги впихнуть в неё обезболивающее – от них она всегда мгновенно засыпала, а этого делать было нельзя.

– Ну, – вдруг смутилась подруга, – тебя оттолкнули.

– Кто? – побледнев еще сильнее, хотя больше уже было, наверное, и нельзя, уточнила Гроттер.

Морозова пожала плечами и погладила подругу по волосам, убирая непослушные пряди со лба – прямо как мама, когда рыжая болела в детстве.

– Я не видела, Тань. Всё произошло так быстро…

========== Глава 15. Плохому тоже есть предел ==========

Комментарий к Глава 15. Плохому тоже есть предел

Спасибо всем тем, кто все еще ждет продолжение к этой работе! Для меня это очень важно! Я знаю, что редко выставляю продолжения – откровенно говоря, работа, к которой я изначально относилась легко и просто, вдруг стала очень ценной! И я не позволяю себе приступить к написанию, если чувствую, что настроение ни к черту. А, увы, в последнее время именно так. Мне хочется, чтобы главы пусть редко, но действительно вас радовали! Приятного прочтения!

P.S. Как и всегда, я безумно буду благодарна тем, кто похозяйничает в ПБ. Глава, как, вновь увы, стало нередким, практически не вычитана, ибо я поняла, что если не выставлю прямо сейчас – не выставлю еще долгое время. И да, сюжет опять пошел наперекосяк с задумкой. Может, оно и к лучшему.

Гроттер забросила конспект в сумку и довольно потянулась – после трёх почти бесконечных дней лежания дома она была рада любой активности, пусть даже и учебе. Лекция, которая раньше показалась бы бесконечной, пролетела так быстро, что девушка и глазом не успела моргнуть, как прозвенел звонок на перемену.

На самом деле Таня любила учиться. Она никогда не была зубрилой без друзей и в очках с роговой оправой, вряд ли отказалась бы от прогулки ради вечера в окружении учебников, за высоким средним баллом гналась только в старших классах, да и то ради поступления. Но сами попытки сломать зубы о гранит науки не вызывали у неё страданий и желания биться головой об стену, как у многих сначала одноклассников, а затем сокурсников. Учеба отлично помогала отвлечься от ненужных мыслей, да и в ней всё было вполне предсказуемо – делай всё вовремя, включай мозги, и будет тебе счастье.

Анька отчаянно застонала и с глухим стуком опустилась лбом на парту:

– Я ни в жизнь не смогу всё это выучить за две недели. Кто придумал экзамены каждый семестр?

Таня хмыкнула и легонько пихнула подругу кулаком в плечо:

– А ты потрать хоть пару вечеров с учебником, а не с Гломом – может, что-то да останется в черепушке.

Морозова подняла голову и перевела страдальческий взгляд на рыжую:

– Завидуй молча! Сама распугала всех поклонников, а теперь заняться больше нечем. Я, может, будущее свое устраиваю. Я девушка красивая, меня муж должен обеспечивать, а всей этой ерундой пусть другие себе мозги полощут.

Сдержать ехидный смешок не удалось:

– Ты потом маме с папой тоже так говори, уверена, они поддержат.

Морозова вновь застонала и с мученическим выражением лица начала собирать вещи:

– Не трави душу, а? Конспектом лучше поделись, я за этим, – кивок в сторону кафедры, где в потрепанный жизнью портфель собирал бумаги тихий, словно высохший с годами дедушка, который и лекции диктовал так, что ребенок успел бы карандашом зарисовать, – ни хрена записать не успеваю.

Таня вновь усмехнулась и вырвала из цепких рук подруги сумку, из которой та пыталась извлечь тетрадь:

– А ты постарайся не спать на лекции, глядишь, успела бы. Руки-руки! – Она шлепнула подругу по ладошке и отобрала свои вещи назад: – Дам я тебе этот конспект. Но только дома, в универе ты его точно где-нибудь посеешь.

Морозова скривилась и демонстративно зевнула:

– Ну да, ну да. Может, еще расписку черкнуть и место на кладбище на тебя переписать?

– Ты прям настоящая подруга, самым ценным делишься, – хмыкнула Гроттер, а затем вскинула брови, заметив, как ехидно улыбнулась Аня: – Что еще?

– Да по твою душу, судя по всему, пришли.

Рыжая обернулась и заметила замершего в дверях аудитории Ваньку, смешно и как-то нелепо чуть подскакивающего на месте, выглядывая кого-то в толпе. Эта «кто-то» обернулась к всё еще усмехающейся Морозовой и закатила глаза:

– Точно по мою. И сотри эту ухмылку с лица, тебе не идет.

Ванька виновато улыбнулся, когда Таня подошла ближе и, схватив за руку, вытащил из потока студентов ближе к окну. Гроттер не слишком любила чувствовать, словно её тащат на буксире, однако в этот раз решила смириться и промолчать – откровенно говоря, устраивать очередную сцену на потеху дорогим одногруппникам не хотелось, еще старые сплетни утихнуть не успели.

– Я поговорить хотел, – выдохнул Ванька и замолчал, вглядываясь в глаза девушке. Та несколько секунд ждала продолжения, не прерывая эту игру в гляделки, а затем, не выдержав, уточнила:

– Это я поняла. О чем именно?

Валялкин взъерошил свои волосы и, чуть покраснев, всё же сказал:

– О том, что случилось в столовой. И о нашей дружбе.

Таня чуть нахмурилась, вспоминая неприятный эпизод. Пожалуй, отныне разбитая голова с дальнейшим сотрясением мозга войдет в пятерку не самых приятных травм её не слишком насыщенной в плане увечий жизни. Вспоминать об инциденте не хотелось, обсуждать его тем более.

– Давай просто забудем о том, что произошло, хорошо? Я, наконец-то, здесь, жива и здорова.

– Я не хотел, чтобы так вышло, – Ванька, кажется, решил проигнорировать её просьбу о том, чтобы неприятную тему не поднимать. – И пусть это прозвучит некрасиво, но мне будет легче, если ты будешь знать: это не я тебя толкнул, а Бейбарсов. Конечно же, он тоже не специально, просто я думал, ты имеешь право знать.

Гроттер раздраженно качнула головой и отвела взгляд, сжав губы:

– Я же сказала, я хочу просто забыть об этом случае. Зла я не держу: сама виновата, в драку полезла. Ты, Бейбарсов – мне всё равно, честно. Так что давай просто не будем говорить об этом?

– Эй, – Ванька уже куда спокойнее и теплее улыбнулся и, коснувшись ладонью щеки девушки, заставил посмотреть себе в глаза, – я всё понял, проехали. Надеюсь, этот никак не повлияет на твоё предложение о дружбе?

Таня вновь спустила парню с рук этот слишком уж интимный и собственнический жест, решив для себя, что это в последний раз. Вместо этого она справилась с тем, чтобы изобразить на лице подобие приветливой улыбки:

– Я своих слов назад не беру, так что и с этим можешь быть спокоен. Друзья.

***

Остаток дня прошел довольно спокойно, хотя Таня всё время чувствовала на себе сочувствующие и оценивающие взгляды. История про её маленький любовный треугольник всё же просочилась в массы, а последний скандал подогрел интерес публики, хотя, казалось бы, куда еще? Несколько раз она смущенно и раздраженно опускала взгляд и встряхивала головой, укрывая полыхающее лицо в волосах, когда одногруппники замолкали, стоило подойти ближе. Но куда хуже было, когда особо любопытствующие личности пытались завязать с ней разговор, чтобы вытянуть новые подробности.

Дуся – девушка, обожавшая сладости и славившаяся своей почти детской, а потому нередко смущающей прямотой – с улыбкой обернулась, когда Таня опустилась за парту позади неё:

– Тань, а ты сегодня пойдешь обедать в столовую?

Рыжая почувствовала, как кровь приливает к щекам, и даже не захотела представлять, с какой скоростью изменился цвет её лица:

– Не знаю еще, я пока не особо голодна, – с голосом, впрочем, почти удалось справится, так что, если не вслушиваться и не анализировать каждый звук, то прозвучали эти слова вполне спокойно и равнодушно.

Подруга Дуси Вера, упрямо требовавшая, чтобы ударение в её имени ставили на последний слог, развернулась всем корпусом:

– Так ты и правда жила вместе с тем красавчиком Бейбарсовым и одновременно встречалась с другим?

Смущение моментально уступило место раздражению, чему Таня была несказанно благодарна. Она перевела взгляд на местную сплетницу, которая упорно напоминала ей паука, который плетет паутину, а после ловит несчастных жертв, чтобы сначала помучить их, а затем сожрать. Сидит в центре и дергает ниточки, проверяя целостность своей сети и улавливая малейшие изменения.

Прежде общение Тани с этими девушками не переходило грани «однокурсники» и ограничивалось вполне стандартными темами вроде «Какой сейчас предмет?», «В какой аудитории?», «Что задали?». И сейчас она не строила иллюзий насчет внезапного интереса к её персоне. Но если с Дусей можно было говорить спокойно – та, если и умудрялась сболтнуть что-то лишнее, то вряд ли специально, то Вера рыжую откровенно раздражала.

– Да, – неожиданно честно как для себя, так и слушателей хмыкнула Гроттер, а затем, позволив себе ехидно усмехнуться, добавила: – но сплю-то я не с ними.

Подружки-сплетницы охнули и выпучили глаза, а Таня, подхватив сумку, отсела за другую парту. Может, она и сболтнула глупость, но её репутацию уже вряд ли что-то испортит еще сильнее. А если и испортит, не плевать ли?

Впрочем, подобные разговоры были скорее исключением из правил. У большинства хватало либо такта, либо скромности не спрашивать её о подробностях личной жизни. А на поворачивающиеся в её сторону головы и резко отводящиеся взгляды, стоило взглянуть прямо в глаза, можно было стараться не обращать внимания.

В этом нелегком деле ей отлично помогала Морозова, когда оказывалась рядом на перемене или когда у них были общие пары. Она без умолку болтала про Гломова, вслух рассуждала, заслужил ли он такое счастье, а после, хихикая, посвящала в такие подробности, что Таня начала опасаться, что ей вскоре начнут сниться кошмары. Но благодаря всему этому легко было чувствовать, что жизнь продолжается и вертится не только вокруг её идиотской истории.

Глеба Таня не видела ни в этот день, ни до конца недели. Смутное разочарование с примесью обиды кипели на медленном огне где-то внутри, грозясь в какой-то момент выплеснуться за край. Он мог бы хотя бы позвонить после произошедшего или написать, но знакомые четыре буквы ни разу не появились на экране. Пару раз Таня хватала телефон в твердой решимости набрать его номер и выяснить всё до конца или просто сказать, что всё в порядке, но в каждый раз в последний момент она одергивала себя. Ей и правда было всё равно, что Бейбарсов толкнул её, не давая влезть в драку, но она всё равно оставалась пострадавшей в этой истории. Причем, как в физическом плане, так и в моральном – это ведь именно она стала главной злодейкой, которая морочила голову двум парням сразу.

В пятницу в столовой к ней подсел Ягун, оставив свою девушку обедать в компании подруг, отчего Таня удивленно вскинула брови. Последнее время парочка была неразлучна и едва ли не в туалет ходила вместе. Друг около минуты внимательно вглядывался в её глаза, а после, выдохнув, всё же решился высказать то, что, видимо, давно томилось внутри:

– Тань, так нельзя.

Девушка с тоской гоняла по тарелке остывшую гречку, не желая обсуждать наболевшую тему ни с Ягуном, ни с кем-либо другим. Исключением была только Анька, но той хватало какой-то интуитивной мудрости не ударяться в психоанализ.

– Как нельзя? – наконец, выдохнула она и скривилась, подняв взгляд. На юношу это впечатления не произвело; он лишь чуть нагнулся над столом, приближаясь, чтобы избавить посторонние уши от лишних подробностей.

– Нельзя так поступать с парнями, мамочка моя бабуся! В тебе как будто соединились лебедь, рак и щука, и ты никак не можешь понять, в какую сторону двигаться!

– А у меня ощущение, что во всей этой истории я воз, который тянут в разные стороны. Так в чем проблема?

– Проблема в том, Танюх, – Ягун нахмурился и потер переносицу пальцами, словно сам разговор вызывал у него головную боль: – что нельзя встречаться с двумя парнями сразу! Так дело не пойдет! Я тебя знаю, ты не из тех вертихвосток, у которых только ветер в голове!

Вилка со звоном упала на тарелку. Таня подняла уже откровенно злой взгляд на друга и едва ли не прошипела:

– Да будет тебе известно, я ни с кем не встречаюсь. Что с Ванькой, что с Глебом мы просто друзья, и всех это устраивает. Но если уж ты у нас такой правильный и решил судить меня, – Гроттер встала и, упершись ладонями в стол, наклонилась ниже, едва не столкнувшись с Ягуном лбами, – спроси как-нибудь у Кати, скольким парням она позволяла одновременно за собой ухаживать.

Ягун громко втянул воздух, сжав зубы, и откинулся спиной на спинку стула, глядя на рыжую с непониманием и разочарованием.

– И даже если бы твои обвинения были бы правдивы, это в любом случае было бы не твоим делом! – с этими словами девушка сорвалась с места и практически выбежала из столовой, сопровождаемая удивленными взглядами.

***

Стук в дверь вынудил Таню раздраженно глянуть на часы. Почти семь вечера. Она никого не ждала, так что вряд ли встреча ожидается приятной.

Гроттер злилась. На свою собственную несдержанность, на привычку Ягуна говорить то, что приходит в голову, на то, что в такой вечер Анька где-то пропадает, а не утешающе гладит по плечу или наоборот размазывает по стенке за неуместную грубость, на Бейбарсова, который так и не позвонил, на Ваньку, который позвонил, но общаться не было настроения.

Стук повторился, так что пришлось встать и открыть дверь, преодолевая желание накрыть голову подушкой и спрятаться от раздражаемого шума. На пороге стоял Ягун, засунувший руки в карманы и слишком уж напряженно изучающий пол. Таня замерла в проходе, не зная, как реагировать – о своих словах она пожалела давным-давно, вот только другу и правда не стоило лезть к ней со своей критикой. В итоге вырвалось нечто неопределенное:

– Как ты вошел? – учитывая вахтершу, которая сегодня дежурила, вопрос не был лишен резона. У этой престарелой дамы было любимое занятие: «не пущать» посторонних, даже если они несутся тушить пожар в её общежитии.

Ответить Ягун не успел – возле него вдруг появилась Морозова, скрестившая руки на груди, и неодобрительно цокнувшая языком.

– Я впустила, – протиснувшись мимо Тани, она вошла в комнату, а затем обернулась: – У тебя не так и много настоящих друзей, Гроттер, так что пришлось посодействовать тому, чтобы их не стало еще меньше. Ягун всё знает: и про Валялкина того, и про Глеба. И, кажется, наконец-то всё понял. А вот тебе, дорогая, – она сделала шаг вперед и прищурилась, что делала лишь в крайней степени раздражения, – стоит поучиться следить за своими словами. Твой друг тебе помочь пытался, пусть и не слишком удачно, а ты, как всегда, всё восприняла в штыки.

На миг и правда захотелось высказаться в ответ в той же манере, но Таня сделала единственно верную вещь – промолчала. С Аней этот фокус с переругиванием не пройдет, слишком уж хорошо её знает подруга, понимает, куда уколоть. Вместо этого Гроттер обернулась к Ягуну и потупила взгляд, чувствуя, как её затапливает прежде подавляемое чувство вины.

– Она права. Извини, я не хотела так говорить о Кате. Я и правда так не думаю, просто разозлилась и хотела тебя обидеть.

Ягун чуть нахмурился, а после устало выдохнул:

– Я знаю, какой была Катя. И, поверь, я каждый день думаю о том, сколько парней мечтали бы оказаться на моём месте. Но её прошлое – это только её прошлое, пусть там были и десятки одновременно. Сейчас она только со мной, и это главное.

Таня понимающе кивнула, чувствуя себе настолько неуютно, что и сквозь землю провалиться было бы мало.

– Я ведь подошел с этим разговором не просто так, не посплетничать. Меня правда волнует то, что происходит в твоей жизни. А ты настолько отдалилась, что иногда кажется, что я тебя нынешнюю просто не знаю, – продолжил Ягун ровным голосом, за которым четко ощущалось напряжение.

– Прости, – выдохнула рыжая.

– Подведем итоги, – хлопнула Морозова, выводя обоих из ступора, – Гроттерша вспылила; её можно понять, ведь весь наш дорогой универ последнюю неделю перемывает ей косточки и только сбрасывает остатки в мисочку. Ягун просто неправильно подобрал слова. Я вообще лапочка. И благодаря такой замечательной мне теперь все присутствующие в курсе, что никто никому не морочил голову, не встречался сразу с двумя и прочее, и прочее.

– Но у нас, моя дорогая соседка, есть вопросы и посерьезнее, – после короткой паузы, в течение которой все переваривали озвученное, Аня продолжила. – С Ванькой-то ты помирилась и вроде как вывесила флаг «Дружба». Но совместными усилиями Анечки с Ягунчиком удалось выяснить, что еще один герой вашей трагикомедии ушел в загул ввиду мучений о чьей-то разбитой головке. На мой взгляд, головку можно было приложить и посильнее, – увлеклась Морозова, явно забываясь, как совсем недавно рыдала в больнице, – авось мозгов прибавилось бы. Но факт остается фактом: Бейкотиков страдает из-за своего поступка.

Таня сложила руки на груди и чуть скривилась:

– Он даже не позвонил. О чем речь? Ванька хотел – Ванька подошел и помирился. А Глебу что помешало?

Подруга уставилась на неё с мягкой улыбкой, с которой обычно психиатры уговаривают выпить больного очередное лекарство:

– Да может разница в том, что один чувствует вину, а второй – нет?

Таня замолчала, не зная, что сказать. Ягун в это время тоже протиснулся в комнату и, чуть отодвинув подругу с прохода, закрыл дверь – соседи уже вышли в коридор послушать чужие сплетни, прикрываясь звонками на телефоны. Аня деланно равнодушно крутилась у зеркала, прикладывая то одно, то второе платье.

– Ладно, окей, изначально я был за Ваньку. Неплохой парень и мой сосед, да и тебя в комнате было бы видеть приятнее, чем Лизу, – вдруг подал голос Ягун, и обе девушки обернулись, явно каждая вырванная из своих мыслей. – Но раз уж тебе нравится Глеб, я готов понять и принять твой выбор.

Таня едва ли не топнула ногой:

– Да не нравится мне никто! Я хочу быть одной! Всё, чего я хотела – это дружба! Я не просила никого драться из-за меня!