Текст книги "Спор можно и проиграть (СИ)"
Автор книги: OSima
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Размышления прервал Ягун, чьи уши стыдливо покраснели:
– Да и, на самом-то деле, я рад… Нельзя так говорить, наверное. Просто Лизка достала. То, что она у нас поселилась – это отдельная песня. Ни переодеться, ни в трусах побродить. То свали из комнаты, когда им хочется побыть одним, то тихо, не шуми, Лизочку разбудишь, у неё головка болит. И, в идеале, заткни еще весь этаж, чтобы не шумели. К трусам и лифчикам своей девушки в ванной относишься, наверное, нормально, только я не подписывался видеть всю эту ерунду чужой девчонки.
– А Ваньке пробовал говорить? – Тане стало даже жалко своего друга – быть в своей комнате третьим лишним практически двадцать четыре часа в сутки, наверное, не слишком приятно.
– А что Ваньке? – Ягун пожал плечами. – Он ей пытался объяснить, что живет в комнате не один, но Лиза как танк – если решила, что хочет жить с ним, то всем остальным придется подвинуться. С ней легче согласиться, чем спорить.
В комнате вновь повисла тишина. Раз уж Ягун молчал, то это значит, что ситуацию он переживал куда серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Таня тихо пила кофе, стараясь не мешать чужому внутреннему диалогу.
– Танюх, я вот что хотел спросить. Тебе самой-то Ванька нравится?
Таня второй раз за утро едва не поперхнулась. Одно дело обсуждать парней с Морозовой, которая и лучшая подруга, и личный психолог, и незаменимый пинок под одно место, если надо. Но обсуждать такое с другим парнем казалось странным. Впрочем, он-то доверился ей по поводу Лотковой, так что, возможно, стоило попробовать.
– Он, вроде, неплохой. Но я не знаю его достаточно, чтобы говорить что-то. Вроде милый, вроде дружелюбный, улыбка красивая… – Таня одернула себя, чувствуя, что увлеклась. – Я бы, может, и попробовала что-то, но не сейчас. Пока что он для меня чужой человек, врать не буду.
Ягун посмотрел на свою подругу настолько серьезно, что та поёжилась:
– Я просто прошу тебя: если вдруг у вас что-то получиться, не разбивай ему сердце.
– Я постараюсь, – так же серьёзно кивнула она.
Пару секунд лицо Ягуна сохраняло всё то же серьезное выражение лица, а потом он вдруг расплылся в улыбке и, наконец-то, расслабился:
– Так что вчера делала?
– Да… – Таня едва не начала рассказывать про незнакомого художника, но вдруг поняла: не стоит. Только что Баб-Ягун просил не разбивать сердце его другу, а она едва не рассказала о парне, от встречи с которым едва не потеряла голову, – ничего особенного. Лучше расскажи, как там у вас с Лотковой, – перевела она тему в безопасное русло.
– Вчера впервые гуляли. Я пригласил её запустить китайские фонарики. Кажется, этим я не сильно удивил, но она всё-таки согласилась. И мы даже прогулялись по парку. Сегодня у неё какие-то планы, но в понедельник я пообещал сводить её в кино, – Ягун был удивительно немногословен, но доволен как слон. Еще бы: то Катя на него вообще внимания не обращает, а то вдруг соглашается ходить с ним на свидания. Таня слабо улыбнулась: оказывается, она была еще ближе к правде, чем предполагала. Лед тронулся.
– Только не торопи события, хорошо? А то своим напором испугаешь, – глядя на ухажеров Кати, Таня четко поняла, что та боится, когда её слишком быстро пытаются сделать своей девушкой.
Телефон Ягуна слабо пискнул. Он взглянул на экран, вздохнул и поднялся с кресла:
– Это закончилось быстрее, чем я ожидал. Таки расстались. Пошел успокаивать этого горе-любовничка. Увидимся завтра, сегодня к вечеру я вряд ли буду в состоянии говорить что-то внятное, – парень театрально издал полный отчаяния вздох и направился к двери: – Не унывай, Танюх!
– Не перепей, Ягух, – криво усмехнулась Гроттер.
========== Глава 4. Лучше бы обдолбанный рокер ==========
Утро перед парами начиналось как обычно: Гроттер курила в стороне, кутаясь в кожаную куртку, а Морозова уже заканчивала свой ежедневный обход и вскоре должна была присоединиться к подруге. Ягун был тут же, правда, одну из традиций он нарушил: спрашивать, где Катя не пришлось – она стояла рядом, улыбаясь своим мыслям. Её поклонники, видя руку девушки в чужой, сторонились и близко не подходили. Таня наблюдала за ними почти с восторгом: Ягун старался не торопить события, но Лоткова сама взяла его за руку, словно говоря окружающим: «Я занята, у меня есть парень, так что истекайте слюнями молча».
– Вас можно поздравить, голубки? Чего там, пуха, пера, всех благ? – Анька замечала такие перемены в отношениях на раз. Могла глянуть на внешне счастливую парочку и, скривив нос, протянуть: «Вот дура, он же изменяет тебе, а ты смотришь собачьими глазами». Или наоборот: парень и девушка ругаются, кричат, машут руками в попытках доказать что-то друг другу, а Морозова смотрит и умиляется – она-то видит, что у этих всё будет хорошо. Хотя, возможно, роль играло и то, что Анька умудрялась быть в курсе всех местных сплетен даже о тех людях, которых в глаза не видела. – А это еще кто? – на миг она стала похожа на японскую девочку из аниме: глаза стали огромными, ротик приоткрылся, а цветными волосами играется ветер.
Из белого мерседеса вышел незнакомый художник. Небрежно захлопнул дверь, пикнул сигнализацией и оглядел площадку перед входом, почти сразу наткнувшись глазами на Таню. Заметить её было легко – яркие рыжие волосы делали отличной мишенью. Сама девушка замерла, не веря своим глазам.
– Дыши, Гротти, – словно издалека донесся голос Ани. И Таня торопливо вздохнула, отгоняя наваждение. Подруга куда-то отскочила, а спустя пару минут вернулась, торопливо шепча на ухо Гроттер: – Глеб Бейбарсов, третий курс, юрист. Богатый. Папочка живет где-то за рубежом, конкретно где никто не знает. Снимает квартиру. Девушки нет, говорят, дольше недели ни с кем не встречался. Любит клубы и машины.
Таня молча наблюдала, как парня обступили друзья, радостно бросающиеся обнимать и хлопать по плечу, и девушки, одна красивее другой, откровенно строящие глазки и старающиеся привлечь к себе внимание. Гроттер чуть скривила губы, чувствуя, как наползает разочарование: незнакомый художник, рисующий её в парке, казался куда романтичнее и таинственнее, чем эта звезда университета, сыночек богатого папочки, прожигающий жизнь и деньги.
– И рисовать, – тихо добавила она, наблюдая за встречей. Почему она не видела его раньше?
– Ты знаешь его? – охнула Анька, переводя взгляд на подругу. Лоткова рядом тоже с восхищением рассматривала Бейбарсова, но продолжала крепко сжимать руку Ягуна. А эта имела бы шансы: она была втрое красивее любой из стоящих вокруг мерседеса девчонок.
– Сложно сказать, – Таня пожала плечами. С одной стороны, они общались, хотя и не долго. С другой, так и не познакомились. В этот миг уже знакомый художник поднял взгляд, вновь нашел в толпе рыжее пятно и, выскользнув из круга друзей, направился к их маленькой компании. Девушка поспешно отвернулась: – Не хочу сейчас с ним говорить. Встретимся позже, – прошептала она на ухе Морозовой и поспешила в здание. «Ох, потом мне придется ответить миллиона на три вопросов…» – простонал внутренний голос.
Бейбарсов замер в толпе, глядя, как удаляется его натурщица. Теперь можно было не спешить: он знал, где она учится.
***
Гроттер вяло отбивалась от расспросов Ани и дула на горячий зеленый чай. Морозова, уверенная, что подруга что-то скрывает, продолжала допрос, хотя всё, что знала, Таня уже рассказала. Думать о Бейбарсове не хотелось: лучше бы он оказался даже тем рокером-неудачником, каким она его представила в парке, чем вот таким героем дешевых дамских романчиков и мечтательных девочек-подростков. Видеться с ним тоже не хотелось: слишком уж часто её сердце пропускало удары в прошлый раз, слишком слабо удавалось контролировать собственные эмоции. Это было трусливо, но Таня даже выглядывала из аудитории, прежде чем выйти, проверяя на отсутствие всяких там Бейбарсовых. Еще и фамилия идиотская какая: Бейбарсов!
Но труднее всего было признаться самой себе, что внутри всё же немного обидно: он не искал её, хотя утром явно собирался подойти. Женское самолюбие поспешило надуть губы и объявить его еще большим козлом, чем он мог оказаться на самом деле. Таня пыталась успокоить эту часть себя: в конце-то концов, они виделись лишь раз! Ну, нарисовал её незнакомец в парке, и что с того? Это в фильмах такие ситуации – начало прекрасной любви. В жестокой реальности у этого художника еще полсотни таких же натурщиц, готовых едва ли не раздеться, чтобы он их заметил.
– Привет. Не помешаю? – Таня вздрогнула и обернулась. За её спиной стоял Ванька и лучезарно улыбался. В груди вновь стало предательски тепло, и Гроттер, невольно улыбаясь в ответ, кивнула на стул рядом. Морозова, прищурив хитрые глаза, внимательно и со странным выражением наблюдала за происходящим. Таня некстати вспомнила, что о разрыве Валялкина с Зализиной рассказать лучшей подруге забыла.
– Присаживайся, конечно.
Аня, которой наблюдение со стороны уже порядком надоело, решила всё же вмешаться:
– Ну, привет. Я так понимаю, ты Ваня. Я Аня, ну очень приятно, – Ванька добродушно подарил улыбку и Морозовой и уверил, что тоже весьма рад знакомству. Баб-Ягун рассказывал о замечательной соседке Тани. Внутри Гроттер рвала на себе волосы – с Анькой трюк с дружелюбием не пройдет, лучше бы просто представился и на этом остановился. – И с чем пожаловал?
Ванька опешил от внезапного наскока. Обычно его приветливости хватало, чтобы расположить к себе людей. Но Морозова оказалась непрошибаемой – вроде и улыбается, а бежать от неё хочется, да подальше. Не найдя лучшего решения, парень обернулся к Тане, чем допустил еще одну тактическую ошибку – Аня совсем не любила, когда на неё не обращали внимания.
– Тань, мы с тобой едва знакомы, но ты мне давно нравишься. Я хотел пригласить тебя погулять. Можем сходить на каток, или в парк, или в кино, или куда захочешь, – на одном дыхании выпалил он. Кажется, он готовил эту речь заранее.
– А как же твоя Лиза? – ответить Тане было не суждено – Морозова расплылась в сладкой улыбке пираньи и чуть склонила голову, рассматривая Валялкина как какого-то диковинного зверька. Парень перевел на неё помрачневший взгляд и ответил, чеканя каждое слово:
– Мы. Расстались.
– Из огня да в полымя? – брякнула подруга совсем не в тему, но продолжить не успела:
– Ань! Прекрати! – Таня сидела и не знала, краснеть ей или бледнеть. В итоге она решила не бросаться в крайности и улыбнулась Ваньке: – Не обращай внимания. Я за каток и за парк. С условием, что научишь кататься, – краснеть всё же пришлось.
Зато Ваня воспрял духом:
– Ты завтра после пар свободна?
– Как ветер.
– Вот и отлично, – Таня вновь поймала себя на мысли, что возле Ваньки как-то по-домашнему уютно и тепло. В него хотелось завернуться как в одеяло и ни о чем не думать.
– Добрый день, – а вот от этого голоса бросило в дрожь. Девушка перевела взгляд наверх и обнаружила Бейбарсова, – не помешаю?
Хотелось гордо фыркнуть «Помешаешь», но одновременно произошли две вещи: Морозова, сверкая самой обольстительной улыбкой, пригласила сесть за их столик, а Ванька, смотревший на другого парня со странным прищуром, встал из-за стола:
– Мне идти пора. Спасибо, что согласилась. Завтра после пар, не забудь.
Вновь смерив взглядом темноволосого, он ушел и унес с собой какое-то странное, но приятное тепло. Бейбарсов скользнул на его место. У Тани почему-то появилось желание зарычать от злости.
– Помнишь наш уговор? Я Глеб. А как же зовут тебя?
Гроттер уткнулась взглядом в стол. Лучше бы он так и остался романтичным незнакомцем в парке, чем сейчас восседал посреди университетской столовой и выглядел минимум как принц Монако.
– Её зовут Таня, а я Аня. Приятно познакомиться. Извини, просто моя подруга не общительна, – Морозова молчать не умела, а появление Бейбарсова за их столиком не могло не вызвать её восторга. К тому же на глазах у будущей журналистки развивалась драма, достойная Оскара: её лучшая подруга обзаводиться сразу двумя поклонниками за обеденный перерыв, причем бедному и жалкому ветеринару она улыбается и едва ли не преподносит себя на блюдечке, а от богатого красавчика воротит нос. Весьма занятно.
Кажется, в Бейбарсова не включили функцию вовремя смущаться – он так и сидел, абсолютно спокойный и с нахальной ухмылочкой на тонких губах:
– Во время нашего знакомства она была общительнее. Представляешь, – он чуть наклонился вперед к Аньке и заговорщицки зашептал, словно сообщал большую тайну. Морозова тоже нагнулась вперед, вовсю подыгрывая ему. Тане хотелось провалиться под землю: – она решила, что я играю в рок-группе, трахаю все, что движется и всё это под кайфом!
Аня расхохоталась, откинувшись на спинку стула. Когда она вновь смогла говорить, всё что удалось выдавить было:
– Не может быть! Моя тихоня Таня? Гроттер, я аплодирую стоя!
Рыжая, вновь преодолев соблазн покраснеть и чувствуя, как злость захватывает каждую клеточку её тела, обернулась к Глебу и едва ли не прошипела:
– Так и что тебе надо?
Парень, загадочно улыбаясь, достал уже знакомый блокнот и, найдя нужную страницу, вырвал и положил на стол.
– Помнишь, ты хотела свой портрет? Моё условие было узнать, как тебя найти. Теперь знаю, вот и возвращаю свой долг.
Злость внутри вдруг исчезла. Таня впервые с тех пор, как Бейбарсов присоединился к ним, подняла на него глаза. Действительно вспомнил. Тем временем Анька схватила рисунок и вполне искренне восхитилась:
– Правда Танька. Красиво-то как.
У Гроттер появилось жгучее желание выдрать свой портрет из рук подруги, а потом то ли разорвать на тысячу маленьких клочков, то ли прижать к груди. Пришлось сжать кулаки под столом.
– Спасибо. Я не думала, что ты помнишь, – она лукавила. Она хотела, чтобы он помнил. Хотела даже слишком.
– Я отдал тебе портрет, а мне не хотелось бы упустить такое лицо. Ты не против, если я нарисую тебя снова? – Бейбарсов вдруг стал абсолютно серьёзным и доверительно приблизился к Тане. Теперь их глаза были на одном уровне, и Тане стало тяжело дышать.
– С условием, что покажешь результат, – едва ли не впервые Гроттер жалела, что Анька не вмешивается. Разорвать сама этот зрительный контакт, от которого возникали совсем не дружеские мысли, она не могла. А Морозова, как назло, молчала и внимательно наблюдала, только вот уже без насмешливой ухмылки, как это было с Ванькой.
– Не сейчас. Сейчас ты будешь знать, что я тебя рисую, а потому будешь не такой естественной, как тогда. Но условия приняты. – Бейбарсов неожиданно мягко улыбнулся, а потом вдруг резко отстранился. Таня вдруг поняла, что они сидели так близко, что едва не касались друг друга лбами. – Мне пора. Приятно было познакомиться, – он не забыл кивнуть и Морозовой, сразу получив бонусную сотню очков в свою пользу.
– Ты попала, подруга. Капитально.
– Да, – выдавила Таня. С его уходом возвращалось умение дышать.
========== Глава 5. Поцелуи и свидания ==========
Кататься на коньках оказалось и сложнее, и веселее, чем могла представить себе Таня. Первые полчаса она корячилась возле бортика, боясь отпустить его и упасть. Ванька терпеливо скользил рядом, раздавая советы. Кажется, их число уже давно перевалило за пару сотен.
Потом девушка всё же решилась и отъехала на пол метра вбок, чтобы не срабатывал рефлекс схватиться хоть за что-то, и почти сразу едва не разбила нос о лед. Валялкин заботливо поднял и отряхнул её коленки от налипшего снега. В какой-то миг было дикое желание вернуться к бортику, но сработало чисто гроттерское упрямство – она не хуже остальных, которые катаются вокруг так, словно это легче, чем ходить. Поэтому она уцепилась в Ваньку и спустя всего десять минут смогла проехать метров десять самостоятельно.
Сам Ванька ехал перед ней спиной вперед, временами оглядываясь, чтобы никого не сбить. Внезапный всплеск злости, когда у Тани ничего, на её взгляд, не получалось, он сумел преодолеть, и теперь она смеялась, даже когда падала.
– Представляю, какого цвета у меня будут завтра коленки!
– Не волнуйся! Я не знаю никого, кто учился бы кататься и не падал. Представь, что рисуешь ёлочку на льду. Только не семени ногами, движения должны быть более длинные и плавные.
Когда объявили перерыв, чтобы обновить лед, Таня чуть ли не с наслаждением вцепилась в Ванькину руку и, используя его как тягач, всё же докатилась до выхода. Ноги ужасно болели, но настроение было отличное.
– Давай уйдем? Мне всё же комфортнее на банальной и скучной земле!
Спорить Ванька не стал. Он даже помог стянуть с усталых девичьих ног коньки и пошел сдать их, пока стопы Тани вновь привыкали к свободе. Вернулся он быстро и с обувью, которую они оставили в камере хранения. Девушка с удивлением и смущением наблюдала, как Валялкин навязывал шнурки на её кедах, временами поднимая на неё свои глаза цвета васильков. В них хотелось тонуть, бесконечно, без остатка.
– Расскажи о себе. – Таня вопросительно уставилась на Ваню и глотнула горячий чай, который горячей змейкой пробежал по телу. Наконец-то ей стало тепло и комфортно: на катке ездить в пальто было бы неудобно, так что его пришлось оставить в шкафчике, а в водолазке она замерзла. Более опытные захватили с собой удобные безрукавки. Ванька несколько раз порывался стянуть с себя свитер и отдать Тане, но та упорно отказывалась – ухаживать за больным из-за неё Валялкиным она еще морально не была готова. На улице оказалось комфортнее, хотя теплые летние вечера давно изжили себя и уступили место отрезвляющим ветрам и раздумьям, стоит ли уже распаковывать зимние вещи.
– Да что рассказать? – Ваня сел рядом на лавочку в парке и тоже глотнул свой чай, – Вырос в деревне. Мать умерла, когда был маленьким. Отец после её смерти начал пить. Я хорошо учился в школе, наверное, понимал, что это мой единственный шанс вырваться и чего-то добиться. Последней каплей стали слова папы о том, чтобы я бросил мечтать о высшем образовании и шел работать – тогда я и понял, что место в универе буду выгрызать себе зубами. С детства любил животных, так что выбор был очевиден. Поступил, переехал в город. Вот и всё.
Таня задумчиво нахмурилась. Её жизнь разительно отличалась от Ванькиной – родители оба ученые, но никогда не давили на дочь с выбором работы или профессии. Хоть на курортах не отдыхала и новейшими гаджетами не хвасталась, но у неё было всё, что нужно. И в другой город переехала не ради того, чтобы сбежать, а чтобы понять, что такое хоть отдаленно, но взрослая жизнь.
– Не может быть всё так кратко. Как же первая любовь, приключения?
Ванька вымучено улыбнулся:
– Какая там первая любовь в деревне? Я с двенадцати подрабатывал и помогал соседям за еду. Не до того было, чтобы терять голову. Потом переехал сюда, встретил Лизу. Ты правда хочешь поговорить об этом?.. – Таня лишь молча кивнула, и парень с неохотой, но продолжил: – Начали встречаться. На самом деле, Лиза ведь не плохая. Она очень добрая. И зверей любит. И умная. Когда мы только начали встречаться, она казалась какой-то нереальной: стильная, красивая, знает столько, что я и представить себе не мог. Начал тянуться к ней: читал много, учился много. Но, видимо, мы всё же не созданы друг для друга. Мне хватило одного взгляда на другую, чтобы понять это.
На последней фразе и парень, и девушка покраснели. Таня уткнулась лбом в плечо Ваньке, чтобы тот не видел её смущения. А парень вдруг улыбнулся – Гроттер этого не видела, скорее почувствовала:
– Расскажи лучше о себе. Думаю, эта история повеселее будет.
Таня отстранилась и усмехнулась:
– Даже неловко как-то. Всё просто. Родители – ученые. Папа физик, мама химик. А дочка уродилась гуманитарием. Хотя я это поняла в девятом классе – мы с Анькой тогда мало общались, и я почти всё время проводила с книгами. Тогда и поняла, что хочу редактировать тексты, неважно какие. Сказала родителям, они всё поняли и приняли. В моем городе был хороший универ со специальностью редактора, но я захотела уехать – не вечно же жить под крылом у родителей. Хотелось что-то поменять в жизни. И Анька со мной поехала. Скорее, за компанию, чем действительно ради учебы. Как-то так.
– Она тебя оберегает, – неожиданно сказал Ванька. Таня пожала плечами – для неё это не было секретом:
– Я знаю. Я удерживаю её от глупых поступков, она меня – от излишних метаний. Она сильная на людях, защищает от тех, кто может мне сделать больно. Но ей самой нужна защита. И я стараюсь как могу.
– Мне кажется, вы слишком зависите друг от друга, – слова прозвучали неожиданно резко. Таня повернулась и мягко улыбнулась, стараясь убедить себя, что неправильно поняла:
– Мы есть друг у друга и этого достаточно. Я люблю её как сестру. И она нужна мне.
Получилось всё же чуть тверже, чем хотелось. Ванька тепло и чуточку виновато улыбнулся, взял её за руку и приблизился. Дыхание мгновенно перехватило от взгляда этих невозможно голубых глаз.
– Может, пора уже стать более самостоятельной?
Таня не успела ответить, прежде чем парень прикоснулся к её губам. Фейерверков не было. Фонтанов искр тоже. Она просто почувствовала чужие губы на своих и ответила, стараясь отвлечься от роящихся в голове мыслей. Целовался Ваня хорошо – она ощущала их поцелуй как тянущийся мёд, сладкий, чуточку более приторно сладкий, чем хотелось бы. И спокойный. В мыслях на миг возникли чужие тонкие губы, но Таня прогнала их, приникая ближе и обвивая шею руками. А потом отстранилась, дыша чуть тяжелее, чем обычно.
– Проводи меня домой.
Ванька с легкостью соскочил с лавочки и, приобняв Таню за талию, повел в сторону её общежития.
Уже на входе он вновь мягко, но нетерпеливо поцеловал её – словно сдерживался прежде. И Таня вновь ответила на поцелуй, не понимая, почему тело не откликается на теплые и мягкие руки вокруг талии.
– Иди уже, – чуть хрипловато прошептал парень, и Таня, усмехнувшись в ответ, скрылась за дверьми общежития.
Всего в нескольких метрах зажглись фары белого мерседеса, скрытого за деревьями.
========== Глава 6. Почему не стоит злить Лизу ==========
Сразу две традиции были нарушены: Таня больше не ждала возле входа, а значит и Аня теперь не могла подойти к ней на последней минуте. Почти каждый день дома Морозова пыталась убедить подругу, что бегать от вполне понятно кого нет смысла, но Гроттер продолжала соглашаться, а утром, едва выкурив сигарету, сбегала в корпус университета.
Спустя полторы недели нервы подруги окончательно сдали. Плюнув на привычку здороваться со всеми знакомыми в радиусе ста метров, Морозова, недобро щурясь, болтала с Таней на ступеньках перед входом. Гроттер нервничала: сбежать теперь, когда Аня стояла всего в двух шагах, и не обидеть подругу становилось практически нереально. А потому она нервно стряхивала пепел с сигареты и едва ли не молилась, чтобы никто с инициалами ГБ сегодня не решил явиться на учебу. С другой стороны, она и сама понимала, что ведет себя глупо и нелепо. Она, гордая и смелая Гротти, как школьница бегала от какого-то парня, пусть он и заставляет её краснеть и чувствовать, как немеет тело. У неё, к тому же, есть молодой человек – Валялкин ничего прямо не говорил, но его поцелуи во время свиданий ясно всё демонстрировали. Стоило отдать ему должное, в университете Ванька их отношения не афишировал – Лиза продолжала рвать и метать, а Гроттер совсем не хотелось бы, чтобы за её спиной шептались.
Когда на парковку заехал белый мерседес, Таня, плюнув на всю свою гордость, поспешила ретироваться, но Аня вцепилась ей в руку.
– Пусти, Морозова. Мне пора на лекцию, – девушка едва ли не шипела от раздражения, но голос решила не повышать – слишком много ушей вокруг.
– Нет уж. Еще десять минут до начала. Или ты опять бегаешь от кого-то?
– Да не бегаю я от Бейбарсова! – Гроттер захлопнула рот, сообразив, что совершила тактическую ошибку. Морозова расплылась в самой ехидной ухмылке, на которую была способна:
– Раз не бегаешь от кого-то Дависусликова, то стой на месте.
– Тебе-то какое дело?
– Ты ведешь себя смешно. Он не преследует тебя и даже не попытался звонить. Так может, дело не в нем? Может, это ты втрескалась по уши, а теперь страдаешь манией преследования?
Окружающие начали поворачивать головы, прислушиваясь к странному диалогу. Таня сделала шаг к Ане и хотела было выдернуть руку, но замерла, когда смысл слов Морозовой дошел до неё. Бейбарсов и правда не делал попыток общаться с ней после истории в столовой. Значит, она сама себя накрутила. От этого признания легче не стало – если бы самооценка могла, то раздраженно застонала бы. Наблюдая, как эмоции на лице Тани сменяются от ярости к смущению и даже разочарованию, Морозова испытывала странное наслаждение. И Аня едва ли не пустилась в пляс от восторга, когда заметила, как вспыхнули щеки у Тани, едва она заметила Бейбарсова – он был уже слишком близко, чтобы сбежать и выглядеть при этом естественно.
– Привет.
Что ж, это случилось. Земля не разверзлась под ногами, на голову не упал метеорит. Стало немного жарко лицу, да и желудок сделал странный кульбит, но больше ничего страшного не произошло. Бейбарсов стоял рядом, с любопытством поглядывая на Аню, которая старалась не расхохотаться.
– Привет, – буркнула Таня, а её подруга, шагнув за спину парня, беззвучно шлепнула себя по лбу рукой. Глеб обернулся, уловив взгляд Гроттер, и вновь посмотрел на рыжую девушку.
– С твоей подругой всё в порядке?
– Ей не стоит пить столько кофе по утрам, но это почти её нормальное состояние, – отмазка звучала вяло и неправдоподобно. Бейбарсов насмешливо вскинул брови.
– Ты избегаешь меня? – он сделал шаг вперед, и Таня вновь попала в плен почти черных глаз, чувствуя, что тонет и задыхается.
– Нет, конечно. С чего ты взял? – едва слышно выдохнула она и почти заворожено уставилась на губы, которые вновь искривились в ухмылке.
– Тебя почти невозможно найти. Ты просто мелькаешь в толпе, а потом вдруг исчезаешь, – он сделал еще один шаг и чуть наклонил голову. Таня резко вдохнула, ощутив нехватку кислорода – давление, наверное, скакнуло, – и почувствовала терпкий запах одеколона. Почему-то вокруг стало очень тихо и пусто. – Я повторю вопрос. Ты меня избегаешь?
От ответа спас звонок. Гроттер его даже не услышала, скорее бедром ощутила, как завибрировал в кармане джинсов телефон. Всё еще не отрывая взгляд от тёмных глаз, она негнущимися пальцами достала его и чуть ли не пискнула в трубку:
– Алло.
– Я была бы на твоем месте осторожнее, сука.
Мир, который создали глаза-омуты, с грохотом взорвался. Нить лопнула. Таня отвела взгляд и со странным чувством осмотрела толпу, ощущая, как в груди вновь теплеет от гнева.
– Надеюсь, я ослышалась. Кто это?
– Думала, можешь безнаказанно забирать чужое, тварь? Я заставлю тебя бояться своей тени, если не бросишь его.
Гроттер едва не зарычала, сообразив, от кого звонок.
– Лиза, – это был уже не вопрос. Всё и так было ясно. – Почему бы тебе не пойти к черту, а? Особенно если он для тебя вещь.
Визгливый голос в трубке рассмеялся. Глеб серьёзно и внимательно смотрел девушке в лицо, но рыжая его уже не видела. Появилось страстное желание вцепиться в белобрысые волосы.
– Я тебя предупредила, мразь. Время до завтра.
Таня отключилась и только теперь поняла, что вцепилась в телефон до боли в кисти. Бейбарсов всё так же не отводил свой взгляд, в котором читался немой вопрос, но Ане спрашивать не требовалось.
– Угрожала? – Таня только кивнула, чувствуя, что открывать рот сейчас не стоит. – Что думаешь делать?
Глубоко вздохнув, чтобы успокоить сердце, способное своими ударами поломать грудную клетку, Таня выдохнула:
– Да ничего. Посмотрим. Вряд ли она действительно сможет что-то сделать.
Морозова понимающе улыбнулась и произнесла фразу, которая казалась дикой в исполнении милой брюнетки:
– Пусть рискнет. Я ей лично вырву язык.
Девушки переглянулись и на несколько секунд замерли, глядя друг другу в глаза. Хотя угроза Ани была сильно преувеличена, но Гроттер знала, что подруга действительно костьми ляжет, чтобы её защитить. Они могли бесконечно спорить и даже ссориться, но еще со школьных времен мгновенно забывали обо всех этих глупостях, едва кто-то осмеливался хотя бы просто недобро взглянуть на одну из них. Но из немого диалога пришлось возвращаться в реальность, где Глеб всё так же стоял рядом, а люди вокруг болтали и спешили на занятия.
– Бывшая твоего… парня? – последнее слово он почему-то едва не выплюнул, но Таня вновь лишь кивнула, решив не акцентировать внимание на чужом тоне. – Может, я могу как-то помочь?
– Спасибо, но я правда не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Женские угрозы чаще всего остаются только угрозами, – она тепло улыбнулась и, не удержавшись, тут же подмигнула: – Если что, я забью во все колокола, и ты услышишь.
– Надеюсь, всё же обойдемся без набата, – он весело дернул Таню за хвостик, и напряжение, сохранявшееся до сих пор, наконец-то спало. – Думаю, всем нам пора. Если, конечно, ты не хочешь заняться чем-то поинтереснее. Например, попозировать мне, – миг, и он превратился из приятного парня в рокового Бейбарсова, от которого девушка бегала последние недели. Гроттер скривилась, мгновенно возводя внутри себя полуразрушенные стены самозащиты от таких вот самовлюбленных красавчиков.
– Ты прав. Увидимся… – Таня прикусила язык, едва не сказав «позже».
– Конечно, увидимся. Только больше не убегай. – Девушка, уже развернувшаяся, чтобы уйти, пока вновь не попала в плен его глаз, замерла, а Бейбарсов, весело посмеиваясь, прошел мимо. Неосознанно Таня потянула носом воздух, вновь ощущая приятный аромат.
Морозова стояла, скрестив руки на груди, и вновь, чуть прищурившись, наблюдала за ней, как тогда в столовой. И Таня могла бы поклясться, что знает её мысли: «Да ты и правда влипла», «Не видела, чтобы ты так замирала при своем ветеринаре» и «Дура ты, Гроттерша». Не желая слышать ничего из этого, рыжая отрицательно качнула головой, словно говоря «нет» сразу на все невысказанные слова:
– Не надо, Ань. Давай просто пойдем на пары, – подруга согласно кивнула, и они в молчании дошли до нужной аудитории. Уже на входе, чуть обогнав Таню, Морозова всё же не удержалась:
– Он своего добьется, Тань. Однажды ты просто не захочешь сопротивляться, – и быстро скользнула за парту. Гроттер едва не споткнулась об порог и, злобно сверкнув глазами, села в другом конце аудитории. Это было ребячество, но лучше всего было просто послушать лекцию и отвлечься от ненужных мыслей, чем шепотом доказывать что-то Ане. Особенно если учесть, что нет внутренней уверенности – а без неё в дискуссию с подругой лучше не вступать.
***
Шлюха.
Зайдя в женский туалет, Гроттер замерла, глядя на это слово под своей фамилией на зеркале. На соседнем той же красной помадой её величали уже «мразью». Еще на одном – «сукой». Девушка в ступоре рассматривала каждую букву по отдельности, пока смысл не дошел до неё. Она даже забыла, зачем пришла сюда.
