Текст книги "Спор можно и проиграть (СИ)"

Автор книги: OSima

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Кажется, у тебя проблема.

Непонятно, как Глеб услышал, но он всё же ответил:

– Здесь у половины встает только при взгляде на тебя. Я же тебя касаюсь. Разве это повод винить меня?

Таня развернулась к нему целиком, всё еще находясь во власти чужих рук, и выдохнула, почти коснувшись своими губами его собственных:

– Я хочу еще выпить. Мне чертовски жарко, – и отстранилась, наблюдая за совершенно дезориентированным Глебом. Ему понадобилось около полуминуты, чтобы прийти в себя и привычно насмешливо вскинуть брови:

– А тебе не хватит?

Таня отрицательно мотнула головой, всё еще не прекращая плавных движений, подчиненных общему ритму:

– Я же праздную, ты забыл?

Глеб кивнул и, сдерживая порыв обнять её и едва ли не изнасиловать прямо посреди танцпола, потянул за руку к столику. Несколько парней шутливо разразились овациями при их приближении. Таня всё так же шутливо поклонилась и, поднимая рюмку, весело выкрикнула:

– За свободу!

***

– Я ненавижу эти туфли! – взвыла Гроттер еще в лифте. Глеб подхватил её на руки и, стягивая неудобную обувь, так и вошел в квартиру. Рыжая обвила его шею руками и хохотала, что ей щекотно. Наконец, она коснулась ступнями холодного пола и уже сама, без всякой помощи запрыгнула на брюнета, обвив его талию ногами: – Холодно!

– Гроттер, ты определись, тебе неудобно или холодно, – усмехнулся Бейбарсов, впрочем, автоматически подхватывая под ягодицы, чтобы удобнее было держаться. Затем его глаза вдруг потемнели: – Лучше слезь с меня.

Таня перемены в настроении не уловила и только расхохоталась еще пуще прежнего, выдавив из себя только:

– Или что?

Следующим ощущением было то, что её впечатали в стену, прерывая хохот сухими требовательными губами. Почти мгновенно она почувствовала, как внизу живота стало отчаянно больно и горячо, а её собственные руки, игнорируя доводы почти уснувшего разума, начинают жить своей жизнью: левая схватила за рубашку где-то посередине спины парня, правая метнулась к его затылку, окунаясь пальцами в мягкость волос.

Таня забыла как дышать. Теплый упругий язык скользил во рту, заставляя сознание окончательно капитулировать перед нахлынувшими ощущениями. Девушка чувствовала, что падает в бездну, но вместо того, чтобы пытаться спастись, она лишь еще активнее двигалась в держащих её руках вверх и вниз, насколько позволяло практически исчезнувшее пространство между их телами. Рыжая, прекращая ласку, схватилась за тёмные волосы и чуть потянула назад, заставляя откинуть голову, и прильнула губами к шее, покусывая и тут же языком зализывая те точки, где прежде впивалась зубами. Глеб хрипло застонал, а затем, всё еще не отпуская её, оторвал от стены, лишив блаженной прохлады, чтобы дотащить до кровати, навалившись сверху. Теперь его руки обрели куда большую свободу и, словно в лихорадке, судорожно блуждали по её телу, пока он до отупения целовал виски, скулы, губы, шею, прикусывал тонкую кожу, обтянувшую ключицы. Он чувствовал учащенное сердцебиение под языком, пока посасывал каждый сантиметр под подбородком.

Она громко и совершенно пошло стонала, пока он стягивал с неё платье, а сама она освобождала его от совершенно ненужной рубашки. Глеб припал к её животу чуть ниже пупка и двинулся ниже, заставляя едва не кричать. Трусы он даже не стал снимать – отодвинул в сторону, и сразу языком проник между половых губ, прямо во влагалище, отчего Гроттер вцепилась в подушки над головой. Руки мгновенно онемели от слишком сильного напряжения, а тело требовало внизу совсем не языка, чертовски теплого, твердого, бьющего в какую-то такую точку, отчего хотелось метаться по постели.

Она вновь протянула руку и настолько мягко, насколько хватало самоконтроля, потянула Бейбарсова наверх. Брюнет, словно сопротивляясь, вновь коснулся губами живота девушки, провел влажную дорожку поцелуев наверх, к груди. Круговыми движениями пальцев массируя один сосок, он втянул в себя другой, прикусил и тут же начал успокаивать языком.

Таня елозила под ним по кровати, чувствуя необходимость ощутить его внутри целиком, до самого основания, до боли и до сумасшедших искр перед глазами. Она терлась промежностью о его ногу, словно так могла унять ощущение абсолютной пустоты внутри себя. Бейбарсов вновь коснулся её губ, уже почти грубо покусывая и посасывая их, не сдерживаясь, отчего огненный клубок внутри живота спешил размотаться и оплести всё её тело.

Его тело на ощупь, запах и вкус было безумно восхитительным, почти лишавшем разума. Таня пробовала его раз за разом, вдыхала в себя, желая пропитаться этим ароматом, как прежде в клубе сама хотела, чтобы Глеб пропитался ею. Мышцы были везде, и при этом они были сухие, настоящие, и Таня не могла остановить свои руки, блуждающие по плечами и торсу брюнета. Процарапав острым ногтем длинную линию от лопатки и до низа живота, заставляя его выгнуться от болезненной, но чертовски приятной ласки, она скользнула рукой ему в джинсы, чувствуя пульсацию слишком напряженного члена. Ему срочно нужна была свобода, а затем вновь плен.

– Стой, – Тане почудилось, что она ослышалась. Она еще крепче обхватила рукой возбужденный член, заставив Бейбарсова застонать ей прямо в ухо, когда вновь услышала: – стой. Это не должно быть так. Не по пьяни.

Тяжело дыша, Глеб почти моментально отстранился, а затем, словно опасаясь, что может сорваться, выскочил прочь из комнаты. Таня лежала на спине в одних трусах и никак не могла ни успокоить бешенное сердцебиение, ни понять, что же произошло. Только на глаза упорно накатывались предательские слезы жалости к себе, да низ живота не прекращал болезненно ныть.

Комментарий к Глава 12. День третий, или странная дружба

Редактируем дружно, люби друзи, ибо спешила выложить и не уверена, что текст вычитан до идеала.

И спасибо тем, кто терпеливо ждал, пока у меня дойдут руки до этой работы. Надеюсь, мне удалось вас порадовать!

Лиз, ты помнишь, что обещала поделиться ожиданиями к этой главе? Я жду в личку)

========== Глава 13. Хорошо возвращаться домой ==========

Таня с облегчением опустила чемодан посреди комнаты и, скривившись, помассировала правое плечо – кажется, она потянула мышцу, пока затаскивала свою неподъемную ношу на четвертый этаж. В прошлый раз, когда поработать бесплатным грузчиком вызвался Бейбарсов, процесс транспортировки её вещей прошел куда быстрее и комфортнее. Девушка нахмурилась, заметив, что вновь мыслями вернулась к брюнету. А от них следовало бы избавиться и как можно скорее, хотя бы до тех пор, пока не удастся разобраться в себе – Гроттер так и не поняла, что же именно её расстроило сильнее: то, что она в пьяном состоянии чуть не отдалась парню, или то, что он отказался от секса с ней. В первом случае она была бы редкой дурой, зная про репутацию уже-не-соседа, а во втором – всё той же дурой, но еще и недостаточно красивой, чтобы заинтересовать даже не самый трезвый мужской организм.

Сбежать из квартиры оказалось не слишком сложно. Глеб спал мертвым сном после бурной ночи, и всё, что потребовалось, это тихонько собрать вещи и не хлопнуть дверью. Теперь Таня стояла посреди их с Аней скромной комнатки в общежитии и чувствовала, что одиночество и жалость к самой себе захватывают её с головой.

Жалеть себя она не привыкла и еще больше ненавидела, когда её пытались жалеть другие. Тане всегда казалось это унизительным, словно ей говорят: «Эй, подруга, ты достаточно настрадалась, а сейчас я еще и покажу тебе, насколько ты ниже меня, раз не в состоянии справиться со своими проблемами сама». Исключение составляла разве что Анька – только та и утешать толком не умела, переводила всё в шутку или прямо говорила даже совсем неприятную правду. И первое, и второе бодрило рыжую гораздо лучше, чем поглаживания по плечу и неискреннее «Всё будет хорошо». Она и сама знает, что станет лучше, но вот только не видела ни одного человека, которому от этих слов действительно становилось бы лучше.

Одиночества она тоже никогда не боялась – в отличие всё от той же Морозовой, Гроттер ничуть не расстраивалась возможности остаться одной и провести время в тишине и покое. Быть может, потому они и пронесли свою странную, поражавшую окружающих дружбу сквозь годы, ссорясь лишь по пустякам и не слишком надолго.

И в тот день, когда они узнали, что поступили в один университет, а затем и то, что будут жить в одной комнате (верить в случайность не получалось – зато вполне удавалось в то, что руку к их соседству приложили временами не в меру активные родители Морозовой), Таня впервые испугалась, выдержит ли их дружба то, что они будут вместе слишком часто. Ей нужно было свое пространство, свободное даже от лучшей подруги, а Анька временами становилась чудовищно нетактичной и нечувствительной к подобным нюансам душевной организации самой Гроттер. Рыжая слышала, что отношения многих людей, даже самых близких, не всегда выдерживают прелести банального быта и совместного проживания. Но каким-то чудом им удалось избежать разрушенной дружбы – первые недели они и правда были неразлучны, но к тому времени, когда Таня начала уставать от постоянного общества болтливой, саркастичной и не в меру пытливой подруги, та вдруг обзавелась новым парнем (которого, впрочем, бросила спустя всего неделю), а с ним – и кучей новых знакомых, желающих урвать хоть кусочек внимания этой яркой особы. Так что постепенно у каждой из подруг появилась собственная жизнь и докучать друг другу временами просто не хватало времени.

Таня тоже погрузилась в новый мир университетской жизни и, зачастую куда более интересные, вселенные книг. И её хрупкое душевное равновесие было в идеальной гармонии до того мгновения, когда она попала в плен карих глаз в парке. Чертов Бейбарсов!

Так продолжаться не могло. Таня решительно вытащила из общего шкафа рюкзак, бросила в него самые необходимые вещи и выскочила из комнаты, оставив только записку на кровати подруги: «Уехала к маме, телефон отключу, так что звони на её номер. Т.»

***

Вокзалы Таня ненавидела всей душой. Грязь, толкотня, запахи – все это вызывало в неё едва ли не первобытный ужас, смешанный с отвращением. Стоя посреди людской толпы, огибающей её в своём хаотичном, только ей понятном порядке, рыжая чувствовала себя не практически взрослым и самостоятельным человеком, а маленькой потерявшейся девочкой. Отчаянное желание сбежать отсюда как можно дальше пришлось перебороть – хотя Гроттер едва не поддалась искушению, но это значило бы вернуться в общежитие и остаться со своими мыслями наедине. Второй вариант пугал еще даже сильнее, чем вокзал.

Постепенно ужас и отвращение вытеснила привычная и предсказуемая вокзальная паранойя, что стоит хоть на миг отвлечься, и из сумки вытащат телефон, деньги и документы – как по отдельности и в произвольном порядке, так и всё вместе. Потому Таня покрепче вцепилась в рюкзак – а на деле обняла и прижала к груди – и двинулась вглубь холодного и шумного здания, наметанным глазом стараясь определить, к какой из касс очередь меньше.

Спустя уже всего пол часа она опустилась в потрепанное кресло электрички и засунула в уши наушники, отгораживаясь от всего остального мира. Пропущенных на телефоне не было, отчего Таня испытала смутной разочарование – пусть она сама решила, что эти отношения ей не нужны, и сбежала, едва забрезжил рассвет, но, как и всякой девушке, ей хотелось, чтобы даже отвергнутый кавалер продолжал страдать в одиночестве без неё. С другой стороны, было всего одиннадцать утра, а за недолгое соседство с Бейбарсовым Таня успела уяснить, что это всё еще беспросветная рань.

Решительно отодвинув в сторону мысли о брюнете, она набрала знакомый номер и улыбнулась в трубку, теребя проводок наушников:

– Привет, мам. Как дела? – Когда рядом опустился полноватый мужчина в потрепанной куртке, Таня брезгливо отодвинулась подальше, чтобы случайно не прикоснуться к нему. – Я приеду, ты не против?.. Нет, не надо забирать, сама доберусь. Нет, всё хорошо, – она чуть отодвинула телефон от рта, чтобы сделать глубокий вдох и выдох, и вымученно усмехнулась: – правда. Я скоро буду, ждите.

Таня отключилась и нахмурилась, прогоняя непрошенные слезы. Она ведь не барышня из романов, страдающая от несчастной любви – да, она по глупости увлеклась Бейбарсовым, в которого влюбляться было строго противопоказано во избежание разбитого сердца и рева в подушку по ночам. Но, по сути, что произошло? Она чуть не поступила как те девушки, судя по разговорам в универе, которые остаются у Глеба на ночь, а утром, поспешно собрав вещи, уходят, даже не выпив кофе. И общество сплетников мгновенно разделялось на два лагеря: одни винили брюнета за поруганную честь очередной из целого списка доверившихся, другие упорно твердили, что Бейбарсов ей ничего не обещал. Спустя неделю или две слухи утихали, а воюющие стороны вновь объединялись в ожидании очередного повода потрепать языками.

Во всем этом Таня не понимала только того, почему же она оказалась исключением. Брюнет активно проявлял к ней интерес и не раз намекал на то, что в его постели можно не только спать, но едва они перешли грань дружбы и приблизились к тому, чем он изводил её трое суток, как Глеб отступил – да сбежал, если быть совсем откровенной. И рыжая никак не могла понять, это с ней что-то не так или с Бейбарсовым.

Долгожданного звонка, который девушка скорее всего сбросила бы, так и не было, и Таня, разозлившись на саму себя, включила авиарежим, воткнула наушники в уши и отвернулась к окну. По законам жанра, там должен был идти ливень, крупными каплями быстро стекая по стеклу. Но на небе были только тучи, причем несшие скорее первый снег, чем дождь, а в наушниках играла какая-то неприлично веселая для такого настроения песня. Надо было брать себя в руки, иначе маминых расспросов не избежать – кажется, она что-то заподозрила только по их короткому разговору, а что будет, если её дочь приедет в таком расположении духа, было даже страшно представить. Потому Таня коротко и слабо улыбнулась сама себе и, не выключая музыку, уткнулась в роман, чьим главным достоинством было то, что главный герой был блондином. Тоже наталкивает на мысли, но от этих хотя бы куда легче избавиться.

***

Родной город, казалось, остался прежним и, одновременно, неумолимо менялся. Таня с любопытством поглядывала на новые кафе и магазины из окна такси, с удивлением отмечала, что, кажется, раньше этого фонтана не было, а дом в конце улицы был выкрашен совсем в другой цвет. С особым вниманием девушка вглядывалась в лица прохожих, стараясь заметить знакомых, но они проносились мимо так быстро, что взгляд не успевал выхватывать их черты.

До боли знакомая пятиэтажка, впрочем, сильно не изменилась – хотя Таня могла бы биться об заклад, что как и десять лет назад, так и десять лет спустя она останется всё такой же. Сменятся жильцы, перекрасят лавочки да поменяют окна на современные металлопластиковые, но дети будут играть всё на той же детской площадке перед домом, а на лавочках будут тесниться бабушки, контролируя всю жизнь двора.

– Танюш, ты на каникулы приехала или просто повидаться? – спросила одна из них, когда Таня, расплатившись с таксистом и закинув рюкзак на плечо, двинулась в сторону подъезда. Пришлось затормозить и изобразить вежливое радушие.

– Здравствуйте. На выходные только, по родителям соскучилась. Извините, мне идти пора, мама заждалась уже, – девушка слабо улыбнулась и нырнула в стены родного подъезда сквозь железные двери, на которых был привычно поломан кодовый замок.

Пока Таня пыталась выудить из недр рюкзака ключи от квартиры, Софья сама открыла и практически втащила дочь в коридор, сжимая в крепких объятьях:

– Танечка! Как же я соскучилась! – рыжеволосая женщина отпустила дочь и отодвинула на пару шагов от себя, внимательно её осматривая: – Ты так похудела! Ты вообще там ничего не ешь?

Гроттер-младшая рассмеялась, вновь укрываясь в объятьях мамы. Она и не думала, что настолько истосковалась по дому и родным рукам.

***

Ужин был бурным и веселым. Леопольда Софья заранее не предупредила о приезде дочери, потому он едва не выронил папку с бумагами, когда дверь ему вечером открыла Таня. После он смеялся, уже сидя за столом:

– Я было подумал, что машину времени изобрели, и это Соня помолодела, – усмехнулся он, чем заработал легкий удар по плечу от любящий жены. – Такая взрослая стала и красивая, – притянул он дочь к себе. Таня привычно уткнулась ему в грудь и глубоко вдохнула аромат одеколона.

– И как тебе учеба? Однокурсники хорошие? – уже сидя за столом, продолжал допрос Леопольд. Таня закатила глаза и сунула в рот еще один кусочек мяса. Этот разговор длился уже добрый час, а прежде на те же вопросы она отвечала по телефону. Но папа, кажется, решил пойти по второму кругу – или это она так успела измениться, что ему приходится искать подход к дочери?

– Да нормально. Группа хорошая, да и с Анькой мы не расстаемся, так что скучать не приходится, – флегматично пожала девушка плечами. Она уже давно наелась, но всё было так вкусно, а сама она, как выяснилось, так скучала по маминой стряпне, что продолжала жевать, смутно ощущая, что потом желудок будет болеть.

– А поклонников у тебя много? – от этого вопроса Сони Таня чуть не подавилась и торопливо глотнула вина. Да уж, её мама умела вовремя спросить – особенно когда внутри полный раздрай из-за этих самых поклонников.

Гроттер-младшая неопределенно пожала плечами и, взглянув на явно неудовлетворенную таким ответом маму, всё же ответила:

– Да есть пара парней, которым я нравлюсь, но ничего серьезного. У меня сессия скоро, так что мне все эти сердечные драмы не нужны, – получилось как-то более жестко и едва ли не с обидой, хотя девушка хотела добиться совсем другого результата.

Софья, конечно же, раскусила её моментально – но, за что Таня её мысленно поблагодарила, развивать тему, тем более при отце не стала. Уже поздно вечером, спровадив Леопольда, которому нужно было вставать рано утром, спать, она без предупреждения вернулась к прежней теме:

– Ну, и какие они, эти пара парней?

Таня закатила глаза, не слишком желая вдаваться в подробности – она сюда приехала, чтобы отвлечься от них, а не забивать ими голову. С другой стороны, возможно, именно откровенный разговор с мамой, наконец-то, расставит все точки на «и». Ну, практически откровенный – говорить о том, что несколько дней жила у парня, с которым едва знакома, она посчитала излишним.

– Одного из них зовут Ванька. Он хороший человек, на ветеринара учится. Конечно, со своими тараканами, да у кого из нас их нет? Только у него девушка была, он бросил её из-за меня, а она потом гадости всякие делала в отместку. Но стоило нам с Ванькой поссориться, как он вернулся к своей бывшей. Так что он уже в любом случае отыгранная карта… – Таня скосила глаза на маму, чтобы заметить, как та нахмурилась.

Софья молчала около минуты, а потом, явно подбирая слова, постаралась выдать нечто утешительное. Только всё равно уж слишком походило на чтение морали – всё это девушка и сама знала, вот только слишком запуталась в своих желаниях.

– Так ведь нельзя, Танюш. Не думаю, что ты специально их рассорила, но мужчина, который бросил свою женщину ради другой, сделает это вновь. Но и тебе не стоило лезть в чужие отношения…

– Да не лезла я! – перебила её младшая Гроттер. – Правда, не лезла! Ванька – сосед Ягуна и давно мной интересовался. Мы даже знакомы лично не были, когда он бросил Лизу!

Мать откинулась на спинку дивана и внимательно взглянула на дочь:

– А почему ты не говорила, что эта Лиза делает гадости? И что за гадости, кстати?

Таня дернула плечом, не желая возвращаться к воспоминаниям, и криво усмехнулась:

– Мам, я большая девочка, могу за себя постоять.

Стрелка часов медленно приближалась к двенадцати. На экране телевизора разворачивалась очередная драма, вот только почти беззвучно – звук был убавлен почти на минимум. Таня подтянула под себя ноги и сделала еще один глоток вина – пожалуй, уже хватит, но ей было так уютно и хорошо, что эту домашнюю идиллию, по которой она успела соскучиться, нарушать не хотелось. Софья рассматривала дочь и слабо улыбалась.

– Что? – невольно вырвалось у Тани, которая вдруг почувствовала себя некомфортно под пристальным взглядом мамы. Словно знает больше, чем говорит!

– Да ничего, просто ты и правда повзрослела. Я в такие моменты так сильно чувствую, что тоже не молодею…

Девушка соскользнула с кресла и опустилась рядом с Софьей, сжимая её в крепких объятьях:

– Не говори ерунды. Ты не стареешь, а я становлюсь всё больше похожа на тебя. Скоро окружающие будут путать, кто же из нас старшая сестра.

Гроттер дружно расхохотались, в этот миг и правда похожие до безумия, почти как отражения друг друга. Софья вытерла выступившие слезы:

– Тебе это не грозит еще лет десять минимум… Итак, ты не рассказала про второго парня.

Настроение полетело ко всем чертям. Перед глазами вновь пронеслись воспоминания об их короткой совместной жизни: тихие разговоры за завтраками; борьба за последнюю конфету, когда в итоге Бейбарсов в отместку едва не защекотал её до смерти; его запах, когда Таня совсем по-домашнему прислонялась к нему во время просмотра фильмов; его шуточки, когда она выходила из ванной в одной майке и коротких шортах; его пальцы на её коже, когда они едва не сорвались той ночью. Девушка вдруг поняла, что скучает – скучает так сильно, что еще немного вина и она сорвется на вокзал, чтобы сесть на ближайший поезд. Хорошо, что телефон остался в комнате со включенным авиа режимом – но соблазн отключить его и проверить, звонил ли парень, едва удалось преодолеть.

– Его зовут Глеб. Красивый и умный как дьявол, за ним почти все девчонки в универе бегают. Знаешь, он из разряда плохих парней – в таких влюбляться нельзя, у них ветер в голове. Мы с ним и не встречались, дружили просто. И он казался совсем другим: чутким, внимательным. Только зря всё это: он более серьезных отношений хочет, а я не уверена, что он справится и я окажусь готова лечить своё сердце. – «Поздно, девочка, разбитое сердце восстановлению и возврату не подлежит».

Софья погладила свою дочь по голове и вздохнула:

– Горе ты моё луковое… Но ты же сказала, что с тобой он совсем другой. Может, стоит попытаться? Никогда не знаешь, чем всё закончиться, пока не попробуешь… Такие мужчины либо вообще никогда не меняются, либо становятся самыми верными и любящими.

– Я не хочу ошибиться, мам, – Таня сделала большой глоток вина, но это не помогло изгнать из головы ненужные мысли. Она ехала сюда хоть ненадолго отвлечься, но и здесь до неприличия сексуальный брюнет достал её и выбил из колеи. Рыжая надеялась, что мама раскритикует всех её ухажеров в пух и прах, но никак не рассчитывала, что Бейбарсов получит поддержку.

– Тебе восемнадцать, Тань. Самое время ошибаться.

***

Почти до трёх утра Таня не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Утром же ей показалось, что она едва закрыла глаза, когда Софья вошла в её комнату с телефоном в руке:

– Это Аня. Ответишь?

Гроттер сонно промычала что-то нечленораздельное, но всё же высунула руку из-под одеяла.

– Алло.

– Гроттерша, где тебя черти носят? В смысле, я в курсе, что ты у родителей, но почему не позвонила и выключила телефон?

– Ань, остынь, – голова трещала после выпитого вечером вина и бессонницы. Голос лучшей подруги отзывался звонкими ударами где-то в затылке, а мозг отчаянно требовал положить трубку и дать поспать еще хотя бы пару часов. Совесть была единственной, кто не позволял просто положить трубку: – Да, я у родителей. Решила съездить, давно не виделись. А в чем-дело-то?

– В чем дело? – послышалось с другого конца вместе с истеричным смешком. – А дело, моя недооцененная, в том, что тут всякие ненавистники барсов и прочей живности семейства кошачьих чуть ли не двери выламывают с самого утра. Так что, либо ты сейчас сама говоришь с ним по телефону, либо я говорю ему твой адрес и жди гостей часа через три.

– Ладно, ладно, – выдохнула Таня и постаралась сдержать стон разочарования – к разговору с Бейбарсовым она была совсем не готова. Настолько не готова, что в другой город сбежала, чтобы оттянуть неприятный момент. – Дай ему телефон. – Было слышно, как Аня встала с кровати, открыла дверь и протянула нечто вроде «Быстро только и счет потом пополнишь».

– Привет, Тань, – от мягкого баритона по телу побежали предательские мурашки, и Таня зажмурилась, считая по себя до пяти, чтобы успокоить сердцебиение.

– Привет, Глеб. Как ты? – Гроттер прикусила язык от собственной глупости.

– Отличный вопрос. Ничего объяснить не хочешь? – В голосе явно звучали нотки раздражения. Таня приподнялась на подушке, потому что в горизонтальном положении разговор с Бейбарсовым наталкивал на совсем ненужные мысли.

– Извини, мне просто надо было всё обдумать. Да и электричество в общаге включили, так что мне больше не было причин оставаться.

– И с включенным телефоном в общежитии тебе не думается? – Внутренне девушка даже поблагодарила Глеба за подобную несдержанность на грани хамства – так легче было взять себя в руки и не блеять, словно овечка.

– Может, хватит? – Прозвучало именно так, как нужно: спокойно и безразлично. Если бы еще внутри было так же. – Я не обязана перед тобой отчитываться, когда хочу куда-нибудь поехать.

– Гроттер, не строй из себя дуру! Ты просто сбежала! Ладно, я понимаю, мы чуть не зашли слишком далеко. Но можно было нормально поговорить, а не устраивать эти игры в прятки!

Таня нервно сглотнула, представляя, как навострили уши все соседи и те, кто были в тот момент в коридоре. Глеб, наверняка, и так уже привлек много внимания, пока пытался выяснить у Морозовой, куда она пропала. А теперь еще и такие подробности – нет уж, хватит с неё сплетен и косых взглядов!

– Прекрати! Мне сейчас неудобно говорить, а ты, я уверена, привлекаешь слишком много внимания! Поговорим, когда я приеду, – Таня покосилась на дверь, подозревая, что за ней вполне может обнаружиться подслушивающая мама. Что ж, её любопытство можно понять.

– Когда ты будешь? – Вопрос прозвучал так безапелляционно, что рыжая поняла, что момент оттянуть не удастся. Может, и правда лучше сразу всё решить, а не мучать друг друга?

– У меня поезд отходит в час, так что к шести буду в городе.

– Встречу на вокзале. И включи телефон. – Бейбарсов отключился, пока Таня не успела сказать хоть слово против. Девушка несколько секунд смотрела на экран, а затем, смирившись с происходящим, крикнула: – Мам, а что на завтрак?

========== Глава 14. Ярость ==========

Таня нервно теребила лямку рюкзака, пока выходила из вагона и спускалась на перрон. Её прошлая поездка вышла куда спокойнее – несмотря на полный хаос в мыслях и в сердце, она была относительно спокойна и даже счастлива, ведь всё-таки возвращалась к родным, которых давно не видела. Однако всю дорогу назад её едва не колотило то ли от ужаса, то ли от предвкушения – и путь показался в этот раз едва ли не бесконечным. На чтении сосредоточиться не удалось – в какой-то миг девушка осознала, что прочитала почти страницу, но не поняла ни слова. Музыка тоже не спасла – даже любимые песни казались какими-то глупыми и вызывали только головную боль.

Слава богу, на перроне Бейбарсова не оказалось. Забыл, что собирался её забрать? Вряд ли. Скорее, давал последнюю передышку перед неприятным разговором. И хотя бы уже за это Гроттер была ему благодарна – она поправила рюкзак, висящий на плече, поудобнее перехватила спортивную сумку– мама не смогла отпустить её, не нагрузив целой горой продуктов, словно она собиралась в дикий край, где о котлетах не слышали, и туда же впихнув зимние вещи и обувь, отчего ноша стала практически неподъемной – и отошла в сторону, закуривая и наплевав на красующиеся едва ли не на каждом углу таблички «Курение запрещено». Пульс замедляться до нормальных показателей не спешил. На миг мелькнула даже позорная своим отчаянием и идиотизмом мысль, что сейчас её загребут в отделение за курение в неположенном месте, а значит и разговору не бывать.

Только вот это и правда было совершенно глупо. Таня потушила сигарету и выбросила в ближайшую мусорку и, подхватив сумку, двинулась к выходу – чертов Бейбарсов, раз уж вызвался встретить, мог бы и к вагону подойти, чтобы помочь.

Тот самый чертов Бейбарсов ждал её на парковке, опершись на бампер. Едва заметив худую, перекошенную под весом багажа фигурку, он двинулся к ней, перехватывая сумку на ходу одной рукой, а второй стягивая куда более легкий рюкзак, который Таня и сама могла понести без ущерба мышцам и позвоночнику:

– Могла и позвонить, чтобы вещи забрал.

– Ничего, не сахарная, не растаяла бы, – буркнула она в тон ему и, не дожидаясь приглашения, уселась на пассажирское место. Спустя полминуты на водительском появился и Глеб. Он раздраженно фыркнул, глянув на неё, и пристегнул ремнем безопасности, случайно задев костяшками пальцев грудь, отчего Гроттер вдруг резко выдохнула, а в её голове вспыхнули воспоминания, которые она с упрямством осла гнала от себя прочь. Хоть произошло всё совсем быстро, парень всё равно заметил и, не отодвигаясь и перегнувшись через ручник, внимательно смотрел ей в лицо.

– Таня. – Девушка не реагировала, глядя в окно, и Глеб, скривив тонкие губы, отодвинулся и завел автомобиль: – Ладно, молчи. Как хочешь.

Поездка до общежития прошла в гробовом молчании. Девушка боялась разговора, но, как оказалось, такая гнетущая тишина пугала её куда сильнее. Бейбарсов на неё больше ни разу не взглянул, но отрывая глаз от дороги, но красивые длинные пальцы выдавали его, отбивая на кожаной обшивке руля ему одному слышимый ритм.

Когда перед ними выросло знакомое здание общежития, парень мягко притормозил у входа и, пресекая возможные попытки сбежать, закрыл машину. Таня нервно хихикнула, едва ли не кожей чувствуя, как электризуется и трещит воздух между ними.

– Смешно? – сказано это было таким серьезным тоном, что рыжая вновь не удержалась от смешка.

– Честно? Нет.

– Тогда почему смеешься? – он не сводил с её лица пытливого взгляда, отчего Таня поежилась, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Я не смеюсь. Это, скорее, нервное. – Гроттер вдруг поняла, что отчаянно покраснела – щекам стало ужасно жарко, словно Бейбарсов печку включил на сорок градусов. Таня покосилась на сенсорный экран – нет, всего двадцать с половиной, не так и много. Значит, дело и правда в ней.

– Нервное? – переспросил он, словно она и так мало смутилась. Рыжая проигнорировала этот вопрос. – Нервничаешь, потому что мы все равно поговорим о том, что ты от меня сбежала?